Текст книги "Называйте меня пророком"

Автор книги: Андрей Воронцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Да.

Но ему никто не отвечал.

– Алё!

Молчание. Енисеев бросил трубку на рычаг. Кто это – Лена? Но она не знает его домашнего телефона. А кто еще мог звонить сюда, он представления не имел. Да какая разница? Енисеев достал из кармана «мерзавчик» и долго глядел на него. «Вот теперь моя палочка-выручалочка… Живи, не горюй! Потом – по помойкам, бутылки собирать».

Он осушил «мерзавчик», лег, закурил. В комнате снова был полумрак – дело шло к вечеру, за окном по-настоящему стемнело. Мир был серым и словно покрыт бархатным слоем пыли, лишь огонек зажатой в пальцах сигареты на краткий миг освещал его. Енисеев раздавил огонек в пепельнице, посыпались искры. Это было похоже на его жизнь. Огонек уже потушен, погаснут и искры. Что дальше? Пить – и умереть? Нет, не наложить на себя руки, а просто пить и ничего не жрать. Так умер этот актер… как его… Галкин. Попытался встать, и разорвалось сердце.

Енисеев полез в карман за другой бутылочкой, но его заставил вздрогнуть звонок в дверь. Это была еще большая редкость, чем телефонный звонок. А вдруг это Надя? По домофону-то никто не звонил! Вернулась! Передумала! А почему звонит? Ну, понятно – ключ оставила здесь! Он вскочил с кровати, зажег свет и бросился открывать.

На пороге стоял бармен Анатолий.

– Привет! – сказал он.

Енисеев открыл рот в изумлении.

– Ты… чего?

– Да вот, пришел в гости.

– Откуда ты знаешь, где я живу?

– Узнать нетрудно. Надо поговорить.

– О тотализаторе, что ли? – догадался Енисеев. – Боже, какая чушь! Вот подбросил идейку идиоту! Слушай, ты сумасшедший!

– Можно мы войдем?

– Кто это – мы?

Анатолий шагнул в сторону, и в проеме двери появились сбоку две фигуры. Енисеев запоздало сообразил, что надо захлопнуть дверь, но рослый мужик в черном пальто толкнул его в грудь и втиснулся в прихожую, за ним последовал другой мужик и Анатолий.

– Ребята, вы чего? Вам чего надо?

– Поговорить надо.

– О чем? Я вас первый раз вижу.

– Познакомимся. Это твоя жена полчаса назад вышла?

– Какое вам дело?

– Да никакого. Красивая. Жалко, если что-нибудь с ней случится. Ну что – мы так и будем здесь стоять? – осведомился мужик в черном пальто. – Может, пройдем? – Он надавил плечом на Енисеева и вытеснил его из прихожей в комнату.

Здесь, на свету, Енисеев смог рассмотреть своих «гостей» получше. Человек в пальто имел красное, бугристое, практически безбровое лицо со странными шрамами на щеках – в виде крестиков. Второй мужик, в коже, был стрижен под бобрик, черен лицом, носат и периодически, как лошадь, делал движение шеей вперед, словно воротник тер ему холку.

– Ефрем, – представился рослый со шрамами и кивнул в сторону носатого, – а это Макс. Ну, а Толяна ты знаешь.

Между тем, Макс, задевший в прихожей пакет с бутылочками, всё оглядывался на него, двигая шеей.

– Ханка, бля буду, – пробормотал он Ефрему, – полный пакет!

– У него этого добра полно, – пояснил сумрачный Анатолий. – Жена откуда-то таскает.

– Да? Покажите мне это место, я тоже хочу. Жалко, что я за рулем, а то бы выпили за знакомство, – подмигнул Макс Енисееву.

– Слушайте, вы блатные, что ли? – не выдержал тот. – Идиот, зачем ты их привел? – повернулся он к Анатолию.

– Чтобы ты был посговорчивей. Ты, кажется, своей выгоды в жизни не знаешь, – объяснил Ефрем. – Ну, что, Пророк, замутим дельце?

– Парни, я не деловой. Идите вы на «три»!

