Текст книги "Странник (авторский текст)"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Мне не нужен займ, – высокомерно бросил господин де Партене, останавливая поток словесной амброзии. – Вклад.

– Только от тысячи ливров, – расплылся в любезнейшей улыбке чернявый, но по скептическому взгляду было видно, что эта колоссальная сумма призвана лишь отпугнуть его баронскую милость. Видать привык, что французское дворянство в большинстве – нищеброды, голь, бось и рвань, за исключением невеликой прослойки герцогов и епископов-феодалов. Все правильно: провинциальные бароны в руках никогда больше сотни золотых ливров и не держали.

Однако, тут случай особый.

Пожилой, услышав о предполагаемой сделке, вначале ушам своим не поверил и решил, что его милость изволят шутить. Сколько-сколько? Сто двадцать тысяч? Я не ослышался?

Не ослышались.

В таком случае не соблаговолит ли благородный шевалье вместе с оруженосцем подняться в мои личные покои на втором этаже? Чтобы обсудить дело в тишине кабинета? Амадео, лучшего бургундского вина господам!

Шевалье соблаговолил.

Переговоры высоких сторон продолжались два с половиной часа, а когда договор был скреплен подписями, глаза у мэтра Леандро Барди, главы парижского представительства и двоюродного племянника дона Бартоло, были совершенно шалые – за многие годы трудов на банкирском поприще он всякое видывал, но чтобы такое?.. Никаких сомнений, эти молодые люди знаются с дьяволом, иначе как объяснить их престранные требования и желания?

– Полагаю, вас не должны заботить наши отношения с силами потусторонними, – усмехнулся господин де Партене, отвечая на полушутливое-полусерьезное замечание банкира. – О многих богатых людях поговаривают, будто они продали душу Люциферу, но вы-то, мэтр, должны знать, что это не так. В конце концов, это моя собственная душа, справедливо? Я предлагаю вам золото, которое, как известно, не пахнет ничем, включая серу преисподней.

– Оставим сей разговор, – сеньор Леандро перекрестился и поцеловал перстень с изображением Мадонны. – Соглашение принято, теперь ничего не изменишь. Но… Никто прежде не предлагал семье Барди вести совместные дела с расчетом на полстолетия вперед!

– Всё однажды случается впервые, – философски заключил барон де Фременкур. – Надеюсь, мои рекомендации будут исполнены в точности.

– Слово Барди, ваша милость. Оно ценится выше золота.

Необычные визитеры отбыли восвояси, а банкир заново перечитал подробнейший контракт, написанный на трех листах лучшего пергамента. Нечто умопомрачительное!

К примеру вот такой пункт: « 1367 год по Рождеству Христову, весна. Передать две трети средств на поддержку ткацкого предприятия Ганса Фуггера, что в городе Аугсбург, герцогство Швабия». Или еще чище: « 1348 и 1349 годы. Скупать все ленные владения, освободившиеся по смерти хозяев в Бургундии, Италии, Германии и Провансе. Спустя пять лет перепродать по наиболее выгодной цене».

Неслыханно!

Но договор есть договор. Долговые расписки Апостольского престола, Святейшего папы и Римской курии будут использованы как и предписывается.

…– Да ничего особенного, – втолковывал Иван Славику, на обратной дороге к монастырю августинцев. – В сорок восьмом году в Европе начнется эпидемия бубонной чумы – знаменитая «черная смерть» выкосит едва не половину населения материка. Потери среди дворянства окажутся не меньшими, чем у плебса, освободится множество поместий, родственники и наследники начнут их распродавать по бросовым ценам. Чем не гешефт? Когда солнце семей Барди и Перуцци зайдет, им на смену явятся могучие Фуггеры, которых надо обязательно поддержать на ранних этапах создания предприятия и посоветовать вложиться в добычу меди и серебра в Тироле и Венгрии… Усек, каков план? После Фуггеров можно развернуться более глобально – например Ост-Индская компания, финансирование экспедиции Кортеса, вывод средств из Византии перед падением Константинополя и так далее. Это уже мои заботы – техническая часть проекта висит на моей совести.

– Что-то я не уверен в успехе.

– Риск, безусловно, велик. Класть все яйца в одну корзину мы не станем: сто с лишним тысяч оставим Барди, столько же вложим в нарождающуюся Ганзу – город Любек скоро станет первейшим торговым центром Европы! – кастильским и арагонским купцам намекнем, что Реконкиста завершается, а это новые земли и рудники Иберии, использовавшиеся еще при Цезаре… Вряд ли генуэзец Кристобаль Колон будет догадываться, что его экспедицию в Новый Свет отчасти проспонсируют из фондов, вывезенных командором де Вилье из замка Тампль. Главное, чтобы цепочка не оборвалась вплоть до двадцать первого века – «червоточин» более чем достаточно и я знаю, как ими пользоваться. Не унывай, заброска скоро закончится – откроется «окно», мы вернемся в объективное время, а дальше… Дальше как Бог даст и как кривая вывезет!

