Текст книги "Болото (СИ)"

Автор книги: Андрей Пинаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 11

Едва над Ист-Каменском встало огромное красное солнце, еле видное сквозь туман, под нашим окном запел свою тоскливую песню какой-то собакоподобный мутант. В этот раз мне досталось утреннее дежурство, и, приготовив завтрак для еще не проснувшихся товарищей, я вышел на балкон и закурил, флегматично осматривая город. На этот раз мы «заселились» в пятиэтажный пластиковый дом, который мгновенно покорил наши сердца своей неприступностью: мы провозились у двери подъезда целый час и еще столько же у двери одной из квартир на пятом этаже. Вся мебель в квартире была покрыта толстым слоем пыли, однако оказалась совершенно цела. После обычных мер предосторожности (которые оказались излишними, так как ни одной твари в этом доме мы не обнаружили) Толик шумно рухнул в кресло, подняв целый столб пыли:

– Все. Я хочу здесь жить!

Весь следующий день мы взламывали двери квартир и обыскивали их. Изрядно повозившись и успев неоднократно поругаться с первыми двумя дверями, мы неожиданно совершили открытие: некоторые двери закрывались при помощи простеньких электронных замков, и маленький «детский» компьютер Игоря легко подбирал к ним код. Оставалось только подцепить к оголенным проводам топливный элемент от портативной электроплитки и ввести его, и замок открывался.

– Хороший какой… Ласково погладил Толик маленький карманный компьютер. – Сколько времени нам сэкономил… Откуда он у тебя?

– Отец подарил на тринадцатый день рождения. Сказал, пока возрастание не пройдешь, взрослым компьютером пользоваться не сможешь, так хоть с этим поупражняйся. Он, видишь ли, хотел, чтобы я инженером стал, ну или там ученым… уж никак не думал, что я тут с крысами драться стану!

Вечером Толик мечтательно перекладывал с места на место награбленное за день.

– Ну что, команда? В Лагере первым делом в кафе завалимся?

После того, как преподаватель объявил о стоимости билетов в город, Лагерь охватила настоящая золотая лихорадка: почти все ячейки, кроме «Алых», подали заявки на дальние походы, по вечерам в Лагере процветала торговля всевозможным барахлом, найденным на развалинах, и девчонки, которых определили на кухню, в стороне не остались. Выпросив у начальника небольшую пустующую комнату возле склада, они за неделю превратили ее во вполне приличное заведение, которое гордо назвали «Кафе». Отработав смену на кухне, они затоваривались у кладовщика продуктами и, вооружившись старинными, найденными кем-то из сталкеров кулинарными книгами, готовили поистине царские блюда. Цены в этом заведении были вполне божеские, и скоро столовая заметно обезлюдела. Начальник, конечно, поворчал по этому поводу, но препятствовать не стал.

На обратном пути мы наткнулись на орешник. И хотя в зарослях травы кто-то подозрительно шуршал, я и Толик под прикрытием арбалетчиков быстро наполнили орехами мой рюкзак: их можно было выгодно продать девчонкам в "Кафе".

В двух часах ходьбы от Лагеря Толик заметил в придорожной канаве дохлую крысу. Мы хотели пройти мимо, но Толик остановился.

– Минутку…

– Ну чего? Крыс дохлых не видел? Пойдем, есть охота…

– Труп-то свежий совсем. И вот, смотри-ка…

Толик ногой перевернул крысу, и на ее тощих ребрах мы увидели пулевые отверстия. Оглядевшись, Толик нагнулся и подобрал стреляную гильзу.

– Оп-па… это же от пистолетов-пулеметов северных. Чего это их в наш сектор занесло? Ой, не нравится мне это. Приготовьте-ка оружие, ребята.

Раздался хруст, мы подпрыгнули и заоглядывались. Из зарослей сухой травы поднялся ухмыляющийся Женька, его пистолет-пулемет был направлен на нас. Следом за ним поднялись и окружили нас остальные «Алые»: тощий чернявый Серега, Борька, чей говнистый характер весь Лагерь успел оценить еще в первую неделю, и даже Иринка, светловолосое воздушное создание, направила на нас свой ствол. Один лишь член ячейки «Алые», туповатый и упрямый парнишка по прозвищу «Танк», стоял чуть в стороне и без оружия, угрюмо глядя себе под ноги.

