Текст книги "Странник (авторский текст)"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Повтори? – Иван приподнялся на локте и уставился на Славика, занявшего нижнюю полку напротив. – Откуда эта метафизика?

– Не метафизика, а некие генетические особенности, позволяющие мобилизовать ресурсы организма, чтобы совершать прорывы в континууме, да такие, что Стивен Хоукинг при одной мысли о подобном сразу застрелится!

– Хоукинг парализован, застрелиться не выйдет…

– Неважно! Вообразите, каково ощущать себя сверхчеловеком?

– Это ты-то сверхчеловек? – удивился Ваня. – Тогда сердечно прошу: доставь нас в Питер побыстрее. Что тебе стоит? Создал Дверь – и вперед!.. Не можешь? Во-от! Возможности и умение применить таковые – две большие или четыре маленькие разницы, как говаривают в славном городе Одессе! Отставить комплексы с рефлексией!

– Да я и не предполагал, что такое в принципе возможно! «Аргусы особенные», «у тебя природный талант», «надо пользоваться альтернативной энергетикой» – сначала Гончаров с Фальц-Фейном давали толстые намеки, Доминик Жоффр проговорился, ты тоже вещал, будто Сибилла в штанах! И оказывается, что никто из аргусов с которыми я общался раньше, не способен делать ничего даже близко похожего! Смотри сам: я окончательно уверился, что «привратники» Дверям не нужны – Серега прекрасно пользовался Дверью без моего участия, я бросил объект наблюдения считай на полгода, отправившись с тобой во Францию грабить тамплиеров! С Дверью ничего не произошло! Трюггви, у которого очевидный талант аргуса, собственной аномалией не владеет… Ясно? Выясняется, что аргус – это нечто значительно большее,чем банальный привратник, охраняющий червоточину!

– Тебе страшно? – осведомился Иван.

– Да!

– С чего вдруг? Ты ведь ничего не умеешь? Учиться не можешь или не желаешь. Жизнь не удалась, чему ты якобы безмерно счастлив? Чего пугаться?

– Мыслей о том, что в один прекрасный момент скрытое раскроется… И я не сумею этоконтролировать.

– Не заглядывай настолько далеко. Выйдет забавно, если завтра наш самолет упадет в Атлантику – вдруг агентура неназванной страны на Фольклендах свинтила гайку с двигателя? В итоге ты бездарно умрешь с раздумьями о перспективах собственного величия?.. Тебе не кажется, что когда палец указывает на небо, дурак смотрит на палец?

– Иван, немедленно перестаньте стращать Славика! У него неизлечимая аэрофобия! – громко фыркнула Алёна. – Но, как говорится, в главном-то он прав – черт знает, каким профилем повернется к нам пиратское счастье: многие знания есть многие печали. Особенно с учетом большой политики, к которой мы невольно стали причастны. И в этом виноваты вы, Ваня.

– Ва-банк, – отозвался Иван. – Всё или ничего. Думается, незачем повторять прописную истину о том, что морально нестойкие бояки могут в любой момент соскочить? Пока не поздно?

– Ерунду говорите. Только ва-банк!

* * *

– Добро пожаловать в Россию. Водка, икра, матрешки, медведи с балалайками и general Moroz прилагаются, – филологесса коснулась пальцем стекла иллюминатора, за которым разливалось оранжевое зарево, создаваемое миллионами огней гигантского мегаполиса. – Какая жалость, я так рассчитывала, что нас напрямую доставят в родной провинциальный городок, можно будет взять такси и через полчаса очутиться дома…

– Доберемся как-нибудь, Алёна Дмитриевна…

«Hawker» заходил на посадку в московский порт «Внуково» – после краткого рапорта Ивана по спутниковой связи с самых верхов пришло категоричное распоряжение: вас будут ожидать в терминале «Внуково-2», ради незамедлительной встречи премьер готов на полтора часа задержать свой вылет на конференцию в Рим. Исполняйте – односторонний воздушный спецкоридор при пересечении границ Российской федерации будет немедленно предоставлен.