– Мы не парни, – внушительно возразил Ефрем. – Это ты парень. А мы, чтоб ты знал, – люди. Поэтому посылать нас не надо. Здоровее будешь. Лучше скажи мне, зачем тебе мешок ханки? Будешь пить, балдеть, да? Тебе своих мозгов не жалко? Или у тебя есть запасная печень? Чего ты разнюнился, сопли распустил? Сунули два календаря условно? За такие приговоры люди солидные бабки платят и радуются, что на свободе. Пора тебе, Пророк, заняться спортом, вести здоровый образ жизни. С тем, что ты умеешь, побольше можно заколачивать, чем у Ступара. Толян дело говорит. Надо по полной программе крутить тотализатор. Там ведь как делают «бабки»? Любой пацан знает: договорные матчи организуют. Слабый вдруг выигрывает у сильного, а лавэ в карманах у букмекеров. Но ведь им со многими делиться надо: есть люди, «крышующие» этот бизнес, есть игроки, есть тренеры, есть судьи. С тобой же проще: ты можешь, не влезая в цепочку, предсказать и договорный результат. Ты ведь будущее предсказываешь, а договорный результат тоже будущее? – Этот вопрос в устах Ефрема прозвучал почти что философски. – Но один ты не справишься, только засветишься. Тебя быстро вычислят и сдадут «мусорам». А может, и замочат. Тебя никто не должен видеть. Ты будешь сидеть себе дома и выдавать результатики. А остальным мы займемся. «Крышу» обеспечим. Ну и, само собой, войдем в долю. И тебя не обидим, и сами внакладе не останемся.

– О-о-о! – застонал Енисеев. – Кому вы поверили? Говорю вам точно: ваш Толян сумасшедший! Он чокнулся на футболе, потому что смотрит его сутками напролет! То, что он рассказывает о вчерашнем матче, было пьяным приколом!

– Нет, ты подожди, – остановил его Ефрем. – Ты сказал, что «Ювентус» выиграет у «Милана» два – один и что последний гол забьет Ибрагимович?

– Сказал, – подтвердил Анатолий. – Там с ним девка еще молодая была, под «ноль» стриженная, она тоже слышала.

– Ну? – повернулся Ефрем к Енисееву. – Какой же прикол? Значит, ты знал?

– Да не знал! Это просто совпадение!

– Хорошее совпадение! Слушай, ты, конечно, мужик умный, но и мы не дураки. И футбол тоже смотрим. Как ты думаешь, Макс, если «Милан» играет у себя дома с «Ювентусом», то на чью победу народ больше ставит?

– Тут и думать нечего, – двинул шеей Макс. – На победу «Милана», конечно. В крайнем случае – на ничью.

– Вот! А ты, пьяный, взял и предсказал победу «Юве»! Он в футболе понимает, Толян?

– Понимает, – кивнул Анатолий. – И даже помнит, когда в итальянской лиге вечерние матчи начинаются. Я было сказал, что футбол, наверное, показывают в записи, и он уже слышал результат, а он мне: «Во сколько в Италии матчи начинаются? Посмотри на часы!»

– Какое же совпадение? – развел руками Ефрем. – Наугад, спьяну, ты бы предсказал победу «Милана», а не «Юве». А ты отслеживал ситуацию. Толян усомнился, а ты его убедил.

– Но «Ювентус» уже выигрывал один – ноль, когда я предсказал! Парни… э-э-э… люди… я могу наудачу «попасть» и предсказать результат одного матча, но делать это регулярно у меня не получится! Проверено!

– Кем проверено?

– Мной! Когда я был подростком, появился этот… «Спортпрогноз». Я играл раза три. В первый раз я угадал все матчи первого тура чемпионата СССР по футболу, кроме одного – «Спартак» – «Нефтчи». Бакинский «Нефтчи» тогда хорошо играл, в том числе и на выезде, а «Спартак» обычно начинал чемпионат плохо. Вот я и поставил им ничью. Но «Спартак» выиграл – 4:1. Мне потом один взрослый болельщик сказал: «Ну как же ты „нарисовал“ им ничью? „Спартак“ хорошо играет в „комнате“». Он имел в виду, что «Спартак» играл в крытом стадионе «Олимпийский», на искусственном газоне. Да только откуда я знал, где он будет играть? За семь угаданных результатов из восьми я занял второе место и получил выигрыш в тридцать шесть рублей. Купил себе на них модные «вареные» штаны и блузу-толстовку. Второй раз я уже играл на хоккейные результаты, допустил несколько ошибок и не получил никаких денег. То же самое было в третий раз – не помню уж, в каком спорте. И я бросил «Спортпрогноз».

– Ну и что? Ты же еще не был пророком?

