Текст книги "Подземная одиссея (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

"А, ты что, многих видел?" – стараюсь окрасить мысль в пренебрежительные тона.

"Не поверишь, многих. Видишь, пузо отъел. А ты особенный, с царицей на короткой ноге, но ничего, и до неё доберёмся, с помощью тебя, вытащим её чистую душу и бросим на Помойку, в щель между Вселенными".

"А ты вообще кто?" – в упор спрашиваю гоблина и тот, неожиданно для меня вздрагивает.

"Я? Землянин" – мне кажется, чудовище, словно очнулось и сейчас пребывает в замешательстве.

"Ты весьма не глуп, хотя рожей не вышел и смердит от тебя. Ты говоришь, что землянин, дышишь нашим воздухом, а теперь, на досуге, подумай, чем дышат твои хозяева. Вывод, уверен, сделаешь правильный".

"Странный ты, герой, слюной не брызжешь, на стены не бросаешься, меня смущаешь, веришь, я даже готов покраснеть. Что делать с тобой?"

"Отпусти".

"Интересная мысль, но никак не можно. Вон верёвки, связывайте друг друга ... иначе сеть скинем".

"Послушай" – не унимаюсь я,– "у тебя есть женщина, такая же красивая как ты, с такой же рожей? Вижу есть. Подумай на досуге, а ведь и она дышит, нашим с тобой, воздухом. Надеюсь для тебя не секрет, воздух на Земле скоро начнут менять. Как же твои, будущие жабята, смогут дышать? Давай союз заключим?"

У гоблина глаза наливаются непонятной синевой: "Не в тему говоришь" – пускает он рассеянную мысль. "Лучше скажи, какой я мерзкий, противный и что мордой не вышел. Вяжите себя верёвками, и не пытайся меня больше вербовать".

А я не унимаюсь: "Конечно, ты не человек, нас не любишь".

"Почему не люблю?" – чудовище демонстративно облизывается раздвоенным языком. "Люблю".

"Вот об этом, я где-то и говорю. Ведь так приятно драться с нами, на свежем воздухе, глядишь, и царство себе отгрохаешь – жабье государство. Перспектив – целое море, герои на поклон станут ходить".

"Связывайте себя, иначе сеть сбросим!" – флегматично произносит господин Бросс. Но я понял, дрогнуло его безобразное сердце и в конвульсиях забилось. Программа запущена, теперь будем ждать результатов.

Больше давить на психику не стал, иногда это может привести к отрицательным результатам, подчинился, верёвками себя связали.

Дверь открылась, долговязые, бесцеремонно выволокли нас от туда. Грайя заартачилась, но сопротивление жёстко сломили ударом в рассечённую губу. Семён взревел, словно пещерный медведь, но и ему врезают под дых, но сероглазый богатырь лишь сплюнул и даже дыхание не сбилось. С трудом сдерживаюсь, бросаю взгляд на идущего рядом гоблина. Он улыбается, доброжелательно смотрит на меня и демонстративно облизывается раздвоенным языком.

"Скажи своим шестёркам, чтоб не зарывались" – я впиваюсь взглядом в тёмные глаза господина Бросса.

Гоблин анализирует мою мысль, понимает значение, безобразно усмехается: "Никак не могу, часть ритуала – это прелюдия, пытки будут впереди. И, вообще, зачем о них беспокоишься, судьба их предрешена, а если быстрее издохнут, меньше страдать будут".

"Как ты заметил, беспокоюсь и не только о них ... и о тебе тоже, хоть ты и безобразный, как раздавленная консервная банка, мы с тобой в одной лодке, мы на Земле. Поэтому мы обречены, по крайней мере, в данной ситуации, стать союзниками ... а как сообща расправимся с химерами, можно с удовольствием подраться друг с другом. Ты ведь воин, а не надзиратель, для тебя каждый бой интереснее, чем возня с заключёнными. Я прав?".

"Допустим, понятие о красоте, спорный вопрос. Для меня, вы как омерзительные, голые червяки. Мы же в теле, всё при нас" – вновь сажает меня в лужу гадкая тварь. С удивлением замечаю, он не обделён чувством такта, не оскорбляет, просто выполняет свою работу. Чудовище продолжает: "За меня не надо беспокоиться, лучше о своей душе подумай, она ведь у тебя одна" – но всё, же господин Бросс рявкает на своих слуг, когда они вновь пытаются бить по лицу Грайю. Я удовлетворённо замыкаюсь, программа начинает работать.

