Текст книги "Странник (авторский текст)"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Не разоримся? – озаботился Славик.

– Даже не обеднеем. Спешите делать добро, как призывал знаменитый доктор Гааз. В конце концов, почему из-за наших глобальных затей должны страдать другие люди? Расположим к себе электорат, Славика вот в депутаты продвинем – я узнавал, стать депутатом городского законодательного собрания стоит копейки: всего триста тысяч долларов плюс чисто номинальное вступление в «Единую Россию». Место в Госудуме подороже – от трех миллионов зеленью.

– Спятил? – искренне возмутился Славик. – Никогда!

– Пошутить нельзя?.. Утихомирься, будешь устроен по прямому профилю: бате ты наверняка понравишься, аргус все-таки.

– Могу посоветовать нескольких старых друзей – работать на подхвате, – вмешался Кельт. – У меня в Новосибирске полно знакомых. Ребята вменяемые, не откажут.

– Отличненько! Тогда поутру – сколько разница во времени? Три часа? – садись на телефон и обзвони своих корешей с вопросом: нужно срочно купить трех или четырехкомнатную квартиру на окраине, желательно в южной части города. Цена значения не имеет. Чтобы без шума – до громкого старта технопарка будем поддерживать конспирацию, внимание прессы сейчас нежелательно.

* * *

Насквозь чуждое Славику понятие о «социальной мобильности» привело к недельной задержке – уезжать из Питера не хотелось, хоть тресни! Сколько можно колесить по свету? Меньше чем за год накрутил два экватора, а если считать антарктическое приключение, километраж увеличивается на порядки порядков, вплоть до световых лет и парсеков!

Опять бросать квартиру с Дверью (это при условии, что Серега так и не объявился!), оставлять дом, к которому едва начал привыкать, уезжать в чужой город за тридевять земель – зачем?

Славик тянул до последнего. Делал вид, будто «забыл» сходить вместе со Львом Натановичем к нотариусу, переносил встречу на другой день, извинялся и снова делал попытку саботажа (пока господин Щаранский не приезжал на такси, не брал Славика за шиворот и пол личным конвоем вез окончательно улаживать дела с оформлением собственности, банковскими счетами и доверенностями). Уверял Алёну, что нужно докупить кой-какие необходимые вещи, а сам бесцельно слонялся по городу, перекусывая в дешевых пышечных и накачиваясь бутылочным пивом.

В итоге филологессе надоели бесконечные выкрутасы и она поставила Славика перед фактом: шмотки я собрала и уложила, билеты куплены: вот они, самолет завтра в час дня. Встретит приятель Кельта на своей машине и отвезет на квартиру. Какую квартиру? Уши надо мыть – я вчера рассказывала! Ваня успел приобрести скромную недвижимость, для начала вполне хватит… Ты очнешься или нет, лунатик? Хочешь, раздобуду специально для тебя самые ядреные антидепрессанты?

Отговорки и оправдания не подействовали. Ссылка на Серегу и Наталью с «которыми наверняка что-то случилось» была негодующе отвергнута – они люди взрослые, а с Трюггви, Кетилем и рёриковой дружиной не пропадешь: жить в одной слободе с данирами, примерно то же самое, что в одной казарме со спецназом. Захотят – вернутся, а коли не возвращаются, значит в Альдейгьюборге им понравилось и Серега склонен остаться там на зимовку.

Еще что-нибудь беспокоит? Нет? Тогда ложись спать, завтра трудный день.

Не самый удачный перелет хорошего настроения не добавил. Стартовали вовремя, но через два с половиной часа командир объявил, что аэропорт Толмачево в Новосибирске закрывается по неблагоприятным условиям – метель и сильный ветер. Сели в Омске, пережидать непогоду, задержались на пять часов. Алёна вызвонила Ивана – надо бы предупредить встречавших, что вышла эдакая оказия. Ваня попросил сообщить о времени вылета и бодрым голосом призвал не унывать – ничего страшного, бывает…

Опоздали безбожно, в Толмачево приземлились к половине третьего ночи местного времени. У выхода из терминала прибытия, где выдавали багаж, все одно толпились невзрачные граждане с обязательным: «Такси, такси недорого. Такси по городу. Барнаул, Томск, Юрга…» Никакого доверия граждане не вызывали, вид имели потертый, а взгляды ощупывающе-холодные.

