Текст книги "Зеркало для героя"

Автор книги: Андрей Дышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Глава 5

– Когда решаются серьезные вопросы, надо стараться быть пунктуальным, – нравоучительно проворчал Влад, когда я вышел из такси, а затем выволок из багажника чемодан. – Ты опоздал на пятнадцать минут… Что это?

Он скользнул взглядом по чемодану. Я посмотрел по сторонам и тихо сказал:

– Догадайся.

Влад думал, что догадался. Он покачал головой и пробормотал:

– Сумасшедший! Кто же так делает?.. «Хвоста» за тобой не было? Ничего подозрительного не заметил?

Пока не было причин беспокоиться о сохранности денег, если учесть, что денег вообще не было. Влад этого не знал, и ему очень хотелось казаться опытным конспиратором, который с отеческой строгостью следит за робкими шагами своего подопечного. Я не преминул съязвить:

– Какой «хвост»! За мной целая колонна вымогателей ехала, а в подъезде мужики в масках тусовались.

– Не смешно, – ответил Влад. – Сколько она дала?

– Все, что было.

Мы зашли в вестибюль посольства. Дежурный поднялся в секретариат, чтобы уточнить, готовы ли наши паспорта. Влад, не поворачивая головы и едва разжимая губы, спросил:

– Как ты ее уломал?

– Лаской, – в той же манере ответил я.

– Когда она требует вернуть долг?

– Она требует треть острова в собственность.

– Законное требование… Выделим ей где-нибудь на болоте, да?

– Непременно на болоте, – согласился я.

Влад одобряюще стукнул меня кулаком в плечо и покосился на чемодан, стоящий между моих ног.

– Теперь надо думать, где взять разрешение на вывоз.

– Не надо никакого разрешения.

– Почему?

– Потом…

К нам подошла секретарша. Ослепляя своей улыбкой и безумным блеском черных глаз, она сказала:

– Господа, вот ваши паспорта с визами. Господин посол уверен, что одного месяца вам будет достаточно. В случае, если вы приобретете в собственность земельный участок на Эквадоре, автоматически получаете вид на жительство в нашей стране. Всего вам доброго, счастливого пути!

Господин Уваров с шумным сопением засунул свой паспорт во внутренний карман куртки, не отрывая глаз от смуглых коленок эквадорки. Не зная, что он должен делать во время затянувшейся паузы – целовать секретаршу или давать чаевые, – он краем губ сказал мне:

– Дай ей чего-нибудь.

– Идиот, – так же малозаметно ответил я и, вежливо склонив голову, поцеловал даме руку. Влад, восприняв мой жест как первый шаг к близкому знакомству, с заговорщицким видом поинтересовался:

– Может быть, у вас в Кито есть сестра? Или подруга?

– У меня в Кито есть двенадцатилетняя дочь, – ответила секретарша, испепеляя Влада своим взглядом. – Но я оставлю вам телефон, где в случае затруднений вам помогут.

Каким-то образом в ее длинных тонких пальцах оказался картонный квадратик. Влад схватился за него, как за фортуну.

– О! – с волнением произнес он, поднося визитку к глазам. – Элиза Дориа, пятьдесят один – семнадцать – три ноля. Считайте, что у меня уже начались затруднения!

Секретарша не дослушала его и быстро поднялась по мраморной лестнице вверх. Влад нюхал визитку, как бутон розы.

– Представь, – бормотал он, когда я подталкивал его к выходу. – Душная эквадорская ночь, открытая терраса, тонкие стволы с раскидистой кроной куэо, терпкий запах баррингтонии и сладкий аромат плодов мам-шоя, и ты лежишь на шелковой простыне рядом с бронзовой, как статуэтка, Элизой Дориа…

– А по твоей ноге в это время бежит маленький паучок Черная вдова, – добавил я. – В ягодицу вцепилась кровососущая пиявка, а живот буравит кишечная угрица.

Влада даже передернуло. Он с укором взглянул на меня, вздохнул и сказал:

– Пришел Вацура и все опошлил.

Оставшиеся сутки до вылета я жил у Влада в гостинице. Мы пили пиво, охраняли пластиковый чемодан и строили планы на будущее, которое, честно говоря, виделось мне в густом тумане.

* * *

За самолет, который должен был отвезти нас в Южную Америку, Влад заплатил столько, сколько хватило бы мне на бензин, чтобы объехать на своем джипе весь земной шар. Когда он объявил мне сумму, я смог лишь молча пожать плечами, все остальные рефлексы были заторможены эмоциями.

