Текст книги "Гиммлер. Инквизитор в пенсне"

Автор книги: Андрей Васильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Надо отметить, что и Генрих, и Маргарета долгое время сомневались в искренности своих отношений. Женщина не раз интересовалась, не считал ли Генрих их отношения обузой, не сомневался ли он в том, что ее любовь была столь же сильной, как и его к ней. «Моя любовь не должна быть для тебя бременем. Она никогда не будет навязчивой. Но ты еще не достиг того состояния, чтобы честно говорить со мной. Ты не отвечаешь мне, когда я спрашиваю, что ты чувствуешь в глубине души». Не исключено, что Маргарета опасалась, что писала Генриху слишком много писем. По большому счету любовные отношения Маргареты и Генриха Гиммлера развивались очень сложно. Она писала: «Я не могу представить себе любовь без горя и печали… Ты не знаешь, насколько я печальна сейчас… Ты сомневаешься в моей любви? Я могу тебя смело заверить, что ни одна женщина не будет любить тебя так сильно, как люблю я».

В конце 1927 года Генрих Гиммлер направился в родительский дом, чтобы провести там все праздники. С отцом он в основном беседовал о тактике уличной борьбы. Маргарета, которая хотя и была немецкой националисткой, но все-таки не разделяла радикальных идей Гиммлера. «Почему ты постоянно кровожадно хватаешься за нож? – спрашивала она, подразумевая стремление Гиммлера к энергичным действиям. – Тебе стоит быть более консервативным». Кроме этого Маргарета полагала, что Национал-социалистическая партия использовала Генриха, не давая ему ничего взамен. «Я не могу понять, как можно настолько беспрекословно подчиняться партии, что в итоге не иметь времени, чтобы написать небольшое письмо. Эти господа не имеют права столь жестко тебя эксплуатировать. Они, наверное, больше спят и меньше работают. Это рискует закончиться тем, что ты будешь больным и уставшим». Не исключено, что Гиммлер, который не решался развивать свои отношения с Маргаретой, нередко «прикрывался» служебными делами, чтобы избежать некоторых из свиданий. В первые месяцы 1928 года они встречались всего лишь несколько раз: в январе – в Баварии, в феврале – в Берлине, затем в апреле – вновь в Берлине, в мае – в Мюнхене. Маргарета не раз пыталась беседовать о возможной совместной жизни, но Генрих Гиммлер не мог сказать ничего определенного.

По мере того как более очевидными становились общие планы на будущее, тем меньше значения Маргарета придавала своему независимому существованию в качестве руководительницы медицинской клиники. Она в своих письмах сообщала Генриху, что расставание с клиникой, в которой она провела четыре года, произойдет легко, так как в ней она постоянно сталкивалась с «людской подлостью», а потому все воспоминания, связанные с этим заведением, вызывают у нее досаду. Однако в этих условиях Маргарета опасалась, что она окажется совершенно одна в незнакомой ей местности. Гиммлер же не всегда шел на ее поводу. Так, например, буквально накануне свадьбы не раз вспыхивали горячие споры, где должна была состояться свадьба: в Берлине или в Мюнхене. Кроме этого Маргарета решительно отказалась от свадебного путешествия. Она не сразу согласилась на продажу своей клиники. А после этого отвергала идею о приобретении собственного дома в окрестностях Мюнхена. Она ни в коем случае не хотела быть домохозяйкой. В одном из писем она сообщала: «Ты собираешься превратиться в мещанина. Я тебе этого не позволю. Если ты хочешь готовить на кухне, то тебе придется взять на себя все женские домашние хлопоты». Подобная перемена социальных ролей никак не могла устроить Генриха Гиммлера.

Письма, которые писала Маргарета, были наполнены множеством сомнений относительно того, что у нее с Генрихом может быть общее будущее. Как-то она сообщила, что ее приятельница отговаривала выходить замуж за мужичину, который был моложе на семь лет.

