Текст книги "Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года"
Автор книги: Андрей Орлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
В справке, следующей сразу за милицейским протоколом, сообщалось о том, что этот отряд РНА уже больше полугода сотрудничал с милицией, совершая рейды по наркопритонам, логовам сутенеров и квартирам проституток, оказывая тем самым неоценимую услугу в борьбе с преступностью и заслужив репутацию помощников милиции, как это в свое время было с народными дружинами и комсомольскими оперативными отрядами.
К началу девяносто третьего у организации РНА было уже не менее тридцати региональных отделений в разных городах страны, где открыто действовали отряды коричневорубашечников, все более активно включающиеся в работу по «наведению общественного порядка и очищению общества от деклассированных элементов». Они выполняли функции охранных структур, привлекались к обеспечению порядка во время различных массовых мероприятий, особенно когда собиралась многотысячная толпа молодежи на какой-нибудь рок-концерт или футбольный матч. По-видимому, у «Русской национальной акции» появились крупные спонсоры, так как в короткие сроки организации удалось взять в аренду десятки спортзалов и тиров, переоборудовать несколько заброшенных пионерских лагерей и загородных детских садов в тренировочные базы, одеть, наконец, всех членов РНА в добротную униформу. Откуда шли средства, материалы дела не говорили, но перечень крупных российских и зарубежных фирм, с которыми организация имела деловые отношения, говорил сам за себя.
«Но что же все-таки их связывает со Старой площадью? – задавал себе вопрос Вахромцев, не находя на него ответа в деле. – Какие же каналы надо было задействовать, чтобы разместить заказ на изготовление такого большого числа бланков фактически липовых удостоверений и спецталонов в эпицентре власти?»
Он набрал четырехзначный номер телефона оперативной связи. На том конце провода ответили.
– Зайди. Мне здесь не все понятно, – отрывисто сказал Вахромцев.
– Есть, товарищ полковник.
Через парту минут перед Вахромцевым на стуле сидел его подчиненный – оперработник, уже несколько дней занимающийся проверкой информации, полученной на Рыбина.
– Саша, ты мне вот что скажи, – задумчиво проговорил Вахромцев, – откуда у этого Рыбина такие связи в администрации? Источник говорит, что он, вроде, работал… Как тут сказано? Вахромцев открыл дело на предусмотрительно заложенной им закладке, пробежал строки сообщения и, найдя то, что искал, продолжил фразу: – Вот: «…Я спросил его, а кто заказчик этих бланков, а К. сказал, что это тот парень, который работал в охране в прошлом году». Саша, это что? В какой охране он работал в прошлом году? Ты чего-нибудь понимаешь?
– Да, Александр Васильевич. Я не стал здесь писать все эти подробности. Источник рассказал мне, что этот Рыбин работал в девяносто втором в охране зданий на Старой площади. Когда ликвидировали ЦК, это было еще в девяносто первом, через некоторое время заменили охрану. Сначала поставили милицию, а йотом… Потом появилась охранная структура… Я не знаю, кто принимал решение пустить ее туда. Наверное, были какие-то… может, распоряжения или что другое… В общем они там несли охрану на КПП, внутри зданий, контролировали вывоз и ввоз имущества… Как говорится, осуществляли внутриобъектовый режим.
– И долго они его осуществляли?
– Да где-то до весны прошлого года. Потом их опять заменили, но уже на сотрудников Главного управления охраны.
– Так, ты выясни все подробно, пожалуйста. Где они несли службу, на каких объектах. Раздобудь списки этих охранников. Они должны где-то быть…
– Александр Васильевич, я уже узнал все это. Ничего нет. Никаких списков, вообще никакого делопроизводства не осталось. Да его и не было!
– Как это?
– Там такой был бардак! Одних выгнали, другие въезжали. По десять раз меняли кабинеты. То одни там, то другие… Работала Генеральная прокуратура, всякие комиссии… А имущество! Вывозили грузовыми машинами! Неразбериха была такая! Поэтому никто ничего точно не знает. Известно только, что охранники эти были из охранного агентства «Страт», руководителем которого является Рыбин.
– Так. Понятно. А про Рыбина?