Чем меньше времени оставалось до посадки и прохождения таможенного контроля, тем больше Влад нервничал и чаще спрашивал, даю ли я стопроцентную гарантию того, что доллары не конфискуют. Я, утопая в глубоком кожаном кресле зала бизнес-класса, цедил мелкими глотками пепси-колу и устало кивал головой.

Представитель колумбийской авиакомпании, который сопровождал нас от гостиницы до зала ожидания и уже успел порядком надоесть, мухой крутился вокруг нас, ежеминутно предлагая то выпить, то закусить, то сходить в туалет. Мы с Владом поочередно отмахивались от него.

– Может, пока не поздно, рассуем деньги по карманам, – снова взялся за свое Влад, глядя на черный чемодан у моих ног, как на бомбу с часовым механизмом.

– Успокойся, – ответил я ему. Каждое мое вранье давалось мне с огромным трудом, и я уже устал от него. – Я вставил внутрь чемодана автомобильный антирадар. Когда чемодан будут просвечивать, на мониторе он будет казаться пустым.

Влад поверил в эту нескладную ложь. Его заинтересовал принцип этого фокуса, и он начал расспрашивать подробно, как я додумался до такого гениального изобретения. Мне было нестерпимо стыдно перед другом, душа страдала от боли, и единственным утешением для меня была мысль, что все это я делаю ради Анны, спасая ее честь.

Сквозь тонированные мансардные окна, устроенные на скошенном потолке, были видны крупные снежные хлопья, падающие с темных небес, как десант. В Москве зима пока держалась за власть крепко и не сдавала позиций. Трудно было поверить в то, что сутки спустя мы окажемся на другой стороне земного шара, в знойном Эквадоре, где, как говорил Влад, терпко пахнет баррингтония и разносится сладкий аромат плодов мам-шоя. В нашем сознании никак не укладывалась многомерность мира, и мы, уходя из гостиницы, с трудом заставили себя сдать в камеру хранения свои дубленки.

Я завидовал Владу. Он был заполнен волнующим ожиданием свидания с островом, к которому уже успел привязаться, как к любимой женщине. Избыточная энергия хлестала из него, как молодое пенящееся вино из бочки. Он строил далеко идущие планы, он видел себя и свой остров через десять, через тридцать, а может быть, и через пятьдесят лет, и этот огромный отрезок времени представлялся ему каким-то сплошным праздником, эпохой великого созидания. И чем лучше я понимал своего друга, тем сильнее сжималось мое сердце от жалости к нему, как к добродушному бродячему псу, обласканному живодерами, который не знает, что его ведут в газовую камеру.

– Господа, прошу пройти на таможенный контроль, – пригласил нас гид. – Приготовьте посадочные талоны и паспорта.

– С богом! – сказал Влад, с совершенно серьезным видом перекрестился, трижды сплюнул через плечо и взялся за свою сумку.

Гид хотел мне помочь донести до таможни чемодан, но Влад испуганно шарахнулся к нему, как мать к своему дитяти, закрыв его грудью.

– Нет-нет! – закричал он. – Мы сами!

У пограничного пропускного пункта толпился в очереди народ, но гид, бесцеремонно расталкивая людей, провел нас к турникету.

– Бизнес-класс! – объявлял он таким тоном, словно в очереди кто-то возражал. – Пропустите бизнес-класс!

Мы пересекли мнимую границу. Родина осталась за стеклянной перегородкой. Влад, несмотря на то что мы были одеты по-летнему, вспотел. Крупные капли падали с его лба на пол, когда он склонялся над сумкой.

– Все в порядке? – спрашивал он меня, очень конкретно глядя на чемодан.

– Да не дрожи ты так! – шепнул я ему. – На тебя уже все агенты спецслужб косятся!

Влад, как ребенок, все воспринимал за чистую монету. Он начал озираться, подозрительно глядя на каждого мужчину, который имел неосторожность приблизиться к нам.

– Сколько заявлять долларов? – спросил он, заполняя таможенную декларацию.

– Пятьсот, – наобум сказал я.

– Пятьсот тысяч?

Я посмотрел на друга с состраданием. Неизвестно, как я волновался бы, если чемодан в самом деле был бы набит баксами.

– Ставьте багаж на конвейер, – сказал нам таможенник.