По этой причине она настаивала на том, что жених должен был смириться с тем, что он вскоре расстанется со свободной холостяцкой жизнью: «В театре и в кино ты был жаждущим развлечений человеком. Однако у тебя будет любимая, а потому все эти развлечения должны стать редкими». После этого Гиммлер направил ответное письмо, в котором попросил составить список всех пожеланий и требований. Это немало рассердило Маргарету. Она возмущенно писала: «Больше никогда не пиши: во-первых, во-вторых, в-третьих. Ты ведешь себя как чиновник». Однако настоящий страх Маргарета испытывала перед предстоящим знакомством с родителями Генриха. Этот страх превратился в форменную фобию, панический ужас. Это указывает на то, что Маргарета очень трудно сходилась с незнакомыми ей людьми.

Самое вероятное в феврале 1928 года Генрих Гиммлер и Маргарета приняли решение сочетаться браком. Она все-таки решилась продать свою клинику. В итоге она договорилась о цене в 12 тысяч рейхсмарок, что было не очень большой суммой. Находясь под влиянием антисемитских идей, она написала: «Ох уж этот Хаушильдт! Еврей останется евреем. Но другие не лучше – все они одним миром мазаны». Гиммлер же рассказал родителям о своем намерении жениться приблизительно весной 1928 года. Однако он решил до поры до времени опустить некоторые детали из биографии своей невесты. По этой причине можно было отметить изменение отношения к предстоящему браку матери Генриха Гиммлера. В апреле 1928 года она пишет своему сыну, что искренне желает ему «найти спутницу жизни, которая будет делить с ним радости и горе». После этого был выбран день для знакомства с невестой. При этом непременно должен был присутствовать отец. Надо сказать, что, несмотря на то что во время встречи не было сказано ни одного резкого слова, опасения Маргареты не были беспочвенными. Некоторое время спустя Генрих получил от своей матери письмо, в котором она не скрывала своего ужаса: невестой ее сына была немолодая и разведенная лютеранка! Это было нарушением всех правил и приличий, которых придерживались в семье Гиммлеров. Впрочем, отец Генриха Гиммлера был более сдержанным в своих реакциях. В итоге оба родителя решили принять Маргарету как можно более любезно. Когда та в мае 1928 года жила в Мюнхене, они непременно хотели, чтобы она гостила в родительском доме. Сама же Маргарета весьма неохотно приняла это предложение.

После того как родители смирились с выбором Генриха, они стали подыскивать для него подходящий дом. Отец регулярно направлял своему сыну вырезки из газет, в которых сообщалось о продаже домов. В итоге было приобретено деревянное здание в Вальдтрудеринге. Это местечко можно было назвать восточной окраиной Мюнхена. Все заботы по обустройству дома, закупке мебели были переложены на плечи Генриха Гиммлера, так как Маргарета до самой свадьбы продолжала работать в Берлине. Генрих же впервые за многие годы, что он пребывал в бедственном положении, почувствовал вкус к «хорошей жизни». Маргарета в те дни весьма беспокоилась, что ее «приданое» рисковало слишком быстро закончиться. «Я не знаю, как мы будем все это оплачивать. Я прошу, чтобы ты больше ничего не покупал», – писала она 27 июня 1928 года, буквально накануне свадьбы.

Несмотря на то что домик был куплен в окрестностях Мюнхена, свадьба состоялась 3 июля 1928 года в Берлине. ЗАГС располагался в непосредственной близости от дома отца Маргареты. На свадьбе было очень мало гостей. Со стороны невесты присутствовали ее отец и брат. Со стороны жениха вообще никого не было. На свадьбу планировал в качестве единственного гостя от семейства Гиммлеров прибыть младший брат Эрнст, однако он не смог выбраться в Берлин, так как сдавал экзамены на инженера. Одиннадцать лет спустя Генриха Гиммлера сделают почетным жителем местечка Цеп ерник, где и жила семья невесты. После свадьбы Генрих уговаривает свою супругу вступить в НСДАП. Они перебираются в Вальдтрудеринг, где пытаются разводить кур. Однако дела идут не очень хорошо. Кроме этого Генрих постоянно находится в политических командировках, а потому все хозяйство ведет Маргарета. Изредка к ней приезжает Эрнст Гиммлер, который привозит газеты и брошюры с загадками. Маргарета с трудом может смириться с одиночеством.

