Текст книги "Избранник"

Автор книги: Андрей Степаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Это не моя секта, – покачал головой Сашка. – Я в этом городе вообще всего-то пятый день. Евгений Севастьянович придет, вот с ним и говорите.

– А чего я тогда здесь сижу? – сам себя спросил гость и развернулся к дверям. – Эй, Леха! Ты кого мне подсунул?

На пороге вырос Лешка.

– Это наш Учитель, – с почтением произнес он.

– Какой это, на хрен, Учитель, если он ничего не решает?! – смешливо закашлялся Лось. – А Неля у вас где?

– В зале.

Лось хохотнул, с сомнением качнул головой и тронулся в зал.

– Во номера!

Тренькнул звонок, и снова Сашку опередили.

– Никитин ...сандр, – донеслось до него из прихожей.

«Достали!»

– Здесь я, здесь, – вышел в коридор Сашка. – В чем дело?

У дверей рядом с Лешкой стоял хорошо одетый строгий господин – иначе не скажешь.

– Вы Никитин?

– И что из этого? – настороженно прищурился Сашка.

– Позвольте ваши документы.

– Пожалуйста, – хмыкнул Сашка, подошел к вешалке и полез во внутренний карман пиджака. – Вот паспорт, вот листок убытия... что-нибудь еще?

– Листок убытия не надо...

Мужчина взял в руки Сашкин паспорт, внимательно прочитал всё, что там написано, и вернул паспорт хозяину.

– Я государственный нотариус Зелих Аркадий Львович, и у меня для вас два пакета. Распишитесь, пожалуйста...

Сашка недоуменно глянул на Лешку, тот, столь же недоуменно, на него, и оба пожали плечами.

– Услуга по доставке на дом оплачена, – заметил их недоумение нотариус. – Дата и время доставки оговорены заказчиком специально.

– А кто заказчик-то? – опасливо поинтересовался Сашка: этот городок мог выкинуть такое, что только держись!

Нотариус глянул в папку:

– Никитин. Евгений Сева...стьянович. – У Сашки сразу отлегло от души.

– Так бы и сказали, – с облегчением выдохнул он. – Где расписаться-то?

– Вот здесь, пожалуйста, – сунул ему папку с держателем для бумаги нотариус.

– Где?

– Вот здесь, пожалуйста, и вот здесь...

Сашка размашисто расписался, принял из рук нотариуса два больших запечатанных пакета и вдруг буквально физически почувствовал, как прямо сейчас поворачивается там, на небесах, его судьба. Вскрыл первый пакет, достал несколько заверенных на обороте квадратными нотариальными штампами листков и вчитался. В животе тревожно екнуло.

– Не понял...

– Это дарственные, – пояснил нотариус. – Все налоги уже уплачены, можете не беспокоиться.

– Так... я ничего не понимаю! – собрал всё свое внимание в кучку Сашка и стремительно перетасовал красочно оформленные листы.

Это действительно были дарственные на его имя: на четырехкомнатную квартиру общей площадью 120 кв. метров, на микроавтобус марки «Форд», на автомашину «Жигули» девяносто третьей модели и на гараж металлический в кооперативе «Горняк». Похоже, дядька отдавал ему всё.

– Когда он это оформил? – прикусил он губу.

– В понедельник, – с готовностью ответил нотариус. – Там написано.

Сашка попытался вспомнить, что дядька делал в понедельник. Вроде бы его в тот день выпустили из ментовки... Точно! Это был день обыска, смерти Крапленого и дядькиных стигматов на спине...

«И когда он успел? И зачем? Какой смысл? А может быть, и это подстава?»

Он уже не знал, чему верить.

– Поздравляю с приобретением, – вежливо произнес нотариус. – И позвольте мне откланяться.

– Да-да, конечно, спасибо, – кивнул Сашка и осел на пуфик. Прямо в прихожей.

– Вы письмо-то прочитайте, Александр Иванович, – осторожно порекомендовал ему Лешка.

Сашка подрагивающими руками вскрыл второй конверт.

Он впервые видел дядькин почерк: крупный, размашистый, почти как у отца. Но сосредоточиться было сложно. Хлопнула входная дверь, и он попытался взять себя в руки.

"Сашок!

Извини за то, что всё так выходит, но выбора у меня нет, да и времени в обрез".

