Текст книги "Называйте меня пророком"

Автор книги: Андрей Воронцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Именно. И не уверяйте меня, что вы сами об этом не думали. В начале совместной жизни вы бывали близки по несколько раз в день, а теперь – раз в месяц! Не слишком ли резкий переход? Объясняется ли он только дурацкими письмами?

– Кто же их пишет?

– Скажем, любовница вашего мужа.

– А зачем?

– Ну, это просто. Но, прежде чем объяснить вам это, я хочу спросить: у вас есть с мужем брачный контракт?

– Нет.

– А чем в вашем бизнесе владеет муж?

Плечи женщины, согнувшиеся под ударом неприятных вопросов, выпрямились.

– Ничем, – усмехнулась она. – Всё записано на меня. И бизнес, и имущество. Муж получает только зарплату генерального директора, правда, большую.

– Ага, – только и сказал Енисеев. – И его устраивает такое положение?

– Раньше мы никогда не обсуждали это, но теперь, под влиянием этих писем, он стал всё чаще говорить, что я ставлю его в неловкое положение, не давая распоряжаться финансами… что люди всё больше начинают верить содержанию писем, видя, что он как гендиректор совершенно бесправен… что это мешает делу, поскольку клиенты стремятся договориться со мной, а не с ним, а я нечасто бываю в офисе… что он лишен возможности оперативно решать вопросы… что страдает его авторитет…

– Так. А что же вы на это отвечаете?

– Раньше бы я просто на корню пресекла эти разговоры, зная, что в наше время ничего нельзя выпускать из своих рук, но теперь… из-за этой клеветы… – Ксения Аркадьевна замолчала.

– То есть – вы не говорите ни да, ни нет?

Она кивнула.

– А ваш муж не намекал, что сомневается в вашей верности?

Женщина ответила не сразу.

– Смотря что называть намеком… Однажды он сказал: «Неужели ты не понимаешь, что, не пуская меня в дело как партнера, ты даешь повод людям, да и мне тоже, думать, что ты действительно имеешь любовника, которого хочешь сделать своим мужем и партнером?»

– И что вы ответили?

– Я сказала, что я его понимаю… но хочу, чтобы и он меня понял… я уже немолода… мне страшно терять то, что я не дала уничтожить двум кризисам… ведь заново я уже не смогу ничего начать… но что я подумаю…

– Ксения Аркадьевна! – воскликнул Енисеев. – Вас ведь главным образом именно это заботило, когда вы шли сюда?

– Не знаю… может быть…

– И вы заставили буквально вытягивать это из себя! Как трудно с людьми из мира бизнеса, особенно с женщинами! Ну, что вам от наших дурацких прогнозов, если мы не знали главного?

Страдальческое выражение на кукольном лице Ксении Аркадьевны вдруг исчезло, она снова улыбнулась одним углом рта.

– Я полагала, что если вы серьезное агентство, то найдете возможность докопаться до истины. Прийти и раздеться перед вами – это слишком просто.

– Лев Данилыч, – повернулся Енисеев к Ступару, – вы эту позицию клиента учтите при определении величины гонорара.

– Всенепременно! – осклабился Ступар. – Договоримся!

– Договоримся-то договоримся, но мы еще не закончили нашего дела. К чему мы, собственно, пришли?

– Вы сказали, что письма пишет любовница моего мужа, – напомнила женщина.

– Я беру свои слова обратно. Я сказал это от недостатка информации. Ваш муж сам пишет и посылает эти письма.

– Как? – вздрогнула Ксения Аркадьевна.

– А так. Может быть, любовница ему и помогает, я не знаю, но инициатива явно исходит от него. Я нисколько не сомневаюсь в этом после того, что вы по поводу его претензий на финансовые права рассказали. У него просто не было другой возможности поднять этот вопрос, не натыкаясь на ваш категорический отказ. Любовница, я думаю, у него молодая, она не знает таких психологических нюансов. Кстати, есть ли основания подозревать кого-нибудь из девушек в вашем офисе? А то вы, может быть, всё знаете, а нам опять не говорите?

– Нет, – твердо сказала Ксения Аркадьевна. – Красивых девушек, с тех пор, как мы женаты, в офисе нет.