8 августа 1929 года у Маргареты и Генриха Гиммлеров родилась дочь. Ее решили крестить по лютеранскому обряду, а потому дали ярко выраженое «нордическое» имя – Гудрун. Однако роды происходили очень тяжело. А потому Маргарета провела почти месяц в специальной клинике. Когда мать и дитя прибыли домой, Гиммлер попытался сделать все возможное, чтобы им было как можно комфортнее. Впрочем, вскоре после этого он вновь пустился в политические разъезды. Самочувствием внучки постоянно интересовался Гиммлер-старший, который, собственно, и дал ей прозвище “Куколка”, которое почти на всю жизнь закрепилось за Гудрун Гиммлер. После рождения ребенка Маргарета фактически не могла заниматься хозяйством, а потому рассчитывать приходилось только на зарплату Генриха Гиммлера, которую он получал в качестве партийного функционера НСДАП.

Глава 10. Новое назначение

Для Генриха Гиммлера 1927 год был богат событиями, которые в дальнейшем предопределили его судьбу. С одной стороны, он знакомится со своей будущей женой. С другой стороны, он вдобавок ко всем своим должностям в октябре 1927 года был назначен заместителем рейхсфюрера СС. На тот момент СС (охранные отряды НСДАП) были еще мало кому известны. Это была немногочисленная группа партийных активистов, которые в первую очередь отвечали за охрану крупных мероприятий и безопасность во время появления на публике видных партийных деятелей. Может возникнуть вопрос: почему агитатор и специалист по аграрной идеологии Генрих Гиммлер был назначен заместителем руководителя военизированной организации? Дело в том, что деятельность Гиммлера в качестве заместителя имперского руководителя пропаганды была почти постоянно связана с планированием крупных агитационных мероприятий. Он в том числе отвечал за организацию их безопасности. Получается, что волей-неволей Гиммлер был связан с деятельностью специальных подразделений Национал-социалистической партии. Его назначение на пост заместителя рейхсфюрера СС (главой СС тогда был Эрхард Хайден) было всего лишь официальным подтверждением уже сложившейся ситуации. Не стоит забывать, что Гиммлер и до этого времени был связан с деятельностью СС. Например, он с 1926 года руководил отрядом эсэсовцев, который действовал на территории Нижней Баварии. По большому счету новое назначение не давало никаких привилегий – СС были крошечным формированием. Их основа была заложена в 1925 году. Именно тогда Адольф Гитлер поручил своему старому знакомому и личному телохранителю Юлиусу Шреку создать подобие личной гвардии – «штабной караул», который несколькими неделями позже был переименован в «охранные отряды». Попытки создать нечто аналогичное предпринимались еще до «пивного путча». В марте 1923 года Гитлер уже сформировал «штабную охрану», на базе которой позже возникла «ударная группа Адольф Гитлер». Почти все члены возникших в 1925 году СС в свое время входили в состав этой «ударной группы».

Созданные СС даже в стилистическом отношении продолжили традиции «ударной группы Адольф Гитлер», хотя по большому счету и не являлись ее преемниками. В качестве униформы «ударники» использовали серые армейские куртки, черные лыжные шапочки, к которым крепили популярный среди фрайкоровцев символ – череп с костьми («Адамова голова» или «мертвая голова»). Кроме этого они носили повязки, несколько отличавшиеся от партийных. По красному полю с белым кругом и свастикой с двух сторон шла черная окантовка. При создании СС было решено воспользоваться прошлой традицией. Эсэсовцы носили традиционную для национал-социалистов коричневую рубашку, черное кепи с «мертвой головой» и черно-бело-красной кокардой, черные галифе.

