Текст книги "Царьград. Трилогия"
Автор книги: Андрей Посняков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 54 страниц)
Глава 2
30 мая 1453 г. Константинополь
Нежить
Что ты за Вакх и откуда?
Клянусь настоящим я Вакхом,
Ты мне не ведом…
Юлиан Отступник.На пиво
…Голова его сына!
Арсений! Господи! Господи! Как же так?!
Алексей похоронил сына утром, отыскав среди прочих убитых и его обезглавленный труп. Похоронил в общей могиле, вместе со всеми – слишком уж много было здесь мертвых, чтобы копать каждому отдельную яму. Какие-то люди, по-видимому, прятавшиеся неподалеку, вышли, стали помогать, и братская могила была готова уже к полуночи.
Ночь выдалась звездной и чистой. Мерцающая лунная дорожка пересекала бухту Золотой Рог, словно пресловутая цепь, которая так и не смогла стать непреодолимой преградой для турецких судов. Турки перетащили свои галеры посуху. С той стороны, из города, доносился гул грабежа, женский истошный визг и радостные вопли захватчиков. Рыжая Анна привела священника, отца Поликарпа, и тот как мог утешал страждущих.
Алексей чувствовал себя, будто в кошмарном сне. Так ведь бывает, что снится какая-то гадость, гнусь какая-то, и никак, никак не можешь проснуться. Сын… Арсений… Господи, как же так? Как же? Что, что здесь произошло, в этом, казалось бы, относительно безопасном месте? И где Ксанфия? Где… Среди убитых ее не оказалось, а это сейчас означало куда более худшую участь. Как видно, преследуя наемников Джустиниани, в корчму ворвался турецкий отряд, и, как они это обычно делают, вырезал всех, кроме детей и женщин – тех обращали в рабство. Детей и женщин… Но – Арсений! Ему едва исполнилось девять лет… И он наверняка бросился на защиту матери… прямо под турецкую саблю!
О, Господи, Господи…
Застонав, Алексей обхватил голову руками, и только ласковое слово священника вернуло его в этот мир.
– Не печалься, сын мой, – негромко говорил отец Поликарп. – Всем им сейчас лучше, чем нам. Лучше прочти молитву.
Молодой человек так и сделал, и долго, до самого рассвета, молился, как и все собравшиеся здесь. А утром похоронили мертвых. Отец Поликарп глухо читал заупокойную молитву, все плакали.
– Ты искал какую-то женщину? – после похорон тихо спросила Анна.
– Да. Жену.
– Среди убитых ее нет?
– Нет… И я не знаю, что с ней. Зато знаю, что с сыном… Лучше б не знать!
Алексей с яростью ударил кулаком в стену.
– Тихо, тихо, – девушка погладила его по плечу и взяла за руку. – Идем со мной.
– Куда? – молодой человек неожиданно для себя улыбнулся – тоже еще, нашлась утешительница! Впрочем, а разве это плохо?
– Я знаю одну ясновидящую, здесь, в Галате, – Анна улыбнулась, поправив рыжую прядь. – Она поможет тебе узнать, где твоя супруга.
– А зачем… – Алексей вздрогнул: и в самом деле – зачем? Зачем знать, что любимая жена мертва? Так хоть есть надежда… Нет, лучше все же знать! Быть может, Ксанфия жива, в плену, терпит гнусные издевательства турок… Арсения, Сеньку, уже не вернешь, но если можно спасти жену…
– Веди! – поправляя саблю, протокуратор тряхнул головой и, простившись со священником, быстро зашагал вслед за рыжей девчонкой.
Отец Поликарп благословил их крестным знамением.
С той стороны бухты до сих пор доносились вопли разнузданного неистовства грабежа. Султан отдал своему воинству город всего на три дня, и каждый сейчас спешил урвать свою долю. Турки врывались в дома, убивали, насиловали, грабили, и не один житель сильно пожалел сейчас, что в свое время не вышел на стены… Хотя бы для того, чтобы найти там свою смерть, она все ж таки была бы лучше, чем то, что творилось сейчас, когда на твоих глазах насиловали жену, уводили в рабство детей.
Стон, стон стоял над некогда великим городом, потерявшим свое величие уже давно, задолго до прихода турок. От церкви Хора поднимался в небо густой черный дым – что-то горело, может быть, сама церковь, а может, расположенный рядом квартал. Такие же дымы, только поменьше, виднелись во всех частях города.