Спускаемся на дно карьера. Озерцо оказалось не таким маленьким, каким его видели сверху. В воде валяются брошенные монолитные блоки, у одного из них покачивается, вполне приличное парусное судно. На блоке выбиты ступени и навешаны перила.

На корабле суета. Полуголые матросы, как юркие ящерицы, шныряют по реям, готовят судно к отплытию. Старший состав явственно выделяется среди них гордыми осанками, своей одеждой – не пёстрой, но великолепного покроя.

Мы поднимаемся на борт, ощущаем множество любопытных глаз. Бледные как смерть матросы откровенно пялятся, офицеры, украдкой кидают взгляды, мы для них, необычные персоны.

Нас грубо толкают на палубу. В сопровождении конвоиров идём между бухт канатов, клеток с рептилиями, ящиков, бочек пахнувших бражкой и какой-то кислятиной. Открывают трюм и нас бесцеремонно спихивают вниз. Падаем, едва на ломаем конечности. Крышка с грохотом закрывается, и без того тусклый свет, сменяется кромешной тьмой.

– Никита Васильевич, что делать будем? – голос друга наполнен тревогой, но нет и следа паники.

– Мы уже всё сделали, нужно только ждать. Программа работает, ей необходимо лишь перезагрузиться, только бы сбой не произошёл.

– Что за программа? – недоумевает Семён.

– Даю руку на отсечение, наш гоблин ещё заявит о себе, в положительном аспекте для нас.

– Этот урод?

– Он очень не глуп. Правда это не вяжется с его внешностью. Ему нужно подумать над моими весьма заманчивыми перспективами.

– Что ты ему предложил?

– Очень многое – будущие бои с нами и власть.

– С ними нельзя договориться, – отрезвляет меня жрица, – он демон нижних уровней, у нас с ними идёт война.

– Но "низшая" каста как-то договорилась с ними.

– Предатели.

– Ваша беда, что вы сильно вознеслись, вместо того, чтобы наладить с ними отношения. Вас разобьют поодиночке, а вы единый народ, по крайней мере, с твоих слов.

Ожидаю, Грайя как обычно вспыхнет, но она неожиданно вздыхает: – Я давно понимаю это, но не мне решать. У нас нет действительно сильного лидера, – внезапно она вскидывает взгляд на Семёна, видимо посылает ему какую-то мысль, тот неопределённо пожимает плечами и говорит вслух: – Я ничего пока сказать не могу, а в храм эльфов я попал случайно.

– О чём это вы? – напрягся я.

– Я ему предлагаю остаться в нашей стране, он удивительно вписывается в наш мир и способен стать всеобщим лидером, – уверенно выдаёт жрица.

– Вот уж нет, он мне на поверхности пригодится! – фыркаю я, не придавая всерьёз её слова. С насмешкой глянул на своего друга и с удивлением замечаю, как потяжелел его взгляд, словно он действительно задумался над идеей жрицы Огня. – Семён, очнись! Мы тут в непонятном положении, жизнь болтается на волоске, а они глобальные проблемы решают! – возмутился я.

– Действительно, мы ведь в плену, я как-то совсем отвлеклась, – Грайя затравленно оглядывается и неожиданно лезет к Семёну, забирается под его мощную руку и вроде как успокаивается: – Сдаётся мне, мы ещё поживём на этом свете ... да и твоя непонятная программа должна заработать.

– Будем надеяться, что наш рептилоид шевельнёт мозгами в правильном направлении, – помрачнев, киваю я. Но вспомнив жабью морду господина Бросса, ещё сильнее мрачнею. Ну, не могут такие рожи, решать, что-то адекватно! Или могут? Сомнения меня раздирают и выворачивают душу наизнанку. Сильно заболел мой шрам на плече, мне кажется, он плавится и ещё мгновение и куртка задымится, появилось желание её сбросить и приложить к плечу что-нибудь холодное, но боль внезапно отступает и на душе становится легче.

Томительно тянется время, небольшая качка говорит, мы движемся по озеру, а может – вошли в подземную реку.

Через несколько часов, спускают ведро с водой и бросают живую рептилию, с перебитыми ногами.