– Не скажите! Я уже к тому времени предсказал войну в Афганистане! С тотализатором этим получится, как со «Спортпрогнозом». Несколько раз выиграю, но больше – проиграю. С таким же успехом вы и Анатолия можете использовать. Вам это надо?

– Ты должен постараться, – пристально глядя на Енисеева своими маленькими сверлящими глазками, сказал Ефрем. – Без труда… как это?.. не вытащишь рыбку из пруда. Как ты предсказываешь другие вещи? Вот и здесь так же предсказывай. Напрягись, Пророк, и огреби «бабки»!

– Да это же не только от моих усилий зависит! Ну, как вам объяснить? У меня, как и у вас, нет органа для предсказаний. Мне помогает что-то извне. И на добывание денег оно не настроено.

– Рассказывай! Видали по «телеку», как оно не настроено! А три тыщи баксов за сеанс?

– Вы всегда верите «телеку»? У меня всего два сеанса у Ступара и было! Первый – пробный, я не знал, что деньги за него получу, да и не предсказывал ничего, просто сам догадался, что к чему. А во втором случае, когда было настоящее предсказание, речь шла о несчастье, связанном с угрозой жизни, а я за такие вещи деньги не брал. Так и указано было в договоре. Так что за деньги не получится!

– А с угрозой для жизни получается?

– В общем, да.

– Тогда для твоей жизни есть угроза. Сначала мы тебе выколем глаза, потом отрежем уши, потом, если не образумишься – голову.

– Нет, сначала отрежьте язык, потом отрубите руки и спрашивайте: какой будет счет в матче «Манчестер Юнайтед» – «Челси»! А когда я стану моргать – раз, два! – тогда выколите глаза! А когда стану кивать головой, отрубите голову. Вы мудаки, а с мудаками я разговаривать не хочу. Пошли в жопу! – Енисеев оттолкнул Макса, стоявшего у дивана, и лег.

Бандиты переглянулись. Они, сопя, стояли возле Енисеева (Анатолий несколько сзади) и, видимо, не знали, что им делать.

– Ты чего… разлегся? – несколько растерянно спросил Ефрем.

– Я у себя дома. Вы мне надоели. Я же тебе всё объяснил, урод! Ты что, русского языка не понимаешь?

– Кто я? – грозно надвинулся Ефрем.

– Ты дебил и вонючий урод! Ну, убей меня!

Ефрем не двинулся, но страшно заскрипел зубами.

– За базар ответишь, сука! Ответишь!

– Ефрем, не сейчас! – сдавленно сказал Анатолий.

– Заглохни, чмур! Он у меня год будет предсказывать бесплатно, а я в это время его жену трахать буду! А не захочет, будем ее трахать без перерыва всей братвой! Вот сейчас ее дождемся и начнем трахать!

«Не было счастья, да несчастье помогло, – соображал Енисеев. – Это хорошо, что Надя ушла к маме. Едва ли они знают ее адрес. Надо только убедить их, что Надя вернется и будет находиться здесь».

– И девку эту лысую тоже можно, – предложил Анатолий. – Он, кажется, на нее запал.

«А вот это хуже. Подкараулят ее у кафе, выследят, где живет…»

– Лысую? Пожалуйста. – Енисеев старался, чтобы голос его звучал как можно более безразличней. – Она мне никто. Если я на нее и запал, то не помню, пьяный был. А насчет жены я вам вот что скажу: вы меня лучше сейчас убейте, а то я всё милиции сообщу.

– Сообщи! – согласился Ефрем. – Только сейчас мы тебе не дадим. Тебе придется подождать, когда мои люди привезут сюда эту лысую девку, которую ты нам сдал, зарежем ее, потом оставим твои пальчики на рукоятке ножа и по всему ее телу, и выбросим ее на улицу. Найдутся свидетели, что это ты ее бросил. А Толян подтвердит, что ты приставал к ней в кафе. После этого можешь говорить всё, что хочешь. Ты ходишь под условным сроком, тебя никто слушать не будет. Будешь париться на киче, пока мы твою жену трахаем. Но на киче тебя не оставят в покое, у нас везде свои люди. Ты из зоны станешь предсказывать нам результаты по мобильничку, и попробуй, сука, ошибись! Ну, что, послать за твоей лысой?

– У меня от твоих угроз уже девочки кровавые в глазах. – Енисеев достал из кармана «мерзавчик» и демонстративно медленно отхлебнул. – Хочешь, я предскажу, как ты подохнешь?