– О Господи! Наш город сгорит! – обернувшись, с ужасом прошептала Анна и тут же, горделиво выпрямившись, добавила: – Лучше гибель, чем турецкое рабство!
– Боюсь, турки быстро потушат все пожары, – усмехнулся молодой человек. – И сделают Константинополь своей столицей, а все ее церкви – мечетями, из которых главная будет – Айя-Софийе!
– Тьфу, тьфу! – девушка заплевалась. – Какие ужасы ты пророчишь, Алексий! Никогда такого не будет, я верю, никогда. Вот увидишь, мы еще соберем силы и выбьем турок обратно!
– Ага… – Алексей не выдержал и издевательски рассмеялся. – Хочешь сказать – Запад нам поможет?
– Поможет! Обязательно поможет! Римский папа, поляки, немцы, богатые итальянские города…
– Ну да, ну да… Посмотри вокруг, девушка! Ты видишь, Галата, где живут в основном генуэзцы, пострадал гораздо меньше, чем город. Что бы это значило, а?
– Да ну тебя, – Анна упорно не хотела верить в худшее. – Вон, видишь домик? Нам туда.
Они свернули на тенистую, усаженную платанами и липами улочку, такую мирную, спокойную, тихую, словно бы не было никакого нашествия, не было штурма, не было многих тысяч убитых и угнанных в самое жестокое рабство. Домик – беленый, с крытой соломою крышей, скорее даже его можно было бы назвать просто хижиной – стоял на углу улицы, под сенью высоких раскидистых вязов. Невысокий плетень с каким-то развешанным для просушки тряпьем, калитка на ременных петлях, копающиеся в пыли индюшки… Да, судя по индюшкам, турок здесь еще не было. Да, похоже, вообще никого здесь не было – хижина с распахнутой настежь дверью и темными подслеповатыми оконцами производила впечатление брошенной. Если б не индюки…
– Эй-гей, бабушка Гаргантида! Ты дома?
Немного подождав, но так и не дождавшись ответа, Анна, не колеблясь, толкнула калитку:
– Спит, наверное.
Они уже подходили к распахнутой двери дома, как вдруг на пороге неожиданно возникла старуха – страшная, худющая, словно сама смерть, с морщинистым смуглым лицом, крючковатым носом и пронзительными черными глазами. Настоящая ведьма!
– Бабушка Гаргантида, мы пришли, чтобы…
– Зачем? – взглянув на Алексея, старуха вдруг осклабилась, словно волчица – вот-вот зарычит.
– Что – зачем? – не поняла девушка. – А, ну так я и говорю, мы пришли, чтобы…
– Зачем ты привела с собой нелюдь? – ведьма посмотрела на протокуратора с явным страхом.
– Послушай-ка, это ты меня, что ли, так обозвала? – обиделся Алексей. – Так еще не ясно, кто из нас больше на нелюдь похож.
– Он хороший человек, бабушка! Он меня спас и…
– Помолчи, девка! – старуха взмахнула рукой, и отброшенная неведомо какой силой Анна в ужасе отлетела к плетню.
Протокуратор взялся за саблю:
– Ах ты руки распускать, старая ведьма! Ну погоди же!
– Постой, постой… – настороженно ухмыльнулась Гаргантида. – Я вовсе не хотела тебя обидеть, просто сказала – что есть, что сейчас вижу.
– Хм, интересно, что же ты видишь?
– Да и как можно обидеть того, кого нет?
– То есть как это – нет? – Молодой человек в растерянности опустил саблю. – Как это – нет, я тебя спрашиваю!
– А так… – бабка прищурилась. – Я тебя просто не вижу… так, маячит перед глазами какая-то дымка. Ты – нежить!
– Но-но! – снова рассердился Алексей. – Нежить не нежить, а постоять смогу… и за себя и вон, за нее, – он кивнул на девчонку. – За что ты ее ударила?
– Не ударила, а послала прочь, – ведьма вздохнула. – Нечего ей слушать то, что не нужно. Уходите оба!
– Ну уж нет! – рассвирепел молодой человек. – Никуда я не пойду! Не пойду. Пока не узнаю… кое-что о моих близких.
– Ты действительно хочешь все знать? – неожиданно спокойно спросила старуха.