– Оружие на землю… ага, и ножички тоже. – слащаво улыбаясь, произнес Женька.

– И что дальше? – с нехорошей улыбкой спросил Толик.

– А дальше вы выложите на дорогу всю свою добычу, мы пойдем обратно, а вы будете ждать здесь не меньше, чем через полчаса.

Толик повернулся к нам:

– Выкладывайте. – И, обращаясь к Женьке:

– Когда мы вернемся в Лагерь, я об этом доложу начальнику.

Женька легко засмеялся:

– Ты, видимо, спал на уроках? Или невнимательно слушал? Мы сейчас можем порезать всех вас на куски и посрать сверху, а потом кричать об этом на каждом углу, и ничего нам за это не будет! На Болоте законы не действуют.

– А не будешь потом сам бояться здесь ходить?

– Кого? Вас с вашими "паяльниками"?

Освободив наши рюкзаки от содержимого (Женька не погнушался даже орехами), «Алые» ушли, довольно посмеиваясь. Толик сел на сухую кочку, подтянул к себе рюкзак и стал в нем шарить. Выругавшись, отбросил.

– Вот уррроды… даже сигареты забрали.

– У меня есть еще.

– Ну, что делать будем?

– А что тут думать… – Буркнул прямолинейный Мишка. – Как придем в Лагерь, поймать этого говнюка и морду ему набить.

– Ага, а начальник нас в карцер. Тогда Лешка с Вовкой подрались, да и то через пять минут помирились – так начальник все равно их велел на полсуток запереть.

Карцер, маленькая бетонная комната с низким потолком, находился через стенку от реактора. Если разрешал наш электрик Миша, мы иногда заходили посмотреть, как искрится и сияет маленькое рукотворное солнце за тонированным стеклом, но выдержать в реакторной более пяти минут было трудно: реактор издавал низкое гудение на пределе слышимости, от которого, казалось, вибрировали даже ребра. Очень скоро у человека возникало тяжелое, давящее чувство, а еще через некоторое время начинались галлюцинации. В карцере этот звук был приглушен, но он был. Вовка рассказывал, что через шесть часов заключения он начал видеть сквозь бетонную стену чертей и крыс. Надо ли говорить, что в карцер никому не хотелось…

– Ладно, – со вздохом отбросил Толик окурок. – пойдем в Лагерь, там уж решим, что дальше делать.

Уже возле самого Лагеря Толик вдруг остановился и звонко прищелкнул пальцами:

– Стойте… Придумал!

Глава 12

В тот же день Игорь купил коробку конфет и отправился в комнату ячейки «Ртуть», якобы заигрывать с Настей. Вернулся через час, смущенный и порозовевший, но довольный.

– Они согласны!

– А что это вы там делали целый час, сударь? – подколола его Саша.

– Чай пили с конфетами. У них красиво там, они все обои фломастерами раскрасили, цветы стоят…

Несколько дней после этого мы были подчеркнуто вежливы с «Алыми», а рыженькая веснушчатая Таня из ячейки «Ртуть» однажды у костра обмолвилась, что их ячейка наткнулась на клад.

Таня обладала редким даром притворяться наивной дурочкой, когда хотела. Она расширила глаза, придвинулась к огню и возбужденным полушепотом сообщила:

– Ой, а мы на прошлой неделе в Ист-Каменск ходили, музей разваленный обследовали… такое нашли…!

– Чего там можно найти? – недовольно отозвался я. – были мы там, все уже до нас разграблено.

– Там подвал был засыпанный! Мы весь день разбирали, а там дверь железная! Мы в скважину замочную посмотрели, там лазерных дисков – тьма! Целые, даже не запыленные!

– И что? Почему не принесли?

– Так говорю же, дверь железная, а у нас термитная паста кончилась. Вот завтра пойдем, петли срежем и принесем! Ой, там всем нам на билеты хватит и еще останется…

Костер едва освещал лица, но я хорошо увидел, как прищурился и подобрался Женька. Я отвернулся, чтобы он не заметил моей торжествующей улыбки: наживка была заглочена!

И действительно, как только девчонки отправились в путь, ячейка «Алых» начала сборы. Мы же были готовы давно, и отчалили вслед за «Ртутью» на следующий день.