– Эх, начать бы вам свой рассказ с этого! А вы: моего мужа затерроризировали письмами… Бедный муж, в одном помещении с которым вы не рискуете оставлять красивых девушек! Ну-с, хорошо. Ксения Аркадьевна, есть два варианта развития событий. Первый: люди из детективного агентства проверяют принтеры в вашем офисе, а может быть, и у вас дома. Но коль скоро ваш осторожнейший супруг не оставил отпечатков пальцев на письмах и конвертах, то не исключено, что он не пользовался этими принтерами, а просил распечатывать любовницу. Значит, надо установить за ним слежку, чтобы зафиксировать его встречу с ней. Затем, если эта девушка где-нибудь служит, нужно проверить принтеры на ее работе или у нее дома, что сложнее. На это уйдет определенное время, может быть, и немалое. Есть и другой вариант, не исключающий, впрочем, и первого. Он более быстрый. Вы говорите мужу, что вам всё известно о его роли в истории с письмами и что вы немедленно разводитесь с ним. Он непременно должен почувствовать неотвратимость вашего решения. Не принимайте никаких его объяснений, оправданий, вообще пресекайте попытки продолжить разговор на эту тему. Это ослабит эффект ваших слов. Сказали, как отрезали – и ушли, заперлись, отключили мобильник. У вас, судя по вам, это должно получиться. А еще лучше: уехать на сутки в такое место, о котором он не знает. Но при разговоре с мужем хорошо бы иметь неподалеку охранника, чтобы он мог прибежать на ваш голос. Береженого Бог бережет. Еще неизвестно, какую реакцию вызовет у мужа ваше сообщение.

Ксении Аркадьевне предложение Енисеева не очень понравилось.

– А что это даст? – пожала плечами она.

– Это – проверка. Я не могу ручаться на все сто процентов, что мое предположение правильно. Но его можно проверить. Если ваш муж в задуманном им спектакле с письмами изображает перспективу развода как угрозу самому себе, стало быть, подсознательно он развода больше всего и боится. На данном этапе, во всяком случае, пока он не стал вашим партнером в деле и не получил допуска к финансам. Сейчас для него развод будет означать крушение всего. Когда вы через сутки снова появитесь дома или в офисе, он, если виновен, упадет перед вами на колени и признается во всем. У него два пути: либо этот, в надежде получить прощение, либо убить вас.

– Хорошенькие вы даете советы! – воскликнула женщина.

– Ничего страшного. Скажите мужу, еще при первом разговоре, что написали новое завещание, по которому в случае вашей насильственной или неожиданной смерти ему не достается ни копейки. Ему сразу расхочется убивать вас.

– А если он всё-таки невиновен?

– А если он невиновен, то и не раскается. Будет стоять на своем даже под угрозой неминуемого развода, лишь бы не оправдываться в том, чего не делал. Разве вы станете возводить на себя напраслину в целях поправить финансовое положение? В случае положительного исхода вы удостоверитесь в верности мужа, что для вас, я полагаю, не менее важно, чем найти автора писем. Думаю даже, тогда вам расхочется делать это. А когда вам расхочется, то подметные письма, по некому неизвестному закону жанра, перестанут приходить.

Ксения Аркадьевна задумалась. Потом встряхнула короткой стрижкой и поднялась с кресла.

– Хорошо, я сделаю так, как вы посоветовали. О результате сообщу. Спасибо, – повернулась она к Енисееву, – мне понравилась ваша работа. Резковато… но, может быть, так и надо. Буду рекомендовать вас своим знакомым. Можете присылать мне счет.

– А как же заказанный вами прогноз аналитиков? – с некоторым беспокойством спросил Ступар.

– Включите его в счет. Они же работали. Но мне уже и так всё ясно. До свидания.

Она удалилась, шагая столь же твердо, как и вошла, а может быть, еще тверже, потому что стекла в книжных шкафах задребезжали.

– Не завидую я ее мужу, – пробормотал Ступар, – даже если он писал эти письма.