Алексей кивнул:
– Да, хочу!
– Тогда иди в дом, что уж с тобой поделать? – сделав приглашающий жест, ведьма обернулась. – А ты, девица, подожди во дворе, во-он, в тенечке.
Анна кивнула:
– Подожду, подожду, бабушка Гаргантида. Только уж ты сделай милость, помоги.
– Хм, помоги, – снова ухмыльнулась старуха. – Как поможешь-то нежити?
Протокуратор на этот раз сдержался.
Внутри хижины властвовала полутьма, проникавший сквозь маленькие оконца свет падал на глинобитный пол желто-зелеными пыльными полосками, почему-то казавшимися застывшими, твердыми. Их невольно хотелось обойти, чтобы невзначай не споткнуться.
– Садись! – прикрыв за собой дверь, распорядилась бабка.
Незваный гость послушно уселся на узкую – у стены – лавку и с любопытством осмотрелся вокруг. Хижина как хижина – ничего необычного, исключая белевший над дверью рогатый коровий череп да многочисленные пахучие травы, развешанные пучками по стенам.
Наклонившись, бабка вытащила из-под лавки большой медный таз, поставила на стол, налила воду из большого кувшина.
Алексей с удивлением следил за всеми ее манипуляциями. В конце концов, чем черт не шутит? Может, и подскажет, где находится Ксанфия? Ну или хотя бы – жива ли?
– Хочу спросить…
– Помолчи! – поставив кувшин на стол, резко обернулась ведьма. – Я сама скажу тебе все… все, что сейчас увижу.
Взяв колченогий табурет, она поставила его напротив лавки, на которой сидел гость. Уселась. И, положив руки на колени, долго смотрела молодому человеку в глаза. Долго, очень долго – пока Алексею не надоела эта игра в гляделки.
– Ну, что скажешь? – нетерпеливо спросил он.
– А то и скажу, – бабка нахмурилась. – Ты – нежить! Тебя нет! Просто нет, понимаешь? Ты уже умер, а вот когда родился… Странно, но я этого даже не вижу!
Ну еще бы… Гость усмехнулся. Знала б ты, бабка, всю правду! Ни за что б не поверила, несмотря на все свое колдовство.
– Ты сказала, я умер. Почему? Я же – вот он!
– Не все что мы видим – истинно, – философски заметила Гаргантида. – Ты – только кажешься мне… и всем… и себе!
– Вот как? Только кажусь? Ничего себе! – Алексей хмыкнул и неожиданно для себя рассмеялся.
– А ты не смейся, – охолонула его хозяйка. – Позволь спросить, ты ведь сражался с турками?
– Как и все, кому не безразлична судьба родного города, я был на городских стенах! – с некоторым пафосом отозвался гость.
– Там ведь была великая сеча, не так ли?
– Да не то слово!
Бабка хитро прищурилась:
– И ни одна стрела не поразила тебя? Ни пушечное ядро, ни копье, ни меч и ни сабля? Так?
– Так… – согласно кивнул молодой человек. И в самом деле, в последние годы ему на редкость везло. Даже вот взять хоть вчерашний штурм – был в самом пекле, и ни одной царапины!
– А твои друзья, те, кто был рядом? Они ведь все погибли, так?
– Ну так… – протокуратор осунулся, опустил голову.
– А ведь они умерли вместо тебя, – негромко произнесла ведьма. – Так всегда и бывает… ежели есть кто рядом с нежитью, то…
– Что?! – Алексей вскинул глаза и схватился за саблю. – Что ты такое несешь?!
– Не кричи. Лучше послушай.
– Так я слушаю! Но…
– Молчи! Если б ты был живым, твоя смерть нашла бы тебя вчера на городских стенах. А она тебя искала, я вижу… И, не найдя, забрала твоих друзей. Тех, кто бы рядом… Что ты сверкаешь глазами?! Да, это ты, именно ты, виновник их гибели! И вот еще… Ты ведь, кажется, ищешь свою жену?
– Да! И хотел бы не выслушивать бог знает что, а узнать о ее судьбе! Если ты, конечно, можешь это сказать.
– Могу, – кивнула старуха. – Только боюсь тебя огорчить…
– Что?! – Алексей взмахнул саблей. – Что с ней? Говори, старая, иначе я отрублю тебе голову!
