Текст книги "Тот самый непобедимый"

Автор книги: Андрей Льгов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Старуха, почувствовав присутствие врага, стала не спеша поворачиваться. То ли страшный удар все же тряханул ей мозги, то ли она двигалась нарочно медленно, уверенная в своей неуязвимости. Ее рука неторопливо поднималась вверх, наводя указательный палец на Торкланда.

Олаф понимал, что с такого расстояния Хейд не промахнется, положение его было критическим, отступать некуда, а рубить бесполезно.

Вдруг разогревшиеся От пламени гигантского костра мозги Олафа пронзила отчаянная мысль. Торкланд что было силы опустил меч на каменный карниз, на котором стояла старуха. Карниз хрустнул и переломился. Ведьма скрылась в алом море пламени, огласив округу ужасными воплями, способными остановить сердце сильного человека.

Получив такой корм, огонь вспыхнул выше неба и обжег Торкланду лицо. Холм горел, как скирда сухой травы, пламя обходило его по периметру, и Олаф что было сил побежал вниз, не желая делить с ведьмой погребальное ложе.

Викинг бежал и бежал, ломая кустарник, встречающийся у него на пути. Он не заметил, как оказался у подножия, и, не замедляя шаг, полез на следующий холм, обдирая кожу на руках и ногах. Лишь добравшись до вершины и почувствовав прикосновение свежего ветра, ярл пришел в себя. Он оглянулся назад.

Зрелище было воистину достойно богов. Огненные языки уходили в синеву вечернего неба и исчезали где-то за пределами видимости. Олаф задрал голову и долго не мог оторваться от увиденного. Горящий холм, казалось, состоял не из земли, а из сухого хвороста. Он трещал, выбрасывая в небеса снопы искр. Олаф был уверен, что колдовской огонь выжжет камни до самого основания, оставив взамен господствующей над местностью возвышенности кучку пепла. Странным было лишь то, что пламя не перекидывалось на соседние холмы, будто очерченное невидимой границей.

Засмотревшись, Торкланд вспомнил о товарищах. Вряд ли кто-нибудь из них выжил в этом пекле. Тем более что колдовство было направлено непосредственно против асов.

"Что же, они погибли как герои и должны по праву занять место в Валгалле, если, конечно, в этом мире вообще есть такое заведение",– подумал Олаф.

Огонь начал терять силу, когда ночь полностью вошла в свои права. Торкланд почувствовал, что он до йотунов устал и что со вчерашнего вечера в его желудке не было ни капли эля. Первое желание он мог удовлетворить не ходя с места, но вот за вторым необходимо было возвращаться в покинутый асами город. Викинг колебался. Не то чтобы Олаф боялся встретиться с ванами.

– Они сами меня боятся,– самодовольно улыбнулся ярл.

Торкланда больше тревожили воспоминания о погибших товарищах. Нет, Олаф не был сердобольным человеком. За свою жизнь он потерял соратников гораздо больше, чем мог сосчитать. А считать Олаф Торкланд умел хорошо, он мог пересчитать все свои пальцы на обеих руках и ногах, что кстати, не мог повторить никто из его соседей. А в бытность конунгом Ингленда нужда заставила Торкланда научиться пересчитывать пальцы на обеих руках, повторенных столько раз, сколько у него пальцев на ногах. Его придворный советник Кабни говорил, что это число называется сто. Торкланд заучил на память это слово и употреблял его всегда, когда требовалось блеснуть знаниями арифметики.

Так вот, для грозного воина не была большой трагедией гибель товарищей, в конце концов, каждый получает по заслугам. Его больше тяготило одиночество, невозможность разделить с ближним бочонок эля. Собственная нерешительность стала раздражать ярла, вскоре чувство переросло в гнев. Наконец Олаф понял, что ему необходимо кого-нибудь убить, и эта мысль стала решающей.

Викинг, поправив меч, стал спускаться вниз по направлению к городу, обходя догорающее кострище. Торкланд стремился выбраться к лачуге Ундин. Во всяком случае, там он знал, где искать хмельной напиток. Потом, промыв мозги, воин собирался пошастать по ночным улицам Вест-гарда и найти кого-нибудь, кто подскажет ему дорогу обратно к его фиорду, ну и по пути прикончить парочку-другую ванов.

