Текст книги "Пятеро против всех (Солдаты удачи - 12)"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Таксист покачал головой и снял трубку диспетчерского телефона. Номер машины он запомнил.

– Полиция!..

* * *

Снайперша настолько опешила, снова увидев меня, что даже не успела закричать. Уже в машине она попробовала распустить руки, но я ее быстро утихомирил одним тычком. Пока она приходила в себя, я замотал ей запястья скотчем, чтобы больше не дралась, и прижал к сиденью.

Муха, стараясь не нарушать правил, погнал машину по городу.

– Вы... вы... Сволочи, отпустите меня немедленно!

– Ага, сейчас! За этим мы в Италию и приехали! – сказал я насмешливо. – Думала, сдала полицейским – и избавилась от нас? Слава богу, здесь у них очень гуманные порядки. А теперь посмотрим, что у нас в сумочке?

Она отвернулась от меня. Я видел, как ее лицо покрылось красными пятнами. Волнуется! Правильно, пускай волнуется. Небось когда в людей стреляет, и не думает волноваться.

Я открыл сумку – сверху, конечно, оказалось тряпье, но зато под ним!.. Я начал выкладывать на сиденье детали от винтовки: затвор, приклад, прицел...

– Ага, вот почему после тебя никогда гильз не остается. – Я держал в руке небольшой мешочек с металлическими скобами на краях, с помощью которых он крепился к винтовке. – Глянь-ка, Муха!

Олег скосил взгляд, хмыкнул одобрительно:

– Что тут скажешь! Профи.

Я извлек из сумки мягкий пенал на "молниях". Такой у моей Настены есть – она в нем цветные карандаши хранит, ластики и прочие принадлежности для рисования. В Полинином пенале я обнаружил патроны. Пять штук с разрывными пулями, три обычных, три трассера – прицелочные.

– Ух ты! Сколько ж ты еще народу этим погубить могла?

– Куда вы меня везете? – спросила Полина изменившимся, каким-то глухим голосом.

– Как – куда? В тюрьму. – Олег снова хмыкнул. – Киллер должен сидеть в тюрьме. Никогда такого выражения не слыхала?

– Не буду я сидеть в тюрьме, – произнесла Полина твердо.

– А куда же ты денешься, красавица? Я думаю, наша прокуратура с обвинениями медлить не будет.

– Мужики, – вкрадчиво сказала вдруг она, – я смотрю, вы тоже в своем деле профи. Может быть, мы с вами сумеем договориться?

Я посмотрел на нее пристально. Хорошо держится, черт возьми! Хотя видно – все же боится.

– Отпустите меня. У меня бабки есть. Много. По сто пятьдесят штук баксов могу дать каждому. Сколько вам Хусаинов платит? Штуку, две? А тут сразу сто пятьдесят. И никакого риска.

– Конечно, конечно, никакого, – загоготал Муха. – Тебя сегодня отпусти, а завтра ты какого-нибудь Ису с километра завалишь.

– Не завалю. Рашида больше нет, а другие мне не указ.

– А почему ты, кстати, Рашида-то боялась? – поинтересовался я.

– Нет. Не стал бы он меня сдавать. По всему видно, не знаете вы чеченов.

– Да нет, как раз мы-то их очень хорошо знаем, – возразил я.

– Ну... как винтовку я у него увидела, так и поняла, что после дела он меня сразу замочит. Вот и рассердилась на него маленько...

– Красиво ты сердишься. – Я ненадолго задумался. – Вот что, я готов обсудить условия твоего освобождения, но только после того, как ты все нам расскажешь.

Мухин глянул на меня в зеркало заднего вида. Взгляд у него был неодобрительный. Не просекает парень! Да как только мы ее властям сдадим -все! На образцово-показательном суде только по телевизору увидеть и удастся! И говорить она будет только то, что ей адвокаты скажут.

– Что – все? – сказала она, и это мне не понравилось: даже при таком раскладе думала не о собственной шкуре, а о том, как нас обмануть...

– Все рассказывай. Как ты до такой жизни докатилась. Про Фрибур, про Геную и про другие свои подвиги. У нас друг погиб, хотелось бы узнать, кому долги отдавать.

– Кто?

– Перегудов Иван по кличке Док.