– Про пего кое-что известно. Двадцать семь лет. Москвич. Живет в Измайлово. После школы работал на электроламповом заводе, потом армия. После службы поступал в институт, кажется МГИМО. Но не поступил. Закончил Черкизовскую среднюю школу милиции, стал работать во вневедомственной охране. Постоянно нарушал дисциплину – прогулы, пьянки, два раза его уличили в том, что пытался вывезти с охраняемого объекта какие-то стройматериалы. Потом фактически взяли с поличным, когда ему давали взятку за оформление липовых документов на вывоз дорогостоящего оборудования. Хотели возбудить дело, но не стали. Просто уволили со службы.
– А откуда ты все это знаешь? – удивился Вахромцев. – В деле же этого ничего нет.
– Так я, Александр Васильевич, уже позвонил «москвичам». Они быстро навели справки и вот только что отзвонились. Если нужно – готовы передать нам все, что наковыряют.
– Оперативно! – отметил обычно скупой на похвалу Вахромцев.
– Стараемся, – довольный оценкой начальника, ответил оперработник.
– Еще что-нибудь есть?
– Есть. Про Рыбина еще известно, что он вместе со своими «дружбанами» организовал частное охранное агентство, зарегистрировал его и начал работать с разными фирмами. Связи у пего остались. Через них он нашел место для офиса. На Новой Басманной. Развернулись они быстро. Он перетащил к себе еще несколько человек из милиции, из КГБ, офицеров, уволенных из армии. У него там есть и афганцы, и спецназовцы бывшие. В общем, довольно профессиональная команда.
– Сколько всего человек-то?
– Да около полусотни, кажется.
– Немало.
– Да. Ну вот. А потом – девяносто первый год. Путч этот. Не знаю как, но… уже в сентябре вся эта команда оказалась на Старой площади. А сам Рыбин стал комендантом… не то одного какого-то здания, не то всего комплекса. Точно пока сказать не могу.
– Так. А теперь, Саша, скажи, какое отношение он имеет к фашистам. К этой РНА?
– Здесь, Александр Васильевич, информации у меня пока очень мало. Вот только то, что в деле, да еще я поговорил с разработчиком.
– Ну и что тебе известно?
– Известно, что Рыбин является не просто членом РНА, но и одним из руководителей «Русской национальной акции». Отвечает он там за внешние связи.
– За что? Какие внешние связи?
– Ну, так у них вроде называются отношения со всякими государственными учреждениями и зарубежными организациями.
– А что, они и с зарубежом сотрудничают?
– Да, и очень интенсивно.
– Сам Рыбин часто выезжает за границу. Очень много ездит но странам СНГ, больше всего но Средней Азии.
– Это уже интересно.
– Да. И убэтэпшики [37]37
Убэтэпшики – сотрудники УБТ (Управления по борьбе с терроризмом) в Министерстве безопасности.
[Закрыть]этим уже занимаются.
– Ты мне скажи вот что. В деле есть о том, что Рыбин сам принимал участие в налете на наркопритон. Он что, был там как руководитель охранного агентства или… Как тут все это увязывается – фашисты, охранники, наркопритоны и… Старая площадь? Мне непонятна, как бы это сказать, сфера интересов этих людей, в том числе этого Рыбина.
– Александр Васильевич, мне пока тоже это не ясно. Я собираюсь встретиться с ребятами из ГУО [38]38
ГУО – Главное управление охраны – государственный орган, занимавшийся обеспечением безопасности и внутриобъектового режима в высших органах государствсіпіой власти в 1990-е годы.
[Закрыть], наверное, что-то мы сможем прояснить.
– Давай делай это не откладывая. Только наша задача, сам знаешь. Все эти фашистские вещи пусть отрабатывают наши коллеги из подразделения антитеррора. Наше дело – оградить администрацию от всей этой швали. Ну и, конечно, в первую очередь пресечь эту аферу с удостоверениями и спецталонами.
– Понял, товарищ полковник.
– Быстро все выясняй. Встречайся еще раз со своим информатором. Если нужно – переговори с кем-то из работников типографии. Только очень осторожно. Не спугни! А я подумаю, как нам довести информацию до руководства Администрации Президента. Давай, действуй!
