Текст книги "Последняя тайна первоэлемента (СИ)"

Автор книги: Андрей Абрамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 4

Открываю глаза. Мы все еще в лодке. Я привстал на локтях. Вокруг меня стелилась белесая дымка. Мой спутник сидел на скамье впереди, спиной ко мне, и смотрел вперед. Лодку, рассекавшую водную гладь, окружал плотный туман. Видимо, мы уже давно выплыли из освещенного зелеными кристаллами туннеля, потому что свет исходил лишь от кристалла, закрепленного у меня груди. Меня бил озноб. Когда я дотронулся до лба то едва не обжегся. Все то время, пока мы плыли, меня мучили бредовые видения вперемешку с моими воспоминаниями. Постоянно снилось, как моя мать вылетает из черного неба и летит за мной, маленьким мальчиком, а вместо рук у нее – щупальца. Снился старик, спасший меня, и со временем превратившийся в скелет. Снилось, как он гонится за мной. В этом сне я убегал. Почему же мои воспоминания так исказились?

–Не вставай – мой спутник, не оборачиваясь, сказал.

Я едва слышал его.

–У тебя лихорадка. Мясо, которое ты съел, было чем-то заражено. Прожарка не помогла.

К горлу подступил ком. Хотелось пить, но сил встать не хватило, и я вновь лег. Не вижу сводов наверху. Перед глазами лишь черная всеобъемлющая пустота, проступающая сквозь белый дым. Видимо, мы заплыли в огромный грот. Я так долго пытался рассмотреть пространство над собой, что глаза пронзила острая боль. Закрыл их. Веки отяжелели, словно налились свинцом. Я лежал и слушал, но тишину ничто не нарушало. Почему мой спутник не гребет? Весло лежало около него, однако сам он ничего не делал. Просто лежал и смотрел наверх.

Долго думать не получалось. Болела голова. В какой-то момент живот начало крутить.

Не могу встать.

Нет сил.

Лодка чиркнула дном об выступ под водой. Через минуту об еще один. И еще.

Вскоре я услышал плеск волн.

Мы подплывали к берегу.

Казалось, что я не терял сознание, однако стоило мне отрыть глаза и перемены в обстановке не заставили себя ждать. Первое, что я увидел – каменистый потолок. Довольно высоко надо мной. Я аккуратно сел. Позади, откуда приплыла лодка, не было видно ничего. Я сел поудобней, привалившись к скамье. И посмотрел вперед.

Нос лодки уткнулся в огромные каменные ступени. Ступени выступали из двух скал, окружавших их. Они уводили далеко вперед и заканчивались гигантской деревянной дверью, позеленевшей ото мха. Казалось, будто проход был прорублен прямо в скале. Перед самой монолитной скалой и дверью, от пола до потолка, высились огромные монументальные зеленые колонны, украшенные невообразимо красивыми расписными узорами. На двери, видимо, некогда тоже красовались такие, и мох, разрастаясь, принял их форму.

Опершись на ближайший из бортов лодки я встал. Пить! Я взял свой походный мешок и выудил из него большую металлическую флягу. Я отвинтил пробку и жадно начал пить. Стало легче. Я убрал бутыль обратно в мешок, а сам мешок закинул за спину. Я надел свои экзошлем и бронированные перчатки. Взял в руки алебарду и подошел к краю лодки. Мой спутник сидел на ступенях, в метре от лодки. Свою винтовку он держал правой рукой, левой же он водил по одной из ее сторон маленькой промасленной ветошью. Я подошел к краю и спрыгнул вниз, на ступени. Гулкий металлический звук разлетелся во все стороны. Через секунду эхо разнесло его еще дальше, многократно усилив. Мой спутник продолжал смазывать механические детали винтовки, не обращая на меня внимания. Я поравнялся с ним.

–Ждешь чего-то?– спросил он.

–Возможно.

–Пора бы уже отбросить сомнения. Проделал такой путь, а теперь собираешься остановиться? – он невесело усмехнулся.

Я понимаю, о чем он говорит. В такие моменты сомнения действительно излишни.