– Ей я тоже не завидую, – сказал Енисеев. – Ад какой-то, а не жизнь. Уверен, всё она знала о своем муже. И даже насчет писем в глубине души догадывалась. А сюда пришла, чтобы получить подтверждение своим смутным догадкам.

– Но я присоединяюсь к ее словам о вашей работе! Наблюдал с восхищением! Это подлинный класс! Сегодня вы заработали не менее трех тысяч долларов!

– Да? Но я ничего не предсказывал, а отбивал хлеб у ваших аналитиков. Я не испытал даже и близко ничего похожего на состояние, которое испытываю при предсказании. А ведь вы меня хотели использовать как предсказателя.

– Не скажите, не скажите! Со стороны-то виднее! Вы ничем не отличались от наших аналитиков, пока не взяли в руки снимок. Тут вас словно осенило что-то, и вы пошли к истине, как танк, никуда не сворачивая. Что-то подобное делают лишь хорошие экстрасенсы в «Битве», когда им дают фотографии. Просто предсказание по фото для вас, очевидно, мелочь, не сравнимая с тем состоянием, что вы испытываете, читая будущее. Но для обычных людей ваша работа с портретом выглядит весьма впечатляюще. Мои парни видели фото этого жиголо – не это, так другое. Ну и что? Я сразу понял, что с этой скрытной бабой должен работать кто-нибудь вроде вас. И вы ее моментально раскрутили. Вы и впрямь не знаете всех своих возможностей. Вам обязательно надо поработать здесь, чтобы научиться их раскрывать.

– Не исключено, что вы правы. В общем, это было даже интересно. Давайте договоримся так. Я буду работать по вызову. Соответственно, зарплату мне платить не надо, достаточно будет процента от гонорара, который платит клиент. Какой, кстати, это процент?

– Немаленький. Шестьдесят.

– Это вам получается немаленький! Сорок – а за что? За регистрацию клиента? Или, так сказать, за мое «крышевание»? Но не буду спорить. Более того: я отказываюсь и от этих шестидесяти процентов, если напророчу клиенту несчастье, связанное с угрозой жизни или здоровью. Но отказываюсь не в вашу пользу. Вы тоже не должны их брать. Это мои условия.

– Вот как? Нравственный императив, да? Впрочем, по проблемам жизни и здоровья люди обычно обращаются в другие места, так что мы немного потеряем. Согласен. – Ступар дернул носом, потер руки. – Готовим договорчик и начинаем работать?

– Готовим, но подпишем и начнем работать, когда узнаем о результате разговора Ксении Аркадьевны с мужем. Если я ошибся, то мне нечего здесь делать. Зачем вводить людей в заблуждение?

– Не ошиблись, поверьте моему опыту. Наоборот, теперь, после того, как вы выяснили, кто автор писем, любое другое предположение кажется маловероятным.

– И, тем не менее, подождем.

10

Муж Ксении Аркадьевны во всем признался. Самое интересное, что у него не было никакой молодой любовницы, – во всяком случае, любовницы, замешанной в афере с письмами. Этот человек вовсе не разлюбил свою бывшую жену, имевшую палатку на рынке в Адлере. Напротив, он хотел вытащить ее в Москву, получив после развода с Ксенией Аркадьевной свою долю в ее бизнесе и имуществе. Причем адлерская жена сознательно отпустила мужа на сексуальные заработки к богатой Ксении Аркадьевне, как героиня одного рассказа Зощенко. В итоге вышло не совсем так, как у Зощенко, но столь же плачевно для первой жены.

Впрочем, Ксения Аркадьевна не посчитала нужным сообщить Ступару и Енисееву, простила она мужа или нет. Ступар, выплачивая Енисееву гонорар, спросил с улыбочкой:

– Ну, вам-то уж, наверное, известно, что она решила насчет своего гаишника? Поверила в его раскаяние? Выгнала?

– Нет, не известно. Но я могу попытаться сосредоточиться и узнать. Это будет вам стоить еще три тысячи долларов.

– Вы, я вижу, быстро становитесь на деловую ногу! – захохотал Ступар. – А вы еще опасались! А в итоге и деньги получили, и добродетель восторжествовала! Такое, знаете ли, редко бывает!