Капитан принял информацию к сведению и изменил маршрут, но возникла коллизия связанная с условиями контракта от фирмы-лессора – «Интерлюфт» обязался доставить арендаторов самолета в конечную точку путешествия на территории России, город специально не оговаривался. Для перелета Москва-Петербург придется составлять новый договор с представителями компании.

Иван, неслышно пробормотав что-то про «бюрократизмус» и «беспощадный ordnung» только рукой махнул – пусть будет Москва, чай не Норильск или Магадан. Тем более, необходимо принять во внимание настоятельное желание Самого побеседовать об итогах экспедиции – надо же, тщательно согласованный график изменил! Этот человек твердо знает, что для него важнее, обсуждение газотранспортных вопросов и проекта «Южный поток» с сеньором Берлускони или подробная информация с той стороны.

Погода ухудшалась – низкие тучи, ветер гоняет по перрону «Внуково» ледяную пыль. Возле терминала под парами стоит Ил-62М – двигатели не заглушены, значит правительственный борт готов к взлету в любой момент.

Никаких сложных формальностей не последовало. Плечистые молодые люди из ФСО забрали багаж концессионеров и показали куда идти – центральный вход, затем по лестнице налево вверх, в апартаменты vip-класса. Миновали три арки металлоискателей, но отбирать сотовые телефоны и ноутбук охрана не стала.

– Здравствуйте…

Сам выглядел устало и непредставительно – мешки под глазами, серый джемпер с темными брюками, ворот рубашки расстегнут. Славик молча пожал протянутую руку и поймал себя на мысли, что постоялец люкса смотрится не на пятьдесят семь лет, а на все шестьдесят пять – немой укор визажистам.

Впрочем, обстановка неофициальная, да и работа у человека нервическая.

– Питер не принимает, – неожиданно заметил Сам. – Ливневый снегопад, в любом случае пришлось бы дожидаться открытия «Пулково» в Москве или Нижнем. Отправитесь поездом, я распорядился… Алёна Дмитриевна, Вячеслав Михайлович, рад познакомиться – наслышан.

– Я рада, – филологесса изобразила что-то вроде книксена. Славик промолчал – никогда подумать не мог, что очутится во «Внуково-2», да еще в эдаком обществе!

– Относительно Новосибирска, – перешел к делу премьер. – За прошедшую неделю утрясли формальности с тамошним губернатором, минэкономразвития, комитетом по земельным ресурсам и прочими ведомствами. Товарищи в курсе, – Славик, услышав старорежимное «товарищи», едва сдержал улыбку. – Мешать никто не станет, при любых попытках совать палки в колеса – обращайтесь напрямую, решим. Наедут – используем репрессивный аппарат, это не проблема… Проект я считаю приоритетным, курировать буду лично. Иван Андреевич, новостями порадуете? Вы были у них?

– Несколько часов. Беседовали с представителем высшей администрации.

– Результаты?

– Нам ясно дали понять: происходящее на Земле их интересует постольку поскольку – они наблюдают, но не более. В обмене технологиями не заинтересованы. Полагают нас ренегатами, принявшими торгашескую англосаксонскую схему развития, ведущую в цивилизационный тупик. Я могу составить подробный отчет и изложить все наблюдения.

– Составьте, составьте… Значит, полный провал?

– Отнюдь нет. Упоминание о «Проекте-220» и «Проекте-600» вызвало позитивную реакцию. Они согласны подумать о бартере.

– Хорошо-о, – протянул Сам. Усмехнулся. – Как поживает господин Фальке?

– Мертвый хоронит своих мертвецов.

– Узнаю эту фразу, он еще будучи офицером разведки ГДР любил использовать цитату из Матфея… Оничто-нибудь упоминали о способах двусторонней связи?

– Так точно, система «Шлейзиен», якобы вы должны знать…

– Не якобы, а знаю. Отлично. Попытаемся вырваться из цивилизационного тупика, это шанс… Вас проводят и предоставят машину. Через несколько часов будете дома. Всего доброго.

Mercedes-W221 с номерами ГОН ФСО в сопровождении белого «Форда» ГИБДД промчался по Киевскому шоссе до Ленинского проспекта, затем вывернул на Садовое кольцо – направление угадывалось сразу, площадь Трех вокзалов.

