Текст книги "Звезда-Полынь (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

К гауссовке осталось шесть батарей и пять плазменных гранат к подствольнику – я сунул их в рюкзак. Забрал из разгрузки Шершня магазины для G36, вытолкал из них патроны и ссыпал в рюкзак. Магазины к своему АК рассовал в поясные карманы «Ланселота». «Пасхальное яйцо» положил в контейнер, второй остался пустым. Обыскал сталкеров Мамонта на предмет полезных артефактов, но не нашел ничего путного ни в рюкзаках, ни на трупах. Хотелось еще забрать винтовку Шершня, но тащить на себе столько оружия было глупо – поэтому, почесав репу, я все же выбрал автомат Бандуры. А вот тесак Шершня я забрал себе. На память и на случай, если придется драться в рукопашной. Тесак лучше, чем нож, однозначно.

– Прощай, – сказал я Шершню, пожав на прощание его запястье. – Прости, что не могу тебя похоронить по-человечески. Может, твои собратья сделают это попозже.

Перед тем, как спуститься вниз, я не удержался и подошел к Ксении. Она лежала лицом вниз, поджав под себя руки. Заряд из гаусс-пушки пробил ей голову, и я утешал себя тем, что девчонка умерла, даже не поняв, что с ней случилось.

И тем, что я в ее смерти не виноват.

Глава 20

Кошмары

За полтора года своего сталкерства я привык к тому, что ночи в Зоне какие-то особенно темные, не такие, как на Большой земле. Но на ЧАЭС все было иначе. Часы показывали начало одиннадцатого, а лиловые сумерки вокруг меня и не думали сгущаться. Скорее всего, из-за аномалий – они полыхали вокруг, будто дьявольская иллюминация. На зданиях, на трубопроводах и под ними, на земле и воздухе. В наушниках слышались их треск, гудение, уханье, завывания. Прямо Лас-Вегас какой-то.

Ноги у меня ослабли, липкий противный страх ползал по кишкам. Да по-другому и быть не могло; я просто физически чувствовал присутствие смерти. Смерть была частью всего, что меня окружало – этих безмолвных обшарпанных зданий, пустых окон, шевелящихся под ветром зарослей высоченных, в рост человека бурьянов, корявых деревьев, полыхающих в темноте разноцветных огней аномалий. Этого пурпурного неба, лишенного звезд, по которому время от времени пролетали оранжевые и ослепительно-белые болиды. В моих наушниках шумел ветер, на экране ПДА не высвечивалось ни единого контакта. Недавняя стрельба вновь стихла, станция казалась вымершей. Полное одиночество.

Наверное, Шершень потребовал от меня невозможного. Но выбора нет. Надо идти, искать портал. Надо искать выход со станции. В противном случае, я навсегда останусь в этом гиблом месте.

Сжимая автомат, я сделал несколько шагов, и тут со мной заговорил «Ланселот». Заговорил по-английски, все тем же приятным женским голосом. Видимо, запустилась обучающая программа, поскольку на внутренней поверхности прозрачного забрала на уровне моих глаз появился голографический дисплей. Сначала я увидел описание моего комбинезона и перечень его возможностей. Вот когда пожалеешь, что не знаешь английского языка! Далее дисплей вывел подробнейшую карту Зоны – от Болот, до самой ЧАЭС. Потом навигационная система показала мне мое местоположение: я находился в двухстах метрах севернее четвертого энергоблока. Дальше пошли параметры среды – температура воздуха, радиационный фон, количество вредных примесей, опасные аномалии. Кое-что я понимал, а точнее интуитивно угадывал. Приятный голос, видимо, дублировал все эти данные – слова «рэдиэйшн» и «эномали» поймет даже такой пенек в английском, как я. Время от времени я слышал щелчки и гудение: похоже, «Ланселот» сам подстраивался под среду. Интересный костюм и своих деньжищ он, похоже, стоит. Вот только насколько надежна эта электроника? А то шарахнет меня какая-нибудь мини-«Электра», и все эти встроенные чудеса компьютерной техники погорят в секунду? А главное – виртуальный дисплей закрывал мне обзор. Не полностью, но закрывал. Я вспомнил про обломки прицела, который показывал мне Батюк. Верно, этот прицел как-то синхронизировался со всем интерфейсом костюма, позволяя использовать оружие, не отключая дисплей. Но прицела у меня нет, стало быть, надо искать способ убрать эту хреновину с забрала.