Когда оперработник вышел из кабинета, Вахромцев встал из-за стола, подвигал плечами и даже покрутил немного головой.
«Засиделся за бумагами. Даже шею ломит, – подумал он. – Эх, сейчас бы куда-нибудь за город! Побродить по лесу. Хотя еще холодно и кругом снег, все-таки чувствуется дыхание весны. А это всегда вселяет какие-то надежды и чувство трепетного ожидания чего-то нового, волнующего душу, привносящего в жизнь ощущение новизны и возрождения. Что-то я не о том, – поймал себя на мыс™ Вахромцев. – Надо закончить с делом, а потом можно будет расслабиться».
Он снова набрал номер телефона оперсвязи.
– Добрый день, Евгений Борисович, это – Вахромцев.
– Здравствуй, Александр Васильевич.
– Слушай, мы с тобой уже не раз говорили. Надо бы нам в администрацию сотрудника направить. Ну… официально, конечно. Прикомандировать специально по нашим делам. А то работать просто невозможно. Доходим до дверей, а там… Вот сейчас…
– Подожди, Александр Васильевич. Сотрудники у нас там есть. Ты знаешь это. Правда, они работают не по твоей части. Но вот с понедельника там начал работать еще один наш человек. Орлов Андрей. Ты ж его знаешь!
– Уже работает? А где?
– В самом важном месте – в кадрах. Замыкается прямо на Филатова. Ты же Андрея-то знаешь? Он работал у Иваненко помощником. Еще в АФБ [39]39
АФБ – Агентство федеральной безопасности – наименование российских органов госбезопасности в конце 1991 года.
[Закрыть]России.
– Знаю, как же!
– Так вот, давай связывайся с ним и решай все, что тебе нужно. Только смотри, Александр Васильевич, парня не засвети. Не подставь cm под удар. Знаешь, как трудно было решить вопрос о его прикомандировании! Баранников сомневался. Если б не Сергей Вадимович, а именно он рекомендовал его Филатову, то ничего бы не вышло. В общем, действуй, но с умом!
– Спасибо, Евгений Борисович! – как-то без особого энтузиазма ответил Вахромцев и, попрощавшись, положил трубку.
Да, конечно, Вахромцев знал Орлова. Правда, о том, что он уже не работает заместителем начальника управления и прикомандирован к Администрации Президента, он не знал. Хотя его, начальника отдела УБКК [40]40
УБКК – Управление по борьбе с контрабандой и коррупцией Министерства безопасности.
[Закрыть], работающего непосредственно с аппаратами высших органов государственной власти, должны были поставить в известность о таком решении. Но, когда вопрос рассматривался на уровне высшего руководства, зачастую он узнавал только постфактум о появлении новой фигуры в сфере своих оперативных интересов. Так уж устроена система выработки и принятия кадровых решений – тот, кому надо знать о них в первую очередь, узнают позже всех.
До сих пор Вахромцев сталкивался с Орловым лишь эпизодически – на каких-то совещаниях, при решении отдельных вопросов общеминистерского уровня. Ведь Орлов занимался всей «штабной» работой, а это неизбежно втягивало в круг его общения абсолютное большинство руководителей структурных подразделений Министерства безопасности.
Вахромцев знал об Андрее Нетровиче Орлове еще до того, как они познакомились друг с другом. Помощник председателя КГБ России, разумеется, был на виду. Особенно в то время, когда на комитет накатывались мощные волны грядущих потрясений. Созданная но инициативе Ельцина структура государственной безопасности России выстраивалась в русле политики российского руководства, неизбежно втягиваясь в те противоречия, которые возникали между Горбачевым и Ельциным. Августовский путч, ставший апогеем противостояния, но сути дела, предопределил дальнейший ход событий – развал страны, экономические потрясения, разрушение системы управления. Органы КГБ, в том числе российские чекисты, оказавшиеся в капкане политического противоборства, не позволили вовлечь вооруженных людей в пучину социального конфликта, сделали все для того, чтобы избежать кровавого сценария, как это было в Румынии или Югославии. Они смогли удержать общество от сползания в хаос и, но сути дела, предотвратили гражданскую войну.
