Текст книги "Николай II (Том II)"

Автор книги: Андрей Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 61 страниц)

«О визите Пуанкаре Сазонов с Извольским договаривались, конечно, давно, но не будет ли именно теперь приезд президента Франции, то есть страны, где очень много говорят и пишут о близкой войне с германцами, вызовом Вильгельму? Чего доброго, братец Вилли после приезда Пуанкаре опять полезет со своими непрошеными советами, как мне вести себя с моими союзниками… Уж очень он горазд на дурацкие поучения!..» – вздохнул Николай, не без основания вспоминая своего германского родственника…

Склянки отбили семь. Пора было идти переодеваться к обеду.

Николай поднялся с кресла и огляделся вокруг. Шхеры всегда пленяли его своей дикой красотой и покоем. Сегодня они были ещё и веселы – сотни солнечных зайчиков плясали на волнах вокруг «Штандарта».

«Господи, какой прекрасный мир Ты создал!.. Благослови Меня на труды во благо Моей России! Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! Аминь!» – перекрестился Государь.

38

На пороге Европы стояла Большая Война. О ней много говорили в обществе, писали в газетах весной и в начале лета 1914-го. Кто-то к ней стремился, кто-то не верил в неё, кто-то боялся, а большинство тех, кого она лишит жизни, здоровья, близких или достояния – нынешних и будущих солдат и младших офицеров, – ещё не подозревали о её приближении. Откуда же она взялась, что рождало и рождает большие и малые войны?

Война – это кровавая развязка, завершение государственных интриг, дошедших до своего открытого и кровавого предела. Они тихо зреют и развиваются в роскоши дворцов, тиши кабинетов министерств и генеральных штабов, в конторах банков и концернов, в салонах знати и редакционных комнатах.

Гигантский, навёрнутый, как снежный ком, клубок, в котором неисповедимо переплетаются липкие нити интриг, тайно прядущиеся императорами, королями, премьер-министрами и членами Кабинетов, послами и консулами, генералами, придворными, банкирами, промышленниками, всё увеличивается в размерах… Каждый из «героев» плетёт свою собственную нить, преследуя свои личные амбиции, интересы, руководствуясь завистью, злобой и антипатиями, вступая во временные союзы и коалиции, клянясь «вечной дружбой», но никогда её ни к кому не питая.

Интриги челяди, плетущиеся ради карьеры или из тщеславия, соединяются в более толстые нити клановых интересов. Интриги сильных мира сего преследуют более крупные цели. Их тогда называют «государственными» или «династическими» интересами, хотя за ними скрываются такие же низкие страсти и тщеславие, какие движут злобной и завистливой чернью…

Липкой паутиной интриг окутываются даже те, кто попадают в поле их действия, хотя по благородному и чистому состоянию души не способны и брезгуют в них участвовать. Нити переплетаются и завязываются в узлы так, что сам Господь Бог не разберёт, что, куда и откуда тянется. Только Дьявол, любитель и вдохновитель самых грязных и подлых интриг, затягивает потуже узелки, запутывает нити.

И когда интриги государств и их правителей переплетены в такой клубок, из которого невозможно найти выхода, – тяжкий меч войны обрушивается на Землю, заливая страны кровью и заваливая их горами трупов, отравляя народы ядовитой ненавистью, шовинизмом, превращая дотоле тихих и спокойных людей в бешеных хищных зверей…

Из сотен тысяч нитей интриг надвигающейся войны тысячи исходили из Лондона, Берлина, Вены, Парижа, Белграда и Петербурга. Взаимные подозрения, ненависть и высокомерие превратили их в бикфордовы шнуры. Первый из них Белград запалил в Сараеве выстрелом гимназиста – боснийского серба Гаврилы Принципа, которым был сражён эрцгерцог Франц Фердинанд.