– Нет, Неля, мы не так договаривались! – послышался из зала раздраженный баритон Лося.

– Лучше на кухне, – тронул его за плечо Лешка. Сашка кивнул, подхватил бумаги и переместился на кухню.

"Сашок!

Извини за то, что всё так выходит, но выбора у меня нет, да и времени в обрез. Мне пора переходить к следующей кармической задаче, а сделать это можно только так..."

Сашка тяжело вздохнул.

"...Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы ты последовал путем Силы и принял общину под свою руку. От этого слишком многое зависит, гораздо больше, чем ты можешь себе представить. И даже намного больше, чем думают общинники. Включая самых продвинутых.

Но я подтверждаю всё, что обещал тебе. Только ты сам вправе определять свою судьбу. Только ты решаешь, встанешь ты во главе общины или нет. И только ты решаешь, использовать ли Силу (и как именно) или не использовать ее совсем.

Квартира, обе машины и гараж теперь твои. Пользуйся, распоряжайся – в общем, делай, что хочешь.

Прощай.

Да, чуть не забыл. Если придет Мишка Лосев (а он придет), что делать, решай сам. Я данное при тебе слово, как видишь, сдержал, а что будет дальше, уже не мое дело. Главное, помни: ты никому ничего не должен. Никому и ничего. И даже если найдутся умники, которые попытаются шантажировать тебя твоим положением и говорить, что ты обязан использовать Силу во благо всего человечества, смело посылай их всех на три советские буквы. И помни, что я тебе как-то сказал: Сила только массами управляет беспощадно, а у каждого отдельного человека всегда есть выбор. Потому что Сила любит, когда у человека ЕСТЬ выбор. Потому что выбор и есть Ее главная цель.

Ну, вот и всё.

Прости за то, что не помог с работой, и за этот экспромт с исчезновением: если бы у меня было время, я бы себе такого не позволил. Но времени уже нет.

Прощай. Любящий тебя дядя Женя.

Раков-то помнишь? Тогда, ночью, пятнадцать лет назад. Хороши были, черти!"

Сашка растерянно просмотрел дарственные еще раз, опять перечитал письмо, задумчиво разложил бумаги по пакетам и тупо уставился в окно. Он и понятия не имел, что ему теперь делать. Нахально вступать в наследство и гнать всех этих доведших дядю Женю до ручки апостолов, а заодно и Мишку Лося поганой метлой? Или всё-таки подождать, когда дядьке надоест изображать из себя мессию в изгнании и он объявится дома – голодный, промерзший и несчастный от житейской неустроенности? Совершенно ясно было только одно: теперь ему придется официально заявлять в ментовку об исчезновении человека. Сашка поежился: думать об этом было неприятно.

«А если дядь Женя и вправду умер?»

Он вспомнил последний приступ и признал, что такое более чем вероятно. И лишь одно вызывало в нем здоровый скепсис: слишком хорошая подготовка «экспромта» с исчезновением. Прямо-таки мастерская... Пожалуй, для полной правды это всё было слишком торжественно и красиво.

– Саша... можно тебя оторвать?

Он поднял голову. На пороге кухни стоял Олег.

– Можно. – Сашка ткнул рукой в стопку бумаг на столе: – Ты из-за этого?

Бородач кивнул. Понятно, что видевший вручение дарственных Лешка им уже всё рассказал. Или – не всё?

Он вышел в зал и сразу понял: рассказано много. Обложенная цветастыми диванными подушками Неля сидела на ковре у стены, а все двенадцать апостолов стояли вокруг, словно на семейной фотографии, и даже Мишка Лось выглядел каким-то замороженным.

– Прочти, – отдал Сашка письмо Олегу и оперся плечом о косяк.

Бородач с поклоном принял бумагу и вслух, медленно и отчетливо начал читать последнюю волю их прежнего Учителя. Вовсе не имевший в виду чтение вслух, Сашка поначалу смутился, подумал, что, наверное, это не дело и так нельзя, но почти сразу же понял, что это лучший способ. И вообще, только так и нужно поступать. Потому что чем меньше останется меж ними недоговоренностей, тем лучше апостолы поймут его собственную позицию.

Когда Олег дочитал письмо до конца, в комнате воцарилась гробовая тишина. Такая, что стало слышно, как гудит за окном улица.

– Я что-то не понял, – первым подал голос Лось. – А что это за данное при тебе слово? Насчет меня...

