Текст книги "Рискованная игра"
Автор книги: Андрей Воронин
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
* * *
Рахманов решил захватить село с ходу, не дав возможности кучке милиционеров опомниться. Атака должна быть стремительной, а бой скоротечным. Потом его отряд уходит в другой район, меняя место базирования.
Шоссейная дорога в Катын-Юрт была заблокирована блокпостом, а преждевременная встреча с федералами нежелательна. Всему свое время. Поэтому в село они войдут со стороны поля, которое раскинулось с противоположной стороны Катын-Юрта, там есть небольшая проселочная дорога, достаточно широкая, чтобы пройти грузовикам, не говоря уже о легковых машинах. Все должно быть закончено еще до восхода солнца.
Солнце еще не встало, даже первые ранние птицы еще мирно спали в широких кронах деревьев. Мгла окутывала горы и простиралась над равнинами. Ночной холод заставлял зябко поеживаться.
Колонна из нескольких крытых «Уралов» и джипов стремительно неслась по пустынной дороге. Все напряженно молчали. Соколов сидел на заднем сиденьи первого джипа. Пустая глазница направленного на него дула автомата казалась сейчас черной дырой, в которую он провалится, сделав один неверный шаг. Рядом с водителем возвышался Рахманов. По его неровному дыханию чувствовалось, насколько напряжены сейчас нервы полевого командира.
Впереди, справа от дороги, показалось поле, окрашенное ночью в черный цвет, а где-то вдалеке неясными темными очертаниями, словно мираж, вырисовывались на фоне темно-синего неба небольшие домики Катын-Юрта.
Показался съезд на проселочную дорогу. Рахманов по рации приказал остановиться и выслал вперед разведку. Потянулись тоскливые минуты ожидания. Вокруг не было ни звука, только монотонно завывал ветер, заставляя шуметь листву на деревьях и беспокоя высокую траву на полях.
Рахманов начинал беспокоиться. Он периодически бросал косые взгляды на Соколова, в которых без труда можно было прочитать смертный приговор. Вдруг в рации раздался щелчок и отчетливо послышался голос посланного вперед разведчика: «Все спокойно, впереди никаких препятствий».
Машины осторожно двинулись вперед с включенными фарами. Силуэты домов увеличились, стали более отчетливыми. Слева, рядом с дорогой, возникли полуразрушенные постройки давно брошенной фермы, которые не были видны с дороги.
Рахманов приказал остановиться. В село они должны войти пешими, потому что, как он рассудил, на узких улочках машинам будет трудно развернуться, кроме того, рев моторов разбудит даже глухого. Они вырежут кого надо без малейшего шума, возьмут клад и растворятся во тьме.
Боевики развернулись в цепи и молча двинулись к окраине села. Соколова подталкивали вперед дулом автомата. Сколько еще? Пять метров, снова пять метров, каждый шаг давался все с большим трудом. Уже были различимы темные окна, завешенные шторками. Народ спал тем крепким глубоким сном, который бывает только под утро, не представляя, что может произойти через несколько минут.
Первая цепь поравнялась с небольшим сарайчиком с обвалившейся крышей, смотревшим на дорогу двумя пустыми оконными проемами, которые давно забыли, что когда-то в них были вставлены рамы и стекла.
Вдруг раздался какой-то треск, и люди, привыкшие уже видеть в темноте, внезапно ослепли от необычайно яркого, режущего глаза сияния, заполнившего все пространство. Десяток мощных прожекторов были включены одновременно. К этому был готов только один безоружный человек – капитан Соколов.
Резким ударом он выбил у своего конвоира автомат и, перекатившись в сторону, с колена дал очередь. Она перерезала пополам Рахманова, все еще закрывавшего глаза руками, ослепленного и ошарашенного. Подогнув колени, он рухнул на землю, так и не успев понять, что произошло. В два прыжка Соколов оказался возле сарая и нырнул в темную пустоту оконного проема с таким проворством, которое никак не вязалось с его круглой фигурой.
