Текст книги "Пятеро против всех (Солдаты удачи - 12)"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– А с камерой чего делать? – поинтересовался Артист. – Светка ее у друзей брала.

– В полиэтилен, закопай и место на карте отметь. На обратном пути заберем.

– Есть, закопать!

Я сориентировался по карте и компасу:

– Все, вперед!

Операция началась. К вечеру мы будем в районе Горагорского, найдем людей, которые занимались поставкой вакцины в Чечню, спросим с них и за Дока, и за Итоева, и за остальных. За все!

Глава девятая. НУРС

[Неуправляемый ракетный снаряд]

Несмотря на то что у Дока и Адриано ди Бернарди был один автомат на двоих, они сумели продержаться почти час, не давая чеченцам подойти ближе или окружить их. Адриано очень боялся, что Перегудов потеряет сознание от боли, но тот держался молодцом: стрелял хоть и редко, одиночными, но не давал противнику сдвинуться с занятых позиций.

– Уходим! – шепнул он Адриано, когда в магазине по его прикидкам осталось не больше пяти патронов. – Только ползком, понял?

– Си, серпента.

– Да, как змея, – кивнул Док.

Они поползли в сторону зарослей. Док думал больше всего о том, чтобы не задеть рану. Выстрелов не было – судя по всему, "чехи" их отход не заметили. То ли из-за того, что смеркалось, то ли потому, что у них уже, как говорится, глаз замылился от непрерывно трепещущей на ветру листвы.

Оказавшись вне зоны видимости противника, они поднялись. Док одной рукой оперся на палку другой – на плечо Адриано, и оба заковыляли вперед. Сейчас они должны были двигаться на север, для того чтобы выйти к железной дороге. Железная дорога – это свои.

* * *

– Есть! – радостно прошептал Муха из-под железобетонной плиты. Мне в глаза сверкнул луч фонаря.

– Поаккуратней там!

На окраине Горагорского мы нашли полуразрушенный дом с обвалившимися плитами перекрытий. Дом как дом, ничего особенного, таких сейчас сотни по всей Чечне, однако, обследовав его повнимательней, мы обнаружили, что большой обломок плиты, которым был закрыт вход в подвал, кто-то недавно поднимал домкратами – на стене осталась свежая царапина. Зачем, спрашивается, людям понадобилось залезать в подвал, в котором наверняка ничего ценного давным-давно не осталось? Для того, чтобы спрятаться или что-нибудь спрятать. Кроме того, рядом с плитой мы обнаружили пару придавленных камнями лимонок, чья убойная сила согласно учебнику по огневой распространяется на двести метров. Именно такого типа "подарочки" для неверных чаще всего и оставляют "чехи" в схронах. Наступишь на камешек, граната из-под него и выскочит!

Невдалеке от дома мы нашли куски арматуры, которыми пользовались как ломиками, чтобы сдвинуть плиту с места. Даже вчетвером удалось нам это не сразу. С домкратами "чехам", конечно, легче. Ну что ж, они здесь хозяева, мы – гости!

Через полчаса образовалась щель, достаточная для того, чтобы самому маленькому из нас – Олегу Мухину – проскользнуть вниз. Он взял фонарь и нырнул в темноту...

– Что есть-то? – поинтересовался я.

– Все есть. Видать, недавно заложили, – отозвался из-под плиты Олег. – Принимай!

Схрон действительно оказался довольно богатый. Мы достали из подвала пятьдесят шесть пачек патронов, пулемет, два автомата с подствольными гранатометами, РПГ с комплектом гранат, ночной бинокль, ящик лимонок, а кроме того – полтора десятка десантных сухпаев и три индивидуальных аптечки. С таким запасом можно неделю в глухой осаде продержаться, особенно если ты не чижик зеленый, а офицер спецназа с большим стажем ведения боевых действий!

– Вернемся к нашим баранам, – шепотом сказал я, когда оружие, боеприпасы и еда были распределены. – Наша задача – найти базу боевиков. В селение заходить нельзя – засветимся. Поэтому предлагаю следующий вариант проведения операции: находим кого-нибудь из "чехов" и отслеживаем его путь. Враг сам должен привести нас на базу.