«Ланселот» будто прочел мои мысли: голос замолчал, и дисплей исчез. Зато автоматически включился встроенный в шлем ПНВ. Размазанные очертания строений и предметов стали четче, рельефнее. ПНВ был снабжен какими-то фильтрами, и мне сразу стали заметны невидимые аномалии – самые опасные враги сталкера. Они окружали меня со всех сторон, полыхали по обе стороны асфальтированной дороги, ведущей от здания к энергоблокам станции. Одна из них затаилась внутри ржавой прогнившей насквозь «Лады» в нескольких метрах от меня и вытягивала из искореженного кузова свои радужные щупальца. Вновь накатила слабость: идти я не мог и сел на ржавую трубу у обочины. Ноги опять, в который раз за последние часы, стали ватными от противного, непреодолимого страха. Захотелось выпить, но я боялся снять шлем.

Надо перебороть свой страх. И попробовать забыть о том, что случилось со мной пять минут назад. Ксения сама виновата. Она знала, на что идет. Может быть, она и была тем самым тайным осведомителем наемников в СБУ, о котором говорил Батюк. А может, именно она разработала всю эту операцию со «Звездой Полынь». Подставила американца, завела в засадуменя – ради артефакта, ради этих самых «Ланселотов», ради еще чего-то? Или же это Монолит управлял ей, сделал из нее свое орудие?

Так или иначе, она мертва. И Шершень мертв. И Индус. Я единственный, кто так близко подобрался к разгадке. Справлюсь, или порву себе пупок на последнем, финишном рывке?

Эх, Бандура, Бандура! Засранец ты был, прости Господи!

Артефакты. Всему виной проклятые артефакты. И жадность. А Монолит – если он и впрямь существует, этот заключенный в черную «звезду Полынь» сатана, – играет на этой жадности, забирает в плен души. Душу Меченого, душу Бандуры.

Душу Ксении…

Машинально, больше от желания отвлечься от тяжелых мыслей, я полез в контейнер на поясе и достал «Пасхальное яйцо». Артефакт лежал у меня на ладони, я разглядывал его и не мог ответить на вопрос: да что же в нем такого особенного? Почему Меченый в моем видении так желал завладеть им? Почему Бандура отдал его мне? Ведь он мог продать его тому же Бороде и получить неплохие деньги – на Затоне никто никогда не видел такого артефакта. И как он попал к Бандуре – так же, как «Звезда Полынь», с трупа американца, или же он в аномалии его нашел, или… Я чувствовал, что устал от загадок, что мой мозг перегружен ими. А мне так хотелось получить хоть один внятный ответ на вопросы, которые ставила передо мной проклятая Зона.

Наверное, я бы просидел еще час с артефактом в руке, как тот самый принц Гамлет с черепом Йорика, но «Ланселот» опять напомнил о себе. Кибергид что-то сообщал мне, но я не понимал ни слова, и это меня жутко злило. Поднявшись с трубы, я подпрыгнул, чтобы рюкзак поудобнее улегся на спине, взял автомат наизготовку и осторожно двинулся мимо полыхающих аномалий в сторону черневшего в сумерках Саркофага.

Понемногу подкрадывалась усталость. Ноги гудели, хотелось есть, и еще больше хотелось спать. Впереди показалось белое свечение – кажется, это был портал, о котором сказал мне Шершень. Громада Саркофага была прямо передо мной, закрыв половину неба. Счетчики радиации начали потрескивать, женский голос в наушниках что-то заговорил – видимо, предупреждал о высоком излучении. Портал был слева от меня, в дальнем конце маленькой площади, и я направился к нему, обходя сгоревшие ржавые легковушки.

Темные кучи на асфальте перед порталом оказались трупами. Наемники. Один труп был буквально изодран в клочья. Рассматривать и обыскивать их я не стал.