– Что ж, хочешь знать – слушай. Ее убили сегодня, – жестко сказала ведьма. – Глумились, пытали, потом содрали кожу… С живой!
– Что?!!!
– Несчастная долго мучилась, пока один из турков, сжалившись, не заколол ее копьем. Хочешь посмотреть, как это было? Изволь! Загляни в этот таз.
Словно завороженный, Алексей подошел к столу… Посмотрел… И тут же отпрянул в неописуемом ужасе:
– Нет! Нет!!! Нет!!! Как ты это проделала, ведьма?
– Не суть… Успокойся! Я хотела спросить – у вас были дети?
Гость не отвечал, пока старуха не провела над его головою руками. Только тогда он очнулся, осмотрелся вокруг, словно зомби:
– Где я? Кто ты, бабка? О, Господи… Ксанфия!!!
– Я спрашивала – у вас были дети?
– Да, сын… Был. Господи – был…
– А больше не рождались?
– Нет.
– Вот видишь! – с каким-то торжеством воскликнула Гаргантида. – От нежити не могут быть дети.
– Да что ты все заладила – нежить, нежить! – Алексей взорвался, но тут же поник головою. – Впрочем, теперь уж все равно.
– Нет, не все равно, – с неожиданной мягкостью прошептала старуха. – Я чувствую – ты человек не нашего мира. И, наверное, знаешь, как все изменить, а?
Молодой человек передернул плечами, взглянув на ведьму с ужасом… и неожиданно проснувшейся надеждой.
– Да, знаю, – тихо заметил он. – Только я не знаю день. Тот, в который все началось… или, как ты говоришь – кончилось.
– В тот день кто-то умер вместо тебя. Вспоминай!
– Постараюсь… – Алексей снова обхватил голову руками и, прикрыв глаза, задумался… Впрочем, долго не думал – чего тут было думать-то? Он и так корил себя за тот случай последние года три… да – три. Конечно, Лука!
– Лука? – переспросила ведьма. – Когда это было?
– Три года… Да, ровно три года назад.
– Верно! – Гаргантида развела руками, словно прогоняя нечто, носившееся в воздухе, и склонилась над тазом. – Три года и один день. Подойди сюда! Смотри. Вспоминай.
Алексей заглянул в воду, увидев среди сияющего туманного марева зеленую листву лип и каштанов на тихой улочке…
Глава 3
29 мая 1450 г. Константинополь
Всякая жизнь человека падение. Лишь удержаться
Можешь на миг, а умрешь – сразу лишишься всего.
Паллад
…Близ Золотых ворот.
Солнце светило так ярко, что приходилось надвигать на самый лоб широкополую шляпу, одетую специально для такой вот погоды – чтоб не слепило глаза. Среди буйной зелени каштанов и лип весело пели птицы, разноцветные бабочки порхали над кустами сирени и роз, о какой изумительный запах стелился над всей улицей, пьянящий, словно вино, этот изысканный аромат, казалось, даже можно пить.
Почувствовав жажду, Алексей поискал глазами харчевню. Она должна была быть где-то поблизости, харчевня «Зеленая ветка», именно там была назначена встреча. Ага, вот она! Уютный полуподвальчик с липовой веткой над входом. Дом – четырехэтажный, доходный, за ним виднелся купол церкви Иоанна Студита, золотом сиял на солнце православный крест.
Осенив себя крестным знамением, Алексей поправил на плечах шелковый плащ и спустился в харчевню.
– Что угодно дорогому гостю? – бросился к нему сам хозяин, добродушного вида толстяк – еврей или сириец. – Вино? Жареная рыба? Оливки?
– Вино? – протокуратор рассеянно уселся за стол. – А какое у тебя вино?
– Для вас найдется самое изысканное, мой господин! Изволите приказать принести?
Трактирщик согнулся в поклоне.
– Что ж, давай, – осматриваясь, кивнул молодой человек.
Харчевня казалась пустой, до обеда было еще далеко, и внутри никого не было, если не считать толстяка хозяина да мальчишки-слуги, деловито протиравшего пол мокрой тряпкой.
