Текст книги "Рискованная игра"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Марченко недооценил противника. Микрофон был вмонтирован в пуговицу рубашки, точно так же был встроен радиомаячок, фиксировавший все передвижения Филатова. Никто из охранников не обратил внимания на небольшой фургончик электросетей, остановившийся на улице недалеко от офиса. Несколько «рабочих» не спеша начали проверять трансформатор, перебрасываясь между собой короткими фразами. Внутри фургона находился командный пункт операции захвата. Подполковник Абрамов напряженно вслушивался в разговор, происходивший внутри здания.

– Так значит, Вы работали на Куцего и отвечали за доставку оружия? – еще раз переспросил Марченко.

– Да, я уже говорил об этом, – кивнул головой Филатов.

– Ну, так вот, Стрелец, ты работал не на Куцего, а против него. Стрельцом тебя окрестили в краснодарском ФСБ, уж кому как не мне это знать. У меня очень большие подозрения, что это именно ты приложил руку к уничтожению груза, – Марченко начинал распаляться. Он говорил жестко, снова перейдя на «ты» для большего эффекта. Голос его повышался, заполняя все звуковое пространство помещения.

– Совершенно верно. Только когда по вашему приказу операцию свернули, меня же ФСБ и сдало Куцему. Он киллера подослал, только меня просто так с хреном не сожрешь, – Филатов, подражая Марченко, тоже перешел на повышенный тон. – Кстати, товарищ генерал, осторожнее надо быть, и подписи под приказами о прекращении операции своих замов заставлять ставить. Я вас по этому приказу и вычислил.

– Спасибо за совет, – буркнул Марченко. Он анализировал рассказ Филатова. Все получалось чересчур складно, и это не нравилось опытному генералу.

– Откуда знаешь про приказ? – спросил он, снова говоря спокойным тоном.

– Василевич проговорился, а потом решил меня убрать из-за этого.

Марченко непроизвольно мотнул головой. С этим идиотом нужно тоже разобраться потом, а то еще кому-нибудь проговорится. Но этот Стрелец прав: впредь надо быть осторожнее.

– Что стало с грузом? – через несколько секунд молчания сдавленным голосом спросил Марченко.

– Не знаю, – искренне ответил Филатов, – Василевич приказал мне сопроводить его в Чечню, выявить там заказчиков, что я и сделал. Потом операцию свернули, меня подставили. Зол я на вашу фирму, товарищ генерал, и на Василевича, и на Куцего.

– Не лопнешь от злости, – насмешливо перебил Марченко.

– Постараюсь воздержаться. С вашей помощью, конечно, – Филатов делал вид, что освоился среди этих людей. Он откинулся на спинку стула, заложив ногу за ногу. Казалось еще немного, и он потребует чашечку кофе. Краем глаза Юрий наблюдал за реакцией Блохина. Тот бесился, и Филатов старался вывести его из равновесия.

– Я слышал, у тебя какая-то бумажная денежка интересная есть? Я, видишь ли, нумизматикой увлекаюсь, хотелось бы ее посмотреть, – Марченко говорил почти что отеческим тоном, только его глаза оставались по-прежнему гнетущими.

– Не вопрос, только я повторяю, мне нужна доля от прибыли. Тем более, я буду вам полезен. Знаю Чечню, знаю схему транзита, покупателей.

– И знаешь, что бывает с людьми, которые много знают, – тем же задушевным голосом бросил фразу Марченко.

– Знаю, поэтому банкнота в надежном месте, – твердо произнес Филатов. Он снова собрался, выпрямившись на стуле. Юрий почувствовал, как напряглись и подались вперед охранники за его спиной. Блохин кивнул головой, и те вернулись на прежнее место.

– Еще вопрос, чисто нумизматический, ради интереса. Откуда ты взял эту банкноту?

– Нашел, – Филатов нагло смотрел на генерала. Тот не привык к такому поведению. Ему очень хотелось съездить этому выскочке по физиономии, но профессиональная выдержка взяла вверх.

– Откуда знаешь про Иран? – снова задал вопрос Марченко.

– Слышал разговор в лагере чеченцев, – устало произнес Филатов. Ему нужно было показать, что разговор начинает утомлять его, тогда противник станет форсировать события. – Только я не понимаю, зачем русское оружие в Иране?

– Помочь навести там порядок, – Марченко снова разозлился. Он не мог просчитать этого парня. С ним надо работать.

– А порядок можно навести только после того, как собьют пассажирский самолет российским ПЗРК? Американцы установят свой порядок в Иране, а потом захотят установить свой порядок в Чечне и других регионах России, да? – Филатов сознательно пошел на провокацию, вынуждая Марченко действовать.

Тот был поражен осведомленностью Стрельца. За ним явно кто-то стоял. Генерал начал расхаживать по комнате, он чувствовал, что где-то кроется ловушка. Кивком головы Марченко позвал за дверь Блохина. Тот сразу же выскочил из-за стола, как будто только этого и ждал.