Сначала я услышал громкий, истеричный визг, который хлестанул по моим нервам, как нагайка, заставил обернуться, вскидывая оружие, а миг спустя из-за угла полуразрушенного здания появились они – четыре безобразные, темные туши, похожие на раздутые мохнатые шары на изломанных коленчатых лапах. Передняя плоть была гораздо больше своих товарок, смотрела прямо на меня, и ее глаза горели двумя зелеными огоньками. Другая плоть что-то волокла по асфальту – мне вначале показалось, обрубок дерева. Присмотревшись, я почувствовал тошноту: в челюстях плоти была человеческая нога в армейском ботинке.

Я прицелился в большую плоть. Все четыре твари немедленно остановились и уставились на меня.

– Это он! – раздался в наушниках «Ланселота» тоненький, писклявый голосок. – Это он!

– Это он! – подхватили остальные голоса. – Он один!

От бывалых сталкеров я не раз слышал, что плоти якобы умеют говорить. Причем членораздельно и вполне осмысленно, не как попугай, который всего лишь повторяет бессмысленно заученные фразы, подражая звукам человеческой речи. Но прежде мне не приходилось встречать говорящую плоть, а тут говорили сразу четыре! Их голоса, писклявые, нечеловеческие, прерываемые шумным астматическим дыханием, звучали на редкость мерзко.

– А ну, пошли вон! – крикнул я, целясь в крупную тварь: мне подумалось, что эта плоть как бы за предводителя у остальных. Кончу ее, остальные побоятся нападать. – Брысь!

– Он грозит, а мне не страшно, – пропищала тварь, вращая своими разноразмерными глазами, как хамелеон. – Он парнишка неплохой, только ссытся и глухой.

– Неплохой, неплохой! – подхватили остальные твари. – И пиндосовский костюмчик у него такой крутой. Ща мы ему!

У меня появилось ощущение, что я сошел с ума. Мало того, что говорят отчетливо и разумно, так еще и глумятся, сволочи, по полной программе. Первым побуждением было разрядить весь магазин в эту свору, но я сдержался. Да и чудища почему-то не бросались на меня – то ли были сыты, то ли хотели растянуть удовольствие. Просто взяли в полукольцо, и я начал медленно отступать к светящемуся порталу. Ждал нападения, но плоти и не думали нападать. Они, видимо, решили поглумиться еще и удивить меня своим красноречием.

– Куда бежишь? – продолжала вещать крупная тварь. – Беги, не беги, Он ждет. Он знает о тебе. Он готов.

– Кто это «Он»? – спросил я, не опуская автомат.

– Он – это Он. – Плоть с шумом втянула воздух. – Он – это мы. Мы – это Он. Ждетждетждетждет!

– Тьфу на вас! – Я подошел к порталу так близко, что уже мог слышать исходящее от него гудение. Плоти пялились на меня, и я подумал, что они окончательно отрезали мне дорогу назад. Конечно, я мог бы их перестрелять, но смысл? Тратить патроны на мерзких тварей не хотелось, тем более что нападать на меня они вроде как не собираются. На смену страху пришло любопытство.

– Расскажи мне о Нем, – сказал я.

– Оружие опусти, мужик! – велела плоть, и голос ее звучал теперь вполне по-мужски, без дурацкой писклявости.

– Ага, разбежался! – Я еще на шаг отступил к порталу. – Только подойди, я из тебя сито сделаю.

– Пфф! – прошипела плоть и шагнула в мою сторону. Я нажал на курок. Пули выбили искры из асфальта в каком-нибудь полуметре от мутанта: плоть попятилась назад, заколыхалась, как огромная медуза, замахала своими омерзительными паучьими лапами. Прочие три твари будто оцепенели.

– Дыранули меня, пацаны! – простонала плоть, корчась на асфальте. – Ой, бляяяяя!

– Хватит кривляться, – я был уверен, что не попал в мутанта, может, только рикошетом эту тушу задело, а тут гляди, какой спектакль! – Я тебе вопрос задал: кто такой Он?

– А хочешь ли ты это знать, человек? – ответила плоть, и меня от ее слов мороз по коже подрал.

