Текст книги "Странник (авторский текст)"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– В тысяча девятьсот тридцать девятом-сороковом годах, – бесстрастно сказал Юрген, – Россия и Германия начали сотрудничество не только в экономической сфере. Обмен научной информацией продолжался вплоть до начала войны, в том числе и по вопросам червоточин. Вторая мировая полностью изменила ситуацию: «Эндцайт» был переориентирован на… кхм… антарктическое направление и проект превратился из исследовательского в чисто прикладной.

…– У нас дело и вовсе закончилось крахом, – дополнил Иван. – После ареста маршала Берия новое руководство сочло разработки по созданию искусственных аномалий и сопутствующие изыскания «буржуазным формализмом», финансирование прекратили, бумаги частью уничтожили, частью отправили в архив навсегда. Бородавчатый любитель кукурузы Хрущев посчитал себя умнее Сталина, всемерно поддерживавшего отечественный «Конец времен», отдав недвусмысленный приказ: океанский флот, сверхтяжелые танки, стратегическая авиация и этот непонятный «пространственно-временной феномен» нам не нужны, извольте сосредоточиться на водородной бомбе и ракетах. Соответствующий отдел в Арзамасе-16 ликвидировали на стадии, когда ученые сумели отправить в далекое прошлое несколько зондов-маячков, при ориентации на которые аппаратура терминалов, построенных в Ленинграде, Москве и недалеко от Днепропетровска, могла создавать червоточины. Задокументировано три «прорыва», в итоге удалось перебросить в «объективное время» материальные объекты.

– Какие?

– Труп взрослого человека, не пережившего путешествие – в отличие от природных аномалий, искусственные гораздо опаснее. Думается, после отладки оборудования и новых экспериментов канал стал бы гораздо стабильнее. Затем принесло живую овцу. Валун. Несколько сотен литров болотной грязи с водорослями и жучками-лягушками. Помнишь, мы с тобой рассуждали, являются ли Двери классической «машиной времени»?

– Не являются, – заученно ответил Славик. – В отличие от рукотворного механизма, управлять червоточинами невозможно, они имеют естественную природу и держат фиксированный разрыв между эпохами. «Слепые периоды» и «самозамыкания» Дверей, вероятно, вызываются гравитационным воздействием.

– Всё это прекрасно, – вкрадчиво сказал Иван. – Теперь припомни его превосходительство рейхсляйтера, у нас на глазах осуществившего два фазовых перехода в течении нескольких секунд. И плевать ему было на гравитацию с расположением светил. Чуешь, чем дело пахнет?.. Юрген, прокомментируете?

– Не вправе комментировать ваши построения, но размышляете вы оригинально.

– То есть, никаких дополнений?

– Предпочту не говорить лишнего.

– Отлично! Теперь же, друг мой Вячеслав, вспомним, что евгеника, улучшение человеческой породы, была в фаворе у обеих общественно-политических систем, разве что в СССР это не особо афишировалось. Стремление приблизить человека к идеалу, – по классовому образцу у нас и по расово-национальному у немцев, – превалировало. В ход шли различные методы: идеология, физическая культура, даже мистика и, конечно, наука. А мистика плюс наука – равно «альтернативная энергетика», присущая аргусам, которые в ХХ веке зверь редкий. Откуда взять репродуктивный материал, для создания «Человека улучшенного», строителя лучезарного коммунистического завтра, повелевающего природой? Мы от природы ждать милостей не можем, взять их у нее наша задача!

– Папка «два-два-ноль», старт дан в январе тысяча девятьсот сорокового, – подтвердил Грейм. – Один из взаимоинтересующих планов по исследованию исторического прошлого. Планов со сказочными перспективами. Доступ к русским наработкам контора Паскуаля Йордана разумеется потеряла после 22 июня следующего года, а в Советском Союзе на этим работали еще четырнадцать или пятнадцать лет спустя! А весной сорок второго Рейнхард Гейдрих перенаправил концепцию «Эндцайт» в противоположное русло – к черту науку, надо спасать жизни и будущее!