Ефрем моргнул и с некоторой заминкой ответил:

– Нет, не хочу, потому что ты все равно подохнешь раньше.

– Как знать, как знать! Пока я тебе нужен, не подохну. И не надо меня пугать! Тебе это невыгодно. Под пытками предсказания не получаются. Кстати, в этой игре, если она состоится, банковать будешь не ты. Ты удивлен? Да-да, не двигай желваками! А ты думал, ты, что ли? А кто ты такой? Я пророк, а ты кто? Нет, хвост головой не вертит! Я умный, а ты не очень, как я убедился! Как же ты можешь мной управлять? Какая от этого польза?

Ефрем покосился на своих спутников.

– Ну, это мы еще посмотрим, кто из нас умный… Значит, ты хочешь банковать? Стало быть, согласен?

– Кто тебе сказал, что согласен? Нет, сейчас я на серьезные темы разговаривать не буду. Ты что, не видишь, что я в запое? На хрена тебе согласие пророка, который в запое?

Ефрем, наморщив бугристый лоб, смотрел на Енисеева.

– И давно ты в запое?

– А я помню? День, что ли, назвать, когда начал? Ладно, ребята, мотайте отсюда, не нужно, чтобы вас видела моя жена. Она всё испортит. Через денька два я оправлюсь, поговорим. Оставь свой телефончик. Я, в принципе, сейчас без работы, лишний заработок мне не помешает. В принципе, он верный. Мне даже кажется, что ты преувеличиваешь опасность. Если обычным людям можно угадывать за деньги спортивные результаты, то почему нельзя пророкам? В каком законе это написано? Но одному мне, действительно, не справиться. Да и условный срок на мне.

– А чего ты поначалу отказывался, пургу гнал? – с подозрением спросил Ефрем.

– С такими, как вы, я еще дела не имел. Вы топорно работаете, неинтеллигентно. В квартиру врываетесь, грозите: изнасилуем, зарежем… А тотализатор – дело интеллигентное. От ваших рож за версту криминалом пахнет. Тут надо многое обдумать. Тактику, стратегию. Мой процент. От вашей сговорчивости будет многое зависеть. Но не сейчас. Давайте денька через два.

– Ага, мы уйдем, а ты позвонишь в ментовку? – сказал Макс.

– Пусть звонит, – ответил за Енисеева Ефрем. – Кто ему, пьяному, поверит? Ну, выведет он ментов на Толяна… Ну и что? Нас-то он не знает… Толян скажет: да, был такой разговор в шутку, о чем еще с ним, пьяным, говорить, когда он часами торчит в кафе? Он сейчас в запое, белая горячка начинается, девушки кровавые мерещатся. И всё. Он же с судимостью ходит, ему ментов слишком беспокоить не резон. Они отвезут его в суд, если доставать будет, и там ему изменят меру пресечения.

– Вот, – с одобрением кивнул Енисеев, – это уже получше, чем прошлый раз. Мысль какая-то прослеживается. Ты не безнадежен, Ефрем. А то бы начали сейчас здесь насиловать мою жену, резать лысую девушку, мои кровавые отпечатки на ней оттискивать… Брр! Конечно, я бы с такими не стал работать. Вот ты, Ефрем, по-моему, обиделся, что я тебя дебилом назвал. А как же тебя прикажешь называть, если ты приходишь к курице, несущей золотые яйца, и угрожаешь ей выдавить глаза, открутить крылья, голову, чтобы она побольше яиц несла? А?

– Красиво поешь, – ответил Ефрем. – Лады, пусть будет по-твоему. Протрезвляйся. Только я тебе самому откручу яйца, выдавлю глаза и отрежу голову, если ты меня кинешь. И насчет жены мои обещания остаются в силе. Ты будешь, порванный на куски, лежать в могиле, а мы ее харить будем. Когда надоест, убьем. Забиваем стрелку через два дня, у Толяна, в это же время. Не думай сбежать, из-под земли достанем. Телефон я тебе не дам, – если что, позвоним сами по домашнему. А ты будешь держать связь через Толяна. Толян, оставь ему свой номер. Пошли, ребята.

– Да? – всё еще сомневался Макс. – А если он на «стрелку» мусоров приведет? Там-то они увидят, что мы – это не белая горячка.

– Может, лучше не в кафе? – поддержал его Анатолий.