– Евгений Севастьянович обещал, что лично он с тобой дел иметь больше не будет, – честно пояснил Сашка.

– Кому? – подозрительно сощурился Лось.

– Это не важно, – покачал головой Сашка.

– Но он ведь не написал, что и ты не должен иметь со мной дел, – усмехнулся Лось, – и что долги отдавать не надо, тоже не написал. Так?

– Верно, – кивнул Сашка. – Не написал.

– Так отдавай.

Сашка задумался. Понятно, что Лось потратился: и благовония для секты, и литература, и какие-то там плакаты стоят денег. И с этой точки зрения дядька Лосю остался должен. Но дядькин долг – это не его долг. А с другой стороны, всё дядькино имущество теперь по закону принадлежит ему.

– Сколько?

– Не-е... так дело не пойдет, – криво усмехнулся Лось. – Если б мне деньги были нужны, я бы их сразу взял. Ты мне обещанное отдавай.

– Поддержку на выборах?

– Точно.

Сашка вспомнил, как из его рюкзака достали пакет с анашой, оглядел ожидающих его решения апостолов и решительно замотал головой:

– Извини, но я на это не подписывался. Хочешь, чтобы я вернул бабки, проблем нет: продам и машину, и гараж – и верну всё до копейки. А в политику я не играю – нахлебался.

Лось заиграл желваками и повернулся к Неле:

– Слушай, Нель, это не дело. Я вам всегда помогал. И Севастьяныча из клетки вытаскивал, и деньги давал. Хоть ты ему скажи!

– А что я могу сказать? – откинулась головой на стенку Неля. – Ты сам всё слышал. Это ему решать, а не мне...

– Ну ладно... – процедил сквозь зубы Лось и, задев Сашку плечом, решительно вышел в коридор, но снова обернулся: – Шарик маленький. Сами прибежите.

Сашка усмехнулся: насчет того, что «шарик» маленький, он уже слышал – от капитана Шитова и ничего, пока на свободе. Хлопнула входная дверь, и он оглядел притихших, серьезных апостолов.

– Значит, так, мужики, я иду в ментовку заявлять о пропаже человека. Если кто хочет дать показания, может идти со мной. Есть желающие?

Апостолы молчали.

– Ну что ж, значит, я пойду один.

В горотдел он подошел к двенадцати дня и, с трудом оторвав дежурного офицера от оживленной беседы с двумя сидящими вместе с ним за стеклом сержантами, изложил суть дела. Но тот, узнав, что он хочет подать заявление о пропаже человека, недоверчиво покачал головой:

– Сколько дней прошло?

– Меньше суток, – честно сказал Сашка.

– Тогда ты рано беспокоишься, паря. Знаешь, сколько у нас таких случаев? К бабе твой дядька пошел, это как пить дать. Дня три подожди, и объявится.

– Не тот он человек, чтобы у бабы застрять, – не согласился с ним Сашка. – Да и дарственные он на меня оставил: и на квартиру, и на машины...

– Да ну?! – изумился дежурный. – А фамилия твоя как?

– Никитин.

– Никитин? – прищурился один из сержантов. – Постой-постой... слышь, Сереж, а это не тот Никитин, которого только что брать поехали?

Офицер задумался.

– Как твой адрес, говоришь?

Сашка назвал, и сержанты переглянулись:

– А ну-ка, пойдем с нами...

Они быстро выскочили из «аквариума», подхватили его под руки и поволокли к лестнице, а затем и на второй этаж. Провели сквозь приемную и втащили в кабинет подполковника Бугрова.

– Вот он, товарищ подполковник. Только что взяли!

Федор Иванович медленно поднялся из-за стола.

– Чего брехать-то?! – попытался вырваться Сашка. – Я сам в горотдел пришел!

– Сам? – недобро улыбнулся Бугров и тяжелой поступью подошел к Сашке. – Это хорошо. Значит, запираться не будем?

Он положил свою тяжелую крепкую руку на Сашкино плечо, подвел его к одному из стульев и повернулся к сержантам:

– Шитова ко мне.

– Есть!

– Садись, – коротко распорядился Бугров, и Сашка присел на указанный стул.

Он уже понимал, что происходит. Скорее всего, запорошенное снегом дядькино тело уже нашли где-нибудь возле трассы, и теперь ментам нужны все, кто видел Евгения Севастьяновича в последние часы его жизни. Просто чтобы понять, что случилось.

