Текст книги "Гиммлер. Инквизитор в пенсне"

Автор книги: Андрей Васильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Между тем Адольф Гитлер начал формировать вокруг себя ореол «мученика» провалившегося путча, что было одной из составных частей нового «мифа о вожде». Грегор Штрассер, полагавший себя действительным организационным руководителем НСДАП, видел в Гитлере всего лишь «полезного движению оратора». Но публикация книги «Моя борьба» несколько изменила соотношение сил. Нельзя сказать, что эта книга, написанная Гитлером, сразу же стала восприниматься как «библия нацизма». Ее читали в партийных кругах, но не более того. Генрих Гиммлер не был исключением. Сначала он прочел первый том «Моей борьбы», после чего сделал запись в дневнике: «Много горькой правды. Однако первые главы о собственной молодости откровенно слабы». Второй том «Моей борьбы» он прочитал в декабре 1927 года. И опять последовала сдержанная запись, что он согласен с некоторыми из идей Гитлера. В этих записях не было даже намека на то, что Гиммлер с каким-то восхитительным упоением читал «Мою борьбу». Более того, в то время он даже не воспринимал Гитлера в качестве фюрера.

Если рассматривать ораторскую деятельность Гиммлера в указанный период, то можно будет понять, почему ему не хватало времени на выполнение бюрократических поручений. Он бывал в своем офисе в Ландсхуте буквально набегами. Гиммлер полагал, что личный контакт с людьми был много важнее, нежели правильно заполненные бумажки. Кроме этого молодой активист не намеревался отказываться от «военной подготовки», в которой он постоянно участвовал с 1918 года. Здесь он мог рассчитывать на стрелковый и туристический союз «Телль», который был преемником в свое время распущенного добровольческого корпуса «Ландсхут». В 1926 году союз «Телль» попал в поле зрения полиции. Гиммлеру удалось съехать из офиса НСДАП, который располагался в том же здании, что и правление союза «Телль», буквально за несколько часов до того, как там начались обыски. Во время допросов Гиммлер заявил, что союз «Телль» занимался исключительно «физическим и духовным воспитанием молодежи». Однако во время обысков, которые прошли у Гиммлера и майора Малера, который, собственно, и возглавлял союз «Телль», были обнаружены документы, подтверждавшие, что члены союза использовали во время занятий пехотное оружие. Это подтвердил также лейтенант рейхсвера. Но именно после этих показаний полиция прекратила дело. Органы правопорядка предпочитали не связываться с делами, в которых был замешан рейхсвер.

Итак, предоставленному самому себе Генриху Гиммлеру исполнилось 26 лет. Он был одним из самых молодых руководителей в НСДАП. Знакомство с Грегором Штрассером приносило свои (иногда совсем неожиданные) плоды. В апреле 1926 года в Нижнюю Баварию прибыл гость из Рейнской области. Это был молодой агитатор, которого звали Йозеф Геббельс. Подобно Гиммлеру, он постоянно вел дневник. После знакомства с Генрихом Гиммлером Геббельс записал: «Был в Ландсхуте. Гиммлер – хороший парень с немалым интеллектом».

Глава 8. В партийной паутине

В сентябре 1926 года Грегор Штрассер был назначен руководителем пропаганды НСДАП. Это назначение было частью внутрипартийных перестановок, которые имели своим поводом давно зревший конфликт между «мюнхенским центром» и «левым крылом», которое было в первую очередь представлено «Рабочим сообществом северо-западных гауляйтеров НСДАП». Видные деятели «левого крыла» получили хорошие посты в партийном аппарате, что позволило Гитлеру раздробить и ослабить внутрипартийную оппозицию. Это произошло в феврале 1926 года на так называемом Бамбергском слете гауляйтеров, когда в обмен на посты они были вынуждены признать Гитлера «фюрером», которому должны были подчиняться.

Если говорить о важнейших назначениях «левых национал-социалистов», то кроме Грегора Штрассера надо упомянуть Йозефа Геббельса, провозглашенного гауляйтером Берлина, и Франца Пфеффера Заломона, который был поставлен во главе штурмовых отрядов. Сразу же после этого он стал именовать себя Францем фон Пфеффером. В указанное время Генрих Гиммлер не раз сопровождал Грегора Штрассера во время визитов в Мюнхен в качестве его заместителя. В конце января 1927 года Штрассер информировал партийное руководство о том, что официально поручил своему заместителю руководить гау Нижняя Бавария.