– О! – Славик увидел наставленный ему в грудь палец. – Вячеслав и Алёна, правильно? Мне Кельт ваши фотографии «В контакте» сбросил, я сразу узнал! Привет!

– Здравствуйте, – вежливо сказала филологесса, с интересом посмотрев на человека, беззастенчиво оттершего в сторону слишком навязчивого таксиста. – Вы – Саша, правильно?

– Можно так, можно по-простому, «Малыш». Давайте сумку, дотащу.

– Вы извините, так неудобно с этой задержкой получилось. Я пыталась сообщить, чтобы не ждали.

– Лучше сразу на «ты» перейдем, согласны?.. Я не ждал: Ваня сказал приехать к двум с четвертью, я и приехал. Живем-то напротив, только в квартиру постучаться.

Новый знакомец Славика приободрил, было в Малыше что-то харизматичное. Высокий и крепкий (известно, что обычно прозвища даются от противного – если уж «Малыш», то всегда здоровяк), абсолютно непринужденный, общается так, словно десять лет знакомы, громкий уверенный голос способный показаться чуть нагловатым, и редкая по нынешним временам витальность – казалось, он во всем видит позитив.

Самолет опоздал? Зато я вечером подрых лишних четыре часика. Метель? Уж всяко лучше, чем слякоть. Ничего, жена сделала плов, когда приедем накормлю и отправлю отдыхать. Автостоянка неподалеку, вы не пугайтесь моей машины – выглядит старенькой, но пройдет где угодно… Всё пучком, завтречка погода изменится, обещали солнце. Как прибрежный лед с Обского моря снимется, открываем купальный сезон – приглашаю!

Сказочная самоуверенность и жизнерадостность – теперь редко такое встретишь. Иван тоже самоуверенный, но зачастую предпочитает скрывать эмоции, блюдет имидж «крутого парня» с баронской грамотой за подписью самого Филиппа Красивого. Этот же ведет себя насквозь естественно – ничуть не стесняется легких добродушных матерков при хорошо одетой воспитанной столичной барышне, рассказывает какую-то ерунду о дебилах-гаишниках на Советском шоссе. Одет, что называется, в «походно-полевое» – Славик наметанным взглядом определил плотные штаны от «сплавовского» комплекта «Горка-3», а куртка М-65 с зимним меховым воротником и штормовыми клапанами на карманах в представлениях не нуждается, вещь статусная: такую курточку приобретет лишь знаток надежной и удобной одежды.

Авто было под стать владельцу – синий праворульный «Nissan Patrol» производства самого начала девяностых. Заслуженный дизельный пепелац, многое повидавший на своем веку – вмятины, царапины, левый габарит не работает, окно справа впереди не опускается. Кузов укрыт потрепанной брезентухой. Словом, такой агрегат куда проще встретить на охоте или рыбалке в предгорьях Алтая, чем в аэропорту столицы Сибири.

Славика отправили на заднее сиденье – тесновато, но если сесть наискосок, вполне терпимо. Малыш безостановочно повествовал о том, как восстанавливал задний мост, теперь осталось доделать передний, что рессоры хрен достанешь и придется заказывать на Дальнем Востоке… Обычно разговоры подобного рода, особенно из уст незнакомых людей, напрягают – скучно и тоскливо, – однако дружбан Кельта умудрялся рассказывать интересно, со смешными подробностями и лирическим отступлениями. Коммуникабельность на уровне – начинаешь завидовать, как у человека язык подвешен!

С ярко освещенной стоянки у Толмачево нырнули в ночь – фонари остались за кормой, потянулась заснеженная равнина с редкими купами деревьев и безликими постройками, смахивавшими на заброшенные коровники. Никаких признаков города-миллионника.