Однако внутри госбезопасности события стали принимать драматический оборот. Выдача Бакатиным схемы прослушивающей аппаратуры в строящемся американском посольстве, попытка объединения органов КГБ с МВД, провалившаяся из-за принципиальной позиции Конституционного Суда, назначение Баранникова министром безопасности, непрекращающиеся проверки и расследования – все это вносило нервозность и сумятицу в деятельность органов, всегда гордившихся исключительным порядком и дисциплиной.
После ликвидации АФБ [41]41
АФБ (сокр.) – Агентство федеральной безопасности – структура, в которую был преобразован КГБ РСФСР после упразднения КГБ СССР; просуществовала чуть более трех месяцев. Па смену АФБ пришло Министерство бсзопаспости Российской Федерации.
[Закрыть]и создания Министерства безопасности произошла первая большая перетасовка личного состава, разметавшая людей по вновь создаваемым подразделениям и положившая начало цепи реорганизаций на годы вперед. Начался неудержимый отток кадров и мучительный поиск форм работы в новых условиях. Правда, справедливости ради надо сказать, что министр безопасности Баранников, в прошлом возглавлявший МВД России, вопреки негативным ожиданиям не разрушил систему органов, хотя, пользуясь безграничным доверием Президента, мог это сделать без особых усилий.
СВИДЕТЕЛЬСТВО: «В 1992–1993 годах Баранников в будущность свою министром безопасности, фактически спас органы от гибели. В связи с этим я не могу забыть один эпизод. Однажды я зашел к Саше Серебрякову [42]42
Серебряков Александр Николаевич – в 1992–1993 годах заместитель, затем начальник Финансово-экономического управления Министерства безопасности России.
[Закрыть] , а он только что вернулся от Починка и чуть не плачет. Спрашивает меня: „Что делать? Нечем выплачивать зарплату. Денег пет! А один деятель в Минфине, издеваясь, говорит, мол, мы КГБ разрушили, а теперь и Министерство безопасности додавим!“ Я говорю Саше: „Иди к министру“. Он пошел к Виктору Павловичу. Тот поднял трубку и быстро решил вопрос…» (Из воспоминаний Е.М. Бойкова, в 1992–1993 годах – начальника управления Министерства безопасности).
К подполковнику Орлову у полковника Вахромцева было двойственное отношение. С одной стороны, он казался ему умным, деятельным человеком, который внимательно выслушивал собеседника, говорил четко и аргументированно. Он производил впечатление компетентного сотрудника, инициативного и небезразличного к окружающим его вещам. Когда ему попадались документы, подписанные Орловым, всякий раз он находил их достаточно грамотными с оперативной и управленческой точек зрения. Да и как оно могло быть иначе – ведь Орлов когда-то работал в Инспекторском управлении – кузнице руководящих кадров бывшего Комитета государствешюй безопасности.
С другой стороны, Вахромцев испытывал некоторое предубеждение к Орлову, в основном под воздействием того, что ему приходилось слышать об Андрее Нетровиче от сослуживцев. Одни говорили, что он интриган и, работая помощником председателя Российского КГБ, был одним из тех, кто пользовался наибольшим влиянием на Иваненко, своего рода «серым кардиналом». Другие вспоминали, что Орлов был в дни августовского путча в Белом доме, а значит, как им казалось, был на стороне тех, кто призывал к всеобщему развалу. Да еще его видели вместе с Боннэр [43]43
Боннэр Елена Георгиевна – вдова академика А.Д. Сахарова, диссидентка, с которой А.П. Орлов по поручению руководства встречался в 1991 году.
[Закрыть], этой…
И дальше следовали такие эпитеты, которые неудобно даже употреблять в приличной компании. Третьи указывали, что Орлов привлекался к проверке министерства, которая проводилась по указанию Верховного Совета, а это означает, что он… А что это означает, никто не знал. Как не знал, конечно, этого и сам Александр Васильевич.