Отпив принесенного хозяином вина, Алексей бросил в рот маринованную оливу и, заев ее овечьим сыром, задумался. Интересно, что все ж таки удалось раскопать близнецам? Порученное им дело было не особенно сложным, но очень и очень деликатным, поскольку касалось людей самого высшего круга – вельмож. Опять, опять делались большие деньги на людских пороках! Кто-то организовал целую сеть публичных домов, домов самых фешенебельных, не для простолюдинов, куда просто с улицы невозможно было проникнуть. И жрицами любви в этих домах были не простые падшие женщины, а представительницы самых именитых фамилий. Таких нельзя было принудить – их можно было только завлечь, и завлечь отнюдь не деньгами…
Алексей заказал еще одну кружечку – вино действительно оказалось вкусным, терпким, ароматным, легким, с этакой небольшою кислинкой – как раз то, что нужно в жаркий весенний – а, по сути, уже летний – день.
Если не деньгами – то чем? Шантажом? Очень может быть. Волнующим запахом опасности и тайны? Тоже весьма вероятно. Еще чем? Слишком уж стало их много, этих веселых домов, и даже самые высокопоставленные чиновники и самые богатые купцы не без оснований беспокоились за честь своих жен и дочерей! Весь этот разврат нужно было немедленно пресечь… Но пресечь очень и очень осторожно, чтобы, не дай бог, не всплыло чье-нибудь имя!
– Вы уже здесь, господин начальник? – с легким смешком осведомился спустившийся в подвальчик Лука… Или Леонтий. Нет, все ж таки Лука – он куда более смешливый, чем брат.
Лука и Леонтий, двадцатилетние веселые парни, кудрявые, белокурые – Алексей про себя звал их «Электрониками», – они уже несколько лет трудились в сыскном ведомстве, «секрете» по-местному, в том, что располагался у форума Быка, и уже достигли чинов старших тавулляриев. На службе парней ценили, особенно после того, как после надоевшего всем прощелыги Злотоса начальником – протокуратором – отдела Быка был назначен Алексей Пафлагон, давно уже зарекомендовавший себя в глазах самого высокого начальства и самого императора. Вот и сейчас Алексей лично курировал сие деликатное дело. И использовал близнецов как бывших артистов – те запросто умели изобразить любого, от пьяного простолюдина до напыщенного вельможи.
– Ну, что скажете, парни? – заказав коллегам вина, негромко поинтересовался протокуратор.
И тут же не выдержал, рассмеялся – уж больно расфуфыренно были одеты сейчас близнецы, изображавшие молодых итальянских дворян. Узенькие штаны-чулки – шоссы – разноцветные, сине-красные и желто-полосато-зеленые – плотно обтягивали ноги, короткие бархатные курточки с вышитыми напыщенными гербами едва прикрывали зад, на шеях обоих юношей сверкали самоварного золота цепи в палец толщиной – этакие нувориши, купившие дворянское звание от силы пару лет назад. Да, еще не забыть бархатные береты с пышными плюмажами из страусовых перьев, у Леонтия – желтый, у Луки – темно-голубой. Этакие вот исключительно модные молодые люди, нечто среднее между самовлюбленными павлинами и попугаями.
– Мы получили приглашение, – глядя в глаза начальству, промолвил Леонтий. – Как ты и просил – на троих.
– Алексий, тебе никак не стоит с нами идти! – неожиданно сверкнул глазами Лука. – Дело очень опасное. Бывают и трупы!
– Считаете меня трусом? – протокуратор усмехнулся. – Или – старым напыщенным дураком, только и годным, чтобы составлять хвалебные отчеты?
– Нет. – Парень несколько смешался. – Просто не вижу смысла, к чему тебе рисковать? Мы и так сделаем все, верно, Леонтий?
– О да.
– Или… или ты нам больше не доверяешь?
Алексей положил руки на плечи молодым коллегам:
– Доверяю, доверяю, парни! Однако, поймите – это очень, очень деликатное дело, малейшая неловкость, и… Вы ведь не знаете в лицо всех высокопоставленных вельмож?
– Нет…
– А я – знаю. Всех! Ну или почти всех. Встречались при дворе, и очень даже часто. Запомнил.
– Но и они запомнили тебя, Алексий! Могут узнать! Это опасно, очень опасно.
– Не узнают, – Алексей усмехнулся. – Есть у меня одна знакомая актриса, которая может так загримировать, поставить голос, походку, жесты и все прочее, что… Впрочем, вы ее знаете.
– А, Мелезия, – протянул Лука. – Так ведь она, кажется, уже больше не актриса. Торговлею занимается, сама говорила, я ее как-то встречал. Выглядит – во!