– Двинемся в обход, сразу на ОбьГЭС, – пояснил Малыш. – Первый раз в Новосибе?.. До дома километров тридцать с небольшим. Алёна, найди мой сотовый в бардачке, позвони Ване – номер сверху, первый в списке. Едем, мол…

Филологесса пожала плечами, отыскала трубку и нажала на контакт «Иван. Проч. работа».

…– Да, скоро будем. Всё в полном порядке. Давай, отбой… Саша, вы не торопитесь!

– Просил же – на «ты». И я никогда не тороплюсь, больше девяноста по трассе не давлю по техническим причинам…

Разговорчивость Малыша позволила по дороге выяснить следующие немаловажные детали. Оказывается, Иван без раздумий купил квартиру в новом доме на Абаканской улице – сам Малыш и посоветовал, теперь соседи. Район, конечно, далеко не элитный. Скажем прямо – гопнический. Да вы не бойтесь, чтобы нарваться от души, надо очень и очень постараться. Какая это часть города? Дальняя, левый берег, юг. Академгородок через дамбу.

– То есть вы… – Алёна прокашлялась, вспомнив. – Тыработаешь у Ивана Андреевича?

– Лучше пахать на своих, чем на чужого дядю. Кельт порекомендовал, мы отлично поладили. Ваня – пацан что надо.

– Не сомневаюсь, – хмыкнула Алёна.

Пытавшемуся хоть приблизительно запомнить направление Славику становилось все труднее ориентироваться. Круглая площадь с огромным указателем «ОМСК – 661 км», потом шоссе превратилось в городскую улицу, поворот направо – и снова пустоши с редкими огоньками. Железнодорожный переезд. Трехэтажные кирпичные здания. Церковь. Более или менее современный район – кажется, подъезжаем?

– Прибыли, – подтвердил Малыш, заглушив машину возле новостроя – дом как дом, двенадцать этажей, два подъезда. Таких по всей России не счесть. – Забираем баулы и на самый верх. Лифт работает.

* * *

…Тусклое белесое солнце висело над горизонтом скупо озаряя холмистую тундростепь с редкими перелесками. Река – будущая Обь, – на месте, но рельеф совсем иной: гораздо больше покрытых снегом крутых холмов, по берегам выветренные коричневые скалы и купы давно вымершей в Сибири сосны Ламберта с огромными шишками. Грустный статичный пейзаж, ни единого движения…

– Тремя километрами вниз по течению – стойбище «А-II», в ясную погоду можно различить дымки от костров, – Андрей Ильич вытянул правую руку, указывая на северо-запад. – Как сказали бы в наше время, плотность населения исключительно низкая, за сорок лет я отыскал всего девять оседлых групп. Кочующих охотников-сапиенсов не считаем, они приходят только летом…

– Значит, точно высчитать год не получилось? – понимающе сказал Славик. – Но хоть приблизительно?

– С погрешностью плюс-минус десять тысяч лет? Смеешься?.. Средний плейстоцен, Вюрмское оледенение скорее всего. Может сорок тысяч лет назад, а может двадцать пять, явно не раньше. Появились сапиенсы, значит расселение кроманьонцев продолжается довольно давно, раз они успели перевалить Урал и добраться до Западно-Сибирской равнины… О временах года я сужу по углу возвышения солнца при прохождении зенита, сейчас последние числа апреля. Вскоре начнется таяние снега и миграция животных, самый сезон для наблюдений. Зима продолжается восемь месяцев, ледниковый период как-никак. Ну что, заглянем в гости к моим подопечным? Не боишься?

Двое на ледяной равнине. Старший – худощавый старикан с седыми усами, – выглядит особенно живописно: куний треух, унты, короткий овчинный полушубок, стеганые штаны. Дерсу Узала, более продвинутый европеизированный вариант. Славика тоже обрядили в меха – на этой сторонеморозы куда позлее, чем в нынешней Сибири, ночами до минус пятидесяти. Обязательный предмет экипировки – широкие лыжи, без них по глубокому снегу пройти сложно, да и передвигаешься значительно быстрее.