ВОСПОМИНАНИЯ: «Как-то ко мне пришел Вахромцев. Я спросил его об Орлове. Он мне говорит: „Я плохо его знаю. Он в верхах все время крутился. Поэтому я настороженно к нему отношусь. Ничего плохого про него сказать не могу, но… лучше поостеречься“» (Из воспоминаний П.В. Романенко, в 1992–1994 годах – начальника отдела Управления кадров Администрации Президента).
В общем, в глазах Вахромцева Орлов был странной фигурой с невнятной позицией и еще более невнятными связями. А теперь, когда он стал сотрудником Администрации Президента, да еще который замыкается напрямую на Филатова, одного из самых влиятельных людей в окружении Ельцина, личность Орлова не вызывала у полковника Вахромцева большого доверия.
Люди со сложными изгибами в биографии, суть которых, как правило, остается неясной для большинства окружающих, всегда вызывают настороженность и даже опасения. Кто он? Чей он человек? Кто за ним стоит? – типичные для всех нас вопросы, на которые чаще всего мы не находим ответа. Поэтому мы выстраиваем для себя самих свою собственную версию, на которую нанизывается следующая, затем другая, третья. И вот ответ готов: и мы легко навешиваем на человека тот или иной ярлык, нисколько не заботясь о том, справедливо наше мнение о нем или нет.
ИНФОРМАЦИЯ: «Мне всегда казалось странным, когда человека определяют по принадлежности к кому бы то ни было. Очень часто говорят: „Он человек того-то“, подразумевая при этом, что он не самостоятелен в решениях и поступках, что он в полной мере зависит от какой-то влиятельной фигуры, а сам по себе ничего не представляет. Сначала меня считали „человеком Иваненко“, потом „человеком Степашина“, еще через некоторое время „человеком Филатова“, а спустя несколько лет „человеком Алмазова“, „человеком Бооса“, „человеком Вешнякова“ и даже „человеком Чурова“ [44]44
Алмазов Сергей Николаевич – в 1992–1999 годах возглавлял Федеральную службы налоговой полиции. Вешняков Александр Альбертович – в 1994–2007 годах председатель Центральной избирательной комиссии России, которого в 2007 году сменил Чуров Владимир Евгеньевич. Боос Георгий Валентинович – заместитель председателя Государственной Думы в 2003–2005 годах.
[Закрыть] . Меня это всегда удивляло, поскольку я никогда не был ничьим человеком. Я всегда был самостоятельным, разумеется, в тех пределах, которые позволяла мне служебная субординация, и не помню случая, чтобы поступил против своих принципов и совести в угоду вышестоящему начальнику. Впрочем, возможно, быть чьим-то человеком легче?» (Из воспоминаний А.П. Орлова).
В который уже раз за этот день Вахромцев набрал номер телефона оперработника, занимающегося делом фальшивых удостоверений и спецталонов.
– Саша, узнай телефон Орлова. Он был заместителем начальника управления, а теперь работает в Администрации Президента, в кадрах. Сейчас же свяжись с ним. Сначала все прозондируй, ни с какими документами его не знакомь, ничего не показывай. Встретишься с ним – доложишь. Потом посмотрим, посоветуемся. Может быть, привлечем его для решения нашей задачки. Но не факт. Понял?
– Понял, товарищ полковник. Сейчас разыщу.
– Давай, только не тяни. Сам знаешь, время не терпит.
Вахромцев встал, подошел к большому окну, из которого открывался вид на дома между Рождественкой и Пушечной – сплошное море зеленых, салатовых, серых, а большей частью ржавых крыш, утыканных частоколом телевизионных антенн и разнокалиберными столбиками печных труб. Где-то посередине между домами проглядывалось свободное пространство, но которому между торговыми палатками, похожими на скворечники, сновали фигурки людей – там был вход на станцию метро «Кузнецкий Мост».
«Да, наступило время, что не поймешь, где свои, где чужие. Разберись теперь, кому можно доверять, а от кого надо бежать, как черт от ладана», – с горечью думал Вахромцев.