В дверь постучались.

– Можно?

Сашка вздохнул. Это был Шитов.

– Заходи, капитан, – кивнул Федор Иванович. – Видишь, кто у нас в гостях?

– Вижу, – расплылся в улыбке Шитов. – И что, колется?

– Сейчас узнаем.

Подполковник взял еще один стул, поставил его напротив Сашки и, расставив ноги, оседлал его сверху, животом к спинке.

– Ну, рассказывай, Санек.

– В деталях? – Милиционеры переглянулись.

– Для начала можно и вкратце.

Сашка начал рассказывать, как дядя Женя уговорил его принять мифическую Силу в обмен на посещение поликлиники, как это уже на следующий день обернулось для него участием в религиозном празднике и как, посидев некоторое время напротив дядьки, он потерял сознание и очнулся уже глубокой ночью, совершенно один.

– Ну-ка, давай еще раз, – остановил его Бугров. – Как это ты потерял сознание?

– Я не знаю, – глотнул Сашка. – Вырубился – и всё.

– Стоп-стоп, – выставил огромную красную ладонь вперед Бугров. – Так не бывает. Тебя что, по голове ударили?

– Вроде нет, – рефлекторно ощупал свою голову Сашка.

– А чего тогда гонишь?

– Я говорю правду. – Милиционеры переглянулись.

– Ты, Никитин, лучше скажи, где тело спрятал, – поинтересовался Шитов.

– Я его не убивал, – похолодел Сашка. – С чего мне его убивать? Он мне всё свое имущество подарил, а я, что же, нелюдь какой?

– Имущество? – снова переглянулись менты. – Какое такое имущество? Ну-ка, ну-ка, рассказывай!

Внутри у Сашки все опустилось.

– Квар-тиру... маши-ны... – чуть не заикаясь, начал перечислять он, – гараж...

Бугров скрипнул зубами и поднялся со стула:

– Значит, так, капитан, бери машину, и поехали. Сейчас он нам всё покажет: и кто как сидел, и чем убивал, и где тело спрятал.

Сашка аж застонал. Так попасть, это надо было уметь.

Его сунули в бугровский уазик, шофер обернулся и разулыбался:

– Привет, Санек! Че, как дела?

– Заткнись, Караоглу! – оборвал его Бугров.

– Ладно, – пожал плечами водитель. – Куда едем?

– Ихтиологическая станция, – глотнул Сашка. – Это за Шаманкой.

– Зна-аю, – завел машину водитель. – Мы туда за икрой для Хомякова ездим.

– Заткнись, я сказал!!! – страшно заорал подполковник.

– Как скажете, – обиженно насупился Караоглу и вдавил педаль газа до упора.

Уазик резко рванул с места, в считанные секунды миновал площадь, затем проскочил центр и спустя каких-нибудь десять минут перемахнул через мост, обогнул Шаманку с тыльной стороны и по еле заметной в снегу грунтовой дороге с натугой пополз вперед.

Уазик выбрасывал из-под колес десятки килограммов мокрого, липкого снега, буксовал, время от времени съезжал по скользкой заснеженной дороге вниз, к обрыву реки. Сашка вцепился в кресло, с ужасом наблюдал за этим высшим пилотажем и каждый раз думал: еще немного – и конец! И лишь когда уазик выскочил к станции, от сердца отлегло.

Начальник горотдела выбрался из машины, Сашка последовал за ним. А вскоре подъехали и остальные, и Сашка повел ментов на еле угадывающуюся под глубоким снежным покровом поляну. Быстро нашел приметную корявую лиственницу, тронул снег ногой и вытащил наружу алую шелковую подушечку.

– Это здесь, – глотнул он. – На этой сидел я, а дядька... – Сашка наклонился и разгреб рукой снег, – а дядька вот здесь.

Бугров подошел и с задумчивым видом вытащил из разрытого Сашкой сугроба дяди Женину подушку.

– И что потом?

– Я не знаю, – пожал плечами Сашка.

– А кто знает? – холодно поинтересовался под. полковник.

– Боюсь, что никто. – Бугров недобро хмыкнул:

– Ты хочешь сказать, что из полутора сотен человек ни одна бл... не знает, куда дели труп? А свита где была?

– Какая свита?