– В горах она замаскирована, – предположил Артист. – Трудно нам будет не засветиться. Селение-то маленькое.

– Надо постараться. Сделаем засаду возле схрона. Будем сидеть как мыши. Не разучились еще?

– С такой работой разучишься, как же! – усмехнулся Боцман.

Мы выбрали себе такую позицию в кустарнике, чтобы были одновременно видны и полуразрушенный дом, и дорога, ведущая в Горагорский. Мухин с биноклем расположился в густой кроне шелковицы, а мы – внизу, в небольшом овражке, усыпанном засохшей листвой.

В засаде мы просидели целый день, но около схрона так никто и не появился. Только в кино злодеи не заставляют себя долго ждать.

* * *

Док ощупывал распухшую ногу. Адриано сидел на корточках рядом:

– Больно?

– Не в этом дело. Видишь, как разбарабанило. Грязь попала, и никакой антибиотик не помог. Нельзя раны водой промывать.

– Что делать?

– Идти надо, идти. Будем на месте сидеть, они нас найдут и прикончат. Еще денька два у меня в запасе есть. Потом... – Перегудов недоговорил, что будет потом, но Адриано и так понял – идти с такой ногой он уже больше не сможет, а то и того хуже!..

Бернарди вздохнул. В бегах они были уже третий день. За все это время несколько раз пожевали какой-то кисло-сладкой травы да крохотных яблочек с дикой лесной яблони. Его силы были на исходе.

– Ладно, ты поспи часок, а я покараулю, – неожиданно предложил Перегудов. – Потом двинем.

– Нет-нет, тебе спать, тебе – силы. Я не устать.

– Силы и тебе тоже нужны. Ты какой-то там следователь, а я капитан медицинской службы. Понял, да? Ну вот, как старший по званию, я тебе приказываю: спать!

Адриано послушно лег на траву, свернулся калачиком и мгновенно уснул.

– В благородство он, видите ли, играет! – ворчливо сказал Док. Он прислонился спиной к стволу дерева и задумался.

Шли они на север, к железной дороге. По его подсчетам, до Терека осталось километров двадцать, не больше. Надо переправиться на другую сторону реки, а там Наурская – автомобильная и железная дорога. Власть, войска, люди. Двадцать километров – это для офицера медслужбы, конечно, ерунда! За день запросто пройти было бы можно, если б не нога и если не приходилось бы днем таиться от "чехов", которые знают здесь все тропы. Ну хорошо, пускай не день, пускай – два. Только бы ногу еще больше не разбарабанило! Ему бы сейчас скальпель или хотя бы нож – разрезать рану, выдавить гной, сделать дренаж. Сразу стало бы легче. Так ведь нет у него ничего! Док потрогал тыльной стороной ладони лоб. Ну вот, кажется, температура поднялась. Все правильно – воспалительный процесс. Не выдержать ему еще два дня! У итальянца тоже силы на исходе. Не будить его сейчас, так и проспит, наверное, целые сутки. Но нет, надо идти. Весть о двух бежавших уже разнеслась по всем аулам. Родственники пацана, которого он огрел по голове, рыщут по лесам, чтобы убить их, другие "чехи" – чтобы взять в плен и подороже продать родственникам пацана. У каждого своя выгода. Да только он им живым не дастся!

Док отстегнул рожок, выщелкнул из него один патрон, положил его в карман, опять присоединил рожок к автомату. Ладно, еще пять минут отдохнет, потом разбудит итальянца.

Док закрыл глаза. Тут же перед внутренним взором возникло лицо матери. Она сказала тихо:

– Ванечка, Ванечка, куда же ты пропал? Я уже малину в саду собрала. Обещал папе крышу помочь перекрыть, а сам!.. Разве можно быть таким необязательным?

– Нельзя, – про себя согласился Перегудов. – Мне бы только до Наурской дойти, а там я и крышу, и малину...

И тут Док услышал, как где-то вдали треснула ветка, и открыл глаза. Неужели он все-таки заснул? Ну конечно, заснул! Солнце уже давно село за горами, и лес погрузился в сумрак.

Теперь Док совершенно ясно различил чьи-то шаги, будто кто-то бежал, громко топая. "Чехи" так не ходят. Они передвигаются неслышно, как коты.