– Воображаю, сколько матов летит нам вслед, – Иван указал на мигалки двигавшихся впереди гаишников. – Город стоит, а мы – с ветерком. Отроду терпеть не мог выступать в роли особо важной персоны. Нашим девизом, как и сказано, должны оставаться скромность и незаметность…

– Отныне это вряд ли получится, – сказал Славик.

– Стоит только захотеть, друзья мои. Стоит только захотеть…

Неизвестно, о чем конкретно распорядился недавний собеседник, но отправление «Сапсана» с Ленинградского вокзала задержали на семь минут – ждали, когда пассажиры головного вагона бизнес-класса займут свои места. Кроме двух стюардов в вагоне больше никого не было, а выглядели проводники если не напуганно, то уж точно озабоченно.

Обнаглевший Славик, знавший, что в скоростном поезде курить нельзя, попросил отключить в вагоне дымоуловители и, – чудеса! – просьба была выполнена без возражений. Сразу принесли кофейное блюдечко – эрзац пепельницы.

До окончания непредставимо дальнего вояжа оставалось три часа сорок пять минут.

Глава седьмая. Не родившийся

Санкт-Петербург – Новосибирск.

Середина марта 2010 года.

Изумительная дачная идиллия. Ваня, не смотря на легкий морозец, облаченный только в спортивные штаны и майку-тельняшку с голубыми полосами ВДВ рубит во дворе заготовленные чурбачки (по снегу ходит босиком, уверяя, что ему так нравится и это здорово!). Филологесса на крытой веранде собирает стол к чаю. Кельт бездельничает, сидя в плетеном кресле у стола – рассказывает, грузит и злоупотребляет зоологической терминологией. Лев Натанович Щаранский, уважаемый юрист, занят изучением редкой игрушки i-Pad – новое устройство в продажу пока не поступило, но старый прохвост ухитрился достать «через знакомых в Нью-Йорке» один из стартовых экземпляров.

Пылает камин – таковых в доме четыре, на веранде и в комнатах, возле каждого березовая поленница. Лениво расхаживает полосатый кот Марсик – Кельт, оказывается, по доброте душевной подобрал зверя где-то в пригороде, привез сюда и оставил жить на даче. Марс прижился сразу – осознал, что тут хорошо кормят и любят животных.

Новый коттеджный поселок с откровенно дебиловатым названием «Ингерманландский рай» располагался к северо-западу от Всеволожска, среди чистенького соснового леса, сейчас заметенного снегом. Устроители, однако, заботились о покупателях – не каждый во времена мирового (а равно и риэлтерского) кризиса потратит миллионы ради покупки загородного дома. Дороги чистят, если нужно заказать дрова – грузовик приедет максимум через два часа. Никаких перебоев с электричеством. Только позвоните, и обед вам привезут из лучшего ресторана! Главное – платить вовремя и в полном объеме!

…Господин Щаранский выполнил условия договора с феноменальной педантичностью, заново подтвердив глобальное превосходство старой советской юридической школы перед выдающими себя за адвокатов слащавыми ублюдками с дипломами нынешних колледжей – не придерешься при всем желании! Идеальное оформление документов, комар носа не подточит.

Взятки? А что взятки? Иван Андреевич, вы сами рекомендовали, раз потребуют – давать. Вот списочек чиновников администрации района. Суммы израсходованные из ваших денег указаны – ознакомьтесь. Копейка в копейку.

Ваня, хищно ухмыльнувшись, взял сотовый, вышел на двор и с кем-то недолго переговорил. Вернувшись, посоветовал завтра-послезавтра посмотреть криминальные новости по питерской программе РТР. Будет гроза.

Подождали день.

Гроза, естественно, разразилась – да какая! Откуда ни возьмись примчались Следственный комитет с Генпрокуратурой, полетели головы в муниципалитете и районной милиции, а Славик убедился – однажды произнесенное «обращайтесь напрямую, решим» имело под собой самые веские основания.