По приблизительным расчетам, у нас было около четырех часов, чтобы организовать засаду на дороге, по которой пойдут «Алые». Девушки из «Ртути» на самом деле вовсе не собирались идти в Ист-Каменск; проведя ночь в проржавевшей, но еще прочной трансформаторной будке (однажды мы прятались в ней от медведя) они все утро просидели у костра, ожидая нас.

После совместного обеда девушки отошли на пару километров, а мы принялись сооружать простую и наглую ловушку: уложив на дорогу длинную петлю тонкого и прочного троса, мы старательно присыпали его дорожной пылью, а конец привязали к бетонному блоку, висящему на обрывках арматуры над краем обрыва. Потом мы залегли под сухим кустом, оставив Мишку дежурить возле бетонного блока, и принялись ждать…

Время тянулось убийственно медленно. Игорь обозревал окрестности в окуляр оптического прицела, Толик время от времени порывался закурить, но вспоминал, что он в засаде, Саша просто лежала на спине, глядя в небо, а я украдкой поглядывал на часы. Игорь толкнул меня локтем в бок:

– Максим… возьми-ка арбалет.

– А что?

– У меня руки дрожат.

– Ты чего это? – удивился Толик. – Мы целую стаю крыс завалили, уж с какими-то «Алыми» точно справимся!

– Да при чем здесь это… – мрачно ответил Игорь. – не понимаете, что ли? А если убьем кого-то случайно? Это ведь не крысы, это люди.

– Брось ты… никого не убьем. Поколотим немного и все.

– Все равно нехорошо.

– Блин, а что хорошо? Пусть и дальше нас и девчонок грабят?

– Тихо вы! – оторвался я от прицела. – Вон они, суки, идут.

"Алые" шли, ничуть не боясь, лениво помахивая пистолетами-пулеметами. Перекурив и посмотрев на часы, они спрятались в сухой траве на том же самом месте, где подстерегали нас – это было единственное место на многие километры, где мог спрятаться человек. Я вынул рацию и щелкнул переключателем несколько раз. Если «Алые» и заметят, сочтут обычными помехами. Через несколько секунд рация защелкала в ответ: девчонки выдвигались.

Похоже, в ячейке «Ртуть» обретались великие актеры: когда девчонки показались на дороге, даже я поверил, что они идут с богатой добычей. Рюкзаки были туго набиты, девчонки оживленно что-то обсуждали, радостно жестикулируя и совершенно не глядя по сторонам. С нашего пригорка хорошо было видно, как напряглись и приготовились «Алые»; наконец Женька выстрелил в воздух, и прежде чем девчонки успели достать оружие, их ватага взяла «Ртуть» в полукольцо.

– Давай! – прошептал я Толику.

– Рано еще… подожди, сейчас они рюкзак откроют…

Ситуация на дороге накалялась: Лена что-то злобно кричала в лицо Женьке, тот с усмешкой слушал ее. Когда ему надоело, Женька просто поднял пистолет-пулемет и короткой очередью выбил пыль из-под самых ног Лены. Лена взвизгнула и отскочила, «Алые» довольно заржали. Чуть не плача, Лена плюнула в их сторону и бросила свой рюкзак на землю. Женька подобрал его и принялся возиться с пряжками…

– Миша, готовься… – уже не таясь, сказал Толик, держа рацию левой рукой. – и… ДАВАЙ!

Женька наконец справился с замком, открыл рюкзак и спустя мгновение отбросил; дико вопя, он уронил пистолет-пулемет и двумя руками стряхивал с себя крупных, с детскую ладонь, не опасных, но проворных и цепких болотных жуков. В тот же миг за нашими спинами Мишка дал залп из огнемета по арматуринам, предварительно густо обмазанным термитной пастой, и когда они перегорели, бетонный блок с шумом рухнул в овраг.

Трос взвился из пыли, как потревоженная змея, и захлестнул ноги «Алым». Они упали разом, словно срезанные одним взмахом косы; Иринка тонко вскрикнула. Девчонки из «Ртути» быстро выбили оружие из рук упавших, и тут подоспели мы. Краем глаза я увидел, как Толик с размаху ударил не успевшего подняться Танка, и тут же я сам бросился на Женьку, все еще пытающегося стряхнуть с себя жуков. С невыразимым, звериным восторгом я ударил его в лицо раз, другой… и тут время остановилось. За тот неуловимый миг, что проходит от замаха до удара, я вдруг увидел очень многое.