– Боги Асгарда и Ванахейма, Юмала огнемечущий, святой Патрик и Ксения Петербуржская! – Потрясенный до глубины души Славик закрыл лицо руками. – Ничего себе вселенская тайна! Желтая пресса отвалит вам за нее баксов семьдесят! И то, если будете очень долго упрашивать!

– Смех смехом, а дело-то крайне скользкое, – покачал головой Иван. – Обнародование фактов экспериментов над людьми спровоцирует буйнопомешанную правозащиту на визгливую истерику – вот они, жареные факты о сотрудничестве двух бесчеловечных тоталитарных режимов! Этой публике ничего не докажешь – во благо создавался «Проект 220», или из природной кровожадности и садизма, – ответ всегда будет одинаков: виновны! Информационные и политические последствия при публикации архивных тайн подобного рода просчитываются моментально – а сколько закрытых папок еще пылятся на полках за железными дверьми? Славик, ты кругом не прав: в эту историю вложен труд сотен людей, пытавшихся изменить мир к лучшему.

– Со своей точки зрения.

– Да, со своей. Но – к лучшему.

– Сложно вообразить гипотетический «лучший мир», населенный исключительно аргусами.

– Неужели? Когда ты последний раз ходил за дедову Дверь?

– Позавчера.

– И что там видел? Вернее, кого?..

– Вы не могли бы пояснить, о чем идет речь? – осторожно попросил Грейм.

– Понимаете ли Юрген… В качестве бонуса к папке «два-два-ноль» мы способны приложить нечто более весомое. Его превосходительство наверняка заинтересует цивилизация, где каждая человеческая особь владеет «альтернативной энергетикой» в той или иной мере? А нестандартные способности передаются всем без исключения родившимся детям?

– Это розыгрыш? Если нет, то что же получается?.. Получается, вы отыскали аномалию, ведущую в другой мир? Где обитают homo sapiens, превосходящие нас по всем параметрам?

– Отчего же другой? Мир этот, родной. Наш. Земля. Terra. Выслушаете?..

* * *

Прибытие негласного посла из «Новой Швабии» означало важный сигнал: «мы согласны с условиями и ранее озвученными предложениями. Готовы на полноценный обмен».

Юрген благоуспешно вернулся из Новосибирска в Берлин, потом был переброшен в Буэнос-Айрес, оттуда вылетел в Рио-Гранде и через остров Ватерлоо прибыл на станцию «Ноймайер». Оставалось спуститься в карстовые пещеры, дождаться белого огонька на пограничных столбиках и вернуться домой.

Полковник Фальке проводил лейтенанта Грейма с сопровождающими до границы, привычно откозырял и пожелал доброго пути. Пути во времени и пространстве.

По результатам доклада Грейма в «Volkshalle» сделали выводы. Равно и обобщения.

История человечества пока шла своим ходом. Все три ветви рода людского были уверены в завтрашнем дне. Во времени прошлом, настоящем и будущем.

В мире ином, в мире сущем и в мире лежащем на перевернутой странице всеобщей летописи.

* * *

По состоянию на октябрь 2010 «Технопарк» заработал в полную силу – «закрытую секцию» с двумя блоками, биологическим и физическим, полностью оснастили техникой, над Дверью отгрохали купол саркофага. Дом Андрея Ильича бережно перенесли в сторонку, сносить его никто не собирался. Самому деду выделили для хранения коллекции немалые площади и отдали в подчинение бригаду зоологов и химиков из числа «голодной молодежи»: ставка на талантливый аспирантский состав, в государственных университетах получавший сущие копейки, себя полностью оправдала – когда тебе платят как профессору Оксфорда, предоставляют за счет работодателя жилье в собственность и гарантируют все социальные блага, невольно подмахнешь контракт на любых условиях вкупе с подпиской о неразглашении, грозящей самыми изощренными карами за болтливость.

Без осложнений, конечно же, не обошлось. «Несистемная оппозиция», для которой любое начинание с участием государства было как ножом по горлу, митинговала, пикетировала и скандалила в Интернете – ужас-ужас, вырубается заповедный лес, грозит экологическая катастрофа, безответственность властей с олигархическим бизнесом и прочие традиционные заклинания. На акции приезжали московские господа в окружении десанта из корреспондентов «Эха Москвы», «Радио Свобода» и «Новой газеты» – освещать «народное недовольство» двух десятков профессиональных интеллигентов и столь же малочисленных активистов из молодежных организаций.