Указанное время можно расценивать как период усиления влияния Грегора Штрассера. Он сознательно поставил во главе штурмовых отрядов НСДАП фон Пфеффера, который полагал, что СА должны были продолжить традицию военизированных формирований времен первых лет республики. Нельзя сказать, что во главе СА оказались талантливые люди, однако они могли, подобно Генриху Гиммлеру, работать самостоятельно, не озираясь на «мюнхенский центр». После этого Национал-социалистическая партия оказалась как бы разделенной на две части: с одной стороны находилась политическая организация, с другой стороны фактически самостоятельные штурмовые отряды. Было бы ошибкой говорить, что Гитлер был слишком огорчен подобным развитием событий. Он был доволен тем, что ему удалось сохранить за собой «титул» фюрера, а потому он в характерной для себя манере предпочитал наблюдать со стороны за борьбой между отдельными функционерами и структурами партии, что позволяло ему при определенных условиях выступать в качестве третейского судьи. В Третьем рейхе этот процесс станет повсеместным и получит название «борьбы компетенций».

Генрих Гиммлер смог расширить компетенцию своей деятельности, когда отвечавший за партийную пропаганду Грегор Штрассер был избран депутатом рейхстага. Поскольку в январе 1928 года Штрассера назначили организационным руководителем партии, Гиммлер оказался включенным в партийную иерархию. Тогда он был занят преимущественно организационными вопросами: вел переписку с местными группами НСДАП, отправлял на места пропагандистские материалы, требовал предоставления отчетов и т. д. При этом Гиммлер пытался унифицировать различные пропагандистские и агитационные мероприятия НСДАП, полностью их подчинить пропагандистскому руководству НСДАП. С этой целью он с октября 1926 года стал публиковать в партийной прессе «пронумерованные» призывы и обращения. Весной 1927 года Генрих Гиммлер подготовил брошюру «Пропаганда», в которой он давал практические советы по ведению агитации. Кроме этого ему вменялась в обязанность координация действий партийных ораторов, которые должны были согласовывать свои выступления с руководством НСДАП. Особое внимание он должен был уделять подготовке мероприятий, на которых было запланировано выступление Гитлера. Такие собрания по-прежнему считались одним из самых действенных средств агитации.

Гиммлер пытался использовать свою работу в качестве заместителя имперского руководителя пропаганды для того, чтобы создать обширную внутрипартийную службу связи. На двух страницах написанной им брошюры он перечислял тринадцать видов сообщений, которые должны были постоянно поступать из местных организаций. Уже тогда он попытался проявить себя как жесткий руководитель: «Несоблюдение сроков предоставления информации влечет за собой дисциплинарное взыскание, а при необходимости об этом проступке может быть доложено фюреру». Какие же сведения интересовали Генриха Гиммлера? В первую очередь количество евреев, проживавших в конкретных населенных пунктах, их возраст, профессии, а также доля еврейского населения от общего количества населения. Кроме этого он хотел все знать о деятельности масонов, о наиболее «опасных противниках партии», о случаях нападения антифашистов на национал-социалистов, обо всех случаях, связанных с попытками ареста членов партии, и т. д.

Брошюра, подготовленная Генрихом Гиммлером, показывает, что, с одной стороны, он нуждался в наличии подконтрольной ему организации, а с другой стороны, он имел очевидную тягу к собиранию компромата, что, как он полагал, позволяло ему контролировать ситуацию. Однако в силу своей привычки Генрих Гиммлер решил не ограничиваться сугубо бумажной работой. Записи и пометки того времени говорят о том, что он постоянно находился в разъездах. Он колесил не только по всей Баварии, включая вверенное ему гау «Нижняя Бавария», но и по всей Германии. Когда в Тюрингии проходили выборы в ландтаг, он в январе 1927 года выступал там на митингах. В начале февраля он оказывается в Вестфалии. В апреле посещает Рур. В мае пребывает в Мекленбурге. На обратном пути в Баварию он задерживается сначала в Потсдаме, затем в Хемнице. В июле его можно было видеть в Вене, а в середине октября в Гессене. Подобные поездки были фактически постоянными, они не прерывались никогда.