После непродолжительных поисков викинг вышел к нужному двору и, перемахнув через ограду, беспечно пошел к дому.

Уже возле самой двери до слуха Олафа долетели приглушенные голоса. Викинг мигом припал к стене и, обнажив меч, затаился. Голоса тоже затихли, видимо, ярл неосторожным движением выдал свое присутствие.

Торкланд стоял, затаив дыхание, и боролся с гневом, потихоньку пробуждающимся где-то в глубине сознания. Выпускать сейчас ярость наружу было небезопасно. Холм хоть и догорал, но тем не менее прекрасно освещал окрестности и ближнюю часть города. Торкланд мог бы поклясться, что три полных луны не могли бы светить ярче. Появись он в проеме двери, стал бы отличной мишенью для затаившегося врага, в то время как сам не смог бы разглядеть во мраке ни одного. К тому же прячущиеся за стенами хижины уже знали о его присутствии.

Идея возникла неожиданно, как всегда, когда появлялась необходимость преодоления последней преграды, стоящей между великим ярлом и предметом его вожделения.

Викинг пригнул спину и, мягко ступая, отошел к ограде, . сложенной из большого гранитного булыжника. Олаф выбрал приглянувшийся камень на самом верху забора и потянул на себя, пытаясь вырвать булыжник из цепких лап обхватившего его раствора. Камень не шелохнулся. Могучий воин потянул сильнее, камень поддался. Торкланд сделал еще усилие и едва успел отскочить в сторону. Целая секция ограды отломилась и с треском рухнула на землю.

Олаф юркнул в тень дерева, в глубине души надеясь, что сидящие в засаде достаточно глухи, чтобы шум от произведенных разрушений не коснулся их ушей.

Камень, который Торкланд хотел оторвать, остался на месте. Сначала у ярла возникла мысль попробовать поднять всю упавшую плиту, но Олаф быстро отказался от этой идеи, едва взявшись за нее руками. Однако от стены откололось еще несколько увесистых булыжников, которые вполне устраивали Торкланда, и викинг, положив два из них друг на друга, кряхтя, понес камни к лачуге. Не дойдя несколько шагов, Олаф сбросил верхний камень на землю, а нижний поднял высоко над головой.

Могучий викинг отвел назад руки, все его тело на-ппяглось, превратившись в стальную пружину. Человек качнулся пружина выстрелила, и тяжелый валун полетел в направлении дома.

Олаф метил в закрытое деревянными ставнями окно. Ярл хотел выбить ставни вместе с рамой и этим расшевелить затаившегося в засаде противника, заставить выбраться на освещенный заревом пожара двор, лицом к лицу. Но Олаф промахнулся.

Камень ударил в стену рядом со ставнями и провалил ее вовнутрь. Ближайший угол хижины покосился и тоже рухнул.

Олаф сперва всплеснул руками, огорченный промахом. Но, видя, как неудача перерастает в успех, с энтузиазмом схватился за второй булыжник.

– Постой, Олаф, не делай этого! – долетел до раззадорившегося викинга знакомый женский голос.

Торкланд вгляделся. Сквозь дыру в стене на него смотрело взволнованное лицо Ундин. Олаф с сожалением опустил камень.

"А как красиво рушились стены",– разочарованно подумал он и выпрямился.

Девушка шагнула ему навстречу. За ее спиной появились другие асы. Торкланд не верил своим глазам. Он был искренне удивлен, видя, что кроме него еще кто-то спасся.

Асы пытались спешно покинуть лачугу. Видимо, Торкланд попал камнем в какое-то опорное место, и хижина продолжала медленно крениться, грозя окончательно завалиться.

В живых осталось всего около десятка асов. Торкланд не любил считать, не изменил он этой привычке и сейчас. Все равно на это воинство было страшно смотреть. Из всех уцелевших едва ли двое могли держать оружие в руках. На остальных нельзя было найти живого места.