– Друга вашего я не трогала. Фамилию первый раз слышу.

– Верю. Но твои заказчики к этому делу точно руку приложили. Ну что, согласна? Полина задумалась.

– Писать мы тебя не будем, слово офицера спецназа. Весь разговор останется между нами.

– Ладно. С чего начинать?

– С начала. Ты вообще откуда такая взялась-то?

– Из Томска.

– Стрельбой занималась?

– Занималась. – Полина вздохнула. – Как начали в девятом классе из мелкашки стрелять, так военрук меня в секцию и потащил. Пятьдесят из пятидесяти выбивала.

– Ух ты! – притворно восхитился я. – А дальше?

– Дальше в команду попала, на сборы ездить стали. На России на стенде второе место заняла.

– Почему же не первое?

– Волновалась, наверное. – Полина пожала плечами: – Послушайте, вы мне руки не можете развязать? Совсем не чувствую – онемели.

– Мы тебя развяжем, а ты нам глаза выцарапаешь?

– Да ладно, что уж теперь! – вздохнула Полина. – Попалась я. Так и думала, что ствол меня рано или поздно подведет. Всего-то и надо было с ним до почты доехать.

Я размотал скотч. Полина поморщилась. Принялась растирать онемевшие руки.

– Чем же он тебе так дорог, этот ствол?

– Э, не понять вам! Я с этой винтовкой уже лет пять по миру кочую. Мухин присвистнул.

– Она мне и по руке, и по весу. Легонькая. За пять лет мы с ней одним целым стали. Сегодня мне какой-то доли секунды не хватило, чтобы вашего Ису завалить. Из-за Рашида все. А с чужого ствола я бы так не смогла. – Полина с тоской поглядела на разложенные на сиденье детали своей винтовки. -Чеченцы говорили мне – нельзя, а я их не слушала. Пять лет с рук сходило... Если б не вы!..

– Ну хорошо, сборы, чемпионаты. А как ты к "чехам"-то попала?

Полина тяжело вздохнула:

– Влюбилась. Русланом его звали. Как в сказке. Богатый был очень. Из-за него и спорт бросила. Поехали в Грозный с родственниками знакомиться, а тут война началась. Убили Руслана на второй день, а брат его, как узнал, что я стреляю, агитировать начал за деньги у них воевать. Ну я и согласилась.

Я так и знал! На стороне "чехов" она воевала! Полина перехватила мой недобрый взгляд и замолчала.

– Ну-ну, дальше что?

– А что дальше? У брата меня перекупил Бектемиров. Сказал, что у него всегда стоящее дело найдется.

– Лидеров, которые с Москвой сотрудничают, стрелять?

Полина пожала плечами:

– Мне ведь неизвестно: лидеры они, не лидеры. Дают наводку – я и бью. Мое дело на крючок вовремя давить. Они для меня всего лишь фигурки в прицеле.

– Как часто он тебя привлекал к ликвидациям?

– Раньше редко. А последний месяц зачастил. Ну про это вы и сами все знаете.

– Кто за Рашидом стоял?

– Я их не знаю. Не видела никогда. Богатые люди. Бектемиров от них с полными чемоданами денег приезжал. Хвастался своими связями в Москве, говорил, что после войны сразу на пенсию уйдет. Осядет где-нибудь в Европе, в курортном местечке... Вот и осел! – Полина недобро усмехнулась.

– За что же ему такие деньги платили? Чемоданами-то?

– За политику. Сам мне говорил: большую политику мы с тобой, Поля, делаем. От нас будущее Чечни зависит. Любил он пафос.

– Он твоим любовником был?

– Давно это было и... неправда, – сказала она равнодушно, а взгляд вдруг стал напряженным, направленным куда-то в сторону ветрового стекла. Я тоже посмотрел туда.

Впереди стоял полицейский с жезлом. Он махнул им, приказывая Мухину остановиться. Олег немного растерянно посмотрел на меня. Я отрицательно мотнул головой. Мы не могли больше подчиняться дурацким требованиям здешних копов, тем более что я пока не задал Полине самого главного своего вопроса.

Муха проехал еще немного вперед и притормозил. Полицейский, помахивая жезлом, неторопливо направился к нам. Я наблюдал за тем, как замерла Полина, как на ее губах промелькнула усмешка. Ну уж нет, в этот раз мы будем умней! Когда полицейский был всего в каком-нибудь метре от нашей машины, Муха утопил педаль газа в пол – и машина с визгом сорвалась с места.