Если говорить о выступлениях Гиммлера этого периода, то в них отчетливо прослеживалась антикапиталистическая нотка, что было присуще для Грегора Штрассера и сплотившегося вокруг него «левого крыла». Например, он постоянно повторял тезис о том, что «социализм является естественной хозяйственной системой, а капитализм – противоестественной». От себя Гиммлер добавлял, что в истории «социалистические» и «капиталистические» фазы развития сменяли друг друга. В качестве «социалистических» периодов в немецкой истории он определял Крестьянские войны, эпоху Фридриха II, преобразования барона фон Штайна. Однако все эти эпохи и их достижения были подточены «капиталистическим духом». «Капитализм вновь занял трон. Теперь людей интересовало, не насколько честным был тот или иной парень, а сколько денег было у него. При этом не задаются вопросом, откуда взялись эти деньги? Все только думают, насколько мне может быть выгодным этот человек. Капитализм использовал наивысшее порождение человеческого духа – технику – для порабощения людей. Это устремляет людей к свободе, однако их свободу воли направили в русло классовой борьбы. Немецкая буржуазия до 1918 года не была в состоянии понять, за что борется социализм». В некоторых случаях Генрих Гиммлер даже не боялся сравнивать национал-социалистов и коммунистов. «У национал-социалистов и “Рот фронта” одни и те же жилы. Евреи пытались направить революцию по марксистскому пути, а потому она не была осуществлена до конца. Поэтому вопрос о революции вновь стоит на повестке дня. Сегодня как никогда сильно стремление к социализму». Впрочем, в большинстве случаев Генрих Гиммлер смешивал между собой антикапиталистические и антисемитские лозунги. В апреле 1927 года он заявлял: «Евреи восприняли капитализм и в борьбе за собственное владычество умеют ловко противопоставлять его интернационализму. Интернационализм не имеет значения для отдельного народа, он был предназначен для порабощения трудящихся всего мира. Чтобы избежать этой печальной судьбы, имеется только один выход – объединение немецкого народа на национальной платформе во имя установления социалистического государственного режима. Эту цель способна осуществить лишь мощная национальная и социалистическая партия всех немецких трудящихся».

Между тем надо отметить, что позиции Гиммлера в имперском руководстве НСДАП были достаточно шаткими. Во время выборов в ландтаг Саксонии партия получила всего лишь 1,6 % голосов, на выборах в ландтаг Мекленбурга – 1,7 % голосов. Местные партийные функционеры предпочитали во всем винить только что занявшего свой пост заместителя имперского руководителя пропаганды, то есть Генриха Гиммлера. В январе 1927 года проходили выборы в ландтаг Тюрингии. Предварительно один из местных партийцев написал в Мюнхен: «Если предвыборная агитация будет проходить так же, как в Мекленбурге и Саксонии, то можно сразу же предположить, что итоги будут плачевными. Поэтому я прошу имперское руководство, чтобы оно делало что угодно, но на наших выборах не было той бесцельной неразберихи, как в Саксонии». Однако Генрих Гиммлер едва ли мог сделать что-то. Партия не обладала большими финансовыми средствами, кроме того, ее популярность неуклонно падала, что было вызвано так называемой стабилизацией республики. В итоге национал-социалисты в Тюрингии получили 3,5 % голосов, что можно было считать политическим провалом. Однако Генрих Гиммлер не думал отчаиваться. Он, как и всегда, хотел подойти к проблеме систематично. Он полагал, что страну надо было покрыть сетью политических ораторов. Он даже установил некие оценки ораторского искусства: III – высокое, II – удовлетворительное, I – посредственное. Как результат, Гиммлер планировал проводить 300 митингов с участием ораторов категории I, около 70 – с категорией II и около 50 – с категорией III. Такое количество митингов и собраний Гиммлер установил для организации очередной предвыборной кампании в Мекленбурге. Однако этот план потерпел неудачу. Причина этого крылась в излишней требовательности Гиммлера. Он намеревался допустить местную организацию до выборов только в том случае, если та соответствовала неким формальным критериям. За месяц до начала предвыборной кампании Гиммлер потребовал явить ему гарантии работоспособности местной организации, что должно было выразиться в представлении 3 тысяч подписей и условного «залога» в 3 тысячи рейхсмарок. Если эти два условия не были бы выполнены своевременно, то Гиммлер угрожал не допустить мекленбургских национал-социалистов до выборов.