С противным воем на землю посыпались мины, методично выпускаемые расчетами полковых минометов. Осколки, со свистом рассекая воздух, выкашивали людей, которые валились на землю, точно снопы спелой пшеницы под ударами остро отточенного серпа. Из заранее подготовленных и замаскированных стрелковых позиций разом грохнули пулеметы. Кажется, огонь велся отовсюду, не давая возможности укрыться от смертоносного ливня.
Потом началась паника, та самая паника, которая превращает обученных, сплоченных единой командой, хорошо вооруженных бойцов в стадо бессмысленных баранов. В свете прожекторов метались темные тени, крики и стоны слились в один протяжный вой. Кто-то пытался бежать назад, кто-то залег и открыл ответный огонь, не отдавая себе отчета, что все уже кончено. Несколько человек, бросив оружие и подняв руки, пошли в сторону села, крича во весь голос, что они сдаются. Свои же открыли по ним огонь.
Боевики, выжившие после первого массированного обстрела, огрызаясь автоматными очередями, начали отходить обратно к дороге, где их должны были ждать машины. Вдруг, с правого фланга послышался рокот моторов, и со стороны села на поле выскочили, лязгая гусеницами два БМП, отрезая пути отхода. Слева тоже показалось несколько приземистых силуэтов боевых машин, которые, зайдя вперед, открыли огонь по автомобилям боевиков, пытавшихся выбраться из капкана. Через несколько минут наступила тишина. От банды полевого командира, бывшего офицера Российской армии Исмаила Рахманова, осталось двенадцать человек, жалких, испуганных, сбившихся в кучу, затравленно озиравшихся вокруг.
Соколов вышел из своего укрытия и медленно побрел по дороге, потирая ушибленное при падении плечо. К нему подбежал Абрамов с несколькими бойцами. Подполковник, возвышающийся над Колобком, сгреб его в объятия, не сумев сдержать радостных эмоций. Капитан устало улыбнулся, от его былой живости не осталось и следа.
«Солнце встает», – тихо произнес он, кивая головой на восток. Там на фоне начинающего светлеть неба все больше разгоралась алая заря, предвещающая восход светила и начало нового дня.
Глава 13
Абрамов только что вернулся в Москву. После доклада генералу и короткого отдыха он поехал к Филатову. В управлении Абрамову рассказали о нападении на капитана ФСБ Лапина. Теперь он должен сообщить об этом Филатову.
Они сидели на кухне в квартире, куда поселили Юрия, курили. Филатов ни о чем не расспрашивал, ожидая, когда Абрамов заговорит первый. Подполковник, затушив сигарету в пепельнице, достал из пакета солдатскую флягу.
– Оттуда привез, – коротко пояснил он и отвинтил крышку. Филатов молча достал два стакана и вынул из холодильника нехитрую закуску. Абрамов плеснул на дно стаканов немного водки.
– Давай, старлей, за встречу, – сказал он серьезным и немного грустным голосом.
– Рад вас видеть, товарищ подполковник, – искренне произнес Филатов.
Вторую пили молча. Абрамов разлил в третий раз.
– За ребят наших, которые там остались навсегда, – тихо сказал Абрамов. Оба этих человека, сидевшие сейчас за одним столом, много видели на своем веку. Они прошли через смерть, страх, боль, грязь. Каждый хотел забыть и не мог то, что пришлось увидеть на войне. Сейчас они понимали друг друга без слов, и не было ничего прочнее той невидимой связи, навсегда соединившей фронтовиков.
Абрамов убрал фляжку и попросил Филатова сделать кофе. Пока тот возился возле плиты, он подробно рассказал о ликвидации Рахманова. В Филатове шевельнулось какое-то чувство сожаления. Он знал этого человека, который сошел с прямого пути и тем самым предопределил свою участь. Еще раз захотелось встретиться с тем капитаном, похожим на колобка, у которого оказалась такая звучная фамилия – Соколов.
Абрамов взял чашку с горячим дымящимся кофе и осторожно сделал глоток. Помолчав несколько секунд, он осторожно произнес:
– Послушай, Юра, на твоего приятеля, Лапина, было совершено покушение.