– А я не уверен, что добродетель восторжествовала. По-хорошему, так этой Ксении прощать своего мышиного жеребчика не надо. Представьте их жизнь, если они останутся вместе. Это будет похуже, чем в последние два месяца. Жуть и лицемерие.

– Да уж! Гаишнику, чтобы хоть частично реабилитироваться, придется, как в Адлере, отрабатывать по несколько раз в день! Ну, а разве неправильно будет, если она его выгонит?

– Правильно, если он вернется к первой жене в Адлер. Но он вряд ли вернется после того, как побывал гендиректором крупной фирмы в Москве. Будет заниматься здесь аферами помельче. Но адлерскую подругу сюда не выпишет, да она и сама не поедет от своей палатки в неизвестность. Одно дело быть женой богатого бизнесмена, а другое дело мотаться здесь с мужем, мелким аферистом, по съемным квартирам. В Адлере она хозяйка, а в Москве кто? В этой истории нет добродетельных людей, включая Ксению Аркадьевну, которая свела гаишника, как бычка, со двора у соседки-торговки, и негде торжествовать добродетели. Фиктивный брак, фиктивный развод, фиктивная жизнь… Не люди, а грубо раскрашенные куклы. Не вижу серьезных оснований полагать, что раскрытая афера с письмами послужит им нравственным уроком.

– И всё-таки, согласитесь, было бы гораздо хуже, если бы вы эту аферу не раскрыли. Тут ведь могло дойти и до убийства. Представьте, что гаишник своими подложными письмами так и не добился бы от Ксении равных прав на бизнес. Тогда бы ему пришла голову мысль просто убить ее, чтобы стать наследником по закону.

– Это не исключено.

– Вот видите, а вы говорите, что добродетель не восторжествовала.

– Убийство невозможно исключить и в том случае, если Ксения Аркадьевна всё-таки останется со своим гаишником. Но вы правы в том, что в ближайшее время он на это едва ли решится. Так что Ксения заплатила деньги не напрасно.

Они обсуждали это дело за рюмкой коньяку, как шахматисты обсуждают сыгранную партию, анализируя варианты, и Енисеев поневоле ощущал себя профессионалом в незнакомой доселе области «всеобщего и политического прогнозирования», и ему это даже нравилось. Это можно было бы сравнить с тем, как начинающий писатель попал в круг писателей признанных, и они на равных беседуют с ним о литературе. Что ни говори, а профессионалами в своем деле нам позволяет осознавать себя полученный за труды гонорар, и такой гонорар, несравнимый с теми грошами, что Енисеев получал за предсказания, замаскированные им под газетные статьи, лежал у него в кармане. Мало ли что доводилось предсказывать Енисееву, в том числе с точностью до минут, как с иркутским и польским самолетами, но это был лишь его внутренний голос, которому поначалу никто не верил, а тут за его голос были готовы платить. И пусть на самом деле это был не внутренний голос и не внешний, а доводы рассудка, позволившие ему считать с фотографии мужа Ксении Аркадьевны его нехороший замысел, но как-то хотелось верить Ступару, что необычные особенности Енисеева тоже сыграли свою роль. Было ли то тщеславие, или результат долгой неуверенности в своих силах, он не знал, но в амплуа вольного предсказателя с гонораром, не отягченного никакими другими обязательствами, он чувствовал себя довольно комфортно. К пророчеству это не имело никакого отношения, да и нельзя комфортно чувствовать себя пророком, но ведь и Ступар прав, когда говорит о бессистемном и случайном характере его успехов.

Так думал Енисеев, начиная свою работу в агентстве Ступара.

* * *

Следующий клиент, к которому Лев Данилович позвал Енисеева, появился в агентстве с двумя габаритными охранниками, один из которых занял позицию у входной двери, сложив руки на гениталиях, а второй – в приемной, предварительно внимательно осмотрев кабинет Ступара.

Клиента звали Борис Михайлович. Это был краснолицый толстощекий мужчина лет пятидесяти пяти, с беспокойными хитрыми глазками и вкрадчивыми жестами. Губы его были сложены сердечком, словно он ждал поцелуя в уста или готовился дуть на горячее. Эта иллюзия разрушалась, когда клиент начинал говорить, не изменяя положения губ, так что теперь уже напоминал карася. Ступар вел себя с Борисом Михайловичем довольно угодливо, сам подал ему чашку зеленого чая, принесенную секретаршей, осведомился, не хочет ли тот говорить с Енисеевым наедине.