– Обед, – зло усмехается Семён, чтобы не мучилось животное, быстро ломает шею и, зашвыривает труп в дальний угол.

Грайя прижимается к Семёну, недовольно сопит: – Вообще-то, я голодная, неожиданно заявляет она.

– Ты, что, хочешь съесть сырое мясо? – удивляется сероглазый богатырь.

– Ну-у ... – протянула женщина и грустно умолкает.

Усмехаюсь, всё же, какие мы разные. Грайя недовольно сопит, Семён отвлекается тем, что затянул какую-то песенку, но долго не поёт, размеренная качка убаюкивает, он клюнул носом и уже что-то возбуждённо выкрикивает во сне, затем очень внятно произносит: – Мой род идёт от эльфов? Не смешите и идите к чёрту к вашим пурпурным бабушкам! Какая библиотека? Какой янтарный океан? Ах, этот, согласен, он прекрасен ... мечтаю выкупаться в его водах и поласкать зубастых крогов ... как это было в моём далёком детстве. Стоп! Это не мои воспоминания! – Семён раздосадовано выкрикивает и умиротворённо затихает, видно от него наконец-то отстали назойливые сны.

Я удивлённо смотрю на друга, такие сны просто так не появляются, Семён явно подхватил какую-то тайну. Ещё долго прислушиваюсь, но он, словно назло мне, начинает мощно похрапывать, Грайя усмехнулась, заметив моё явное любопытство и, разводит руками.

Некоторое время размышляю обо всём, что произошло, но накопившаяся усталость берёт своё, на меня наваливается дремота ... отползаю в сновидения, но краем глаза замечаю, как Грайя тихонечко соскальзывает из объятий моего друга и вот уже с наслаждением урчит над дохлой ящерицей, тонкие косточки хрустят под крепкими зубами, мне смешно и очень жаль её. Сон, как спасение, словно накрывает тёплым одеялом, я засыпаю крепко, без сновидений.

Разбудили меня лающие крики, шум, суета, какое-то лязганье, что-то падает. Крики сменяются злыми воплями. С разных сторон доносится нечеловеческий рёв. Топанье тяжёлых ног сотрясает палубу, звякает металл, снова крики и предсмертные стоны, затем, нестройным хором проносится удовлетворённо рычание.

– Что это? – мгновенно просыпается Семён.

– Какое-то действие. Может программа заработала?

Грайя испуганно шипит, жмётся к Семёну. Битва на палубе сменяется вознёй, что-то волокут по доскам, раздаются гортанные команды. Затем крышка трюма с лязганьем откидывается, свешивается верёвочный трап. Я в некотором замешательстве, но будет, что будет, решаюсь, уверенно хватаюсь за лестницу и выбираюсь наверх и едва не падаю, поскользнувшись на мокрых досках, палуба залита ещё тёплой кровью и от неё парит как в весеннюю оттепель. От того что вижу, бросает в оторопь, машинально хватаюсь за пояс, но вспоминаю, что нас давно обезоружили, лихорадочно озираюсь, слышу добродушный смешок. У борта, облокотившись о леера, за моими телодвижениями, с жадным любопытством наблюдает господин Бросс. Его соплеменники, как две капли похожие на нашего избавителя бродят по скользким доскам, хватают истерзанные тела охапками, волокут к борту и скидывают вниз.

Корабль пришвартован к берегу, канаты надёжно удерживают его на небольшой волне. Открывшийся пейзаж удивляет и восхищает. Остроконечные скалы стоят вперемешку с необычными деревьями. Из корявых стволов, по всей длине растут цепкие корни, которые обхватывают скалы как лапы сороконожки. Пахнет свежей кровью и смолистой хвоей, это сочетание будоражит как колючая газировка.

"Спасибо" – говорю я гоблину.

"Пожалуйста" – ухмыляется господин Бросс.

"Что дальше будешь делать?"

"Не решил ещё".

"Знаешь, где наши дети?"

"Если их ещё не съели, в каюте" – взглядом указывает он.

Дёргаюсь в том направлении, чудовище удерживает меня: "С ними всё в порядке, не суетись ... пока".

Выбирается Семён, искренне улыбается монстру. Гоблин пристально изучает нас. Показывается Грайя, глаза полыхают в гневе.

"Ты первый герой, которому я помогаю. Знаешь, почему?"

