Текст книги "Heaven: Сборщики пепла"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Погляжу, серьезная у вас войнушка идет.

– Серьезнее некуда.

– Ты говорила, что все дело во мне, – напомнил Зих.

– Да. Это самое главное, что ты должен знать. Когда нашелся диск Дроздова-младшего, стало ясно, откуда взялся синдром Гриннинга, и как можно остановить эпидемию. Без архивов по МАСБИ это невозможно. Если мы получим полный архив, создать эффективную вакцину можно будет очень быстро, наши ученые в этом уверены. Меня включили в группу, которая занималась поиском архивов. Мы начали с того, что попытались найти потомков тех, кто когда-то жил в убежище Б90 и мог участвовать в экспериментах группы Дроздова, считали, что часть архивов может быть у кого-то из них. Нам очень повезло, такой человек нашелся. Ты, Зих.

– Интересно, – охотник потянулся за сигаретами. – И вы сразу решили меня взять в оборот, так?

– Не сразу. Мы наблюдали за тобой и очень быстро поняли, что ты мутант. То есть, ты человек, гены которого изменены от рождения. Видимо, эти мутации передались тебе от отца. Но главное – ты мог помочь нам напасть на след недостающей части архивов Дроздова. Вот в чем был смысл операции, которую я разработала.

– Ты послала меня искать несуществующий диск Дроздова. Да еще в квартире его отца и в госпитале, где он никогда не мог бывать, родился-то он в убежище!

– Вспомни, не я послала тебя, ты сам вызвался, – напомнила с улыбкой Елена. – Но мне нужно было совсем другое. Вся экспедиция была предпринята для того, чтобы ты смог найти свое прошлое, Зих.

– Не понял. Что это значит?

– Твоя память. Твои детские воспоминания. То, о чем мы только что говорили. Твоя семья после того, как покинула убежище, какое-то время жила в Ленинске. Я считала, что, оказавшись в Каменном Лесу, ты сможешь вспомнить то, что давно забыл. Эффект неосознанных образов мог сработать.

– Так, а почему лабиринтовцы этого не знают?

– Знают, хорошо знают. Уфимцев дал тебе понять, кто ты. И они очень дорожат тобой. Ты единственное доказательство того, насколько успешными были опыты Дроздова-старшего с МАСБИ. И они теперь будут следить за каждым твоим шагом. Достаточно послушать на их волне релизы о твоих подвигах. А уж то, что они простили тебе смерть двух своих солдат, и вовсе меня убеждает, что ты для "Лабиринта" очень важен.

– Что-то не пойму я, – покачал головой охотник. – Говоришь, дорожат они мной. Но в лабораторию, где было полно мутантов, пропустили, а меня там чуть не угробили эти твари. И потом выпустили из города, как ни в чем не бывало. Не заперли, не стали изучать, дали полную свободу. Непонятно что-то.

– Чего же непонятного? – усмехнулась Елена. – В лаборатории они контролировали напавших на тебя тварей через систему нейроимпульсного интерфейса, а из города выпустили с диском, чтобы еще больше нас запутать. Они уверены, что мы не знаем, что и где искать. А мы знаем. И с твоей помощью обязательно найдем.

– И что же мы будем искать?

– Копии архивов Дроздова, ту, что была у твоего отца и твоего дяди, когда они покинули убежище Б90. Но будем это делать без тебя.

– Это почему? – насторожился Зих.

– Мой расчет не оправдался. Твоя память слишком крепко заперта на замок. Но я не жалею о нашем знакомстве. Ты действительно необыкновенный человек.

– Я очень хочу помочь, но не знаю, как.

– Вообще-то, есть еще один способ заставить тебя вспомнить, – сказала Елена, улыбнувшись. – Мнемоинверсия. Я попробую, если хочешь, при помощи своих методик покопаться в твоей памяти, нас этому обучают. Активировать воспоминания твоего самого раннего детства.

– Последний вопрос, Елена – что будет, если вы не получите то, что ищете?

– Наши работы по проекту МАСБИ будут окончательно свернуты. Если у "Лабиринта" имеется полный архив Дроздова, то они смогут получить лекарство от болезнетворного штамма вируса и используют это открытие для того, чтобы еще больше усилить свое влияние. Если у них, как я подозреваю, только часть архивов, та, что оставалась в убежище, они и дальше будут плодить мутантов, а при самом опасном развитии событий – получат новый вирус, еще более опасный, чем вирус снежной болезни, и тогда с человечеством будет окончательно покончено. Так что цена вопроса очень большая, Зих.