– Здесь что-то не чисто, – шепотом начал Марченко, отведя Блохина в коридор, – я уеду, а ты должен обработать этого мерзавца. Выясни, кто он, на кого работает, что еще знает, где банкнота, какие у него еще улики. Одним словом, его надо расколоть по полной программе. После этого убрать, только без шума. Понял? – Блохин молча кивнул головой.

Марченко направился к выходу, еще раз прокручивая весь разговор в уме. Легенда, которую представил Стрелец выглядела правдоподобно. Он – агент ФСБ Краснодара, работал под прикрытием у Куцего. Логично. Дальше доставляет оружие в Чечню, его свои же подставляют. Естественно обида взыграла, хочется компенсации. Тоже логично. Только вот откуда у него банкнота с номером счета. В Чечне он получить ее не мог, чеченцы не имеют к ней отношения, так как об этом банковском счете знали только Куцый и Блохин. Следовательно, о счете он узнал еще в Краснодаре. Каким образом? Нет, здесь что-то не так. Самое главное, откуда у него столько информации, в том числе по Ирану? Припоминая разговор, Марченко сделал вывод, что и свои услуги Стрелец предлагал как-то вяло. Его надо убрать и чем скорее, тем лучше.

Марченко был настолько углублен в свои мысли, что, проехав мимо аварийной машины электросетей, не обратил на нее никакого внимания, чего раньше с ним не случалось.

Блохин вернулся в кабинет и снова сел за стол.

– А где верховный? – поинтересовался Филатов, хотя уже догадывался, по какому сценарию будут развиваться события дальше.

– Срочные дела, дальше мы сами поговорим, – мрачно произнес Блохин, не глядя на Филатова.

– Ну, давай, – неохотно буркнул Филатов, снова забрасывая ногу на ногу.

– Где взял банкноту с номером счета? Как узнал о самом счете и его назначении? – Блохин решил поиграть в следователя и говорил жестко, делая паузы между вопросами.

– Случайное стечение обстоятельств, которое переросло в некую закономерность, – Филатов издевался над Блохиным, и тот это прекрасно понял.

Блохин бросил взгляд на своих людей. Те, как по команде навалились на Филатова, прижав лицом к столу и выкручивая назад руки.

Абрамов напрягся. Он взял рацию и произнес: «Внимание всем, готовность номер один».

– Сейчас мы тебе сделаем одну инъекцию – и ты все расскажешь. Про «сыворотку правды» слышал когда-нибудь? – шипел как змея Блохин.

В рации у спецназовцев, приготовившихся к действию, раздался щелчок, и последовала короткая команда: «Штурм!»

Двое рабочих в спецовках подошли к двери офиса.

– Чего надо? – грубо спросил охранник, приоткрыв дверь.

– Счетчик проверить, – сказал электрик, шмыгнув носом.

– Вали давай, у нас дела. Потом зайдешь, – продолжал хамить охранник.

Короткий удар в болевую точку вырубил его наповал. Электрики настежь распахнули дверь, давая возможность проникнуть внутрь бойцам, одетым в бронежилеты и защитные сферические шлемы. Выскочившие из дверей охранники были моментально сбиты с ног. Два хлопка взрывпакетов и очереди в потолок образумили тех, кто пытался сопротивляться.

– Что это? – в панике крикнул Блохин.

Три верзилы, державшие Филатова, отпустили его, отвлекшись на шум. Этой секунды было достаточно. Филатов ударил ногой по коленной чашечке одному из них. Раздался хруст сломанной кости. Удар локтем послал в нокаут другого. Блохин забился в угол, не зная, где искать спасения. Грохот ломающейся мебели слился с общим шумом борьбы. Еще через секунду в кабинет ворвались спецназовцы.

Иван Куцый на допросах «кололся», как сухое дерево. Он рассказывал не то что с охотой, а с каким-то упоением обреченного. Он понимал, что ему светит, и хотел потянуть с собой как можно больше подельников. Как говорится, чтобы обидно не было. Уже после двух допросов у прокурора накопилось столько информации, что хватило бы на несколько уголовных дел. С особым восторгом Куцый сдал Василевича.

Тот уже не один день не мог найти себе места. Лапина эти идиоты добить толком не смогли. Когда пришли в больницу скорой помощи, оказалось, что пациент таинственным образом исчез. Василевич запутался и не мог найти выхода из лабиринта, в который сам себя загнал. Рыбки в его аквариуме давно сдохли, он совсем забыл о них. Нужно было спасать себя, но как – Василевич еще не знал. Может написать рапорт о переводе на Северный Кавказ, но плечи сами собой зябко ежились от мысли о подстерегавшей там на каждом шагу смерти. Или положить рапорт об увольнении, здоровье в последнее время совсем ни к черту.

Раздался звонок телефона. Звонил начальник. Василевич взял трубку и, проглотив ком в горле, деловым тоном отчеканил:

– Слушаю, товарищ полковник.

– Евгений Петрович, зайдите ко мне, – раздалось на том конце провода.

Василевич шел по коридору с таким чувством, как будто поднимался на эшафот. Чувство опасности, чего-то страшного не покидало его, хотя голос начальника был такой же, как всегда. И все же Василевичу хотелось бежать, бежать без оглядки, подальше отсюда.