Перегудов вгляделся и вдруг заметил внизу среди деревьев двух вооруженных людей. Они ехали на лошади. Так вот откуда этот топот! Не дожидаясь, когда его заметят, Док приник к земле. На крупе лошади он различил также какую-то поклажу: не то мешок, не то рюкзак. Лошадь – это хорошо.

Раздумывал он недолго – осторожно поднял автомат, прицелился. До всадников было всего сто пятьдесят метров. Но от усталости и слабости руки у него тряслись, прицел прыгал перед глазами. Но он не имеет права промахнуться. Второго выстрела они ему сделать не дадут. Док перевел металлическую скобу на стрельбу очередями.

Еще несколько мгновений, и "чехи" скроются за деревьями. Первый -второй. Первый – второй. Док затаил дыхание и плавно надавил на крючок...

Они упали почти одновременно. Тот, который сидел спереди, так и не выпустил поводьев из рук. Лошадь шарахнулась в сторону и понесла, волоча за собой хозяина. Но вот его рука разжалась, и лошадь скрылась за деревьями.

Док выматерился. Убежавшая лошадь в его расчеты не входила.

От выстрелов закричали перепуганные лесные птицы.

– Что? – раздался сзади испуганный голос итальянца.

– Ничего! – неожиданно рассердился Док. – Беги лошадь догоняй, живо!

– Лошадь?

– Конь, лошадь. Да не телись ты, быстрей! Далеко она не уйдет!

Адриано побежал по склону в ту сторону, куда указал ему Док. Скоро он оказался на лесной тропе. Побежал по ней, едва переставляя ноги, но никакой лошади впереди видно не было. Адриано бежал и озирался – ему было жутко в этом сумеречном чужом лесу.

Тем временем Док с трудом поднялся и, опираясь на палку, заковылял к лежащим на земле чеченцам. Поднял отлетевший на несколько метров в сторону автомат. Магазин был полон. Вот и замечательно – патронов у них теперь хватит. Тот, который правил лошадью, был мертв. Док обшарил карманы, нашел ламинированное удостоверение командира батальона независимой Ичкерии. Ему уже неоднократно приходилось видеть такие... С фотографии на него смотрел парень лет двадцати с небольшим. Ишь ты, командир он! Большая фляга на ремне, двести пятьдесят долларов, фотография девушки с рассыпавшимися по плечам пышными волосами. Еще Перегудов обнаружил во внутреннем кармане его куртки импортную портативную рацию. Он подполз ко второму. Чеченец лежал, уткнувшись лицом в землю. На голове у него была защитного цвета кепка с длинным козырьком. Док перевернул чеченца, кепка слетела с головы, и по плечам рассыпались густые темные волосы. Девушка в мужской одежде! На вид ей было лет семнадцать. Перегудов на мгновение опешил, потом приставил пальцы к шее, пытаясь нащупать пульс. Пульс прослушивался, но редкий. Док стал торопливо расстегивать пуговицы ее военной куртки. Входное отверстие было в спине с левой стороны. Перегудов приложил ухо к ее груди. Кажется, легкое задето. Плохо! Он достал из кармана упаковку с антибиотиком. Ему не помогло, может быть, ей поможет? Приподнял голову девушки, высыпал ей в рот порошок, влил немного воды из фляги. На время он даже забыл о своей раненой ноге.

Ему показалось, что она приходит в сознание. Задрожали веки. Она приоткрыла глаза.

– Девушка, вы меня слышите? Девушка?

Она сказал ему что-то по-чеченски, вздрогнула и снова закрыла глаза. Док приложил пальцы к ее шее. Пульс больше не прощупывался. Док приподнял пальцами ее правое веко, чиркнул зажигалкой. Зрачок на свет не реагировал. Док застонал, сильно ударил кулаком по земле.

– Прости меня, прости, я не хотел! – пробормотал он, склонясь над девушкой.

Его взгляд упал на лежащий рядом автомат – тот, из которого он свалил этих двоих. Док отстегнул рожок – магазин был пуст. Тогда он вынул из кармана патрон, припасенный для себя, загнал его в патронник. Вспомнил о попутчике. У итальянца теперь будет оружие, рация, деньги, а может быть, и лошадь. В таком случае уже утром он будет в Наурской. Вот и замечательно! А ему... ему два дня с такой ногой все равно не продержаться...

