Текст книги "Псы господни"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Обе пришедшие к соглашению стороны, продвигаясь по левому берегу Сырдарьи, демонстрировали друг другу довольно дружелюбный нейтралитет, придерживаясь, однако, осторожной, принятой изначально диспозиции: отдельно боевая группа Возеха, отдельно отряд Пастухова и сами по себе два лидера с заложником непонятного статуса.

Пастухов, автоматически следя за отвратительной дорогой, непрерывно анализировал сложившуюся ситуацию, искал слабые места, возможные объяснения. Его подозрения вызывало то, как легко он добился рискованного со стороны Амира раскрытия карт с Байконуром. Пастухов искал мотивы такого поведения опытного террориста, прошедшего международную школу борьбы за выживание.

Конечно, в Душанбе, в доме Гузара, все они попали под полный контроль группы Пастуха. Однако не было никаких видимых причин для излишнего доверия. Теперь Пастухову казалось, что именно его намерение забрать с собой Дудчика – единственный совершенно непонятный ему фактор в общей картине – как раз и заставило Амира принять решение двигаться всем вместе. Если бы речь шла только о наркотиках, Амира вполне должно было устроить предложение отправить с группой Пастуха Возеха. Тот и раньше бывал в Москве, сопровождая наркотики, и вполне мог уяснить обстановку, проверить намерения Пастуха. В этом случае не подвергался риску ни товар, ни Гузар, ни сам Амир. Задержка? Задержка составила бы не больше недели...

Но... Либо этой недели в запасе у Али Амира не было, либо все дело упиралось в майора Дудчика. В пользу последнего предположения говорил и факт вручения майору двухсот тысяч долларов – суммы несуразно большой для этого человека.

Следовательно, информация, которую мог разгласить Дудчик, представляла для Амира еще большую ценность.

Что это могло быть? Итак, факты: Дудчика захватили и пытали, чтобы добыть некую информацию. Содержание кассет с допросом офицера останется, к сожалению, загадкой, пока полковник Голубков не найдет переводчика с таджикского. Дудчика, по-видимому, после допроса собирались убить.

Пастухов посмотрел в зеркальце над ветровым стеклом. Майор, приняв очередную порцию гашиша, мирно спал на заднем сиденье или витал в наркотических пространствах.

После того как Пастухов по наитию (и по обычной человечности, по офицерскому кодексу чести, в конце концов) заявил, что заберет измученного русского с собой, Дудчику вручили деньги. Что это? Плата за молчание? Если это так, то своей цели Амир достиг: Алексей Дудчик почти не раскрывал рта всю дорогу, посасывал гашиш, вяло ел, много спал, а если не спал – бездумно смотрел на дорогу.

Напрашивалась версия о том, что военный человек, майор Дудчик как-то связан с планами закупки Амиром оружия. Ведь заявил же Амир, что Дудчик «плохо подбирает партнеров» и «должен будет поделиться своей суммой». Стало быть, можно предположить, что майор попытался «спрыгнуть с поезда» и передать наметившуюся сделку некоему другому – политическому или криминальному? – партнеру. Таким образом, сумма в двести тысяч могла быть платой посредникам: например, ему и Худайбердыеву. Предположим, Худайбердыев из лагеря демократической оппозиции переметнулся в последний момент к исламистам. В качестве вступительного взноса он мог принести с собой контракт на военное оборудование. Тем самым он подставил Дудчика. Тот сразу перестал быть необходимым, тем более что, подвергшись физическому воздействию, выдал все свои секреты. Единственным посредником теперь мог оставаться Худайбердыев. Но когда он – Пастухов – не дал убить офицера, создалась опасность, что тот сорвет важный военный контракт. И тогда Амиру просто пришлось заменить – то есть убить – Худайбердыева, а Дудчику предложить довести свою работу до конца, выплатив ему своего рода компенсацию и сохранив жизнь.

Что ж, такая версия имела право на жизнь и вполне объясняла все известные факты...

Али Амир мычал какой-то восточный мотив, безразлично глядя на каменистую дорогу.

Почувствовав взгляд Пастухова, он повернул голову.