– Я понимаю. Мне нужно время подумать.

– Некогда думать, Зих. Каждый день сегодня на вес золота.

– Я прошу всего неделю. Мне надо немного оправиться от простуды и подумать. Может быть, я вспомню все сам. Это очень важно для меня, понимаешь? – Зих невесело усмехнулся. – Я очень хочу вспомнить то, что не имел права забывать. А если не смогу, тогда уж милости прошу ко мне в мозги со своими методиками.

– Ладно, неделю я могу подождать. О нашем разговоре никому ни слова, даже майору Бескудникову. Как будешь готов встретиться со мной, скажи Усачу, чтобы послал на базу "Дальние озера" сообщение: "Синий код, 3312". Запомнил?

– Запомнил. Тогда остается только одно. Я о девочке этой, о Надьке. Что с ней решила?

– А что ты хочешь услышать? – Капитан Гернер лукаво улыбнулась. – Что наше начальство мне отказало, и девочка может остаться у тебя?

– Еще несколько дней назад я бы с чистой душой сказал: "Забирай!" А сейчас… Пусть еще немного поживет у меня, как-то спокойнее мне с ней, уютнее.

– Зих, я очень рада за тебя, – серьезно сказала Елена. – Эта девочка нужна тебе, а ты нужен ей. Вот и все. И в итоге двумя одинокими людьми в нашем мире станет меньше.

– Я все вспомню, – сказал Зих, задержавшись в дверях. – Обязательно вспомню, капитан Елена. Я тебе обещаю.

* * *

Солнце поднялось уже достаточно высоко, но было холодно, и под ногами хрустела не растаявшая с утра тонкая корка льда на земле. Лето кончалось, скоро опять придут семимесячная зима, морозы и долгие-долгие ночи. Ждать осталось совсем недолго.

На погосте как всегда было тихо и пустынно. Даже ворон сегодня тут не было. Зих даже удивился, насколько эти тишина и пустынность соответствуют торжественности момента. Меньше всего ему хотелось бы сейчас встретить кого-то из живых.

Он не стал заходить на могилу к Снигирю, сразу пошел туда, где лежали Лиза и Ленька. Большой холмик и маленький рядышком. На камнях, выступавших из большого холмика, уже появились серые пятна лишайника. А ведь всего шесть недель прошло…

Зих снял винтовку, приставил ее к ржавой ограде на соседней могиле, опустился на корточки и достал флягу со спиртом. Выпивка обожгла ему горло, он закашлялся, вытер рот рукой. Потом долго смотрел перед собой в пустоту, пытаясь найти нужные слова.

– Холодно уже, – сказал он, обращаясь не к тем, кто лежал под этими холмиками, а к самому себе. – Может, оно и к лучшему.

Он выкурил сигарету, а потом достал из портсигара Ленькин рисунок, развернул его. Три взявшихся за руки человечка рядом с домиком под овальным улыбающимся солнцем. Хороший рисунок, в котором было столько тепла и счастья. Зих долго смотрел на него, а потом сделал то, зачем пришел сюда. Сложил листок, положил в портсигар, вытащил нож, раскопал ямку на могиле Лизы, опустил в нее портсигар с рисунком и засыпал землей. Посидел еще немного в оцепенении, будто осмысливал то, что сделал, а потом встал, взял винтовку и дважды выстрелил в воздух.

Уходил он с кладбища с легким сердцем, будто свое горе тут оставлял. Или чувствовал что-то, чего никогда не чувствовал прежде. Особенную, непонятную прежде близость тех, кто смотрел ему вслед любящими глазами и верил в то, что он все делает правильно, так как надо. Ради этого он сегодня пришел сюда, ради этой близости и этого безмолвного одобрения.

Одобрения, не услышанного никем, кроме него.

* * *

– Я все сделал, как ты сказал, – заявил ему Усач, едва он вошел.

– И что?

– Ничего. Я должен был получить какой-то ответ?

– Нет, не должен. Налей мне по маленькой.

– Собрался куда? – спросил Усач. – Вид у тебя какой-то… смурной.

– Хочу немного прогуляться по окрестностям. – Зих вытащил деньги. – Сколько я тебе должен?

– Двадцать два.