Я увидел, что Женька – такой же мальчишка с сероватой из-за вечного тумана кожей, как я; на нем была та же джинсовая куртка с капюшоном, что и на каждом из нас, так же неумело зашитая крупными стежками на локтях. На его руке белел весьма знакомый шрам – когда-то подрался с крысой, как и каждый из нас. Я вспомнил, как плакал Женька, когда думал, что его никто не видит. Я вспомнил, что плакал и я. И четкая, холодная мысль вошла в мой мозг: "Господи, кому это нужно? Кто запихал нас сюда и стравил?"

Потеряв равновесие, Женька тяжело свалился на спину, захлебываясь кровью, брызжущей из разбитого носа. Неожиданно для самого себя я закричал:

– Стойте! Да стойте же, мать вашу!!! Хватит!!!

Я принялся расталкивать наших. Не сразу, но мне удалось остановить избиение. Наступила тишина, и только тихонько плакала побледневшая Иринка, держась за ногу. Между ее пальцев сочилась кровь.

Девчонки из «Ртути» с пистолетами-пулеметами наперевес угрюмо молчали, держа «Алых» на прицеле. Подбежала Саша, которой Толик посоветовал в драку не лезть. Она села на корточки рядом с Иринкой и осторожно убрала ее руку с лодыжки.

– Ну тихо, тихо… убери руку. Все, все, сейчас сделаю укол и будет не больно. Вот… так. Ой… кажется, ей тросом кусок кожи сорвало. Сейчас пеной из баллончика закрою.

– Все! – Отдышавшись, подвел итог Толик. – грабежей больше не будет, ясно?!

Побитые «Алые» мрачно отвели взгляд, только Женька злобно смотрел на меня одним глазом: второй заплыл.

– Пошли.

– Подожди, надо Иринку в Лагерь отнести, она сама идти не сможет.

– Ладно… Иринку отнесем.

Подошел Мишка с дымящимся огнеметом за плечом. Оторвав ветку от ближайшего куста, он забрал у Лены пистолет-пулемет и плотно забил ветку в ствол, после чего кинул оружие Женьке:

– Пусть сам тащит, будем еще за вас ваше барахло тащить… увижу, что до Лагеря ветку вытащил, жопу сожгу.

Девчонки повторили операцию над остальными пистолетами-пулеметами и раздали их владельцам. Так же молча мы соорудили носилки из двух палок и двух джинсовых курток и уложили на них порозовевшую от лекарства Иринку. Я и Толик подняли носилки и пошли к Лагерю, стараясь не трясти.

В получасе ходьбы от Лагеря я попросил Мишку:

– Миш, возьми носилки… я сейчас.

Я ушел в кусты и там упал на колени. Некоторое время я стоял так, прижав руки к животу, потом меня стошнило.

Вечером в Лагере Женька подошел ко мне сзади и тронул за плечо забинтованной рукой. Я обернулся; он смотрел на меня, не мигая, в ноздрях у него были плотные ватные шарики, напитавшиеся кровью, под глазом расцвел могучий синяк.

– Слушай меня. Слушай меня внимательно. Я тебе отомщу, понял? Не этим сучкам из «Ртути», и не этому ублюдку детдомовскому, хоть это и он затеял. Я тебе, гад, отомщу.

Он так приблизил ко мне лицо, что я ощутил запах земляничного мыла, которым он смывал кровь.

– Потому что никто не смеет меня жалеть, понял? А особенно ты.

Я не стал ни оправдываться, ни отвечать грубостью. Я просто повернулся и пошел прочь. Этой ночью я спал тяжело и без снов.

Глава 13

Прошло три месяца со дня той памятной драки. «Алые» больше не совались на наш сектор, неожиданно для всех они сами начали приносить весьма солидную добычу. Толик и Саша уже не прятались по закоулкам, как прежде, а открыто ходили всюду вместе; Игорь даже не то в шутку, не то всерьез предложил им переселиться в соседнюю, пустующую комнату, но они отказались.