Единственно, дед пользуется только одной лыжной палкой – вместо левой руки у него механический протез.

– Если вы не боитесь, то мне зачем беспокоиться? До наступления темноты успеем?

– В крайнем случае заночуем у них, не впервой… Санитарное состояние на стойбище далеко от идеала, но если соблюдать простейшие правила личной безопасности, обойдется.

Славик невольно поежился. Перспектива провести ночь в компании «подопечных» Андрея Ильича, рядом с которыми диковатые финны-емь покажутся образцом цивилизованности и вершиной развития интеллекта, его не обрадовала. Сожрут, чего доброго…

Это была вторая вылазка за Дверь в Кирово – ознакомительная состоялась позавчера: прошли сквозь червоточину, огляделись, побродили по окрестностям и быстро вернулись назад из-за начинавшегося бурана. Нынешним днем было решено устроить длительную экспедицию и при удаче взглянуть на палеолитическую фауну, включая наиболее экзотичных представителей здешней пищевой цепочки – тех, что живут ниже по реке.

…Вопреки мрачным прогнозам, Славик с полуслова нашел общий язык со стариком – если Андрей Ильич с Иваном был строг, а по отношению к Алёне суховато-вежлив, то аргуса он принял неожиданно радушно – повлияла общность интересов и желание поделиться с коллегой наработками, сделанными за десятки минувших лет.

Ваня, тихонько подтолкнув Славика кулаком по ребрам, шепнул «Ну, что я говорил? Полный порядок», вручил привезенные из Франции и Питера подарки – в основном компактную аппаратуру и турснаряжение, – после чего забрал филологессу и убыл, не оставшись даже на чашку чаю: сказал, что как-нибудь попозже забежит для разговора, а пока следует заняться неотложными делами.

Батя и бровью не повел – иди, коли надо.

Степенный Андрей Ильич осведомился у Славика, как давно тот работает с аномалиями, выяснив, что опыт совсем невелик. Посетовал на печальное обстоятельство: его Дверь ведет в эпоху доисторическую – по сравнению с червоточиной в Питере, где аргусу-исследователю можно широко развернуться (все-таки древняя Русь и Скандинавия!), кировская Дверь заинтересует лишь узкого специалиста. Не особо любопытствуя порасспросил о недавней французской эпопее – казалось, высокое Средневековье (в отличие от увлеченного отпрыска) Андрею Ильичу безразлично. Затем предложил осмотреть «скромную коллекцию редкостей».

Тут-то Славика и проняло до мурашек: коллекция занимала две комнаты, чердак и подвал сельского дома, еще часть хранилась в сарае, но дело было вовсе не в количестве артефактов. Качественная составляющая преобладала.

Несколько десятков мамонтовых бивней разных форм и размеров. Полный скелет Megaloceros giganteus, гигантского оленя с четырехметровыми рогами. Чучело детеныша шерстистого носорога размером превосходящего откормленного пони, выполненное с немалым тщанием – выглядит как живой. Несчитанное количество сосудов с заспиртованными препаратами – зародыши, неизвестные Славику мелкие животные и птицы, змеи, ящерицы. Обширные гербарии.

В отдельном шкафу собрание черепов, включая принадлежащие антропоидам: не человеческие, но очень похожи! Каменные и костяные наконечники для копий, скребки, кремниевый топор. Выделанная львиная шкура с необычными пятнами похожими на леопардовые. Множество других раритетов, тщательно рассортированных и описанных в пухлой бухгалтерской книге, хотя Славик заметил в единственной жилой комнате вполне современный компьютер с принтером: дед старался не отставать от прогресса.

– Любой музей палеонтологии отдаст за это колоссальные деньги, – заключил Славик. – Никогда раньше ничего даже близко похожего не видел!

– Любой? Разве что частный музей, причем только в Америке, – отмахнулся Андрей Ильич. – Наши просветительские учреждения и при советской власти-то не особо жировали, а нынче совсем загибаются – кому при победившей дерьмократии нужна фундаментальная наука? Второй вопрос, более насущный: легализация экспонатов. Откуда, спрашивается, я взял идеально сохранившийся эмбрион Dicerorhinus mercki?