– Держи, – Зих положил на стойку деньги, взял кружку со спиртом и залпом выпил.

– Тут сто сорок банкнот, – сказал Усач, пересчитав деньги.

– На оставшиеся сигарет хороших дай. "Мальборо", три пачки.

– Шикуешь, Зих, – Усач полез в шкаф, долго рылся в нем, извлек красно-белый блок сигарет. – Тебе кто-то еще кроме меня платит?

– Правительство за использование моего имени в радиопрограммах.

– Хорошая шутка. Сдачу возьми.

– Не надо. Запиши на мой счет, сейчас к тебе придет Надежда за продуктами, с ней и рассчитаешься.

– Зих, – Усач смерил охотника подозрительным взглядом, – ты чего-то не договариваешь.

– Да будет тебе. Я так долго сидел дома, что просто хочу немного побродить по окрестностям.

– А сообщение это, что я передал? Галиматья какая-то, синий код, цифры.

– Предупреждение твоим друзьям военным, что я на них больше работать не буду.

– Вот как? – Усач был удивлен. – С чего бы?

– Надоели они мне. Я свободный человек, и мне не нравятся их тайны. Ладно, будь здоров, Арсентьич.

– Зих! – Усач будто охотнику в душу заглянул. – Ты мне больше ничего сказать не хочешь?

– Девчонке помоги, пока меня не будет. Хотя бы не дери за нее втридорога за продукты.

– Ух, ты и сволочь! – задохнулся Усач. – Это когда я…

– Прости, Арсентьич, это я неудачно пошутил, – Зих протянул приставу руку. – Хороший ты мужик, хоть и жадный, но в последнее время вроде исправляться начал. Да, вот еще – у тебя листок чистой бумаги есть?

– Конечно, – Усач с готовностью вырвал листок из толстой тетради, в которую записывал долги клиентов. – А зачем…

– Пока, – сказал Зих и вышел из магазина.

Домой он сразу не пошел, постоял на улице, с удовольствием выкурив две сигареты подряд.

Надежда тут же сообщила ему, что обед вот-вот будет готов.

– Нам тут женщины-соседки картошки немного принесли, – сказала она, улыбаясь, – и я ее с салом потушила. Будет вкусно.

Зих хотел ответить, и не смог. Перед глазами из небытия появилась другая картина – тот день, когда у него появилась надежда, что Лизе можно помочь. Лиза, сидящая над ведерком с картофелем. Глаза Лизы.

– Что ты, дяденька? – Надя перестала улыбаться.

– Ничего, – Зих с трудом взял себя в руки. – Умница, хорошо похозяйничала. Только вот к твоей картошке у нас ничего нет. Сбегай к Усачу, посмотри, чем он богат. Вот деньги. Давай быстренько, а я подожду.

Надежда кивнула, быстренько накинула платок и бушлат, подхватила мешок и выпорхнула из дома. Зих несколько мгновений стоял в оцепенении, потом окинул взглядом свой дом и сел за стол. Записка получилась короткой, всего несколько предложений:

"Я должен уйти, оставляю дом на тебя. Прости, что не попробовал твою картошку. Деньги трать с умом, чтобы надолго хватило. Нужда какая будет, иди к Юрию Арсентьичу, он поможет. Спасибо тебе. И носи на здоровье мой подарок. Зих."

Он сложил листок пополам, сверху положил пачку денег – все, что накопил и держал до последнего, – и браслет с чернением, полученный от Усача. Дело было сделано, оставаться дома он больше не мог и не хотел, поэтому быстро вышел и направился к воротам городка. Ненужные эмоции понемногу улеглись, вернулись спокойствие и сосредоточенность. Главная охота в его жизни началась.

15. ОХОТА НА ПРИМАНКУ

Бывшая газовая станция располагалась на возвышенности у края огромного поля развалин, которые когда-то назывались «Село Малая Биндюга». Большое было когда-то село – развалины тянулись на восток до самого горизонта. Но сегодня их скрывала повисшая с утра над землей влажная мгла, которую не мог рассеять даже задувавший временами северный ветер.

– В чем дело? – шепнула Елена.

– Надо перекурить.

– Что, это место?