Иван терпел озорство ровно неделю, а когда четверо дегенератов с оранжевыми шарфиками «несогласных» приковали себя наручниками к главным воротам предприятия перекрыв въезд, заявил, что либерально-демократическая тусовка en masse всегда была либо дураками, либо негодяями и ситуация ни на йоту не изменилась. После чего позвонил в ФСБ, потребовав принять меры.

«Репрессивный аппарат» сработал безупречно – по пятнадцать суток каждому, плюс задушевные беседы с организаторами непотребства. Ваня тем временем запустил на местном и федеральном телевидении экстренно снятые репортажи о неслыханном процветании инфраструктуры в Академгородке и поселке Кирова, отремонтированных дорогах и шикарном коттеджном комплексе для переселенных из старых домов граждан, которые о протестах даже не задумывались – никто не режет курицу несущую золотые яйца.

Информационная война была выиграна на всех фронтах: вся страна и международная общественность насладились видом «бизнеса с человеческим лицом». Экологов, как и предполагалось изначально, умаслили благотворительными пожертвованиями выражавшимися в пятизначных суммах в евровалюте. Бескомпромиссные борцы оказались сущей дешевкой, но это никого не удивило – люди всегда любили деньги…

Перевешивали, впрочем, положительные моменты. Грамотно поставленная рекламная компания оправдала истраченные миллионы: в «Технопарк» зачастили высокие гости. Не чиновники, а личности уважаемые. Визит Стивена Хоукинга стал сенсацией – прикованный к инвалидному креслу знаменитейший физик редко выезжал из Англии, но тут сделал исключение. Хоукингу показали почти всё. Почти.

Биосекция процветала: пятнадцать гектаров земли, шикарные корпуса, собственный зоопарк – Кельт осуществил самые лучезарные мечты, получив в безраздельное пользование зачаток «Парка Четвертичного периода» с настоящими живыми мамонтятами, выловленными на той стороне, взрослой парой пещерных львов, саблезубым смилодоном и еще двумя десятками экзотических особей, добытых Славиком, Малышом и дедом при содействии палеоантропов. Работать приходилось в режиме абсолютной секретности, сверху вольеры зоопарка были укрыты камуфляжной сеткой, проникнуть на территорию было сложнее, чем на склад ядерных боеприпасов, но эти мелкие неудобства целиком искупались наполнением. Приятно знать, что ничего подобного нет нигде на планете!

Крошку Ру, вернее то, что из нее получилось, содержали в бункере под главным зданием – строила поземный комплекс серьезная австралийская компания, рабочих и инженеров привезли с южного материка, никаких русских или гастарбайтеров – у фирмы свои секреты!

Проект предоставил архитектор, чье имя вызвало у Славика нездоровый интерес: звали разработчика Альберт Шпеер. Да, родной сын господина рейхсминистра, скончавшегося больше тридцати лет тому. Посвященный. От Шпеера-младшего Иван решил ничего не скрывать – толку-то? Он и так знает больше, чем все мы вместе взятые.

– Это сооружение на века, – сообщил архитектор во время приватного совещания с советом директоров корпорации. – Строим быстро, но качеством вы останетесь довольны. «Технопарк» поставляет только автономную энергетическую установку, прочее – наша забота. Глубина заложения от тридцати до восьмидесяти метров, вентиляция, системы забора воздуха и воды, фильтры, коммуникации, безопасность. Колпак на червоточиной, подводящий тоннель. Возможность глубокой консервации на срок до пятидесяти лет, а при достаточных запасах продовольствия и больше. Покинуть комплекс без санкции владельцев невозможно… Общая сумма контракта миллиард двести миллионов долларов, срок исполнения – девять недель при четкой работе поставщиков. Вас устраивает?