– Хочу, – ответил я. – Говори, тварь, чего тебе от меня надо.

– Всем что-то от кого-нибудь нужно. Дурак ты, Малой, – плоть подмигнула мне большим глазом. – Возвращения не будет.

– Это мы еще посмотрим, – я не без труда подавил дрожь в голосе.

– Да пошел ты, – внезапно сказала плоть и, хрюкнув, понеслась неуклюжими скачками мимо трубопровода в темноту, за деревья. Ее товарки припустились за своим вожаком, и я еще успел расслышать, как одна из уродин вполне отчетливо пропела на прощание: «Несла Ганя воду». Я несколько мгновений смотрел на оставленную тварями оторванную ногу, вздохнул, переводя дыхание. Глаза мне заливал пот, но я не мог его стереть.

После такого интересного общения я довольно долго не мог сойти с места. Даже не представлял, что такое возможно. Потом сообразил, что напрасно теряю время. Решил идти прямиком к порталу, пока еще какое-нибудь чудо-юдо говорящее не появилось.

Между порталом и асфальтом была неширокая полоса земли, заросшая высоченными бурьянами. Повсюду лежали ржавые железяки не пойми от чего. Вроде как обломки автомобиля. Детектор радиации предупредил о том, что железки неслабо фонят. И еще я увидел, что в траве что-то движется, оставляя слабый светящийся след. Вроде артефакт.

Вначале мне показалось, что это «Грави». Я шагнул поближе, посветил фонариком – и встал, как вкопанный. Над землей прыгало человеческое сердце. Самое натуральное, пульсирующее, выплескивая из обрубков сосудов черный тяжелый дым.

– Хороший трофей? – Темная, будто туманная фигура, вышла из-за портала, остановилась шагах в пяти от меня.

Я ощутил темный оглушающий ужас. Фигура была в комбинезоне сталкера, но луч моего фонаря упал на лицо под капюшоном и…

– Надо, забери, – сказало чудовище с мордой баргеста и показало на свою грудь: в комбинезоне зияла огромная дыра, из которой будто изливалась тьма. – Дарю.

– Ты… кто? – еле вымолвил я.

– Пока никто. Но скоро этот мир будет принадлежать нам.

– Это еще почему?

– Книги надо было читать, людишки, – сказала тварь, и я внезапно понял, что сейчас говорю не с чудовищным привидением, а с кем-то другим. Кем-то, кто использует призрак, чтобы говорить со мной. Оттого мне стало совсем жутко. – Слепые, глупые людишки.

– Какие еще, нахрен, книги?

– Умные. Это началось, и возвращения не будет. Вам были даны знаки, вы их не видели.

– А с этого места поподробнее, – ответил я.

– Американец приходил, потому что читал книгу. Он верил. Он знал правду. Он понимал, что все происходит по плану. Он искал ответ, почему и зачем.

– Хватит меня грузить. О чем ты вообще говоришь?

-«Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод.

Имя сей звезде полынь: и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки», – процитировал фантом. – Это из Откровения. Первое знамение, которого вы не увидели.

– Кто ты, черт тебя дери?

– Суть. Но не обо мне речь. Говорим о книгах. И о небоскребах, – фантом сделал выразительную паузу. – О небоскребах и самолетах. Знаешь, что бывает, когда дома слишком высокие, а самолеты летают слишком низко?

– Это ты про Всемирный Торговый центр говоришь? – Я аж взмок весь. – Про 11-ое сентября?

– Шестнадцать лет прошло с ночи звезды. Первый год нового тысячелетия, первая глава Книги пророка Софонии. Стих одиннадцатый: «Рыдайте, жители нижней части города, ибо исчезнет весь торговый народ, и истреблены будут обремененные серебром». И еще стих шестнадцатый: «День трубы и бранного крика против укрепленных городов и высоких башен». Американец знал, и он искал ответы.

– Причем тут атака на нью-йоркские башни? Говори давай!

– Еще не время, – ответило чудище и, пройдя мимо меня, ушло в бетонную стену полуразрушенного здания.