– Что? Я же предупреждал вас об этом! – Филатов вскочил с места. Он устал от известий о гибели хороших людей.
– Мы не успели пустить за ним «наружку», и нас опередили. Ты успокойся, он не погиб. Все было подстроено, как нападение шпаны в подъезде. Забили почти до смерти. Жена видела, как он входил в подъезд, но до квартиры не дошел. Через какое-то время вышла посмотреть, и тут такое увидела... Если Лапин выживет, должен будет за свою жену свечки в церкви каждый день ставить. Она в обморок не грохнулась, вызвала «скорую», оказала первую медицинскую помощь. В общем, организм у него сильный оказался, не сдался. Эти подонки на такое не рассчитывали. В больнице скорой помощи его из комы вывели, а потом мы забрали его в военный госпиталь. Ребята там сделали это тихо, без лишнего шума. В госпитале его охраняют, так что сейчас бандитам до него не добраться. Однако операцию нужно форсировать. Будем действовать параллельно с краснодарскими коллегами: они берут за жабры Куцего и начальника Лапина, мы здесь работаем по Марченко и Блохину из «Рособоронэкспорта». Кстати, у него кличка «Клерк». Слышал ее от Куцего когда-нибудь?
Филатов отрицательно покачал головой.
– Вы арестуете Куцего, а он отсидит свое и будет дальше заниматься своим делом, только теперь осторожнее! – вырвалось у Филатова.
– После убийства друга ты хочешь видеть его мертвым? Но так тоже не годится! Арестовать его могут следственные органы, мы только поможем им в этом. Не забывай, наша контора – это военная разведка, у нас совсем другие задачи. Куцый на свободу выйдет очень не скоро. Посуди сам – связь с террористами, продажа оружия, покушение на убийство и так далее, и так далее. У прокуратуры будет много пищи для размышления. Смерть одного подлеца – не решение проблемы, необходимо накрыть всю сеть, – Абрамов, казалось, забыл про кофе, он говорил горячо, убедительно.
– Я все прекрасно понимаю, Константин Сергеевич, и в принципе с вами согласен. Только наша система тоже не безупречна, – примирительно сказал Филатов, наливая кофе себе в чашку. – Если бы я не хотел вскрыть всю эту цепочку, то не впутался бы в эту историю и не сидел бы сейчас здесь. Пришел бы в офис к Полковнику, пустил пулю в лоб и поминай, как звали. Только я так тоже не хочу, – Филатов снова закурил.
– Вот и отлично, – удовлетворенно произнес Абрамов.
Подойдя к окну, он посмотрел вниз на двор. Август, предвестник осени, уже окрасил первые листья в желтый цвет. Палящего зноя не было, грустное солнце периодически скрывалось за облаками, и серая тень ложилась на дома, деревья, прохожих.
А во дворе резвились дети, радуясь последним свободным дням школьных каникул. Они не знали того ужаса, который пережили их сверстники за сотни километров отсюда в маленькой горной республике, они не попадали под обстрелы. На их глазах не гибли родители, их школу не захватывали страшные люди в черных масках, угрожавшие взорвать всех, если другие взрослые дяди не сделают того, что они требовали.
Щека Абрамова дернулась, и это заметил Филатов. Желая отвлечь подполковника от каких-то своих мрачных мыслей, он спросил:
– Как будем действовать дальше, Константин Сергеевич?
Абрамов снова сел за стол и глотнул остывший кофе.
– Против Марченко у нас по сути дела ничего нет, одни версии и предположения. То, что он свернул разработку Куцего, еще не факт его причастности к торговле оружием. Нужно спровоцировать его на действия.
– Ловля на живца, – усмехнулся Юрий, откинувшись назад на стуле и скрестив руки на груди.
– Что-то вроде этого, – кивнул головой Абрамов.
– Живцом буду я?
– Можешь отказаться, – пожал плечами Абрамов, – только...
– Только смысла в этом нет. В конце третьего тайма выходить из игры глупо, – перебил его Филатов.