– Если навести порядок в стране невозможно, то давайте наведем хотя бы в одном конкретном райончике, – посмеявшись сказал Иван и, забыв о телевизоре, вышел на участок: фирма нарочно про его заказу привезла и установила турник с брусьями – размяться. Славику пришлось вспомнить армию – Иван гонял заниматься по три раза в день, нечего засиживаться! Спорт – наше всё. Обленившийся Славик поначалу роптал, а потом втянулся. Фитнес для бедных, без тренажеров – только под собственным весом.

Отдых продолжался полторы недели. Концессионеры по прибытию из Москвы остановились в квартире на Мойке, осознали, что Дверью никто не пользовался – Серега и Наталья, похоже, надолго застряли в гостях у Трюггви, – а потом съехали на дачу, которой владел аспирант-зоолог по прозвищу Кельт. Подальше от города и поближе к природе. Самая снежная зима в истории Петербурга с 2009 на 2010 год заканчивалась, надо было поймать лучшие дни – когда сугробы еще не опадают, солнышко светит по-весеннему ярко, а забот никаких: концессия ждала пакет документов от правительства России и из представительства губернатора Новосибирска. Придут бумаги – можно будет начинать работать.

Выбрались за Дверь, на ту сторону. Никаких изменений – поганые идолища на месте, туземцы истуканов не снесли и не надругались. Серега посланий не оставлял. Приятели-финны не заглядывали. Прогулялись до камня-ящера, взглянули на осеннюю свинцовую Неву, вернулись обратно. Славик на всякий случай оставил для Сереги записку – бумагу по устоявшейся традиции прилепил в прихожей на зеркале катышком жвачки: « У нас все o’k, живы-здоровы, ищи по этим номерам телефонов. Привет Трюггви и Кетилю!». На полочку положил купленный на всякий случай новый сотовый и два пакета с сим-картами.

Кельт тем временем благоденствовал в «Ингерманладском раю». Человеку впервые в жизни позволили заниматься любимым делом, и бывший воздыхатель Алёны Дмитриевны развернулся с истинно сатрапическим размахом – коттедж превратился в домашний зоопарк. Если оставить за кадром вольер для Крошки Ру, в доме обитали квакши, тритоны, гекконы-эублефары, мадагаскарские жабы и еще с десяток разновидностей прыгающее-ползающей пресмыкающейся братии. При этом сам Кельт, накупивший с халявных денег устрашающе дорогие террариумы и немецкие ультрафиолетовые лампы для обогрева питомцев, сам жил спартански – макароны, тушенка и дешевые овощи из «Пятерочки».

Увлеченный аспирант ставил зоопарк выше себя. Ивану это понравилось – человек, который нам нужен, никакой ошибки.

Загадочный Крошка Ру за минувшее время ничем особенным себя не проявил. Странное животное по-прежнему бродило вокруг колышков будто заведенная ключом игрушка, жрало всё, что дают, от общения отказывалось, к попыткам приручения оставалось безразлично – всякая попытка взять на руки, по свидетельствам Кельта, заканчивалась отправкой одежды в стиральную машину: лиловый чужак защищался примитивными способами, блевал или обильно гадил – струей. Причем безобразно, запредельно вонюче – от продуктов жизнедеятельности зверя не просто смердело, а буквально вопияло к небесам. В итоге Кельт решил оставить уродца в покое.

Иван сразу осведомился: был ли отмечен навязчивый интерес к даче людей посторонних?

Нет, залезть никто не пытался. Похаживают вокруг какие-то хмыри, смотрят, но и только.

Хмырей Ваня со Славиком отнесли к ведомству майора Алавера и были правы – Юрий, после телефонного звонка, сразу приехал и объяснился: наблюдение ведется, как и уговаривались. Тем более, что из Москвы пришли наистрожайшие распоряжения: глаз не спускать! Во-он там, – концессионеры смотрели с балкона второго этажа, – видите? Такой крепенький мальчик в черном «Адидасе» на лыжах? Паша Вавилов, талантливая молодежь – и вам спокойнее, и ему можно покататься на свежем воздухе. Физподготовка за бюджетный счет.