В гау Мекленбург – Любек были ошеломлены таким требованием. Там было решено начать предвыборную агитацию, не дожидаясь разрешения из Мюнхена. Когда же Гиммлер рекомендовал сосредоточиться на последних двух неделях перед выборами, чтобы использовать в это время все силы и ресурсы, один из местных партийцев посчитал, что это «вздор». В Мюнхен посыпались возмущенные письма. Для того чтобы все-таки получить разрешение на начало агитации, пришлось связаться с Рудольфом Гессом, заместителем Гитлера по партии. После этого Гиммлер смог объяснить Гитлеру свою позицию по данному вопросу. В ответном письме с характерным сарказмом Гиммлер сообщал в Мекленбург, что «господин Гитлер» полностью согласился с его «вздором». Однако план выборов в Мекленбурге был сорван. Из запланированных 400 мероприятий было проведено только 106.

В итоге национал-социалисты получили всего лишь 5611 голосов (1,8 %). На последовавших в феврале 1928 года выборах в Гамбурге результаты были не лучше – 2,2 % голосов. Во время выборов в рейхстаг, которые проходили 20 мая 1928 года, НСДАП получила 2,6 %. Партия могла отметить успех только в некоторых сельских районах. Между тем партийное руководство (в первую очередь под влиянием Грегора Штрассера) настаивало на том, что в городской среде надо было перетянуть избирателя у левых партий. Не стоит полагать, что провал НСДАП на выборах был итогом некой некомпетентности Генриха Гиммлера. Даже в нынешних условиях его предложения относительно ведения предвыборной агитации кажутся более чем оправданными. Более того, не исключено, что именно его заслугой был относительный успех национал-социалистов среди крестьянского населения.

Каков же был план Гиммлера? Он полагал, что время от времени во всех немецких землях надо было проводить крупные агитационные мероприятия. Во время высшей предвыборной активности надо было проводить за неделю от 70 до 200 акций. Особо надо было работать с независимой прессой. Несмотря на рациональность, план Гиммлера был все-таки схематичным. Кроме этого он явно переоценивал возможности местных партийных структур. Многие из местных групп НСДАП были слаборазвитыми, а потому им едва ли под силу было вообще что-то организовать. Кроме этого партийные структуры остро нуждались в талантливых ораторах и грамотных агитаторах. Принимая во внимание это обстоятельство, Генрих Гиммлер стал настаивать на создании специальных учебных курсов, предназначенных для подготовки пропагандистского корпуса. Он планировал, что «ораторскую школу НСДАП» возглавит тюрингский гауляйтер Фриц Рейнхард. Забегая вперед, надо отметить, что некоторое время спустя национал-социалисты возьмут на вооружение тактику «больших акций», предложенную Генрихом Гиммлером. Целенаправленная пропагандистская обработка регионов достигнет своего пика в 1930–1932 годах, то есть накануне прихода Гитлера к власти.

Не стоит отрицать того факта, что в описываемое время Гиммлер был излишне груб и даже надменен. Его манера держаться очень сильно раздражала многих из провинциальных национал-социалистов. Одна из таких историй произошла в октябре 1928 года, когда партийная газета «Западногерманский наблюдатель» попросила предоставить «25 пунктов», то есть программу НСДАП. Дело в том, что ее надо было в особом формате напечатать на станицах газеты. Однако Генрих Гиммлер не понял просьбы. Он предположил, что в Кельне, где выпускалась указанная газета, не знали партийную программу. В итоге он прореагировал в характерной для него язвительной и даже оскорбительной манере. Он рекомендовал «почаще заглядывать в партийный билет». Недоразумение чуть было не переросло в скандал. Члены НСДАП из Кельна направили обращение к партийному руководству, в котором говорили о том, что Генрих Гиммлер не имел права оскорблять «членов партии, который принесли немалые жертвы во имя нашего движения». Письмо заканчивалось обвинением в бюрократизме. Сам же Гиммлер предпочел оправдать свою несдержанность тем, что он в свое время показал «двум господам из руководства» упоминавшееся письмо-просьбу. В то время Гиммлер почти постоянно предпочитал ссылаться либо на Гитлера, либо на кого-то из партийного руководства. Именно этим можно объяснить то, что его партийная карьера не закончилась еще в 20-е годы. Кроме того, Генрих Гиммлер имел сильного покровителя в лице Грегора Штрассера, который при необходимости и мог прикрыть ему спину. Несмотря на то что Гиммлер постепенно входил в число людей, приближенных к фюреру, он все-таки не имел никаких личных отношений с «герром Гитлером». Их встречи были единичными. Наверняка в это время Гитлер заводил свои скучные монологи. Кроме этого весьма показательным является то обстоятельство, что уже в годы национал-социалистической диктатуры Гиммлер фактически ни разу не вспоминал об эпизодах «эпохи борьбы», которые бы связывали его с именем фюрера. В конечном счете заместитель имперского руководителя пропаганды в 1927–1928 годах был малозаметным партийным клерком, в общении с которым Гитлер предпочитал держаться на определенной дистанции.