Глава 5

Первую неделю я пребывал в какой-то прострации. Я вроде и совершал какие-то действия, однако, если бы меня сейчас о них спросили, то вразумительного о них я бы не смог сказать ничего. Я ел. Пил. Спал. Ходил в туалет. Я был ребенком, прекрасный детский мир которого был перечеркнут однажды и утерян навсегда. Место, в котором я находился, в первую неделю казалось мне настоящей тюрьмой. Через месяц – чем-то вроде детского лагеря, созданного только для одного ребенка. Через полгода – домом. Другого дома я уже и не помнил.

Я всегда был один. Проучившись целый год в школе, я так и не смог завести себе друзей. Я всегда был тихим и нелюдимым, хотя намеренно я и не старался избегать общения. Меня просто не понимали. Уже с малых лет я стал проявлять весьма странные черты характера, не свойственные ребенку столь раннего возраста, а мои умственные способности иной раз могли поставить в тупик любого взрослого, даже мою мать, получившую не одну ученую степень. Из-за своей работы она была вынуждена все время где-то пропадать, а так как кроме нее родственников у меня не было, то большую часть времени я был предоставлен сам себе. Как-то раз, когда меня по обыкновению мучила бессонница, я лежал в своей спальне, прислушиваясь к звукам доносившимся из открытого окна. На электронных часах, стоявших у изголовья кровати, светились багряно-красные цифры. Два часа ночи. В то мгновение, когда я бросил на них взгляд, в коридоре послышался щелчок поворачивающегося в замке ключа. Мама, стараясь не шуметь, тихонько захлопнула входную дверь. Она разулась и направилась к себе в спальню, пройдя мимо моей комнаты, дверь в которую я никогда не запирал, и даже не взглянула в мою сторону. Казалось, что из-за своей работы она забыла о моем существовании. В каждую из таких бессонных ночей я все больше и больше ощущал всю тяжесть одиночества. К моменту, когда я оказался здесь, я был так же одинок, как и сейчас. Исчезновение человечества не нанесло мне той ментальной раны, которую обычно получают люди, когда теряют кого-то близкого, родного, кого-то, кто был очень дорог сердцу. Смерть матери я воспринял так же, как ту бессонную ночь, когда ее не было дома.

Первым делом, освоившись в своем новом доме, я начал читать. В библиотеке я проводил так много времени, что иногда забывал есть, а вместо уютной спальни я засыпал прямо в кресле, выронив на пол книгу. В спальне, под кроватью (а точнее в саму кровать), был встроен шкаф с выдвижными отсеками. В первом отсеке лежали подушка и одеяло. Во втором – десять сменных комплектов постельного белья, а в нижнем ящике я обнаружил несколько весьма полезных устройств. Трое часов – настольные, настенные и наручные. Циферблаты их отличались лишь размерами, в остальном это были одинаковые круглые и толстые часы белого цвета. Далее – пульт. Пульт от телевизора, встроенного в одной из книжных полок наверху, в библиотеке. Пульт был весьма своеобразным, и мне еще предстояло разобраться в том, как использовать некоторые из его функций.