– Мне сказали, что вы человек, которому можно доверять, – покровительственно ответил клиент. – Да и проблему мою вы уже знаете. Так что не вижу разницы, останетесь вы или уйдете.

– Тогда я, с вашего позволения, останусь, – сказал Ступар, которому очень хотелось еще раз понаблюдать работу Енисеева. Однако поначалу он стал свидетелем енисеевского конфуза.

Борис Михайлович минуты две без стеснения изучал представленного ему Енисеева, словно он был экспонатом музея, а потом промолвил:

– Лев Данилыч рекомендовал мне вас как настоящего предсказателя. Но чтобы понять, с кем я имею дело, я хотел бы, например, узнать ваше отношение… – он сделал паузу, – к проблеме «двенадцать-двенадцать».

– К проблеме чего? – не понял Енисеев.

Ступар поморщился от досады, задергал носом.

– Апокалипсиса, предсказанного календарем индейцев майя, – быстро пояснил он за клиента.

Это тоже ничего Енисееву не говорило. Ему бы сделать вид, что он понял, о чем идет речь, а он вместо этого с иронией переспросил:

– У индейцев майя тоже есть свой Апокалипсис?

Ступар, с краской в лице, скороговоркой рассказал:

– В 1960 году, во время прокладки автомагистрали на юге Мексики, рабочие обнаружили каменную таблицу с частично стертым текстом. Расшифрованные надписи оказались календарем майя, заканчивающимся по воле Болона Октэ, одного из богов майя, 21 декабря 2012 года. Оттого и говорят: проблема «двенадцать-двенадцать», подразумевая год и месяц катастрофы. Многие ученые и предсказатели считают, что в этот день жизнь на Земле погибнет от прямых лучей солнца, проникающих через озоновую дыру в атмосфере. Неужели не слышали?

– Что-то припоминаю… – пробормотал Енисеев, до которого, наконец, дошло, что как предсказатель он попал впросак, не зная о самом обсуждаемом в последнее время предсказании.

– Это серьезно, как вы полагаете? – поинтересовался Борис Михайлович, с сомнением поглядывая то на Енисеева, то на Ступара.

– Как может быть серьезным календарь с частично стертым текстом? Потом, откуда мы знаем, почему он заканчивается 21 декабря 2012 года? Может быть, потому, что на камне не было уже свободного места?

– Вы шутите?

– Конечно, шучу. А вы хотите, чтобы я говорил серьезно? Приходите с одним вопросом, но заодно желаете узнать, когда наступит конец света. Давайте определимся, по какой проблеме мы работаем.

Клиент переглянулся с шевелящим носом Ступаром.

– Похоже, вы человек с характером, – заметил он. – Я, конечно, не сомневаюсь в том, что сказал о ваших способностях Лев Данилыч, но мне хотелось, прежде чем довериться вам, убедиться в них.

– А, так это проверка. Но вы ее производите по собственной инициативе, ведь господин Ступар меня уже проверял. Что ж, я не возражаю. Но за ваш счет. Это значит, что мой гонорар должен измениться в сторону увеличения. А то вы, богачи, любите почему-то получать несколько услуг по цене одной. Хобби у вас такое или жадность, не знаю. Согласны?

Ступар крякнул, а клиент скривил надутые губки и махнул ладошкой:

– Давайте.

– Лев Данилыч, зафиксируйте в своем кондуите. Итак, отвечаю: что бы ни случилось 21 декабря 2012 года, Россия от этого мало пострадает.

– Почему?

– Потому что в Мексике, может быть, всё и сгорит от гибели атмосферы. Там воды мало, особенно пресной, а у нас ее хоть залейся, плюс еще снег и лед в конце декабря. Вода будет испаряться в условиях повышенной активности Солнца и выделять кислород. А это значит, что атмосфера будет восстанавливаться. Как в фильме «Вспомнить всё» со Шварцнеггером. Сплошная озоновая дыра над Россией невозможна.