Иван подписал бумаги не задумываясь. Придется работать с «агрессивными или нестандартными биологическими объектами», а таковые лучше держать под замком в полной изоляции – чтобы ни один вирус на поверхность не выскочил, не говоря уже о существах более крупных! Бункер, объединенный с охранной зоной аномалии в единую замкнутую систему, станет лучшей защитой от внешних и внутренних угроз: запершись на все замки там можно пересидеть ядерную войну, падение астероида и нашествие гигантских помидоров-убийц…

Сказано – сделано: едва деньги были переведены, австрало-германская фирма принялась за работу в круглосуточном режиме, концессия отвечала только за своевременные поставки материалов. В России не производили бетон нужного качества, пришлось заказывать в Европе. Титановую арматуру нашли на родине, опустошив фонды «Северстали» и «Норильского никеля». «Минатом» поделился реактором нового поколения – Сам поспособствовал. Уложились в оговоренные сроки: с мая по август.

Можно вселяться, господа.

Как раз вовремя, поскольку Крошка Ру начала серьезно беспокоить биологический отдел: некогда бодрая зверюшка окуклилась, превратившись в раздутый розово-лиловый бурдюк, покрытый скользкой пленкой. Инертную массу из интереса засунули в трубу томографа, но умная машина отказалась что-либо понимать: внутри «мешка» происходили неподвластные машинному интеллекту и человеческому разуму процессы.

– В одном я был прав, – заключил Кельт, взглянув на материалы исследования. – Это личинка. Будем ждать, что получится на выходе.

В просторный третий блок-вольер бункера накидали соломы, привезли на компактном погрузчике коробку с Крошкой Ру, выгрузили и оставили под наблюдением видеокамер.

…– Сюрприз так сюрприз, – Славик, поднятый с постели в половине пятого утра, прижался лбом к обзорному окну над вольером. Алёна Дмитриевна пыталась настроить фотоаппарат, Иван откровенно зевал, на лице Кельта сияла торжествующая улыбка. – Почему их трое? Я всегда предполагал, что из одного яйца должен вылупиться всего один птенец!

– Откуда мы знаем, как выглядит схема размножения инопланетных видов? – Кельт потеребил воротник белого халата. – На мой взгляд, три – лучше одного. Есть запас.

На соломе внизу, возле лопнувшей «материнской оболочки» копошились существа неплохо знакомые Славику. Хелльдирр. Дикобраз, только маленький – размером с фокстерьера.

От толстой шеи до коротенького хвостика по хребту идет полоса иголок, пока что мягких, словно у новорожденного ёжика. Треугольная голова, «клюв» похожий на черепаший, ящеричьи лапы с хорошо заметным локтевым углом и острыми коготками.

Несомненно, хелльдирр во младенчестве! Со всеми вытекающими: известно, что эти животные способны оказывать на человека агрессивное ментальное воздействие – может быть это обычный прием хищника из чужого мира, а может, нечто осмысленное? Неясно. В первую очередь надо предупредить персонал, разработать схемы противодействия и защиты, выяснить с какой формой жизни мы столкнулись. Анализы тканей и крови обязательно…

– Кельт, поднимемся наверх, есть разговор… Ваня, тебя тоже касается: вопрос внутренней безопасности.

– Началось в колхозе утро… А я-то думал, чего меня дернули ни свет, ни заря? Как всегда, надо встать грудью и прикрыть всех вас от надвигающейся угрозы. Надеюсь, кофе высокому начальству предложат?..

* * *

Единственным, кто выражал открытое неодобрение грандиозному замыслу «Технопарка», был Андрей Ильич. Его можно было понять: спокойная уединенная жизнь закончилась, а в семьдесят два года сложно менять привычки. Хорошо, родного дома не лишили – аккуратные австралийцы при помощи сложной системы домкратов и транспортеров уволокли сруб на полкилометра в сторону и поставили на новый фундамент так, что ни единой досочки или бревнышка не перекосилось. Попутно положили новый шифер на крышу. Мастера, смотреть приятно!