– Тогда приступим к делу, – сразу преобразился Абрамов, в его тоне промелькнули хорошо знакомые Филатову командные нотки.
Александр Степанович Блохин имел вид респектабельного человека. Плотная фигура и большая залысина на голове говорили о том, что он разменял уже свои сорок пять. Хотя по холеному лицу, всегда гладко выбритому и надушенному, нельзя было точно определить возраст Александра Степановича. Он всегда носил дорогие костюмы, пользовался самой дорогой мужской парфюмерией. Блохин выглядел идеально от кончиков маникюрных ногтей до кончиков уложенных волос на голове.
В компанию «Рособоронэкспорт» Александр Степанович попал благодаря генералу Марченко. До этого он работал на одном из оборонных заводов, а когда предприятие остановилось в девяностых годах, приложил руку к исчезновению большой партии готовой продукции, которая всплыла потом в Чечне. Как об этом узнал генерал ФСБ, оставалось только гадать, только теперь Блохин оказался на крючке.
Правда, крючок оказался золотой. В «Рособоронэкспорте» Блохин быстро пошел в гору. Он обладал феноменальной способностью угадывать желания начальства, был вежлив с коллегами, предупредителен с их женами. На совместном бизнесе с Марченко Блохин сколотил хороший капитал, который держал за границей.
Он был немного трусоват, но эта черта компенсировалась другой – непомерной жадностью. Люди для Александра Степановича представлялись только как средства для достижения своих целей. Он смог бы переступить через труп человека, с которым минуту назад пил шампанское и весело болтал о погоде. Поэтому Блохин так и не обзавелся семьей, меняя женщин в зависимости от степени их нужности в данную минуту.
Известие о провале транзита ПЗРК в Иран повергло его в шок. Ночами Александра Степановича мучили кошмары. Днем он сидел в кабинете, готовя выступления, заявления для прессы, справки и отчеты, и каждый стук в дверь отдавался ударом колокола в голове. Блохин представлял, как сейчас откроется дверь, войдут люди в штатском, скрутят ему руки и наденут наручники. Он несколько раз звонил Марченко, но тот оставался спокойным. Характер у человека был твердый.
Звонок телефона вернул его к реальности. Выждав секунду, Блохин взял трубку.
– Александр Степанович? – раздался вежливый молодой голос.
– Да, с кем имею честь? – также вежливо поинтересовался Блохин.
– Можете называть меня стрельцом.
– Не понял, каким стрельцом? – Блохин напрягся, чувствуя какой-то подвох и заранее готовясь к неприятностям. Разговаривая, Александр Степанович начал нервно теребить чистый лист бумаги, на котором только что собирался писать очередное выступление.
– Скорее всего, стрельцом неприкаянным, если вас так устроит, – голос звучал издевательски. Блохину захотелось положить трубку, но что-то его удержало.
– Чего надо?! – вдруг грубо крикнул он.
– У меня есть номер очень любопытного банковского счета. На счете этом грязные денежки лежат. Знаете, они пахнут оружейным маслом, пушечным салом, ракетным топливом и еще множеством интересных запахов. Но среди них есть особенно оригинальный – это запах ближневосточной нефти. Вы знаете, что наша нефть пахнет иначе, чем, скажем, иранская?
Блохина затрясло. Зубы отбивали мелкую дробь, левой рукой он скомкал лист бумаги, даже не заметив этого. Глаза блуждали, лоб покрыла мелкая испарина.
– Что, что вы хотите? – прошипел он, немного придя в себя.
– Сущий пустяк, встретиться и поговорить, и не только с вами, но и с вашим шефом. Всю жизнь мечтал посмотреть на живого генерала спецслужбы. Жду завтра в двенадцать возле ресторана на Чистых прудах, – голос был тверд, как и положено тому, кто диктует условия.
Блохин долго сидел в прострации, уставившись в одну точку. Мысли путались, перед глазами все плыло. Он взял мобильный телефон и позвонил Марченко. По голосу Блохина тот понял, что произошло нечто серьезное. Договорились встретиться в городе.