Он включил рацию, покрутил ручку настройки.

– Всем, кто слышит меня, всем, кто слышит меня. Я капитан медицинской службы Перегудов. У меня есть важная информация для федералов.

Док отжал кнопку, но никто на его призыв не отозвался, рация громко шипела. Значит, не судьба! Перегудов отключил рацию, положил рядом с собой на землю, приставил ствол автомата к горлу. Ну-с, вот и все! Перед глазами опять появилось лицо матери. Ничего, ребята ей помогут: и деньгами, и морально, и папаше крышу перекрыть помогут... Он протянул руку к спусковому крючку.

– Стоять! Стоять! – услышал он знакомый голос, а в следующее мгновение Адриано ударом ноги выбил автомат. – Что? Суисидио! Это нельзя! Это преступление! – И тут взгляд итальянца упал на девушку, и, мгновенно поняв что-то, Адриано осекся.

– Дай автомат, – устало попросил Док.

– Не дать, – мотнул головой Адриано. – Не дать!

– Дернул же меня черт взять тебя с собой, макаронник чертов! Даже умереть спокойно не даст! – Док тяжело вздохнул.

– Умереть нельзя. Жить – можно, – сказал Адриано, подбирая с земли трофеи.

– А лошадь-то где?

– Нет. Я много бегать. Лошадь нет. Что делать? – Итальянец кивнул на трупы. – Хоронить?

– Нет, хоронить их мы не можем. Нельзя. Для чеченцев это грех. Они их сами похоронят. Понял?

– Тогда нам надо идти.

– Да, ты прав, надо идти. – Док с трудом поднялся с земли, оперся на плечо итальянца. – Скажи, зачем ты меня остановил?

– Так нельзя. Део не разрешать.

– Део? Да если бы он был, твой Бог, разве позволил бы такому твориться на земле? – с горечью произнес Перегудов. Он снова включил рацию, настроил ее на воинскую волну: – Кто-нибудь слышит меня? Кто-нибудь слышит? – Рация отозвалась громким шипением, тем не менее Док продолжал: – Здесь Перегудов, капитан медицинской службы. Со мной итальянец Адриано ди Бернарди. Мы бежали из плена и сейчас находимся примерно в двадцати километрах к югу от Наурской. Движемся строго на север. У меня есть сведения государственной важности, касающиеся безопасности армии на территории Чечни. – Иван прекрасно понимал, что "чехи" могут слышать его – ведь они наверняка ведут радиоперехват на частотах федеральных сил, – вычислить местонахождение, но другого выхода у него не было.

Никто не отозвался, рация только шипела в ответ. Док выключил ее.

– Рипетер?

– Нет, повторять не будем, а то батарея быстро сядет. Завтра.

– Завтра, – кивнул итальянец. Они медленно двинулись вниз по склону. Каждый шаг давался Доку с большим трудом.

* * *

...Было уже темно. Муха дал сверху условный сигнал: тихонько пискнул один раз птичкой-зарянкой. Это значило, что к полуразрушенному дому кто-то приближается. Мы затаились. Действительно, минуты через две к дому подошли двое молодых чеченцев. Один, внимательно поглядывая по сторонам, остался снаружи, а другой нырнул в дыру в стене, оставленную снарядом. Ничего, долго он там не пробудет!

Чеченец выскочил из дома через несколько секунд, начал орать на товарища, отчаянно жестикулируя. Тот не остался в долгу, тоже принялся кричать. Вдруг они одновременно опомнились, замолчали и бросились бегом по дороге. Мы подождали несколько секунд, потом я сделал знак Артисту – он у нас самый шустрый. Семен выскочил из засады, пригибаясь и прячась за укрытиями, побежал следом за "чехами".

Если эти двое не заметят слежки – все хорошо. Заметят – вся наша засада псу под хвост!

Мы стали ждать. Главное, чтобы его в селении не замели! Ни чеченцы, ни федералы. Если заметут федералы, долго придется объяснять фээсбэшникам, как он тут очутился, если "чехи" – можно за упокой души Семена Злотникова свечку ставить. Просто так он им, конечно, не дастся...