– Ладно, вылечим,– пробормотал Торкланд.– Где эль, хозяйка?

– Там, в доме,– неуверенно ответила Ундин.

Торкланд на мгновение представил себе, как рушится крыша и бочонки с целебной жидкостью оказываются погребенными под кучей камней и дерева.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, Олаф ворвался внутрь. Из темного провала на освещенный двор полетели деревянные сосуды. Падая, они катились в разные стороны. Один бочонок не выдержал удара о камень и лопнул. Содержимое разлилось, разнося запах по округе. Наружу выбрался Олаф.

– Хватит,– утомленно проговорил он,– пора уносить ноги, ваны припрутся, если не на шум, так на запах. Я-то отобьюсь, а вот вы...– Викинг окинул присутствующих критическим взглядом.

– Что, варвар, разрушил жилище, а теперь пора уносить ноги? – раздался из хижины знакомый голос.

Торкланд инстинктивно пригнулся. Вовремя. На этот раз валенок просвистел у Олафа над головой, не задев его.

– Чтоб на тебя крыша обвалилась,– выругался викинг. Стены заскрипели и рассыпались, крыша с грохотом завалилась, подняв в воздух тучу пыли.

– Извини, Подлюк, я не хотел,– сказал викинг руинам и, окинув их сожалеющим взглядом, вернулся к своим товарищам.

– Торкланд, ты настоящий разрушитель,– заявила Ундин,– но скажи, куда мы пойдем?

– Я бы и сам хотел это знать. Эй, ребята, кто сможет нести эль и оружие? обратился к асам викинг.

Желание выразили все, но Торкланд недоверчиво хмыкнул:

– Дай вам Один себя донести да личное оружие. Олаф расстелил на земле небольшую сеть и, сложив на нее бочонки с хмельным пойлом, закинул на могучее плечо.

– Ну что, пошли? – бросил он асам и зашагал вперед. Армия калек двинулась следом. Они пошли в уже знакомом направлении и, обойдя гигантское кострище, перевалили через гряду холмов. Отыскав удобное для стоянки место, разбили лагерь, тоесть разожгли костер и повалились вокруг него.

Торкланд обошел асов и вправил вывихнутые суставы и челюсти кому только смог. Дома, в Мидгарде, Олаф слыл не только свирепым бойцом, но и искусным костоправом. Он вынужден был научиться этому ремеслу, ибо его буйство порой не имело границ. Искалеченных соседей и собутыльников необходимо было ремонтировать, иначе на всем Урманском побережье, кроме Торкланда, давно никого бы не осталось.

Закончив процедуры, Торкланд уселся у огня на освобожденное специально для него почетное место, и оранжевые блики заиграли на мужественном лице великого воина. Викинг бережно взял бочонок эля и, примерившись, искусно высадил донышко. Бесспорно, Олаф был сегодня героем дня. Он со знанием дела, по-отцовски сидел во главе асов и раздавал страждущим кислое лекарство.

– Олаф, а чего это ты все время поминаешь Одина? – спросил один из воинов, с переломанной кистью.

– Как это чего, а кого мне еще упоминать, как не Отца богов, правителя великого Асгарда? – удивился Торкланд.

В ответ на это заявление асов охватил безудержный смех. Многие даже забыли о своих ранах и в буйном веселье катались по земле.

– Ундин говорила нам, что ты, Торкланд, с причудами, что пришел из дикой глуши и абсолютно ничего не знаешь. Но мы не думали, что у тебя это так серьезно,– смеясь, говорили ярлу асы.

Ярл кинул на Ундин вопросительный взгляд. Аскирия единственная не хохотала, а сидела спокойно и потягивала предложенный эль:

– Дело в том, Олаф, что во всем мире есть только один Один и он действительно живет в Асгарде, столице нашей страны. Но он никакой не владыка Асгарда и тем более не бог. Один выделяется среди асов разве что своими странностями. Во-первых, он первый пьяница во всем Асхейме. Да всем известно, что любой из асов не прочь опрокинуть кадку-другую эля, пока его не отвлекут неотложные дела или он не свалится под лавку, но Один превзошел всех. И это не самое худшее, главное в том, что этот лентяй целые дни проводит в безделье. В то время как его собратья не щадя живота своего бьются с ванами, Один сидит целыми днями в своем доме и лепит глиняные фигурки. Правда, когда ваны пару раз приближались к столице вплотную, Один выходил и с честью защищал Асгард. Говорят, он даже проявил чудеса храбрости. Но среди асов он известен больше своими странностями и необычным именем, чем подвигами.