– Ну если она называет свою наглую спекуляцию и контрабанду торговлей – это ее дело, – рассеянно отозвался протокуратор. – Только вы-то ей не верьте, не забыла она еще свое старое ремесло, нет, не забыла. Ну, что еще выяснили? Небось станете говорить про шантаж, про сладкое чувство недозволенности, на которое так хорошо ловятся молоденькие дурочки?
– И про это тоже, – Леонтий поставил кружку на стол. – Но, мне кажется, не это главное.
– Так-так-так-так-так, – насторожился Алексей. Этот серьезный парень, Леонтий, частенько говорил очень дельные вещи. – А ну, давай выкладывай все свои думки!
– Понимаешь, Алексий, даже не знаю, как и сказать, – волнуясь, начал Леонтий. – Вот мы с Лукой в последнее время много общаемся с теми, кого ты называешь «золотой молодежью», и хочу заметить – с ними стало что-то не так! Сыновья и дочери крупных чиновников, богатых купцов, даже священников – все они кичатся друг перел другом тем, чего раньше стыдились! И ладно бы родительским богатством, так ведь нет – еще и похотью, распутством, бесстыдством! Знаешь, даже девичья честь считается в их кругу пороком, над которым открыто смеются. Скажу больше, уже и жить девушке с девушкой, а юноше с юношей – не считают за грех! Наоборот – этим хвастают, скажи, Лука!
– Да, братец прав, – необычно серьезно подтвердил второй близнец. – Откуда только такие уроды берутся?
– Неправильно спросил! – усмехнулся протокуратор. – Вопрос в другом – кто их такими делает? Вот его-то мы и должны отыскать. Где у вас назначена встреча?
– У ипподрома. Мы сказали, что явимся с нашим приятелем, рыцарем Ансельмом де Монсиньи из Нормандского герцогства.
– Почему именно из Нормандского? – удивленно спросил Алексей.
– А больно уж оно далеко – поди проверь, есть ли там такой рыцарь?
До вечера оставалась еще уйма времени, однако и дел было много. Заехать домой, предупредить, чтоб не ждали к ночи, затем отыскать Мелезию, переодеться, изменить внешность и все такое прочее.
* * *
Дома, в не так давно пожалованном императором Константином дворце с балконом на море, Ксанфия весь последний год наводила уют и порядок: наняв бригаду каменщиков и плотников, что-то перестраивала, оббивала стены шелковой тканью, спланировала и разбила садик с прудом и посыпанными желтым песком дорожками. Алексей в домашние дела не лез – некогда было.
– Милый, ты слышал о мессире Франческо Чезини из Турина? – едва Алексей, вернувшись, успел скинуть шляпу и плащ, как в его кабинет вбежала Ксанфия.
– О любовь моя, – поцеловав жену в щеку, протокуратор невольно залюбовался ею, глядя краем глаза в зеркало.
Высокая, стройная, синеглазая, с копной соломенно-золотистых волос, она казалась живым воплощением древней богини любви. Алексей встретил ее еще девчонкой и полюбил на всю жизнь. На всю жизнь…
– А где сын? – вспомнив, поинтересовался молодой человек. – Опять, поди, носится по всему саду? Или спит? Что-то его не слышно.
– Играет со сверстниками в лото. Я отпустила его в гости к соседям, ну, к тем милым людям…
– А, к Каллистам.
– Да, к ним. Няня тоже там. – Ксанфия улыбнулась. – Пусть привыкает к общению. Да и вообще – год, другой – и пора отдавать его в школу!
– В школу? – Алексей громко расхохотался. – Побойся Бога, о несравненная супруга моя! Да что же такого страшного сотворил этот пятилетний ребенок, что ты хочешь загнать его в школу? Чтоб его там бил палкой злобный учитель?
– Я давно замечала – у тебя очень странные представления об образовании, – покривила губы женщина. – Я не зря спросила тебя о мессире Франческо. Его школа – лучшая в венецианском квартале, да, пожалуй, и во всем городе.
– Да что ты говоришь?
– Все дети чиновников и богатых негоциантов учатся там! И наш сын – тоже будет.
– Но не в пять же лет!
– Дети быстро растут. И уже пора поговорить с мессиром Чезини.