Марченко погрузнел за эти годы. Появилось много седых волос. Его внешность можно было бы назвать приятной, если бы не глаза. Взгляд его небольших глаз был настолько тяжел, что человек, на которого смотрел Марченко, поневоле начинал запинаться и теряться в мыслях. Этот взгляд сверлил, колол, уничтожал собеседника. Генерал любил смотреть снизу вверх исподлобья, эффект только усиливался.
Вот и сейчас он точно так же смотрел на Блохина. Они сидели за столиком в небольшом японском ресторанчике, которые росли в Москве как грибы. Блохин, заикаясь, пересказал весь разговор. Марченко остался невозмутим. Он прикидывал, действительно ли это шантажист, или его взяли в разработку коллеги. Откуда этот Стрелец может знать столько подробностей, и что он еще знает? В любом случае его надо взять в оборот. Сама кличка Стрелец знакомая. Она встречалась совсем недавно в каких-то бумагах. Надо их поднять.
Блохин подавленно молчал.
– Ну, вот что, на встречу пойдешь, доставишь на свою фирму. Каким образом – твои проблемы. Там я на него посмотрю. Будет молчать, пусть твои ребята с ним поработают. Важно знать, что он еще знает. Краснодарский канал нужно закрывать. Сделай так, чтобы эта местная обезьяна успокоилась навсегда, он будет опасным свидетелем. Озадачь своих. Все понял? – Марченко говорил очень жестко, его голос сейчас напоминал скорее рычание волка. Это произвело отрезвляющее действие на Блохина. Он кивнул, оставил деньги и вышел, не прощаясь, занятый своими мыслями. Марченко остался доедать свой заказанный обед.
Куцый нюхом чуял, что все провалилось. Филатова Контролер убрать не смог. Из Чечни никаких известий. Что с оружием? Где этот гэбэшный прихвостень? Связь с Василевичем была Куцему не по душе. Он знал, что рано или поздно его сдадут, как сдали, собственно говоря, самого Филатова.
Полковник снова перебрался из города в свою загородную резиденцию. Жена осталась в Краснодаре. Под грузом своих проблем Куцый совсем забыл о ней, и когда Наташа во время очередной сцены выпалила, что хочет развода, он демонстративно швырнул ей чемодан.
Всех своих людей он собрал в доме. Была налажена патрульно-постовая служба, как выразился Куцый, организовывая охрану дома. Полковник прекрасно понимал, что долго это продолжаться не может. На осадном положении все время не продержишься, постоянно ожидая выстрела в спину.
Все чаще приходила мысль о сворачивании дела в Краснодаре. Нужно было перебираться куда-нибудь подальше, скажем, в Мурманск или Новосибирск. Денег на это хватит. Там можно организовать новый бизнес.
От большого потока мыслей голова шла кругом, нужно было как-то развеяться. На завтра намечалась «война» в пейнтбольном клубе, где Куцый был завсегдатаем. Даже отдыхать Полковник любил с оружием в руках, пусть и не настоящим.
Утром он проснулся рано и начал готовиться к игре. Она должна была стать последней в этом городе. На вечер были заказаны билеты. Об этом знали только два его личных телохранителя, которых он брал с собой. Остальные люди, находящиеся в доме, ничего не подозревали. Сначала Куцый решил оправиться в Москву, там легче раствориться, и искать никто не догадается. Некоторое время можно переждать за границей, а потом, когда история с оружием забудется, вернуться в Россию.
Площадку для игр оборудовали на заброшенном армейском полигоне, недалеко от города. В моду входил страйкбол, и члены клуба осваивали новую технику – муляжи стрелкового оружия, стреляющие небольшими пластмассовыми шариками. За каждым было закреплено личное оружие. Куцый взял себе «беретту», удобную портативную и скорострельную машинку. Экипировавшись, игроки вышли на тропу войны.