"Знаю. Ты умный".

"Оказывается, можешь быть учтивым. Думал ты обычный хам, а в тебе, оказывается, есть зачатки цивилизованности. Хорошо, сядьте у борта. Охотники здесь приберут, а затем я решу, как дальше поступить с вами".

"А ты разве ещё не решил?"

"Этот сложный вопрос до сих пор меня мучает" – с непривычной искренностью заявляет монстр.

"А ты не насилуй мозги, подчинись своей интуиции. В данный момент она важнее даже самых серьёзных умозаключений" – советую я.

Господин Бросс в задумчивости провёл когтями по своей бородавчатой шее, глаза приобрели насыщенный фиолетовый цвет, в пасти мелькает раздвоенный язык, он слизывает прилипшую мошку и, не задумываясь, втягивает её в ротовую щель (я едва не прыснул со смеху, до чего господин Бросс в этот момент стал похож на обычную жабу, только белого цвета). Чудовище не оценило моё внутреннее веселье, нахмурился, злобно глянул на меня: "Запомни на будущее ... если я его тебе подарю ... вы мои враги ... все люди для нас безобразные гады ... мы изведём вас как эту мошку. Но ты, несомненно, прав, у нас имеется общий враг, я это понял достаточно остро, и произошло это совсем недавно. Мои разведчики доложили, что они обнаружили в одной из полостей океан из жидкого аммиака, это среда обитания химер и этот океан разрастается, словно злокачественная опухоль и наступит время, когда он хлынет в нашу страну. Химеры мне врали, когда утверждали, что их цель только люди. Но сейчас мне стало ясно, для них все жители Земли, обычный мясной бульон, а ты слишком крепкая кость, которую они могут переварить. С помощью нас они хотят решить эту проблему, а затем примутся жрать нас. Как это очевидно, просто непонятно как я раньше не понял, словно был под гипнотическим воздействием и ты его снял".

"Очень может быть" – скромно соглашаюсь я.

Господин Бросс в удивлении приподнимает массивную надбровную дугу, пробормотал что-то невнятное, затем решительно приказывает нам присесть у борта.

Безропотно подчиняемся. Грайя стонет в бессильной ярости, хоть и убитые "низшая" каста, но всё, же её соплеменники. Охотники бесцеремонно волокут людей то за ноги, иной раз цепляют крючьями и исчезают в странном лесу. Я взираю на дремучую чащу и ловлю себя на мысли – не хотел бы там оказаться ночью. Воображение рисует, как деревья оживают и начинают ползти между остроконечными скалами в поисках заплутавших путников.

Господин Бросс мощно дышит рядом, иной раз, из ротовой щели, мелькает фиолетовый раздвоенный язык, слизывает пот с безобразной морды и исчезает в пасти.

"Лес спит", – неожиданно он подтверждает мою догадку, – "в своё время астероид принёс семена, они зарылись в грунт и теперь они жители Земли. Странные очень. Днём истекают лечебной смолой, любой может взять её, ночью лучше не быть на их пути".

"Вы тоже из космоса?" – осторожно спрашиваю я.

"Мы? Как и все. Думаешь, ты сто процентный землянин? Мы первые люди на Земле, это было миллиарды лет назад, планета ещё не остыла. Мелкий океан покрывал всю поверхность. Мы были приспособлены к водной жизни, но океан отступил и мы заселили сушу, развились, вышли в космос, встретились с иным разумом, произошла война – из первых глобальных войн. Спасаясь, ушли под землю. Потом появилась ваша раса. Вы тоже были разными, существовали и карлики и гиганты, были даже в виде духов, такие полуаморфные, полупрозрачные существа, метров пятнадцать, тридцать. Нравилось вам тогда экспериментировать с живыми созданиями. Все страшные ящеры – ваших рук дело. Затем и вам пришлось воевать с космическими захватчиками, с переменным успехом. Часть, также как и мы, в своё время, ушли под землю, другая – осталась на поверхности, кто-то заселил другие планеты".

"Голова кругом идёт" – признаюсь я.

"Думаешь, мне легче" – облизывается гоблин.

Грайя с подозрением наблюдает за нами, она понимает, мы мысленно общаемся друг с другом, но на этот раз не может залезть к нам в мозги, это её сильно злит и нервирует, она ехидно улыбается: – Что, душу продаёшь?