В зеркало было видно, как полицейский на мгновение растерянно замер, а потом бросился к своей машине.

– Гони, Муха, гони! Покажи этим ублюдкам класс! – подбодрил я Олега.

Мне показалось, что Полина посмотрела на меня несколько испуганно.

– У вас будут большие неприятности, – сказала она нервно.

– Не больше тех, что сегодня уже были.

Сзади завыла сирена, раздался усиленный мегафоном грозный голос полицейского. Впрочем, понять, что он там лопочет на своем итальянском, мы все равно не могли.

По всему было видно, что он выжимает из своего "фиата" все возможное, чтобы преградить нам дорогу. Не тут-то было! Дело даже не в мощности мотора, а в мастерстве вождения. Муха ловко обходил идущие впереди автомобили и закладывал такие виражи на поворотах, что никаких шансов догнать нас у "синьора полициотто" просто не было.

– Давай, давай, Муха! Нам от него оторваться надо. Где-нибудь спрячемся, отсидимся... А про вакцину тебе не приходилось слышать? -неожиданно спросил я у Полины.

– Про вакцину? – Девушка подняла на меня удивленный взгляд. – Вы и про это знаете?

– Про что – про это?

– Про вакцинацию. Они хотели все население привить, чтобы в Чечне эпидемий не было.

– Это тебе Рашид сказал?

– Рашид.

– И ты ему поверила? Кто участвовал в сделке по вакцине?

– Итальянцы, чеченцы, какие-то арабы.

– Пастух, атас! – закричал Олег, привлекая мое внимание.

Я посмотрел вперед. Улица была перегорожена двумя полицейскими машинами с мигалками. За машинами я заметил спрятавшихся стрелков, готовых открыть по нас огонь в случае неподчинения.

– Сворачивай! – закричал я. Муха резко вывернул руль влево и, с трудом вписавшись в поворот, погнал машину по другой улице. Вой сирен сзади усиливался.

– Названия фирм, имена, фамилии – быстро! – прикрикнул я на Полину.

– Чеченцы между собой говорили, я не все поняла. "Ричина" какая-то, потом "Выбор", еще кто-то. Одна база у них в Афганистане, другая под Горагорским. Блин, ну все! – Она кивнула на лобовое стекло. Улица на выезде из города снова была перегорожена двумя полицейскими машинами с мигалками, только здесь уже некуда было сворачивать. Олег, притормаживая машину, вопросительно посмотрел на меня:

– Как, командир?

– Ты когда детей будешь делать – тоже меня спрашивать станешь? Тарань их, на хрен!

– Так ведь посадят нас, командир!..

– Тарань, я сказал!

Олег опять вдавил педаль газа и, быстро ускоряясь, погнал машину вперед.

– Ложись! – Я нагнул голову Полины.

Полицейские с воплями разбежались еще до того, как тяжелая "БМВ" протаранила "фиаты". Последовал сильный удар, затем раздался грохот. От удара обе машины развернуло, и "БМВ", набирая скорость, понеслась дальше. Вслед нам защелкали пистолетные выстрелы. Заднее стекло машины разлетелось вдребезги, осыпав осколками Полину и меня.

– Что вы делаете? – закричала Полина, закрыв голову руками.

– Уходим от преследования. Ну как, снайпер, весело под обстрелом? -Она даже не повернулась в мою сторону. – Олег, машину бросить придется!

– Черт, кажется, попали по баллонам, суки! – отозвался Муха. -Тяжело пошла!

Действительно, машину заметно начало заносить вправо, и тут вдали обозначилась какая-то густая зелень: не то сад, не то рощица, не то перелесок.

– Олег, продержись еще метров пятьсот!

Вой сирен сзади нарастал. Если нас сейчас возьмут, мы вляпались по-крупному: ведь у нас в машине винтовка с оптическим прицелом, из которой не так давно совершено убийство в Генуе!