Кто-то, кроме «Чёрной руки», долго ждал этого убийства, но оно могло и не стать запалом для Большой Войны. Требовались ещё новые и новые усилия по развитию интриг. Они были приложены…

Второй бикфордов шнур подожгли в Вене, хотя в первые несколько дней после убийства эрцгерцога и его супруги в столице Дунайской монархии царили разброд и шатание. Начальник Генерального штаба Императорской и Королевской армии Конрад фон Гетцендорф требовал от старого императора немедленного начала войны против Сербии. Конрада фон Гетцендорфа горячо поддерживал ловкий царедворец, министр иностранных дел граф Берхтольд. Легкомысленный аристократ надеялся затмить славу князя Меттерниха и интриговал в пользу «партии войны».

Господам из ближайшего окружения престарелого Франца Иосифа противостоял опытный и ловкий политик, премьер Венгрии граф Тисса. Глава правительства одной из двух составных частей государства письменно заявлял из своего Будапешта, что он не согласен ни на какой карательный поход. В случае поражения старый и мудрый мадьяр ждал полного развала Габсбургской монархии…

Император колебался. Весь опыт почти семи десятилетий его правления огромной империей, его флегматичный характер говорили ему одно: высшая политическая мудрость – это, по возможности, никогда не принимать скоропалительно ответственных решений, а ещё лучше – не принимать их совсем.

Наконец, в обстановке колебаний и нерешительности, военные склонили Франца Иосифа к идее написать личное письмо могучему германскому союзнику – Вильгельму Второму и спросить его мнение. Даже Конрад фон Гетцендорф полагал, что нельзя идти на риск войны с Россией из-за Сербии без гарантий помощи Берлина.

Император был осторожен в формулировках письма, наброски которого он сделал собственноручно. В частности, он допускал, что в деле об убийстве в Сараеве «будет невозможно доказать соучастие сербского правительства». В заключение Франц Иосиф высказывал мнение, что «стремления моего правительства должны быть отныне направлены к изолированию и уменьшению Сербии… Сербия должна быть устранена с Балкан в качестве политического фактора».

Письмо императора с просьбой о поддержке повёз в Германию специальный курьер, шеф канцелярии министра Берхтольда граф Гойос. Нить интриги, проплутав между Веной и Будапештом, укрепившись в кабинетах министерств на Дунае и покоях дворца Шёнбрунн, потянулась на север, в Берлин, где её уже напряжённо ждали…

…Кайзер Германской империи Вильгельм Второй узнал об убийстве эрцгерцога Франца Фердинанда во время международной регаты на традиционном празднике германских мореходов – Кильской неделе. Император, в мундире адмирала Флота Открытого моря, который он обожал и лелеял, без конца испрашивая кредиты у Рейхстага на его строительство и развитие, на этот раз любовался с борта яхты «Гогенцоллерн» утлыми лодочками, летящими под белоснежными парусами в Кильской бухте к финишу на траверсе кильского Шлосса – резиденции и жилища брата Кайзера, принца Генриха Прусского, получившего в 1909 году звание гросс-адмирала и должность генерального инспектора Криегсмарине – Военно-морских сил империи.

Когда флаг-офицер подал ему телеграмму, из которой следовало, что три часа тому назад в Сараеве совершён террористический акт против наследника австро-венгерского престола, Вильгельма словно озарило: вот он, casus belli, повод для войны, о котором всего две недели назад говорили они с несчастным эрцгерцогом!

Бурная радость от исполнения мечты затмила в душе темпераментного императора робкие ростки печали по убиенному родственнику и союзнику.

«Вот и появился наконец повод наказать этих нахальных балканских славян, а заодно – снова унизить их покровительницу Россию… – пришло на ум Вильгельму. – Если же мой осторожный кузен Ники придёт на помощь Сербии, надо немедленно запускать механизм подготовки к войне!.. Сейчас или никогда!»

Гросс-адмирал принц Генрих, стоявший на мостике «Гогенцоллерна» рядом с братом, не сразу понял, отчего Вилли прямо-таки распирает от радости. Но когда он прочитал листок с наклеенной на него телеграфной лентой, ход мысли Кайзера стал ему понятен.