– Оно, капитан, оно, – Зих достал сигарету из пачки, чиркнул спичкой. – Отец у меня не любил тайников, считал, что хорошему охотнику они к чему. На охоту налегке ходил, а меня к другому приучал. Наверное, умел он чего-то, чего я не умею. Тоже ведь мутант был, верно? – тут Зих посмотрел на девушку. – Вообще, если появлялось у нас что ценное, то отец сразу все это в работу брал, а не ховал по заначкам. Времена тогда были тяжелые. Но один тайник у него был – вот этот, и он мне о нем говорил. Показал место, и велел о нем не забывать, только я туда один раз заглядывал, много лет назад.

– И что там было? – голос Елены дрогнул от волнения.

– Патроны для ружья с согласованной картечью – тогда у меня обычный дробовик двуствольный был, – банка с ружейным маслом, соль, дробь, инструменты кое-какие и прочая мелочь. Коробка какая-то. Ну, я что поценнее забрал, а остальное даже не смотрел. Сейчас сама увидишь. Если диски уцелели, то они только тут могут быть, больше негде.

Разбитая, разрушенная временем и морозами асфальтовая дорога вела прямо к воротам станции. Ворота совсем проржавели, до дыр в створках. Зих вошел первым, оглядел двор, сплошь заросший бурой сурчиной травой.

– Стой здесь, – сказал он Елене. – Я пойду здание осмотрю, вдруг там кто нехороший обосновался.

– Я с тобой пойду, – запротестовала девушка. – Помогу, если что.

– Ладно, только с пистолетом своим не балуй.

Елена фыркнула, сверкнула глазищами. Зих взял винтовку наперевес, щелкнул затвором и поставил оружие на предохранитель, потом спокойным шагом двинулся к одноэтажному зданию станции. Стены дома совершенно почернели и осыпались, трава доросла до середины окон, крыша полностью провалилась, и сгнившие балки кровли торчали из руин, как черные истлевшие ребра из трупа. В воздухе стоял слабый запах плесени, но мускусной вони мутапсов и крысиного аромата Зих не почувствовал. Это место было совершенно мертвым, все здесь давным-давно умерло, и даже мутанты сюда не заглядывали, потому что в этих руинах им просто нечем было поживиться.

У зияющего провала двери были разбросаны лопнувшие проржавевшие газовые баллоны, а дальше, за порогом, зияла яма на месте прогнившего пола, полная вонючей темной воды. Зих помог Елене перебраться через нее, и они вошли внутрь, в ремесленный цех.

– Нам туда, – сказал Зих, показав стволом винтовки на выход в противоположной стороне цеха.

Елена кивнула. Вид у нее был взволнованный, глаза горели. Охотник пошел вперед, потом знаком показал – за мной. За цехом был короткий коридорчик, в который выходили две двери, одна напротив другой. Справа когда-то был абонентский отдел, слева кабинет начальника.

– Сюда, – сказал Зих, показав на левую дверь.

Мебели в кабинете не было, только какие-то бесформенные обломки истлевшей фанеры и ДВП на цементном полу, да огромный сейф в углу, слишком тяжелый, чтобы его могли утащить даже при очень большом желании. У Елены вырвался торжествующий крик.

– Да нет, не в сейфе, – снисходительно сказал Зих. – Слишком приметно. Подержи-ка винтовку.

Он передал "Стормер" девушке, а сам налег на сейф и не без труда сдвинул его в сторону. В открывшейся под сейфом неглубокой квадратной яме, вырубленной в цементе, лежал квадратный алюминиевый контейнер.

– Вот и тайник, – вздохнул Зих, сметая перчаткой землю с крышки контейнера. – Сейчас посмотрим, подвела меня моя память, или нет.

– У меня все внутри трясется, – призналась Елена с нервной улыбкой. – Давай, открывай скорее.

Зих усмехнулся, подцепил лезвием ножа крышку и вскрыл ящик. Внутри контейнера оказались несколько тронутых ржавчиной гаечных ключей, вентиль от газового баллона, пара фаянсовых кружек, несколько старых потрепанных книг – и пластмассовая оранжевая коробка из-под медицинских препаратов. Елена снова вскрикнула. Зих взял коробку, открыл и глубоко вздохнул – внутри были два диска в прозрачных пластиковых футлярах.

– Боже мой! – Елена буквально выхватила у него эти диски. – Зих, ты даже не представляешь… да ты просто не знаешь, что ты… Господи, да тебе памятник надо ставить при жизни!

– Надо же, – охотник с трудом отцепил от себя повисшую на нем девушку, – нашлись, мать их!