Мы с Владом одновременно взгромоздили сумку и чемодан на ленту.

– Один за другим, – терпеливо объяснил таможенник, останавливая конвейер.

Мешая друг другу, мы с Владом схватились за свои вещи.

– Ставь сумку! – шепнул я ему.

– Нет, лучше сначала чемодан.

По-моему, на нас уже и в самом деле смотрели подозрительно. Чемодан поехал в темную утробу контрольного аппарата. Влад переживал самые острые ощущения. Лицо его вдруг стало каким-то безразличным, отрешенным от всего, почти святым.

– Молодой человек, сумку снимите! – Женщина в форме вернула Влада к действительности. Влад оживился, схватился за лямки сумки. Он, как и я, думал, что все закончилось благополучно.

– Чемодан, пожалуйста, откройте!

Вот этого я не ожидал! Мне показалось, что мои внутренности в мгновение превратились в глыбу льда, и она сорвалась от собственной тяжести. Краем глаза я заметил, как рядом застыл истуканом Влад.

– Вы что, плохо слышите?

У меня в голове с бешеной скоростью понеслись мысли. Что делать? Что сказать Владу? Хлопать глазами и делать вид, что я сам не понимаю, как доллары трансформировались в журналы?

Я знал, что моя ложь будет раскрыта, но не думал, что это произойдет так быстро. Мы не успели даже ступить на землю Эквадора и поскандалить в земельном департаменте Кито. Увидев наш «капитал», Влад поймет, что дальнейшая борьба за остров становится бессмысленной. Он, конечно, крепкий мужик, но не ручаюсь, что устоит на ногах и не тронется рассудком, когда я раскрою чемодан.

Женщина в форме смотрела на меня, как на дебила.

– Мужчина! – произнесла она отчетливо. – Я прошу вас открыть чемодан и предъявить вещи к досмотру.

Я буквально физически ощущал, как рядом со мной тает Влад. Уже почти утратив волю к сопротивлению, я приблизился к уху строгой чиновницы и, соорудив на лице какую-то совершенно немыслимую физиономию, тихо шепнул:

– У меня там… как бы сказать… вещи интимного характера… Надувные, понимаете, куклы, имитаторы… И я бы не хотел при всех…

Я заметил, как кровь прильнула к щекам женщины. Она опустила глаза и произнесла:

– Идите за мной.

– Стой здесь! – краем рта буркнул я Владу, взял чемодан и пошел сквозь строй провожающих нас злорадными взглядами пассажиров, которые в отличие от нас летели самолетом Аэрофлота, причем в салоне экономического класса.

Женщина в форме завела меня в маленькую каморку, посреди которой стоял большой обшарпанный стол, пропитанный слезами неудачливых контрабандистов. Я прикрыл за собой дверь, взвалил чемодан на стол и безоблачно взглянул на женщину.

– Открывайте!

Я выставил на замках код, щелкнул запорами и поднял крышку. Интереснее всего было наблюдать за тем, как меняется выражение на лице женщины. Сначала – любопытство и настороженность. Затем, по мере того как она переворачивала стопки журналов, – недоумение. И, наконец, она подняла на меня наполненный состраданием и легкой брезгливостью взгляд.

Она откашлялась, осторожно уточнила, действительно ли это мои вещи, и, получив утвердительный ответ, с трогательной заботой, с которой опекают умственно отсталых, сказала:

– Хорошо. Все в порядке. Можете закрывать.

Инцидент был исчерпан. Все завершилось бы очень мило и гладко, если бы вдруг в каморку не ворвался Влад. Я едва успел захлопнуть крышку чемодана, как он, наехав на стол и едва не перевернув его, возмущенно крикнул женщине:

– Не имеете права!! Все это заработано честным трудом! Но в нашей стране налоговое законодательство поставлено кверху ногами! Я не позволю вам присвоить все это себе!! Слышите?! Не позволю!!

Женщина побледнела, отступила к окну и на всякий случай прижала руки к груди. Она смотрела на Влада с ужасом и, кивая, тихо бормотала, пытаясь его успокоить:

– Хорошо! Не волнуйтесь, пожалуйста! Я ничего себе не возьму! Пожалуйста, успокойтесь!

– Так и знайте – я дойду до начальника таможни!! Я так этого не оставлю!! – продолжал орать Влад.

