Текст книги "Диверсант (СИ)"
Автор книги: Андрей Родионов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Он наклоняет ко мне голову и доверительно спрашивает:
– Жить… хочется?
– Да.
– Ну вот и славно. Такой способный человек, с академическим, можно сказать образованием, и прозябает на мелкой должности наемного вояки. Нет-нет! Вы, дорогой мой, возглавите отдельную роту, я доверю вам сотню воинов. Ну что, по рукам?
– Вы можете полностью на меня положиться, – заверяю я. – Мои люди не подведут. Мы сотрем французов в порошок!
– Ну-ну, дорогой мой, – морщится тот, – не притворяйтесь глупее, чем кажетесь. Какие к черту французы? Мы примем под руку Британское королевство. Сейчас исключительно удобный момент: на троне восседает малолетний щенок, дяди короля по горло заняты во Франции, а кардинал Бофорт вот-вот отдаст богу душу. Правда сам он об этом еще не подозревает. Словом, нам все благоприятствует.
– Я немедленно готов приступить к исполнению своих обязанностей! – заявляю я, деликатно звякнув цепями.
– Прекрасно, – улыбается граф.
Уже от двери он поворачивается ко мне.
– А впрочем, раз уж мы так славно разговорились, предлагаю маленькую прогулку. Сейчас рассвет, день обещает быть славным.
Впереди идет магистр, следом бреду я, позвякивая навешанным железом, замыкает шествие телохранитель. Мы преодолеваем несколько безлюдных коридоров, пяток охраняемых дверей и винтовую лестницу в десяток ступеней. Под конец мы оказываемся на небольшом балконе.
– Полюбуйтесь, – предлагает рыцарь, я кидаю быстрый взгляд вниз.
Передо мною небольшой сад, заключенный в кольцо каменных стен. Шелестят листвой деревья, еле слышно журчит фонтан, щебечут птицы. Поднявшийся ветер бросает в лицо тяжелый, неприятный запах, невольно я отшатываюсь назад. Ошибки быть не может, так пахнут большие хищники. Теперь я замечаю и содранную кору на деревьях, и обглоданные груды костей.
– Это зоопарк? – ровным голосом спрашиваю я.
– Нет – холодно улыбается граф. – Сюда помещают тех, кто разочаровал лично меня.
– Понятно, – киваю я.
– К чему занимать время палача да и прочих почтенных братьев? – размеренно продолжает магистр. – К тому же после того можно пару дней не кормить зверя.
Именно этот момент обитающий внизу лев выбирает для того, чтобы показать себя публике. Зрелище потрясающее: желтые глаза горят прожекторами, клыки в жаркой пасти как лезвия копий, а когти у него как кинжалы. Словом, мощная зверюка, и на диво крупный экземпляр. Где-то я читал, будто юноши африканского племени масаев считались мужчинами, когда убивали льва в одиночку. Свои же возможности в деле умерщвления крупных хищных кошек я оцениваю очень низко, а потому твердо говорю:
– Я вас не разочарую.
– Похоже, мы прекрасно друг друга поняли, – заключает магистр. – А об услышанном молчите. Слышали ирландскую поговорку о провинившемся языке?
Он смотрит жестко, без малейшего намека на веселье, и я в несчетный за сегодняшнюю ночь раз склоняю голову. Непривычная к постоянным кивкам шея протестующе ноет, грозя вот-вот переломиться, и я покрепче стискиваю зубы. Главное сейчас – не выдать себя ни взглядом, ни интонацией. Ничего, говорю я себе, придет время, и я припомню графу каждое сказанное им слово.
– За дальнейшими указаниями явитесь к виконту де Пассе, – говорит граф. – И помните: отныне ваша судьба в ваших руках. Служите честно, проявляйте старание, и тогда не только останетесь жить, но и, чем черт не шутит, получите все, о чем мечтали.
Вызванный телохранителем стражник отвел меня обратно в тюрьму, зевающий в голос кузнец не торопясь снял все навешанное железо. Затем меня передали прибывшему сержанту, здоровяку, каких мало. Сержант назвался Саймоном Брекеном, я оглядел неподвижное, словно вырубленное из камня лицо с неожиданно умными глазами, и отчего-то решил, что сержант не так прост, каким хочет казаться.