В те годы Генрих Гиммлер воспринимался в НСДАП не столько как пропагандист, сколько как эксперт по сельскохозяйственным вопросам. Именно в этом качестве он разрабатывал подобие аграрно-политической программы национал-социалистов, которую он предпочитал называть «фёлькише крестьянской политикой». Значительную часть идей, которые были положены в основу «фёлькише крестьянской политики», Генрих Гиммлер сформулировал в процессе общения с организацией «Артаманы». Движение артаманов возникло в 1924 году. К 1927 году оно оформилось в сплоченную организацию, которая официально называлась союз «Артам». Это была молодежная фёлькише организация, которая изначально ориентировалась на помощь сельскому хозяйству в восточных землях Германии, чтобы тем самым вытеснить польское население. В большинстве своем «Артаманы» были городской молодежью, которая идеализировала общение с «землей». К концу 20-х годов в рядах союза состояло около 2 тысяч молодых людей. Они рассматривали тяжелый труд на селе в качестве добровольной трудовой повинности, которую планировали превратить в первый этап «внутренней колонизации» «немецкого Востока». Было даже предпринято несколько попыток создания собственных сельскохозяйственных поселений.

Артаманы придерживались идей «крови и почвы», на базе которых возникла специфическая расистская идеология, отличавшаяся утопическим антиурбанизмом. С самого начала идеология артаманов была близка к национал-социалистическому мировоззрению. Многие из молодых людей были членами НСДАП. Фридрих Шмидт, являвшийся канцлером союза с 1925 по 1927 год, в середине 30-х годов стал руководителем главного управления обучения НСДАП. Его преемник на посту канцлера союза Ганс Хольфельдер также поддерживал тесные связи с национал-социалистами. Именно через него Генрих Гиммлер был связан с организацией артаманов. Их принципы весьма напоминали идеи, которые Гиммлер вынашивал в начале 20-х годов. Его не могла не привлекать ориентация на спартанский образ жизни, умеренность в употреблении спиртных напитков, отказ от курения, отказ от сексуальной распущенности, прославление германской древности. В 1928 году Гиммлер фактически стал руководителем баварских артаманов. Официально филиал союза возник здесь только в январе 1929 года, то есть несколько недель спустя после того, как Гиммлер был назначен рейхсфюрером СС. Весьма показательно, что офис баварских артаманов располагался в здании имперского руководства НСДАП (Мюнхен). Это позволяло Гиммлеру выполнять сразу же двойную работу. Однако дела союза «Артам» не занимали у него слишком много времени. Дело в том, что в Баварии эта организация была развита очень слабо, и в местном филиале числилось всего лишь 20 человек.

О конкретной деятельности Гиммлера в среде артаманов фактически не сохранилось никаких сведений. Известно лишь, что он два раза принимал участие в их общеимперских слетах. Можно предположить, что его главная задача состояла в том, чтобы наладить продуктивное общение между артаманами и национал-социалистами. Нет никаких сомнений в том, что это направление деятельности Гиммлера было санкционировано руководством партии, а отнюдь не было самодеятельностью.

Забегая несколько вперед, можно сказать, что в конце 20-х годов в союзе «Артам» обнаружились серьезные внутренние противоречия. Разгорелся конфликт между двумя крайними группировками. На одной стороне находились умеренные «бюндише», которые хотели сделать акцент на работе с молодежью, на другой стороне – «фёлькише», которые выступали за подчинение союза НСДАП. Гиммлер, естественно, поддерживал вторую группу. 21 декабря 1929 года умеренное крыло союза попыталось сместить руководство организации, которое было ориентировано на национал-социалистов. Переворот удался. Фридрих Шмидт незамедлительно информировал об этом Генриха Гиммлера, призвав его исключить «мятежников» из членов НСДАП. Однако Гиммлер не спешил с действиями – он решил выжидать. После раскола радикальное крыло создало объединение «Артаманы», которое продолжило поддерживать связи с НСДАП. Именно в этой новой организации Гиммлер познакомился с Рихардом Вальтером Дарре, официальным создателем идеологии «крови и почвы», которому в 1930 году было предложено возглавить аграрно-политический аппарат НСДАП. В качестве ответного шага Дарре попытался влить всех артаманов в НСДАП.