На повороте мы чуть не столкнулись с несущейся на большой скорости "альфа-ромео". Лихач запоздало и длинно просигналил, Муха едва успел вывернуть руль, и в это мгновение нас занесло. Олег не справился с управлением, и наша "БМВ", дважды перевернувшись, съехала с дороги в кювет. В этой жизни мне уже приходилось кувыркаться в машине, поэтому, поняв, что мы сейчас начнем выписывать фигуры высшего пилотажа, я уперся ногами в пол и вжался в сиденье. Хотел подстраховать Полину, но было уже поздно. Все вокруг закрутилось, замелькало, завертелось. Раздался грохот. Кажется, на несколько мгновений я даже потерял сознание...

Когда очнулся, машина лежала на боку. Сверху на меня навалилась Полина. Было странно, что она не плачет, не стонет, не причитает. Девушка была без сознания.

– Цел? – спросил я у Мухи.

– Нормально, – отозвался Олег, потирая шею. – Полеты во сне и наяву. Если б знал, шлем бы надел.

В этой ситуации он еще умудрялся шутить!

Времени на раздумья у нас нет. Через пару минут сюда пожалуют полицейские.

– Помоги мне! – попросил я.

Вдвоем мы вытащили Полину из машины, я взвалил ее себе на плечи, и мы побежали к кустарнику на опушке рощи. Оглянувшись, я увидел хозяина "альфа-ромео", который смотрел нам вслед.

"Сейчас заложит! – мелькнуло у меня в голове. – Вот сволота!" Если бы не он, полицейские машины вполне могли бы проскочить мимо места аварии. Дорожная насыпь здесь была довольно высокой, и нашу "бээмвушку", лежащую на боку в кювете, с дороги вряд ли можно было видеть. Меня так и подмывало пальнуть в этого лихача-макаронника, из-за которого мы перевернулись, но я сдержался.

Забравшись в гущу кустарника, я приказал Мухе следить за дорогой, а сам положил Полину на траву и приложил два пальца к ее шее.

– Муха, пульса нет! Давай массаж делать!

Сменяясь, мы принялись делать Полине непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Пульс по-прежнему не фиксировался.

– Аптечка! У тебя есть аптечка? – спросил я у Олега.

– Откуда? Все в Локарно! Я же не знал!

– Я устал! Давай ты! – снова уступил я место Мухе. Он делал Полине искусственное дыхание, а я тем временем набирал "911".

– Пронто!

– Зи эксидент!.. фифти киломите фром Милано! – От волнения мне вдруг удалось вспомнить кое-что из английского. Я видел, как к месту аварии одна за другой подъезжали полицейские машины. Лихач с ними объяснялся, потом махнул рукой в сторону рощицы. Так я и знал!

Полицейские построились цепью и побежали в нашу сторону, на ходу расстегивая кобуры.

– Уходим!

– А как же Полина?

– Полицейские окажут ей помощь. Идем! И мы побежали через кустарник, ломая ветки.

– Сергей, мне кажется, она мертва, – скороговоркой сказал Муха, не сбавляя шага.

– Почему? – я нахмурился.

– По-моему, когда мы в тачке кувыркались, она шею сломала.

Я невольно вы матерился:

– Может, спасут... Жалко девку!

– Она наших пацанов стреляла, а тебе жалко?

– Когда стреляла – нет, а когда поговорил по душам – да!

– Командир!

– Хватит болтать, бережем дыхание!

Мы пересекли рощу. Дыхание ровное, шаг размеренный. Пробежать в таком темпе мы могли десятки километров по любой местности. Особенно для бега хороши горы типа Альп! Я очень надеялся, что Полину все-таки спасут.

* * *

Дверь в подвал открылась, и в лунном свете Адриано увидел силуэты троих людей: двое с автоматами на плечах, один – без. Безоружного толкнули, и он с грохотом полетел вниз. Раздался сдавленный стон. Дверь захлопнулась. Пленник лежал на полу, не двигаясь. От грохота все в подвале проснулись, но прийти на помощь новичку никто не торопился. Адриано подождал еще немного, потом скинул с себя мешок, подполз к мужчине, потряс за плечо:

– Солдат, ты жив?

В ответ мужчина застонал.

– Надо спать. Я тебе помогать. – Бернарди обхватил мужчину за плечи и потащил к своему лежбищу из соломы. Уложил на подстилку, укрыл мешком. -Надо спать. Утро мудрее вечер.