Я незаметно ударил его локтем в солнечное сплетение. Влад произнес сдавленное «хык!» и заткнулся. Улыбнувшись и разведя руки в стороны, словно хотел извиниться за своего ненормального друга, я стащил чемодан со стола и стал пятиться к выходу, подталкивая спиной Влада и моля бога, чтобы тот лишил его дара речи хотя бы на пять минут. Женщина по-прежнему стояла вплотную к окну, до смерти напуганная двумя психически больными людьми, и еще не верила в то, что легко отделалась.

Как только мы очутились в зале, я скрытным движением вставил кулак Владу под ребра.

– Какого черта!! – сквозь зубы зашипел я. – Ты, горилла необразованная, чуть все не испортил! Зачем ты поперся за мной?

Влад, сдавливая мне руку как тисками, громко сопел и все время касался коленом чемодана, словно девичьего бедра.

– Какое счастье! – бормотал он, не обращая внимания на мои эпитеты. – Пошли быстрее, пока она не одумалась! Но ты видел, как я на нее наехал? Она сразу откинула лапки в стороны! Ты понял, какой точный я нанес удар?!

Я молчал, давая Владу возможность оправдаться и получить моральное удовлетворение. Я был бесконечно виноват перед ним и не имел права качать права.

– Господа! – кинулся нам наперерез гид. – Прошу в машину.

Мы вышли из таможни и с облегчением вдохнули сырой воздух, насыщенный прогорклым запахом авиационного керосина. Оглушительный рев и свист двигателей заставил Влада замолчать, и каждый из нас погрузился в собственные раздумья. Мой друг опять посветлел лицом, как небо после грозы, и приятные перспективы обозримого будущего обаяли его. Влад напоминал мне рыболовный поплавок, который время от времени уходил ко дну, но затем целеустремленно всплывал на поверхность.

Я чувствовал себя далеко не таким счастливым, как Влад. Еще не остыв от таможенных переживаний, я уже рисовал в своем воображении намного более страшные картины своего разоблачения. Вот мы в Эквадоре. Я поднимаю на ноги местную полицию, нанимаю частных детективов, чтобы отыскать Анну, но все мои усилия оказываются тщетными. Анна как в воду канула вместе с деньгами. Тянуть время уже невозможно. Влад торопит, чуть ли не силой тащит меня в земельный департамент. Вот мы с ним заходим в кабинет, чиновник читает текст соглашения, затем протягивает нам договор. Вот Влад его подписывает, а чиновник предлагает заплатить пятьсот тысяч долларов наличными. Влад небрежно кивает мне. Я открываю чемодан, и страшный крик Влада…

– Эй, конкистадор, не спи!

Влад толкнул меня между лопаток. Я тряхнул головой, словно пытался избавиться от дурных мыслей, и зашел в микроавтобус. Влад, бережно поддерживая чемодан за днище, втиснулся следом за мной. Дверь захлопнулась. Мы покатили к самолету. Я инстинктивно прильнул к окну. Напрасно появилась эта надежда. Если бы Катя пошутила! Если бы Анна никуда не улетала!

Самолетик был маленьким, раскрашенным в ядовито-оранжевые и зеленые цвета, отчего напоминал саламандру, расставившую в стороны свои лапки. Рядом с трапом, ведущим на хвостовую рампу, стояла смуглая стюардесса далеко не юного возраста в ослепительно-белом костюме. Она поздоровалась с нами по-английски, я ответил ей по-испански. Влад, боясь упустить свой шанс, тотчас ввернул по-английски какой-то замусоленный комплимент. Мы оба были на высоте.

Попрощавшись с гидом, мы поднялись в салон. Я впервые был в таком самолете, где вместо привычных рядов кресел вдоль бортов стояли роскошные диваны, полки с книгами; над лазурным пластиковым столом, выполненным в стиле дерзкого дизайна, нависала полка с видеоаппаратурой; сбоку, за перегородкой, отливал сталью «надутый», как винный бочонок, холодильник. И все вокруг, включая полусферические стены и потолок, было обито мягким ковром цвета беж.

– Ну, как?! – возбужденно произнес Влад и повел рукой, показывая мне убранство салона, словно это была его квартира. – Согласись, что здесь можно вытерпеть сутки полета?

Не замечая выстроившихся в шеренгу пилотов, он взял из моих рук чемодан и сунул его за диван, хотя стюардесса дважды показала ему на нишу в шкафу для багажа и одежды.