Юрия Мейнартовича от души напоили водкой и отправили домой – за руль он, как всегда, сел безмерно пьяным, но Славик твердо знал: без автомобиля майор упадет с ног и заснет под лавкой, однако за рулем у него включается автопилот не позволяющий нарушить ни единого правила дорожного движения. Доберется к дому на канале Грибоедова без проблем, в крайнем случае корочка отмажет. Только бы сам не убился и другим не навредил, но такой расклад маловероятен.

Утром майор позвонил – все прекрасно, через три дня снова встретимся, обсудим дела.

Ваня на даче отрывался по полной – в хорошем смысле этих слов. Купил в городе машинку для стрижки волос, самостоятельно снял всю шевелюру под ноль. Алёна безудержно расхохоталась, увидев его в таком виде – хрестоматийный любер эпохи конца восьмидесятых: внушающая почтение мускулатура, тельник, подвернутые до колена треники и голая башка. Классика недобрых времен позднего Горби и раннего Ельцина. Гопота лысая!

Гопота, однако, взялась за хозяйство, мобилизовав в помощь рукастого Славика – коттедж, может, и возведен «под ключ», но поправить настил полов, заделать пеной щели на чердаке и привинтить милые ненужности вроде вешалки для полотенец или деревянной стоечки, в которой будет храниться кухонная утварь – это непременно!

Дом начал приобретать обжитой вид. Покупать машину Ваня не хотел, взял в аренду старый ВАЗ-99 и днями катался вместе с Кельтом или Славиком по всяко-разным супермаркетам, горами покупая домашние безделушки. На вопросы «Зачем это всё? Мы ведь скоро отсюда уедем?» глава концессии отвечал одинаково: «А вам разве хочется иметь дом, в который однажды предстоит вернуться? Устроенный по своему вкусу? Алёна Дмитриевна, давайте завтра поутру съездим в «Мега» на Дыбенко? Выберем шторы, не против?»

– Ваня, я еще в Англии давно отучилась от покупок в торговых центрах подобного рода. Вы что, заразились манией потребительства?

– Я заразился манией обустроить жилье, которое мне принадлежит. У меня никогда не было собственного дома.

– Но как же ваш отец в Новосибирске?

– Это другая история… Рассказать? Суворовское училище с тринадцати лет в Свердловске. Сразу оттуда в Смоленскую академию ПВО. Что было потом – вы знаете. Иностранный легион, военный инструктор в Колумбии, корпорация Жоффра. У отца я бывал два раза в год, в отпусках…

– Что-то мне не хочется ехать в Новосибирск, – сказал Славик. – Папаня, если судить по твоим словам, законченный мизантроп.

– Нет, дружище. Он еще хуже.

– Хуже?

– Он аргус. Аргус, знающий, что родной сын не способен унаследовать дело всей жизни. Генетика не та – талант отсутствует.

– Поэтому он тебя выгнал?

– Не выгонял, ты не прав. Просто хотел, чтобы я стал настоящим мужчиной в его понимании. Крутым-большим-сильным. Умным, заодно, но эта категория была второстепенной. Я таким стал, ничего особенного – главное захотеть.

– Ух ты, какая высокая самооценка! – не удержавшись съязвил Славик.

– А что такого-то? – Ваня ничуть не обиделся. – Ты, заметим мимоходом, при отличной практике, на латыни говоришь скверно. Греческий вообще забросил. Я могу подтянуться не напрягаясь шестьдесят раз, а ты только двадцать, потом начинаешь задыхаться. Сумеешь на брусьях удержаться на выпрямленной одной руке поставив ноги горизонтально на весу?

– Нет, – признал Славик. – И что?

– Ровным счетом ничего. Культмассовый американский кретинизм в виде «семейных ценностей» тут не при чем – отец меня взял на «слаб о», а этого лучше было не делать. Результат – перед тобой, во всей красе.

– Более чем удовлетворительный результат, – поддержала Алёна. – Всегда думала, что относительно мужчин понятия «сильный», «умный» и образованный» не совместимы. Ошиблась, к счастью.

– Спасибо. Возвращаясь к отцу… Он действительно мизантроп, замкнутый и нелюдимый. Дверь для него – единственный смысл жизни. Плевать ему было на маму, на сестру, на меня – первых двух уже и на свете нет. Дверь. Дверь – великий секрет, тайна тайн, мое сокровище – прямо как колечко у Горлума… Он мне, единокровному отпрыску, кое-что рассказал, позволив потом случайно выйти на Жоффра и компанию… Водил тудаоднажды.