– За дорого, – улыбаюсь я.

– Ты бы не откровенничал с демоном, – она едва сдерживается.

– Он такой же демон как ты для меня, а я для тебя, – пытаюсь урезонить её.

У неё от злости разгораются глаза и, даже Семёна отталкивает от себя.

– Что-то интересное узнал? – он пытается успокоить пещерную женщину, но она плюётся, шипит, словно разъярённая кошка, отпихивает его руки.

– Оказывается, мы динозавров вывели, и в космос уже летали.

– Для меня это не новость, я и раньше об этом знал, – невозмутимо говорит друг.

– А у меня голова кругом идёт, – признаюсь я, улыбаясь, смотрю на обиженную женщину. Та молчит, надула губы, высокомерно вздёрнула носик, вся такая неприступная.

Охотники уволокли последний труп, один из соплеменников нашего гоблина подходит к нам, тычет корявым пальцем. Господин Бросс делает жест, понятный всем, типа – отвали. Тот рычит, нехотя уходит. Вскоре рыкающие голоса теряются в зарослях леса-хищника, мы остаёмся один на один с нашим спасителем.

Грайя встрепенулась, показывает глазами – гоблин один, можно брать в плен.

"Не кусай руку, дающего" – с укоризной посылаю ей мысль. Она понимает эту фразу, сплёвывает, поднимается с корточек, трещит суставами, разминаясь, с вызовом смотрит на господина Бросса. Монстр добродушно ухмыляется. В глазах, спрятанных глубоко в складках кожи, понимание.

Первым делом, идём к детям. Девочка кидается на шею, Игорь уткнулся в сильные руки Семёна, но увидев гоблина, оскаливается, показывая уже вполне развитые клыки.

– Не бойся, – успокаивает его Семён, – он наш друг.

– Союзник, – поправляю друга.

– Демон, – добавляет Грайя.

"Вы определитесь, кто я для вас" – монстр ловит наши мысли и откровенно посмеивается. Он скребёт треугольными когтями под складками, где должна быть шея: "Пойдёте по тропе охотников, но, где свод смыкается с поверхностью, уйдёте вправо от следов. Найдёте металлический люк, попытайтесь его открыть – это ход к ним" – указывает он на Грайю. "Сейчас отдыхайте. До темноты, с детьми, вы не успеете дойти, лес вас поглотит. Выйдете когда, посветлеет и деревья успокоятся. А тебе, герой, удачи, ты первый, кого я не съел. С тобой я неожиданно понял истину, хотя ты преподнёс её, в столь хамской и грубой форме. Мы иногда выходим на поверхность, по ночам. Ещё встретимся. Мне импонирует твоя мысль о "жабьем" государстве" – в пасти мелькает раздвоенный язык, он легко спрыгивает и, под ненавидящим взглядом Грайи, скрывается в сплетении ветвей.

Ёжусь, мне не нравится скрытая угроза нашего избавителя. Не будет он ни другом, ни союзником, я понимаю это остро, ждут нас войны с монстрами подземного мира – но это в будущем.

Гл.10.

Рептилоид господин Бросс, словно растворяется в чаще странного леса. Мы ещё не до конца верим в своё избавление, как-то всё быстро решилось. Откровенно сказать, будь на его месте человек, не думаю, что так быстро смогли бы договориться. Вот тебе и жаба белого цвета, мыслит на сто шагов вперёд, я бы в шахматы с ним сыграл, уверен, было бы интересно. Внезапно словно получаю оплеуху. Наши ребята! Живы ли они? Бросаюсь к каюте, следом бегут Семён и Грайя, сбиваем засов ... Светочка и Игорёк сидят у дальней стенке, мальчик выхватывает нож, но в следующее мгновение его лицо озаряется радостной улыбкой: – Папа Семён! – и он прыгает в его объятия.

С визгом на меня налетает Светочка, как сосиска виснет на моей шее: – Людоеды ушли? – отрывается от моей шеи девочка, в её глазах всё ещё стоят слёзы, но в их глубине виднеется что-то мне до боли знакомое: жёсткость и целеустремлённость. Я едва не рассмеялся, до чего же она мне напомнила Аскольда. А ведь она не просто страдала в запертой каюте, наверняка, с Игорем осуждала планы побега и нашего спасения. Светочка подтверждает мои мысли: – Дядя Никита, а мы, с помощью лезвия ножа, уже научились поднимать засов на двери ... ждали удобного случая, чтобы вас спасти.