– Сменить?

– Пожалуй, – согласился Сергей.

Он притормозил, и они поменялись местами. Пастухов расслабил натруженные плечи, откинувшись на спинку сиденья. Дудчик проснулся, но даже не попросился справить малую нужду. Впрочем, гашиш притупляет физиологические рефлексы организма.

– Как ваши повреждения? – спросил Пастухов у Алексея, одновременно выводя из разговора человека, эти самые повреждения нанесшего.

– Я их не чувствую, – ответил Дудчик.

– Глядя на вас, я думаю: не я ли доставил вам эти неприятности? – Пастухов имел в виду записку и слова, переданные им через Дудчика Возеху.

– Скорее наоборот, – сказал Алексей с полным равнодушием.

– Вы живы и богаты на сегодняшний день, но что-то слишком мрачны для такого положения.

– Вам стоит остановиться, достать ствол, и вы сразу исправите и первое, и второе, и третье.

– Я же не делаю этого.

Али Амир пока никак не протестовал против их разговора.

– Ваше право.

Ну что ж, подумал Сергей, зайдем с другой стороны.

– Амир, вы не хотите обсудить будущее майора Дудчика? Вы, кажется, раздумали лишать его будущего?

Амир охотно ответил:

– Он хочет за границу. Я дал ему деньги. Могу помочь отправиться туда. Если хочешь, сам переправь его. Можем убить его и поделить эти деньги, но мне кажется, ты против такого выхода.

Скорее всего, предложение убить Дудчика прямо здесь, в степи, сделано всерьез.

Из этого следует, что майор опасен для Амира только как источник информации и мало полезен в его делах.

* * *

Вечером, как только стемнело, на ровной площадке были разложены посадочные костры. Амир связался по телефону с Гузаром:

– Мы в точке встречи, костры горят ромбом, дорогой Гузар.

– Военные уже вылетели, Али Амир. Я только что говорил с ними. Смотри, чтобы не возникло разногласий при посадке: их условие – все разборки не в их присутствии.

Они только обеспечивают транспорт и не хотят подставлять головы под пули.

– Я так и думал. У нас все в порядке. Как дела с твоими родственниками?

Гузар перешел на таджикский язык на тот случай, если Пастухов стоит рядом и слушает разговор.

– Мои узбекские друзья из Москвы проверили историю с гибелью спицынской группировки. Есть подозрение, что их «сделали» спецназовцы из агентства «Набат».

Думаю, это они и есть. Сведения по армейским архивам также подтверждают, что Пастухов говорил правду. Он и его люди служили в Чечне в специальном разведывательно-диверсионном подразделении, все офицеры, затем неожиданно были разжалованы и уволены. Больше никуда на службу не поступали.

– Ну что ж, значит, они действительно одинокие волки и ни на кого не работают.

За что их выгнали?

– Никаких сведений. У всех блестящий послужной список, у всех правительственные награды. А потом неожиданный приказ министра обороны с формулировкой: «За невыполнение приказа». Все остальное изъято.

– Кому-то помешали. Дело обычное, – рассудительно отозвался Али Амир.

– Хуже другое: «Набат» недавно сдал милиции четырех человек из спицынской группы. Те в ответ закидали их офис гранатами. Потом уже и сами погибли.

– Что ты решил?

– Не исключено, что они все-таки работают на ФСБ или МВД. Контакты, во всяком случае, у них имелись.

– Хорошо, Гузар, я доволен. Позвоню еще, если вертолет задержится.

Пастуху очень не понравилось, что разговор перешел на чужой язык. Самое время было расставить все точки.

– Послушай, Амир, я хотел бы подстраховаться.

– Как именно?

– Дело в том, что на этом этапе изменилось соотношение сил. Я очень не хочу, чтобы в мою машину, к примеру, запустили с вертолета «Стрелой».

– И что ты прелагаешь?

– Я хотел бы, чтобы на время посадки ты находился среди моих людей. Это прибавит мне уверенности в том, что мы играем по правилам. И Дуд-чик – тоже пусть будет рядом.

Реакция была неожиданной.