Енисеев говорил, не особенно задумываясь над своими словами, понимая, что проверить их можно будет лишь 21 декабря 2012 года. Но на привередливого клиента они, похоже, произвели впечатление. Борис Михайлович покивал щекастой головой и спросил:

– А может ли 21 декабря 2012 года Земля погибнуть не из-за озоновой дыры и повышенной активности Солнца, а по другой причине?

– По другой причине Земля может погибнуть хоть завтра. Я не гадалка. Вы спрашивали о конце света из-за гибели атмосферы – я ответил.

– Гм… Вы говорили убедительно, но мне кажется, это не предвидение, а обыкновенная логика.

– А что вы знаете о предвидении?

– Да, в общем, ничего.

– И я – ничего. Что же мы будем говорить о том, чего не знаем? Предвидение либо есть, либо его нет.

– Значит, вы не уверены, что оно к вам придет, когда вы будете отвечать на мои вопросы?

– Конечно. Человек, управляющий предвидением, – шарлатан.

– Но ведь я вам плачу именно за предвидение, если вернуться к теме гонорара.

– Вы ошибаетесь. Вы платите за предсказание. С предвидением или без. Вот вы, наверное, любите говорить, что ваше время стоит дорого. А почему дешево должно стоить мое?

– Вы меня не так поняли…

– Я вас понял правильно, – остановил его Енисеев. – Ваши вопросы вызваны тем, что вы уязвлены моими словами о вашей жадности. Они произвели на вас даже большее впечатление, чем ответ на вопрос о конце света. Но ведь это чистейшая правда, не так ли? А вы что – не хотите слышать правду? Зачем же вы сюда пришли? Я считаю, что проверка состоялась. Если вы считаете иначе, позвольте откланяться.

– Илья Петрович, – забормотал Ступар, – у нас так не принято… мы стараемся устанавливать доверительные отношения с клиентами…

– Я тоже стараюсь. Но Борис Михайлович – человек богатый и скупой. И отлично знает об этом. Что же, я должен говорить, что он бедный и щедрый?

– Всё в порядке, Лев Данилович, – успокоил Ступара Борис Михайлович. – Если человек не знает цену копейке, он никогда не станет обладателем больших денег. Илья Петрович не ошибся, просто высказал свою мысль, э-э-э… несколько в некорректной форме.

– Все прочие будут высказаны в такой же. Ступар вас что, не предупреждал? – Енисеев повернулся к Льву Даниловичу. – А как же «Правда, и ничего кроме правды»?

– Хорошо, – выставил вперед пухлые ладошки Борис Михайлович, – оставим это и перейдем к делу. Итак, меня интересуют два вопроса. Первый. Мой бизнес тесно связан с политикой, причем с политикой «Единой России». Но ее единство, как вам, наверное, известно, вызывает большие сомнения. Вокруг президента Медведева и премьера Путина образовались группировки, борющиеся за власть. Они уже выходят на бизнес, ища финансовой поддержки. Но при этом не сообщают планы своих хозяев: идут ли они вместе на президентские выборы или один уступает дорогу другому. Это дезориентирует бизнес. Политические ошибки в нашей стране, пожалуй, единственные, которые не прощаются. Ходорковский мог бы жить до сих пор припеваючи, если бы не вздумал поддержать антипутинские силы. Здесь ставки выше, чем на бирже. Погорев на бирже, еще можно подняться, а погорев в российской политике – нет. Поэтому я бы хотел знать: кто будет президентом в 2012 году? Здесь я рассчитываю не только на вашу помощь, но и на помощь аналитиков Льва Данилыча. А вот получить ответ на второй вопрос я больше рассчитываю от вас. – Борис Михайлович замолчал, как бы собираясь с мыслями. Глаза его, и без того, беспокойные, забегали. Он откашлялся и продолжал, не глядя на Енисеева: – Мне поступают угрозы убийства. Несколько дней назад моя охрана обнаружила за мной слежку. Можете ли вы предсказать, насколько серьезны эти угрозы?

– А они как-то связаны с вашей первой проблемой? – поинтересовался Енисеев.