Завербованных воинов оказалось так много, что в казармы они уже не помещались. Вновь прибывающих размещали на специально выделенном поле, сплошь уставленном палатками. Как командиру роты мне полагалась персональная палатка, к которой и привел меня сержант Брекен. Внутри я обнаружил слугу, угрюмого и неразговорчивого малого по имени Адам. Тот помог мне переодеться, и сразу же после завтрака я предстал под светлые очи виконта де Пассе. Не рассусоливая, виконт сразу же перешел к делу:
– Сэр де Майеле, по зрелому размышлению мы решили пока что, – он интонацией выделил последние слова, – признать ваш дворянский титул. То, что самозванец Карл де Валуа лишил вас дворянства, сугубо его французское дело, нас оно не касается. Надеюсь, вы оцените нашу доброжелательность.
Я кивнул, не отрывая глаз от его лица.
– Чтобы у вас не сложилось ненужных иллюзий добавлю, что мы многое о вас знаем.
Про себя я хмыкнул:
– Хвастун!
Но виконту и впрямь удалось меня удивить.
– Как Робера де Майеле вас разыскивают за убийство графа Берга, – он сделал многозначительную паузу, глядя на меня с легкой усмешкой. – Вдобавок наши специалисты по французскому королевству упоминали имя некоего Робера де Армуаза, давнего ненавистника Англии. Разумеется, вас с тем господином ничего не связывает… во всяком случае, пока.
– И на том спасибо, – буркнул я, виконт де Пассе пропустил мои слова мимо ушей.
– Решение графа де Берлара непреложно: вы останетесь живы. К тому же, учитывая ваш достойный жизненный опыт, вам поручается набор роты…, – он помялся, подбирая слово, – затем продолжил:
– В условиях войны, которую мы начнем, очень часто нам будут требоваться добровольцы, вызвавшиеся на опасное дело. Этакие сорвиголовы. Собственно, для того ваша рота и предназначена.
– Командир штрафной роты, – криво усмехнулся я.
Виконт де Пассе вновь сделал вид, что не расслышал моих слов.
– Во славу Господа нашего вам предстоит использовать свои навыки и умения в полной степени. Даю слово, едва лишь мы прибудем на место, как вы сами убедитесь, что сражаетесь на правой стороне.
Глядя мне прямо в глаза он спросил:
– Если у вас нет возражений по существу, приступайте к приему роты.
Я цинично улыбнулся:
– Надеюсь, оплата будет достойной?
– Вы не будете разочарованы, – заметил виконт. – Но у нас мало времени, а потому – к делу!
Опустилась ночь, и лагерь заснул. Где-то на другом конце поля уныло брехали собаки, над головой протяжно ухала ночная птаха, и никак не могла угомониться. Мерно прохаживались часовые, у входа в палатку похрапывал Адам. Я же ворочался с боку на бок, пытаясь осмыслить происшедшее. Ну и денек, из осужденного на смерть прихотью магистра ордена я произведен в командиры штрафной роты! Может это и не то место, какое я желал бы занять, но и выбирать мне особенно было не из чего. Так что же, жизнь налаживается?
Другой я, намного хуже и гораздо менее доверчивей, тот, что таится внутри и проявляется лишь в подобные минуты сомнений и раздумий, резонно заметил:
– Нет, брат, от твоего помилования так и тянет протухшим душком. Симпатия у магистра к тебе возникла… где же он раньше был со своими благодеяниями? Это же вельможа, он искренне считает, что все нижестоящие ему по гроб жизни обязаны. Мало ли кто его спас, быть может я специально это проделал, чтобы втереться в доверие! Прием-то весьма нехитрый, и матерому волку вроде графа де Берлара вряд ли неизвестный. В жизни ни поверю, что у подобного человека шелохнулось бы в душе нечто сентиментальное.
Я поджал губы. Благородно прощать опасного противника слишком уж по-рыцарски, в жизни такая глупость встречается намного реже, чем в песнях трубадуров. Не проще ли предположить, что помиловав меня магистр де Берлар одним выстрелом убивает двух зайцев: заполучает специалиста по тайным войнам, какой возглавит штрафную роту, вдобавок за мною будут следить, чтобы выявить контакты и вскрыть всю шпионскую сеть, если та имеется!