В сентябре 1925 года Юлиус Шрек разослал во все гау и самостоятельные группы НСДАП циркуляр, в котором призывал сформировать «охранные отряды». При этом подчеркивалось, что СС отнюдь не являлись «ни военизированной организацией, ни кучкой попутчиков, но небольшим формированием, составленным из мужчин, на которых бы могло положиться наше движение и наш фюрер». В СС планировалось набирать членов партии в возрасте от 25 до 35 лет «крепкого телосложения». «Они должны быть людьми, о которых говорится в старой поговорке: один за всех и все за одного». По большому счету СС никогда не являлись и не могли являться неким подразделением штурмовых отрядов. Дело было даже не в различном подчинении и не в различных установках, критериях отбора и т. д. Когда формировались «охранные отряды», у НСДАП просто-напросто официально не было штурмовых отрядов. Они будут воссозданы по решению Гитлера годом позже.

Между тем в апреле 1926 года из австрийской эмиграции вернулся прошлый командир «ударников» Берхтольд. Именно ему Шрек поручил командовать создававшимися СС. Причина того, что Шрек отошел от этого проекта, крылась в широко распространенном среди партийцев предубеждении к нему. В одном из писем, адресованных Гитлеру, сообщалось: «Шрек не обладал ни талантами руководителя, ни организаторскими способностями. В его распоряжении нет ни одного человека, которые бы могли гарантировать, что СС станут элитным подразделением движения». Сразу же оговоримся – попытка превратить СС в партийную элиту была предпринята впервые отнюдь не Генрихом Гиммлером. Об этом начал говорить в 1926 году Йозеф Берхтольд. В рассылаемых циркулярах он писал о том, что СС «должны были сплотить лучшие и активнейшие силы нашего движения». Он сознательно предлагал не гнаться за численностью СС, но делать ставку на личные качества каждого из членов «охранных отрядов». То, что новое партийное формирование должно было иметь особое предназначение, стало ясно многим уже в 1926 году, когда Гитлер передал Берхтольду «знамя крови», полотнище, «которое было обагрено 9 ноября 1923 года кровью мучеников». Однако Берхтольд не смог проводить самостоятельную политику, в итоге подчинившись командованию СА во главе с Францем фон Пфеффером. В марте 1927 года на посту рейхсфюрера СС его сменил Эрхард Хайден, чьим заместителем и стал Генрих Гиммлер.

О деятельности Гиммлера именно в качестве заместителя рейхсфюрера СС известно не очень много. Однако из документов следует, что он с самого начала предпочел не довольствоваться заданием по использованию СС для охраны мероприятий, а всячески изменить внутреннюю структуру СС. Сразу же после вступления в новую должность Генрих Гиммлер разослал по СС свой «приказ № 1», в котором обязывал все «охранные отряды» вовремя платить членские взносы, а также регулярно сообщать ему обо всем происходившем в партии, а также о деятельности противников, «обращая особое внимание на масонов и еврейских руководителей». В очередной раз Гиммлер предпринимал попытку создать подобие «разведывательной службы», что в свое время ему не удалось сделать внутри сугубо партийных структур. В дальнейшем Гиммлер стал редактировать выходивший еженедельно печатный вестник, который назывался «СС-служба». С его страниц он призывал служащих СС держаться особняком во время всех внутрипартийных дискуссий и споров, не принимать участия в сомнительных мероприятиях. Кроме этого Гиммлер стал настаивать на введении для СС единообразной униформы. Когда он присутствовал на партийном съезде 1927 года, ему бросилось в глаза, что большинство эсэсовцев самостоятельно подбирали себе черные галифе, черные кепи, а «мертвые головы» были самых разных образцов.