– Ты мне лапшу не вешай! – грозно рыкнул подполковник. – Ты что же думаешь, я про вас ничего не знаю? У вас тут человек десять особо приближенных! Где они были?!

– Двенадцать, – поправил его Сашка, – но они ушли раньше.

– И что потом? – Сашка вздохнул:

– Я и сам спрашивал. Но никто этого не знает.

– Значит, никто его больше не видел?

– Почему не видел? Видели.

– Кто и где?

Сашка на секунду замялся.

– Ну... в общем, все видели. Но только в астрале...

– Где-где?!

– Ну, это как во сне, – морщась от невозможности это объяснить, сказал Сашка. – В глубокой медитации.

Менты переглянулись, но ничего не сказали.

– И что было дальше?

– Ну... я точно не знаю... но ваша супруга сказала, что за ним приходили Огненные Учителя...

– Кто-кто?!

– Огненные Учителя... – уже менее уверенно повторил Сашка. – Ну... это вроде как полубоги, что ли...

Федор Иванович зарычал и схватился за голову.

– Так! Этого, – ткнул он в Сашку, – в «обезьянник»! А всех, кто в наряде, сюда! Живо! И чтоб каждый квадратный сантиметр мне обыскали!

Сашку подхватили, сунули в железную клетку позади уазика, и он остро пожалел, что не свалил из этого города сразу же после снятия подписки.

Часа через четыре его вывели из клетки, провели по коридору и толкнули в уже знакомый кабинет с мрачным, насквозь промерзшим Шитовым за столом.

– Ну что, Никитин, будем правду говорить или как?

– Правду, – кивнул Сашка.

– Что с родственничком не поделили?

Сашка посмотрел Шитову в глаза и увидел в них всё: и острое недовольство тем, что пришлось лазить вместе с рядовыми и сержантами по сугробам, и тем, что приходится заниматься не своим делом, и неутоленную жажду карьерного роста, и пока малопонятный, но определенно имеющий место расчет.

– Бросьте, капитан, – серьезно сказал Сашка. – Не надо этих ваших игр. Перебор.

– Да? – иронично изогнул бровь капитан. – А с какой такой радости Евгений Севастьянович на тебя всё свое имущество переписал?

– Я не знаю, – честно признал Сашка.

– И я не знаю, – прикурил капитан. – Пока... – Он затянулся дымом и откинулся на спинку стула:

– У тебя вообще ничего не срастается, Никитин. По твоим расчетам, ты часа на три сознание потерял, в самый буран, а ни обморожений нет, ни фига.

– Я не знаю, как это объяснить, – вздохнул Сашка. – Честное слово, не знаю.

– Говоришь, на работу приехал, а рыбстанцию уже полгода как закрыли...

– Как – закрыли? – оторопел Сашка.

– А вот так, – пожал плечами Шитов. – За недостатком средств. Так что легенда у тебя, прямо скажем, слабенькая, валится всё... И получается так, что не за работой ты сюда приехал, совсем не за работой, а чтобы у дядьки своего бабки да квартиру с машинами отжать. И статья тебе корячится посерьезней, чем за полкило анаши.

– А вы не слишком торопитесь, товарищ капитан? – превозмогая мгновенно навалившееся помутнение восприятия, поинтересовался Сашка.

– Это тебе торопиться некуда – всё одно сидеть, – усмехнулся Шитов, – а у меня работа такая. Знаешь, сколько таких козлов, как ты? И всех сажать надо!

– Ну вы и сволочь... – Сашке больше нечего было сказать.

– Полегче на поворотах, сопляк. Не знаю, как там у вас на материке, а у нас за базар отвечать приходится.

Шитов с усилием потушил окурок о пепельницу.

– Это дядьке твоему кое-что прощалось... за былые заслуги, так сказать, а с тебя шкурку по полной программе снимут. Это я тебе твердо обещаю.

Его допрашивали без перерывов часа четыре подряд. Шитов наступал последовательно и целенаправленно, час за часом и вопрос за вопросом. И все Сашины попытки что-то изменить в своей судьбе утыкались в железобетонное противодействие.

– Давай, Никитин, думай, – ходил по кабинету Шитов. – А будешь нормально показания давать, так я могу тебе и явку с повинной оформить, глядишь, на суде пару лет и скостят. А два года на зоне это ой как много!