Я подскочил на лежанке, громко упомянув архангелов Варахиила, Салафиила и Иеремиила, не путать последнего с Иегудиилом, во всем богатстве и многообразии их взаимоотношений, какое только смог вообразить (сказывается общение с грязными матерщинниками-британцами, ох сказывается). Слуга немедленно всунул голову в палатку, сонно тараща закрывающиеся глаза, я отмахнулся, и тот исчез.
Ну конечно же! Магистр и на секунду не поверил, будто бы я попал в Барнстапл случайно! А потому как бы невзначай дал понять заславшему меня противнику, кем бы тот ни был, что собранное войско готовится выступать не во Францию, и не в коем случае не во Францию! а вовсе для захвата британского престола. Хотя и это страшная тайна, и за ее разглашение меня тут же бросят льву на растерзание.
Узнай магистр, что мне известно, куда на деле отправится флот, не сносить бы Роберу головы. А пока что мне ничего не угрожало, вот только времени у меня осталось все меньше и меньше. Совсем скоро корабли ордена выйдут в море, и я должен был успеть исчезнуть из Барнстапла до того, если только не планировал отправиться в плавание через всю Атлантику. Незаметно для себя я заснул, а когда открыл глаза, меня теребил за плечо унылый человек с верблюжьим лицом.
– Проснитесь, да проснитесь же ваша милость, – назойливо бубнил он.
Несколько секунд я таращился на него с недоумением, затем вспомнил имя.
– Адам, – голос со сна был хриплым и шершавым как наждак, – дай напиться. Ну а потом присядь и расскажи, что здесь да как, не гнушаясь сплетнями и слухами.
Глухо зарокотали барабаны, звонко пропел горн. Трубач, смешно надувая щеки, прилежно вел мелодию, внимательно следя за происходящим. По утрам в пятницу проходило заседание суда, где рассматривались все серьезные проступки, совершенные воинами ордена за неделю. Вынесенный приговор обжалованию не подлежал, и приводился в исполнение немедленно. Среди нанятых воинов обнаружилось немало всякой швали, и поддерживать среди них дисциплину можно было лишь драконовскими методами.
Сегодня вешали сразу пятерых наемников, первого – за попытку бегства. Коренастый бородач был опытным охотником, если начистоту – браконьером, и не раз уходил от королевских егерей. Если кто-то и мог отсюда сбежать, то только он. Что ж, верно не судьба. Двоих казнили за пьяную поножовщину, четвертого поймали на воровстве у своих же товарищей. Последний ограбил и убил маркитантку, его обнаружили рядом с трупом, когда он снимал с убитой дешевенькие серьги. Сейчас убийца мелко дрожал, вытаращенные от ужаса глаза неотрывно следили за грузным здоровяком, одетым в красное с ног до головы.
Звуки горна растаяли в воздухе в тот момент, когда палач выбил чурбан из-под последнего осужденного. Тот бешено задергал ногами, испуганное лицо вмиг налилось кровью, тело задрожало в тщетной попытке освободиться. Когда все пятеро безвольно повисли на веревках, барабанщики подняли палочки, и до меня донеслось довольное карканье рассевшиеся на окрестных деревьях ворон. Войско, построенное в каре подавленно молчало.
Палач обошел повешенных, тыча в каждое тело раскаленным прутом, один слабо дернулся. Здоровяк, громко хмыкнув, обхватил его за пояс и поджал ноги. Что-то громко хрустнуло, и палач тут же отпустил тело. Вновь проверил его прутом, почесав затылок, медленно, с достоинством кивнул. Двое подручных в кожаных фартуках и кожаных же штанах аккуратно сняли с костра котел с кипящей смолой.
Деловито, с большой сноровкой принялись обмазывать черной жижей трупы. Так мертвые и после смерти послужат живым, уберегут от пагубных ошибок. Как-то не тянет совершать необдуманные поступки, если перед глазами постоянно маячат бывшие твои товарищи. Командовавший казнью командир пятого полка капитан де Пикиньи обвел суровым взглядом собранных воинов, отрывисто рявкнул:
– Пусть это послужит вам уроком, неблагодарные свиньи! Запомните хорошенько, что бежать отсюда некуда, а нарушать установленные порядки и правила я вам не позволю! Подумайте хорошенько над тем, что там, впереди, вас ждет прекрасная страна, где у каждого будут рабы, золото и много женщин!