Когда в холодильнике закончилась еда быстрого приготовления, у меня начались небольшие проблемы. Еда еще оставалась в шкафах, однако ни в чем, ни как ее готовить я не знал. Вторую проблему я решил гораздо быстрее – в библиотеке нашлось сразу три книги, в которых подробно описывались способы приготовления пищи в различных условиях – от микроволновки до костра в каком-нибудь лесу. Проблема с посудой решилась в тот же день. Я обшаривал склад с красными коробками (я назвал его "красным складом"), и обнаружил там огромное множество кастрюль, сковородок, чашек и бокалов всех форм и размеров. Еду я теперь готовил на электрической плите, однако и тут я столкнулся с проблемой. Я ставил что-либо на плиту и уходил в библиотеку, чтобы продолжить чтение, и так увлекался, что забывал о вареве на плите. Часто это кончалось тем, что мне приходилось выкидывать все в мусорку под раковиной (мусорка представляла собой трубу, наклоненную под углом где-то в сорок пять градусов, в диаметре около метра, и куда улетал весь мусор, что я выкидывал, мне было не известно) и готовить все заново. Решение нашлось быстро. Стул. Нужно было где-то его раздобыть. Я обшарил все в его поисках, однако так и не нашел. Ни на одном из складов. И я решил сделать его сам, благо к тому времени я прочел уже весьма много полезных учебников, позволявших мне легко и непринужденно обращаться с инструментами. На синем складе обнаружился топор. Взяв его, я отправился в библиотеку. Взобравшись по лестнице я сразу пошел направо – к креслам и столу. Само кресло перенести вниз не представлялось возможным – оно было слишком большим и не могло поместиться в проем. Однако, если бы пролезало, по лестнице я бы все равно его не смог спустить. Не хватит сил. То кресло, в котором я сидел, читая книги, я трогать не стал. Выбрал второе. Я очень аккуратно начал орудовать топором. Отрубил удобные и мягкие подлокотники. Затем – спинку. И самое последнее – разрубил сиденье напополам. Теперь все части легко помещались в проем, и у меня вполне хватало сил, чтобы все это спустить вниз. Первыми полетели вниз подлокотники, а вслед за ними спинка и части сиденья. Я спустился вниз и оттащил все детали кресла к кухне. Я взял в руку один из подлокотников и тупо уставился на него. Молоток и гвозди. Я забыл их принести. Положив подлокотник я вновь пошел шарить на синий склад. Молоток и гвозди лежали в той же самой большой синей коробке, что и топорик. Взяв их, я полез обратно, наверх. Собирать кресло мне предстояло в том же порядке, в котором я его "разбирал". Пытаясь сколотить две половины сиденья в одну, я особо не преуспел. Гвозди были слишком короткими, а деревянная часть и мягкая обшивка – слишком большими. И вновь я спускался на синий склад. Я никогда не ругал себя за то, что делал что-то неправильно или не так. Мне было тяжело, но я всегда стремился узнать как можно больше, и при таком самообучении мне приходилось учиться лишь на собственных ошибках. Любознательность, свойственная детям, во мне была развита просто аномально. Я хотел знать все, и не сдавался, пока не добивался своего, и даже если что-либо мне не удавалось сделать десять раз, я делал одиннадцатый, и так до тех пор, пока не начинало получаться.

Подойдя к той коробке, из которой я вынимал предыдущие инструменты, я продолжил поиски. Все инструменты и материалы были аккуратно упакованы двумя упаковками. Первая – твердый белый пластик. Вторая – полиэтиленовый пакет с пузырьками. Сами упаковки были примерно одинаковых размеров, и понять, что в какой из них находилось, было невозможно. Приходилось открывать каждую и смотреть. Длинные гвозди я нашел спустя десять минут тщательнейшего поиска. Пластиковые упаковки я подписывал черным маркером, найденным мною на столе в библиотеке. Таким способом я помечал, что хранится в каждой из упаковок. Когда я закончил, взяв маркер и гвозди, я пошел наверх. Теперь было куда проще. Размер гвоздей позволял подогнать две половины сиденья плотно друг к другу. Затем я приколотил спинку и подлокотники. Из тех мест, которые я рубил, торчала обивка, да и сам их вид был не таким уж эстетичным. Пришлось зашивать. А чтобы зашивать, пришлось потратить полдня в поисках книги, которая научила бы меня шить. Найдя подходящую книгу я принялся с жадностью изучать его до самого вечера, сидя в том самом, теперь уродливом кресле, на кухне.

На следующий день, утром, я его зашил.

Почти таким же способом я перетаскивал из библиотеки стол. Есть теперь стало намного проще и удобней. Тарелок здесь, на кухне, не было никаких, но на красном складе я нашел большие серебряные блюда с красивой каймой. Раньше приходилось ставить их на колени, сидя на кровати, чтобы поесть. С появлением стола и кресла на кухне все упростилось в разы.

Спустя пару месяцев еда начала заканчиваться. Нижний шкафчик на кухне уже с месяц как был пустым, верхний же был заполнен наполовину. Когда однажды утром (утро и вечер я теперь легко мог определять по часам) я брал банку с гречкой, и другую банку, с соевым мясом, то заметил небольшое отверстие на стенке шкафчика. Я решил изучить его и начал вынимать из шкафа все, что там было. Спустя десять минут все банки из шкафа перекочевали на пол. В стене было большое круглое отверстие, справа от него – маленькая красная кнопка. Я пододвинул стол и, встав на него, начал ощупывать края идеально ровной дыры. Труба. Она была сделана из металла и уводила куда-то вверх. Я чуть подвинулся в сторону, чтобы не стоять напротив нее, и нажал на красную кнопку. С минуту ничего не происходило, а затем в трубе раздался шум. Что-то летело по ней вниз.