Аграрно-политическая деятельность Гиммлера в конце 20-х годов не ограничивалась контактами с артаманами и сочинением собственной идеологии. Некоторое время он редактировал еженедельную газету «Крестьянский башмак», которая имела подзаголовок: «Боевой вестник пробуждающегося крестьянства». Первый номер этого издания увидел свет 2 мая 1929 года. В нем Гиммлер разъяснял читателю, почему газета носила такое странное (на первый взгляд) название. Башмак использовался в качестве символа тайными организациями во время Крестьянской войны. Сама же газета состояла наполовину из практических советов, которые могли помочь крестьянам, а наполовину из политических статей, антисемитских призывов и объявлений, которые давали артаманы.

Глава 9. Генрих и Марга

В 1927 году состоялось знакомство, которое многое изменило в жизни Генриха Гиммлера.

Он встретил Маргарету Зигрот, которая в будущем стала его женой. В своем карманном календарике Гиммлер жирно обвел дату 12 сентября. Возможно, это был день, когда он впервые увидел Маргарету. Если исходить из этой версии, то их знакомство произошло в баварском городке Зульцбах, где Генрих Гиммлер в тот день выступал в одной из своих пропагандистских речей. Впрочем, Катрин Гиммлер рассказывает несколько иную версию этого знакомства. Она полагает, что это произошло в декабре 1926 года на курорте Райханхалл. Тогда Генрих Гиммлер попал под проливной дождь, от которого решил спрятаться в ближайшей гостинице. В центральном зале он настолько сильно взмахнул промокшей охотничьей шляпой, что обрызгал рядом стоявшую женщину. Это и была Маргарета Зигрот, которая прибыла в этот городок на отдых.

Катрин Гиммлер описывает ее как красивую женщину, с голубыми глазами и изумительными длинными светлыми волосами. Однако при изучении фотографий, на которых была запечатлена Маргарета, едва ли можно найти признаки не только красоты, но и миловидности. Если принимать в расчет, насколько требовательно Гиммлер относился к «женскому идеалу», то его выбор не может не изумлять. Маргарета была обыкновенной медицинской сестрой. Маргарет Зигрот (в девичестве Боден) выросла в семье, где кроме нее воспитывались еще четыре брата и сестры. Ее семья происходила родом из Померании. В годы Первой мировой войны она устроилась медицинской сестрой в военный госпиталь, что стало ее основной профессией. Со временем она пустила часть полученного ею отцовского наследства на то, чтобы создать свою небольшую медицинскую клинику. Однако ее содержание оказалось делом хлопотным. После развода, который почти сразу же последовал за ее первым неудачным браком, она едва сводила концы с концами. Генрих не сразу решился рассказать родителям о своих отношениях с Маргаретой. Во-первых, она была разведена. Во-вторых, она была на семь лет его старше. В-третьих, она была пруссачкой евангелического вероисповедания, что едва ли могло привести в восторг католиков-баварцев. Первым о любовной связи Генриха узнал его брат Гебхард. В то время братья полностью доверяли друг другу. Сам Генрих заявил как-то ему, что «лучше зашел бы в зал, набитый тысячей коммунистов, чем поделился бы этой тайной с родителями».

Сохранились письма, которые Маргарета писала Генриху. Исследователи не смогли обнаружить ответных писем, однако из этого вовсе не следует, что их не было вовсе. Для писем, полученных от Маргареты, Генрих завел специальный список, в котором с привычной аккуратностью отмечал день и час, когда оно было доставлено. Из этих сообщений следовало, что Гиммлер регулярно посылал в своих письмах газетные вырезки, в которых сообщалось о его поездках по стране и выступлениях. Маргарета же могла только выражать обеспокоенность напряженным графиком работы и связанными с ней трудностями. Она не раз справлялась о здоровье Генриха Гиммлера.