– И откуда же?

– Понятно откуда: беременную матку завалил пещерный лев – жуткая тварь! – тушу спрятал, а я нашел и выпотрошил.

– Не опасно?

– Опасно. Но как видишь, я хожу на ту сторонуполвека и ничего, жив. Покалечился по своему недомыслию, – дед указал взглядом на протез. – В другой раз расскажу, что случилось. Последние годы стало полегче – Ванька подбрасывает нужное оборудование, а раньше я обходился биноклем да сумкой с инструментами для сбора образцов. Жаль, он талант не унаследовал…

– Ищете преемника?

– Сам найдется. Аргус способен увидеть другого аргуса, слышал небось.

– В том и беда, что не знаю: Людмила Владимировна, бывшая хозяйка моей Двери, ничего не успела рассказать. Я ничегошеньки не умею кроме простейших фокусов, а ведь поговаривают… – Славик на мгновение задумался, стоит ли раскрывать полученные в Антарктиде секреты, но все-таки решился: – Поговаривают, будто некоторые аргусы умеют сами создавать червоточины.

– Ого! – старикан непритворно удивился. – Легенды ходят, верно. Откуда знаешь?

– Встречал аргуса, обладающего этим даром, – кратко ответил Славик.

– Да ты не так прост, как выглядишь, парень, – медленно сказал дед. – Вижу, рассказывать не хочешь или не можешь. Забудь, допытываться не стану. Какова правда? В действительности мы представляем из себя генетическую аномалию. Ходячая Дверь. Обычный сапиенс пользоваться энергоресурсами организма не способен, а мы – вполне. В прежние времена это называлось «колдовством», да и обладавших природным талантом людей было значительно больше.

– Куда они теперь подевались?

– Повывели. Случись тебе оказаться в университете Алькала-де-Энарес до победы Реконкисты, или в пражском Каролинуме незадолго до гуситских войн, – я уже не говорю о знаменитых греческих и римских школах вроде Элейской или Афинской, – научился бы многому… Упоминая «колдовство» я не предполагаю превращение принцессы в лягушку или наоборот, а энергетическое воздействие на любой объект, живой или неживой. Поле применения самое обширное: одним прикосновением остановить сердце человека, вызвать химическую реакцию невозможную в обычных условиях, создание иллюзий, внушение и самовнушение. Ясно, что таких людей боялись. Простейший способ победить страх – уничтожить причину его возникновения. Доходчиво выражаюсь?

– Целенаправленное истребление? Инквизиция?

– В том числе… Предположительно, ген аргуса передается по материнской линии, наподобие гемофилии – женщины являются его носителями, причем сами «заболевают» редко, но способны передать талант сыновьям и, значительно реже, дочерям. Твоя питерская бабушка была таким исключением, а вот моя жена – нет, поэтому Ваня остался не у дел. Ладно, хватит неприкладного умствования: большинство знаний потеряно или забыто, нам остаются только догадки.

– Постойте! – Славик замер, поймав шальную мысль: – Корпорация Грау под руководством Доминика Жоффра, на которую работал Иван, главной целью путешествий в «историческую реальность» ставила не обогащение, а поиск информации! Книги, свитки, исследования – особенно в области «колдовства»! Спрашивается, зачем Жоффру и его соратникам метафизические трактаты типа «Некрономикона», «Picatrix», «Arbalt» или сочинений Пьетро ди Альбано вкупе с Михаилом Шотландским и его дурацкими заклинаниями? Что они искали? Ту самую «магию» аргусов?

– Соображаешь, ох соображаешь, – дед удовлетворенно прикрыл глаза. – Это тема отдельного, более подробного разговора. Я же всегда оставался самым обычным любителем, помешанным на палеоантропологии и живом мире Четвертичного геологического периода… Если вдруг насмерть надоем, скажи прямо. Не хотелось бы злоупотреблять твоим вниманием.