– Туда? – Славик вскинулся, будто током ударило. – На ту сторону?

– Очень давно. Мне лет пять или шесть было. Ничего толком не помню – снег, холодно, вечные сумерки.

– Земля? – жадно спросила Алёна.

– Совершенно верно. Я знаю почему именно Земля. Увидите сами, у бати дома огромная коллекция артефактов, никаким музеям не снилось… Эпоха? Неизвестно. Наверное плейстоцен, наиболее близко.

С тем Ваня отказался от более подробных объяснений – просто встал и ушел с веранды, подхватив ящик с инструментами: работать. Славик с Алёной решили не настаивать.

Кельт при разговоре не присутствовал – торчал у вольера с Крошкой Ру. И не замедлил позвать Славика с филологессой, увидев нечто загадочное.

– Подозрения оправдываются, – аспирант уткнулся лбом в деревянную решетку загона и правой ладонью оглаживая рыжую бородку. – Ребята, это не взрослый организм, это ларва.

– Можно объяснить? – Славик с подозрением провожал взглядом чучелку, бродившую между прутиками – право-лево, лево-право, зигзаг. – Саня, ты зверюгу неплохо откормил.

– Да какое там, – Кельт поморщился. – Для своей массы оно питается вполне нормально, но толстеет на глазах. Ларва – это личинка. Личинка, из которой разовьется большее! У Крошки Ру широко раздулись бока, на голове начала появляться пленка, атрофируются задние лапки, скоро оно остановится и…

– И окуклится, – ядовитенько подсказала филологесса. – Короче, Склифософский. Чего нам ждать?

– Перерождения, вероятно, – твердо сказал Кельт. – Во что – не знаю. Рассуждая логически, из личинки обязано появиться взрослое существо. Но вы уверяли, будто это чужаятварь – значит, следует ждать любых сюрпризов.

– Предположения есть?

– Сотню могу озвучить сейчас, еще полтысячи чуть позже.

– Понятно. Славик, перезвони-ка ты Алаверу – наверняка в ФСБ хоть кто-то должен заниматься биологической безопасностью. Вирусы там какие-нибудь, штамм холеры…

– Эта штука великовата для холерного вибриона.

– Доложи, не повредит.

* * *

В последующие дни Крошка Ру не доставила беспокойства – животинка бегала меж столбиков, на специалистов из какого-то закрытого НИИ приехавших по спешному вызову даже взглянуть не изволила, распухала и неутомимо нарезала километры по замкнутому кругу. Спецы посоветовали установить в вольере видеокамеру для круглосуточного наблюдения и убыли, ничего толком не выяснив.

В последнее спокойное воскресенье дачу навестил Лев Щаранский – старика пригласили отдохнуть, покушать домашних шашлыков и пообщаться. Иван отдельно заметил – простучав Льва Натановича через свои частные каналы, и осведомившись о нем по линии ведомства майора Алавера, удалось выяснить, что протеже филологессы оказался если не святым в незапятнанных ризах, то как минимум человеком рукопожатным и совестливым: Щаранский и в девяностые не вел процессов, защищая откровенных бандюков, зарабатывая на невинных гражданских делах наподобие развода известного актера с окрутившей такового курвой (на стороне актера, а не курвы, ясно) или споров о наследстве.

Государство привлекало уважаемого специалиста к вопросам реституции – должна ли Россия отдать независимой Литве покраденные дикими русскими оккупантами ценности из древнего костёла в Паневежисе, ныне хранящиеся в Русском музее Петербурга?

Не должна, как доказал Щаранский.

Процент выигранных дел свидетельствовал в пользу Льва Натановича, причем он ухитрился трижды посадить в лужу суд в Страсбурге, безупречно выиграв процессы по обвинению двух русских и одного белорусского ветеранов войны в «геноциде» против прибалтийских нацистов.

Щаранский говорил так: «Я человек родом из СССР. А тогда всем было наплевать, еврей ты, русский или эстонец в помеси с бурятом. Поэтому я ровно такой же еврей, как русский, эстонец или бурят. На этом разговор окончен».