– Я немедленно проинформирую командование, – Елена дрожащей рукой включила портативную радиостанцию. – Пусть высылают вертолет, такое сокровище надо немедленно доставить на базу!

Зих пожал плечами, взял свою винтовку и вышел в коридор. Не спеша закурил, заботливо стер со ствола мелкую белую пыль и влагу. Сияющая Елена появилась минутой позже.

– Ну что, с меня коньяк, – заявила она. – Как и обещала.

– Коньяк – это хорошо, – кивнул Зих. – Что, будет вертолет?

– Да. Доставлю тебя домой по воздуху, ты это заслужил. Наверное, ни разу в жизни не летал на вертолете?

– Не летал. Я ж охотник, не военный.

– Знаешь, однажды я тебе устрою охоту на мутантов с вертолета, – Елена прищурила левый глаз, согнула палец, нажимая воображаемый курок. – Бездна удовольствия.

– Помнишь, я показывал вам место, где живоглота застрелил? – спросил Зих. – Я тогда впервые в жизни охотился на приманку, и приманкой был живой человек. Дикий, правда, но я его использовал, чтобы живоглота приманить. Никогда прежде так не делал, а тут попробовал.

– Ну, убил же живоглота.

– Убил, и Дикому сумел жизнь сохранить, – Зих усмехнулся. – Даже клык ему один подарил. Вот радости было!

– Ты просто не знаешь себе цены, Зих, – сказала Елена. – С такими людьми, как ты, мы мир перевернем.

– Мы – это "Лабиринт"?

– Что? – Елена перестала улыбаться.

– Я не закончил, – произнес Зих, вышел из коридора в цех и остановился, глядя на девушку. – В ту ночь, когда я застрелил живоглота в Приречном, я не думал, что снова буду охотиться с приманкой. Но ошибся. Сегодня пришлось во второй раз так поохотиться.

– Как ты догадался? – Елена выпрямилась, глаза ее потемнели, вся ее веселость исчезла в одно мгновение.

– Сначала просто было подозрение. Уфимцев в разговоре со мной несколько раз упомянул твое имя. Говорил о тебе не очень почтительно, но говорил. Вот я и подумал: а откуда лабиринтовский чиновник знает о капитане Гернер?

– Идиот, – Елена покачала головой. – Я всегда подозревала, что в нашем руководстве слишком много идиотов.

– Нет, он просто подумал, что я теперь целиком ваш. Что не отвертится теперь Зих, будет вашей заклятой душой, потому что очень хочет спасти больную жену. – Зих сделал паузу. – А жена моя умерла. Вот такая вот штука выходит, капитан Елена Гернер.

– Ладно, теперь все это не имеет значения, – Елена попыталась надеть улыбку на лицо. – Архивы нашлись, а это главное. Поверь мне, ты сделал очень большое дело. И ни о чем не думай, ты поступил правильно.

– Потом я заподозрил неладное в церкви, когда вернулся с этим липовым диском, – продолжал Зих, будто не слыша того, что говорит девушка. – Уж очень легко ты мне поверила, что я подлинный диск принес. Даже не вставила его в компьютер свой, не посмотрела. Будто была на двести процентов уверена, что я притащил именно то, что требовалось.

– Проверить диски? – Елена медленно отступила к верстаку, скинула с плеча рюкзак. – Хорошая идея, Зих. Сейчас посмотрим, что за диски на этот раз ты мне обеспечил.

Охотник спокойно наблюдал, как она включает свой ноутбук, как вставляет диск в дисковод. И даже испытал что-то вроде удовлетворения, когда у Елены вырвался яростный крик.

– Липа! – Капитан Гернер смотрела на Зиха с убийственной ненавистью. – Это тот самый диск, что был у тебя, когда ты вернулся из города!

– Все верно, – подтвердил Зих. – Возвращаю вам то, что вы мне дали. Второй можешь не смотреть, там то же самое. А копию помог майор сделать. Я с ним до тебя встречался, все обсудил. С ним мы все это и придумали. Тайник, который ты только что видела – он не отцов, мой. Так что хорошая у нас получилась приманка. А Бескудников ведь тебе на все сто доверял.

– Хорошо, – Елена невероятным усилием воли взяла себя в руки. – Очень хорошо. Будем считать, что это дружеская шутка. Я прощу тебе этот идиотский розыгрыш, и начальство ничего не узнает. Я слишком ценю тебя, Зих. Но за это ты скажешь мне, где настоящий диск.