В январе 1929 года Гитлер решил освободить Хайдена от должности рейхсфюрера СС. Его преемником стал Генрих Гиммлер. До настоящего времени точно неизвестно, почему было решено убрать Хайдена (официальная версия – «по семейным обстоятельствам»), а на его место поставить Генриха Гиммлера. В любом случае даже в этих условиях Гиммлер продолжал числиться заместителем имперского руководителя пропаганды. Должность рейхсфюрера СС он занимал, так сказать, по совместительству. Не менее сложно сказать, какова была реальная численность «охранных отрядов», когда Гиммлер стал рейхсфюрером СС. Опираться на сведения, которые годами позже давал сам Гиммлер, нельзя – они очень сильно колеблются. В разное время он говорил о 260, 280, 290 и 300 членах СС. В издаваемых «Направляющих тетрадях СС» (своего рода журнал, предназначенный для мировоззренческого воспитания) он говорил о 270 членах. Не исключено, что Гиммлер сознательно занижал численность СС, чтобы выставить себя в более выгодном свете. Мол, именно при нем численность «охранных отрядов» стала стремительно расти. В любом случае в полицейском отчете, который датирован 23 мая 1929 года, говорилось о 1402 эсэсовцах. Во внутреннем циркуляре руководства СА от 4 мая 1929 года сообщалось, что в СС и «примыкающих к ним структурах» состоит 748 человек, которые были организованы по принципу «десяток». Маловероятно, что Генриху Гиммлеру удалось за несколько месяцев в несколько раз увеличить численность организации. Версия о заниженной численности кажется оправданной, если принимать во внимание, что первые мероприятия нового рейхсфюрера СС были направлены отнюдь не на увеличение численности СС, а на сплочение организации.

Съезд Национал-социалистической партии, который традиционно происходил в Нюрнберге, стал для рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера первым серьезным испытанием. Несмотря на то что съезд проходил в августе, уже 6 июля Гиммлер разослал приказ – каждый служащий СС должен был принять участие в этом мероприятии. Во время апогея партийного съезда эсэсовцы должны были пройти перед Гитлером стройной колонной. Гиммлер не хотел полагаться на волю случая, а потому заранее решил отработать все мельчайшие детали. Он лично решил отвечать за то, чтобы каждый из членов «охранных отрядов» взял с собой щетки для сапог и для униформы. Перед парадом он рекомендовал своим подопечным выспаться и на всякий случай временно ввел в СС «сухой закон», хотя во время партийного съезда и без того не продавались спиртные напитки. В Нюрнберг эсэсовцы должны были прибывать по четкому расписанию. Гиммлер пытался регламентировать буквально все, включая продукты, которые эсэсовцам разрешалось есть во время пути. Эсэсовский марш произвел ожидаемое впечатление. Эффект от этого действа усилился, так как он был совмещен с вручением СС знамен, которые тогда предназначались для первых десяти эсэсовских штурмов (формирование, приблизительно равное роте). После окончания съезда эсэсовцы промаршировали по Нюрнбергу колонной, во главе которой шел Генрих Гиммлер.

Вскоре выяснилось, что у нового рейхсфюрера СС фактически не оставалось времени на ведение агитационной работы. Он почти не появлялся в имперском руководстве пропаганды. Тем временем в 1929 году Гитлер предложил возглавить это партийное ведомство Йозефу Геббельсу. Он должен был сменить на посту имперского руководителя пропаганды Грегора Штрассера. К тому времени Геббельс, являвшийся гауляйтером Берлина, выработал специфический, но вместе с тем весьма эффективный стиль пропаганды. Однако Геббельс опасался интриг Отто Штрассера (брат Грегора Штрассера – один из лидеров «левого крыла»), В адрес Геббельса уже не раз летели обвинения, что он продался «мюнхенским толстосумам». Однако желание занять столь высокий пост взяло верх. В данном случае Геббельс решил посоветоваться с потенциальным подчиненным, а именно Генрихом Гиммлером, которого пока никто не выводил из состава имперского руководства пропаганды. Темой обсуждения было возможное низложение Грегора Штрассера и взаимное сотрудничество. После беседы Геббельс на страницах своего дневника дал вполне положительную характеристику Гиммлеру. «Я заложил основы нашего будущего сотрудничества с ним в области пропаганды. Небольшой худой мужчина. Добродушный, даже, наверное, колеблющийся». В течение последующих месяцев Гиммлер информировал Геббельса о всевозможных курьезах в работе «мюнхенского руководства». В марте 1930 года Гиммлеру удалось все-таки уговорить Геббельса возглавить имперское руководство пропаганды. Геббельс же ожидал официального приглашения из Мюнхена.