– Возех, – окликнул Амир. – Возьми мое оружие. – И Амир кинул ему свой пистолет.

– Я побуду до посадки с Пастухом, чтобы они не волновались. Опасности нет, но на случай какой-нибудь неожиданности от военных рассредоточьтесь. Возех, осмотришь вертолет – не прячется ли в нем группа захвата.

И Амир спокойно отошел к машине, где находились люди Пастухова.

– Можешь обыскать меня, оружия больше нет.

Пастухов, не раздумывая, воспользовался этим предложением и обнаружил в специальной кобуре на ноге небольшой браунинг.

– Недоверие всегда конструктивно, – рассмеялся Амир этой находке. – Мне нравится твой стиль работы.

Пастухов положил браунинг в карман и спросил:

– Что мы делаем с машинами?

– Джип поедет с нами, а эти две отгонят назад ребята Возеха.

– Ты не боишься ослабить свою группу? – удивился Пастухов.

– Большая группа только помешает в Москве, а защиты не обеспечит никакой. Бойцы были нужны в горах и в степи. Так что со мной полетит только Возех. В остальном – надежда на тебя.

– Хорошо. Это, по крайней мере, разумно.

Пастухов по примеру Амира рассредоточил своих бойцов, и они принялись ожидать борт.

Вскоре послышался тяжелый басовитый гул, и в небе среди звезд понеслись к земле бортовые огни грузового вертолета. Это оказался старина Ми-8. Покачиваясь, он утвердился посреди огненного ромба на земле; раскрыл бортовой люк...

Возех, одолевая ветер, поднятый винтами, скрылся внутри машины и вскоре подал знак: «Полный порядок». Пастухов отрядил двух человек для помощи в погрузке, а сам спокойно вместе с Амиром пронаблюдал, как переносятся в грузопассажирский салон мешки и сумки.

Ребята отвязывали найтовы и освобождали грузовой поддон. Они отнесли его в сторону, затем загнали на него джип и закрепили.

Кто-то из прилетевших направился в сторону машин Пастухова. Это был офицер в летней полевой форме.

– А, вот где отцы-командиры от работы прячутся, – весело сказал он, подавая руку. – Зарплату нашу часом не забыли?

Амир достал приготовленные деньги и без слов отдал офицеру.

– Самолет готов? – спросил он.

– Ей-богу, не знаю, – весело сказал офицер. – Мое дело – доставить вас на аэродром и передать с рук на руки в целости и сохранности Игорю Владиславовичу.

А он займется всем остальным.

– Полковник Потебня? – уточнил Амир.

– Он самый. – Офицер закончил считать деньги во второй раз и спрятал их в карман. – Там на полосе какой-то «Руслан» стоит. Наверное, ваш. Так что к обеду на месте будете.

– Откуда знаете, что к обеду? – поинтересовался Пастухов.

– А дальше «Русланчик» не улетит, – засмеялся офицер. – Что вы здесь сидите?

Давайте на борт.

– Мы загрузимся последними, – сообщил Пастухов.

– Ага. Ну ваше дело. Разумная предосторожность, так сказать... Это хорошо. Нам главное – лишь бы тихо все было... Ну спасибо, – как-то не к месту завершил он, наверное имея в виду «зарплату». – Пойду прослежу, чтобы не забывали центровать...

Когда военный удалился, подал тихий голос Дуд-чик, все еще сидевший на заднем сиденье «девятки»:

– Зато в космической науке мы впереди планеты всей... – проговорил он речитативом.

Пастухов обернулся:

– Имеете в виду разложение личного состава на космодроме, Алексей Петрович?

– Да, – ответил тот безразличным голосом. – И себя тоже имею.

– Это в вас совесть, – поставил диагноз Пастухов. – Рецидив.

Посадка была завершена с соблюдением всех предосторожностей: Возех скрылся внутри, сопровождаемый Мухой, Боцман контролировал трап, поднялись Дудчик, Артист с Доком, подали знак Пастухову, тот пошел, пропуская вперед себя Амира.