Бабам!

На огромной скорости в кухню влетело что-то черное и тяжелое. Я спрыгнул со стола и медленно приблизился к этому черному сгустку.

Пакет. Большой черный пакет был плотно запечатан. Орудуя ножом, я быстро его распаковал, и удивлению моему не было предела.

Еда! Весь мешок был завален едой. Вся она была холодной, словно прилетела из морозилки. Я сдвинул в сторону этот мешок и вновь полез на стол. Нажал на кнопку. Через минуту еще один пакет влетел в комнату. Точно такой же. Я распечатал и его. Продукты внутри были теми же самыми. Что-то вроде стандартного набора. Сухие овощи. Консервированное мясо. Порошковые продукты. Чай и кофе, в специальных теплостойких упаковках. Десерты. Консервированные фрукты. Все эти банки, пачки и коробки я расфасовал согласно инструкциям на их упаковках. Сами пакеты отправились в "мусорку".

Помимо этой трубы я нашел еще одну, в этой же самой комнате, только с другой стороны. Когда в один из дней я решил сменить постельное белье, то случайно обнаружил, что все шкафчики под кроватью можно выдвинуть полностью, так, что под ней оставалось пустое пространство. Когда же я их выдвинул то и наткнулся на вторую трубу, чуть меньше той, что была в шкафу на кухне. Справа от нее, друг под другом, расположились три кнопки. Красная, синяя и зеленая. Сперва я нажал на красную. Через минуту у меня в руках был белый пакет. Мягкий. Я распечатал его и начал вынимать содержимое – внутри лежат подушка и одеяло. Далее нажал на синюю. Вылетел белый пакет, внутри которого лежали десять комплектов сменного белья. Зеленая кнопка выкинула из трубы пакет с пультом от телевизора из библиотеки и тремя часами – настольными, настенными и наручными. Они ничем не отличались от тех, что у меня были.

Кроме кухни-спальни я детально изучил и все остальные комнаты. Телевизор в библиотеке был и не телевизором вовсе – скорее монитором. Я смог снять его со стены, и мои догадки подтвердились – за ним, в нише, находился довольно большой системный блок. Включалась вся эта аппаратура с помощью пульта. Когда же я включил его, то к своему сожалению понял, что все надписи при включении были на иностранном языке, которого я не понимал. Поэтому пульт я на время отложил, и принялся углубленно изучать доселе незнакомый язык. В библиотеке нашлось больше двадцати учебников, каждый из которых я зазубривал с невероятным усердием (через полгода я уже мог сказать, что свободно владею языком).

Следующей комнатой была ванная. Над белой ванной-бассейном, прямо в потолок был встроен душ. Два его вентиля – холодный и горячий – расположились над небольшим краном, который наполнял ванну водой, если я решал искупаться. Душем я практически не пользовался. Подолгу отмокать в ванной мне, будучи ребенком, было намного приятней, чем стоять под чудовищным напором воды врезающейся в меня сверху.

Далее гардероб. Здесь я обнаружил некую закономерность, с которой были развешаны вещи. Все они делились на две части – с правой и левой стороны. С правой висели всевозможные армейские комплекты одежды из плотной и однотипной ткани. С левой – майки, шорты, рубашки, халаты и прочая домашняя одежда. Вся одежда была непомерно велика для меня, и все же я ходил в шортах и майках из левой части гардероба. У обеих стен я вновь наткнулся на те же самые трубы с кнопками, правда здесь на них почему-то стояли выдвижные заслонки с ручками. Дергаешь за ручку – и заслонка отъезжает в сторону, открывая взору саму трубу и кнопку, рядом с ней. Нетрудно было догадаться, что из трубы на правой стороне, если я нажму на кнопку, выпадет армейский комплект одежды, из левой – "домашний". Проверять я не стал, удовлетворившись лишь наличием самих этих труб. Грязную одежду я складывал в одну из коробок, которую притащил с синего склада. Инструменты из нее я частями переложил в другие коробки. Сама коробка одиноко стояла на полу, перед лестницей.

Комната с экранами.

Я назвал ее "окно в мир".