Он понимал: любая утечка информации о том, что в недрах администрации стали орудовать фашисты, чревата серьезными последствиями. С одной стороны, попади эти сведения в прессу, журналисты тут же раздуют такой скандал, что Вахромцева, конечно, но головке не погладят. С другой стороны, у этого Рыбина, вполне очевидно, есть покровители, если не сказать сообщники, на Старой площади, которые наверняка имеют свой интерес к афере с липовыми документами. И надо полагать, руки у них длинные. Настолько длинные, что вполне смогут дотянуться до какого-то там начальника отдела Министерства безопасности. Да и Баранников, скорее всего, не захочет связываться с ними. Ведь в любой момент его самого могут упрекнуть в том, что он посмел вторгнуться в святая святых «демократической власти». А от этого всего лишь шаг до обвинения в возрождении «чудовищной машины тотальной слежки». Именно такой ярлык за последние годы успели навесить на органы безопасности.
Впрочем, у Вахромцева особого выхода не было – либо немедленно докладывать о факте изготовления фиктивных удостоверений и спецталонов по команде, а это почти наверняка означало бы просто похоронить дело, либо действовать на свой страх и риск, продолжая раскручивать дело через своих людей, которые работали в администрации. Вопрос был лишь в том, чтобы не промахнуться и наверняка знать, кто свой, а кто чужой.
17 марта 1993 года, среда, вечер
Москва. Старая площадь. Администрация Президента.
6-й подъезд, седьмой этаж, кабинет 763
Орлов взял пачку сигарет, покрутил ее в руке и снова положил перед собой. Пепельница была полна окурков и выглядела препротивно. От одного взгляда на нее Андрея слегка замутило.
«Накурился – дальше некуда! – с отвращением подумал он и посмотрел на часы. Было около семи. – Что ж они медлят? Неужели не получилось? Вроде, все было сделано, как договаривались. Пропуска им выписали, сотрудник их должен был провести прямо к месту. Тех, кто мог бы помешать, – пет в типографии. Почему не звонят?» – задавался вопросом Орлов.
Вот уже полтора часа он ждал информации от оперработника, который вместе со своими коллегами должен был незаметно изъять из общей пачки уже готовой типографской продукции несколько образцов. По меньшей мере но два удостоверения и спецталона на автотранспорт. Разумеется, делать это приходилось неофициально, чтобы не спугнуть «заказчика» и «исполнителя». Ситуация усугублялась тем, что исполнение заказа на изготовление липовых документов, оформленного с соблюдением всех правил, находилось, как выяснилось только вчера, «на контроле у руководства». А это означало, что весь тираж мог оказаться совсем не там, где ожидали его обнаружить оперативники и, более того, быть недоступным для них.
Привлекать внимание к факту изъятия документов было никак нельзя, так как сотрудники Министерства безопасности проводили эту операцию, хотя и с санкции своего непосредственного руководителя, но все-таки на свой страх и риск. Вполне понятно, что о подобном вторжении следовало предварительно известить руководство управления, в ведении которого находилась типография. Но ваг удалось бы тогда найти хотя бы следы тиража, уверенности не было.
За несколько дней Орлов смог уточнить некоторые обстоятельства, связанные с этим делом. От одного из сотрудников администрации, который работал здесь бессчетное число лет и знал, казалось, обо веем, что творилось на Старой площади в конце девяносто первого, Андрей получил дополнительную информацию о Рыбине.
Действительно, Григорий Александрович Рыбин, генеральный директор охранного агентства «Страт», в течение нескольких месяцев возглавлял службу охраны комплекса зданий на Старой площади. Когда с ЦК КПСС было покончено, отпала необходимость и в особой охране здания. Да и доверия повой власти к «цепным псам прогнившего режима», по-видимому, не было. Тоща кто-то из новых хозяев зданий принял решение заменить спецохрану, которая «верой и правдой служила коммунистам», на боевиков Рыбина, выдававших себя за высокопрофессиональный отряд борцов за демократию. На смену строгим прапорщикам, въедливо проверявшим удостоверения и паспорта, скользящих пристальным взглядом по лицам входивших в здание, тихо и вежливо произносивших неизменное «Проходите!», пришли развязные парни с манерами блатняков, не то новоявленные рэкетиры, не то ресторанные вышибалы.