* * *

Рано утром, когда Бернарди проснулся, пленник уже сидел, скрестив под собой ноги, и курил, едва прикасаясь распухшими губами к сигарете. Его лицо представляло собой сплошной синяк.

– Как это... дела? – улыбнулся ему следователь.

– Ты кто, испанец?

– Итальяно.

– А! Коме ва? Мольто бене грацие, а леи?

– Вы знать итальянский?

– Ничего я не знаю. Так, не больше десяти фраз, – махнул рукой мужчина. – Был как-то в Италии по туру. Докуришь? – Он протянул Бернарди окурок.

– Нон, нон, нон! Не курить. Это вредно. – Адриано показал на сердце.

– Вредно? – Мужчина усмехнулся. – Вредно сидеть в этом сыром подвале и спать на соломе, вредно, когда тебя бьют каждый день по почкам. А это... это уже не вредно. Я по профессии врач.

– Браток, мне не оставишь? – раздался за спиной чей-то голос.

Они обернулись. Просил солдат с худым, изможденным лицом доходяги.

– Кури, чего ж... Как ты сюда попал? – спросил мужчина у Бернарди. -Журналист? Захватили?

– Нон, но жиорнолисто. Я инкуиренте.

– Кто? – не понял мужчина.

– Как это... расследовать, си?

– Следователь, что ли?

– Си, си, – закивал Бернарди и добавил тихо: – Прокураторе.

– Как же ты здесь оказался? Или у вас там, в Италии, тоже чеченцы шалят?

– Но Италия. Петербург. Ко мне идти человек, говорить – и бум! -Бернарди показал, как его ударили.

– Не в свои дела нос совал?

– Что?

– Я говорю, какое дело привело тебя в Питер?

– Ассасинио. – Бернарди приставил указательный палец к виску и произвел звук, похожий на щелчок курка.

– Убийство? Адриано кивнул.

– Дуе персона. Русский мафия. Я думал, все просто: "Иван Сусанин", вацино, трек, аресто. Глория!

– Что, какой еще Сусанин?

– Мотонаве. – Бернарди попробовал изобразить корабль руками. – Маре.

– Теплоход? На теплоходе должна была быть вакцина?

– Си-си! – Бернарди взял соломинку и на земляном полу на латыни написал название вакцины. – Вакцина, но я не аресто, ме... меня аресто.

– Черт! – мужчина рассмеялся. – Бывают же такие совпадения. Будем знакомы: Иван Перегудов, бывший капитан медицинской службы.

– Адриано ди Бернарди.

– Расскажи-ка мне поподробней про эту самую вакцину.

Но рассказать что-либо итальянец не успел. Дверь отворилась. Свет яркого утреннего солнца проник в подвал. В проеме возник подросток с автоматом.

– Эй вы, свиньи, на работу! – раздался его звонкий, ломающийся голос.

Глава восьмая. Акулы пера

"Пресловутой итальянской мафии такое и не снилось!

То, что устроили вчера на улицах нашего города русские гангстеры, не укладывается ни в какие рамки и не поддается никакому описанию! Тем не менее наша редакция с помощью карабинеров смогла восстановить картину вчерашних преступлений.

На угнанной машине двое русских незаконно пересекли границу Италии и доехали до Милана. Со стоянки такси около вокзала они похитили свою соотечественницу. К счастью, свидетелями похищения стали сразу несколько человек, которые немедленно сообщили о происшедшем в полицию. В машине девушка была несколько раз изнасилована и жестоко, до полусмерти избита. Все попытки остановить машину с преступниками успехом не увенчались. Бандиты несколько раз устраивали перестрелки с полицейскими, создавая угрозу для жизни миланцев. Для того чтобы вырваться из города, они протаранили четыре полицейских машины с людьми, превратив собственность полиции в груду металлолома.

Начальник городского управления полиции отказался комментировать вчерашние события и не сообщил нам количество раненых и убитых со стороны полиции. Зато мы точно знаем, что русские мафиози не пострадали. Бросив машину со своей жертвой, они бежали на север, в сторону Швейцарии.

Все попытки полицейских найти и обезвредить преступников до сих пор никаких результатов не принесли.

В машине преступников были найдены детали снайперской винтовки русского образца. Оружием занимаются эксперты, но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что винтовка была использована русскими для совершения на территории Италии тяжких преступлений.