– Какие вы у нас чудесные ребята! – я целую её в макушку.

– А что с людоедами? – девочка с опаской косится в открытую дверь.

– Их съели, – с каменным выражением на лице, произносит Грайя.

– Людоедов съели? – округляет глаза Светочка.

– И такое бывает, – кивает жрица.

Перед моим внутренним взором встаёт палуба, дымящаяся, от свежей крови. Детям не стоит на такое смотреть, поэтому говорю: – Вы побудьте пока в каюте, а мы маленько приберёмся.

– Там мертвецы? – вздрагивая от ужаса, спрашивает девочка.

– Все доски залиты кровью, можете поскользнуться и удариться, – с непонятной жестокостью произносит Грайя.

Светочка нерешительно посмотрела на Игоря, тот зевнул, показывая своё равнодушие: – А я крови не боюсь, – заявляет он.

– Это хорошо, но мы сами справимся, посидите ещё немного, – мягко, но настойчиво говорит Семён.

– Как скажешь, папа Семён, – пожимает плечами Игорь, – но если будет нужна помощь, позови.

– Если есть желание, пускай палубу водой поливают, ребята не маленькие, им надо привыкать к жестокости мира, – нравоучительно произносит жрица, в глазах вспыхивают красные огоньки.

– Ещё успеют, в него окунутся, – осадил я её, – а с палубой мы сами справимся.

На корме Семён обнаружил насос, скинул шланг в озеро и с каким-то неистовством начал закачивать воду. Мощная струя с шипением помчалась по доскам, взбивая кровь и мелкий мусор в багряную пену.

Усердно работая швабрами, очищаем палубу. Я искоса наблюдаю за Грайей, вижу, с каким трудом она переступает через свои принципы. Эта работа не для неё, она жрица Огня и, как я догадываюсь, это звание высочайшего уровня в подземной стране. Мои размышления прерывает её голос: – Если б кто из моих приближённых увидел, что я со шваброй управляюсь так же виртуозно как с автоматом, был бы грандиозный скандал.

– Не думаю, что ты его боишься, – усмехнулся я.

– С десяток подвесила на крючьях, и всё б рассосалось само собой, – равнодушно кивнула Грайя. – Но сам факт, я с тряпкой, словно простая девка. А ты знаешь, меня это так забавляет, – смешно морщит она носик.

Наконец-то мы очистили палубу от страшных пятен, доски запахли чистым деревом, и на душе стало спокойнее, можно детей выпускать на свежий воздух.

Помня о целебности смолы, спускаемся к лесу. Стоим обалдевшие, с подобным не сталкивались, деревья, обхватив корнями скалы, шевелят корой – они дышат, у них есть лёгкие! Листья ярко зелёные, этот цвет не часто можно видеть в подземном мире. По морщинистым стволам течёт янтарная смола с насыщенным запахом кедровых орехов. Прикасаюсь к корням, они вздрагивают, чувствуют прикосновение, значит, обладают нервной высокоразвитой системой. Нам не по себе в мире странных гигантов, но он, завораживает, любопытство гонит в самую чащу.

Под ногами шуршит опавшая листва, мелкое зверьё беспардонно носится по деревьям, рвут шишки, слизывают смолу, свиристят как оглашенные, дразнят Игоря, который кидает в них тяжёлыми шишками. Светочка, неожиданно для всех, прижимается к стволам, о чём-то говорит, гладит ладошками корявые стволы и мне показалось, деревья с удивлением и радостью воспринимают ласку маленькой девочки. Семён, не торопясь, собирает смолу, накручивая её как мёд на гладкую палку и, счищая лопаткой в ведёрко. Грайя ходит за ним, как гусёнок за гусаком, старается помогать, но больше мешает, измазалась как порося. Пухлые губёшки зажили, но она всё ещё выпячивает их по привычки, а может, копирует Семёна, тот, когда забывается, выдвигает нижнюю челюсть, наверное, по молодости, считал это признаком мужественности.

Как-то неожиданно, сладкая парочка исчезает с поля видимости. Я беспокоюсь, хочу их позвать, но, резко закрываю рот, мне кажется, это будет некстати.