Я уже довольно сносно разбирал наиболее простые слова, а потому в управлении маленьким сенсорным пультом я преуспел намного больше, чем с пультом в библиотеке. Ничего сложного здесь не было. Названия городов. Нажимая на любое из них, открывалось небольшое меню:

1) Мощность панелей (можно было активировать как один, так и все экраны).

2)Погода.

3)Время суток.

4)Время года.

5)Населенность.

Вот, в общем-то, и все.

Я уселся на полу и начал щелкать по пульту.

"Киото. Мощность по всем экранам. Ясная. День. Весна. Максимум. Подтвердить Y/N?"

Y.

А затем случилось просто невероятное событие. Я вдруг из просторной темной комнаты перенесся в огромный светлый и прекрасный мир. Вокруг меня ходили люди, так много, что я даже не мог сфокусироваться на ком-либо из них. Откуда-то сверху исходил нестерпимо яркий белый свет. Я поднял глаза, и вместо привычного потолка увидел светлое голубое небо. Две маленькие синие птички пролетели надо мной, поочередно обгоняя друг друга. А затем я увидел солнце, такое яркое, что глазам было больно смотреть на него.

Я сидел в саду, на зеленой лужайке. Вокруг меня цвели волшебные деревья. Лепестки их цветов, опадая, будто падали на меня, однако, как только они долетали до меня, тут же растворялись в воздухе. По тропе, петлявшей меж деревьев, множество людей шли по своим делам. Все они были разными – старики, мужчины, женщины, дети – я просидел на этой поляне несколько часов, но так и не увидел двух одинаковых. Каждый из них был словно живым. Мне вдруг стало так одиноко, что от отчаяния я вскочил и бросился к ним. Поговорить. Хоть с кем-нибудь. Я врезался лбом в невидимую преграду и упал. В глазах искрило. Один из экранов. В том месте, где я приложился своим лбом, в стороны, как на воде, расплывались круги. Я лежал на полу и смотрел вверх. Меж ветвей сакуры, высоко наверху, по голубому небу, медленно плыли облака. Из моих глаз катились слезы. Я попал в призрачный мир, которого больше не существует. Все эти люди – призраки. Я вижу их, но они не видят меня. Я хотел бы сказать им. Сказать, что всего этого – прекрасного неба, лужаек, цветущих деревьев и их самих – больше не будет. Никогда. Что им осталось так мало времени, которое они бездумно и бесцельно тратят на бессмысленные и бесполезные вещи. Что, может, им следует перестать все время бежать. Бояться опоздать в места, в которые им на самом деле не нужно. Что нужно лишь остановиться и посмотреть наверх, и понять, что жизнь вокруг них вовсе не такая сложная, как они воображают. Что нужно жить и наслаждаться жизнью. Жить, а не существовать.

Я лежал день. Или два. И не мог оторвать свой взгляд от этого неба. А затем экран погас. И вместе с ним, что-то погасло во мне.

Письмо, что оставил мне старик, я положил в ту самую капсулу, в которой очнулся. Я читал его каждый день, и каждый день открывал для себя что-то новое. Чем больше я понимал из того, что было написано в нем, тем больше я понимал из того, что происходит прямо сейчас. Железная капсула – криокамера. Как только ложишься в нее сразу нужно прицепить датчики к своему телу. Компьютер в библиотеке с анатомической точностью описал, куда именно их нужно лепить. Датчики нужны для того, чтобы следить за уровнем жизненных показателей. Было их довольно много. Если система видела сбой хоть в одном из них, она тут же делала экстренную разморозку, в результате которой, после пробуждения, у человека наступает состояние, близкое к сонному параличу. Если же вся процедура проходит успешно, то тело само начинает «оттаивать». Однако был один нюанс. Согласно инструкциям ИИ, без сбоев процесс криосна происходит только у взрослого человека. Неудивительно, что у меня – ребенка – вышел из строя один из (а может и несколько) показателей. Вся информация о происходящем хранится на компьютере в библиотеке. ИИ – искусственный интеллект, которым этот компьютер оснащен. Именно поэтому мне не терпелось как можно скорее начать его более подробное изучение.