Однако все это было излишне: никаких неожиданностей не происходило. Все «воины джихада» из команды Возеха мирно скрылись в темноте. Тут же загорелись фары, и стало видно, как они удаляются от места посадки.

Как только все расселись по жестким скамейкам вдоль бортов, Пастухов вынул из кармана конфискованный браунинг и протянул назад Амиру.

– Получи свою «запаску».

– Нет-нет, – отказался Амир. – Ты ее нашел, ты и владей. Пригодится. На Востоке от подарков не отказываются, если не хотят оскорбить.

– Пригодится застрелиться, – шутливо пробормотал Пастух, разглядывая миниатюрное оружие. – Что ж, спасибо, Амир.

Чтобы занять руки, он тут же расстелил на коленях тряпочку, найденную в салоне, разобрал и почистил незнакомое оружие, не обращая внимания на шум и вибрацию.

* * *

Так и не представившийся офицер-вертолетчик действительно доставил их на аэродром и «передал с рук на руки в целости и сохранности» Игорю Владиславовичу.

Полковник Потебня был настроен строго по-деловому: точно так же потребовав расчет вперед и пересчитав деньги, проинструктировал заказчиков:

– Грузимся сейчас же, пока не рассвело. Вылет ближе к обеду. Разместитесь как-нибудь на борту и поспите, вы ведь за дорогу должны были устать. С борта не высовываться, по летному полю никому не шляться. Лишние глаза только во вред.

– Что-то не так? – спросил Пастухов.

– Нет, все в порядке, – строго заявил Потебня. – На поле днем работают разные ученые... и другие. В самолет они не полезут, но на полосе все видят.

– Понятно.

– Хорошо, что понятно, – со знакомой армейской интонацией, эхом отдавшейся в ушах капитана Пастухова, заметил он. – В Москве вас встретит майор Стрельчинский и поможет покинуть режимный объект. Вы старший группы? – спросил он.

– Заказчик господин Али Амир, – указал Пастухов.

– Очень приятно, – протянул руку полковник. – Можете не беспокоиться, операция отработана. Вас очень рекомендовали.

– Мне тоже о вас хорошо отзывались, господин полковник, – по-восточному польстил Амир.

– Надеюсь, мы сработаемся, – по-уставному выразил надежду полковник. – Какие-нибудь вопросы есть?

– Хорошо было бы покормить моих людей чем-нибудь горячим.

– Через полтора часа завтрак. Вам принесут термос с пищей. Это все? Тогда счастливого пути.

...По грузовому трапу джип, заполненный товаром, загнали в широкое брюхо «Руслана» и закрепили на растяжках. Самолет летел в Москву практически порожним, поэтому и приютиться здесь было не на чем. Расселись на откидных узких скамейках, прислонившись к прохладным стенам.

– В кабину пилотов бы забраться, там кресла – лучше не надо, – размечтался Муха.

– И стюардессу тебе на колени, – поддержал его Артист. – Сначала кофе, потом – остальные услуги населению.

– Нет, – твердо сказал Муха. – И кофе, и женщины очень мешают спать. А я хочу мягкое кресло, чтоб вытянуть ноги и...

– А виллу на Канарах не хочешь? – снова подковырнул Артист, пришедший в хорошее настроение.

– В бизнесмене все должно быть прекрасно, – уверенно заявил Муха, – и шестисотый «мерс», и вилла на Канарах, и...

– И контрольный выстрел в голову, – не давал ему покоя Артист.

– Дурень ты, Артист.

– И ты добрый дурень, Муха, – улыбнулся наконец Боцман, давно не слышавший, чтобы хлопцы дурачились. Это был добрый признак бодрости духа и надежды на скорый конец операции.

– Вон ваши стюардессы, – обратил их внимание Пастухов.

По грузовому трапу тяжело поднимались два солдатика в грязных робах. Они тащили два военных термоса и плотно набитый чем-то пакет. Опустив все это рядом с пассажирами, они козырнули, и старший доложил, обращаясь к Дудчику – единственному среди пассажиров человеку в военной форме:

– Завтрак, товарищ майор. Разрешите идти? Дудчик, будто проснувшись, открыл глаза и мутно посмотрел на солдат:

– Идите, защитники.