Пострадавшая русская туристка сейчас находится в реанимации и никаких показаний следствию дать пока не может.

Как у наших читателей, так и у редакции газеты возникает резонный вопрос: почему вчера полиция оказалась совершенно недееспособна и не смогла противостоять русским гангстерам? В чем причина беспомощности полиции? Или русская мафия уже купила наших стражей правопорядка, как покупает она шикарные виллы, яхты и автомобили? Хотелось бы услышать на этот счет комментарии городского прокурора".

"Нотизи ди Милана"

* * *

Мы сидели в кабинете Горобца: я, Боцман, Муха и Артист. Злотникова только вчера выписали из больницы. Вернее, он сам напросился на выписку. Уверяет, что рана зажила и он ее совсем не чувствует. Врет, конечно.

Специальным рейсом сегодня днем мы вернулись из Швейцарии. Говорят, что переговоры прошли успешно, наш Хусаинов был на высоте, отстоял позиции Чечни, вернее – России. Ну что же, остается только порадоваться за нашего клиента. Где бы он сейчас был, если б не мы?

– Пастухов, я жду ваших объяснений. – Горобец явно недоволен. Есть такой тип людей: им хоть миллион дай, хоть вприсядку спляши – они все морщиться будут.

– Какие могут быть объяснения? Я вам все в рапорте уже описал.

– Все? – Горобец опять скорчил недовольную гримасу. – Ты действительно считаешь вашу операцию удачной?

– А разве нет? Клиент жив-невредим, преступники обезврежены.

– Где, где они, преступники? – Горобец сорвался, закричал: – Один -труп, другая – в коме в миланской больнице, не сегодня завтра умрет. Где свидетельские показания? Все концы готовящегося преступления обрублены вашими бездарными действиями!

Я переглянулся с Мухиным. Вот козел! Да если бы не наши "бездарные действия", ты бы сейчас башку Хусаинова по кусочкам собирал! О том, что сказала нам Полина в Милане, мы Горобцу, конечно, сообщать не стали. Это наше дело.

– А разве мы сбором свидетельских показаний занимаемся? – влез в разговор Артист. – По-моему, нам была поставлена задача – охранять Ису Хусаинова, или не так?

– Все так, – ворчливо сказал подполковник. – Но вы же все сделали, чтобы нашим людям невозможно было работать!

– Моя команда действовала согласно обстоятельствам. В смерти Бектемирова нашей вины нет.

– Почему у вас постоянно возникали конфликты с местной полицией?

– Языковой барьер, – усмехнулся Боцман. – Они нас не понимали, мы их.

– Очень остроумно! И как нам теперь перед итальянцами оправдываться?

– Да никак! Боцман прав: они, идиоты, думают, что защищают закон, а на самом деле – убийц! – Я сделал небольшую паузу. – Как бы то ни было, Вадим Петрович, я полагаю, на этом наша совместная работа закончена. Хусаинов больше в усиленной охране не нуждается. Ему вполне хватит его горячих джигитов.

– С чего это вы решили, что не нуждается?

Как же я не люблю людей, которым надо все разжевывать!

– С того, что заказчик преступления мертв, а киллер обезврежен.

– Мы что, знаем точно, сколько стрелков они могли задействовать для проведения этой операции?!

– Во всяком случае, знаем одного – Полина Андреевна Яценко. Такому асу, как она, не нужны дублеры. А Бектемирову – лишние свидетели. Она убирает всех, кого надо, он убирает ее и докладывает об исполнении. А потом, может, и его убрали бы... Ни заказчика, ни киллера. Простая и надежная схема. Все концы, как вы говорите, обрублены. Да и какой им смысл сейчас Хусаинова мочить? Переговоры состоялись, заявления сделаны, бумаги подписаны, результат достигнут. После драки кулаками не машут.

– Не знаю, не знаю. Это только все ваши домыслы. А у меня на сей счет никакой оперативной информации нет.

– Зато я знаю, и этого достаточно. У меня с ребятами, Вадим Петрович, и без вашего Хусаинова задач много. Вы бы рассчитались с нами за работу, да и дело к стороне.

– Как это – рассчитался?

– Обычно. Согласно нашей с вами договоренности. Я ведь со своей командой расплатиться должен.