А потом зазвонил телефон, Шитов поднял трубку и через несколько секунд побледнел.

– Как отпустить? Что значит, без подписки? Они чем там думают?!

По телефону что-то ответили, и Шитов тяжело задышал, подошел к сейфу, кинул на стол изъятые у Сашки вещи, документы и шнурки ботинок, выписал пропуск и мрачно показал, в какой стороне выход.

Сашка ничего не понимал.

– Свободен! – рявкнул Шитов, а затем угрожающе добавил: – Пока...

Остро осознающий, что только что произошло чудо, Сашка схватил свои вещи, выскочил из кабинета, промчался по коридору, сунул пропуск дежурному и сбежал по ступенькам. Дверца стоящего у крыльца горотдела вишневого «жигуленка» тут же открылась, и знакомый голос произнес:

– Садитесь, Учитель...

Сашка пригляделся: за рулем сидел неунывающий апостол и водитель в одном лице по имени Лешка.

– Домой?

– Естественно, – серьезно кивнул апостол. – И, кстати, с адвокатом познакомьтесь. Он вас и вытащил.

– Здрасьте, – возбужденно кивнул Сашка незнакомому мужчине в очках.

– Здравствуйте, Александр Иванович, – серьезно поздоровался адвокат. – Извините, что вам пришлось так долго ждать. Я делал всё, что мог.

– И на том спасибо, – искренне поблагодарил Сашка.

Машина тронулась, и через пять минут он уже входил в дядькину, то есть уже в свою, квартиру, а еще через полминуты сидел на кухне, уплетал жареную картошку и квашеную капусту и слушал, что говорит приехавший аж из области специалист.

– Обвинение вам не предъявлено, и Бугров грубо нарушил закон, удерживая вас под стражей, – сразу сказал тот. – И я бы на вашем месте немедленно этим воспользовался и уехал за пределы района.

– Я понял, – кивнул Сашка, налегая на картошку. – Подписки о невыезде не будет?

– Уже нет. Я договорился, – отрицательно мотнул головой адвокат. – Но на суд, конечно, придется приехать... Вы – один из важнейших свидетелей.

– Я понимаю.

– Но здесь не задерживайтесь. Бугров – и так человек непредсказуемый, а в последнее время нервы у него вообще на пределе. А теперь еще и вы ему подоср... В этой ситуации вам с ним лучше вообще не встречаться...

Сашку покоробило. Он признавал высочайший профессионализм адвоката, но запугиваний не терпел. «Что ж мне теперь: чемоданы в руки и – бегом?!»

– Ну, не такой уж Федор Иванович и страшный, – буркнул он и отправил в рот очередную порцию квашеной капусты.

Адвокат перехватил его за руку и посмотрел прямо в глаза:

– Я серьезно говорю.

Сашка дернул руку на себя, но вырвать не смог.

– Вы знаете, что он после командировки на Кавказ дважды от «посадки» уходил?

– И что? – насторожился Сашка.

– А то. Два трупа. Естественно, оформленных как необходимая самооборона при исполнении... Понимаете, о чем я?

Сашка глотнул.

– У него что, рефлекс?

– Вижу, что вы поняли, – отпустил его руку адвокат.

Аппетит у Сашки как-то сразу пропал. Он отложил вилку, переключился на адвоката, выслушал всё, что тот счел еще нужным сказать, и только после полутора часов детального «переваривания» этой жизненно важной информации нашел в себе силы оглядеться.

Как ни странно, жизнь в дядькиной квартире кипела вовсю. В одной из спален кто-то то ли молился, то ли изгонял бесов – доносившиеся оттуда звуки были достаточно красноречивы. В зале новобранцы – целая когорта – с открытыми ртами слушали пугающего их скорым приходом апокалипсиса Олега. В коридоре шептались о чем-то двое из апостолов. Так, словно этой ночью никто не пропадал, а во всей жизни нет ничего более важного, чем служить Силе.

– Я уеду, – повернулся он к стоящему в дверях кухни адвокату. – Что-нибудь еще?

– Всё, – развел руками тот.

Он промаялся часов до десяти. А потом прошел в зал и присел на пол у стены, прямо напротив уже оклемавшейся Нели.

– Что случилось? – сразу почуяла неладное она.

– Я уезжаю, – прямо сказал он. Все мгновенно притихли.

– Когда? – побледнела Неля.