Сам старик так и продолжал сидеть, привалившись спиной к капсуле. Поначалу он меня сильно пугал. Я боялся даже подумать о том, чтобы вернуться в ту комнату еще раз. Однако с каждым днем я менялся. Мне все больше казалось, что этот старик – хоть и был мертвым – пожалуй, самый близкий для меня человек. С каждым днем я все больше тянулся туда, к нему. Я говорил с ним. Я говорил, а он меня слушал. Тихий и безмолвный, он смотрел пустыми глазницами куда-то вперед, вдаль, сквозь стены и время. В моей памяти всплыла та самая первая наша мимолетная встреча. Тот самый день, когда он спас меня от участи, что постигла все население планеты. Я знал, что я один из последних. Просто по счастливой случайности, я проснулся раньше остальных. Это как выиграть в лотерею, в которую ты даже не планировал играть. Находишь билет, а он оказывается выигрышным. Теперь я все видел именно так. Вся цепочка событий, произошедших в тот самый день, теперь не казалась мне бессмысленной. Может, я как-нибудь расскажу ему об этом.

Зеркало в этой комнате было очень странным. Оно показывало тебе твое отражение, однако, кроме него, в нем не было видно ничего. Словно в этом зеркале стоял другой я, а за его спиной была лишь ослепительная белизна. Поначалу я чувствовал испуг, смотря в него. Однако в первые месяцы меня пугало много чего. Со временем я привык, и мои прошлые страхи сейчас казались мне глупыми и неуместными. На раковине под этим зеркалом крепился водопроводный кран. Сама она была сделана из металла и покрыта белой краской, которая со временем отвалилась, открывая глазам свои проржавевшие бока.

Помимо капсулы и раковины с зеркалом в комнате была только дверь. Большая железная дверь, по форме и размерам не отличимая от той, что находилась в нижней комнате. Но были и существенные отличия. Например у этой двери не было видимых запорных механизмов. Ручки отсутствовали. Точно так же отсутствовали и окна, однако в том месте, где у нижней двери было большое круглое окно, здесь находился маленький прямоугольный выступ. Я долго его разглядывал, а затем выключил свет. С левой стороны этого прямоугольника в двух местах – снизу и сверху – горели два маленьких красных огонька, настолько тусклые, что если не присматриваться, то и не заметишь их вовсе. В один прекрасный момент до меня дошло, что эта дверь открывается с помощью электронной ключ-карты. Обшарив весь "дом" я так и не смог ее найти. Радовало то, что я всегда мог выйти отсюда через другую дверь.

И, собственно, другая дверь, находившаяся в самой нижней, последней комнате. Я уже целый год находился в этом странном месте. В своем доме. За все это время я ни разу не спускался вниз, в ту самую комнату, где эта огромная железная дверь находилась. До тех пор, пока не произошел этот инцидент.

Я сидел в экранной комнате, в "окне в мир", и любовался горными пейзажами Норвегии, сидя на одном из уступов, как вдруг до моих ушей донесся едва уловимый шум. Скрежет. Мне стало не столько страшно, сколько любопытно. Звук исходил откуда-то снизу. Я отключил экраны, и очень тихо, на цыпочках, начал спускаться вниз. На зеленом складе я мог отчетливо различить странный звук. Через определенные, не одинаковые интервалы, до моих ушей долетал этот скрежет, как если ножом карябают по железу. Мне чудилось, что из бездны, под последней комнатой, на краю которой я стоял, выползло нечто, и теперь пробивает дорогу ко мне, через тоненький люк. Так страшно мне не было еще никогда. Я приоткрыл люк под лестницей. Освещенная комната. Железная дверь, с красной ручкой-колесом и большим круглым окном, через которое ничего не видно. Я лежал на полу, разглядывая комнату подо мной, просунув голову в открытый люк. Люк под последней лестницей так и стоял нетронутый с тех самых пор, когда я запер его. Я смотрел на него и слушал не меньше десяти минут. Ничего. Тишина.

Я начал вытирать испарину на лбу рукой и мой взгляд упал на большую дверь.

Все то время, пока я пялился на люк подо мной, с обратной стороны двери, у круглого окна, прислонившись, на меня смотрело...