Горячая еда была очень кстати, потому что за время гонок по бездорожью все они питались от случая к случаю и только консервами. Поэтому сразу закипела бодрая работа ложками, которых оказалось ровно столько, чтобы хватило на всех. Это показывало класс выучки полковника Потебни: не забыл, отдавая приказание, точно назвать количество едоков.

– Послушай меня, Пастух, – сказал Амир, доедая гречневую кашу с бараниной. – Обрати внимание на Дудчика. Мне не нравится, как он себя ведет. От него могут быть хлопоты.

– Он просто объелся гашиша, – высказал мнение Пастухов.

– Нет, он перестал видеть свое будущее. Прикажи людям, которые будут дежурить, чтобы смотрели за ним внимательно. В таком состоянии человек делает странные поступки – во вред себе и всем.

– Дать ему еще гашиша и связать, – предложил Возех сквозь набитый рот.

– Не надо, будут трудности в Москве, – отверг эту идею Амир. – Он не сможет идти и говорить.

– Не надо, ничего не надо, – повторил Дудчик, как во сне.

Майора не покидало чувство, что жизнь его закончилась еще там, в Душанбе, когда он позабыл уничтожить листок в нагрудном кармане, а потом не смог избавиться от него в машине, а потом оказался в комнате, наполненной врагами. Это было такое же чувство, которое возникло тогда, на перевале, когда Возех убивал его друзей.

Казалось, он должен был бы исчезнуть с лица земли, когда его прекратили пытать, а он все еще жил, существовал. Под воздействием гашиша, делавшим тело бесплотным, ему казалось, что он давно умер и парит где-то в вышине. Но, открыв глаза, он понимал, что еще жив и снова видит все те же ненавистные лица...

Амир был прав, у него действительно появилось зыбкое и неопределенное желание сделать что-нибудь – пусть бессмысленное, но изменившее бы это существование среди врагов. Он тягуче размышлял: что?

Попытаться сдаться властям? Это было невыполнимо.

Обратиться к Пастуху и объяснить ему, почему он оказался так нужен и опасен Амиру? Но что, если это приведет к новым допросам и пыткам?

Может, попробовать умереть? Но разве смерть спасет его дочь и брата от уготованной им участи? Кроме того, самоубийство потребует от него проявления активности, мужества, а ничего этого сейчас у него катастрофически не было...

Понадеяться на то, что действительно эта мутная волна вынесет их с братом за границу, даст им желанный покой? Но это – явно детские мечты, поддерживаемые только какой-то магической, завораживающей силой тугих денежных пачек за пазухой, которые могут в любую минуту без труда отобрать назад. Надо, пока не отобрали, просто раскидать их на какой-нибудь улице в Москве и смотреть, как люди ловят эти блекло-зеленые бумажки с чужим лицом.

А пока принять еще один комочек из коробочки и забыться хоть на минуту сном и отсутствием всяких желаний.

Он раздавил языком на небе новый маслянистый катышек с терпким вкусом.

– Совсем «обмерз», – сказал Возех, толкнув Дудчика ногой. – Ничего он не сделает.

Глава восьмая. Тараканьи бега

Полковник Мирзоев читал два донесения, присланных из Душанбе.

Первое пришло еще трое суток назад. Оно не слишком насторожило старого полковника – скорее, порадовало, потому что его племяннику выпал случай попасть на заметку. Контакты заштатного майора с неким англичанином не были чем-то из ряда вон выходящим. Однако звучало громко: завербован английской разведкой.

Одному срок, другому депортация, а мальчику – очередное звание, премия.

К сожалению, дела у душанбинского «предателя», судя по всему, шли не блестяще – вряд ли он вообще был нужен МИ-6. Поэтому полковник Мирзоев принял рутинные меры: зарегистрировал донесение, завел персональное дело, послал запрос и по личности Дудчика, и по личности Нейла Янга. Следовало подождать хоть каких-нибудь результатов.

Племяннику он послал требование немедленно прислать расшифровку разговора двух фигурантов дела и копию кассеты с записью.