Что за дурацкие мысли лезут в голову? Все у нашего Семена будет хорошо.

* * *

Он вернулся минут через двадцать. Устало опустился на землю, отдышался немного и сказал:

– Хахалгийская улица. Дом номер восемь. Во дворе "Жигули" -раздолбанная "пятерка". Номер 5632 ЧЕС. Кажется, они собираются на тачке сваливать. Сам видел – вещи таскают. Что делать-то будем без колес?

– Ничего страшного – Я разложил на земле карту и осветил ее фонарем. Видите, дорога здесь в горы одна и делает крюк километров пять, огибая высоту 1243. Пока они ее объезжают, мы успеем оказаться наверху, а отгула они. с ночной-то оптикой, как на ладони будут.

– А чего мы тогда сидим?

Мы выбрались из своего укрытия и уже через пять минут карабкались по густо заросшей лесом горе.

* * *

Когда мы забрались на высочу 1243, наши "чехи" проехали еще только две трети пути. Даже без ночной оптики их "пятерка" благодаря стоп-сигналам была видна как на ладони. Но вот она свернула с дороги в кусты, остановилась, и сигналы погасли. Я приставил бинокль к глазам.

Два зеленоватых, как инопланетяне, человечка выбрались из машины и направились в лес.

– Посмотрите по карте: где дорога сужается, что там? – попросил я, не отрываясь от бинокля.

– Справа или слева? – спросил Боцман.

– Слева.

– Слева, между высотками 824 и 1031, ущелье, заросшее лесом.

– Как думаете, зачем людям ночью по заросшим лесом ущельям шастать?

– А че такого? – усмехнулся Артист. – Может, им подышать свежим воздухом захотелось, а ты их подозреваешь черт знает в чем!

– Конечно, ты прав – подышать, а заодно доложить командиру, что схрон в доме на окраине Горагорского найден федералами. Видишь, как вольготно они себя здесь чувствуют? Никто над душой не стоит, документы через каждые пять минут не проверяет. Думаю, это и есть та база, про которую говорила снайперша.

– Снайперша-то хоть симпатичная была? – поинтересовался Артист.

– А тебе-то что? – отозвался Муха. – У тебя ж теперь журналистка есть.

– Просто так интересуюсь, из эстетических соображений.

– От "просто так" тоже дети бывают, – усмехнулся Олег.

– Отставить разговорчики. – Я понимал своих парней: засиделись они в засаде. Двое суток, считай, ни поболтать, ни посмеяться.

Все замолчали.

– Будем ждать, пока "пятерка" назад не поедет. Если утром – завтра к ночи выходим в разведку, если сейчас – сразу пойдем. Ждать у моря погоды у нас больше времени нет.

– Разведаем боем или как? – поинтересовался Боцман.

– Или как. Будем действовать по обстоятельствам. Но за Дока они у нас по полной программе огребут. А для начала хорошо бы нам их командира в качестве "языка" взять.

– Язык с хреном пойдет? – пошутил Муха.

– Со сметаной. Все, мужики, хватит базарить. Послушаем музыку тишины.

Воцарилось молчание. Где-то внизу стрекотали цикады. Небо было звездным и очень близким – казалось, вытяни руку и достанешь до него. Горагорский был погружен в темноту. Где-то вдали лениво брехали собаки. Не спится им, как и нам.

В бинокль смотрели по очереди – от ночной оптики глаза быстро устают.

Ущелье было погружено во мрак. Никаких признаков жизни. Ни потревоженная птица не вскрикнет, ни огонь не мелькнет. Федералам сюда, конечно, никогда не добраться. А если и доберутся – ничего не обнаружат. База наверняка тщательно замаскирована – пройдешь в двух метрах и не заметишь, подходы наверняка хорошо охраняются.

Пожалуй, прав Артист – разведку без боя вряд ли удастся провести. Мы здесь чужаки, они – у себя дома.

Где-то за горой звонко грохнула автоматная очередь, прокатилась эхом по горам. Нет, это не в ущелье – дальше. Снова все стихло. Интересно, кто стрелял?