Ох уж погужевались эти ребята на бывшем особо важном режимном объекте! Порастаскали старое цековское добро – всякие там громоздкие чернильные приборы из уральских самоцветов, картины, писанные художниками из «братских стран» [45]45
Так до 1991 года именовались страны социалистического лагеря.
[Закрыть], настольные лампы с зелеными абажурами и книги, книги, книги. Правда, зачем этим ребятам нужны были книги, одному богу известно. Читать их они, конечно, не собирались, а скорее намеревались продать или в лучшем случае украсить ими интерьеры своих квартир. Чего они не брали – так это собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма. Так и оставались лежать на полу в коридорах и подсобках связки некогда очень ценных и всеми изучаемых философских трудов, теперь не нужных новым хозяевам староплощадских кабинетов. В новую жизнь представите™ победившей в августе 1991 года демократии собирались идти, не отягощенные знанием общественных законов развития, рассчитывая все решить с налету – войти в «рынок», создать действенные институты гражданского общества, образовать в стране класс собственников, которые и должны были привести ее к всеобщему благоденствию.
Выясняя обстоятельства «активной деятельности» Рыбина и его сообщников, Орлов все же интересовался прежде всего тем, чем должен был интересоваться сотрудник спецслужбы, работающий «под крышей» в каком-либо учреждении: а не совершили ли эти шустрые ребята что-то такое, что несло в себе угрозу интересам государственной безопасности. Впрочем, само их нахождение
в комплексе зданий, где десятилетиями вырабатывались и принимались самые главные политические решения и поэтому были сосредоточены громадные государственные секреты, было явной угрозой интересам государства. Общеизвестно – люди, привыкшие рассматривать вес через призму своих личных интересов, готовые за хорошие деньги продать не то что секреты, но и мать родную, способны на вес. А Рыбин и его команда, похоже, были именно такими людьми.
Никаких докладных, справок, других документальных данных о периоде нахождения на Старой площади охранников из «Страта» не сохранилось. Видно, ребята постарались не оставить следов, и это говорило об их достаточно высоком профессионализме. И все-таки Орлов узнал некоторые подробности, заставившие его и сотрудников с Лубянки сильно насторожиться.
Во-первых, было выяснено, что кроме вывоза разного имущества Рыбину удалось организовать вывоз значительного количества документов. Правда, большинство из них, наверное, были несекретными и могли представлять только историческую ценность. Однако сотрудница комбината питания, с которой встретился Орлов, рассказала, как весной прошлого года своими глазами видела громадный трейлер, стоящий во дворе, в который грузили какие-то коробки. Погрузкой командовал Рыбин, а грузчиками были не рабочие из подразделения по эксплуатации зданий и сооружений, а охранники из «Страта». Был уже поздний вечер, когда обычно уже никаких работ на Старой площади не проводилось, кроме, конечно, каких-нибудь ремонтных или авральных. А тут в полутьме такая возня и суета! Вес это работнице общепита тогда показалось крайне странным. Проходя мимо трейлера, она услышала характерный гул погрузочной машины и увидела, как к открытым задним дверям фургона поднимают массивный темный ящик. Он весил, наверное, несколько центнеров, так как охранники, кряхтя и чертыхаясь, с трудом разворачивали его, скатывая с полозьев подъемника. При бледном свете уличных фонарей в темноте поблескивали металлические ручки и маленький барабан размером с консервную банку, прикрепленный к широкой стороне ящика. «Сейф!» – догадалась тогда работница, хотя подобных массивных сейфов опа никогда не видела, разве что в кино.
Во-вторых, группа Рыбина не тратила времени зря и активно вербовала агентуру среди технического персонала. Одному пообещали за то, что он будет регулярно выносить списки телефонов сотрудников администрации, ежемесячную дополнительную зарплату в сто баксов, другому – за более приличное вознаграждение предложили добыть чистые бланки пропусков, третьему, вернее, третьей, а это была девушка, работавшая в машбюро, всегда делать дополнительные копии документов и передавать их новоявленным друзьям из «Страта». В общем, уходя со Старой площади, Рыбин постарался сделать все для того, чтобы сохранить здесь неплохие позиции, как оказалось, не только информационные.