Под бешенным взглядом светлых как лед глаз задрожали самые отчаянные. Убедившись, что воины как следует прониклись, и в ближайшие пару-тройку дней серьезных нарушений дисциплины не предвидится, капитан скомандовал:
– Лейтенанты, развести роты!
Стоящий неподалеку Стефан, совсем недавно назначенный командиром второй роты того же полка, поймал мой пристальный взгляд и кивнул, я ухмыльнулся в ответ и бросил сержанту:
– Брекен, уводи людей. Я тут еще задержусь.
Стоящий рядом со мной великан рыкнул что-то неразборчивое, и третья рота пятого полка крестоносной армии Золотых Розенкрейцеров недружно потопала к своим палаткам. Следом потянулись остальные, я же остался на месте, пристально разглядывая близкую гавань, где шли последние приготовления к предстоящему отплытию.
Судя по всему, до выхода в море осталось не больше месяца. Какие-то тридцать дней, и я поплыву через Атлантический океан завоевывать Америку для потомков тамплиеров! Висящий на шее медальон словно налился тяжестью, я потянул за цепочку и вытащил его наружу. Рубин с опалом заиграли на солнце, я незаметно скривился. Кто бы мог подумать, что я позволю одеть на себя эту мерзость!
В тот же самый момент за спиной рявкнуло, и я подпрыгнул как шилом ужаленный. Дикий рев оборвался, не в лад задули трубы, хрипло и пронзительно, оглушительно зарокотали барабаны. Нестройно печатая шаг мимо меня проходил войсковой оркестр.
– Плохо! – рявкнул чей-то бас, и музыканты прекратили какофонию.
– Если вы думаете, что господин граф удивится, вы не ошиблись. Только он так удивится, что вы потом от страха обгадитесь! Вот ты, болван, – толстый палец дирижера указал на одного из трубачей.
Тот позеленел и попытался спрятаться за товарищей. Остальные сомкнули инструменты, словно римляне свою знаменитую черепаху, и отбросили трусишку обратно.
– Ты играешь как полный осел! Ну вот как ты воздух в грудь набираешь?…
Я смотрел с интересом, тревоги дирижера были мне понятны. Всего через две недели должен был состояться сбор всех влиятельных лиц ордена Розы и креста. Планировались парады, званые ужины и прочие мероприятия с музыкальным обрамлением, так что музыкантам следовало постараться, иначе не сносить им головы.
На повестке дня стоял насущный вопрос – выборы Великого магистра. Со дня смерти графа Крайхема, предыдущего владыки ордена прошел уже месяц, и все это время розенкрейцерами управлял совет магистров. Похоже, что магистры наконец сошлись на одной из кандидатур. То, что выход флота состоится вслед за выборами, выглядело очень символичным. Новому Великому магистру предстояло дать отмашку самому блестящему завоевательному походу в истории человечества, и сотня кораблей должна будет доставить пять тысяч воинов для завоевания нового континента.
За пару недель, прошедших с момента моего назначения, я успел многое. Набрал людей, выбрав самых отчаянных. Мне подходили все, жившие не в ладах с законом: убийцы, браконьеры, пираты и контрабандисты. Благо, набранных в войско наемников не хватало, и его высочество лорд-протектор Англии повелел очистить тюрьмы. Рассудил мудро: даже если преступники и не погибнут в боях, то обратно в Англию все равно уже не вернутся. Как ни крути, выгода налицо.
Если же вас интересует, зачем я набирал этих мерзавцев, ответ будет прост: ну не собирался я никуда плыть. Сами посудите, что мне делать в той Америке! Пока же я внимательно присматривался к роте, стараясь распознать шпионов, которых тут просто не могло не быть, и неформальных лидеров, с какими мне непременно предстояло объясниться, и чем быстрее, тем лучше.