Император скомандовал флаг-офицеру отсемафорить сигнальщикам на башне Шлосса приказ приспустить имперский красно-бело-чёрный флаг над резиденцией принца Прусского, а также сделать то же самое с флагами Криегсмарине, императора и генерального инспектора Флота, развевающимися на фор-стеньге «Гогенцоллерна». Командир императорской яхты, зная взрывчатый характер своего повелителя, почтительно ждал дополнительных указаний. И они последовали незамедлительно.

– Немедленно сниматься с бочки и полным ходом идти на Висмар. Передать туда команду, чтобы развели пары в моюм поезде и освободили кратчайший путь по магистрали на Берлин! – грозно топорщил свои усы Кайзер.

На мгновенье он задумался, а затем щелчком пальцев, словно официанта, подозвал своего верного адъютанта, графа цу Дона Шлобиттена:

– Завтра к восьми утра вызвать в берлинский Шлосс начальников Большого и Малого Генеральных штабов, канцлера, министра иностранных дел и начальника Отдела IIIB майора Вальтера Николаи!..

Резко, на каблуках, император повернулся к принцу Прусскому.

– Генрих, ты следуешь со мной в Берлин сейчас?.. Или прибудешь с гросс-адмиралом Тирпицем утром прямо в Шлосс?.. – резко выпалил в лицо брату Вильгельм.

– Как вы скажете, ваше величество… – склонился в поклоне гросс-адмирал.

– Оставайся и присмотри за англичанами!.. – махнул Вильгельм здоровой правой рукой в сторону Норда, где у входа в бухту, ярко освещённая солнцем, стояла на бочках эскадра броненосцев британского Гранд-флита, приглашённая в гости на Кильскую неделю. Первый лорд Адмиралтейства сэр Уинстон Черчилль[113]113
  Уинстон Черчилль (1874 – 1965) – премьер-министр Великобритании в 1940 – 1945, 1951 – 1955 гг., в 1911 – 1915 гг. – морской министр, в 1919– 1921 гг. – военный министр и министр авиации.


[Закрыть] обещал прибыть с эскадрой, но почему-то не явился, и это очень насторожило подозрительного шефа разведки майора Николаи. Теперь, после покушения на эрцгерцога, Вильгельм вспомнил доклад по этому поводу своего любимца, в котором тот утверждал, что англичане тоже знают о готовящемся террористическом акте. Не исключено, что Первый лорд Адмиралтейства ждал в Лондоне того же сообщения, которое получил он, великий Кайзер, только что на борту своей яхты, и теперь готовит Гранд-флит к бою.

Вильгельм хорошо помнил и другое, более раннее сообщение шефа разведки. Николаи тогда удалось добыть документы о том, что сэр Уинстон, будучи едва назначен Первым лордом Адмиралтейства, быстро перевёл весь Британский флот с угля на нефть. Кайзер высоко оценил тогда способности Черчилля – ведь от этого Гранд-флит обрёл новые скорости и боевые качества, новый радиус действия, ибо в походе на океанской волне проще бункероваться с танкера мазутом, чем с сухогруза углём. После этого Вильгельм приказал переводить и германские боевые корабли на нефть…

Четверть часа спустя, когда «Гогенцоллерн», выдыхая из двух своих белоснежных труб жуткие чёрные облака угольного дыма, следовал мимо британской эскадры, Кайзер наглядно узрел разницу между нефтью и углём. Английские броненосцы явно готовились к походу. Видимо, на их флагмане перехватили сигнальную связь императорской яхты с резиденцией гросс-адмирала Генриха Прусского, а может быть, получили и шифровку по искровому телеграфу из своей главной базы в Портсмуте. Трубы могучих дредноутов курились синим дымком вместо чёрных туч сажи, выбрасываемых изящным «Гогенцоллерном» на полном ходу…

«Не захотят ли эти коварные сыны Альбиона заблаговременно пустить ко дну весь наш флот путём неожиданного нападения, как они это проделали однажды с датским флотом на Копенгагенском рейде?..[114]114
  В 1807 г. Великобритания потопила флот Дании, союзницы Наполеона, и бомбила Копенгаген.