– Забавная штучка, – адвокат, от души наигравшись с трофейным i-Pad отложил вещицу в сторону. Взялся за чашку с чаем. – Алёнушка, помня дружбу с вашей мамой… Я интеллигентный человек, старой закалки, но мне кажется, что вы вовлекли меня в очень серьезное дело, а потому я обязан спросить прямо. Алёна, откуда у вас миллионы?

– Миллиарды, – подсказала филологесса. – Лев Натанович, я знакома с вами с детства. Вы читали мне сказки перед сном – да-да, помните, когда мама должна была задержаться на премьере в театре Товстоногова вас оставили сидеть с маленькой девочкой и вы не отказались?

– Конечно, большой альбом с рисунками, братья Гримм, – кивнул Щаранский. – У меня, похвалюсь, отличная память. Можно небольшое наблюдение?

– Разумеется!

– Вот к примеру Иван Андреевич, – Адвокат вытянул руку эпическим жестом. Ваня, широко улыбнувшись в ответ, чуть шутовки поклонился. Его Щаранский забавлял, но и тени уничижения в жестах Ивана не было. – Признаюсь публично: меня он если не пугает, то настораживает.

– Внешность?

– Нет, ни разу! Вы меня неверно поняли, извините. Молодые, самоуверенные люди в малиновых пиджаках, убежденные, что мир принадлежит им, лично у меня вызывают скептические настроения. Сколько таких было в девяностые, и где они теперь, спрашивается?

– Отсутствие интеллектуальной базы, и, как тогда говорили, «понятий», – сказал Ваня. – Они исчезли потому, что не умели жить в новых условиях, полагаясь только на силу, а не на голову.

– Очень краткое и емкое определение – «не умели»! – восхитился седой адвокат. – Теперь спросите себя: вы умеете?

– Да.

– Прекрасно, просто замечательно!.. Но запомните, – Лев Натанович резко перегнулся через стол и схватил Ивана за плечо. Не окажись пожилым господином в костюме с галстуком, бородкой и честно нажитым брюшком под вязаной жилеткой, показалось бы что Щаранского охватил приступ немотивированной агрессии. – Запомните, Алёну я всегда полагал своей приемной дочерью. И если вы её обидите!.. Вы понимаете, Иван Андреевич?

– Очень хорошо понимаю, – не дрогнув сказал Ваня, осторожно сняв руку адвоката. – Я знаю кто вы такой на самом деле. Вернее, кем были в не столь отдаленном прошлом. Заканчивали юридический факультет Военно-политической академии имени Ленина. Кавалер орденов Красного Знамени и Красной Звезды, во время вьетнамской войны – один из ведущих советников при миссии СССР в правительстве Тон Дык Тханга. Допустим, проект новой конституции Социалистической республики Вьетнам от 1976 года – ваша работа?

– В составе коллектива авторов, – отрезал Щаранский и сел обратно в плетеное кресло. – Вы, оказывется, любознательный молодой человек, Иван. Ну так что же, будем дружить домами?

– Будем, – решительно сказал Ваня.

– Наконец-то, – вздохнула филологесса. – Родственные души нашли друг друга. Лев Натанович, отчего вы раньше-то молчали?

– Оттого, отчего и вы, Алёнушка. Никто никому не доверял. Иван, я жду объяснений. В какую скверную историю я попал на старости лет?

– Пускай лучше Вячеслав говорит, – Ваня иезуитски улыбнулся, указывая на Славика. – С него всё и началось. Я лишь статист в этом продолжительном спектакле.

– Ничего себе статист, – сказал Щаранский, протянул руку к стоящей на буфете неоткупоренной бутылке «Зеленой марки», снял пробку, разлил по стопочкам. – Вы угощайтесь, чего сидите… Иван Андреевич, Вьетнамская война осталась в забытом прошлом. Вы специально искали сведения обо мне?

– И это тоже. Вы твердо уверены, что хотите знать правду?

– Хочу. Поиск правды – моя профессия. Могу показать адвокатскую лицензию

– Славик?

– Что – Славик?