В партийную столицу «малютка-доктор» (так за глаза многие звали Геббельса) решился приехать в апреле 1930 года. С этого момента пропагандистское руководство делилось на два управления. 1-м управлением была школа ораторского искусства Фрица Рейнхарда. 2-е отделение подчинялось непосредственно Йозефу Геббельсу. Тот записал в дневнике:

«Вечером состоялось совещание с моим новым секретарем Гиммлером. Мы очень быстро сошлись. Он не особо умен, но весьма усерден». Однако на притирку двум партийным функционерам фактически не оставалось времени. Приближался сентябрь 1930 года, когда должны были состояться очередные выборы в рейхстаг. Их сотрудничество продлилось недолго. К концу июля 1930 года Геббельсу стало ясно, что ему надо искать нового заместителя. В итоге сенсационный прорыв НСДАП на политическом ландшафте Германии формально произошел без участия Гиммлера. На выборах в рейхстаг национал-социалисты получили 18,3 %. Впрочем, у всех минусов были свои плюсы. Гиммлер смог выйти из тени своего начальства, где он пребывал долгие годы. Именно с этого времени он становится заметной политической фигурой. Несмотря на то что Гиммлер почти 15 лет кряду (1930–1945) являлся депутатом рейхстага, он ни разу не выступал там. Однако наличие депутатского мандата позволило ему беспрепятственно ездить по всей стране. Кроме этого Гиммлер смог избавиться от финансовых трудностей, которые беспокоили его уже не один год. Он решил сконцентрироваться исключительно на своем новом поручении. С этого момента он был рейхсфюрером СС, и только рейхсфюрером СС.

Но прежде чем Гиммлер смог насладиться своим политическим успехом, ему и его СС пришлось пройти проверку на прочность. Это было связано с тем, что незадолго до выборов в рейхстаг НСДАП потряс один из тяжелейших кризисов, отголоски которого можно было наблюдать еще несколько лет. Дело в том, что наружу вырвался давно зревший конфликт между СА и политической организацией НСДАП. Именно накануне выборов командующий СА на Востоке Германии Вальтер Штеннес в ультимативной форме потребовал включить в партийные списки представителей штурмовых отрядов. Когда это требование не было удовлетворено, Франц фон Пфеффер решил покинуть пост командующего С А. Произошло это 12 августа 1930 года. Штурмовые отряды остались фактически бесконтрольными. В этих условиях Штеннес заявил, что прекращает охрану всех партийных мероприятий. 30 августа штурмовики захватили берлинскую канцелярию НСДАП. Завязалась драка с охранявшими ее эсэсовцами. Нападение удалось отбить только при помощи прибывших нарядов полиции. Гитлер понял, что надо было хотя бы формально пойти на компромисс. Он прибывает в Берлин и произносит перед штурмовиками речь, в которой обещает, что лично возглавит и СА, и СС. Однако конфликт начал быстро распространяться по стране. Мятеж штурмовиков вспыхнул в Аугсбурге. Туда в срочном порядке прибыли Гиммлер и Зепп Дитрих, которым удалось отстоять местный партийный офис. В течение последующих месяцев аналогичные события произошли в Ханау и в Дахау. И опять партийное руководство от штурмовиков приходилось защищать эсэсовцам. Среди эсэсовцев и рядовых членов партии стали распространяться слухи о том, что «верных и честных штурмовиков» к неповиновению подстрекало «продажное и одержимое жаждой власти руководство штурмовых отрядов». Даже в 1943 году Гитлер продолжал внушать своему окружению, что штурмовики не были чем-то разочарованы, «разочарованными были герр Пфеффер и его камарилья». Первый путч Вальтера Штеннеса примечателен хотя бы тем, что именно после него у СС появился лозунг «Моя честь – моя верность».