– Да что вы! – решительно запротестовал Славик. Ему импонировало то, что Андрей Ильич общается с ним на равных, без намека на превосходство. – Наоборот, очень интересно! Лучше возиться со зверюшками, чем разгребать интриги королевского двора Капетингов!

– Ивану я говорил то же самое, но в одно ухо влетело, в другое вылетело… Охота пуще неволи. Кроме того, ты не совсем прав – на той сторонеобитают не только животные. Спустимся в подвал, у меня там лаборатория – покажу, с каким материалом я обычно работаю…

* * *

Дедовский дом стоял в самом конце тупиковой Зеленой улицы поселка. У границы участка – километровая лесополоса за которой пролегает Бердское шоссе и, правее, прямоугольные делянки, выделенные под выращивание картошки. Место тишайшее, кроме пожилых соседей здесь почти никого не бывает.

История открытия аномалии оригинальностью не отличалась – как и большинство известных к ХХI веку червоточин она была найдена случайно. К 1912 году тогдашний «безуездный город Ново-Николаевск при станции Обь» поразил невиданный экономический бум – огромную роль сыграло строительство Алтайской ветки железной дороги, превратившей заштатный городишко в крупнейший транспортный узел региона, соединявший торговые пути с Дальнего Востока, Китая и Туркестана. Тогда-то инженер Антон Фридрихович фон Гаген, проводивший рекогносцировку местности перед возведением моста через реку Бердь, и почувствовал необычную вибрацию, источник которой скрывался в сосняке примерно в полуверсте от железнодорожной колеи…

Означенный инженер, сам владевший Дверью в Ревеле, смекнул что к чему, известил прочих аргусов в европейской части империи и порекомендовал совместными усилиями отыскать смотрителя – во времена довоенной и предреволюционной belle époque аргусы поддерживали меж собой тесные связи, не то что теперь. В 1915 году неподалеку от села Бердское появилась сначала охотничья заимка, а потом и небольшое поместье, в котором поселился некий Митрофан Соловьев, непонятно почему решивший выехать из губернского Тамбова и поселиться в сибирской глуши.

Начиналась великая смута, прогремела революция и гражданская война, Ново-Николаевск стал Новосибирском, получив статус областного центра, полным ходом шла индустриализация. Город разрастался, да и вокруг бывшего поместья в дремучем лесу начала отстраиваться деревушка, где селились служащие железной дороги и артельные рыбаки, промышлявшие на Оби.

– Редкий случай в истории, – посмеивался Андрей Ильич. – В современной России новые города естественным образом возникают вокруг чебуречных. Градообразующим предприятием является чебуречная – я подразумеваю любой бизнес, от автозавода «Форда» до нефтяных вышек. А в поселке Кирова объединяющим началом стала Дверь – Митрофан был хозяйственным человеком, сам создал начатки инфраструктуры: колодцы, электричество, когда стал главой сельсовета провел водопровод… Спрятать аномалию от посторонних глаз легче, если вокруг люди – темнее всего под лампой. Он же перестроил дом перед началом войны, в тридцать седьмом. Еще через двадцать два года сын Митрофана нашел меня и передал наследство – его дети способностями не обладали…

– Можно посмотреть на аномалию? – попросил Славик.

– Конечно. Придется заглянуть в курятник.

– То есть – в курятник?

– Очень просто: там никто не станет искать. Старая невзрачная халупа, активное пространство перехода прикрыто створкой из неошкуренных досок, туда и пьяный бомжара не полезет, если вдруг заберется… И вот что: давай-ка мы тебя приоденем. Запасной полушубок в доме есть, обувь тоже. Если унты окажутся великоваты, выдам вторую пару портянок. Умеешь наматывать?

– В армии научили.

– Молодец.

* * *

Андрей Ильич воткнул лыжную палку в снег, снял чехол с окуляров подаренного Ваней инфракрасного бинокля TIG7 и медленно обвел взглядом близлежащие холмы. Славик, как не всматривался, никаких движущихся объектов различить не сумел.