[Закрыть] – с тревогой думал Вильгельм, проходя на своей яхте через строй британских броненосцев. – Ведь что-то подобное у них созревало в ноябре 1904 года и проявилось в статейках лондонских борзописцев, которые открыто заявляли о том, что вскоре нам должны объявить войну… Да и британский адмирал Фишер заявлял тогда, что его флот сумеет нанести первый и сокрушительный удар, прежде чем противная держава узнает из газет, что война объявлена… М-да-а… Англичане тогда были так напуганы строительством нашего Большого флота, что мы мгновенно стали для них «противной державой»… Да и нынешний Первый лорд Черчилль называет мой Флот Открытого моря не иначе как «постоянно присутствующая опасность»!.. Да, моя морская программа их настораживает… Но сейчас, наверное, неожиданное нападение англичан на нашу базу в Вильгельмсхафене – не более чем пустые опасения, ведь Лондон всё время демонстрирует нам свои симпатии… Начал переговоры с нами касательно возобновления договора о разделе португальских колоний… Перестал чинить препятствия по финансированию нами Багдадской дороги… Но, чёрт побери, надо обязательно выяснить позицию Англии в отношении спора с Сербией и помощи русских Белграду… Пока, правда, ничто не говорит о том, что Лондон так нежно подружился со своим давним соперником – Петербургом и встанет на его сторону, если в союзе с Австрией мы начнём на Балканах Большую Войну… Разумеется, если Британия встанет на сторону Антанты в этом споре, то момент для начала Большой Войны следует искать в другой раз… Сейчас мы не будем рисковать…»

Совещание в берлинском Шлоссе утром 29 июня превратилось в монолог Кайзера. Он был очень возбуждён, а поэтому особенно груб и, как всегда среди своих подданных, не стеснялся крепких выражений. Его придворные, не говоря уже о слугах, привыкли к его невоспитанности и несдержанности, дикому хохоту или азартно вытаращенным глазам, желвакам на скулах, когда он говорил о врагах, и издевательской улыбке, которая посещала его при упоминании друзей. Они не смущались и тогда, когда их монарх в присутствии своих коронованных родственников хлопал своих камергеров и генерал-адъютантов в знак одобрения по плечу или спине, а иногда и пониже спины…

– Если эти венские недотёпы и пожиратели булочек не осмелятся использовать столь счастливый повод для начала войны, как убийство их наследника престола, я заставлю их сделать это!.. Какой замечательный момент! Сербы ухлопывают эрцгерцога, замыслившего объединить под австрийской короной ещё и южных славян, как будто мало ему было забот с этими ленивыми мадьярами! Захотел ещё под свой скипетр не менее ленивых славян!.. К счастью, он хоть соображал, что славянские земли на Балканах нужны нам для строительства железной дороги в Багдад[115]115
  Перед Первой мировой войной начала строиться стратегически важная железная дорога Берлин – Стамбул – Багдад – Басра, что привело к обострению русско-германских и англо-германских отношений.


[Закрыть], к нефтяным источникам Ближнего Востока… Но он не спешил и только возбуждал Сербию!.. А мы её должны теперь уничтожить! – держал свою речь Вильгельм II. – Господин фон Ягов, немедленно дайте указание нашему послу в Вене выразить полную поддержку Австрии, если она примет решительные меры против Сербии… То же самое скажите австрийскому послу графу Сегени… Послу в Лондоне Лихновскому прикажите ежедневно зондировать мнение британского правительства об этой ситуации – нам чрезвычайно важно знать, вступит ли Англия в войну, если мы обрушимся сначала на Сербию, затем на Францию и Россию, чтобы разгромить их, пока они слабы… То же касается и нашей секретной разведки. Господин Николаи, обеспечьте детальное освещение всех вопросов, связанных с приближающейся войной, особенно позицию Англии и настроения в Петербурге… Я знаю, у вас есть там очень высокопоставленные друзья… Пусть они так повлияют на моего слишком миролюбивого кузена Николая, чтобы он с удовольствием полез в драку… Интриги в Петербурге должны вспыхнуть с новой силой! Через наших друзей в Копенгагене и Стокгольме переведите больше денег этим эсерам и большевикам, чтобы они разжигали новые и новые забастовки в промышленных центрах, особенно на военных заводах, это так важно – ослабить снабжение русской армии накануне войны! В Петербург должен скоро прибыть французский президент Пуанкаре… Ему надо приготовить достойную встречу… Его должны встречать не только царь Николай, но десятки забастовок и бунтов!.. И ещё: скомандуйте прессе возвысить голос против сербов и всего славянства, но заметки об австро-сербских отношениях редактировать нарочито мягко… В нужный момент, о котором я распоряжусь, допустите утечку в одной газете о начале нашей мобилизации… Эту газету подсуньте русскому послу Свербееву, чтобы он переполошил Петербург и русские начали свою мобилизацию, которая и послужит для меня основанием начать против них войну… Всё равно – их мобилизация длится в три раза дольше, чем наша, из-за неразвитости железнодорожной сети, а нам надо начать её скрытно и заранее, для чего своевременно объявить в империи «Криегсгефарцуштанд» – «Состояние военной опасности». Но главное для разведки – знать позицию Англии!..