– Мусоров он вам приведет куда угодно. Ну, привел он их, что дальше? Свидетелей у него нет, на тотализаторе мы еще не играли. А в чем, собственно, криминал? Погрозят и отпустят. Дельце, конечно, сорвется, но ему, его жене не жить.

Хлопнула дверь. Бандиты ушли. Енисеев остался лежать на диване.

3

«Я был на перепутье, – размышлял Енисеев, – но крылатый серафим мне не явился. А духи лжи, готовя мою гибель, поманили меня подобьем правды и теперь уничтожают тяжестью последствий. Надо было слушать священника и старца, а не носиться со своим убогим даром, как дурень с писаной торбой. Они-то меня не стали поучать, даже вроде бы ушли от прямого ответа, а на самом деле, если вдуматься, всё сказали. Пока не пришло время спасаться, можно было, действительно, еще пророчествовать. Но я упустил то время, когда следовало уже спасаться, а не пророчествовать. Вероятно, это было после гибели людей в польском самолете. Я шагнул назад, в мрачную пустыню, в прижизненный ад для пророков. Здесь что ни шаг, то к расплате, к возмездию за гордыню. Я ощутил свой дар в детстве под ярким зимним солнцем и с тех пор постепенно уходил из солнца в тень. И вот я ушел в эту тень, в изнанку пророческого мира. Безвозвратно. Здесь меня ждут только уроды вроде Ефрема и Макса. И хуже всего, что они ждут не только меня, но и Надю».

Енисеев встал, подошел к входной двери, открыл ее. Пусто. Спустился на этаж ниже и убедился, что там тоже никого нет. Значит, они решили его не караулить. Пока, по крайней мере. Хорошо.

Он вернулся в квартиру и запер дверь. Позвонить Наде, предупредить? Но стоит ли, пока бандиты не знают, где она? Я ее лишь напугаю, заставлю приехать сюда. А так – она завтра-послезавтра снова улетит в рейс. А вот Елена… ей стоит позвонить. Мало ли что этим идиотам придет в голову, когда она в очередной раз придет в кафе к Анатолию. Енисеев нашел в мобильнике эсэмэску с номером Елены и хотел было нажать кнопку вызова, как подумал: а вдруг она уже сидит у Анатолия, и тот по ее реакции поймет, что Енисеев ее предупреждает? Ехать отсюда до кафе без пробок минут пять, не больше, Анатолий вполне уже может быть там. Да и громилы могут заглянуть на огонек. Енисеев послал Елене эсэмэску: «Ты не в кафе у Анатолия? Ответь по СМС».

Ответ пришел тут же: «О, неужели Илья-пророк объявился? Да, в кафе. А что?». «Умоляю: минут через 5, не торопясь, сверни ноутбук, расплатись и уходи оттуда. Иди по той стороне, где больше людей, и через некоторое время позвони мне», – написал Енисеев. «В чем дело? Ты снова пил?» – недоумевала Елена. «Пожалуйста, сделай, как я прошу! Ну что тебе стоит? И не посылай больше СМС из кафе!» Енисеев занервничал, что Елена, читающая и строчащая эсэмэски, заставит насторожиться Анатолия или кого-нибудь из бандитов, и они отнимут у нее телефон, прочитают эсэмэски, и тогда…

Он стоял у окна, ждал звонка. Пойти в милицию? Но эта компашка ведь и впрямь от всего откажется. Анатолий будет говорить про мой запой, а от меня пахнет спиртным… Но заявление всё равно написать надо, чтобы они хоть на первое время попритихли. А там посмотрим. Отнесу завтра.

Запиликал мобильник. Енисеев схватил его.

– Елена?

– Да.

– Слушай меня внимательно и отвечай только «да», «нет» и ни в коем случае не называй по имени. Ты вышла из кафе?

– Да.

– Бармен Анатолий там был?

– Нет. Только Тоня, официантка. А что?

Он вздохнул с облегчением.

– Пожалуйста, не называй никаких имен. А какие-нибудь незнакомые тебе люди в кафе были… типа уголовников?

– Да нет, не видела. Слушай, в чем дело?

– Скоро объясню. А ты где сейчас идешь, по Яблочкова?

– Да.

– А за тобой никто из посетителей кафе не пошел? Оглянись как бы невзначай.

– Попробую… Да нет, никто. Да там и не было почти никого. Девушки вчерашние да парочка ужинала.

– Отлично. Давай увидимся – у общежития твоего, на Добролюбова.