– Фуууу! – Я, наверное, пару минут продолжал таращиться в то место, где исчезло привидение, потом несколько раз помотал головой и глубоко вздохнул. Ощущение кошмара прошло. Ко мне постепенно возвращалось чувство реальности.

Земля под ногами дрогнула, послышался гул. На меня налетел порыв сильного ветра, и даже в защитном костюме мне казалось, что этот ветер пахнет смертью. Оглядев опустевшую площадь еще раз, я повернулся и шагнул в портал.

Глава 21

Шрам

Первое, что я увидел, когда снова обрел возможность видеть – это темный узкий коридор, заставленный ящиками и контейнерами. Он был недлинным – метров десять, – и в его противоположном конце была бронированная дверь. Перебравшись через ящики, я подошел к ней и попробовал открыть – заперто. Справа от двери был щиток: я открыл дверцу и увидел что-то вроде компьютерной панели. Достав полученный от Шершня декодер, я подключил его к панели. На дисплее тут же вспыхнула фраза: «Идет обработка кодов. Подождите, пожалуйста». Я ждал. Обработка шла долго, несколько минут. Наконец, я услышал щелчок, и мощная, в полметра толщиной стальная дверь, начала медленно открываться, позволив мне пройти внутрь.

За дверью оказался новый коридор, освещенный парой лампочек аварийного освещения под пропыленными колпаками. Их свет был слишком тусклым, и я включил фонарик на цевье автомата. Радиации в коридоре не было, но был риск напороться на растяжку, так что больше света будет в тему. Мне казалось, что я слышу шум работающей вентиляции, но снять шлем я побоялся. Пройдя по коридору, я оказался у лестницы, ведущей на второй этаж, и поднялся по ней. На лестничную площадку выходила только одна дверь с табличкой: «Лаборатория Х-0. Вход только для авторизованного персонала». Та самая загадочная лаборатория «О-сознания», о которой говорилось в легенде о Меченом? Или что-то другое?

Рядом с дверью была точно такая же панель, как и у нижнего входа, и я подключил к ней декодер Шершня. Дверь открылась, и я не без трепета вошел внутрь.

Здесь было темно: луч моего фонаря выхватывал из густого мрака какие-то аппараты, переплетения труб, большие оранжевые и зеленые емкости неизвестного назначения. Мне так и не удалось найти выключатель, и я поспешил пройти дальше. Защелкал счетчик радиации, «Ланселот» немедленно сообщил мне об опасности. Впрочем, когда я добрался до выхода из аппаратного зала, щелчки прекратились. Тут была новая лестница, ведущая наверх. Я заметил на стене полустертые надписи, оставленные масляной краской – их оставили те, кто двадцать шесть лет тому назад строил объект «Укрытие» или, попросту говоря, Саркофаг.

Не больше и не меньше: я попал в святая святых Зоны. В то загадочное место, откуда таинственные Хозяева следили за Монолитом, заключенным в бетонной толще Саркофага. Тем более удивительным казалось царившее здесь запустение: я пока не видел никаких следов того, что в лаборатории ведутся какие-то работы. Поднявшись по лестнице, я оказался в новом каменном мешке с кучей самой разной аппаратуры, однако было видно, что эти мудреные устройства уже давно никто не включал – ни одного огонька на приборных панелях, ни единого звука, все покрывает толстый слой пыли. Может, кое-что в легенде о Стрелке соответствует правде, и эта лаборатория действительно была разгромлена и потому заброшена? Однако нигде не видно ни обломков, ни следов пуль. Загадка, ей-Богу. И еще непонятно, зачем покойный Шершень велел мне сюда идти, если лаборатория вроде как законсервирована и давным-давно не работает. Так или иначе, надо топать дальше, а там видно будет.

У новой двери я не удержался – снял шлем. Воздух был сухой, пахнущий пылью и железом. У меня оставалось немного водки во фляжке, но я не стал пить. Пошарив в рюкзаке, нашел пачку сухого печенья, съел несколько штук, запил водой из своего неприкосновенного запаса, на всякий случай выпил таблетку антирада и, надев шлем, («Ланселот» тут же повторил мне знакомую лекцию о чудесных свойствах костюма), пошел искать выход. Блуждал я долго: в этой части лаборатории был настоящий лабиринт. Большие помещения с аппаратурой чередовались маленькими кладовками и всевозможными подсобками, так что выход я нашел не сразу. Нужно было торопиться: батарей в моем фонаре надолго не хватит, а я пока еще даже не знаю, куда конкретно мне нужно попасть.