– Не знаю. На днях.

– Вернешься?

– Возможно, на суд.

– Жаль... – вздохнул сидящий неподалеку синеглазый бородатый Олег.

– Всё нормально, – явно превозмогая себя, печально улыбнулась Неля и повернулась к замершим сектантам: – Просто Учитель еще не почувствовал Силу. Это придет. И тогда он вернется. Сила его вернет, вы же знаете!

– Не уверен, – покачал головой Сашка. – Боюсь, что это всё не мое. А пока что я хотел бы остаться один. Извините.

Народ встал, зашевелился, кто-то начал выглядывать из спальни, кто-то – из кухни, а потом новость обошла всех. Поникшие люди начали одеваться и, словно не веря сами себе, столпились в прихожей.

– Всё. До свидания, – твердо произнес он.

– До свидания, Учитель, – унылым протяжным хором попрощались ученики и с непокрытыми головами повалили в дверь.

Сашка чувствовал себя убийцей младенцев.

Он прилег заснуть, но понял, что невозможно. Он попытался посмотреть телевизор, но фальшивые насквозь телестрасти резали его сознание как ножом. промаявшись в пустой квартире с полчаса, он всё-таки решился и вышел на улицу. Снег еще падал. Прогулочным шагом Сашка дошел до сквера, смел с ближайшей лавки огромный сугроб и присел.

Если рассматривать вещи объективно и беспристрастно, то можно было сказать, что ему неслыханно повезло. Да, придется пройти через суд, но улик против него никаких, а поскольку в политическую борьбу он ввязываться не намерен, никто ему в этом городе и слова плохого не скажет.

Конечно же, придется обо всем рассказать матери, но вины его в происшедшем нет никакой. В конце концов, дядька сам выбрал свою судьбу. А в остальном... ну, кому еще, в его-то возрасте, доставались четырехкомнатная квартира, две машины и гараж? Пусть и в заштатном, захолустном городке. И будь он скроен попроще, так послал бы всех этих сектантов, как правильно посоветовал дядька, на три советские буквы, да и жил бы себе – не тужил.

Будь он скроен попроще...

Мысль о том, что ему придется каждый день видеть этих людей, ловить на себе их тоскливые взгляды и понимать, что каждый из них мечтает не о машине и даже не о квартире, а лишь о том счастливом дне, когда Учитель и Наследник примирится со своим статусом и возьмет их всех под свое отеческое крыло... эта мысль выворачивала его наизнанку.

– Не-е, я здесь не задержусь, – пробормотал он и поднялся со скамьи.

Он пересек площадь наискосок, вышел к своему кварталу и оторопел: в окнах его квартиры снова горел свет.

«Может, выключить забыл? – скользнула в голове абсурдная мысль. – Нет, не забыл. Тогда кто это? Менты? Но зачем? А может быть, Неля вернулась? Кажется, у нее был ключ...»

Он стремительно приблизился к дому, уже медленнее вошел в свой подъезд, поднялся на второй этаж, осторожно открыл дверь и прислушался. Где-то в районе кухни явно кто-то ходил.

Сашка оставил входную дверь приоткрытой и, превозмогая острое желание развернуться и на фиг отсюда свалить, на цыпочках, как был, не разуваясь и не раздеваясь, прошел к дверям кухни. Снова прислушался, но ничего не услышал и заглянул.

Возле разделочного стола стояла хрупкая женщина, нет, скорее совсем девчонка. Она обернулась, и Сашка обессиленно выдохнул:

– Марго?! Ну, блин! Так и до инфаркта довести недолго! Ты чего здесь делаешь?!

– Заходи – увидишь.

Сашка вернулся в прихожую, затворил входную дверь, скинул куртку и только начал снимать ботинки, как вспомнил, что за весь вечер так и не нашел времени сменить носки. Вздохнул и, не разуваясь, прошел на кухню.

– Как ты сюда попала?

– У матери ключи стянула. Кушать будешь? – Сашка вспомнил умятую под адвокатский речитатив сковороду жареной картошки и чуть не застонал:

– Не-е...

– Эх ты! А я тебе крабов приготовила, – демонстрируя показную обиду, проронила Марго.

Сашка окинул взглядом стол: бутылка вина в центре, две фарфоровые тарелочки из дядькиного сервиза, два бокала, две салфетки и одна толстая парафиновая свеча в самодельном подсвечнике из кривого корня.