– Командир корабля Эдвард Гез, – по-русски представился мне один из пилотов и протянул руку. – Это второй пилот Фрэнк Кэбот. И штурман Джулиан Мэйо.

Я поочередно пожал руки членам экипажа. Парни были очень похожи друг на друга, а голубая форма вообще лишала их каких бы то ни было признаков различия.

Влад был занят другим.

– Какое ложе! – воскликнул он, опуская все свои сто килограммов на диван, и недвусмысленно взглянул на стюардессу. – А холодильник наполнили? Виски? Джин энд тоник? Йес ор ноу?

– Позвольте рассказать вам, – снова привлек мое внимание командир корабля, – через какие страны будет проходить наш маршрут.

Он говорил ровно, но с сильным акцентом. Скорее всего командир не знал языка, лишь выучил несколько фраз.

– Москоу. Стокхоум, Швидн, – перечислял он города и страны и водил пальцем по карте, расстеленной на столе. – Рейкьявик, Айсленд. Ньюфаундленд, Канада. Хавана, Кьюба. Богьота, Коломбиа. Кито, Экуадо. Полетное время – двадцать два часа тридцать минут. Надеюсь, полет будет для вас приятным.

Он поклонился, и троица, всем своим видом внушавшая уверенность в благополучном завершении воздушного путешествия, удалилась в пилотскую кабину. Мне казалось, что Влад продавил диван до самого пола, и я посоветовал ему находиться во время полета посреди салона, чтобы не нарушить центровку.

Стюардесса удалилась в тамбур. С тихим жужжанием запустились двигатели, самолет тронулся и медленно покатил по рулежке. Влад открыл холодильник и после недолгого выбора выудил оттуда бутылку шампанского. Я нашел в баре небьющиеся пластиковые стаканы. Пробка стартовала в потолок в тот самый миг, когда самолет оторвался от взлетной полосы и круто взмыл вверх.

Только черт знал, что ждало нас впереди.

Глава 6

Время остановилось. Почти десять часов, с дозаправкой в Рейкьявике, мы летели до канадского острова Ньюфаундленд, а приземлились по местному времени в тот же день и почти в тот же час, когда вылетели из Внукова. Влад ворочался на диване и время от времени поглядывал в иллюминатор, через который можно было увидеть гигантскую прожекторную вышку, название аэропорта из крупных неоновых букв и огромные электронные часы, указывающие время, дату и температуру воздуха. Мне тоже не спалось. Под шерстяным пледом было жарко, и я уже в который раз брал со стола пластиковую бутыль с тоником и жадно пил.

– Этак мы с тобой никогда не состаримся, – проворчал Влад, глядя на свои часы. – Пройдет день, второй, третий, а в самолете по-прежнему будет вечер тринадцатого марта.

Он сел и, почесывая волосатую грудь, сладко зевнул.

– Чемодан на месте? – спросил он.

Я на ощупь нашел чемодан и постучал по его тугому боку.

– Это хорошо, – сказал Влад и, нажав на кнопку селектора связи со стюардессой, заказал два кофе.

Я тоже сел – при даме было неудобно лежать – и прижался лбом к холодному стеклу иллюминатора. Оранжевый топливозаправщик медленно отвалил от самолета. Мужчина в ярком пуховике с капюшоном, пританцовывая от холода, ритмично размахивал руками, словно дирижировал оркестром. В острых лучах прожекторов он напоминал актера на съемочной площадке.

– Ты не обратил внимания, – произнес Влад, тоже следя через иллюминатор за жизнью канадского аэропорта, – как стюардесса убирала ночью со стола?

– Нет, – ответил я. – А как она убирала?

Влад несколько секунд размышлял, как точнее передать мысль.

– Мне показалось, что она, добросовестно протирая стол, попутно проверила содержимое наших карманов в брюках и рубашках.

– У тебя что-нибудь пропало? – спросил я, не слишком серьезно воспринимая подозрения Влада.

– Нет, ничего… Впрочем, наверное, я ошибся.

К самолету подъехал буксир. Мужчина в пуховике накинул на стойку шасси железный хомут. Нас плавно качнуло. Огни аэропорта медленно поплыли в сторону.

– Что у нас дальше по курсу? Гавана или Богота?

– Я уже со счета сбился, – признался я.

– Это ерунда, – ответил Влад, опять зевнув. – Главное, чтобы количество взлетов совпадало с количеством посадок.