Войдя в приемную, он спросил у секретарши, указывая на дверь: «Он один?» Ответа не последовало, и Василевич, вздохнув, открыл дверь.

Полковник Тарасов был не один. За столом сидел главный прокурор края и несколько человек в штатском.

– Это товарищи из военной контрразведки, – представил незнакомцев полковник.

– Очень приятно, – язык Василевича деревенел.

– Прежде всего, я хочу знать, по какому праву вы без моего ведома посылали отчеты по делу Куцего в Москву? Почему не сообщили о приказе свернуть разработку? Выслужиться хотел, а теперь как заяц в кусты! – в таком гневе Тарасова еще никто не видел.

– Я… Я не посчитал нужным обременять вас незначительными деталями, – пролепетал Василевич. От его респектабельности не осталось и следа. Съежившийся, мокрый от пота, он выглядел жалко и омерзительно.

– Ладно, потом все расскажете, – махнул рукой Тарасов. Ему была противна вся эта ситуация, и вдвойне противно то, что в его управлении завелась «крыса».

Прокурор встал и взял ордер, который лежал перед ним.

– Василевич Евгений Петрович, вы задерживаетесь по подозрению в организации покушения на убийство, связях с криминальными структурами и разглашении секретной информации.

Дверь открылась, и вошли два оперативника. Василевич понял, что надо следовать за ними...

* * *

Филатов вместе с Абрамовым сидел на кухне, оба уплетали ужин, приготовленный на скорую руку. Они не ели уже давно, и теперь после окончания всех дел у обоих разыгрался зверский аппетит.

– Ну и что дальше? – торопил Филатов, сгорая от любопытства.

– Блохин на допросе выложил все. Его показания, вкупе с записью твоего разговора с Марченко – это уже обвинительный приговор. Мой шеф направил материалы дела директору ФСБ и в Генпрокуратуру.

– А директор ФСБ не заартачится? – забеспокоился Филатов.

– Он всегда был честным человеком. Это, конечно, будет для него неприятным ударом, но предателей у себя в конторе он не потерпит и выгораживать не станет. Принцип, что сор из избы не выносят, здесь не уместен. Сегодня арестован Марченко. Конечно, в вечерних новостях ты об этом не услышишь.

Оба замолчали, думая каждый о своем.

– Твое имя нигде не будет упоминаться, как ты и просил. Так что возвращайся к мирной жизни, – Абрамов положил руку на плечо Филатова. – Куда сейчас поедешь?

– На работу мне через три дня. Вернусь в Краснодар, нужно повидать кое-кого.

Абрамов провожал его в аэропорту. Они обнялись крепко, по-дружески, понимая, что скорее всего больше никогда не встретятся. Филатов, глядя на облака, проплывавшие за окном иллюминатора, думал о том, с каким множеством людей свела его судьба за это время. Кого больше, друзей или врагов, трусов или героев, подлецов или тех, кто дорожит понятием чести и долга? Одно Юрий знал точно: если бы не Андрей Королев, не Лапин, не Буров, не Абрамов и десятки таких же ребят, то этой стране давно пришел бы конец.

В Краснодаре Филатов разыскал Королева. Они проговорили всю ночь напролет, делясь впечатлениями, воспоминаниями. На другой день Юрий, пообещав познакомить Андрея с одним хорошим человеком, вытащил его из дому. Они направились в военный госпиталь.

На Лапина было больно смотреть. Кажется, на человеке не осталось ни одного живого места. Лицо фиолетового цвета представляло один сплошной кровоподтек, глаз почти не было видно. Но он улыбался беззубым ртом при виде вошедшего Филатова. С Андреем они присели возле кровати, осторожно пожав руку Лапину. Юрий познакомил их. Он долго во всех подробностях рассказывал весь ход этого дела. Лапин то хмурился, то улыбался. Когда Филатов закончил, он тихо, едва шевеля губами, прошептал одно слово: «Спасибо», – и устав от переживаний, откинулся на больничную подушку.

Филатов точно знал, куда направится дальше. За окном электрички мелькали знакомые пейзажи. Время ожидания текло медленно, как густая смола по стволу дерева. Наконец, объявили нужную станцию. Вот здесь, на перроне, его встречал Кучумов со смешной табличкой, живой и веселый. Дорожка, по которой они шли, так же петляла между деревьями. Так же кружил голову запах леса. Впереди показались знакомые дома.

Шаг ускорился сам собой. Подходя все ближе, Филатов перешел почти на бег. Знакомый дом, знакомый подъезд. Сердце бешено колотилось, в горле сперло дыхание. Постояв немного, прислушавшись к тишине за дверью, Юрий нажал звонок. Звякнул замок, и дверь открыла Маша. Она не изменилась, только легкая грусть поселилась в ее глазах.

– Я ждала тебя, сама не знаю почему, но я верила, что ты придешь, – тихо произнесла она.

– Я пришел, пришел за тобой, – эхом отозвался Филатов.

Она обвила его шею руками и прижалась к груди. Он понял, что теперь, с этой минуты, они составляют единое целое, не подвластное времени и невзгодам. Юрий взял Машу на руки и внес в дом.