В июне очень нелепо погиб Антон, парень из северной ячейки «Гидра». Он впал в тяжелую, черную депрессию и несколько дней спустя ушел из Лагеря. Просто вышел за ворота и ушел в туман. Вскоре сталкеры забеспокоились и пошли его искать, но нашли лишь спустя несколько дней по чистой случайности. Неведомый зверь бесшумно утащил его за несколько километров от Лагеря, где растерзал на куски. Есть он его не стал, из чего мы заключили, что неведомый зверь, скорее всего, представлял собой крысу или нескольких крыс, потому что лишь они убивали ради удовольствия. После похорон на маленьком (восемь могилок, не считая могилы Антона) кладбище крысам была объявлена война, и добыча сталкеров резко упала, так как немалую часть времени они теперь посвящали не разграблению квартир, а охоте на крыс.

Начальника это, мягко говоря, не приводило в восторг. Он заперся в кабинете, где (девчонки подглядели) целый день провел в кресле-компьютере. Судя по тому, как непроизвольно шевелились его губы, он находился на каком-то виртуальном совещании.

Через два дня в Лагере приземлился маленький двухместный бот. Из него вышел довольно молодой человек в дорогом костюме и с плутоватыми глазами, с которым начальник ушел в кабинет и что-то долго там обсуждал. Наконец начальник выстроил ребят и пригласил своего гостя.

– Здравствуйте, сталкеры. Позвольте представиться: частный предприниматель Борецкий Павел Иванович, прошу вас, зовите меня по фамилии, я так привык. У меня есть к вам деловое предложение…

Борецкий опустился на колено на пыльный асфальт, не щадя дорогих брюк, расстегнул свой дипломат и извлек оттуда маленькое животное. Более всего оно напоминало небольшую, примерно с мужскую ладонь черепаху с необычным, заканчивающимся маленьким плоским диском хвостом. Но самое удивительное было не это; весь панцирь черепахи был усеян прозрачными, сияющими всеми цветами радуги маленькими острыми кристаллами. Диск на конце хвоста также был густо покрыт ими. Оказавшись на свободе, черепаха медленно поползла прочь. Борецкий придержал ее рукой, и она принялась флегматично лупить его хвостом, пытаясь вырваться.

– Кто знает, что это за животное?

– Я знаю. – Опознал черепаху Женька. – это алмазница, у отца такая была.

– Верно. Стоят эти животные довольно дорого, но в неволе не размножаются по причине отсутствия органов размножения.

Кто-то в шеренге хихикнул.

– Вероятно, это общественные животные, наподобие муравьев или пчел, и данный экземпляр – рабочая единица, а рожает их какая-нибудь матка, но до сих пор добыть ее не удалось. За каждую алмазницу я заплачу пятьсот кредитов.

– Пятьсот? – недовольно взвыл Женька. – мой отец такую за семь тысяч купил!

Начальник влепил Женьке звонкий подзатыльник, и тот злобно затих. Борецкий же, словно не заметив этого, затолкал отчаянно сопротивлявшуюся черепаху в дипломат и извлек оттуда банку, где в прозрачной и вязкой жидкости плавал мерзкий, здоровенный двенадцатилапый черный паук с красными точками.

– Кто знает, что это за животное?

(Брезгливое молчание)

– Это так называемая черная тварь, ее яд вызывает легкое онемение пострадавшей части тела и имеет весьма интересный побочный эффект, благодаря которому используется в медицине при лечении… э-э-э… мужских проблем. За каждый миллилитр ее яда я заплачу сотню кредитов.

Борецкий еще около часа показывал нам всевозможных мутантов, объясняя, для чего они нужны и объявляя их цену. Наиболее ценные экземпляры он хранил в дипломате, остальных (как живых, так и законсервированных в прозрачные банки) он извлекал из принесенного охранником Серегой из багажника бота деревянного ящика.

Порядком утомившись и утомив нас, Борецкий откинул с взопревшего лба волосы и сообщил:

– Я пробуду у вас около полугода, пока не соберу достаточно животных. Вопросы есть?

Толик сделал шаг из строя:

– Да. У меня есть вопрос. Вот в самом начале вы эту черепаху показывали… а сколько бы вы дали за их матку?

Борецкий помолчал и ответил, впервые посмотрев своими плутоватыми глазами прямо в глаза:

– Много. Очень много.

Вечером, плотно закрыв дверь в комнату, Толик сел на стул и некоторое время молчал. Потом он поднял голову и задумчиво поскреб подбородок.

– Ребята, вот какое дело… Блин, Игорь, да оставь ты свою игрушку!