Я в ужасе захлопнул крышку. И сел на нее. Через секунду я вскочил и судорожно начал хватать со стеллажей тяжеленые зеленые коробки и, пыхтя, наваливать их на люк. Через пять минут ВСЕ зеленые коробки со стеллажей стояли на люке, громоздясь, друг на друге до самого потолка. Я помчался наверх, задраивая за собой все люки. В последней комнате, с другой дверью, я, взлетев по лестнице, сразу бросился к капсуле и залез в нее. Закрыл крышку. Перед моим лицом возникла голографическая панель, однако я, даже не прочитав, сразу же нажал "отмена", и она исчезла. Неоновые лампы по бокам источали мягкий успокаивающий свет. Я пролежал в ней очень долго, и в какой-то момент, от сильнейшего стресса и перенапряжения, мои веки сомкнулись, и я забылся крепким сном, без сновидений.

Когда я проснулся то уже не мог с уверенностью сказать, видел ли я что-то на самом деле. С обратной стороны двери я видел черную голову. С тремя кошмарными, наплывающими друг на друга отвратительными лицами на ней.

Я вылез из капсулы и уселся на пол рядом со стариком. Он все также тупо таращился вперед мертвыми провалами глаз. Надо же. Поначалу труп этого старика мне тоже казался страшным.

–Я сошел с ума?– я посмотрел на старика.

Не отвечает.

– Мне с каждым днем все больше кажется, что я не выйду отсюда никогда. Что буду проживать всю свою жизнь в заточении, в ожидании того, что однажды кто-то придет за мной. Спасет меня. Но я знаю, что это не так, ты ведь сам мне об этом сказал. Я знаю, что кроме меня самого мне не поможет никто. И что я должен быть очень сильным, чтобы выжить. Я стараюсь быть сильным. Я учусь. Но мне все еще страшно. Неужели ты и впрямь не понимаешь, что я всего лишь ребенок? Почему ты так хочешь, чтобы я делал все за тебя? Зачем ты выбрал меня в тот день?

Старик мне не ответил ничего. Он был мертв. Уже давно. И не мог говорить. Только сидел и смотрел вперед. Я тоже уставился вперед. Комната. Стены, ставшие мне родными. Одинокая лампа на потолке ярко освещала своим светом все вокруг.

Дверь. Зеркало. Раковина. Белые плиты кругом. Капсула. Старик. И я. И все.

Жизнь в этом месте прекратилась бы, если бы здесь не было меня. А может, она и вовсе бы не началась. Как узнать, существует ли что-то, что находится вне нашего поля зрения? И существует ли на самом деле та жизнь, которую мы видим? И как же узнать, не живем ли мы все в огромной иллюзии, которую сами и создали? Почему мне все чаще кажется, что мир вокруг меня – нереален? Почему крепнет во мне уверенность в том, что все, что я делаю, ровным счетом не имеет никакого смысла? Я чувствовал себя кроликом, которого запустили в лабиринт без выхода. Я бесцельно бродил по нему, каждый раз забредая лишь в очередной тупик.

Может, я хожу по кругу?

Что если выход все же есть, но я его попросту не вижу?

В одной из книг, найденной мной в библиотеке, я прочитал очень интересный вопрос.

"Если бы мы не имели глаз, мы бы никогда не узнали о существовании цвета. Что если мы упускаем целый аспект просто потому, что у нас нет органа, способного его обнаружить?"

Как узнать, таков ли наш мир на самом деле, каким мы привыкли его видеть?

У меня было множество вопросов, однако ответов на них у меня не было. Более того.

Стоило мне, как мне казалось, найти ответ на вопрос, ясности это не вносило нисколько, но лишь порождало новые вопросы. И с каждым разом вопросов становилось все больше, а ответов на них – все меньше.

Я встал и пошел к лестнице, открыл люк, спустился вниз и открыл еще один, и снова вниз...

Я на зеленом складе. Коробки все так же громоздятся на люке, ведущем в последнюю комнату. Я начал медленно стаскивать их и относить обратно на полки. Через десять минут они все на местах. Я взялся за красную ручку и повернул ее, откинул крышку и начал спускаться вниз. И вот я здесь. Стою возле самой двери. За окном не видно ничего. Мрак. Чернота.

Я стоял так близко, что уже упирался лбом в невероятно толстое стекло. Однако с той стороны никто не стоял. Я не знал, что за тварь приходила ко мне. Но одно я знал точно.

Бояться ее я не буду. Когда мы встретимся с ней в следующий раз, я буду готов.

Я не буду жить в страхе.