В салон, постучавшись, вошла стюардесса с подносом в руках и расставила на столе чашки. Она не зажгла света и в сумеречном салоне казалась негритянкой.

– Господа желают еще что-нибудь? – спросила она по-английски.

– Нет, – голосом пресыщенного всеми радостями жизни миллионера ответил Влад. – Скажите, где мы совершим следующую посадку?

– Приблизительно через шесть часов мы приземлимся в Гаване.

– А там нормальный аэропорт? – болтал от скуки Влад. – Диспетчеры и навигационные службы работают нормально? Забастовок не намечается?

Мы дремали под мерное шипение реактивных двигателей на высоте десять тысяч метров над спрятавшимся в ночном мраке Атлантическим океаном. Казалось, самолет неподвижно завис в каком-то стерильном мире, где не было ничего – ни вверху, ни внизу, ни по сторонам, и, время от времени приближаясь к иллюминатору, я видел только свое отражение, слабо освещенное ночным светильником. В Москве, в существование которой сейчас верилось с трудом, был полдень, четырнадцатое марта, суббота. Наверняка шел все тот же бесконечный дождь со снегом; на Садовом кольце, забитом потоком грязных машин, напоминающих сошедший с горы сель, стоял непрекращающийся шум; куда-то опаздывающие люди с мокрыми ногами прыгали через заполненные талой водой канавки и лужи, толкались на пешеходных переходах, норовили перебежать дорогу на красный свет; магазины дразнили витринами, пиццерии распространяли приевшийся запах горячего сыра и жареной ветчины, рекламные щиты ненавязчиво навязывали товар. И в том далеком мире осталась перевернутая вверх дном квартира Анны с разбитым телефоном и странной записью на автоответчике, и я в десятый раз спрашивал себя, правильно ли сделал, что скрыл от Влада всю правду.

Небо светлело. Из-за океана вставало солнце. Поверхность воды еще оставалась в глубоких предрассветных сумерках, а серебристое крыло самолета уже залил пронзительно-красный свет. Я встречал свой первый в жизни рассвет над Атлантикой, и душу наполняло ожидание тревожных и ярких событий.

Влад вошел во вкус и не проснулся даже во время заправок в Гаване и Боготе. Ко мне сон не шел, и, не мучая себя более неподвижным лежанием под пледом, я оделся и собрал постель. Должно быть, я был похож на нетерпеливого пассажира, который за несколько часов до прибытия поезда на конечную станцию начинает вытаскивать вещи в тамбур. Чтобы скоротать время, я снял с книжной полки несколько туристических справочников по Эквадору и загнал в видеомагнитофон кассету с примитивным боевиком.

Влад продолжал спать. Я удивлялся его гагаринскому спокойствию. До прибытия в Кито оставалось не больше двух часов. Стоя перед умывальником и намыливая кисточкой щеки, я смотрел в зеркало на его крупную голову с выразительными чертами лица и думал о том, какие сумасбродные мысли зреют в этой голове и насколько они повлияют на мою дальнейшую жизнь.

Самолет сделал крен, и свет, льющийся из иллюминаторов, упал на торцевую дверь, ведущую к рампе. Как раз в этот момент в салон с шумом ворвался один из членов экипажа. Если я правильно запомнил, это был штурман Джулиан Мэйо. Задев стул, на котором была развешана одежда Влада, и едва не опрокинув его, штурман подошел к торцевой двери, толкнул ее ногой и скрылся в черной утробе багажного отсека.

Мне не понравилось это нервное перемещение. На мой консервативный взгляд, должностное лицо должно передвигаться по воздушному судну очень медленно и непременно улыбаясь, даже если самолет вошел в крутое пике. Я машинально глянул в иллюминатор. Крыло не отвалилось, под нами медленно плыл зеленый ковер джунглей.

– Подлетаем? – невнятно пробормотал Влад. Он наконец проснулся, оторвал голову от подушки и сладко потянулся. – Кто это такой вежливый был?

– Штурман.

– Ну вот, – проворчал Влад. – Сначала со стуком входила только стюардесса. Теперь без всяких комментариев вламываются пилоты. А что будет после посадки? Пинками под зад вытолкнут?

Неудержимо зевая, он потянулся за рубашкой, из кармана которой торчал черный штырь антенны мобильного телефона. Я не мог объяснить, зачем Влад взял его с собой. Неужели он надеялся, что сможет говорить с Москвой с острова?