– Поговорю, как скажешь, – Алексей со смехом поднял вверх руки. – Вот прямо сегодня и заеду в венецианский квартал, как раз по пути будет. Где найти его школу?
– Спросишь – каждый покажет, – наклонившись, Ксанфия поцеловала супруга в губы.
Алексей обнял жену, усадил на колени, оба принялись целоваться, долго и страстно, а руки протокуратора уже скользили по застежкам платья… вот расстегнули, скользнули под воротник, ощутив ласковую теплоту шелковистой кожи, вот – спустили одежду с плеча, обнажили грудь… вторую…
– О, что ты делаешь, муж мой? – закатывая глаза, томно прошептала Ксанфия.
– Хочу унести тебя в спальню, – Алексей поцеловал жену прямо в пупок.
– Так уноси же… Чего ж ты ждешь?
Резная дверь спальни, мягко закрылась за влюбленной супружеской парой. Чуть слышно скрипнуло ложе…
* * *
Школу мессира Франческо Чезини из Турина протокуратор отыскал быстро. Добротное двухэтажное здание, выстроенное из розоватого камня, располагалось почти напротив площади Феодосия, за высокой оградой, окружавшей тенистую тисовую аллею. Изысканные, украшенные резьбою ворота, вальяжный привратник, приглушенные детские голоса…
– Что вам угодно, синьор? – негромко поинтересовался привратник. Еще далеко не старый, мускулистый, с пристальным взором, он больше напоминал хорошо натасканного охранника.
– Я ищу мессира Франческо Чезини из Турина, – Алексей улыбнулся. – Говорят, это его школа.
– Именно так, синьор, – привратник поклонился. – Что у вас за дело?
– Хочу устроить в его школу сына.
– Похвальное желание. Боюсь только, что сейчас все места заняты.
– Не сейчас. Через год или даже позже.
– Это другое дело. Прошу вас, я сообщу господину. Как о вас доложить?
Алексей назвался и вслед за привратником зашагал по аллее, поднялся по высоким ступеням портика в прохладную гулкую залу с расписанным библейскими темами потолком.
– Прошу подождать, – слуга кивнул на обитую темно-красной парчою скамью и исчез за колоннами.
Пользуясь возникшей паузой, протокуратор с любопытством рассматривал роспись, и, чем дольше смотрел, тем интереснее ему становилось. Надо сказать, что изображенные на потолке сюжеты касались Святого Писания довольно своеобразно, схематически, что ли. Сцены лишь угадывались, намечались, зато все персонажи были выписаны чрезвычайно тщательно, с такими анатомическими подробностями, которые были бы более уместны в каком-нибудь веселом доме, нежели в храме знаний.
– Господин примет вас, синьор, – показавшись из-за колонн, сообщил привратник. – Прошу, проходите. Хозяин ждет вас в своем кабинете.
Мессир Франческо, скорее, производил самое благоприятное впечатление – представительный, импозантный, холеный, с благородной сединой на висках и аккуратно подстриженной бородкой. Умное волевое лицо, а глаза – черные, с глубоко запрятанною хитринкой.
– Хотите отдать нам своего сына, уважаемый господин Пафлагон? – синьор Чезини потер руки, и этот жест его почему-то сильно не понравился Алексею, как, впрочем, и фраза: ну что это значит – «отдать нам своего сына»? А может, не стоит торопиться?
– Вижу, вас терзают сомнения? – мягко улыбнулся хозяин школы. – Позвольте узнать, сколько лет вашему сыну?
– Пять, мессир.
– Пять… Уже вполне осознанный возраст.
– А не рановато?
– Нет, нет, что вы! Многие дети вполне достойных господ приходят к нам как раз в этом возрасте. Так что приводите свое чадо, синьор, о цене договоримся.
Мессир Франческо снова потер руки… все тем же радостно-паучьим жестом. Ну как же: новый ученик – новые деньги. И опять этот жест не понравился протокуратору, хотя в общем-то, надо признать, владелец школы произвел на него весьма благоприятное впечатление. А, кстати, можно будет навести о нем справки, да-да!
– Не смею вам больше надоедать, мессир. – Встав, Алексей вежливо попрощался и, слегка поклонившись, покинул учебное заведение.