Олаф в задумчивости почесал почерневший от бузины затылок. Чем дольше он находился в этом мире, тем меньше понимал его. Сначала ему сообщили, что асы здесь не только не занимают надлежащего места, но и являются презреннейшим из народов. Здесь мерзкие йотуны читают умные пергаменты и извиняются после каждого слова. А ваны, чей удел – выращивать деревья и орошать землю, вовсю теснят светлых асов. Даже самого Одина окружающие считают ненормальным.

– Ну а кто же тогда правит Асгардом? – поинтересовался Торкланд.

– Как это кто? – удивилась Ундин.– Со дня сотворения мира и до сего часа асами правит великий Мимир.

– Ну, тогда идем в Асгард искать Мимира,– подытожил Олаф.

Сидевший рядом с ярлом ас по имени Харнар аж присвистнул:

– Ну, Олаф, это ты загнул. Где в Асгарде ты собираешься искать Мимира? Старикан еще в незапамятные времена удалился в тайную пещеру, находящуюся где-то в конце мира, к источнику мудрости, питающему жизнью все живое, и вот уже тысячу лет выращивает там какой-то саженец.

– Так как же он управляет Асгардом? – удивился Олаф.

– Да никак. Уходя, он оставил полномочия древнейшим родам Асгарда коллективно решать возникшие вопосы и с тех пор его больше никто не видел. Вековая война с ванами консолидировала асов, и среди нас нет разногласий, тем более что мудрый Мимир не оставил свой титул никому, чтобы не сеять семя раздора между родами.

– Значит, мне надо попасть к этому Мимиру,– уверенно заявил Олаф.

– Ну, братец, это непростая задача,– усмехнулся Хар-цдр _ не много я знаю асов, которые отправились туда, и уж совсем мало тех, кто возвратился обратно. Но ты, ас, со странностями, как и Один, которого ты все время поминаешь. Может быть, у тебя получится. В конце концов, ты единственный, кто смог уничтожить великую ведьму ванов. Без нее мы уж точно разделаем этих подхрюшников.

– Да, Торкланд, это было великолепное зрелище, когда старая Хейд факелом вспыхнула на костре, разложенном ею же самой. Расскажи, как тебе это удалось? попросил ас, сидящий напротив Олафа.

Свет от костра не доставал до него, и Торкланд не смог рассмотреть его лица.

– Расскажи, Олаф! Расскажи! – поддержали его остальные асы.

– Ну ладно,– согласился ярл.

Он расправил бороду и начал рассказ. Викинг был в своей стихии. Окружающие восторгались его мужеством, они славили и восхваляли его. Это была маленькая слабость славного ярла, и он не видел ничего плохого в том, чтобы время от времени ей немножечко потакать.

Следующий день выдался солнечным. Раненые воины, переваливая с одного холма на другой, не замечали полученных накануне ран или делали вид, что не замечают. Асы, возглавляемые Олафом, шли в Асгард.

– Эй, Ундин" а ты уверена, что мы взяли правильное , направление? спросил Торкланд, повернувшись к аскирии.

– Не знаю, Олаф, ты же знаешь, что главное не то, куда мы идем, а то, куда мы хотим прийти,– сказала женщина.

Торкланд этого не знал и после ответа Ундин решил всегда держаться кого-то, чтобы не заблудиться. Во всяком случае, пока не освоится в этом странном мире.

– Если мне не изменяет память, вон за тем пригорком должен быть мост через Великую реку. Если ваны и задумали устроить нам засаду, то это может быть только там. На воде у этих пройдох особенно сильная магия.

– Ну, теперь без Хейд они нам ничего не сделают, мы им покажем...самоуверенно заявил молодой ас, Куржор из рода Трахдеров.

– А ты не хвались без толку,– ответила ему Ундин,– город ваны без помощи Хейд взяли. В клетке вас, героев, тоже без ее участия держали.

– Ничего,– не унимался неугомонный юнец,– нам Олаф поможет, он вон впереди, с ним мы выведем мир на чистую воду, это точно.

Торкланд действительно шел впереди процессии, хоть и абсолютно не знал пути к Асгарду, да и в любое другое место. Однако его положение обязывало это делать. К тому же восторги, которые викинг вызывал у молодых асов, грели самолюбие ярла, и он ни за что не собирался уступать свое первенство кому бы то ни было.

Наконец взору путников открылась сама река. Широкая лента обходила скалистые холмы и исчезала вдали. Торкланда ослепила яркая синева воды. Глаза жителя Мидгарда давно привыкли к необычной изумрудности местных лесов и жгучей лазури здешнего неба. Но реку он увидел впервые.

– То ли мы вышли не там, где надо, то ли это проделки ванов, но моста я не вижу,– проговорила Ундин, подойдя сзади к созерцающему Торкланду.

Глядя на ширину реки, Торкланд вообще не мог представить, как здесь могли построить мост. Противоположный берег был так далеко, что деревья на другой стороне сливались, образуя сплошную изумрудную стену.

– Значит, пойдем вдоль берега, пока не увидим мост,– рассудительно ответил Торкланд.

И получил в ответ такой взгляд Ундин, что судорожно стал вспоминать, что же он ляпнул.

– Если мы сразу не вышли к мосту, то, значит, мы не найдем его никогда. Надо или искать другие пути, или поворачивать назад,– ответила девушка.

"Ах, если бы был драккар или хотя бы лодка",– думал Торкланд.

Он махнул товарищам, чтобы ждали его над обрывом, а сам бегом спустился к каменистому пляжу.

Олаф зашел по щиколотку в воду, и вдруг – Великий Один! – его взгляду открылось массивное сооружение из камня, напоминающее скорее крепость, нежели мост. Развалины подобных конструкций Торкланд видел в Ингленде, когда был там королем. Его советник Кабни рассказывал, что это постройки легендарных римлян. Но то, что его глаза увидят нечто подобное во всем величественном великолепии, ярл и не надеялся.

Его ноги сами собой шагнули на гранит, которым была выложена мостовая. Олаф пошел вперед, зачарованный возникшим явлением, даже не вспомнив об оставленных на берегу товарищах.

Неожиданно в могучую грудь Торкланда уперлось острие копейного наконечника. Но Олафа не так просто было зарезать. Годы, проведенные в непрерывных войнах и стычках, выучили викинга действовать прежде, чем думать. Эта особенность и позволила Торкланду пережить многих своих товарищей.

Нападающий на Олафа ван уже готов был выкрикнуть победный клич над остывающим телом могучего врага, когда понял, что его копье пронзило пустоту. А противник стоит с занесенным для удара мечом. Ван, видя неизбежную гибель, попытался замереть, стать невидимым. Но это колдовство работало только тогда, когда момент перехода от движения к замиранию никто не лицезрел, а Торкланд не собирался отводить взгляд от намеченной жертвы. Викинг хорошо видел, как напавший на него ван замер и стал почти прозрачным. Проходя мимо, Олаф, скоре всего, не заметил бы притаившегося врага, но сейчас он отчетливо различал этот силуэт, чуть более мутный, чем остальной мир.

Торкланд опустил меч. Предсмертный крик разнесся по зеленым холмам. Полупрозрачный силуэт обрел свой нормальный вид, и к ногам викинга, обливаясь кровью, упало разрубленное от ключицы до желудка тело.

– Ах вы, мерзкие колдунишки! – взревел разъяренный ярл.

Он вертел мечом из стороны в сторону, рубя воздух справа и слева, благо, мост был неширокий и притворяющимся невидимыми ванам просто некуда было укрыться.

Еще двое потеряли невидимость вместе с жизнью и внесли разнообразие своими алыми внутренностями в холодные сине-изумрудные цвета окружающей природы.

Остальные ваны, притаившиеся в засаде, разочаровавшись в колдовстве, бросились наутек и стали заметны.

Нордическая челюсть Торкланда плотоядно двигалась взад-вперед, когда его длинный меч раскроил череп ближайшего вана. Остальных Олаф преследовать не стал. Как он успел убедиться, ваны умели слишком быстро бегать. Стычка сорвала с его глаз завесу очарования, и Торкланд вспомнил об оставленных на обрыве товарищах и повернул назад.

Стоящие над обрывом асы видели, как Олаф вошел в воду, потом пристально посмотрел куда-то вдаль, сделал шаг и исчез. Воины заволновались. Лишь приказ Торкланда ждать наверху держал их на месте. Когда же с середины реки раздались предсмертные стоны и душераздирающие вопли, асы не выдержали и бросились к воде.

Как. раз вовремя. Торкланд возник перед ними из ниоткуда весь в крови я с обнаженным мечом.

– Вода не преграда могучей руке,– самодовольно заявил он и потряс мечом, с которого, словно гроздь винограда, свисали мозги только что приконченного вана.

Асы встретили своего предводителя немым вопросом.

– Не смущайтесь, друзья мои. Вы искали мост? Он перед вами. Смелее.

Олаф повернулся спиной к товарищам и снова исчез. Асы шагнули к тому месту, где только что стоял Торкланд, и их взглядам открылся мост. По мосту лениво шагал Олаф, на всякий случай помахивая мечом, вдруг кто-нибудь из самых отважных ванов снова решил проделать с ним нехорошую шутку.

– Ванское наваждение, я же говорила, что они еще наделают нам неприятностей,– затараторила Ундин.

– А я тебе тогда ответил, что с нами Олаф,– возразил юный Куржор из рода Трахдеров.

Девушка не нашлась, что ответить настырному юнцу, и асы последовали дальше.

– Эй, Ундин, а почему ваны просто не разрушили этот мост? – оглянулся Торкланд.

– Чтобы разрушить этот мост, нужна сверхъестественная магия. Он был создан руками Имира, как и окрестные холмы, как и текущая внизу река. Я думаю, после сожжения Хейд у ванов не осталось колдунов, способных творить такую сильную магию.

– А зачем колдовать? – Олаф пнул сапогом расшатавшийся камень на парапете моста. Булыжник плюхнулся в воду, подняв в воздух множество брызг.Колдовать-то зачем? – повторил Олаф.– Руки же есть!

Товарищи уже миновали половину моста, когда их внимание привлекли громкие звуки. Мощная конструкция моста стала сотрясаться под тяжестью шагов какого-то исполинского существа. На противоположной стороне показалось чудовище, больше напоминающее кусок скалы, грубо вырванной огромными пальцами из гранитной породы. Передвигалось оно очень медленно. Тем не менее если воины собирались перейти через реку, то встреча с монстром была неизбежна.

– Что это еще за чучело? – поинтересовался Олаф, критически осматривая надвигающееся страшилище.

Ундин ответила викингу полным удивления взглядом.

– Это же каменный тролль, неужели в той глухой провинции, из которой ты родом, могучий Торкланд, такие не водятся? Значит, вы хорошо живете,– сделала вывод аскирия.

– И что, Ундин, этот урод тоже сейчас начнет колдовать?

– Нет, этот как раз полагается исключительно на свои каменные мускулы,ответила девушка.

После последних слов аскирии уважения к троллю у Олафа заметно прибавилось.

– Хоть одно нормальное существо, с которым можно от души подраться,весело заметил ярл и широкими шагами направился навстречу чудовищу.

Асы на мгновение замялись, они, без сомнения, все были смелыми людьми и даже отчасти безрассудными, но не до такой же степени! Каменные тролли были так же тупы, как материал, из которого состояли. Они не могли колдовать, но и на них наваждение почти не действовало. По какой-то непонятной причине тролли оказались союзниками ванов. Асы не раз участвовали в охоте на каменного тролля. Для этого рылась огромная яма, куда хитростью заманивали эту безмозглую гору мускулов и потом молотами разбивали его на куски. Но чтобы так, как Олаф, на узком мосту лоб в лоб, такого асы еще не видели.

Гордые воины, поборов сомнение, двинулись позади за своим отчаянным предводителем, но все же на пару шагов.

Тем временем тролль вырос перед Олафом во всей своей ужасающей отвратительности и занес безобразную руку, чтобы смести возникшего у него на пути таракана.

Викинг пригнулся. Когда большая рука проплыла над его головой, что было силы ударил чудовище мечом под мышку. У тролля отвалился кусок отвратительной плоти. Как показалось ярлу, этот монстр все же не был из камня, хотя то, из чего была создана его плоть, не намного уступало в твердости граниту. Пока медлительное создание в очередной раз заносило над противником кулак, Олаф обрушил на него целый град ударов, каждый раз отбивая от уродливой туши новые куски. Увлекшись, воин чуть не пропустил ответный удар и лишь в последний момент отпрянул в сторону, увернувшись от кулака, способного разрушать горы.

Тролль, казалось, не чувствовал боли, во всяком случае внешне этого по нему не было заметно. Несмотря на увечья, доставляемые ему великим воином, он все также монотонно размахивал руками и топал ногами, пытаясь достать своего противника. Торкланду все время приходилось пятиться назад. Друзья не могли помочь Олафу, мост был узок, и они опасались свистящего клинка своего же предводителя, хоть были готовы в любой момент прикрыть Торкланда, оступись он на каменной кладке моста.

"Так я его буду дробить до дня Рагнарек,– мелькнула у викинга мысль после того, как он отколол очередной кусок от массивного тела,– хвала Одину, он не так прочен, как старая карга".

Викинг улучил момент, чтобы взглянуть на лезвие своего чудесного клинка. Несмотря на твердую плоть каменного тролля, на мече была по-прежнему только одна зазубрина. Викинга уже стала утомлять эта бесконечная возня, не приносящая ощутимого успеха. Торкланд потерял бдительность, и огромная лапа неожиданно обняла ярла за плечи. Олаф напряг свои железные мускулы, не давая себя раздавить. Монстр сжал воина так, что у того потемнело в глазах, но викинг устоял. Тролль оторвал его от земли и поднес к единственному маленькому глазу, краснеющему во впалой глазнице, очевидно желая поближе рассмотреть упрямое создание.

Асы давно окружили чудовище и, как могли, дубасили его. Но мечи, отобранные у ванов, не годились для такой работы и ломались, не доставляя троллю особых неприятностей.

Каменный уперся взглядом в глаза викинга и чуть ослабил хватку. Торкланд, все еще не выпустивший из руки меч, извернулся и воткнул его в глазницу чудовищу.

Ужасный вопль разнесся по окрестностям, однако монстр не выпустил викинга, наоборот, так сжал его, что Олаф чуть ли не первый раз в жизни подумал, что на этот раз ему не выбраться из переделки. Он даже выронил меч. А ослепший тролль заметался по мосту и, оступившись, споткнулся о парапет и полетел в воду.

"Ну, теперь точно все!" – решил Торкланд, увлекаемый в пучину чудовищем.

Падая с огромной высоты, тело тролля с такой силой ударилось об воду, что на реке поднялся настоящий шторм. Удар был страшен. Правая рука чудовища, изрядно подрубленная Олафом, треснула и переломилась. Олаф, чудом оказавшийся сверху и избежавший столкновения с водой, почувствовал, что может освободиться.

– Не видать противному вану Ньерду того, кому обещана Валгалла,– шептал себе под нос Торкланд, выгребая на поверхность все еще волнующейся реки.

Сверху раздались радостные вопли.

– Чего ржете, меч мой не забудьте! – крикнул товарищам Олаф, выплевывая попавшую в рот воду.

До встречи с троллем асы прошли уже большую часть моста, и плыть Торкланду оставалось недалеко.

– Ну ты и дал сегодня, я всякое видел, но чтобы так запросто на каменного! – похвалил Торкланда старый ас Хангнор, протянув ноги к ласковому теплу костра.

Олаф устало махнул рукой. Великий воин действительно был сегодня на волосок от смерти. Он зевнул и, пододвинувшись поближе к огню, закрыл глаза. Его храп огласил окрестный лес почище топота ног каменного тролля о гранитную кладку моста.

– Да что тролль, он вон саму Хейд уничтожил,– заметила Ундин,– эта стерва почище каменного дебила.

– Что да, то да,– согласился Хангнор,– теперь мы быстро поставим ванов на место. Хейд была великая ведьма, все остальные у них так, подмастерья. Что они против наших мечей?

Все асы уже давно спали. Только к старому Хангнору да к аскирии Ундин сон никак не приходил. Они все беседовали друг с другом, мечтая о тех временах, когда многовековая война наконец закончится победою асов.

В этот момент в двух милях за городом Вестгардом на месте сгоревшего холма из кучи свалявшегося пепла поднялась едва заметная молочная дымка. Облачко газа поплыло вверх на высоту человеческого роста и замерло на месте. А снизу прибывал все новый и новый дымок. Газообразная субстанция стала сгущаться, приобретая человеческие очертания. Вскоре появились черты лица, складки одежды зашевелились под действием легкого ветерка, щеки порозовели. Но все-таки фигура сохраняла некую полупрозрачность.

Девушка, сотканная из белого дыма остывшего пепелища и мрака черной бездны, взлетела ввысь и исчезла в ночном небе. Жуткий смех разнесся по окрестным холмам, заставляя леденеть души существ, проживающих здесь.

Лениво переставляя ноги, трое стражников мерили шагами улицы покинутого города. После побега узников и гибели колдуньи Хейд жизнь гарнизона Вестгарда превратилась в сплошную муку. Последние жители, прятавшиеся До этого на окраинах, покинули город, видимо сочтя лес более безопасным убежищем. Ваны, оставшиеся в городе, не знали, куда себя деть от скуки. Кости уже надоели, а до разных состязаний они были не большие охотники. Ваны более привыкшие к деревенским просторам и свежему дыханию леса, тосковали, подавляемые ограниченностью пыльных улиц и серостью гранита, из которого был построен Вестгард. Дни тянулись за днями, и скучающие ваны с нетерпением ждали, когда же их отзовут из этого забытого Создателем места.

Вдруг на глазах удивленных стражников в небе вспыхнула звезда и стала быстро приближаться, увеличиваясь в размерах. Изливая голубое сияние, она рухнула на мостовую прямо перед ошеломленными воинами. Сноп белых искр поднялся в воздух и на мгновение ослепил ванов, а когда их глаза вновь освоились с ночным полумраком, воины увидели прекрасную девушку в платье цвета лунного сияния. Но едва красавица подняла лицо, сердца ванов, посмевших заглянуть ей в глаза, наполнились первородным ужасом. Воины узнали свою повелительницу.

– Отправьте правителю Найдру послание,– молвила колдунья.

Стражники пригнули головы, ловя каждое слово ведьмы.

– Передайте Найдру, что Хейд жива, что огонь не убил ее, она получила новую силу. Скажите также вождю, чтобы собирал силы и немедля шел на Асгард, я присоединюсь к вам под его стенами. А этот город за мои страдания я проклинаю. Спешите же, ваны, покинуть его, ибо еще до восхода солнца время сотрет его камни. И горе любому живущему оказаться здесь, когда будет совершаться мое проклятие. Будите же своих товарищей, и прочь из этого места! – проговорила колдунья ледяным голосом и, взмахнув крыльями, неожиданно оказавшимися у нее вместо рук, растворилась в шелесте листвы.

Ошеломленные стражники еще некоторое время стояли на месте, пяля глаза туда, где только что стояла Хейд. Потом, разом опомнившись, воины сорвались с места и побежали к центральной площади, где размещался гарнизон Вестгарда.

Солнце подымалось, как всегда, весело, лаская взглядом утренний мир. Все было как обычно. Только вместо города асов лежала пыль и щебенка, все, что осталось от твердого гранита, безжалостно перетертого челюстями Тьмы Веков, вызванного могущественной колдуньей для сотворения мести.