– Ну, давай. Это ты мне так свидание назначаешь, что ли? Оригинально! А в кафе нельзя было?

– Нельзя. Значит, через двадцать минут у общежития?

– Ладно.

Енисеев умылся, почистил зубы, потом пошел на кухню, взял из холодильника упаковку с авиационным обедом и стоя, без аппетита, съел кусок курицы. «Жрать не хочется, плохо, – значит, и впрямь запой. Всё, „мерзавчиков“ больше не беру». Но один на всякий случай всё же в карман сунул. Он звякнул о тот, что в кармане уже был. Енисеев выругался, достал бутылочки и забросил их в холодильник. Потом вернулся в комнату, взял из секретера несколько тысяч рублей, оделся и вышел на улицу. Здесь, прикуривая, осторожно повел глазами по сторонам: нет ли где-нибудь рядом Макса или похожего на него урода. Вроде не было, двор – пуст, редкие прохожие идут по своим делам.

Енисеев быстро пошел к ведущей на улицу арке: если следивший за ним человек сидел в машине, то ему бы пришлось завести двигатель и поехать за ним. Но ни одна машина не тронулась. Енисеев зашагал по улице, но вдруг остановился и стукнул себя кулаком по лбу. А ведь Надя хотела вернуться за вещами! И сделает это наверняка завтра, потому что послезавтра уже может улететь! Енисеев вынул мобильник, нашел в «контактах» Надю, нажал кнопку. Но звонок был тут же сброшен. Он подошел к фонарю и стал набирать эсэмэску: «Надя, ответь, пожалуйста, придешь ли ты завтра или послезавтра? Это очень важно».

Енисеев пошел дальше, ожидая ответа. Но ответа не было. Видимо, сильно обиделась! Он стал на ходу писать новое сообщение, но тут, наконец, пришел ответ: «Почему это важно?». «Не приходи пока, пожалуйста, я тебя умоляю, я тебе потом всё объясню, – написал Енисеев. – Я сам соберу все вещи, какие укажешь, и принесу». Ответ был краток: «Не приду». Енисеев сначала обрадовался, а потом понял, что совершил глупость: Надя наверняка подумала, что ее отсутствием воспользовалась какая-нибудь Елена, и он не хочет, чтобы их застали вместе. Он лихорадочно стал набирать новое сообщение: «Надя, я попал в очередную историю, и здесь небезопасно. Вот в чем дело».

На этот раз Надя не ответила и, судя по тому, что ее не интересовало, в какую «очередную историю» он попал, она ему не поверила. Ну, что теперь делать? Енисеев сунул мобильник в карман и повернул на улицу, ведущую к Добролюбова.

Елену он увидел на автобусной остановке возле общежития. Она еще издали внимательно, оценивающе всматривалась в Енисеева.

– Видок не очень, но вроде не пьяный. Ты зачем меня выдернул из кафе? – сказала Елена, когда он подошел. – Что за секретность?

– Слушай, пойдем в тот сквер, что на Руставели. Я тебе всё объясню.

Они пошли по улице Руставели. Искоса поглядывая на девушку, Енисеев видел, что она несколько смущена, – не столько, наверное, его неожиданным вызовом, сколько воспоминаниями о вчерашнем разговоре.

– Ну? – нетерпеливо спросила Елена.

– Помнишь, я предсказал вчера этому дураку Анатолию результат футбольного матча?

– Ну, помню.

– Так он заявился сегодня с «братками», видимо, крышующими его заведение, и они стали мне грозить смертными муками, если я не стану им предсказывать спортивные результаты в букмекерских конторах.

– Что? – не поняла девушка и остановилась. – В каких конторах? Какие результаты?

– Ну, это, как на бегах, где люди ставят на какую-нибудь лошадь и получают большие деньги, если она выиграет.

– А, это чтобы ты предсказал наверняка?

– Да.

– Смешно.

– Да нет, не смешно: этот гад Анатолий вспомнил сначала, что ты свидетель предсказания мной результата матча «Милан» – «Ювентус», потом предположил, что я на тебя «запал». Тогда бандюганы сказали, что будут мучить не только меня, но мою жену и тебя.

О том, что Ефрем угрожал зарезать Елену, Енисеев решил не упоминать.

– Меня?! – поразилась девушка. – Вот так дела! – всплеснула руками она. – Ну, жену – еще понятно, а меня-то почему, я даже тебе не любовница! Ты что, не мог им объяснить?