Намеревался я при первом же удобном случае, то есть на следующую ночь после отплытия, захватить корабль, на котором мы отбудем, и высадиться на берег. Судно можно будет объявить затонувшим, а себя – чудесно спасшимся. Были у меня на тот счет задумки, но о них – позже. Пока не найду документов, какие требуются моему нанимателю, я приложу все силы, чтобы остаться в Барнстапле!
Следует учесть, что чем дальше мы отплывем, тем труднее будет вернуться, а скорее всего – просто невозможно. Не думаю, что у каждого из капитанов будет собственная карта. На месте магистров ордена я доверил бы тайну пути только самым надежным из шкиперов, остальным приказал бы идти следом. А раз уж я додумался до такой простой вещи, значит и владыки ордена давным-давно приняли все необходимые меры к сохранению тайны. Окажется рота Стефана на одном борту с моей, все будет намного проще. Нет – каждый пробивается в одиночку.
Выждав положенное время, пока рота не отправилась на занятия, я вернулся к палаткам. Надо было проверить кое-что, о чем унылый, но незаменимый Адам сообщил мне вчера вечером. Как только я увидел маячившую перед входом в одну из палаток мощную фигуру, я хищно улыбнулся: не обманул Адам, чудо, а не слуга! Увидев меня сержант вздрогнул и нерешительно двинулся навстречу.
– Где Спаркс? – спросил я у Брекена.
– Кто? – с деланно наивным видом переспросил сержант.
– Плохо слышишь? – с усмешкой поинтересовался я. – Могу вылечить.
– Он… э-э… болен!
– И чем же?
– Простыл, сэр!
– Что ж, пойдем проведаем.
Я быстрым шагом направился к нужной палатке, Брекен догнал меня у самого входа.
– Не сердитесь, сэр, – смущенно пробасил он, – мы просто хотели подзаработать. Ну посудите сами, зачем умнику эти стрельбы?
Я молча отодвинул сержанта в сторону и нырнул в палатку. Внутри было светло, ярко пылали сразу две дюжины свечей. Эти канальи где-то раздобыли длинный дубовый стол, и сейчас весь он был усыпан какими-то деталями, железяками и всяческими загогулинами. А как иначе прикажете называть подозрительного вида металлические хреновины?
– Ну и что это? – скептически спросил я.
– Часы, сэр! – оторвавшись от ковыряния в недрах некого сложного устройства объяснил Спаркс. – Я, видите ли, когда-то был часовщиком. Говорят, неплохим.
Невысокий, узкоплечий, с вечно виноватой улыбкой, он происходил из славного города Йорка. И какая бы вещь не выходило из строя, он все возвращал к жизни. Мастер – золотые руки. На что у меня в роте подобрались отпетые личности, но к нему неизменно относились с подчеркнутым уважением.
– А как ты в солдаты-то как попал? – полюбопытствовал я. – С такой дефицитной специальностью.
– Из-за женщины, – пожал тот плечами и смущенно улыбнулся, – вечно мы из-за них делаем всякие глупости.
Я кивнул, поинтересовался:
– Что мастерим?
Помедлив, Спаркс вздохнул и признался:
– Нюрнбергское яйцо, сэр.
– Так-так, – протянул я удивленно.
В позапрошлом году в Нюрнберге некий мастер наладил производство чудо-часов. Были они настолько малы, что их можно было носить с собой, не опасаясь, что рухнешь на землю под неподъемным весом. Вот придворные модники так и поступали, цепляя их спереди на пояс за золотую цепочку. При ходьбе сей агрегат весьма забавно раскачивался, ну и как еще могли его прозвать?
– Дай-ка сообразить, – сказал я медленно, – стало быть ты тут собираешь часы. А состоишь ли ты в цехе часовщиков?
Спаркс вздрогнул, рот его приоткрылся, глаза расширились. Высившийся за моей спиной Брекен тяжело вздохнул, переступив с ноги на ногу. Смысл моего вопроса был обоим хорошо понятен, да иначе они и не таились бы. Спаркс, угодивший в мою роту прямиком из тюрьмы, наверняка был изгнан из цеха с пожизненным запретом на занятия часовым ремеслом по всей территории британского королевства. Прознай о нем часовщики, не миновать Спарксу смерти, орден не станет заступаться за преступника.