Около двух часов гуляем по лесу, ведёрки смолой набрали доверху, уже нешуточно тревожусь, Игорь несколько раз спрашивает, где папа. Наконец они появляются, Семён, как сытый кот, Грайя семенит следом, стараясь успевать за широкими шагами мужчины, а на её лице блуждает улыбка удовлетворённой женщины. Как некстати меня кольнула зависть, но, вспоминая бездонные глаза своей ненаглядной жены Лады, как поганой метлой быстро гоню её из своего сознания.

– Мы, тут, слегка заплутали, – потупился под моим понимающим взглядом друг, обтряхивая с одежды лесной мусор. Грайя, так же, вся в листьях и сучках, она счастлива, лицо светится как солнце, которое никогда не видела.

Незаметно день растворяется, ползёт мрак. Помня о предостережении господина Бросса, благоразумно запираемся в каюте, зажигаем масляный фонарь, сидим, перешёптываемся, дети играют с шишкой, за бортом хлюпает вечерняя волна. Корабль тяжело качается, натужно скрепят тросы. Частенько поглядываем в иллюминатор, любопытно посмотреть на оживание леса. Темно. Может они уже ползают? Пока, нет, но вот, зажигаются призрачные огни, вздох прокатывается в пространстве, это так ужасно, что волосы зашевелились на голове. Светочка вцепилась в мою ладонь, Игорь уже выудил из кармана нож, Семён успокаивающе погладил его по голове, но скользнул взглядом в поисках какого либо оружия.

В тусклых отблесках, едва угадываются корявые стволы. Вздрагивает земля, одно из деревьев отцепилась от скалы и словно встаёт на дыбы, корни семенят в воздухе, словно лапы насекомого, затем, движение захватывает всех. Дрожат вершины, гул стоит от падающих стволов. Лесные великаны расползаются по земле как гигантские сороконожки.

– Вот это да! – Семён восхищён, глаза светятся, словно полированное серебро. Я так же потрясён. Это что-то! Ребятня примкнула к стеклу, попискивают от страха и восторга, даже носы расплющили.

– Никогда подобного не видела,– у Грайи пылают глаза, ротик приоткрыт, жемчужные зубки, в пухлых губах, вызывающе блестят. – Это не наша страна, ни кто о ней не говорил ... даже старцы.

– Наверное, это мир гоблинов, – вспоминаю охотников скрывшихся в лесу.

– Нет, они живут на других уровнях, очень глубоко, там жарко от подземного огня.

– В то же время они иногда посещают поверхность.

– Придурки, им же хуже, солнце изжарит, – пренебрежительно хмыкает она.

– Не знаю, не знаю, а я бы сейчас позагорал бы на пляже, – не соглашаюсь с ней и замечаю, как тускнеет взгляд друга, много бы он отдал за то, чтобы поплескаться с Грайей в Чёрном море.

Свет за иллюминатором насыщается оранжевым огнём, деревья светятся, словно увешены светодиодами и вся эта огненная оргия шевелится, извивается, расползается.

– Как красиво, – пищат дети.

– Ой! И шишечка наша загорелась! – в восторге верещит Светочка. Она хватает её в руки. Я вскакиваю, боясь, что происходит нечто плохое.

Шишка набухает светом, пытаюсь выхватить её из маленьких ручонок, но меня как током сбивает с ног, кости ломает от невыносимой боли, кричу: – Брось!

– Что ты, она такая ласковая, – смеётся Светлана Аскольдовна.

Рыжий огонь охватывает её тело, я жмурюсь. Размазывая слёзы по щекам, в страхе вопит Игорь, Грайя застывает в ужасе, Семён ищет, чем бы выбить сгусток огня, а Светочка хохочет.

Всё пылает, почти не видно в нём хрупкой фигурки девочки, кажется, воспламеняется каюта, но всё внезапно кончается, вихрь огня, смерчем крутится вокруг тела и ... исчезает. Светочка разочарованно смотрит на ладошки, которые всё ещё горят теплым огнём.

– С тобой всё нормально? – я подскакиваю к ней, осторожно касаюсь её ладоней, ощущаю сильный жар, который быстро растворяется и, к моему облегчению, огонь гаснет.

– Они со мной разговаривали, сказали, что я хорошая девочка и дарят мне подарок. Но где он? – в разочаровании оглядывается Светочка.

– Дела, – разводит руками Семён.