В конце концов, я все же вышел к двери с табличкой «Сектор В», на этот раз без всяких замков. За дверью открылся еще один коридор, в который выходили несколько дверей. Я толкнул первую дверь справа – это было что-то вроде рабочего кабинета на несколько человек. Письменные столы были завалены бумагами и папками, среди которых красовались старых моделей компьютеры, которые, похоже, давно никто не включал. На стене я заметил выключатель, щелкнул им – и под потолком вспыхнула пыльная лампа. Отлично, значит, лаборатория все же не обесточена полностью. Обрадованный, я вышел в коридор и прошелся по остальным кабинетам. Ничего интересного я не увидел и вскоре дошел до стеклянной двустворчатой двери, за которой была новая лестница. Я поднялся по ней и уперся в бетонный тупик. Похоже, мне следовало теперь спускаться, а не подниматься.

Странное все-таки место. Давно покинутое людьми. Может, именно здесь располагалась самая первая лаборатория храмовников, из которой они следили за черным монолитом в глубинах Саркофага. Или же нет? Как жаль, что Шершень погиб – он бы многое смог объяснить. Так или иначе, выбора у меня нет, надо искать ответы. У меня появилось страшное, давящее чувство обреченности: я ясно понял, что обратного пути из этих каменных казематов нет, разве только тот, которым я пришел сюда, через портал у четвертого энергоблока, и то не факт – за то время, что я провел в лаборатории, этот портал мог исчезнуть или утратить стабильность. Хотя…

Шершень сказал мне: «Доделай». Это было последнее сказанное им слово. Что «доделай»? Искать надо, сталкер Малой, искать. Должен быть выход отсюда, надо лишь запастись терпением!

Я спускался долго, миновал восемь или десять лестничных пролетов и оказался в громадном помещении, полном всякой всячины – вроде, как на складе. Системы «Ланселота» по-прежнему не уведомляли меня о возможных опасностях, вроде радиации или близких аномалий, и это радовало. Глубины Саркофага казались совершенно безжизненными. И тут я услышал гул. Что-то гудело прямо впереди, наполняло подземелье едва ощутимой вибрацией. Приободренный, я взял автомат на изготовку и пошел вперед.

Я ожидал, что попаду в новый лабиринт коридоров, но все оказалось проще: путь мне преградили уходящие в стену трубы – это они гудели на все подземелье, – а за трубами я увидел шахту грузового лифта. Когда я нажал кнопку пуска, лампочка под потолком мигнула, мгновение спустя вспыхнула, загрохотали механизмы подъемника, и лифт ухнул вниз, из-за чего я едва не потерял равновесие. Выругавшись, я вцепился в какую-то торчащую из стенки лифта железку, пытаясь побороть накатившую тошноту. Впрочем, спуск оказался недолгим, через несколько секунд лифт с лязгом остановился, я оказался у металлической двери, на которой была изображена человеческая фигура, вписанная в знак атома.

– Ага! – обрадовался я, разглядев справа от двери уже знакомый мне щиток, прикрывающий компьютерную панель доступа. – Вот ты где спрятался!

Подключив декодер, я стал ждать, и ожидание показалось мне очень долгим. Наконец, в двери что-то громко щелкнуло, заработали сервомоторы, и я смог пройти на короткую, в восемь ступенек лестницу, к двери с табличкой «Артефактологический центр». Она была незаперта.

То, что я увидел секундой спустя, было настоящей фантастикой. Здоровенный подземный зал был уставлен большими подсвеченными прозрачными шкафами, в промежутках между которыми стояли лабораторные столы, уставленные самой разнообразной аппаратурой. В шкафах были артефакты – самые разные. Сотни артефактов.

– Ничего себе! – только и смог сказать я, глядя на это великолепие.