– Как там? – спросил он, тыкая пальцем в кнопки. – Пятьдесят один – семнадцать – три ноля?

– Ты о чем? – не понял я.

– Надо попросить Элизу Дориа встретить нас в аэропорту, – пояснил Влад и прижал трубку к уху.

За дверью, куда вышел штурман, что-то грохнуло. Было похоже, что Джулиан сбрасывает с полок дюралевые такелажные ящики.

– Шум и треск, – произнес Влад, все еще вслушиваясь в звуки, которые издавал телефон, и вздохнул. – Наверное, Элиза Дориа вышла в душевую комнату. Или бегает по пляжу.

– Она еще спит, – предположил я, – и даже не догадывается, что ее судьба в лице русского парня Влада Уварова стремительно…

– Тихо! – вдруг прикрикнул Влад и раскрыл рот.

– Ну вот, ответила, – шепнул я. – А ты боялся.

Влад махнул на меня рукой и еще крепче прижал трубку к уху. Он классно смотрелся в трусах, рубашке и с мобильным телефоном.

– Что там? – во мне взыграло любопытство.

Влад морщился. Видимо, слышимость была ужасной. Он зачем-то постукивал пальцем по корпусу телефона, словно это был надежный способ улучшения качества приема радиоволны.

– Захват самолета… – отрывисто произнес он. – Стюардесса связана… Два вооруженных террориста на борту… Бомба… Черт, ничего не понятно!

Кажется, Влад случайно поймал чужую волну. Я подошел к нему, сел на стол и прислонил ухо к тыльной стороне трубки. Ничего, кроме сопения Влада, я не услышал.

– Требуют изменить курс… – продолжал переводить Влад. – Штурман Джулиан Мэйо убит… Командир подчиняется приказу террористов и меняет курс…

Меня словно горячим утюгом двинули по затылку.

– Что ты несешь? – произнес я. – Джулиан Мэйо – это наш штурман! И он вовсе не убит!

Я попытался вырвать трубку из руки Влада, но в это мгновение, столь же стремительно, как и несколько минут назад, в салон вернулся штурман. В руках он держал длинноствольную винтовку, нацелив ее в потолок. Он часто и шумно дышал, глаза его возбужденно двигались, словно Джулиан следил за полетом мухи, каким-то образом залетевшей в салон.

– Не хочу вас пугать, – произнес он по-испански, – но ничего хорошего я вам не обещаю. Если сможете, попытайтесь защитить себя. Эти скоты хотят втянуть вас в гнусную игру.

Он широкими шагами направился к двери, ведущей в служебные отсеки, попутно наступив Владу на босую ногу. Не доходя до двери, штурман вскинул винтовку, передернул помповый затвор и громко крикнул:

– Эдвард!! Я в твои игры не играю. Не впутывай меня в эту грязь! Если ты немедленно не вернешься на прежний курс, я превращу самолет в решето!.. Считаю до трех! Раз! Два!..

Я встретил дикий взгляд Влада. События развивались столь стремительно, что никто из нас не успел толком сообразить, что происходит и какая роль в этих поднебесных разборках выпадает нам. Если Влад правильно перевел сообщение, которое случайно поймал на мобильный телефон, то выходило, что командир нашего самолета Эдвард Гез и члены экипажа стали заложниками двух террористов, причем штурман Джулиан Мэйо был убит…

Штурман Джулиан Мэйо не успел сказать «три!». Я даже не заметил, как распахнулась дверь и прогремел выстрел. Раненный в голову штурман запрокинулся спиной на стол. Он захрипел, дернулся в конвульсиях и замер, выронив винтовку из рук.

Запахло порохом. Некоторое время спустя в салон зашел командир корабля. Мощный «магнум» он держал в опущенной руке стволом вниз. Медленно подойдя к лежащему на столе штурману, он посмотрел в его стекленеющие глаза, затем ослабил галстук на своей шее и расстегнул верхнюю пуговицу воротника.

– Мне очень жаль, господа, что ваше настроение испорчено, – сказал он по-испански. – У Джулиана неожиданно помутился рассудок, и он стал опасен и для вас, и для нас. Потерпите немного, сейчас мы совершим посадку на военном аэродроме, где представители службы безопасности снимут труп с борта самолета. Прошу соблюдать спокойствие.

Он наклонился, поднял с пола винтовку и вышел из салона.