«Где же они? Почему пет звонка?» – с тревогой думал Орлов. Он понимал, что время уже идет на часы. Заказ на изготовление липовых документов был выполнен в срок и с пятницы лежит в типографии, ждет, когда за ним придет заказчик. Уже сегодня, в среду, Рыбин совершенно свободно мог забрать продукцию, нисколько не опасаясь, что кто-то мог бы помешать этому. То, что чекисты установили сам факт, еще не развязывало им руки. Никто не мог без соответствующих санкций не только изъять удостоверения и спец-талоны, но и просто пройти на территорию типографии. Не говоря уже о том, чтобы задержать, например, Рыбина и его сообщников во время получения полиграфической продукции. Ведь все было оформлено по правилам, никакие законы и никакие внутренние инструкции нарушены не были. А на дворе был не семьдесят девятый, а девяносто третий, когда «никому не позволялось нарушать законные права и интересы российских граждан», а «делать можно все, что не запрещено».
Звонок раздался неожиданно, как это всегда бывает, когда очень ждешь его. Орлов схватил трубку:
– Слушаю!
– Алло! Это…
– Я понял.
– Мы все сделали.
– Все? – переспросил Андрей. – Образцы у вас?
– Да, да. Все. Будем минут через двадцать… В общем, как доедем.
– Звонить могу?
– Конечно.
– Хорошо. Жду.
Орлов с облегчением положил трубку, закурил, глубоко затягиваясь и пуская клубы дыма. Теперь надо было действовать быстро и энергично. И первое, что надо сделать, – позвонить Филатову. Андрей глянул в записную книжку и потянулся к трубке.
Филатов ответил по прямому телефону сразу, как будто ждал звонка:
– Да.
– Сергей Александрович, это – Орлов. Извините, поздно, но…
– Я слушаю вас, Андрей… Э-э…
– Петрович.
– Да, извините, еще не запомнил…Что там у вас, Андрей Нетрович? Что-нибудь серьезное?
– Да, Сергей Александрович, и срочно.
– По телефону не можете?
– Нет. Я хотел бы… сегодня…
– Нет, нет! Сегодня уже поздно. Завтра я не смогу. У меня тут все расписано… Еще встречи… Нет, давайте утром в пятницу. Так… – Филатов, видимо, стал смотреть свое расписание на завтра но компьютеру, – Так… Полдевятого. Нам пятнадцати минут хватит?
– Хватит.
– Хорошо.
Андрей хотел сказать «До свидания», но Филатов, не попрощавшись, уже положил трубку. Орлов еще некоторое время в задумчивости держал у уха трубку, из которой доносились отрывистые короткие гудки, потом все-таки положил ее на аппарат.
«Значит послезавтра. Ну что ж, может быть, успеем опередить этих». – С этой мыслью Орлов машинально записал на листке перекидного календаря: «8.30. Ф.С.А.». Три буквы означали фамилию и инициалы главного кремлевского чиновника России.
Еще через несколько минут Андрей держал в руках новенькое удостоверение, на внешней стороне которого золотыми тиснеными буквами было выведено: «Служба безопасности Президента Российской Федерации». Внутри оно почти ничем не отличалось от удостоверения сотрудника Администрации Президента – тот же двуглавый орел, место для фотографии, четырехзначный номер, дата выдачи, мелкий витиеватый узор. Только графы, где печатаются фамилия, имя, отчество и должность, были пустыми. Очевидно, их должны были заполнить уже сами заказчики.
Ребята привезли еще два спецталона и даже ксерокопию бланка-заказа и накладной. Они были довольны удачей – все удалось сделать как нельзя лучше. Практически никто сотрудников Министерства безопасности не видел, так как в производственные цеха они не ходили, а на складе готовой продукции находилась только заведующая, которая была предупреждена о приходе гостей «для контроля противопожарной безопасности». Они для порядка пощелкали выключателями, пощупали проводку и, улучив момент, когда женщину позвали к телефону, что, разумеется, было тоже не случайно, вытащили из пачки перевязанных тесьмой бланков удостоверений два образца, а из картонной коробки – несколько спецталонов. Вот тебе и типографская продукция строгой отчетности!