Игравшие во дворе дети – лет восьми—десяти – тоже произвели на него очень даже приятное впечатление: все хорошо одетые, веселые, раскованные… пожалуй, даже слишком. Ничего, уж собственного-то ребенка можно и дома строжить. Протокуратор улыбнулся и, подозвав служебную коляску, уселся на мягкое сиденье, приказав вознице не очень гнать – сиденья-то мягкие, а вот рессоры… их, можно сказать, что и не было вовсе.
Перед тем как повозка свернула к ипподрому, Алексей резко оглянулся – вдруг показалось, что кто-то внимательно смотрит ему вослед. Кто-то из школы? Мессир?
Миновав усаженную каштанами площадь Константина, протокуратор проехал мимо ипподрома к гавани Юлиана, однако не остановился и там, приказав вознице гнать к Феодосийской бухте. Вот там и вышел, и, натянув на глаза шляпу, отправился прямиком в порт.
Несмотря на близость турецкой угрозы, гавань шумела многолюдством: грузчики, моряки, проститутки, мелкие торговцы, рыболовы, мальчишки, нищие – кого здесь только не было! Шум толпы, кричащие чайки, ветер, наполнявший паруса кораблей, уходивших далеко-далеко, к горизонту, белокрылые помоечницы-чайки, солнечные зайчики на пенно-бирюзовых волнах. Море!
Невольно полюбовавшись открывающимся видом, Алексей свернул к неприметному двухэтажному домику – одной из многочисленных торговых контор. Прямо за распахнутой настежь дверью, в небольшой приемной, сидел служитель – молодой чернявый парень лет шестнадцати, рядом с ним, слева, виднелась ведущая на второй этаж лестница, на которой, прямо на ступеньках, сидели два дюжих молодца и старательно чистили оружие, один – устрашающих размеров меч, второй – алебарду.
– Что угодно, господин? – служитель зыркнул глазами и тут же радостно заулыбался. – Господи, какие люди! Сам господин протокуратор! Давненько не заглядывали. Может, велеть принести винца?
– Здравствуй, Фрол, – ухмыльнулся Алексей. – Мелезия здесь?
– А что?
– Срочно бы повидаться.
Фрол растянул губы в улыбке:
– А Епифан вам не нужен?
– Пока нет.
– Так его сейчас и нету, занят. А Мелезия… Прошу наверх, господин! Эй, вы, там, пропустите.
Подобрав оружие, молодцы вежливо посторонились, исподволь осматривая протокуратора цепкими взглядами профессиональных охранников.
Поднявшись по узкой лестнице на второй (точнее сказать – первый, обычный, русский первый этаж здесь, как и везде в Европе, этажом не считался) этаж, Алексей тихонько постучал в обитую железными полосками дверь, судя по комплекции досок, вполне способную выдержать удар какой-нибудь не слишком большой бомбарды.
– Заходите.
Мелезия оставалась все такой же, разве что волосы сильно выгорели, точнее – специально подставлялись солнцу, как того требовала итальянская мода. Этакое вот мелирование. Ничего, кстати, смотрелось вместе с большими шоколадно-карими глазами и смугло-золотистой кожей. Сидя перед зеркалом, девушка старательно выщипывала брови.
– Все хорошеешь! – войдя, улыбнулся гость.
– Ого! – увидев отражение вошедшего в зеркале, Мелезия тоже растянула губы в улыбке. – Давненько тебя не было. Кстати, за предупреждение спасибо. Без тебя бы точно нас надули, как цыгане лошадь.
– Спасибо в стакане не булькает и в кармане не звенит, – чмокнув девушку в щеку, протокуратор уселся рядом, на небольшую софу.
– Вот что мне всегда в тебе нравилось, так это способность сочинять разные странноватые фразы, довольно, кстати, меткие, – засмеявшись, Мелезия потянулась к стоявшему здесь же, на небольшом столике, серебряному кувшину. – Выпьешь вина?
– О как! Уже на серебре кушаем!
– Ну пока только пьем, – девушка ловко разлила густое рубиновое вино в два синего тонкого стекла бокала на высоких изящных ножках.
Алексей щелкнул по стеклу ногтем и ухмыльнулся:
– Контрабандный товар. Скажу загадочным словом – артефакт! Откуда? Флоренция? Генуя? Пиза?
– А если я скажу, что наш?
– Тогда еще хуже – а где же клеймо? – протокуратор поднял бокал над головой и прищурился. – А нету клейма-то! Ну молодцы, ловко подделывать научились.