– Фон Мольтке! – повернулся Кайзер к грузному и всегда сумрачному начальнику Генерального штаба. – Что скажут наши вооружённые силы?..

– Германская армия полностью готова выполнить свой долг. Мобилизационный план был утверждён вашим величеством 31 марта сего года… – коротко резюмировал «печальный Юлиус», как зло называл своего вечно насупленного начальника Генерального штаба Вильгельм.

Император обратился с особой симпатией к другому своему любимцу – морскому министру гросс-адмиралу Тирпицу. Гросс-адмирал встал из-за стола, такой же громоздкий и крепкий, как Мольтке. Прежде чем ответить на вопросительный взгляд Вильгельма, фон Тирпиц расправил свою длинную седую бороду, расчёсанную на две стороны, приосанился и пророкотал трубным басом, словно дал продолжительный пароходный гудок:

– Эскадры Северного и Балтийского морей выполнят любые задачи, поставленные вашим величеством! Подводные лодки, в том числе и большие морские, к выходу в море готовы. Если Британия осмелится обратиться против нас, наши подводники отрежут метрополию от заморских территорий, и противник не получит сырья и продовольствия. Гранд-флит не так силён, как кажется, и наши дредноуты загонят его в два счёта в Скапа-Флоу, где ему останется только зализывать раны!.. – с бравадой, которая так нравилась Вильгельму, доложил морской министр.

После слов фон Тирпица Вильгельм хлопнул ладонью по столу, словно подводя итог. Он встал, и глаза его загорелись пламенем ярости.

– Итак, решено! Начинаем последний этап подготовки к войне!.. Фон Бетман, что вы ёрзаете на своём стуле? Хотите что-то сказать?..

– Да, ваше величество! – поднялся стройный и худощавый канцлер Германской империи.

Несмотря на аристократический лоск и княжеский титул, он был посредственный бюрократ и человек среднего ума. Усердие заменяло ему творческий полёт. Педантизм, отсутствие эластичности и политического чутья, а также осознание собственных недостатков делали его чрезвычайно нерешительным и вечно колеблющимся человеком. Его сын однажды иронически заметил: «Сегодня папа менял своё решение только три раза». Князь выглядел несколько испуганным – он всегда боялся Англии, – но упрямо решил высказать свои мысли:

– Ответственность за начало войны ни в коем случае не должна пасть на Германию!.. Весь мир ждёт сейчас из Берлина и Вены только успокоительных вестей… Если мы решаем начать войну, то следует принять все меры дипломатической подготовки, а особенно – маскировки её… Хорошо бы, если виновниками войны будут выглядеть наши противники… В первую очередь – Россия и Франция… Может быть, тогда Британия не станет им помогать, и мы без помех разгромим Антанту…

Кайзер был крайне недоволен тем, что его порыв прервали, но нашёл рациональное зерно в словах канцлера.

– Что вы предлагаете? – буркнул Вильгельм и плюхнулся на место. Было бы слишком много чести фон Бетману слушать его стоя.