– Расскажи, черт тебя побери!

* * *

Обойти кромешный ад и ужас называемый «государственной машиной Российской федерации», оснащенной тысячами бюрократических шестеренок, клеммами приписок, узлами попилов, соединениями откатов и нитями личной заинтересованности десятков тысяч толсторылых чинуш, прочно оккупировавших построенные за счет обывателя присутственные места, можно было только одним способом – решительным и жестким приказом высочайшего руководства. Не «преемника», способного разве что надувать щеки перед телекамерами, а руководства настоящего, реального, держащего в руках штурвал.

Переполох начался утром 12 марта, в пятницу – сначала последовал звонок с приглашением быть в офисе полпреда по Северо-западному федеральному округу на Петровской набережной. Машина выслана, будьте готовы. Иван решил ехать один – незачем множить сущности без необходимости, ничего экстраординарного не предвидится, скорее всего уточнения по проекту или очередные согласования. Оставайтесь дома, вернусь во второй половине дня.

«Вторая половина дня» обернулась поздним вечером – черный «Ауди» остановился у ворот дачи, высадил Ивана и сгинул в морозной полутьме: в середине марта ночами температура все еще падала до минус десяти. Обеспокоенные затянувшимся отсутствием предводителя, концессионеры встретили его на веранде в полном составе.

– Можно мне водки и соленый огурчик? – смиренно попросил Ваня, развязывая узел галстука. – Ффу-х, забегался, как утомительно общаться со слугами народа – лучше две поленницы дров нарубить… Слушайте диспозицию: утром я отправляюсь в Москву, оттуда сразу в Новосибирск. Славик, Алёна Дмитриевна, вы полетите прямым рейсом из Питера как только соберете вещи. Кельт, остаешься на хозяйстве, смотреть за домом и животными – вызовем при первой возможности, сначала придется решить бытовые трудности…

– После твоих рассказов о грозном папе, – моментально отреагировала Алёна, – я предпочту жить в гостинице.

– Жилье организуем, – кивнул Ваня. – Затем. Мне дали понять, что внушение со стороны дома правительства было весомым, Новосибирская администрация приняла к сведению, что мы люди серьезные. На цырлах бегать не станут, но и пытаться идти на конфликт из-за ерунды не решатся. Аттракцион неслыханной щедрости: нам высочайше даровано сто двадцать гектар из местного земельного фонда, между Академгородком и поселком имени Кирова, есть возможность подведения железнодорожной ветки – рядом трасса на Барнаул. Если возмутятся неформальные природоохранные организации, их заткнут. В крайнем случае обеспечим экологов щедрыми благотворительными пожертвованиями – за деньги эти олухи без колебаний объявят, что поголовное истребление амурского тигра есть дело благое и достойное…

– А гринписовцы-то доморощенные здесь при чем? – не понял Славик.

– Придется вырубить часть леса – сам понимаешь, без громких истерик не обойдется. Помните историю с «Новосибирским технопарком», который должны были начать строить еще в 2007 году? Идея успешно заглохла, инвесторы отказались. В этом немалая заслуга проплаченных экологов. Мы можем дать больше… Основное прикрытие проекта – именно технопарк, проект якобы возобновлен. Совсем уж борзеть мы не станем, дополнительно наймем PR-агентов, но риски от этого не снимаются.

– Грамотная пропагандистская компания безусловно необходима, – подтвердила филологесса. – Придется тряхнуть стариной, припомнить чему меня научили в корпорации Google и заняться лично: пускать иностранцев на информационное поле нельзя, они ничего не понимают в нашем менталитете и только хуже сделают.

– Принимается, – согласился Иван. – Трудности во взаимоотношениях с местным населением неизбежны: часть поселка Кирова придется… э-э… Аннексировать. Кое-какие строения будем сносить ради доступа к аномалии. Компенсации, предоставление участков, строительство нового жилья – за счет компании. Наше бескорыстие должно войти в легенду: если государство за снесенный гараж платит обычному гражданину жалкие сто тысяч, то корпорация внесет миллион. За полусгнивший дачный дом постройки пятидесятых годов – тридцать миллионов. Плевать на деньги – главное репутация!