– Пастухов, ты меня не слышишь, что ли? Я заказчик и не считаю, что ваша служба по охране Хусаинова на этом закончилась. Поэтому об окончательном расчете не может быть и речи!

– А я считаю, что мы свое дело сделали на все сто и клиент находится в полной безопасности. Вы выплатили нам одну треть. С вас еще сто тысяч на пятерых. По двадцать на брата.

– Почему на пятерых? В охране вас было четверо.

– Просто вы одного из нас никогда не видели. Человек-невидимка. -Двадцать тысяч я собирался отдать родителям Ивана Перегудова.

Горобец вздохнул:

– Оказывается, Пастухов, с тобой очень непросто договориться. А Голубков, между прочим, нахваливал нам тебя как человека исполнительного. Ты ведь знаешь, что бывает с часовым, который самовольно оставил свой пост?

– Но мы, к счастью, не часовые. Вы нас наняли для выполнения определенного задания. Я, как начальник охраны, считаю, что оно выполнено целиком, вы так не считаете. Если б мы с вами были обычными гражданами, то решили бы это дело в суде. Но мы с вами не обычные граждане, поэтому никаких договоров и соглашений не подписывали. Все зависит только от нашей порядочности. – Я поднялся, считая разговор законченным. Парни последовали моему примеру.

– Пастухов, я не могу решить этот вопрос самостоятельно.

– Решайте. – Мы направились к двери. – О результатах сообщите мне по телефону.

– Это дезертирство, Пастухов! О вашем поведении я немедленно доложу полковнику Голубкову.

– Это ваше право, Вадим Петрович.

Лицо Горобца побелело от ярости.

– Немедленно всем сдать оружие!

Мы молча выложили на стол пистолеты в кобурах, обоймы и хлопнули дверью.

* * *

– Вот козел, а! – покачал головой Боцман, когда мы очутились на улице.

– Точно. – Артист усмехнулся. – Хотя можно подумать, в первый раз сталкиваемся с тем, что кидают не только бизнесмены, но и работники спецслужб. Второе даже чаще...

– Я сегодня же позвоню Голубкову и обо всем доложу ему сам. Пусть заставит этих сволочей рассчитаться полностью.

– Держи карман шире. Ладно, хоть что-то с этих козлов срубили. -Артист усмехнулся. – Главное – меня теперь за прогулы наверняка выгнали, снова придется какую-нибудь халтуру сшибать... Ну что, разбегаемся?

– Куда – разбегаемся? – У меня был такой суровый вид, что Артист тут же осадил. – А Иван как же?

– Но ты же говорил – он погиб...

– Разве мы больше не мстим за своих друзей? Ведь это же Док, ребята! – Я обвел взглядом свою команду.

– Мстим, – в голос ответили Боцман и Муха.

– И еще как! – кивнул Артист. – Око за око, зуб за зуб, а халтура моя, думаю, пока подождет. Вопрос только в том, как мы доберемся до места. Там ведь боевые действия – естественно, особый режим.

– Да, надо подумать, – сказал я. – Голубков нам вряд ли посочувствует. – И вдруг меня осенило: – А девочка твоя помочь никак не может? – спросил я.

– Какая девочка? Ах Светлана! Нашел тоже девочку. А что, это мысль! Надо у нее спросить.

* * *

Светлана Корниенко нам действительно помогла. Как простые граждане в Чечню мы попасть не могли. Как бывшие офицеры спецназа – подавно. В лучшем случае полковая разведка приняла бы нас за дезертиров, в худшем – за банду наемников Хаттаба. Прежде чем ехать в район Горагорского, мы должны были получить какой-нибудь официальный статус. Оказалось, что проще всего -журналистский.

Светлана связалась со своими друзьями на телевидении, и те, соблазнившись возможностью получить материалы о Чечне из рук профессиональных военных, то бишь наших, отправили ходатайство в администрацию президента с просьбой об аккредитации съемочной группы из четырех человек. Правда, ждать ответа пришлось больше недели.

Впрочем, это время мы, конечно, зря не теряли. Еще раз пощупали фирму "Выбор плюс" (ничего нового эта процедура нам не дала), выяснили про итальянскую "Ричину". Во всех документах этой фирмы значилась крупная партия импортного гамма-глобулина. Итальянцы отправили – русские получили. Но при чем же тут арабы, про которых упомянула снайперша? Зачем поставщикам вакцины какие-то посредники? Ох, не нравились мне эти арабы!