– Я не знаю.

– Знаешь. И ты сказал о нем Бескудникову. Ты понимаешь, что ты творишь, Егор? МАСБИ – это сверхмощное бактериологическое оружие шестого поколения, вирус, который может уничтожить все живое, если попадет в руки к дилетантам. У Гласкома нет ни технологической базы, ни специалистов, чтобы им заниматься. Они есть у нас, и мы хотим помочь. Всем помочь, всему миру. А ты… ты сектантов пожалел, да? Думаешь, этим спасешь их? Ты всех нас убьешь, дурак ты старый! Ты тупо мстишь нам, потому что считаешь, что это мы виноваты в смерти твоей жены. Ты не знаешь истинной правды, Зих. В том, что Лиза заболела синдромом Гриннинга – твоя вина. Ты источник инфекции, носитель этого самого вируса. Он навсегда остался в твоем теле, и ты будешь вольно или невольно заражать всех, с кем близко контактируешь. Ты избавишься от него только, когда будет получена эффективная вакцина от него. Ты виноват в ее смерти, Зих!

– Я знаю, – ответил охотник. – Бескудников мне все рассказал. Почему умерла Лиза, почему умер Ленька, мой сын. Почему у моего дядьки и его жены, которые вместе с нами ушли из убежища, никогда не было детей. Поэтому я и говорю, что я самый настоящий мутант. И мой отец был мутантом. И после этого ты хочешь, чтобы я пожелал своей судьбы другим людям? Плохо ты меня знаешь, девонька. Ни за какой коньяк я такого не сотворю.

– Но ты знаешь, где архивы? Я ведь по глазам вижу – знаешь.

– Они у Бескудникова.

– Не верю, – Елена сжалась в комок, как разъяренная пантера. – Неет, не верю. Гласкомовцам нужно время, чтобы добраться до дисков. Все это время ты был со мной… Постой, ты что, пытался выиграть время?

– Ты сама знаешь, где диски, которые Дроздов отдал моему отцу и дяде Радию, – Зих усмехнулся. – Покажи, какая ты умная – а я знаю, что ты умная, вас там всему обучили. Догадайся, пока есть время.

– Нет, – Елена молниеносно выхватила пистолет, навела на охотника. – Ты мне сам все расскажешь. Сейчас же.

– Нервишки сдают, капитан, – Зих закурил очередную сигарету. – Я ж просил, не балуй с пистолетом. Глядишь, выстрелит.

– Через несколько минут сюда прибудет группа поддержки, – сказала Елена со злобной улыбкой. – Мы доставим тебя на базу, а там ты сам все расскажешь. У нас есть для этого все необходимое. Ты сделаешь правильный выбор, и мы вместе подумаем, как не позволить гласкомовцам заполучить архивы.

– Я уже сделал выбор. И никуда я с тобой не полечу. Смерти я не боюсь, так что плевать я на вас хотел. – Зих с наслаждением затянулся сигаретой. – Ну, так как же, капитан Гернер, угадаешь мою загадку, или подсказать?

– Зих, ты испытываешь мое терпение, – девушка подняла пистолет, направляя его Зиху прямо в лицо. – Говори, где диск?

– Честно говорю, я не помнил, не знал. Но ты правильно сказала – человеческая память хранит все, даже то, что, кажется, давным-давно позабылось. Ты молодец, капитан Елена Гернер, ты и в самом деле заставила меня многое вспомнить. Благодаря тебе я вспомнил главное – себя. Ты не дала мне опуститься после того, как Лиза умерла, привела мне эту девочку. Я знаю, что ты это сделала не из доброты душевной, просто исполняла свой хитрый план, но и за это тебе спасибо. Когда в моем доме появился этот ребенок, я вдруг вспомнил, что сам когда-то был ребенком. Как уходили мы из этого убежища, как страшно мне было. И как отец в тот день доверил мне самое важное, что было у него.

– Погоди… – лицо Елены стало серым. – Ты хочешь сказать?

– Нас на выходе из убежища обыскивали. Всех, даже меня, двухлетнего ребенка. Раздели догола, перетрясли все вещи, проверили чемоданы. Только одну вещь не догадались посмотреть, проверить – догадываешься, какую? Если не догадываешься, вспомни сон, который я тебе у Усача рассказал.