Проблема отцов и детей выразилась в том, что Ваня пять дней ходил со ссадиной на скуле – поругались, дело дошло до воспитательных мер. Дед твердо отстаивал принцип: Дверь не трогать! Аргус тут я! Чтоб никого постороннего на той стороне! Ясно? Ваня стоял на своем: аномалия обязательно должна быть включена в возводимый австралийцами объект, иначе весь проект насмарку! О-бя-за-тель-но! С шлюзом на активном пространстве перехода, системой наблюдения, измерительной аппаратурой, под защитой от чужого взгляда и агрессии извне!

Андрей Ильич, в апогее пикировки, не раздумывая съездил порождению своих чресел по морде – уважай отца, засранец! Засранец смиренно принял кару, усмехнулся про себя и отступил на заранее подготовленные позиции: хорошо, пускай – аргус только ты один! На твои прерогативы и полномочия никто не покусится, слово даю. Кого брать с собой в «субъективную реальность» решать только тебе и никому больше. Доставленные неудобства готов компенсировать – проси чего хочешь! Но сначала разреши показать кой-какие наработочки по отделу фауны плейстоцена…

Деда Ваня купил, как и всех остальных – деньги старику были глубоко безразличны, однако возможность систематизировать, оцифровать и преумножить собранную за долгие десятилетия трудов информацию, получить вменяемых и понимающих ассистентов, разместить коллекцию не в сарае или на чердаке, а в суперсовременном исследовательском комплексе, возглавить секцию исследований, перевесила все минусы и сомнения. Жить осталось недолго – протяну лет пять, ну может десять… Кому передать уникальное наследие?

Славик, как кандидатура преемника, Андрея Ильича устраивал – делом увлечен, любит работать на природе, соображает лучше, чем полагалось изначально и вообще под руководством более опытного аргуса начинает делать успехи. Другое дело, проект организованный Ванькой незнамо на какие миллионы – возможность легализации или по крайней мере углубленного профессионального изучения эпохи на основе материальных данных. Другим аргусам или Грау ничего подобного и не снилось!

Почему бы не поступиться холостяцким комфортом и забыть о спокойной старости? Якобы спокойной. Далеко не все пенсионеры Российской федерации чуть не ежедневно встречаются с Homo neanderthalensis, кормят с руки молодых мамонтов или сломя голову убегают от разъяренных шерстистых носорогов. Скажем прямо – ни один другой пенсионер так не развлекается. Чего терять-то?

– Стройте, – бросил дед. – Но, Ванька, крепко помни – ты слово дал.

– Никогда от своих слов не отказывался, – сказал Иван. – Сам знаешь.

– Знаю… Иди, мне завтра вставать рано.

К удовольствию Андрея Ильича дело пошло споро: на первых порах охи и ахи анатомов, биохимиков, генетиков и палеозоологов деда раздражали, но потом сотрудники привыкли. Сапиенс быстро адаптируется к необычному. На вылазки брал с собой только проверенных Славика с Малышом – велика ли трудность, засадить из специальной винтовки в бедро мамонтенку шприцем, наполненным снотворным и приволочь малыша в «объективную реальность». А там за детеныша возьмутся специалисты, возглавляемые начальником отдела, отличающегося неандертальской рыжей шевелюрой. Странная у Ваньки кадровая политика – в подчинении двадцатипятилетнего пацана ходят научные сотрудники куда постарше: и тридцать лет, и сорок пять… Мода теперь такая, что ли?

К «физикам» ход был закрыт накрепко: даже Славик, член совета директоров, один из основателей корпорации, не имел права посещать закрытые лаборатории в здании, полукольцом окружавшем «купол» над червоточиной. Объяснения Ивана не удовлетворяли: «Я и сам туда не хожу! Ну что тебе делать у высоколобых? Занимайся Дверью и животными! Тонкая аппаратура, абсолютная стерильность! Люди сами живут на положении заключенных – не выйти, недельный отпуск раз в квартал и только в спецсанаториях ФСБ или Службы внешней разведки! Думаешь, им сладко?»

Чем занимались «физики» знал только Ваня, да, наверное, изредка наезжавшие из Москвы серьезные товарищи – как один в возрасте, с несмываемыми печатями на лицах: Академия Наук, Университет, закрытые города-«почтовые ящики». Носить на пиджаках звезды Героев Социалистического труда или колодку ордена Ленина не стеснялись – старая закалка, таких демократическими реформами не согнешь и прежний дух не выбьешь.