В конце 1930 года, когда, казалось бы, кризис миновал, Гиммлер предпринял максимум усилий, чтобы разделить между собой СС и СА. Он даже полагал, что ему это удалось. По крайней мере Гиммлер записал в дневнике: «Окончательное разделение организационных структур и сферы деятельности СС и СА произошло». Но это было самовнушение. Окончательное разделение произошло только лишь после событий 30 июня 1934 года, которые более известны как «ночь длинных ножей». До этого момента Гиммлер формально продолжал подчиняться руководству СА. О разделении не могло быть и речи, так как в сентябре 1930 года Гитлер, как и обещал, лично возглавил и СА, и СС. Однако заниматься делами штурмовиков было сложно и не очень приятно, а потому 30 ноября 1930 года фюрер передал командование СА своему старому знакомому Эрнсту Рёму, который только что вернулся из Боливии. Подобное развитие событий стало сюрпризом для многих. Эрнст Рём считался «крестным отцом» штурмовых отрядов. Именно Рём в начале 20-х годов был посредником между штурмовиками и рейхсвером, именно он снабжал только что появившиеся на свет СА оружием с армейских складов.

Однако именно Рём превратил СА в военизированное формирование, которое ориентировалось на вооруженную борьбу и путчистскую тактику. После выхода из тюрьмы Гитлер решил придерживаться «легального пути», а потому его пути с Рём ом разошлись.

Очень сложно сказать, почему выбор Гитлера вновь пал на Эрнста Рёма. Мятежный капитан не намеревался отказываться от своей прежней тактики. Он был фактически диаметральной противоположностью Гитлеру, который получил возможность прийти к власти при помощи демократических процедур. Скорее всего этот шаг был своего рода уступкой штурмовикам, которые хотели, чтобы их возглавлял «старый рубака», а не парламентский политик. Кроме этого Эрнст Рём не был втянут во внутрипартийные интриги, не являлся ставленником какой-то из противоборствующих клик. В начале 1931 года Рём вступил новую должность – он был назначен начальником штаба СА, при условии, что командующим штурмовыми отрядами формально оставался Адольф Гитлер.

В силу всех этих обстоятельств Генрих Гиммлер мог забыть про разделение СА и СС. В подписанном 16 января 1931 года Рёмом приказе говорилось, что рейхсфюрер СС подчинялся штабу командования СА. Для Гиммлера неким утешением могло быть то, что он был старым знакомым Рёма. Именно у Эрнста Рёма он был знаменосцем во время «пивного путча». Как мы помним, Гиммлер несколько раз навещал Рёма, когда тот находился в тюрьме. В то время как Рём находился в Боливии, где служил военным советником, Гиммлер хотя и нечасто, но все-таки переписывался с ним. Назначенный рейхсфюрером СС, он не замедлил похвастаться этим перед своим бывшим шефом. Гиммлер писал Рёму в 1930 году в Боливию: «Школу, которую я прошел у Вас, уже почувствовали руководители СС. К весне мы планируем собрать несколько тысяч человек». В марте 1930 года Рём прислал ответное письмо, в котором сообщал: «Я поздравляю Вас с усилением Ваших СС. Для меня никогда не подлежало сомнению то, что работа ведется в старом духе, и Вы продолжаете ориентироваться на “Имперский боевой флаг”».