Но вот через три дня пришло второе донесение. Полковник взглянул на дату отправления и вскипел от бешенства. Он громовым голосом потребовал ответственного из технического отдела:

– Почему важнейшее донесение запоздало на трое суток? Вы что, на почте ямщиком служите? – отчитывал он девицу в погонах.

Недолгое разбирательство позволило выяснить, что Мирзо Кудимов напрасно так радовался новым средствам связи. Душанбинский сервер, ведающий рассылкой почты, был не самым дорогим и надежным: перегрузившись заказами в условиях возросших нагрузок, связанных с проникновением людей в Интернет, он просто «завис».

Программа рассылки сбоила, и местные умельцы больше суток чинили и отлаживали свое «железо». Затем еще сутки в сети царил затор из-за скопившихся опаздывающих заказов. Словом, случился обычный казус, свойственный маломощным серверам, работающим на плохих телефонных линиях с низкой скоростью передачи информации.

Все это очень подробно и нудно объяснил начальник технического отдела, вставший горой за подчиненную. Затем он предложил подать официальный запрос из отдела в отдел, чтобы получить официальное объяснение запоздания документа.

Все это только отнимало время и уже совершенно не интересовало полковника Мирзоева. Мальчик явно наткнулся на что-то важное, и надо было предупредить его, чтобы быстро сматывал удочки. Это было ясно, как дважды два. Засветились сверхсекретные штабные документы, а в таких делах любая из сторон будет производить масштабные зачистки. И Кудимов попадет под удар одним из первых.

Полковник тянул и тянул время, не докладывая по команде о донесении. А на часах было уже одиннадцать.

– Ну что? – раздраженно спросил он по селектору у секретарши.

– Домашний не отвечает, на рабочем говорят, что его нет.

Надо идти к начальству на доклад, иначе он уже начинал рисковать сам. Полковник курировал регион Узбекистана и Таджикистана во вновь созданной службе по борьбе с наркобизнесом. Об утечке совершенно секретных документов, касающихся военного ведомства, ему было положено немедленно доложить непосредственному начальству и позабыть об этом. Он же пытался дозвониться к родственнику и вывести его из-под удара. Мальчику следовало немедленно уйти и залечь на дно где-нибудь у родственников в горах, куда не дотянется ничья рука – ни ФСБ, ни ГРУ, ни даже местных хозяев жизни в Душанбе.

– Руслан Толипбергенович, вас к генералу, – послышалось в селекторе.

Черт побери, придется идти.

– Продолжайте звонить, – приказал он секретарше, выходя из своего кабинета. – Я у Петра Григорьевича на докладе.

Секретарь пожала ему вслед плечами: «панасоник» уже два часа трудился на автодозвоне.

– Важные новости, – хмуро доложил Мирзоев.

– Подожди минутку, Руслан Толипбергенович. – Генерал демонстрировал озабоченность и сочувствие. – Мне очень жаль.

Перед полковником легла сводка из посольства в Душанбе, которую генерал решил показать ему лично. Бросились в глаза строчки: «...в ночь на ... августа расстреляны на конспиративной квартире два лидера т.н. „демократической оппозиции“: Кодир Савдо, второй заместитель начальника МВД, и Довлат Худайбердыев, замминистра социального обеспечения, а также молодой оперативный сотрудник МВД М.Кудимов»...

Стало понятно, почему безрезультатны звонки секретарши: звонить следовало уже на тот свет.

– Я полагаю, что убийство моего племянника связано вот с этими документами. Он успел передать свое последнее донесение три дня назад. Донесение запоздало по вине таджикских связистов, что могут подтвердить в техническом отделе.

На стол генерала легла бумага с короткой запиской Мирзо Кудимова и пачкой документов Главного штаба РВСН. Генерал начал быстро меняться в лице, на котором появилось выражение хищности и озабоченности. Полковник понимал чувства своего начальника: после такого стратегического прокола у военных полетят головы и звезды с погон. Зато ФСБ сможет показать себя с лучшей стороны. Генерал потянулся к селектору и сказал:

– Дайте мне оперативный отдел, и пригласите Зотова и Веремейко. – Тут он вспомнил, что еще не отпустил полковника. – Идите домой, Руслан Толипбергенович, у вас ведь горе. Только не отлучайтесь далеко, будьте на связи. Вы можете понадобиться, сами понимаете...