* * *

Как известно, всякая езда по ночам в Чечне запрещена. Стреляют без предупреждения, да только, видимо, нашим чеченам на "пятерке" этот закон не писан. Через час с небольшим Боцман увидел в бинокль, как из кустов на дорогу опять вырулила уже знакомая нам машина. Получили инструкции, а может быть, и по морде за плохую сохранность оружия и боеприпасов, теперь спешат в Горагорский, домой. Спешите, ребята, спешите! Целый день нам сэкономили.

На все про все у них ушел час с небольшим. Если учесть, что это путь туда-обратно плюс разговоры с командованием, – значит, база находится где-то совсем недалеко. По ночному лесу больше двух километров за полчаса никак не сделать.

Отойдя к ближайшему кустарнику и накрывшись курткой с головой, чтобы свет от фонаря не было видно, я снова расстелил карту и прикинул, где может находиться база, про которую говорила тогда Полина. Значит, люди именно с этой базы занимаются всеобщей вакцинацией чеченского населения? Что-то с трудом верится... Как-то очень уж все тут... по-деревенски... Ничего, скоро все выясним.

– Ну что, поработаем в ночную смену? – шепотом спросил я у своих парней.

– Чего ж делать-то, командир, – придется, – так же шепотом ответил мне Артист.

Мы попрыгали на месте, проверяя, не бренчит ли что-нибудь из амуниции, и тронулись в путь. По моим подсчетам, к пяти утра мы должны были подойти к базе.

* * *

Адриано ди Бернарди осторожно посадил Дока на поваленное дерево, сам устало откинулся на спину. Уже светало. За ночь они сделали не больше трех километров. Док теперь совсем не мог ступать на раненую ногу – адская боль тут же отдавалась во всем теле, и теперь итальянцу приходилось тащить его на закорках.

Док смотрел на мокрую от пота спину Адриано.

– Ну что, не рад? – спросил он неожиданно.

Итальянец повернулся:

– Почему?

– Я б себя кончил, а тебе легче было бы.

– Это не легче. – покачал головой Адриано. – Это много трудно.

– Труднее, – поправил Док. – Ты, я смотрю, любишь философствовать о всякой ерунде. Что тебе труднее? Я тебе кто – брат, сват? Нашел, кого жалеть! Я, между прочим, один от "чехов" бежать хотел, а потом пожалел тебя – все равно расстреляют. Взял, на свою голову, а теперь он будет меня жизни учить. Вы, итальянцы, все такие правильные или встречаются говнюки типа меня?

– Мудак, – тихо произнес Адриано.

Неожиданно Док рассмеялся.

– Как что-нибудь хорошее по-русски выучить – поговорку или стишок, -так не дождешься, а как ругаться – это пожалуйста!

– Я знать, я учить, – обиделся Адриано. – "Я вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем..."

Док невольно рассмеялся, до того забавно было слышать пушкинские строки из уст итальянца.

– Плохо? – нахмурился Адриано.

– Хорошо. Давай дальше.

– "...угасла не совсем... Но пусть она вас больше не тревожит, я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, то робостью, то ревностью..."

– Тихо! – Док замер, вытянув шею. – Слышишь?

– Нет, – помотал головой Адриано.

– Машина идет. Грузовик типа "Урала". Знаешь, что такое "Урал"?

– Конечно, знать. Провинция.

– Сам ты – провинция! Это машина такая. На Южном Урале ее выпускают. "Чехи" на таких обычно не ездят. Наши ездят. Понял? Рацию давай.

Адриано протянул Доку рацию.

– Всем, кто меня слышит, всем, кто меня слышит... – Но эфир, как и раньше, был пуст. – Повымирали они все, что ли, сволочи? – Перегудов выключил рацию. – Теперь мы с тобой, Адриано, точно дойдем!

* * *

В палатке, за столами, обложившись со всех сторон бумагами, сидели двое следователей ФСБ. Одного за другим вызывали свидетелей ЧП с тележурналистами и допрашивали их.

Свидетели волновались и много курили, в палатке стоял густой сизый дым – хоть топор вешай. Время от времени один из следователей вставал и откидывал полог палатки – проветрить, иначе работать было невозможно.

Допрашивали сначала солдат, потом сержанта – командира машины, в конце концов очередь дошла и до подполковника Назарова.