– А как продаете? – небрежно спросил я.
– Как контрабандные, – прогудел сзади Брекен. – Отдаем дешевле и люди довольны.
Я покосился на сержанта, несмотря на прохладное утро его лицо было покрыто потом.
– Вольно, – сказал я и отвернулся.
В голову пришла интересная мысль. Поначалу я отбросил ее, но чем дольше думал, тем сильнее убеждался, что попытаться стоит.
– Ладно, – хмуро сказал я, – продолжай работать. От всех занятий и караулов я тебя освобождаю. Но будет у меня для тебя одно маленькое задание. Сделаешь – прощу, нет – не взыщи. Сержант, а ну оставь нас вдвоем…
Уже отойдя от палатки я вполголоса спросил:
– Что там у него за история вышла?
– Обычная, – ответил сержант. – Молодая жена, муж весь день в лавке, вот и повадился к ней шастать какой-то дворянчик. Как-то наш умник застукал их вдвоем, кровь вскипела… Тех-то похоронили, а ему пришлось скрыться. Когда его поймали, то сразу же приговорили к повешению. А тут амнистия подоспела, и всех смертников загребли сюда.
– Ясно, – пробормотал я.
Спаркс оказался в Барнстапле по той же самой причине, что и я: из-за любви. Думается, он не больше моего жаждет плыть за тридевять морей, туда, где придется сражаться за интересы владык ордена. Маленький сутулый человечек поможет мне, а я – ему. Так думал я тогда, и не подозревая, что судьба готовит мне нечто иное, чем увлекательные приключения в Атлантическом океане. Следующим вечером меня нашел Жак Кер.
Я брел по плохо освещенным улочкам Барнстапла, возвращаясь из таверны "Охотник на драконов". На душе было пакостно, все обрыдло, я ощущал себя неудачником. Затратив уйму сил и времени я оказался у разбитого корыта. Что я здесь делаю? Где доказательства, за которыми я, собственно, и отправился в Англию? Не проще ли было остаться во Франции и попытаться разговорить моего нанимателя?
Любого человека, как бы его не охраняли, можно застать врасплох. Мне и надо-то побыть наедине с графом де Плюсси всего лишь несколько минут. Ручаюсь, он не только расскажет, где содержат Жанну, но и выболтает вообще все, что знает. Затем мне придется его убить, но остановят ли меня такие мелочи? Поставим вопрос следующим образом: не пора ли вернуться во Францию, и стоит ли извещать о принятом решении Жака Кера?
У Жака обязательно должен быть канал для связи с хозяином, он непременно доложит о моем возвращении. Граф де Плюсси человек умный, может догадаться о грозящей ему опасности. А это значит, что мне придется предварительно убрать Жака, на всякий случай как следует его разговорив. Просто так убивать его нельзя, что, если все это время я ошибался, и Кер знает, где содержат Жанну?
Я шел, стараясь не наступать в лужи. Прошлой ночью небо словно прохудилось, дождь то затихал, то усиливался, но полностью не переставал. Сейчас просто моросило, но темное небо было сплошь затянуто тяжелыми тучами и где-то к западу опять погромыхивало. Я поежился, пытаясь плотнее запахнуть плащ, но безуспешно: холодный влажный ветер без труда нашел новую щель.
Едва я свернул за угол, как мощным толчком меня буквально забросили в темный переулок. Жесткая ладонь легла на лицо, зажимая рот, и весь хмель с меня мигом слетел. Я дернулся, пытаясь вывернуться из стальных объятий, и замер в изумлении: из переулка вывернула фигура точь-в-точь таком же плаще, как и мой, и целеустремленно зашагала по лужам.
– Умоляю, не шумите, – прошептал на ухо чей-то голос.
Я медленно кивнул, и меня тут же отпустили. Уже с интересом я проводил взглядом и мужчину в схожем с моим плаще, и кравшегося следом юркого неприметного человечка. Говоривший со мной указал вглубь переулка. Помедлив, я пожал плечами. А почему бы и нет, что я теряю? Шли мы недолго. Уже через пару минут я нырнул в заднюю дверь неприметного домика, внутри меня ждал Жан Кер.