Мирзоев вышел.

Генералу потребовалось меньше часа, чтобы установить связь между Дудчиком А.П. из 206-й дивизии в Таджикистане и Дудчиком В.П. из Ракетных войск стратегического назначения. Дело намечалось масштабное, перспективное, с внеочередными званиями...

Генерал отдал приказание срочно наладить прослушивание и наружное наблюдение за этим предателем-энтузиастом из РВСН. Машина ФСБ начала набирать обороты.

* * *

Во время перелета, когда ребята устроились подремать на тюках с овечьей шерстью, которые, к счастью, в последний момент закинули в чрево «Руслана» летчики, Амир обратился к Пастухову с разговором.

– Скажи, Пастух, а ты имеешь какое-то отношение к «Набату»?

Тот небрежно ответил:

– Это фирма моих ребят – Боцмана и Мухи. Их официальная «крыша».

– Они действительно сдали каких-то спицынских людей в полицию?

– Правильно сделали. Какие-то дорожные бандиты под ноги сунулись. Пусть знают свое место.

– Вы сотрудничаете с властями? Пастухов приподнял голову:

– А, вот ты о чем. «Набат» – официальная «крыша», частное агентство обязано хоть иногда демонстрировать свою лояльность перед законом... И так далее. Ты ведь тоже свои сведения у Гузара получил через МВД или еще какое ведомство. Это не значит, что ты с ними сотрудничаешь.

– Я так и понял, что эта мелочь ничего не значит, – миролюбиво поддержал Али Амир. – Они действительно забросали «Набат» гранатами?

– Это было еще до того, как мы их угостили своими. Эта группа больше не опасна, она не существует. Лучше скажи: вас все еще интересует закупка оружия?

Али Амир оживился:

– Это наша главная цель. Торговля «дурью» – только средство для победы в священной войне. – В голосе Али Амира вдруг появились не свойственные ему фанатические нотки.

– И средство ослабить противника, его молодежь?

Али Амир засмеялся:

– Да ведь ты этим сам и занимаешься. Кроме того, наш враг не Россия, а Америка.

Ты это знаешь. У тебя есть возможность купить оружие?

– Но не С-300 и не ядерные боеголовки, – насмешливо сказал Пастух.

– Мы подробно поговорим об этом после завершения первой части операции. Кстати...

– Улыбаясь, он повторил недавние слова самого Пастухова:

– Послушай, Пастух, я хотел бы подстраховаться в Москве. На этом этапе снова изменилось соотношение сил. И я не хочу оказаться в беспомощном положении.

– И что ты предлагаешь? Амир снова ответил с улыбкой:

– На время высадки в Москве и продажи нашего товара я бы хотел, чтобы ты находился среди моих людей. Это прибавит мне уверенности в том, что мы оба играем по правилам. Дудчик тоже должен быть рядом.

Что ж, возразить было нечего.

– Оружие сдавать тебе не потребуется, пусть пистолеты будут у тебя. Но хочу, чтобы мой товар, ты и Дудчик находились в моей машине. Мне будет спокойней, если я буду знать, что в случае нечестной игры я смогу застрелить тебя. Это справедливое требование?

Пастуху пришлось согласиться:

– Хорошо, Амир. Это требование будет выполнено.

– Твои люди будут следовать за нами, но пусть не заглядывают в джип и не садятся в него. Пастухов помолчал, возразил недовольно:

– Но в этом случае мои ребята оказываются с пустыми руками.

– Они что – тебе не доверяют?

– У них должна быть личная страховка на любой случай. Например, на случай моей внезапной смерти. Ты сам говорил о разумной предосторожности, которая всегда конструктивна.

Али Амир рассмеялся:

– Мы хорошо научились цитировать друг друга. Я согласен, пусть одна сумка с товаром будет у них. Это двести тысяч.