Уложив двух соперников, Куцый вошел во вкус «войны», отодвинув тяжелые мысли на второй план. Он осторожно крался мимо полуразвалившихся боксов, как вдруг сзади раздался шелест. «Полковник» молниеносно обернулся и нажал на спусковой крючок. Шарики защелкали по камуфлированной куртке человека, стоявшего напротив. «Ты труп», – победоносно объявил Куцый, но тот почему-то ничего не ответил. Он был одет в стандартную форму игрока пейнтбольного клуба, защитная маска скрывала лицо этого человека. В руке он держал «Вальтер» с навинченным глушителем. В первую секунду Куцый удивился, зачем в игре нужен глушитель, а потом все понял. Это был киллер, посланный Клерком. Полковник закрыл глаза и приготовился умереть. Хлопок выстрела оказался громче, чем ожидал Куцый, он не почувствовал ни удара, ни боли. Не было ничего. Открыв глаза, он увидел катавшегося по земле убийцу, схватившегося за простреленное плечо. Кто-то скрутил Куцему сзади руки, щелкнули наручники. К нему подошел мужчина в легкой ветровой куртке и деловым тоном сказал: «Куцый Иван Игоревич, вы арестованы, вот постановление прокурора», – а потом подмигнул и, хитровато прищурившись, добавил, кивнув на киллера, которому тоже надели наручники и сейчас обрабатывали рану: «А за этого гастролера спасибо лично мне скажешь, я его опередил».
На Чистопрудном бульваре было многолюдно. Молодежь, оккупировав все скамейки, веселилась, радуясь солнцу, голубому небу и своему возрасту. Отовсюду слышались звонкие голоса, смех, бренчание гитары. Филатов прохаживался возле небольшого ресторана, устроенного прямо на водной глади Чистых прудов, от чистоты которых осталось только одно название. Блохина Юрий узнал сразу, его фотографию показывал Абрамов. Блохин шел на место встречи, внимательно всматриваясь в прохожих, стараясь по внешности угадать таинственного Стрельца. Филатов, усмехнувшись, подошел первым.
– Прекрасная погода, располагает к прогулкам, – поравнявшись с Блохиным, непринужденно начал он разговор.
– Это вы? – напряженно всматриваясь в собеседника, спросил Александр Степанович.
– Не знаю, что вы имеете в виду, но за себя отвечу, что это действительно я, – улыбнувшись, сказал Филатов, увлекая под локоть Блохина в сторону ресторана.
– Я имел в виду... – начал было Блохин, но Филатов перебил его.
– Я прекрасно понимаю, Александр Степанович, что вы имели в виду, расслабьтесь. Наша беседа будет носить чисто дружеский характер.
Они зашли в ресторан и присели за столик. Филатов взял меню, и брови его поползли вверх.
– Однако здесь цены, – протянул он. Блохин про себя отметил, что его собеседник не москвич и не жил в Москве. Это уже кое-что.
– Я заплачу, – галантно промурлыкал Александр Степанович, – заказывайте.
К еде Блохин не притронулся, наблюдая, как Филатов орудует ножом и вилкой.
– Собственно против вас я ничего не имею, но я хотел бы получить компенсацию за моральный ущерб, нанесенный мне господином Куцым, – не переставая жевать, перешел к делу Филатов.
Блохин слушал его, скрестив пальцы обеих рук и положив на них подбородок. Даже в такой беседе он был элегантен.
– Подробности я могу узнать? – осведомился он у Филатова. – Для начала, скажем, как Вас зовут?
– Имя вам все равно ничего не скажет, так что пусть уж я останусь в вашей памяти Стрельцом. Работал я в фирме Куцего, непосредственно был связан с транзитом небезызвестного вам груза металлолома в далекую южную страну. Но груз до места назначения не доехал, а Полковник решил сделать меня крайним, даже помощника своего прислал, чтобы тот мне дырок в животе наделал. Только я проворнее оказался, увернулся, а теперь хочу компенсации. С Куцего-то взятки гладки, а вы – его шеф, так что свои претензии я переадресую к вам. Правда, и у вас свое начальство есть и, как я слышал в больших чинах, с ним мне тоже поговорить хотелось бы. Взамен я возвращаю очень интересную улику, найденную у погибшего военного, продававшего оружие. Улика сама так себе, невзрачная, всего лишь банкнота в сто долларов. Только на ней цифры нарисованы, которые обозначают банковский счет. Ну а что за счет, это я вам уже по телефону обрисовал, – закончив речь Филатов откинулся на спинку стула, наблюдая реакцию Клерка.