– Здравствуй, Робер, – просто сказал он.
– И тебе не хворать, – откликнулся я настороженно. – Чем обрадуешь?
Он коротко усмехнулся:
– Узнаю старого друга. Ни тебе здравствуй, ни про дела спросить.
– А чего тут спрашивать, – в тон Жаку отозвался я. – Раз вызвал, значит что-то случилось, и без меня не справиться. Угадал?
– Угадал, – согласился Кер. – Дело и впрямь срочное и серьезное. Предыдущее твое задание отменяется, больше нет необходимости разыскивать доказательства.
Он улыбнулся, я молчал. Наконец Жак поинтересовался:
– Чего не радуешься?
– Потому что сейчас ты скажешь нечто неприятное, – спокойно ответил я.
Жак покачал головой, в голосе его промелькнули нотки удивления:
– В уме тебе не откажешь. Что ж, раз так, то слушай внимательно. Все предыдущие договоренности остаются в силе, тебе же предстоит выполнить нечто иное. Ровно через двенадцать дней тебе предстоит захватить левый форт, защищающий вход в гавань. Пришедшие корабли с десантом должны пройти беспрепятственно.
– Что за корабли, о чем ты?
– Наши! Ты только представь себе, мы захватим всю верхушку ордена в одном месте! Войне конец! – возбужденно заявил Кер.
– А правый форт? – спросил я спокойно.
– Не твоя забота.
– Хорошо, – кивнул я. – это все?
– Как понимаешь, нет, – ухмыльнулся Жак. – Главной твоей задачей будет проникнуть в покои сэра Малькольма Уэйка. Ты должен сберечь все карты, какие находятся у этого почтенного господина, ни одна из них не должна пострадать. Он – хранитель морских путей, которому известно, как попасть в место, откуда орден черпает свои богатства!
Ровным голосом я полюбопытствовал:
– А ковер-самолет или скатерть-самобранку вам не надо? Может луну с неба прикажете?
Кер устало вздохнул, тщательно выговаривая слова произнес:
– Робер, мне больше не на кого положиться. Пойми и ты, только если сделаешь все как надо, узнаешь про ту таинственную узницу. Это условие твоего нанимателя, а не мое.
– Мне понадобится золото, – сказал я.
Жак с готовностью выложил несколько набитых кошелей. Помедлив, положил рядом металлическую бляху и свернутую в трубку бумагу.
– Этот знак позволит тебе проходить в замок без пароля, – сказал Кер. – Он же поможет захватить форт. Грамота удостоверяет, что ты владеешь знаком по праву. Попросить предъявить ее могут только твои коллеги.
– Коллеги? – нахмурился я.
– Люди брата Абеляра, – тихо произнес Жак.
– Она настоящая?
Кер промолчал, коротко кивнув. Странные же дела творятся в ордене, подумал я, если в заговор замешан глава контрразведки!
– Ясно, – сказал я. – Договорились. Значит, двенадцать дней?
Он кивнул, и я не прощаясь вышел.
Той же ночью, еще до рассвета, у меня состоялось объяснение с сержантом Брекеном. Едва тот зашел в мою палатку, я жестом услал Адама, и тут же вытащил полученный от Кера знак. Вдвое больше орденского медальона, он был выполнен из серебра и представлял собой ощетинившуюся шипами розу, лежащую поверх креста. Сам же крест был составлен из обнаженных клинков, покрытых алой эмалью. Симпатичная вышла штучка и очень стильная.
Разглядев знак, лежащий в моей ладони, сержант явственно вздрогнул. Брови его поползли вверх, рот приоткрылся. Тут же Брекен пришел в себя, лоб его собрался морщинами, губы сжались в тонкую полоску, взгляд стал колючим.
– Любопытная штучка, сэр, – мягко сказал он, незаметно сдвигая руку к висящему на поясе кинжалу, – могу я поинтересоваться, где вы ее нашли?
– Там же, где и вот это, – небрежно ответил я, протянув ему грамоту.
Встав так, чтобы меня видеть сержант быстро пробежал ее глазами, впившись взглядом в витиеватую подпись и печать. С растерянным видом вернул мне грамоту и вытянулся по стойке смирно.