– Во-он там, судя по дальномеру триста пятьдесят метров, – дед передал Славику устройство. – Большущий зараза, а даже средь ясного дня не сразу заметишь. Зимнюю окраску не поменял, поэтому не видно. Однако, наш запах способен учуять и с такого расстояния…

Визор сразу выдал четкую картинку: желтовато-красный силуэт излучавшего тепло живого существа на фоне темно-синего снега. Зверь высокий в холке, очень длинный – метра, наверное, три! – с губастой мордой и двумя изогнутыми рожищами, переднее напоминает ятаган. Копается передней лапой в снежном завале, выискивая ягель.

– Они что же, как зайцы-беляки сезонно меняют шкуру? – Славик отнял от глаз бинокль.

– Зимой бело-седые, летом почти черные, – подтвердил Андрей Ильич. – Это взрослый самец, весит тонны две, не меньше. Обойдем от греха подальше: шерстистые носороги полагают, что лучшая защита – это нападение и атакуют любого, кто подберется слишком близко.

Подслеповатый гигант поднял башку, принюхался и снова вернулся к изучению раскопанной ямки – не заметил, к счастью. Встречаться с носорогом один на один желания не возникало: мозг невелик, а силища колоссальная.

Шли не торопясь, старательно огибая прибрежные скалы, в ледяном припае могут встретиться каверны, свалишься – костей не соберешь. Фауна разнообразием не блистала, из крупных животных встретили только волосатого риноцеруса, да прошествовал в отдалении гурт оленей, один в один похожих на обычных северных. Экзотика в виде мамонтов, саблезубых кошек-смилодонов или на худой конец гигантских прото-бизонов тотально отсутствовала – в холодное время года представители палеозойской мегафауны откочевали южнее.

– Ничего, как потеплеет от четвероногих любых видов и размеров здесь не протолкнешься, хоть локтями распихивай, – ободрил Славика дед. – Можно будет прихватить с собой видеокамеру, собраться в поход на неделю, найти хороший наблюдательный пункт и отдохнуть от навязчивого общества современных нам сапиенсов…

– А почему вы всегда называете людей «сапиенсами»?

– Разве это неправильно? Привычка – мне так проще различать обыкновенных Homo и палеоантропов… Кстати, вот и они. Готов к встрече с альтернативной цивилизацией? Главное, сдерживай ненужные эмоции – они терпеть не могут лишнего шума, поэтому с буйными пришельцами из-за Урала всегда на ножах…

Славик предполагал с кем придется познакомиться, однако подсознательно рассчитывал встретить существ, вполне похожих на обычного человека, с поправками на доисторическую экзотику в виде шкур, копий, каменных рубил и прочих атрибутов популярных сериалов BBC про пещерного человека.

Вышедшие к гостям пятеро страхолюдин вызвали приступ тихой паники: они выглядели настолько чужими, что хотелось схватиться за оружие. Низенькие, с бочкообразной грудной клеткой, фантастически коренастые. Могучие ручищи с толстыми короткими пальцами. Крошечные подбородки компенсировались выпуклыми обезьяньими набровьями. Уплощенные широкие носы, глаза под скошенным лбом неожиданно крупные и светлые, водянистые. Грязные патлы разной степени рыжины в колтунах, у троих реденькие бороды.

– Не тушуйся, – сказал дед. – Летом увидишь наших прямых предков-кроманьонцев, они ничуть не краше, а местами и пострашнее… Постарайся отнестись к ним как к людям – соображают не хуже нас с тобой…

Ничего себе сюрприз.

Homo neanderthalensis, как с картинки!

Очень дальние родственники, давно исчезнувшие с лица земли. Потерянная ветвь человечества.

Андрей Ильич поднял левую руку и произнес что-то наподобие «Хоо-ата» – звук низкий, горловой, напоминающий зевок. Старший из дикарей – волосы с седыми прядями, светлая кожа на лице в морщинах, – неразборчиво буркнул в ответ, развернулся и вместе с соплеменниками зашагал прочь.

– Приглашают заглянуть на огонек, – невозмутимо пояснил дед. – Неандертальцы жуткие флегматики, потому речь у них исключительно ёмкая. Могут передать несколькими звуками и интонациями объем информации, какой нам и не снился.