Да, здесь, похоже, были все артефакты Зоны, собранные за годы работы лаборатории монолитовскими экспертами и охотниками. Самые простые и известные, вроде «Выверта» или «Капли», искрящихся «Медуз» или сердцевидных «Грави», и такие, которых я никогда и в глаза не видел и даже не слышал о них. Я шел мимо шкафов и читал названия: «Волосы ведьмы», «Пирамидка», «Мандарин», «Светляк», «Стекляшка», «Кальмар», «Око Саурона», «Холодный огонь», «Факел», «Рубиновый цветок», «Круассан» – и думал, что сейчас вижу то, что до меня не видел ни один сталкер в Зоне. Артефакты медленно вращались на своих подставках, плавали в воздухе, словно невесомые, искрились, подмигивали мне разноцветными огоньками, переливались всеми цветами спектра, меняли форму и плотность, и мне даже казалось, что я слышу, как некоторые из них издают звуки, напоминающие тихий писк, мелодичное треньканье или жужжание. Размещенные рядом с артефактами таблички содержали подробную информацию о каждом: название, физические и химические характеристики, образование, особые свойства. Мои счетчики радиации молчали: стенки шкафов не пропускали излучение, испускаемое артефактами. Лишь у двух дальних от входа шкафов, которые были не прозрачными, а металлическими, счетчики слабо защелкали. Я прочитал на дверце шкафа табличку: «Смертельный уровень радиации!». Ниже на табличке указывалось, что в шкафу содержатся образцы артефактов «Ночная звезда», «Ключ» и «Нейтрон».

На лбу у меня выступил пот, но я не мог его стереть – боялся снять шлем. Эх, Мишка, видел бы ты это великолепие! Интересно, что бы ты сказал, попав сюда? Наверное, матерился бы минут пять без остановки. Ведь тут сотни артефактов на многие миллионы долларов. Одного хватит, чтобы обеспечить на всю жизнь. Сильное зрелище, от такого у любого сталкера крышу снесет напрочь…

Однако была одна странность – в этом хранилище были собраны, казалось, все артефакты Зоны. Но двух не хватало: «Звезды-Полынь» и «Пасхального яйца». Почему?

В центре зала возвышался большой подковообразный пульт с двумя широкоформатными дисплеями и прозрачной камерой посередине: внутри камеры виднелись металлические стойки и лапы манипуляторов – судя по всему, камера предназначалась для экспериментов с артефактами. Я подошел к пульту, нашел кнопку питания, включил. Немедленно началась загрузка системы главного компьютера, пульт осветился десятками огоньков. На экранах появилась эмблема тамплиеров – восьмиконечный крест, – и система предложила мне ввести пароль.

Я на миг растерялся, а потом вспомнил про декодер Шершня. Подключил его к пульту и стал ждать. Крест исчез, на экране побежали длиннющие комбинации цифр и букв. Я ждал. Наконец, раздался мелодичный сигнал, и приятный женский голос сообщил мне, что пароль принят. Мгновение спустя на дисплее появилось мужское лицо – суровое, с рублеными чертами, с волевым подбородком, в сетке морщин. На меня глянули ледяные глаза героя или убийцы. Черт, у кого я видел такие же глаза?

Ну, конечно! У Шершня.

– Кто ты? – услышал я.

– Малой. – Я кашлянул в кулак. – Кулицкий Александр Дмитриевич. А ты кто будешь?

– Мое настоящее имя несущественно. Можешь звать меня Шрам, если хочешь.

– Шрам? Тот самый наемник? Я слышал о тебе. Ты ведь преследовал Стрелка?

– Я прибыл в Зону в 2011 году вместе с младшим братом Александром. Мы были послушниками Ордена и должны были пройти испытание, чтобы получить звание рыцаря Агнца. Орден поручил мне сопровождать группу ученых, работавших на «Монолит», но мы попали под выброс, и ученые погибли, а я попал к сталкерам из «Чистого неба». Я не мог раскрыть им, кто я, и меня приняли за простого наемника. Поручили найти группу Стрелка. Уже тогда Лебедев и Каланча догадывались, что выбросы в Зоне происходят из-за попыток сталкеров добраться до Черного Метеорита, но не могли объяснить, почему Зона так реагирует на эти попытки. Они не знали об истинной сущности Скрытого в саркофаге четвертого энергоблока.