– Разрешите?

– Проходите, пожалуйста, – приветливо улыбнулся Назарову фээсбэшник. – Присаживайтесь. Разговор нам с вами долгий предстоит.

– Понятно. – Подполковник вздохнул. – Мне эти журналюги сразу не понравились.

– Почему? – удивился первый следователь.

– Ну как... – подполковник замялся, – приехали, говорят, будем солдатские будни снимать, а сами за весь день даже ни разу камеру не включили.

– Вот оно как... Может, люди отдохнуть с дороги хотели?

– Да нет, мне мужики рассказывали, которые в Ханкале стоят, что, если телевизионщики приезжают, тут же камеры ставят, свет – и пошла съемка! За день отснимались и свалили. Понятно, конечно, боятся чуваки.

– Эти, видимо, не боялись. Почему вы сразу же своими сомнениями не поделились?

– Я значения этому поначалу не придал.

– Как они вам представились? От какого канала? – поинтересовался второй следователь.

– От РТР.

Фээсбэшники многозначительно переглянулись между собой.

– Аккредитационные свидетельства вы у них видели?

– А как же! Первым делом поинтересовался. Все как положено. Вот списочек-то: фамилия, имя, отчество, должность. – Назаров выложил на стол листок.

– Спасибо, список у нас уже есть, – кивнул первый следователь. – А вас не удивило, что съемочная группа состоит из четверых здоровых мужчин?

– Баб-то сюда не посылают. Редко очень.

– Ну так вот, знайте на будущее, что, как правило, мобильные съемочные группы, посланные телевизионным каналом в командировку, состоят из двух-трех человек.

– Наверное, и по четыре бывают, – попробовал возразить подполковник.

– Может быть, и бывают, но канал РТР никакой съемочной группы в Надтеречную не посылал, – ядовито улыбнулся подполковнику второй следователь.

– Как – не посылал? – Лицо у Назарова вытянулось. – А бумажки-то их?

– С этими бумажками только в туалет сходить. Фальшивые они были, фальшивые, понимаете? – У фээсбэшника был такой проницательный взгляд, что подполковник невольно поежился. – Что еще подозрительного вы заметили?

– Ничего вроде. – Назаров задумался. – Знаете, когда сержант Кальпидин мне про их действия во время боя рассказывал, я несколько удивился. Действовали они так профессионально, будто всю жизнь только тем и занимались, что воевали. Этот... как его... Хохлов, как минимум троих "чехов" уложил. А Пастухов, тот вообще наступательную тактику применил. Под прикрытием пулеметов с брони сделал вылазку. А ведь нас тогда плотно чеченцы обложили. Три двухсотых, пять трехсотых. Вы как думаете, их в плен взяли или они сами на ту сторону ушли?

– Я пока что никак не думаю. Для того чтобы думать, мы и собираем свидетельские показания, – менторским тоном произнес первый следователь. -Как вы считаете, Анатолий Борисович, кто в их группе главный?

– Этот Пастухов и есть главный. А что? Преступники они, да?

– Анатолий Борисович, ознакомьтесь с одной интересной справочкой, а потом продолжим разговор. – Второй следователь протянул Назарову листок бумаги.

Руки заметно дрожали, поэтому подполковник положил листок на стол.

"Секретно

СПРАВКА

В 1995 году капитан Пастухов С.С., капитан медицинской службы Перегудов И.Г., старший лейтенант Хохлов Д.А., старший лейтенант Ухов Н.И., лейтенант Злотников С.Б., лейтенант Мухин О.Ф. и старший лейтенант Варпаховский Т.О. проходили службу в составе опергруппы специального назначения (командир -Пастухов С.С.) на территории Чечни. За время прохождения службы неоднократно участвовали в боевых операциях по ликвидации бандформирований на территории республики и за ее пределами. Так, названной опергруппой был ликвидирован завод по производству наркотиков под Хал-Килоем, ликвидированы восемь бандгрупп, захвачены в плен пятеро полевых командиров.

Капитана Пастухова и членов его группы отличает высочайший профессионализм, великолепное знание военной техники и вооружения, основ диверсионной деятельности. Группа маневренна и способна к ведению боя в любых условиях горной местности.