Знал ли Генрих Гиммлер о гомосексуальных наклонностях Эрнста Рёма? Едва ли. До него, конечно же, доходили смутные слухи, но он считал их клеветническими измышлениями противников. Однако в 1931–1932 годах появились неопровержимые доказательства того, что Эрнст Рём был гомосексуалистом. Однако к этому времени Гиммлера нисколько (с политической точки зрения) не интересовала сексуальная ориентация его начальника. На фоне разнузданных штурмовиков, которые никогда не отличались сдержанностью и хорошим поведением, эсэсовцы казались самой дисциплиной и добродетелью. По этой причине Гиммлер был даже заинтересован в дискредитации С А. Чем больше слухов ходило про штурмовиков, тем крепче становились позиции СС.

Однако разделить функции СА и СС хотел не только Генрих Гиммлер. Эрнст Рём в своем первом после назначения приказе говорил о том, что между штурмовиками и эсэсовцами должны быть устранены все трения и недоразумения. Он предполагал, что численность СС не должна была превышать 10 % от общего числа штурмовиков. При этом СА не могли вести агитацию в эсэсовских формированиях, и наоборот. Произошло и разделение функциональных обязанностей. Подразделения СА должны были охранять мероприятия, организованные НСДАП, а структуры СС должны были заниматься исключительно охраной ораторов, политического руководства и видных национал-социалистов, которые в качестве гостей присутствовали на данных мероприятиях. Во время уличных акций С А должны были быть основой для пропагандистских маршей, а СС должны были обеспечивать оцепление, после чего должны были маршировать в конце колонны.

Быстрое увеличение численности СС вынуждало Гиммлера провести некоторые организационные преобразования. Уже в 1930 году были созданы три области оберфюреров СС. В 1931 году были введены новые наименования подразделений СС. С этого дня «охранные отряды» делились на бригады, те на штандарты, а те в свою очередь на штурмбанны. Чтобы увеличить оперативность действий СС, в их составе было создано несколько моторизированных штурмов. Кроме этого Гиммлер в качестве рейхсфюрера СС разделил свой штаб на пять отделов, каждый из которых занимался своей собственной сферой деятельности. Однако противоречия между СА и СС оказалось устранить не так-то просто. Если в штурмовики шли выходцы из низших и средних сословий, то в СС пытались набирать «лучших людей». Кроме этого эсэсовцы никогда не соблюдали мораторий на ведение агитации в среде штурмовиков. Рёму приходили многочисленные жалобы на то, что представители СС переманивали к себе многих членов СА. Соперничество между двумя военизированными организациями подстегивалось тем, что СС, как более дисциплинированная структура, пользовались фактически безграничным доверием со стороны политического руководства НСДАП.

Глава 11

Растущие мускулы

В июне 1931 года Генрих Гиммлер провел в Мюнхене совещание с командирами подразделений СС, на котором прочитал доклад «О целях и задачах СС, об отношении СС к СА и политическим структурам». По сути, это единственный дошедший до нашего времени документ «эпохи борьбы», в котором предельно ясно и четко говорилось о будущих целях и задачах «охранных отрядов». Гиммлер полагал, что СС являлись «гвардией», которой было суждено стать «последним резервом фюрера». «СС должны быть формированиями, которые включают в себя лучший человеческий материал, имеющийся в Германии. СС должно сплачивать кровное единство, а потому их распад невозможен». И далее: «Мы идем по пути, позволяющем нам стать чем-то большим, чем группа активистов, более дисциплинированными, чем они. Только тогда можно утверждать, что мы можем конкурировать с лучшими людьми партии, что мы по праву носим “мертвую голову”, что только мы можем претендовать на звание гвардии». Разворачивая свою мысль, Гиммлер предполагал, что в данном случае СС смогут вытеснить с политической сцены союз фронтовиков «Стальной шлем», так как только СС будет являться единственной организацией лучших ветеранов войны.