– Проклятье! – Елена в ярости ударила ногой по верстаку. – Как все просто!

– Действительно, просто. Я и сам бы не вспомнил, если бы не сон. А потом все сопоставил – и понял, что не ошибаюсь. Рассказал об этом Бескудникову. Он знает, где искать. А вы не знаете. Вот и весь сказ, вот и вся любовь, – Зих бросил окурок себе под ноги. – А теперь я пойду. Не поминай лихом.

– Стоять! – крикнула Елена. – Никуда ты не уйдешь. Стоять, я сказала!

– Стрелять будешь? – Зих еще раз плюнул. – Ну, стреляй. Посмотрим, умеешь ты по людям стрелять, или только по дорожным знакам пуляешь.

– Зих, в последний раз прошу добром – где искать? Ну же!

– Нет, ошибся я в тебе, капитан Гернер. Не умная ты. Не разбираешься ты в людях. Потому и нет у вашего этого "Лабиринта" никакого будущего.

– Раз, Зих, – Елена вытянула руку с пистолетом, прищурила левый глаз. – Два…

Выстрелы грянули одновременно – гулкий, раскатистый из "Стормера" и бухающий, отрывистый из "Гриссома М-25", – и потому прозвучали как один. Елену будто сбитую пинком куклу отбросило к противоположной стене, по которой она и сползла вниз, оставляя на штукатурке широкую темно-красную полосу. Зих опустил винтовку.

– Один выстрел, – с удовлетворением прошептал он. – Один…

Он шагнул к распростертой в натекающей луже крови Елене, чтобы убедиться, что она мертва. Да, второго выстрела не понадобилось бы – его пуля попала офицеру "Лабиринта" прямо в лоб. Его "Стормер" снова доказал ему, что лучше винтовки в мире не было и не будет. Левый глаз Елены остался закрытым, а в правом, широко распахнутом, навсегда застыли смертельная ненависть и изумление.

– Сама напросилась, – сказал Зих и повернулся, чтобы уйти, и тут почувствовал, что с ним что-то не так. Он опустил глаза, посмотрел на свою левую ногу – штанина комбинезона на глазах пропитывалась кровью.

– Ах ты, мать! – пробормотал Зих. – Достала, все-таки…

Голова закружилась, в ушах начало шуметь. Потом Зих понял, что это шумит не потому, что он слабеет от потери крови – это гул приближающегося вертолета. Вертолет пока еще далеко, но очень скоро будет здесь, так что надо уходить.

Уходить туда, где его давно ждут.

Он сумел выйти во двор и тут упал. С трудом поднялся, доковылял до стены и рухнул, привалившись к холодной кирпичной кладке спиной. Сил встать больше не было. Последним усилием Зих прижал к себе винтовку так крепко, как только мог. Она единственная, кто остался с ним до последней минуты, и это счастье, что так получилось. Счастье, что в такие важные для него мгновения они вместе.

Далекий гул становился все громче и очень скоро превратился в истошный звенящий вой, по двору станции закружил вихрь, снежная крошка, пыль и мелкий мусор, поднятые винтами. Но Зих уже не слышал этого гула. Стало вдруг необыкновенно тихо, и в этой тишине его позвал очень знакомый женский голос. Зих повернул голову и увидел Лизу – она стояла совсем рядом от него, юная, красивая, с сияющими глазами.

– Зих! – позвала она и улыбнулась ему. – Зих!

Охотник попробовал улыбнуться. С трудом разлепил веки, на которых повисла свинцовая усталость близкой смерти, снова увидел Лизу. Но теперь она была не одна. Рядом с женой стоял Ленька. А чуть дальше, ближе к стене станции – отец и мать. Они тоже звали его, Зих видел, как шевелятся их губы, как они произносят его имя. И еще – он узнал их! Увидел в мельчайших подробностях их лица: молодые, красивые, такие же, как сорок лет назад. Но не им он отдал свой последний взгляд. Дальше всех его незабвенных, в воротах станции стоял крошечный мальчик в огромных валенках, в синтетической синей куртке и в огромном женском платке на голове – двухлетний Егорка Чигарев. С тем самым плюшевым мишкой в руках. И он не звал его. Он просто ждал, когда Зих сам придет к нему. Улыбался и ждал, когда все это кончится. Когда все кончится. Когда все…