– Хорошо. Наш план действий остается в силе?

План был подробно обсужден еще в доме Гузара.

– Да. Мы едем к твоему главному покупателю, и он сразу забирает из моей части столько, сколько сможет. Ты сразу же получаешь из этой суммы свой процент. Потом ты отвозишь меня и Возеха на квартиру, которая будет моим штабом и складом. Один из нас – я или Возех – постоянно находится в ней, второй занимается реализацией товара вместе с тобой. Ты выделяешь людей для наружной защиты в этом месте.

Дудчик находится там же. Я ничего не упустил?

– Ничего не упустил, все правильно, – подтвердил Пастух.

– Я хочу убедиться своими глазами, как быстро и надежно ты сможешь реализовывать товар. Мне нужен гарантированный сбыт, тем более что денег на полную предоплату у тебя пока нет. Еще мы договаривались, что ты покажешь мне лабораторию и фасовочный цех.

– Мы обо всем договорились. Все будет предъявлено. Однако ты помнишь, что в химическую лабораторию ты едешь один и с завязанными глазами.

– У нас обоих хорошая память, – удовлетворенно ответил Амир.

Пастух закинул главную удочку, на которую надеялся очень мало:

– Я должен вызвать к аэродрому свою машину. Иначе на чем уедут мои ребята?

Амир с подозрением взглянул на него:

– Извини, но разумная предосторожность говорит мне, что никто не должен знать место и время твоего прибытия. По крайней мере, на первый раз.

В другой раз будешь договариваться об этом с Возехом. Я не собираюсь больше возить мешки. Машину найдем у военных.

Пастух с неохотой согласился с этим доводом.

«Крупный оптовый покупатель», к которому он первым делом повезет Амира, будет конечно же сам полковник Голубков. Он не предупрежден о дне прибытия, ничего не знает о штурме дома Гузара, но этот вариант действий – с фальшивым оптовиком, фальшивой лабораторией и складом – был подробно оговорен ими во время разработки операции. С того момента, как Голубков «купит» партию наркотиков, операцию можно считать практически законченной, хотя бы потому, что все управление его перейдет в руки Константина Дмитриевича. Пусть он сам с генералом Нифонтовым решает, брать ли немедленно этого террориста и наркодельца, продолжать ли игру с целью поймать байконурских летчиков с поличным, пытаться ли вычислить торговцев оружием и что делать с Дудчиком. Во всяком случае, как только в дело вступит Голубков, он – Пастухов – превратится в простого артиста, действующего по указке опытного в планировании операций режиссера.

А пока – абсолютная бдительность.

* * *

Они приземлились ранним августовским вечером на военном аэродроме под Климовском, – наконец-то Амир раскрыл Пастухову эту тайну. Когда мощный тягач отбуксировал транспортный самолет в ангар, на борту, как и ожидалось, появился офицер, представившийся:

– Майор Стрельчинский, к вашим услугам.

– Как будем выгружаться, майор?

– По возможности быстро, – озабоченно, но вежливо ответил тот. – Чем быстрее мы с вами расстанемся, тем лучше.

– Нам необходима еще одна машина, майор. Нас слишком много.

Майор Стрельчинский справедливо заметил, что каждый сам заказывает себе экипаж, если не хочет идти пешком. Но о том, чтобы груз оставался в корабле, пока не приедет автомобиль из Москвы, не может быть и речи.

– Неужели в части не найдется ни одного водителя, который хотел бы заработать легкие деньги, отвезя четырех человек в Москву? – настаивали Пастухов и Амир.

Стрельчинский усмехнулся.

– Моя задача – доставить вас от самолета за пределы части. Но не более того. Не знаю, – слукавил он, – что у вас за груз, но кататься с ним по дороге в Москву ни я, ни кто другой у нас не согласится...

Ситуация складывалась тупиковая.

– Да что, собственно, за проблема-то? – вдруг встрепенулся майор. – У нас тут, как раз за выездом с аэродрома, находится автобусная станция, так там постоянно таксисты толкутся. А уж они-то за деньги любой груз повезут.