Игорь отложил свой маленький детский компьютер, на экране я заметил падающие фигурки "Тетриса".

– Даже не знаю, как сказать… дело в том, что я знаю, где находится матка алмазниц.

– Врешь. – недоверчиво отозвалась Саша. – ты же до сегодняшнего дня их ни разу не видел.

– Не видел. Но знаю.

– Откуда?

– Там, в Городе, когда я жил в детском доме… десять лет мне было. Привезли пацанчика, еще младше меня. Он был чокнутый; не такой чокнутый, как, например, Лешка из «Гидры», а серьезно больной, по-настоящему. Все время слюни пускал и бормотал себе что-то под нос. Его начали обижать, а я за него заступился. Ну, мне тогда конечно тоже наваляли неплохо, но пацанчик этот почуял ласку и начал всюду за мной ходить. Достал, если честно: подойдет, схватит за руку и давай рукав слюнявить. Ну да, это неважно. Дело вот в чем: парнишка-то не всегда был чокнутый. Слышали про "Титаниум"?

– Это пассажирский бот что ли? На две тысячи мест?

– Он самый. Так вот, летел этот бот как раз над этим местом, вернее над северным сектором, и столкнулся с «парусником», это был мутант такой, существовал в единичном экземпляре. Ну, летающий мутант, понимаете? Здоровый, с кита или даже больше. Вот… "Титаниум"-то, он с умом был построен: он весь состоял как бы из кубиков, то есть если повреждалась какая-то его часть, она сбрасывалась, и бот летел дальше. И при столкновении повредилась как раз каюта, где этот пацан с родителями был. Каюта сбросилась на парашюте, пилот, естественно, помощь вызвал, а сам дальше полетел. «Титаниум» не легковушка ведь, ему чтоб развернуться минут десять надо.

Толик замолк, достал из тумбочки бутылку газировки и отхлебнул из горлышка.

– Спасатели быстро прибыли, через пятнадцать минут, да только все равно опоздали: родители этого пацана медведю в лапы попали, а сам пацан исчез бесследно. Его три дня спустя один из сталкеров этого Лагеря нашел, уже полоумного.

– Ну, и… какое отношение это к черепахам-то имеет?

– Однажды ему разбили нос и он кровью закапал рубашку. Он снял ее, я смотрю – а на спине у него много кругов, ну, круги из маленьких шрамов. Я спрашиваю – откуда? А он говорит – мол, черепахи его хвостом стукали. Я тогда ведь подумал, что это у него просто очередной глюк был, и лишь сегодня понял, что за черепах он имел в виду!

– Ну, не матка же его стукала?

– Вот, слушай дальше. Тут заплакал он и стал рассказывать, и ведь что интересно: обычно лишь мычит себе под нос, а тут прямо как нормальный сделался… Так вот, говорит, когда медведь родителей его задрал, он побежал и в яму спрятался; а в яме, я с его слов передаю, была большая дырка и много маленьких дырок; и вдруг из маленьких дырок черепахи вылезли, много-много, и стали его бить хвостами. Он попытался вылезти, но не смог; тогда, чтобы спастись от черепах, он в "большую дырку" залез, а это оказалась длинная нора. И вот он полз, полз, а черепахи за ним, и били его по спине. Наконец вылез в каком-то зале; говорит, зал, как будто ретро-кинотеатр, только круглый. Я так понял, что-то вроде трибуны и кресла вокруг; так вот, он говорит, в центре этого зала лежит что-то, похожее на большое яйцо, только у него рот, и все это яйцо будто сверкает, а маленькие черепахи тащат ему еду… сечете? Все сходится!

– Гм… ну допустим. Все равно, как нам этот зал-то найти?

– Слушай, не перебивай. Пацан-то бегом оттуда кинулся и таки вырвался, хоть и поцарапали его черепахи изрядно. Он сказал, что очень долго поднимался по лестнице и вылез через дыру в стене какого-то здания; а потом просто сидел на ступеньках крыльца, где его и подобрали сталкеры…

– Эти сталкеры давно отсюда отчалили. Как нам узнать-то это здание?

– А ты подумай логически. Спуск вниз, а внизу – огромный зал, и трибуна, или, что вероятнее, кафедра… Лаборатория это, ребята, больше нечему быть.