Блохин слушал внимательно и соображал. История была похожа на правду, только откуда этот пижон знает про Марченко. Тут что-то не так.
– Предлагаю продолжить разговор у меня в конторе, – как можно раскованнее предложил Блохин.
– Зачем? – сделал Филатов удивленное лицо, вытирая губы салфеткой.
– Вы же хотели поговорить с моим, как вы говорите, шефом. Я могу это устроить в моей конторе.
– Хорошо, я согласен, – пожал плечами Филатов, – когда?
– Давайте вечером, часов в шесть, запомните адрес: Заслоновский переулок, семнадцать.
– До встречи, – Юрий быстро поднялся и вышел на улицу.
Он шел по улицам, не разбирая направления. Узкие улочки старой Москвы петляли, переплетаясь друг с другом. Толпы народа, заполнившие тротуары, создали единый сплошной поток, который циркулировал в двух противоположных направлениях. На проезжей части дело обстояло еще хуже. Пробки были настолько чудовищными, что, казалось, машины могут простоять в них несколько дней.
Время, оставленное до вечера, Блохин использует для установления контактов Филатова. Это понятно. Наверняка за ним уже следят. Возможно, профессионал и вычислил бы «хвост», но в такой толпе сделать этого практически невозможно. Ничего, пусть попарятся ребята.
Незаметно для самого себя Филатов вышел к Театральной площади. Надтреснутый женский голос в микрофон зазывал гостей столицы нашей родины совершить автобусную прогулку по историческим и памятным местам Москвы. Голос принадлежал пожилой уставшей от своей работы женщине небольшого роста в смешной детской панаме. Чтобы убить время Филатов записался на экскурсию. В автобусе он почти не слушал экскурсовода. Юрия больше занимало, чем для него закончится этот день. Интересно, соглядатаи увязались за ним на экскурсию или нет? Осторожно, чтобы не привлекать внимания, Филатов окинул взглядом своих попутчиков. Автобус был почти полон: семьи с детьми, молодые парочки, просто заезжие туристы – ничего примечательного. Среди них было несколько молодых людей, но, кто из них сидит на «хвосте», сказать трудно. По крайней мере, Филатов запомнил их в лицо.
Солнце клонилось к западу. Филатов шел на встречу, еще раз прорабатывая про себя линию поведения. Заслоновский переулок затерялся в одном из бесчисленных районов Москвы, каждый из которых сам мог претендовать на статус отдельного города. Офис охранной фирмы «Зевс» размещался на первом этаже многоэтажного дома, терявшегося в тесном строю точно таких же построек. Дверь была массивная, металлическая, с глазком. «Почти как в камере», – подумал Филатов и нажал на звонок.
Дверь открыл охранник в полувоенной форме, высокий парень спортивного телосложения. «Если у Клерка все такие, то я удивляюсь, как они Краснодар по камешкам не разнесли», – отметил про себя Филатов, на душе усиливалась тревога. Темный коридор, казалось, вел в никуда. Слева и справа шли двери, что было за ними – оставалось тайной. Казалось, в офисе не было никого. Тихо как на кладбище. Охранник, шедший за Филатовым, тоже не проронил ни слова.
Коридор неожиданно кончился и уперся в просторный холл, где стояли несколько мягких кожаных кресел. Холл служил, видимо, одновременно и приемной. У стены стоял стол секретаря, а прямо вела дверь в кабинет директора фирмы.
Филатова провели в кабинет. Обстановка была строго офисная: светлая мебель, небольшой стол с компьютером, несколько стульев. На стене кроме лицензии на охранную деятельность в рамочке не было ничего, ни одной картинки, ни календаря, ни плаката. На полках Филатов не заметил привычных папок с делопроизводством. Вся эта охранная фирма была ширмой для дел иного рода. За столом сидел Блохин. От его былой интеллигентности не осталось и следа. Сейчас он напоминал стервятника, готового заклевать насмерть свою жертву и полакомиться мертвечиной.