Судя по выражениям лиц, «технопарк» был для них манной небесной, отдушиной, местом, где можно приложить талант – смотрели уверенно и сдержанно-радостно, в столовой «для важных персон» пили коньяк и водку бутылками не пьянея и закусывая селедочкой с луком, шептались, бросая заинтересованные взгляды на пухлую буфетчицу в передничке и наколотом чепце – Иван нарочно такую подобрал, каноничный образчик советского «Общепита».

Но, в отличие от приснопамятного «Общепита», толстуха была исключительно вежлива и перед поступлением в контору подписала контракт со службой безопасности «Технопарка». Как бывшая сотрудница ФСБ на капитанской должности – после выхода на пенсию в сорок пять лет можно работать и дальше. Подавать салаты и гуляш.

Что-то происходило, вертелось, замышлялось. Что именно – не понимал никто, кроме самых посвященных. В их число Славик не входил: смысл?…

* * *

31 октября рано утром Славика разбудило треньканье i-Phon, оставленного на прикроватном столике – коммуникатор выбросил на экран совершенно незнакомый номер, что за чепуха? Инструкции, полученные от бдительного Вани гласили: все необходимые номера телефонов с которых тебе могут звонить, должны быть обязательно записаны! Чужие номера не брать, не разговаривать, о посторонних звонках докладывать в секьюрити – пойми, мы все отныне находимся под пристальным наблюдением, недавний инцидент тому доказательство!

(Инцидент и правда вышел неприятный – одного из технических специалистов застукали за общением с подданным Великобритании, обладавшим дипломатическим паспортом. Последний интересовался схемой видеонаблюдения «Технопарка», сулил немалую денежку и защиту правительства Ее величества. Повязали обоих – второй через пятнадцать часов после встречи навсегда убыл в Лондон, с первым уже шесть дней навязчиво общались на Лубянке).

Префикс знакомый – 911. Питерская система МТС. Взять что ли? К черту шпиономанию!

– Слава? Ты?!

– Кто это? Я не узнаю голос.

– Кто-кто! Конь в пальто! Ты где?

– Серега?! – Славик аж подпрыгнул на кровати. Алёна проснулась, взглянула недовольно. – Я… Я в Новосибирске! Где пропадали? Мы беспокоились!

– Ты оставил симки и трубу под зеркалом! И записка! Слушай, я на минуточку! Тихо, не перебивай! У нас здесь такое творится – ад! Считай, военный переворот… Дать трубку Трюггви? Он умеет пользоваться!

– К черту Трюггви! – осознав, что диалог скатывается в полнейший сюрреализм Славик попытался овладеть ситуацией. – Вы дома, в Питере?

– Да! Заскочили на минуточку, предупредить! Вас не нашли!

– Сукин сын, ты хоть понимаешь, что исчез больше, чем на полгода? Мы беспокоились!

– Понимаю, понимаю. Выслушай. Времени в обрез, дрэки нас ждать не будет… Полный порядочек, мы живы, все хорошо. Я выйду на связь через месяц, не раньше, всё объясню. Сначала сгоняем в Данию…

– В Данию? – оторопел Славик. – Сгоняете? Ты о чем?

– Потом! Прости что не извещал, зазимовали в Ладоге… Тут такое было! Всё, счастливо!

Связь оборвалась.

– Я его однажды своими руками придушу, – громко сказал Славик. Попытался отзвониться Ивану, но трубку не брали. Схватил джинсы, начал торопливо одеваться. – Алён, спи дальше, я быстренько в контору, к Ване. Времени семь пятнадцать, если он ночевал в офисе, значит уже проснулся… Надо же, объявились, темпонавты чертовы!!

– Вот, а ты страдал, – проворчала филологесса, снова уткнувшись лицом в подушку. – Я сто раз говорила: Серега с Натальей не пропадут.

Вызывать машину из «Технопарка» не пришлось: минувшим вечером договорились с Малышом, что на работу к девяти, едем вместе, а Малыш встает рано. Позвонил в квартиру напротив. Через пять минут синий «Ниссан» уже мчался через дамбу «ОбьГЭС» на правый берег.