– Напрямую нет. Но жизнь сейчас такова, что исключить ничего нельзя.

– Вы знаете, от кого исходят угрозы?

– Догадываюсь.

– Ну, естественно: ведь за угрозами стоит какое-то конкретное требование. Просто так, без цели, не угрожают. А вы пробовали договориться с этим человеком?

– Он отвечает мне, что не имеет никакого отношения к этим угрозам. Внешне у нас прекрасные отношения. Недавно он сделал мне предложение, от которого я отказался, но разошлись миром, я не заметил в нем даже раздражения. Потом еще несколько раз встречались, обнимались, даже мирно беседовали. О своем предложении он больше не напоминал. Но я знаю: ему нужно не просто, чтобы это произошло, а произошло быстро. Он несколько раз с улыбочкой сказал, когда нам не удалось договориться: «Ну, что ж, не сегодня, так завтра».

– Ага. А после появления угроз он снова не предлагал договориться?

– Нет.

– А вы?

– На его условиях я договариваться не могу: это переход моего бизнеса в его руки. А мои условия ему не интересны.

– А люди, которые вам угрожают, так прямо и говорят, что вы должны выполнить его условия?

– Нет, конечно. Они же звонят по телефону, я могу это записать. Они говорят: «Вы знаете, что нужно делать».

– В общем, изображают из себя гангстеров. Насмотрелись боевиков. Но что же, Борис Михайлович, вас некому защитить? Я понимаю, что милиция служит тому, кто больше заплатит, но ведь у вас есть, чем платить. Или вы снова скупитесь? Помните: копейка и впрямь рубль бережет, но не жизнь. Безопасность богатых людей стоит дорого. Поднимите шумиху в СМИ, что он хочет вас убить, и он едва ли осмелится.

– Видите ли… шумиха… СМИ… милиция – всё это мне невыгодно. Он меня убьет тогда без выстрела. Дело в том, что мы когда-то были партнерами… и он знает обо мне нечто такое, что я не хотел бы предавать огласке. Знаете… девяностые годы… Когда мы начинали бизнес, старые законы уже не действовали, а новые еще не начали действовать. Работали не по законам, а по понятиям. Ельцин нас терпел… и нынешние, в принципе, терпят, с одной лишь разницей, что они нас держат на коротком поводке компромата. И мы откупаемся – деньгами или услугами. Только на меня компромат не у властей, а у бывшего партнера.

– Вот как… Здесь еще и шантаж примешивается… Почему же ваш бывший партнер угрожает убийством, а не компроматом?

– Он ничего не получит, если пустит его в ход. Этот компромат на меня – одновременно компромат на него, правда, в меньшей степени. Лично ему ничего не грозит, но моего бизнеса он не получит. Начнется проверка, и счета, ценные бумаги, операции будут заблокированы. Он может лишь защититься этим компроматом от меня, если я во всеуслышание обвиню его в вымогательстве под угрозой убийства. Дескать: видите, с кем мы имеем дело, разве можно этому человеку верить?

– Всё равно не понимаю. А что он получит, если убьет вас?

– Блокирующий пакет акций как минимум. Он ведь акционер моей фирмы, и без меня сумеет подмять под себя правление и других акционеров.

– Положеньице… Скажите, а на защиту своей охраны вы не надеетесь?

– Охрана усилена. Но ведь могут убить и так, что охрана никакая не понадобится. Вы слышали, как завалили Маневича? Снайперский выстрел с чердака – и всё. А я человек публичный – не могу взять и запереться в четырех бетонированных стенах. Тогда лучше, действительно, отдать бизнес.

– А насколько вероятно, что он может вас убить?

– Но ведь именно это я и пришел у вас узнать!

– Ах, да, – спохватился Енисеев и потер лоб. – Я вот что имею в виду… вы ведь знаете этого человека… к чему он больше склонен – к реальным угрозам или блефу?

– Я бы сказал, что к блефу. Он по натуре игрок. Но в этой игре ставки слишком высоки. Поэтому мне и потребовалась ваша помощь.

– Будем думать.