– Удивлены, что я принимаю вас в офисе охранной фирмы? – изобразив улыбку, напоминавшую скорее оскал, спросил Блохин.
– Нет, ведь вы ее учредитель, – спокойно сказал Филатов, садясь на стул без приглашения. Сейчас надо занимать наступательную позицию.
– А что ты еще знаешь? – ядовито прошипел Блохин, переходя на «ты», показывая тем самым, что время любезностей прошло. Руки его были сжаты в кулаки. Он злился и нервничал одновременно.
– Много чего, только с тобой мне и разговаривать противно, и времени своего жалко. Понял, Клерк? – Филатов оставался невозмутимым, смотря как будто сквозь Блохина на противоположную стену.
Внезапно в стене открылась потайная дверь, которую Юрий сначала не заметил, и в комнату вошел человек в строгом деловом костюме, немного грузноватый, но все еще подтянутый. О встрече с ним Филатов мечтал все эти дни. Это был генерал ФСБ Владимир Сергеевич Марченко.
Он молча прошелся по комнате взад и вперед и встал позади Филатова. Психологически это давило. Юрий затылком чувствовал прожигающий насквозь взгляд Марченко.
– А со мной тебе не противно будет разговаривать? – раздался над ухом Филатова рокочущий голос генерала.
– Вы бы не могли стать передо мной, а не позади, – попросил Юрий. – Шея, понимаете ли, у меня плохо работает.
Марченко усмехнулся и сел на стул напротив Филатова. Он испепелял взглядом выскочку, посмевшего ставить ему условия. Филатов выдержал эту психологическую пытку и не отвел глаз. Генерал был несколько удивлен.
– Так что вы хотите? – спросил он, переходя на «вы».
– Своей доли в вашем бизнесе, – выпалил Филатов так, будто готовился к этой одной единственной фразе не один день.
Марченко встал и, заложив руки за спину, начал снова расхаживать по кабинету. Остановившись посредине комнаты, он резко на каблуках повернулся к Филатову и, наклонив голову, удивленно спросил:
– Каком бизнесе? Я вас не понимаю.
Играл Марченко отменно. Все эмоции получались у него весьма искренними. Если бы Филатов ничего не знал об этом человеке, он даже поверил бы ему.
– Поставки оружия в Чечню, в Иран, прямая поддержка международного терроризма. Я работал с Куцым и знаю всю схему транзита товара, – Филатов говорил и наблюдал за обоими противниками. Блохин барабанил пальцами по столу. Первый признак нервов, но Марченко был абсолютно спокоен. Он стоял, как вкопанный, и продолжал изучать взглядом собеседника. Лицо, напоминавшее сейчас маску, не выражало никаких эмоций.
Наконец, он перевел взгляд на Блохина. Тот незаметно нажал кнопку вызова, спрятанную внизу под крышкой стола. Дверь в кабинет распахнулась, и в комнату быстро вошли четверо громил. Двое грубо подняли Филатова со стула, скрутив ему руки, третий схватил его за волосы и обхватил шею, четвертый начал обыск. Тело ломило. Обыскивали со всей тщательностью. Филатов понимал, что Марченко интересуют в первую очередь «жучки», но их ни на теле, ни на одежде не оказалось. В карманах кроме ключей и документов ничего не обнаружили, оружия тоже не было.
Один из охранников заставил Филатова сесть на прежнее место. Все четверо встали сзади, нависая над ним.
– Можно было повежливее, – проворчал Юрий, застегивая рубашку. Про себя он отметил, что офис не пустует, и сколько еще здесь этих бугаев – неизвестно.
– Ничего, потерпите, – почти ласково произнес Марченко. Он был доволен. Наблюдение, начатое за этим щенком, установило, что он в течение дня никуда не звонил, на контакт ни с кем не выходил. Прослушивающей и записывающей аппаратуры на нем нет. Значит, парень действует от себя, а не от «конторы». Теперь его надо вывести на чистую воду.