– Ничего не понимаю, сэр, – пожаловался он.
– А тебе и не надо понимать, – пожал я плечами, – достаточно, если это буду делать я. Предъяви свой знак!
Не медля ни секунды Брекен протянул руку, в широкой ладони лежал медный медальон. Размером он совпадал с моим, но выполнен был в более скупой манере: грубовато и без эмали.
– Ага, дружок, – подумал я с удовлетворением, – выходит, я в тебе не ошибся.
– О том, что сейчас видел – молчок! – предупредил я. – Это понятно?
– Да, сэр, – судорожно кивнул сержант.
– Вольно, – скомандовал я, и тот незаметно перевел дух.
– Ты, возможно, уже догадался, – спросил я, – что мы с тобой оказались в этой роте неслучайно?
Брекен кивнул.
– Так вот, как можно скорее мне нужно получить из этого сброда отряд, который не раздумывая выполнит любой мой приказ. Я повторяю, любой! И ты мне в этом поможешь!
– Все ясно, сэр, – решительно заявил сержант. – Что я должен делать?
– Сейчас соберешь сюда всех вожаков, тех, кто на самом деле обладает в роте авторитетом.
Брекен ухмыльнулся, изогнув левую бровь, и выразительно похлопал по рукояти кинжала.
– Пока что нет, – сожалеющее покачал я головой, – но мне нравится твой настрой. Для начала отделим зерна от плевел. Выясним, кто из них настроен сотрудничать, эти останутся жить…
Полчаса спустя сержант Брекен собрал их в одной из палаток, всех шестерых. Молодых и зрелых, высоких и среднего роста, широкоплечих и сутулых. Выдавали всех глаза – безжалостные, волчьи. Каждый не раздумывая прирезал бы любого за горсть медяков, косой взгляд, да просто из прихоти. У всех имелся смертный приговор, и всякий из них при первом же удобном случае постарался бы оставить армию, чтобы заняться любимым делом: убийствами, грабежами и насилиями.
Все они были неформальными лидерами, настоящими хозяевами роты, и будь у меня хоть малейшее желание навести в ней порядок, я тут же отправил бы их к палачу. Увы, они позарез были мне нужны, как бывают нужны свирепые волкодавы пастуху, чтобы гнать баранов в нужном направлении.
– Итак, – сказал я, – буду краток. Вы, полагаю, уже в курсе, что попали служить в роту смертников.
Воры и убийцы стояли молча, не отрывая от меня глаз, вслушиваясь в каждое слово.
– Нас первыми будут бросать в бой, а выходить из него мы будем последними. Это – раз.
И я вогнал в стоящий передо мной деревянный стол один из своих ножей.
– Далее, – голос мой был холодным как лед. – Воевать в Европе нам не придется, уж не взыщите. Нас всех повезут через море воевать с туземцами-каннибалами, и обратно нам уже не вернуться. Там мы и останемся. До конца жизни, сколько протянем, нам суждено охранять власть ордена в той далекой стране. Это – два!
Второй нож вошел в столешницу рядом с первым, собравшиеся коротко переглянулись.
– И третье, – заявил я. – Вздумай я показать кто в роте хозяин, болтаться бы вам уже в петлях. Ваше счастье, что мы нужны друг другу. Пока нужны…
Я уставил на них указательный палец, с усмешкой бросил:
– Добавлю еще одно: там, куда нас хотят загнать, нет ни привычных вам больших городов, ни рынков, ни ярмарок, ни ювелиров, ни почтовых карет с жирными гусями. Там дикие леса, населенные кровожадными дикарями и грязные туземные города, где вам вовек не затеряться. У вас у всех кожа белая, в отличие от местных. Чуете перспективу?
Я помолчал, чтобы они прониклись. Судя по тому, как они зашевелились, обмениваясь взглядами, меня поняли.
– Предать меня вы можете, да только ничего вам это не даст. Как бы ни старались, хоть из кожи вон выпрыгните, вас все равно отправят за море. Меня, дворянина, несмотря на мой чин, – я ткнул в свой медальон с двумя камнями, – отправляют, что уж сказать про вас?
Я обвел всех тяжелым взглядом, сказано было достаточно, пора и честь знать. На прощание заявил:
