Текст книги "Беовульф"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Заключение
Первый король Франкии

Пасха 496 года по Р. X.

Реймс, королевство франков

Этот день был невероятно утомительным.

Епископ поднял задремавшего Северина затемно, рассвет только нарождался над темной полосой лесов к востоку от Реймса – именно Реймса, а не римского Дурокорторума: Ремигий категорически запретил клиру и ближайшим помощникам использовать староримское название. Надо говорить на языке варваров: только так новообращаемые тебя поймут и примут. Да и произнести языколомное Durocortorumдля франков было сложно.

Хловис Меровинг, великий рикс сикамбров, прибыл в Реймс третьего дня – исполнять обещание, данное Ремигию во время битвы с алеманами. Вместе с риксом явилась вся свита: супруга Хловиса Хродехильда Бургундская, давно принявшая христианскую веру, его дуксы Гунтрамн и Маркомер с дружинами, мажордом Теодоберт с многочисленными родичами, Гундовальд, Алетий, Ландерик с Леудемундом и многие другие вожди.

Небольшой город не смог вместить почти три тысячи воинов, и Хловис распорядился встать лагерем на равнине к югу, у подножия высоких холмов, на которых спокон веку выращивали виноград.

Из ближайших церковных диоцезов в Реймс стекались рукоположенные священники. Некоторые приезжали на библейских осликах – эти были греками или римлянами, чтущими традиции Церкви; принявшие сан варвары наподобие Ионы-Сигизвульфа, служащего в Париже, предпочитали коней.

Для северной Галлии и Бельгики такое собрание клира – сорок два священника! – было уникальным. Епископ Ремигий созвал всех священнослужителей впервые, полушутя обозначив наступающую Пасху «великим галльским собором». Преподобный был прав: с тех пор как кафолическая церковь утвердилась на этих землях, настоятели приходов собирались вместе впервые.

Благо, повод был исключительный. Хловис и его присные принимали Святое Крещение.

Храм – базилика, посвященная Святой Деве Реймсской – ничуть не претендовал на изящество или величие: бревенчатый сруб, размером лишь самую малость превосходивший памятный Северину Хеорот, с деревянной башней-колокольней. Собор мог вместить от силы человек двести, и то если они будут стоять в ужасной тесноте.

К сожалению, со времен Империи в городе не осталось подходящего крупного здания, где можно было бы разместить кафедру епископа, но Ремигий не унывал. Деятельный Князь Церкви отлично знал, что варварам ближе и роднее постройки из дерева, нежели из камня, а потому несколько лет назад приказал строить базилику так, как привычно сикамбрам. Вековые сосны свозили в Реймс со всей округи, и за четыре года над старым римским городом поднялось новое здание – символ смены эпох.

– Ничего, однажды построим каменный, – пожал плечами епископ, видя разочарование Северина, привыкшего к грандиозным постройкам Рима. – Всё и сразу, сын мой, не бывает. Мы ведь только начинаем! Думаешь, Ромул с Ремом пришли к холмам над Тибром и сразу увидели Вечный Город во всем величии? Ничего подобного, они начинали с ветхой хижины, рядом с которой эта базилика покажется огромной крепостью!

Северин, давно понявший, что спорить с дядюшкой бессмысленно, промолчал. Впрочем, Ремигий всегда оказывался прав.

Хловис честно отстоял мессу Великой Субботы до полуночи – когда епископ огласил радостное «Христос Воскресе!». Затем отбыл в свой шатер, готовиться к наступающему дню. Выглядел король несерьезно, словно не осознавая, как изменится его жизнь в будущем. Рикс твердо знал одно: приняв крещение, он получит поддержку кафолических вождей и золото из Рима. Впрочем, он видел пример новой веры – свою жену, несомненно варварку, бургундку, но все-таки твердо верующую христианку…

Служба закончилась глубоко ночью, Северин прилег отдохнуть в каморе, пристроенной к храму справа, за алтарем: тут хранилось миро, небольшие запасы изредка доставляемых с юга драгоценных благовоний, свитки в тубусах и несколько фолиантов – греческие книги, сиречь подшитые у корешка в единый том листы пергамента или папируса, забранные в деревянную обложку, в Галлии встречались еще реже ладана.

Это помещение не охранялось, и засовов на дверях, ведущих на улицу и в храм, не было – варвары воровать не станут, – это просто невозможно! – а если и найдется какой сумасшедший из чужаков, то зачем ему пергаментные листки, испещренные непонятными закорючками, и ароматическая смола?

– …Поднимайся! Поднимайся же, лентяй! – Северину казалось, что он заснул только мгновение назад, но сквозь отдушины под потолком пробивался нежно-розовый свет ясного весеннего утра. Епископ тряс племянника за плечо. – Ты куда подевал кувшинчик с миром? Прекрасно, просто великолепно! Освященное Папой миро засунуть под голову!

Продрав глаза, картулярий узрел его преподобие: Ремигий был улыбчив, чуть ироничен и, как кажется, совершенно счастлив – а ведь епископ не спал больше суток. Облачен в лучшие одежды итальянской работы: шелк, крашеная алым, изумрудно-зеленым и пурпурным тонкая шерсть, золотое шитье, низкая митра с вытканной серебряной и золотой нитью рыбой – символом Христа.

– Давай-давай, – поторопил Северина Ремигий. – Солнце скоро взойдет, а на рассвете мы должны встретить Хловиса возле Марсовой арки! Пошевеливайся!

Епископ Реймса, Лугдунской Галлии и Бельгики отлично знал, чем можно поразить и потрясти воображение варваров – франки, как и другие германцы, народ впечатлительный, им нравится все яркое и красивое, они очень любят зрелища. Потому-то все священники, вышедшие на окраину города, выделялись белоснежными одеяниями и плащами цвета молодой травы, ветер полоскал вымпелы со священными изображениями, а из греков и латинян Ремигий организовал настоящий церковный хор, небольшой и неспевшийся, но достаточно громкий и торжественный…

 
Ave, Maria, gratia plena;
Dominus tecum: benedicta tu in mulieribus,
et benedictus fructus ventris tui Jesus.
Sancta Maria, Mater Dei, era pro nobis peccatoribus,
nunc et in hora mortis nostre. Amen.
 

Начали на латинском, продолжили наречием сикамбров – Ремигий нарочно перевел:

 
Радуйся, Мария, благодати полная,
Господь с тобою…
 

Хловис на вороном коне въехал под старинную Арку Марса – грандиозное сооружение, построенное еще в царствование императора Марка Аврелия и оставшееся целехоньким после всех бурь, пронесшихся над Галлией.

Прекрасный беловолосый вождь, в сверкающей новой кольчуге и красном плаще проследовал к базилике. Позади ехали дуксы и избранные воины, королеву везли на конных носилках: перенятая сикамбрами римская традиция. Перед конем Хловиса шел Ремигий, рядом с ним – Северин, державший в руках открытый ларец с темным кувшинчиком, наполненным священным миром.

Картулярию церемония почти не запомнилась – слишком волновался. Северин разве что отметил, что епископ нарушил канон – помазание, передающее дары Духа Святого, Ремигий провел дважды, в нарушение установленного канона: первый раз после троекратного омовения рикса Хловиса в купели, установленной перед алтарем, и вторично…

Неизвестно почему Ремигий на это решился, было ли это откровение свыше или его собственное решение, но епископ вдруг приказал Хловису преклонить колено, взял тонкий золотой обруч, припасенный для новообращенного и символизирующий власть рикса над франками, вторично[35]35
  Помазание на царство не числится в Семи таинствах Церкви, но по смыслу его можно считать разновидностью таинства миропомазания. Первенство приписывается св. Ремигию Реймсскому.


[Закрыть] совершил обряд помазания и произнес громко, чтобы слышал каждый:

– Прими же благословение Духа Святого и неизъяснимый Дар Его – чтобы править тебе богоугодно и во благо народа твоего. Помни же, что двоекратно Дух Святой снизошел на главу твою, Хловис… Теперь царство твое дано тебе Богом, а не правом рода. И потомки твои примут венец здесь – в этом храме…

* * *

– …А я видел в базилике Беовульфа, – поделился с дядей Северин поздно-поздно вечером, когда День Воскресения закончился. Устали неимоверно: в храме крестили только короля, но и все его воины тоже принимали римскую веру. Чуть больше трех тысяч человек. Обряд продолжали на берегу реки Вель, протекающей возле Реймса. – Думал, он уже уехал в Британию, но нет – все-таки сумел пробраться в храм…

– Он сумеет! – рассмеялся Ремигий. Преподобный устроился за столом, оставшись только в широких варварских штанах и длинной льняной рубахе. Утомился, но это утомление было радостным и ничуть не обременительным. – Беовульф и наши друзья просто решили ненадолго задержаться, стараясь не мешать нам…

«Задержался» Беовульф куда дольше, чем предполагалось. В Бонне было решено, что дороги Людей Тумана, епископа и Северина расходятся: Нибелунги отправятся к Фафниру, своему Хранителю, а Ремигий вместе с племянником пересечет Арденны и…

Каково же было изумление Северина, когда на одной из лесных полянок неподалеку от деревни ругов, где владычествовала старейшина Хильдегунда, прямо из колеблющегося воздуха, из ничего, из пустоты появились несколько всадников!

– Так и получилось, – объявил невозмутимый Беовульф. – Мы расстались ненадолго. Фафнир указал нам новую дорогу – к острову, что находится через пролив, к закату от Галлии. И сделал так, чтобы мы встретились здесь.

Все вместе прибыли в Суасон, оттуда направились в Реймс. Беовульф делал вид, что торопится, таинственно и зловеще намекал на некоего летучего змея, объявившегося в Британии, но на самом деле давал своей дружине передохнуть: как же, настоящий город!

Распрощались только перед самой Пасхой: Гундамир с Алатеем заново одарили Скильда Скевинга уймой красивых вещиц – варвары полагают, что самым лучшим подарком является золотое или серебряное украшение. Северин настоял на том, чтобы Гундамир принял тот самый рунический кинжал: картулярию он незачем, а воину пригодится! Вандал отказывался долго, но правила вежества пересилили: взял.

Они должны были уехать к побережью вчера, да…

– Значит, и Беовульф решился взглянуть на истинное окончание нашего путешествия, – сказал Ремигий. – На то, как христианский жрец… Тьфу! Да что ж такое!

– Дядя? Отчего вы сердитесь? – встревожился Северин, наблюдая, как епископ вскочил с лавки и зашагал по дому. – Что опять неправильно?

– Понимаешь ли… – Ремигий остановился и внимательно посмотрел на племянника. – Я снова едва не произнес слова, от которых бежал все последнее время. Я, я, я, только ради меня, прости, Господи, жреца… Так говорят варвары. Наши замечательные, честные, искренние, сердечные и участливые варвары! Язычники. Гордыня, вновь гордыня… Не «я». Мы. Мы это сделали. Мы вступили в единоборство с силой неизвестной и жуткой. Мы победили. Беовульф, Эрзарих, Гундамир, все прочие… Мы. Никогда не говори «я», сын мой.

– Остается надеяться, что истинная вера и, как вы говорите, «новый мир», избавит нас от таких ужасов, как Грендель и его мать.

– Это неизвестно. В одном я точно уверен: Христианство не убьет героев – не наступит время страстотерпцев. Просто великие герои будут сражаться не ради личной славы. Славы ничтожной перед героизмом во имя чего-то большего… Не ради «я». Ради всех нас!

– Выходит, наше путешествие в Даннмёрк не было случайностью? Оно тоже «ради всех»?

– Да. Hvar ist gazds feins, daufu? Hvar ist sigis feins, haila?[36]36
  Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа? (готск.). 1 Коринфянам, 15:55.


[Закрыть] – сказал Ремигий на языке варваров. – Мы увидели, как человек – мы, люди! – способен вырвать это жало и отобрать победу у зла. У страдания без смысла, надобности и надежды…

Ремигий помолчал и буркнул:

– Мы о Беовульфе еще услышим и встретимся с ним, поверь мне. Судьба. Судьба, именем которой варвары называют Господа Бога.

БЕОВУЛЬФ:
ОПРАВДАНИЕ ТЕМЫ

1. Удивительная карта

Купив билеты в санкт-петербургский Эрмитаж, можно подняться по парадной лестнице к Георгиевскому и Тронному залам, галерее 1812 года и прочим знаменитым экспозициям, но если перед упомянутой лестницей повернуть направо, в ничем не примечательный полутемный коридорчик, миновать стол с контролершей и пройти дальше, вы окажетесь в «неинтересной» части музея, посещают которую в основном специалисты-историки, археологи и студенты.

Обычный посетитель стремится к Рембрандту, рыцарскому залу, восхищается голозадым античным пантеоном или в самом худшем случае вздыхает перед «Черным квадратом» Малевича – ах, как это гениально!

Мало кого привлекают ржавые наконечники для стрел, глиняные черепки и конская упряжь.

Экспозиция на первом этаже посвящена нашим прямым предкам: скифам, древним славянам, финно-уграм и прочим племенам, обитавшим на территории России в эпоху Темных Веков. Здесь же можно увидеть большую карту со схемой Великого Переселения народов.

Взглянем на карту повнимательнее. Много стрелочек, показывающих движение племен в начале первого тысячелетия по Рождеству Христову, еще больше надписей: поляне, дулебы, венеды, анты и так далее. Все эти племена – славянские, и если верить карте, расселялись они от Урала чуть не до Британии. Только на Апеннинском полуострове можно увидеть сиротливых вандалов и где-то в Швейцарии совсем крошечных скиров с ругами, о которых толком ничего не известно.

Вывод однозначен: никаких германских племен в Европе не было, кругом обитали славяне – только славяне и никого, кроме славян. Вычеркнуть вандалов, к сожалению, не удалось: невозможно представить мир без «истинно германского» вандализма, да и Рим все-таки взяли именно вандалы, как ни крути.

Готов, гепидов, саксов, фризов, сикамбров, лангобардов или бургундов на этой карте вы не найдете, несмотря даже на то, что всем с детства известны географические понятия «Ломбардия» (адаптированное Лангобардия) или «Бургундия» – достаточно взять в руки «Трех мушкетеров» Александра Дюма.

Для того чтобы понять, куда сгинули многочисленные варварские племена, сыгравшие решающую роль в падении Римской империи и постепенно начавшие строить уже не античную, а европейскую цивилизацию, следует обратиться к трудам незабвенного академика Рыбакова, ясного солнышка советской исторической науки, а также к некоторым недавним и трагическим событиям середины XX века.

До революции древнегерманские племена фигурировали в работах всех серьезных историков: Карамзин, Татищев, Иловайский, профессор В. Болотов и многие другие исследователи древней истории подробно рассказывают о варварах, приводят ссылки на римские и византийские источники и обширно цитируют древних авторов – от Плиния и Тацита до Иордана и Кассиодора В советское время, по крайней мере до Второй мировой войны, карта Европы Темных Веков также не меняется, данную тематику развивают А. Корсунский, И. Кругликова, Т. Златковская и другие ученые. В блокадном Ленинграде выдающийся филолог М. Гухман работает с готским языком и наверняка частенько слышит: «Разве настоящий патриот может быть в такое время германистом?»

Великая Отечественная война дала импульс для весьма своеобразного «психологического переворота» в исторической науке. Пропагандистские словосочетания «немецко-фашистские варвары» или «нацистские вандалы» вкупе с «героическим советским народом» и «братьями-славянами» мгновенно перекочевали с газетных полос в массовое сознание – это было естественно и понятно, учитывая бедствия и жертвы, вызванные войной. Устойчивые антитезы «немецкие варвары» и «доблестные славяне» вскоре начали ассоциироваться и с эпохой древности.

Потом пришел академик Рыбаков и завершил дело, спроецировав «массовое бессознательное» на науку. Германцев в древности НЕ БЫЛО. А если и были – то одни вандалы с их обязательным вандализмом. Ничем, кроме вандализма, они не занимались, только портили жизнь окружающим. И вообще – они едва ли не прямые предки эсэсовцев. Кроме вандалов есть только славяне. Везде. (Чуть не написал – «от полюса до полюса».)

Самое интересное: в данной теории существует подтеория, гласящая, что вандалы, оказывается, вовсе не германцы, а славяне (не потому ли они появились на карте в Эрмитаже?). В этом случае приоритеты моментально меняются. «Вандализм» удивительным образом бесследно исчезает, а на его месте появляется «справедливая борьба славянских народов против гнета прогнившего рабовладельческого государства». Система манипулирования терминами в советские времена была поставлена на высочайший профессиональный уровень, тут не поспоришь. Аж завидно.

Такова «теория Рыбакова» в сжатом, пускай и несколько вульгаризированном виде. Теория, увы, живучая и рождающая живой отклик в «патриотических» мозгах, которым не осознать, что незачем становиться на головы другим, чтобы казаться выше.

Можно еще понять, когда подобные выкладки присутствуют в «исторической» науке какого-нибудь крошечного и не сумевшего самореализоваться народа, вечно сидевшего под чьей-нибудь «оккупацией»; не зря в некоторых соседних странах, недавно сбросивших «имперский гнет» и «вернувшихся в Европейскую семью», учебники истории пестрят удивительными сообщениями о происхождении от древних греков, римлян, троянцев и пр. (нужное подчеркнуть, недостающее вписать).

Эти несусветные перлы терпимы и вызывают снисходительную усмешку, когда речь идет о народах-карликах с неизбывным комплексом исторической неполноценности – для компенсации такового комплекса вполне можно подтасовать факты, переписать хроники или просто выдумать свое великое и героическое прошлое.

Но русским-то такое зачем? Смысл? Нам мало Рюрика, Олега, Владимира, Святослава, Александра Невского, Дмитрия Донского? Евпатия Коловрата? Минина и Пожарского? Петра Великого и Екатерины Великой? Фельдмаршалов и генералов Румянцева, Суворова, Кутузова, Скобелева, Брусилова, Шапошникова и Рокоссовского? Юрия Гагарина? Великих побед над Византией, Ордой, Польшей, наполеоновской Францией, Османской империей, нацистской Германией? Зачем придумывать великое прошлое, когда оно безусловно существует и абсолютно доказано всеми историческими источниками?

Зачем подниматься еще выше? Выше-то некуда, мы вправе гордиться тем, что есть! Всерьез Россию завоевывали всего единожды: восемьсот лет назад, когда пришли монголы. Причем это была не столько «оккупация» в современном понимании этого слова, сколько автономия в составе монгольской империи! Наше отношение к монгольскому государству можно сравнить с отношением прибалтов к СССР – вполне терпимо, жить можно, но лучше бы жить самостоятельно… Одна разница: одни отбили независимость силой, заставив себя уважать, а другие получили ее на халяву, воспользовавшись покровительством нового хозяина.

Вот и подумаем о своем историческом прошлом.

…И тем не менее дурацкий комплекс «славяне contra германцы» работает почти безотказно. Процитирую Е.Хаецкую и В.Беньковского, весьма остроумно проехавшихся по «массовому бессознательному» рыбаковской школы.

«В исторических романах, написанных советскими и российскими авторами, как правило, бытует одна и та же схема, которая – как торжественно оповещается в предисловии или аннотации – является „художественным воссозданием древнерусского быта".

С незначительными вариациями она выглядит следующим образом.

На исконно славянской (росской, полянской, дулебской, вендской, антской) земле сидят исключительно мирные славяне. Они бортничают, производят мед, лен, пеньку. Справляют добрые, веселые праздники годового цикла (в основном – встреча весны или что-нибудь брачно-урожайное; обычный источник в таких случаях – труды акад. Рыбакова). Обязательный персонаж – мудрый старец, хранитель преданий; часто играет на гуслях.

Вокруг этих благолепных славян переселяются, всячески мельтешат и льют кровушку другие народы (не славяне). Иногда они попадают к славянам и, пораженные простотой и доброй мирной мудростью этого народа, навек связывают с ними свою судьбу. Эти персонажи делают контраст между славянским и всеми прочими мирами еще более выпуклым. Иногда кричат по ночам от воспоминаний и, просыпаясь среди славян, успокаиваются.

Затем происходит война. Она начинается в тех случаях, когда грубые и жестокие германцы посягают на исконно славянскую (росскую, полянскую, дулебскую, вендскую, антскую) землю. Тогда мирные земледельцы и бортники, отложив гусли, берутся за мечи и с криком «Не посрамим земли росской (дулебской, вендской, антской)!» убивают всех.

И вновь воцаряются тишина и благолепие…

<…>

Однако романисты традиционно пользуются именно этой идиллической картинкой: атлетически сложенные люди, красавцы как на подбор (богатырское сложение славян подчеркивают почти все историки); при этом – исключительно миролюбивы и склонны к музицированию, так что славянина всегда можно узнать по бряцанью струн, волочащейся за спиной пеньке и большому кругу воска под мышкой.

Оспаривать мнения древних историков, а тем более – пытаться представить их самих как людей, склонных ошибаться, путать, подтасовывать факты?.. Ну уж нет. Сказано: мирные – значит мирные! Сказано: бортничали – значит бортничали! А что резню то и дело учиняли, так оттого, что кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет».

Однако помимо бортничания наши достославные предки занимались и другими, более интересными делами.

Слово Н. М. Карамзину, уж на что авторитет из авторитетов.

«…С 527 г. утвердясь в северной Дакии, начинают они[37]37
  славяне


[Закрыть] действовать против империи вместе с угорскими племенами и братьями своими антами… Ни сарматы, ни готфы,[38]38
  готы


[Закрыть] ни самые гунны не были для империи ужаснее славян…» Каждое их лютое нападение на греческие области, продолжает Карамзин, «стоило жизни или свободы бесчисленному множеству людей, так что южные берега Дунайские, облитые кровию несчастных жителей, осыпанные пеплом городов и сел, совершенно опустели».

Подводя итог впечатляющей картине славянского разбоя на землях Римских провинций, Карамзин делает совершенно логичный вывод: «Не желание славы, а желание добычи, которою пользовались готфы, гунны и другие народы: ей жертвовали славяне своею жизнию и никаким другим варварам не уступали в хищности».

Это пишет русский историк. Кто сейчас скажет, что Н.М. Карамзин не был патриотом и «очернял» отечественную историю, может пойти и молча убить себя об стену.

Итог: вандалы в своем вандализме были вовсе не одиноки. Для римлянина или византийца что славянин, что германец малоразличимы – они говорили на похожих языках, носили одинаковую одежду (эти кошмарные штаны!), пантеоны их богов были примерно одинаковыми, хотя боги и носили разные имена, все пришли «откуда-то с востока», все высоки, сильны, белобрысы и свирепы.

Скажу больше, нарочно для самых оголтелых патриотов: да, готы, вандалы, батавы или даны – германцы. Анты, венеды, скловены – славяне. И те и другие – варвары. Они вместе грабили земли Римской империи (проявляя при этом вандализм), а в свободное от грабежей время враждовали между собой. Когда не враждовали – торговали, укрепляли связи с соседями, выдавая замуж девушек за вождей соседних племен и даже иногда бортничали.

А прежде всего они были настолько тесно связаны между собой, что если досточтимый читатель вдруг получит возможность проследить свою родословную на полторы-две тысячи лет в прошлое, то выяснится, что в его жилах есть не только капля антской или дулебской крови, но и чуточку скифской, готской или даже вандальской. Ибо в эпоху Великого Переселения племена, которые мы обобщенно называем «древнегерманскими», проходили по среднерусской возвышенности, оседали на Дону, Днепре и Волге, жили здесь десятилетиями и только потом сдвигались дальше на запад, теснимые новыми и новыми варварами, появлявшимися с бескрайних равнин между Гималаями и Волгой.

Здесь стоит мельком упомянуть так называемую «проблему Крыма». Кому принадлежит этот полуостров? Крым «исконно русский», «исконно украинский» или «исконно татарский»? Вспомним, однако, что в разные времена Крым принадлежал грекам, римлянам и византийцам, а в IV веке по Рождеству в Крыму находилась столица огромного королевства остготов – племени, разумеется, германского. Так что же, отдать полуостров Германии? С учетом того, что готы по большому счету даже не предки нынешних немцев – так, седьмая вода на киселе?

Отметим, что государство остготов простиралось тогда на территориях современных Польши, Белоруссии и Украины, к 362 году его северо-восточная граница проходила там, где ныне находятся Брянск, Орел и Белгород. Однако вскоре появились гунны, уничтожившие государство короля Эрманариха, уцелевшие готы уступили им эти земли и мигрировали на запад.

Прикажете теперь все переиграть и вернуть Крым (а заодно Житомир и Кологрив с Бобруйском в довесок) гуннам? Но ведь никто не видел живого гунна уже полторы тысячи лет! Так что разговор об «исконности» какой-либо территории в долгосрочном историческом контексте – смешон и бесперспективен.

Давайте наконец признаем: разделять народы древности на «наших» и. «не наших», вычеркивать из истории ближайших сородичей и соседей славян только потому, что в один далеко не прекрасный день нацистская Германия напала на Советский Союз, а пропагандой был создан образ «белокурой бестии», распространившийся на всё, что связано с понятием «германское» как таковое, – не менее бессмысленно и глупо.

Древние германцы имеют ровно столько же отношения к «немецко-фашистским оккупантам», сколько нынешний чеченский «батальон Восток» к антам или венедам, несмотря на то что «Восток» входит в состав армии современной России. Не надо путать круглое с толстым и проецировать современные проблемы, психологические установки и пропагандистские штампы на древнюю историю – историю великую и славную, достойную праотцов Ивана из Костромы, Ганса из Кёльна или Франсуа из Дижона.

Почему? Да потому, что отдаленные предки упомянутых Ивана, Ганса и Франсуа полторы тысячи лет назад были единой общностью: варварами. И, не исключено, кровными родственниками в том или ином колене.

2. Варвары и литературная достоверность

У человека, хоть сколь-нибудь серьезно интересующегося историей, добродушный хохоток вызывают отдельные представители «неоязычества», иногда еще именуемого «родноверием». И вовсе не потому, что неоязычников не устраивают современные религии – веруй во что хочешь, тебе никто не запрещает. Умиляет чудовищная каша в их головах: оказывается, языческие боги тоже бывают «наши» и «не наши».

Такой вот неоязычник твердо убежден в существовании Сварога, Велеса или Перуна, но Одина, Тора или Фрейра – отрицает. Я не упоминаю о богах Рима или Греции – эти вообще из «родноверия» категорично вычеркиваются как боги разложенческие, упаднические и ложные. Не было их, хоть тресни!

Упертому неоязычнику не объяснишь, что настоящее языческое многобожие подразумевает существование ВСЕХ богов. Всех без исключения. Своих собственных, богов соседского племени, богов отдаленных греков, еще более дальних ромеев, Христа и даже (это в «родноверческих» мозгах рождает волну священного негодования) иудейского Яхве. Да как может мой предок, русобородый славянский богатырь верить в… в… Дальше неоязычник начинает заикаться, закатывает глаза или картинно хватается за нож: НЕ МОЖЕТ означенный богатырь веровать так же, как жиды пархатые!

Успокою, может.

Хоть в Яхве, хоть в Будду, хоть в Кукулкана или Церунноса. Язычество оттого и является язычеством, что все до единого боги реально существуют, и если ты хочешь получить их благоволение в случае необходимости, изволь выказать минимум уважения. Ты смертный, они – бессмертные, непочтительность чревата серьезными неприятностями.

Викинги-язычники, служившие при дворе византийских кесарей, посещали христианские службы в Святой Софии и приносили в храм подарки – чтобы «Белый Бог», Иисус Христос помогал им так же, как Один, – это самый известный пример. Если ты находишься на землях иного народа – без разницы, византийцы это, египтяне, индусы или неизвестные троглодиты – изволь задобрить их богов. Не помешает.

Таким образом неоязычник, отрицающий «чужих» богов, становится уже не язычником, а последователем определенной, строго ограниченной рамками СВОЕЙ веры доктрины и неудержимо катится к столь презираемому им единобожию. Диалектического противоречия он не замечает, неоязычнику это не нужно – логика для таких граждан недоступна, им вполне достаточно внешней составляющей такой, с позволения сказать, «религии». Надел на шею коловорот, принес банку тушенки в качестве подношения «священном дереву», помянул при молнии и громе Перуна – и хватит. Утром же можно спокойно идти в офис и заниматься консалтингом, эдвайзингом, риммингом, шоппингом, мерчандайзингом и пауэрлифтингом…

Ладно неоязычники – публика эта фанатична, в исторической науке малообразована, ученых книжек не читает, ограничиваясь «Велесовой книгой», а на всех, кто пытается хоть что-нибудь объяснить, мигом вешает нехорошие ярлыки пообиднее и позлее: своеобразная форма защиты любимой idee fixe, которую логикой и серьезными рассуждениями не подтвердишь. Однако когда за нечто весьма похожее принимаются писатели – это начинает вызывать уже не смех, а весьма серьезные вопросы, главный из которых звучит так: литература – это не только развлекательный бизнес! Милейший автор, вы головой думаете, когда пишете?

…Всегда и во все эпохи литература, претендующая на минимум серьезности, несла еще и образовательную нагрузку. Жанр fantasy не исключение, кстати – достаточно вспомнить классику, например «Властелина колец» Дж. Р. Р. Толкина. По этой книге защищен не один десяток диссертаций, а сколько еще впереди? Изучить все глубины «детской книжки про хоббитов» удастся еще очень не скоро.

И научную фантастику не забудем – художественные романы-энциклопедии Жюля Верна, из которых малоинтересующийся наукой читатель мог узнать об устройстве паровой машины или дирижабля, были только началом, а потом появились Беляев, Хайнлайн и Азимов, братья Стругацкие и Дэн Симмонс. В их книгах отыщутся и пророчества, и предостережения, и глубокая философия, заставляющие читателя думать, а не просто следить за дурацкими приключениями главного героя, составленными из секса, стрельбы, алкоголя, снова секса и снова стрельбы – таких романов, к сожалению, предостаточно, взгляните на книжные прилавки.

К чему я веду? Вспомним Булата Окуджаву: «…исторический роман сочинял я понемногу, пробиваясь, как в туман, от пролога к эпилогу». Ключевые слова здесь – «пробиваясь, как в туман». Неважно, в каком жанре работает автор – «чистая» история, основанная на документах, хрониках и летописях, историческое fantasy, в котором может и должна присутствовать «чудесная составляющая», историческая фантастика или альтернативная история.

В любом случае над писателем будут обидно хихикать, если он упомянет погоны у красноармейца в 1942 году, будет цитировать Евангельские афоризмы устами героя-римлянина эпохи Мария и Суллы, припишет известные слова императора Наполеона фельдмаршалу Михаилу Кутузову или внезапно сообщит публике о том, что в молодости Адольф Гитлер был не художником в Вене, а ветеринаром в Граце.