– Да объяснял, но они так поняли, что я тебя «отмазываю».

– И что теперь? Вот влипла! Слушай, ты зачем вчера ко мне подсел?

– Пьяный был, поговорить хотел… Я виноват, конечно… Дурацкое предсказание это… Ну, «депрессняк» у меня, полоса невезения! И ты в нее невзначай попала. Я завтра заявление в милицию напишу, вот только приду в лучший вид. Они не решатся тебя трогать, если будет заявление. А пока иди к себе в общежитие, запрись у себя в комнате, а еще лучше – в комнате какой-нибудь подруги, и никуда не выходи. На занятия завтра тоже не езди. У вас тут охрана, бандиты не станут шум устраивать.

Енисеев говорил о завтрашнем визите в милицию, стоя аккурат напротив райотдела милиции. От расстроенной Елены не укрылось это забавное обстоятельство.

– Слушай, Енисеев, а ты, правда, нормальный? Во что ты превратил свою жизнь? И жизнь людей, которые сталкиваются с тобой? Как твоя жена это терпит?

– Уже не терпит, – вздохнул Енисеев. – Сегодня ушла. Прочитала твою эсэмэску…

– Вот как? Значит, бандиты ее не найдут! Они найдут меня.

– Всё будет хорошо, – бормотал он. – Потом, ты же всё-таки писатель. Тебе нужны сильные переживания, экстремальные ситуации…

– Мне нужны мои экстремальные ситуации, господин Енисеев! Мои, а не ваши! До свидания! – Елена повернулась и зашагала к общежитию.

Енисеев подумал, не догнать ли её, а потом решил, что чем быстрее они расстанутся, тем лучше для Елены. Он собрался было перейти дорогу, как рядом с ним остановился микроавтобус. Бесшумно отъехала его автоматическая дверь, и голос из темноты неосвещенного салона негромко сказал:

– Илья Петрович, у вас проблемы? Не будете ли вы так любезны заглянуть к нам на пару слов?

– К кому это – к вам? – щурясь в тщетной попытке разглядеть лицо говорившего, спросил удивленный Енисеев.

– К вашим поклонникам. Вы сейчас переживаете нелегкий период, и вам необходима помощь. Заходите, пожалуйста, прошу вас.

– Нет уж, как говорится, лучше вы к нам. Вы от Ефрема, что ли? Что-то уж больно вежливые…

– Мы не знаем, кто такой Ефрем. Если вы говорите об одном из уголовников, которые к вам сегодня заходили, то мы не имеем к нему никакого отношения. Давайте обсудим и эту проблему. Ничего не бойтесь, присаживайтесь.

– Илья, не надо! – услышал Енисеев сзади голос Елены. Она спешно вернулась, увидев, что он разговаривает с кем-то из минивэна. – Пойдем лучше в милицию!

Тут, наконец, Енисеев разглядел, что людей в темном салоне несколько, и все они – в шапочках-масках с отверстиями для глаз и рта.

– Да, лучше в милицию, – пробормотал он и попятился.

Люди в масках тут же выпрыгнули из машины и ловко завернули Енисееву руки за спину. Он и опомниться не успел, как его, головой вперед, затолкали в благоухающее дезодорантом чрево минивэна, защелкнули на запястьях наручники и бросили лицом вниз на заднее сиденье.

– Стойте! – закричала, колотя по микроавтобусу, Елена. – Милиция! На помощь!

В ответ из салона высунулась рука в перчатке, схватила девушку за шиворот, а другая рука заткнула ей рот.

Люди в масках возбужденно переговаривались над Енисеевым.

– А с этой что делать?

– Насчет нее никакого указания не было.

– А зачем мы заговорили с ним, когда она была рядом?

– Да она вроде бы ушла! Улица пустая, момент удобный!

– Ничего себе – удобный! Сказано было: не привлекая внимания!

Елена, мыча, билась в объятиях налетчика, пытаясь ударить его сзади локтем. Улица Руставели была пуста, от милицейского управления картину скрывал микроавтобус.

– В машину! – приказал голос, заговоривший с Енисеевым. Елену мигом втянули в салон.

Дверь закрылась, минивэн тронулся. Елена продолжала бороться, лягалась. Енисеев невольно устыдился: он-то лежал без движения.

– Выпустите ее! – закричал он. – Она же вам не нужна! Я отказываюсь говорить с вами, если вы ее не выпустите!

Тем временем на Елену тоже надели наручники.