– Та самая лаборатория, про которую дядька Петро рассказывал?! – ужаснулся я. – у тебя крыша поехала?! Туда даже северные со своими пистолетами-пулеметами не суются! К тому же сектор северный, поймают нас там, тоже не поздоровится.

– На этот счет есть у меня идея. А что же до оружия… Мишка, помнишь, ты хотел арбалетные стрелы порохом набить?

– Ну, помню.

– Порох я тебе достану, так что готовь стрелы. Игорь, сбегай к завхозу, купи баллонов к огнемету штук десять и термитной пасты тюбиков двадцать. Я пойду к «Гидре» в гости, насчет прохода по их сектору договорюсь.

– Дороговато обойдется это дело…

– Да какая разница! Вы поймите, если и вправду матку добудем, денег столько будет, что… – Толик задохнулся на мгновение – …сможем хоть каждую неделю в город летать! а может быть, даже останемся в городе насовсем… – закончил он шепотом.

– А давайте мечи сделаем! – вскочила с койки Саша. – я в детстве фехтованием занималась, могу пару движений показать!

Толик остановился у двери в недоумении.

– Ты в детстве Толкиеном не увлекалась случайно?

– Увлекалась, а что?

– Оно и видно…

– А что! – неожиданно для самого себя загорелся я. – она дело говорит! Сам же знаешь, на Болоте постоянно с ножом… А меч, он ведь удобнее в ближнем-то бою!

– Ну вот и займитесь тогда.

Небольшой мастерской заведовал хромой парнишка по имени Андрей. Из-за покалеченной ноги в сталкеры его не взяли, хоть он и рвался, определили в слесарную мастерскую и, надо сказать, не прогадали: руки у него были золотые. Услышав наш заказ, он усмехнулся и, потребовав деньги вперед, вытащил из-за верстака несколько прямых полос инструментальной стали. К вечеру были готовы мечи не мечи, но вполне приличные остро заточенные железки с удобной деревянной рукояткой, не слишком тяжелые и хорошо сбалансированные.

– Эй, а ножны?

– За ножны платите отдельно.

Саша лукаво улыбнулась:

– А если я вместо денег, допустим, как бы случайно скажу при Даше, что ты весь день только о ней и говорил?

Хмыкнув, Андрей быстро склепал из алюминиевых трубок превосходные ножны.

Толик вернулся очень довольный: командир ячейки «Гидра» Артем не только не взял с него денег за проход по своей территории, но и вызвался проводить до лаборатории.

– Я его спрашиваю, сколько за проход возьмешь, а он смеется: да ладно, мол, чего уж там. Мы вас до лаборатории проводим, только внутрь вы уж сами. И так, мол, недавно Антона похоронили… и патроны мне продал за бесценок, кстати вот, держи. Хватит на стрелы-то?

Толик протянул Мишке полный рожок от пистолета-пулемета северных.

– Ага… дай пассатижи, я прямо сейчас начну…

Нас охватило веселое возбуждение, словно предстояло нам не опасное путешествие, а приятный поход в городской парк. Эта фраза Толика – "а может быть, даже останемся в городе насовсем…" заставила нас напрочь позабыть о такой добродетели, как благоразумие.

Пока Мишка шаманил над стрелами, а Саша показывала фехтовальные движения мне с Игорем, Толик взял один из баллонов к огнемету и обмазал его клапан термитной пастой. Приладив фитиль, он хорошенько обмотал клапан простым марлевым бинтом.

– Однако! – оценил изобретение Мишка.

Когда стемнело, меня охватило беспокойство. Стремясь избавиться от него, я нашел дядьку Петро и спросил его:

– Петро, помнишь ты про пылающего призрака рассказывал, ну который Андрей?

– Ну помню, а что?

– Помнишь, ты говорил, что как увидел его, так единственный раз в жизни перекрестился? Перекрестился – это как?

Дядька Петро засмеялся:

– Зачем тебе?

– Ну, любопытно.

– Вот… – дядька Петро продемонстрировал неизвестный мне жест. – в детстве старые фильмы любил, ужастики, там таким образом от нечистой силы оборонялись.

– И как, помогало?

– Не-а. Не всегда.

– Покажи еще раз.

Запомнив, я зашел за угол, убедился, что меня никто не видит и несколько раз старательно перекрестился. От души смеясь над собственной суеверностью, я лег спать и быстро уснул.