Вывернули с Бердского шоссе на развязку, ведущую к «Технопарку». Обогнали фуру с логотипами «Вим-Биль-Дан» везущую свежие молочные продукты на предприятие – персонал должен завтракать свежими продуктами. Тормознули у шлагбаума, приготовили личные карточки.

– Доброе утро, господин директор, – охранник коснулся пальцами козырька кепи. – Раненько вы сегодня. Проезжайте.

Славика очень коробило обращение «директор» не смотря на его аутентичность – в совет директоров В.М.Антонов входил, как ни крути. Карточка тоже с допуском по высшей категории, за исключением особо секретных объектов. Бороться со строгой субординацией было бессмысленно: в охране бывшие армейцы, не поймут.

– Чего стряслось-то? – допытывался Малыш, виляя по размеченным дорожкам к автостоянке перед центральным офисом. – Славик, тебя будто ошпарили!

– Питерская Дверь. Я же рассказывал! Мои друзья, ломанувшиеся в девятый век и там запропавшие! Аномалия активизирована!

– А Иван-то здесь при чем?

– Доложить!

– Зачем?

– Э… – Славика чуть охолонуло. Действительно, зачем? Что это изменит? – Не знаю! Надо.

– Тогда иди, – Малыш заглушил машину перед главным входом в футуристического вида здание, похожее на кристалл горного хрусталя. Цветные лазеры выводили по фасаду скользящие буквы – «НСТ» выстроившиеся ступеньками. Это вместо вывески, зарегистрированный лейбл «Технопарка» придуманный студией Артемия Лебедева.

Снова пост охраны, лифт, приемная. За монитором дежурный секретарь – не блондинка с пышными формами, а тетка средних лет со сволочным лицом, при короткой стрижке и в брючном костюме. Несимпатично, зато очень эффективно – секретарь должен вкалывать, а не трахаться с начальством.

– Вячеслав Михайлович, доброе утро, – ровно сказала тетка. – Считаю, что Ивана Андреевича сейчас лучше не беспокоить.

– Это почему?

– Он напился, – прямо сказала грозная секретарша. От своих скрывать нечего. – По крайней мере к четырем утра был очень пьян. И заблокировал дверь в кабинет.

– Нина, вы можете снять блокировку?

– Зачем? Пусть отоспится. Иван Андреевич последние дни работал по шестнадцать часов в сутки. Когда проснется, я принесу минеральную воду и крепкий чай, как он любит…

– Извините, – Славик, почувствовавший неладное, решительно отстранил строгую Ниночку и вставил карту в прорезь. Вспыхнул зеленый огонек. – На моей памяти он никогда не допивался до беспамятства. А на вашей?

– Всякое случается.

Кабинет уютный. Мышасто-серые стены с серебристой искоркой, огромное окно – грань «пирамидки» здания, позволяющая обозревать панораму «Технопарка». Сбалансированная подсветка – лампы бросают лучи на стол для совещаний, не давая отблеск на стекло. Стеллаж с папками для документов. Огромный плазменный экран в углу. Экзотические растения.

На столе генерального разгром – три пустые бутылки от виски «Лагавулин», грязные кофейные чашечки, помятые распечатки.

– Иван? Ау? С тобой…

Славик заледенел.

Кресло босса опрокинулось. Под столом, уткнувшись бровью в стойку, лежит Ваня. В серо-голубой ковер впиталась кровь, ставшая из алой багрово-коричневой.

В левой ладони зажат «Вальтер» – его любимая модель пистолета.

– Нина Андреевна! – истошно взвыл Славик. – Врача! Немедленно! Нашего, не городскую «скорую»! Со всем оборудованием!

Взгляд упал на край стола. Какая-то платежка, отпечатанная мелким шрифтом.

Поверх, черным маркером, выписано:

«ПРОСТИТЕ МЕНЯ. ВИНОВАТ Я ОДИН».

* * *

Тревожные сирены гражданской обороны завыли в Санкт-Петербурге через девять минут.

В Москве через двенадцать.