Грайя осторожно касается волнистых волос девочки. Оранжевые искорки пробегают от корней до самых кончиков и растворяются в воздухе.

– Светочка, ты теперь огненная принцесса, – обнимает её Игорёк.

Девочка чмокает мальчика в нос: – Ты у меня самый лучший братик на свете. Ни кому тебя не отдам!

Улыбаюсь, дай бог, что бы только этим закончилось, но в сознании гнездится уверенность, произошло нечто таинственное. Как оно отложится на судьбе девочки? Хочется верить в благополучный исход.

Грайя задумчиво смотрит на подаренное ею ожерелье: – Форма та же, содержание другое. Это алмазы, а я дарила с хрусталём.

– Неужели? – я смотрю на камни – они словно в искрящейся дымке.

Девочка подносит ожерелье к глазам: – Как красиво! Тётя Грайя, я так вам благодарна!

Жрица обнимает девочку: – Это теперь не только мой подарок и их тоже, – указывает за иллюминатор, где переливаются огнями существа, ставшие землянами.

– Значит, этот подарок они мне сделали? – неуверенно произносит Светочка.

– Кто его знает, – в угольно чёрных глазах жрицы горит красный огонь. – Чует моё сердце, это не основное, что тебе подарили.

– Но другого ничего нет, – поднимает на неё взгляд девочка.

– Их подарок в тебе, – уверенно говорит жрица Огня и мне становится жутко за свою племянницу, но девочка удовлетворённо улыбается, а я обеспокоенно замыкаюсь в себе.

Ночь в разгаре. Ребята возятся с шишкой, пытаются вызвать огонь, но она пустая, пахнет смолой и кедровыми орешками. Они разочарованно пыхтят, Игорь вообще, предложил её поджечь, но я решительно пресёк гениальную попытку реанимировать жизнь. Вскоре отбираю их игрушку и заставляю спать. Они возмущаются, но как только накрываю одеялом, засыпают как два молочных щеночка.

Под утро, огненная феерия закончилась. Огни гаснут, деревья заползают на скалы, обхватывают камни корнями, засыпают. Просыпается мелкое зверьё, наполняя округу весёлым верещанием.

Мы выходим на палубу. Утро всегда лучше ночи. Настроение бодрое, энергии хоть отбавляй. Сбрасываем ведро с верёвкой вводу, моемся, охаем, вода освежает. Заморосил дождик, в удивлении вскидываю взгляд. Ожидаю увидеть тучи, но нет, где-то на огромной высоте, едва угадываются сталактиты, с них стекает конденсат и проливается дождём.

Пока Семён хозяйничает на камбузе, Игорь плещется в реке, гоняется за стремительными рыбёшками. К моему удивлению поймал пару штук, смеясь, швыряет на палубу. Светочка гордая, её друг такой ловкий. Семён и охотничьи трофеи Игоря зажарил. Вскоре завтрак. Грайя лопает хорошо прожаренные куски рептилии, урчит от удовольствия, с нежностью поглядывает на сильного мужчину, на её мужчину.

– Лучше сырой?– Семён смотрит на неё с хитрецой. Я догадываюсь, Семён знает, что она ела сырую ящерицу.

– Безусловно! Кстати, для сведения, мы тоже готовим горячую пищу. Небось, думаешь, мы сыроеды?

– Думал, и сейчас так считаю, – подкалывает её Семён и получает острым локотком в живот.

Ем мясо, необычные овощи, запиваю вкусной водой, поглядываю на лес, скоро нам предстоит путешествие сквозь него, необходимо поторапливаться, за день его надо пройти, иначе останемся в нём навсегда.

Прежде чем идти, обшариваем корабль, ищем свои ружья, к сожалению их не находим, но лук, меч и боевой топор, к которому в счастливом порыве, бросился Семён, обнаружили. И на этом спасибо. Грайя долго шныряла по всему кораблю, надёясь найти свой автомат, но с каждой минутой её лицо становится всё мрачнее и мрачнее, наконец, присаживается около своего рюкзака, шипит от злости: – Хоть это не забрали, мозгов не хватило понять, что это тоже оружие, – она вытягивает разборной арбалет и сидит, хмурая, крепит стальные пластины, привинчивает тетиву, тонкие пальчики ловко работают, ни одного лишнего движения, профессионал.