Оказавшись на Кордоне, я связался с братом и рассказал ему о случившемся. Сообщил о приказе Лебедева ликвидировать группу Стрелка. Старейшины велели мне выполнить приказ Лебедева, но перед этим выяснить, каким образом Стрелку и его приятелям удается пробираться так глубоко в Зону. Я шел по следам группы и почти перехватил Стрелка у Лиманска, но попал в засаду. Так я оказался у Лесника и от него узнал, что Стрелок умеет пользоваться артефактами для создания пространственных порталов. Как он научился этому, вопрос другой. Может быть, Стрелок во время своей первой попытки проникнуть на ЧАЭС услышал Зов Монолита, или Доктор, легкомысленно нарушив свою клятву Старейшинам, в свое время открывшим ему тайны артефактов, вольно или невольно раскрыл ему этот секрет. Поскольку у меня не было возможности проходить через порталы, я присоединился к «Чистому небу» и так оказался в Припяти. Мне пришлось стрелять в своих же, чтобы не вызвать подозрений. У меня была одна задача – найти Стрелка и сделать все возможное, чтобы он попал не к «Чистому небу», а в руки «Монолита». Мне это удалось. Однако сам я попал под Сверхвыброс и мое служение было окончено.

– Окончено?

– После того, как я уничтожил пси-защиту Стрелка и почти нагнал его, начался Сверхвыброс. Он окончательно разрушил мою нервную систему. Медики «Монолита» пытались спасти меня, но безрезультатно. Поэтому было решено сохранить хотя бы мое сознание. Если хочешь, мою душу.

– Разве это возможно?

– Для того, кто верует, нет ничего невозможного. Но у Господа для каждого из нас определен свой путь, – человек на экране слабо улыбнулся. – Я с тех пор ментальная матрица, которую сохранили программисты «Монолита». Но не обо мне речь. Если ты здесь, значит, Шершень передал тебе декодер, и все идет по плану.

– Я слушаю.

– Сразу по сути дела – Меченый, похоже, уже проник в Темницу. К счастью, у нас есть немного времени – шахта Темницы после сверхвыброса 2011 года была окружена особым защитным полем, и Меченому понадобится время, чтобы его отключить. Ты пройдешь в Темницу и закончишь то, что в свое время не успел сделать я.

– Почему Меченый пытается пробраться к Монолиту?

– После сверхвыброса он остался жив, и был пленен близ станции. Старейшины предложили ему выбор – служить ордену, стать нашим собратом, или умереть. Он выбрал служение, но позже предал орден. Зов оказался сильнее его воли. Стрелка приговорили к смерти и отправили на «грузовике смерти» на окраину Зоны, однако предатель выжил, потому что Заключенный в Монолите выбрал его своим орудием. Так он стал Чернобыльским Зверем, Меченым. Случай позволил ему завладеть частицей Монолита, которую вы называете Звездой-Полынь, и теперь для него нет препятствий на пути к Заключенному. Если желание Меченого будет исполнено, Третий Взрыв станет неизбежным.

– Шершень говорил то же самое.

– Шершень и есть мой младший брат. Почему он не с тобой?

– Мне очень жаль, Шрам. Твой брат погиб.

– Такова судьба многих из нас. Мне горько это слышать, но он выполнил свой долг. Очень скоро мы встретимся. Но сейчас речь не о нем, а о тебе. Артефакт с тобой?

– «Звезда-Полынь»? Нет. У меня забрали его.

– Я говорю о другом артефакте.

– Об этом? – Я извлек «Пасхальное яйцо» из контейнера на поясе и показал Шраму. Мне показалось, что его лицо просветлело.

– Да, – ответил наемник. – Он с тобой и это хорошо. Сейчас ты сделаешь то, что я тебе прикажу. Видишь камеру для экспериментов? Тебе нужно будет поместить в нее несколько артефактов. Это нетрудно сделать, просто подойди к пульту и включи манипуляторы. Я буду тебе подсказывать, что и как делать…