Особо следует отметить способность группы к скрытному передвижению и маскировке. Так, во время проведения операции под Ачхой-Мартаном группе Пастухова удавалось оставаться не замеченной в течение четырех суток и производить в тылу противника интенсивную разведку.

В силу неустановленных причин личным распоряжением командующего объединенной группировки все члены группы были разжалованы и уволены из рядов РА.

В 1996 году шариатским судом самопровозглашенной республики Ичкерии Пастухов С.С. был заочно приговорен к смертной казни.

Составлено по требованию компетентных органов

бывшим зам. начальника секретной части

отдельного батальона специального назначения

капитаном Лисовским А.В."

Подполковник отер со лба выступивший пот.

– Значит, они диверсанты?

– Бывшие офицеры спецназа.

– Теперь понятно, почему они так смело действовали во время нападения на колонну. Профи. Только тут семь человек указано, а у меня в полку было четверо: Злотников, Пастухов, Мухин и Хохлов. Про остальных троих я ничего не знаю.

– Конечно, не знаете. Варпаховский и Ухов погибли два года назад, Перегудов предположительно – тоже. Скажите, у вас не возникло при чтении этой справки никаких дополнительных соображений? – спросил первый следователь.

– Н-нет... – Назаров пожал плечами.

– Это плохо, – вздохнул второй следователь. – Шариатский суд приговорил Пастухова к смертной казни. Как вы думаете, он об этом знал?

– Должен был знать.

– Вот именно. Но даже зная об этом, Пастухов вдруг снова собирает всю свою группу и, прикрывшись фальшивым аккредитационным удостоверением, въезжает на территорию Чечни. Ему что, жить надоело? Да любой сепаратист, узнавший Пастухова, немедленно приведет приговор в исполнение, и никакие приемы диверсионной работы ему тут не помогут. Спрашивается, зачем ему было ехать сюда из своего благополучного Подмосковья? Все это, вкупе со странным, внезапным увольнением из армии, не может не наводить на определенные размышления. Вы согласны со мной?

– Не знаю, – простодушно сказал подполковник и снова пожал плечами.

– Тут, Анатолий Борисович, два варианта. Либо он хочет свести с кем-то счеты и поэтому собрал своих людей, либо приговор шариатского суда был вынесен для отвода глаз и теперь он приехал для проведения какой-то диверсионной операции против наших войск. Лично я склоняюсь ко второму варианту, – сказал первый следователь.

– Я тоже, – кивнул второй. – Если он хотел кому-то отомстить, то почему не сделал этого раньше? Чего ждал?

– Вот именно.

– Получается, я у себя в полку предателей приютил? – Подполковник насупился. – Ублюдки! Знал бы – своими руками бы!..

– Анатолий Борисович, это пока что всего лишь версия. Но я думаю, скоро мы получим доказательства того, что Пастухов с его группой выполняют задание главарей сепаратистов. Недавно получена информация о крупных денежных переводах из зарубежа. Значит, в скором времени начнется активизация бандформирований.

– Черт возьми! – досадливо покачал головой Назаров.

– Надеюсь, этот разговор останется между нами?

– Ну конечно.

– Тогда простая формальность – подпишите, пожалуйста, протокол.

Когда подполковник Назаров вышел, первый следователь встал и опустил полог палатки:

– Ну что, думаешь, расскажет?

– Должен. Через день вся армия будет знать, что капитан Пастухов -легенда отдельного батальона спецназа – ушел служить к боевикам. И тогда я за его жизнь и гроша ломаного не дам.

– Чего, спрашивается, мужикам не жилось? Бабки у Горобца хорошие, работа непыльная. Нет, потянуло приключений на свою задницу искать!

– Кто любит арбуз, а кто свиной хрящик. Этим, видишь, приключения подавай. Я думаю, докладывать мы с тобой пока не будем Подождем результатов.

* * *

Так как никаких маскхалатов тележурналистам по статусу не положено, пришлось искать естественные средства маскировки. Мы с ребятами как следует извалялись в пыли, чтобы одежда приобрела землистый оттенок, кроме того, понацепляли на себя веток, так что теперь чем-то походили на кусты какого-нибудь барбариса.