– Они разговаривают? – Славик раскрыл рот. – По-настоящему? То есть, у них есть связный язык? Диалект?

– Да. Хорошо развитая коммуникативная звуковая система, правда резко отличающаяся от аналога у сапиенсов. Мы оперируем множеством понятий, а у палеоантропов акцент делается на обмен чувствами, мироощущением. Двумя-тремя тщательно подобранными звуками и комплексом жестов – поворот головы, загнутый палец, сжатая ладонь, – неандерталец подробно объяснит тебе, например, что убивать мамонтенка-самку нельзя, иначе в будущем не придется ждать потомства и «видящие мир» останутся голодными.

– «Видящие мир»?

– Мой вольный перевод неандертальского самоназвания, обозначающего их отличие от неразумных тварей, которые мир не «видят», а всего лишь являются существами «которых можно видеть». Это, Вячеслав, принципиально иная цивилизация, понять которую очень и очень непросто. Неандертальцы – другие. Какие именно, так с ходу и не объяснишь. Не появись мы, у палеоантропам открылись бы очень широкие перспективы, просто-таки завораживающие. Сообщество эмпатов – почему бы и нет? Коллективный разум на основе эмпатии?

– И как эмпатия может быть связана с доказанным каннибализмом неандертальцев? Нехорошо кушать часть собственного разума!

– Зря пытаешься умничать, не разбираясь в теме. Этологи полагают, что каннибализм палеоантропов не был связан с агрессией или ритуалами. Его следует рассматривать как стратегию питания при белковой недостаточности. У «более развитых» кроманьонцев, сам свидетель, дело обстоит прямо наоборот – схарчить убитого или пленного врага, когда в достатке животной пищи, вполне в стиле «человека разумного»… Тем не менее, если ты слаб на желудок, угощаться на стоянке «А-II» не рекомендую. Они не обидятся при отказе – не умеют обижаться.

– Господи… А как они нас воспринимают, известно?

– Спорный вопрос. К мигрирующим кроманьонцам отношение у палеоантропов сложное, на грани с резко отрицательным. По виду сапиенс напоминает «видящего мир», однако на самом деле талантом «видеть» – дословно, «разумностью» в понимании неандертальца, – не владеет. Оборотни, перевертыши нарочно прикидывающиеся людьми. Точка зрения противоположной стороны аналогичная: эти рыжие коротышки пугают своей чуждостью и «не-человечностью», следовательно, надо обходить их десятой дорогой, а еще лучше – дубиной по черепу, во избежание… Отдельно замечу: неандерталец нападет только когда другие покусятся на его охотничьи угодья или прямо проявят враждебность. Кроманьонцы убивают просто «на всякий случай» – из страха перед неизвестным и непознаваемым… Разница заметна? Полная психологическая несовместимость двух близких видов. Возвращаясь к исходному вопросу: ко мне палеоантропы из всех исследованных групп относятся спокойно. Придумали особый термин, «ак-таан» – «несуществующий, не родившийся», причем это прозвание общее, полученное сразу от нескольких семей, не общающихся друг с другом.

– Я не до конца понял?..

– Когда был помоложе, приходилось забираться очень далеко – в предгорья Алтая или наоборот, двумя сотнями километров севернее. Семьи неандертальцев живут разрозненно, но в каждой меня называли одинаково, «ак-таан». Что свидетельствует в пользу эмпатических связей… Странные они, эти палеоантропы. Пойдем к стойбищу, погреемся у костерка, посидим часик и будем возвращаться домой.

– Вы упоминали о правилах личной безопасности…

– А-а, проще не бывает. Не разговаривать громко, только вполголоса. Разглядывать и трогать можно всё, но грязные руки потом в рот не тащить. Если они попросят что-нибудь посмотреть – отдай, обязательно вернут. Неандертальцы не увлекаются собирательством блестящих безделушек, они выше этого: любой предмет прежде всего должен приносить конкретную зримую пользу. Больше никаких рекомендаций. Жаль, ты не рыжий, а светловолосый – было бы больше доверия.