«Кажется, меня снимают... причем нагло и, увы, не вовремя...»

– Ох, Марго, – вздохнул он. – Ты даже не представляешь, какой у меня день сегодня был!

– Почему не представляю? – независимо хмыкнула Марго. – Мне рассказали. Дядя Женя сбежал, причем неизвестно куда и зачем. Тебя полдня в ментовке продержали. Может, я потому и пришла... тебя поддержать.

– А кто рассказал? Отец? – обошел стороной заявление о «поддержке» Сашка.

Маргарита болезненно поморщилась:

– Отец и дома-то не ночует. На каждое задержание бегает... как последний сержант, блин! Что одна, что второй – два сапога пара!

Воцарилось неловкое молчание.

– Кстати, а как твои курсы? – уводя разговор и от этой, еще более неудачной темы, поинтересовался он и присел за стол.

– Ты бы еще про оценки спросил, – насмешливо буркнула Марго, и он почему-то понял, что за крабов прощен. – Выпьешь со мной?

Сашка вспомнил всё, что произошло с ним сегодня, и пришел к выводу, что это ему, пожалуй, не помешает.

– Выпью... – тихо и немного истерично засмеялся он.

– А чего ты смеешься? – грозно сдвинула брови Маргарита. – Нет, ну чего ты ржешь?!

– Просто ты – единственный нормальный человек в этом городе, – едва удерживая нагрянувший приступ истерического смеха, выдохнул Сашка.

Он взял бутылку, обнаружил, что она уже открыта, и только теперь заметил, как тщательно подготовилась к «мероприятию» Марго. Прическа, голубое, в цвет глаз, платье, практически незаметный невооруженному взгляду макияж, туфли... И вот туфли его добили. Потому что надела она их уже здесь. А значит, несла в пакете через весь город, вкупе с этой своей модельной прической и тщательно подобранным платьем.

«Черт! Как ее выпроводить? – судорожно соображал Сашка, разливая вино по бокалам. – Сказать, что сваливаю отсюда?» Становиться заезжим совратителем как-то не хотелось.

– За тебя и за меня! – подняла свой бокал Марго. «Нахалка!»

Они чокнулись, немного отпили, и до Сашки вдруг дошло, что это как бы и не вино.

– Бальзам, – пояснила Маргарита. – Отец из Югославии привез.

Сашка поперхнулся и вежливо попросил дозволения отведать крабов. Затем перед ним поставили крупно наструганный салат, потом еще что-то, кажется, с авокадо, затем они еще немного выпили...

Нет, она, конечно, была славная, симпатичная и чертовски обаятельная девчонка! И в любое другое время единственное, что могло его удержать от... «отношений», так это ее чрезмерная целеустремленность, ибо шла она к намеченному объекту, как СС-20...

Сашка пригубил еще немного, и Марго вышла из-за стола, скрылась в зале, а буквально через шесть секунд оттуда раздалась музыка. Что-то рок-н-ролльное...

«...а... выстроить партнерские отношения с СС-20? Ну, не знаю, не знаю...»

– Потанцуем?

Сашка обернулся. Она стояла в дверях, нахально покачивая бедром.

«Сказать ей сейчас? Или всё-таки потом?»

Он поднялся из-за стола, немного замялся и вдруг понял, что ничего не надо форсировать! Придет время, и он скажет... всё – своим чередом!

Он взял ее маленькую сухую ладонь в свою, торжественно провел в зал и встал напротив. Марго аж струилась неуемной, неутоленной энергией. Сила бродила в ней всполохами фиолетовых молний в зимнюю грозу и обжигала оранжевым пустынным жаром. Она – вся – была воплощенной Силой!

– Начали! – с веселым отчаянием скомандовал он.

Никогда еще он так не отрывался. Марго оказалась настолько отважной и неукротимой и в каждом новом па проявляла столько живой изобретательности и юмора, что через каких-нибудь полчаса он буквально ревел от восторга.

Но что было совсем невероятным, она оказалась потрясающей партнершей! Марго настолько тонко улавливала каждое его движение и настолько точно откликалась всем своим гибким и на удивление сильным телом, что у него захватывало дух. И когда кассета кончилась и они с хохотом повалились на диван, Сашка понял: или в бальзаме градусов девяносто, или он конкретно запал.