– Ваше величество, вы не должны отказываться от объявленной поездки на отдых… Только, может быть, следовало бы изменить маршрут и вместо прекрасного Корфу пойти на «Гогенцоллерне» куда-нибудь поближе… Например, в норвежские фиорды… Господин фон Мольтке должен отправиться, как обычно в это время, на воды в Карлсбад. Фон Тирпиц мог бы тоже объявить о своём отпуске и где-нибудь, хотя бы на охоте, укрыться от вездесущих газетчиков, которые с сегодняшнего утра словно осатанели… Только министр фон Ягов должен остаться в столице, чтобы руководить послами и напускать дипломатического тумана на наши приготовления к войне…

– Браво, ваше сиятельство! – постучал костяшками пальцев по столу император в знак одобрения и продолжал самодовольным тоном: – Итак, начнём давить на нашего «медлительного блестящего секунданта», то бишь Австрию, чтобы она уничтожила Сербию. Сообщите австрийскому послу, что скоро я дам ему аудиенцию… После этого я отправляюсь на «Гогенцоллерне» в норвежские фиорды. Оттуда я буду следить за развитием событий и подталкивать их в нужном направлении…

5 июля, в Новом дворце резидентного города Потсдам, Кайзер принял посла Австро-Венгрии графа Сегени и специального курьера императора Франца Иосифа графа Гойоса, прибывшего накануне в Берлин с письмом своего монарха и меморандумом венского правительства о балканской политике Дунайской монархии.

Кабинет Вильгельма выходил окнами в парк, рамы были распахнуты. Ароматы зелени и цветов вливались в небольшой зал, обитый розовой серебристой парчой и украшенный золочёной резьбой и зеркалами. В природе царили мир и покой, но в душе Кайзера бушевала гроза. Когда ввели посланцев Вены, Вильгельм нервно ходил вдоль огромного стола, отделанного черепахой и инкрустацией из перламутра. На столе лежали карты Балкан и Европы.

Увидев гостей, Кайзер подошёл к ним, пожал каждому руку и ласково заглянул в глаза. Потом он милостиво кивнул им и указал на диван, стоящий в углу зала. Он молча продолжал ходить ещё целую минуту перед австрийскими дипломатами, заставляя их вертеть головой в такт его хождению. Взвинтив себя достаточно, чтобы выглядеть грозным и неумолимым, он вдруг резко остановился перед гостями, положил левую, сухую руку на эфес палаша, болтавшегося ниже края долгополого мундира, а правую простёр вверх, изображая свою любимую позу победителя. Его глаза метали молнии, на щеках ходили желваки, стрелки усов, лихо закрученных вверх, грозно топорщились, речь была энергична и злобна.

– Мы должны покарать сербов за гнусное преступление! Не мешкать с выступлением на Белград! Россия будет во всяком случае враждебна, но я, Кайзер великой Германской империи, к этому уже давно подготовлен! Если дело дойдёт до войны между Австро-Венгрией и Россией, вы можете быть уверены, что Германия со всей своей союзнической верностью будет стоять на вашей стороне! Мы готовы, как никогда ранее! Но Россия, вооружаясь в расчёте на войну, сейчас ещё недостаточно готова к ней и может уступить без боя… Тогда вы ещё легче расправитесь с Сербией! В любом случае Германия будет стоять за вас, как союзник и друг!

Вильгельм рубанул правой рукой, словно в ней был меч, и снова повторил:

– Не мешкать ни единого дня! Мы – на вашей стороне!

Напор германского императора был столь силён, что у австрийских дипломатов исчезли все сомнения в быстрой победе над Сербией и, стало быть, над Россией. Их визит к канцлеру Бетман-Гольвегу[116]116
  Бетман-Гольвег Теобальд (1856 – 1921) – германский рейхсканцлер и прусский министр-президент в 1909 – 1917 гг.


[Закрыть] ещё больше укрепил их в желании скорее начать политическую, а затем и военную атаку на Белград. С таким убеждением и соответствующим письмом графа Сегени министру Берхтольду посланец Франца Иосифа убыл в тот же день из Берлина в Вену. Он торопился к заседанию Кабинета министров, имеющему быть 7-го числа…