– Будете пинаться, наденем и на ноги! – пообещали ей.

– Говорить будете не с нами, – сказал Енисееву старшой. – Она нам действительно не нужна, но она – свидетель. А нам бы хотелось обойтись без свидетелей. Извините.

– Что ж вы ее – убить собираетесь?

Старшой рассмеялся.

– Вы меня не так поняли. Девушка кричит о милиции, а нам не нужна сейчас милиция. А потом мы ее выпустим вместе с вами, потому что вам никто не собирается делать ничего плохого. А сейчас, пардон, вас придется обыскать. Изымаем только оружие, мобильные телефоны, диктофоны, фотоаппараты.

– Енисеев, ну ты и козел! – звучно сказала Елена.

Люди в масках, обыскивающие ее и Енисеева, переглянулись.

– Я-то козел, а ты зачем вернулась? Я для чего с тобой встретился? Чтобы ты шла в общежитие и сидела там тихо, как мышка! А ты? Ругалась, что втянул в историю, а сама?

– Я не из тех, кто проходит мимо, когда на их глазах похищают людей.

– Низкий поклон тебе, конечно, но меня всё равно похитили и тебя, главное, тоже. Чем же я виноват?

– Тем! Если ты женат, не подсаживайся к незнакомым девушкам!

– А ты, если такая правильная, не разговаривай с незнакомыми женатыми мужчинами!

Похитители с удивлением, молча внимали этому почти семейному спору. Потом старшой сказал:

– Извините, нам придется завязать вам глаза.

– Ребята, вы очумели? – возмутился Енисеев. – Мало того, что наручниками сковали, теперь еще и глаза завяжете! Вы что, в графа Монте Кристо играете?

– Наручники мы с вас снимем, если обещаете сидеть спокойно, а глаза всё же завяжем. У меня такой приказ. Вы не должны, по крайней мере, сейчас, знать, куда едете.

– А чей у вас приказ?

Старшой молчал.

– Хорошо, спросим по-другому. Вы, собственно, кто?

– Люди.

– А, люди! Люди, похищающие других людей. Те уголовники, что были у меня, тоже утверждали, что они люди. Подразумевая, что все остальные, то есть не уголовники, – не люди. Но люди – это те, кто может представиться без маски. Впрочем, я и так знаю, кто вы: я же, как-никак, Пророк. – Енисеев нарочно затягивал разговор, чтобы подольше видеть, в каком направлении их везут. Сейчас они двигались по Дмитровскому шоссе в направлении Кольцевой автодороги. Промелькнула станция метро «Тимирязевская», залитая желтыми огнями платформа пригородных поездов, кафе Анатолия, выйдя из которого, Енисеев вчера смотрел на Дмитровское шоссе. Его жизнь словно кружилась вокруг одних и тех же мест, как в заколдованном лабиринте.

Но долго заговаривать зубы похитителям не удалось.

– Давайте сначала наденем повязочки… вот так… голову повыше…

Енисеев погрузился во мрак. Зато его руки освободили из тисков наручников.

– Так кто же мы, по-вашему? – в голосе старшого слышалось любопытство.

– Бывшие сотрудники госбезопасности, естественно.

– Хм… А почему вы так считаете?

– Ну… вы вежливые, но применяете насилие. Не ругаетесь матом, как менты, но скручиваете людей вполне умело, без членовредительства.

– Ты еще не нахвастался, Енисеев? – язвительно спросила Елена. – Мало тебе результата футбольного матча? Назови ему еще его фамилию, имя, отчество, чтобы он нас убил, когда повезет обратно.

Енисеев промолчал. Елена была права, но он «хвастался» перед старшим, чтобы вызвать его ответную реакцию, исподволь побольше узнать о нем.

– Вашей жизни ничто не угрожает, независимо от того, что предскажет господин Енисеев, – заверил старшой.

Ага, значит, везут предсказывать! Ну, зачем же еще, действительно?

– Если нашей жизни ничего не угрожает, то зачем этот захват? Нельзя ли было просто связаться со мной по телефону?

– Мы навели справки и узнали, что после суда вы отказываетесь обсуждать какие-либо предложения, связанные с вашей прежней деятельностью.

– Естественно! Я ведь условно осужден за эту деятельность, как вам, наверное, известно! И мой условный срок вполне может превратиться в реальный, если я снова начну заниматься предсказаниями. Кстати, вы знаете, что я под подпиской о невыезде?