Енисеев принял удачно опробованную на предыдущем сеансе позу – откинулся на спинку кресла с закрытыми глазами. Однако, как и в первый раз, никаких мыслей в голову пока не приходило. Это, конечно, не касалось вопроса о президентских выборах: будучи автором статьи «Пришел, увидел, победил», он нисколько не сомневался, что Путин снова будет президентом России. И совершенно другое дело – угроза убийства. Откуда ему знать, когда в бизнес-разборках угрожают убить, а когда действительно убивают? Но тут не подметные письма, не адюльтер, не афера, здесь и впрямь, похоже, речь идет о жизни человека. Пусть несимпатичного, толстосума, скопидома, с рыльцем в пушку, как он сам признался, но всё же человека.

Енисеев прислушался к себе: не шевельнулось ли внутри что-нибудь похожее на предвидение. Нет, всё как обычно. Может быть, начать с того же, что и с Ксенией Аркадьевной?

– Мне надо посмотреть фотографию этого человека, – сказал он Борису Михайловичу.

– Ммм… видите ли… – замялся тот, – мне не хотелось бы заранее… ведь если мои подозрения не подтвердятся, то…

Енисеев собрался было ему возразить, что если они подтвердятся, может оказаться слишком поздно, как ощутил какой-то нездешний, пробирающий до костей холод. Он сначала подумал о сквозняке и взглянул на окно. Но оно было закрыто. Холод исходил от сидящего напротив клиента. Казалось, за его спиной распахнули дверь в сырой, промозглый подвал. Енисеев услышал даже запах этого подвала. Это был запах могилы. Со знакомым гулким ударом сердца, отозвавшимся в ребрах, как в своде колокола, он ясно понял, что Борис Михайлович умрет сегодня, сейчас. Енисеев вскочил на ноги.

– Спасайтесь! Ваша жизнь в опасности! – закричал он.

Краснолицый клиент побелел, словно его окунули в хлорку, открыл карасиный рот.

На крик Енисеева в кабинет, выдергивая пистолет из подмышечной кобуры, ворвался стоявший за дверями охранник.

– Где?! Что?! О чем вы?! – в страхе возопил Борис Михайлович, озираясь.

– Не знаю! Но я почувствовал, что вы скоро умрете! Так было и перед тем, как разбился польский самолет! Вы же сами сказали, что вас собираются убить!

– Все ко мне! Быстро! – заорал в рацию охранник. В другой руке он держал пистолет и нацеливал его то на Енисеева, то на Ступара. Потом он бросил рацию на стол, схватил за руку хозяина и оттащил его в угол, подальше от окон.

Енисеев тоже отошел от окна и поманил к себе Льва Даниловича. Но разинувший рот Ступар, похоже, пребывал в ступоре. В кабинет ворвались еще двое охранников с пистолетами – тот, что стоял у входной двери и другой, видимо, водитель. Они принесли бронежилет и стали его напяливать поверх пиджака на Бориса Михайловича.

– Что же мне делать?! – хватая рыбьим ртом воздух, спросил он у Енисеева.

– Вы куда сейчас хотели ехать?

– Как всегда – в офис!

– Значит, и убийцы так думают. Не езжайте в офис! Не садитесь в ту машину, на которой приехали! Не делайте того, что собирались сегодня делать! Уезжайте на дачу, а еще лучше в то место, о котором, кроме вас, никто не знает, и спрячьтесь там с охраной. В четырех бетонированных стенах без окон, как сами говорили.

Старший охранник снова схватил рацию.

– База! Вторую машину сюда! Подкрепление! С помповиками и светошумовыми гранатами!

– А дальше? – допытывался задыхающийся в бронежилете Борис Михайлович. – Что мне делать дальше? Так и жить в четырех стенах?

– Спросите у Бога! Я не Бог! Молитесь!

Бизнесмен мелко закрестился и даже поискал глазами на стенах икону, как, очевидно, подсказала ему родовая память предков, но там были только носатые уродцы Шемякина. Енисееву хотелось истерически смеяться.

– Отдайте свой бизнес! Только не своему гаду-партнеру, а государству! Раздайте деньги бедным! Верните их тому, кого обманули или обокрали! Уйдите в монастырь! Спасайтесь!