Боцман по своим каналам добыл армейскую карту района, в котором нам предстояло действовать, и мы занялись тщательным изучением местности. Наверное, со стороны это выглядело смешно: сидят четверо взрослых мужиков на полу и играют в войнушку на карте пластмассовыми солдатиками: воют, кричат, издают звуки, похожие на выстрелы. На самом деле это была, конечно, не игра, а самая что ни на есть эффективная подготовка к операции – отработка вариантов действий в различных условиях. Примерно так же играют в ящиках с песком какие-нибудь генералы перед решительным наступлением на фронте. Зато разбуди меня теперь посреди ночи и спроси, что находится между высотами 2054 и 2131, я без запинки отвечу: ручей – ширина полтора метра, глубина метр, подвесной мост, по обеим сторонам ручья "зеленка" в виде густого кустарника высотой до двадцати метров. За "зеленкой", у подножия высоты 2054, находится одиноко стоящий дом. На карте он обозначен, но, скорей всего, его разрушили во время боевых действий. Впрочем, стены, за которыми в случае чего можно укрыться от пуль, могли сохраниться... И вот так подробно, до мельчайших деталей, мы изучали весь район, в котором нам придется действовать.

Светлана достала нам камеру формата "супервэхаэс", штатив и микрофон, чтобы мы хоть как-то походили на настоящую съемочную группу. Это пока прикрытие. В Чечне нам все время придется делать перед армейскими вид, что мы снимаем документальный фильм.

Я видел, как Артист поглядывает на журналистку и как журналистка поглядывает на него, и догадывался, что, пока Артист лежал в больнице, кое-что изменилось в их отношениях. Иначе с чего бы у Семена на лице иногда появляться тому идиотскому выражению, какое бывает у влюбившихся в первый раз пятнадцатилетних безусых мальчишек.

* * *

Наконец-то нам позвонили из администрации президента и приказали явиться за нашими удостоверениями. Удостоверение представляло собой ламинированную карточку с фотографией и подписью одного из руководителей администрации. Выдано до конца года. Ну теперь-то нам сам черт не брат! Подумать только: из офицера спецназа в плотники ушел, из плотников – в журналисты. И бросает нас судьба от снежных Альп до грозного Терека! Свободно передвигаться по территории Чечни мы, правда, не могли. Нашу "съемочную группу" прикомандировали к одной из частей, расположенных в Надтеречной. Но это уже, как говорится, дело техники. Главное – на место попасть, а там уж разберемся.

* * *

Незадолго до отъезда я имел с Артистом определенный разговор:

– Слушай, Семен, может не надо с нами лететь. Обойдемся и без тебя.

– Здрасте вам! – Артист обиделся. – Это почему еще?

– Ну ты же понимаешь, что мы не цветочки собирать едем.

– Знаю, ягодки. К чему клонишь, командир?

– Я думаю, тебе после ранения тяжело будет. Ну прикинь только... где-нибудь в горах уходить надо или круговую держать – а у тебя рана открылась... А если сшибка? У тебя вроде как невеста появилась? Ждет девушка... А там... Да и потом... мало ли что...

– Да ты что, командир! Что значит – мало ли! Нет, Сережа, я лечу с вами, и все, без базаров! Разве можно против "чехов" в три ствола воевать? Тут вчетвером-то дай бог управиться... А Света... ну это мы с ней сами как-нибудь договоримся.

– Ну как знаешь. Мое дело – сказать. Все-таки ты еще от раны не оправился.

Я нисколько не сомневался в том, что Артист откажется остаться в Москве. Он был прав: в деле, в которое мы задумали ввязаться, лишних штыков не бывает.

* * *

Адриано ди Бернарди взвалил на спину большую корзину с землей и, едва переставляя от тяжести ноги, двинулся в гору.

Пот заливал ему глаза. Здесь, в плену, он похудел килограммов на двадцать – никаких диет не надо! И всего-то два месяца назад его матушка переживала, что Адриано, как и она, склонен к ожирению. Видела бы она его сейчас! Подумав о матери, он тяжело вздохнул.