К ноябрю 1927 года переписка приобретает достаточно личный характер. В одном из своих посланий Генрих делал намек, что был разочарован последним письмом Маргареты. Та же отвечала: «Я полагаю, Вы заметили, что получили два письма за такое короткое время?» Судя по всему, Марга, как звали знакомые эту молодую женщину, не понимала, чем было вызвано «разочарование». Она неоднократно пыталась добиться ответа, но Генрих Гиммлер предпочитал обходить стороной этот вопрос. Уже с первых писем становилось ясно, что Маргарета была женщиной, разочарованной жизнью. Она писала Генриху: «Во всех Ваших письмах неизменно говорится о “недоверии” с моей стороны. Да, действительно мне приходится быть такой. Я утратила веру в людей, в первую очередь в честность и откровенность мужчины по отношению к женщине. Наивно верить – это много хуже, чем быть недоверчивой. Я просто боюсь поверить в правдивость слов». Однако она не возражала продолжить знакомство, для чего было назначено подобие свидания, которое должно было происходить в Берлине. Встреча произошла в декабре 1927 года, как уже говорилось, в Берлине. Генрих Гиммлер yстал изображал из себя неприступность и саму мужскую добродетель. В любом случае именно после встречи в Берлине Маргарета Зигрот стала обращаться в письмах к Генриху Гиммлеру на «ты». Более того, фривольными стали и сами обращения. Нередко употреблялась фраза: «мой дорогой упрямец». В итоге женщина все-таки поинтересовалась, как она должна была звать Гиммлера в своей личной переписке. Тот предложил назвать его уменьшительным именем – Хайни. В ответ задавался лукавый вопрос: «Так обычно зовут мальчишек. Но ты уже большой. Или дела обстоят иначе?»

В общении с Маргаретой Генрих Гиммлер по привычке предпочел занять героическую позу. Как следовало из ее писем, он в первых же строках стал характеризовать себя как «ландскнехта» («Мы, ландскнехты, должны оставаться одинокими и быть выше законов»). Однако «ландскнехт» не стеснялся в переписке признаваться в собственных слабостях. Например, Гиммлер очень сожалел, что продолжал проявлять «податливость» в отношении родителей. В ответ Маргарета успокаивала, что при характере Генриха нельзя было сразу же измениться таким образом, чтобы это стало заметно абсолютно всем.

Может возникнуть логичный вопрос, что связывало между собой Генриха Гиммлера и Маргарету? Они происходили из разных кругов, принадлежали к разным социальным слоям. Оказывается, общим у них был интерес к лекарственным травам и гомеопатии. И Генрих, и Маргарета мечтали обладать небольшим земельным участком, на котором бы они разводили кур, овощи и выращивали лекарственные растения. Кроме этого они оба любили загадки, шарады, кроссворды, которые уже в те времена стали печататься отдельными брошюрами. Во время коротких встреч это было их любым средством от скуки. Маргарета за неделю до свиданий просила Генриха, чтобы тот запасся книжками с загадками, чтобы «им было чем заняться». Уже одна эта фраза указывает на то, что продолжительное время отношения Генриха и Маргареты носили преимущественно платонический характер. Со временем Гиммлер стал давать своей приятельнице книги, которые были посвящены разоблачению «масонского заговора». Затем последовала литература по «еврейскому вопросу».

Постепенно в переписке Генриха и Маргареты стали мелькать политические темы.

Например, Гиммлер не раз выражал свое яростное неприятие крупных городов, которые он полагал «погибелью нации». Маргарета пыталась с мягкой иронией устранить эти опасения: «Ты не должен бояться “больших городов”, доверь мне заботу о тебе, чтобы я могла тебя защитить». Нередко Маргарета интересовалась болями в желудке, которые во второй половине 20-х годов беспокоили Гиммлера едва ли не постоянно. Как можно было установить из писем Маргареты, Гиммлер полагал, что его проблемы с желудком имели психосоматический характер. Он считал, что боли являлись результатом его неимоверных усилий по сохранению самоконтроля и соблюдению самодисциплины. Кроме этого не исключено, что Гиммлер был явно недоволен своей внешностью. На это указывают слова, которые Маргарета написала в одном из писем. Она комментировала одну из присланных фотографий: «Зачем ты прикрыл лицо рукой? Надо ли тебе скрывать свой подбородок?» Действительно, слабо выраженный подбородок мало соответствовал образу «героического солдата».