– Одно беспокоит: отчет перед Домиником Жоффром. Он нас с кишками съест за провал операции!

– А кто сказал, будто операция провалена? – Иван лукаво покосился на Славика. – Жерар де Вилье сообщил мне, где спрятана часть сокровищ – золото в слитках. Пиренеи, пещера неподалеку от местечка Ренн-ле-Шато, которую не отыщет никто и никогда. За исключением одного посвященного – меня. Часть выкупа за жизни уцелевших храмовников. Через семьсот три года мы порадуем старика полутонной драгмета, он успокоится и простит. Книжек редких ему привезем – библиотеку Храма пограбили знатно.

– Твоими бы устами…

* * *

Над Парижем плыл низкий звон колоколов – на башнях недостроенного Нотр-Дам, в аббатстве Сен-Жермен и десятках других церквей отбивали время вечерни.

Франция провожала еще один день беспокойного XIV века и шла в будущее – к опустошительной Столетней войне, неслыханной прежде и самой ужасной в истории Европы катастрофе «черной смерти», чумы убившей в Галльских землях каждого четвертого, будь он дворянином или смердом. Шла к грядущим подвигам Орлеанской девы и Бертрана Дюгеклена, к гугенотским войнам и Анри Наваррскому, Королю-Солнце, к Республике, обеим Империям и снова Республике, фундамент которых закладывался прямо сейчас, в эпоху осененную лазурным знаменем с золотыми лилиями угасающей династии Капетингов.

Вскоре проклятие магистра тамплиеров Жака де Моле исполнится: этот мир покинут Филипп IV, Ги де Ногарэ, коадъютор Мариньи и папа Климент, королевство обрушится в пропасть несчитанных бедствий и едва не погибнет, но произойдет это куда позже.

Ныне же благочестивые прихожане мирно собирались к мессе, уверенные в грядущем счастливом дне и расположении Небес к прекрасной Франции, процветающей под скипетром короля, носящего в народе заслуженное прозвание Красивый…

Vive le Roi Philippe!!

* * *

– Конечно, все утомились, – добродушно гудел Ваня, поглядывая в иллюминатор джета. Под брюхом самолета плыла холмистая саванна с редкими купами деревьев. – Мы пересекли воздушную границу ЮАР, сядем в Йоханнесбурге минут через сорок. Знаете что? Вспомним народную мудрость: тише едешь, дальше будешь. Остановимся в городе на сутки – дадим отдохнуть экипажу и сами разомнемся. Попрошу капитана связаться с представительством «Интерлюфта», пускай обеспечат номер в хорошей гостинице. А уж завтра отправимся на полюс.

– Полюс? – переспросила Алёна. – Я была уверена, что станция «Ноймайер» расположена ближе к побережью.

– Это в переносном смысле. «Hawker» доставит нас на чилийскую базу и сразу улетит на Фолькленды, дожидаться обратного рейса – погодные условия не позволяют ставить этот аэроплан на длительную стоянку в Антарктиде. Так будет надежнее.

– Длительная стоянка, – повторил Славик, пробуя эти слова на вкус. – Ты нарочно пугаешь? У меня, вообрази, нет никакого желания зимовать вместе с пингвинами! Сколько мы там пробудем?

– День-другой, пока знающие люди не организуют встречу с… С теми, кто знает о «червоточинах» несколько побольше всех нас вместе взятых. Край – неделя. Что ты куксишься? Другой бы на твоем месте только радовался – ничего себе, скататься в настоящую Антарктику!

– Я радуюсь.

– Это прекрасно заметно по похоронному выражению на твоем лице. Что опять не так? Отчего вселенская скорбь?

– Ты точно знаешь, к кому и зачем мы едем?

– Не знаю, но догадываюсь. Делиться догадками не намерен, иначе ты отдерешь от кресла ремень безопасности и немедля повесишься в сортире. Нам с Алёной Дмитриевной затем придется выплачивать авиакомпании компенсацию за моральный ущерб и репатриировать труп в Россию.

– Ваня, перестаньте троллить Славика, – усмехнувшись сказала филологесса. – Я понимаю его сомнения, самой чуточку не по себе, но во-первых барон фон Фальц-Фейн в гостях у этих господ бывал неоднократно и остался живым-невредимым, а во-вторых обожаемый премьер мог придумать другой способ избавиться от нашей теплой компании. Менее экзотический. Романы Тома Клэнси помните? Ассортимент богатейший: автокатастрофа, несчастный случай. Полоний там какой-нибудь в чай – газеты читали? Киллер в подъезде…

Славик ненамеренно перехватил взгляд Ивана, которым тот одарил Алёну после слов о киллере – холодный-прехолодный, тяжелый, плохой. Господи, неужели и Гончаров пал жертвой «своей игры»? Да нет же, быть не может – мы тогда о существовании друг друга и не подозревали! Или я один не подозревал?

– Премьеру мы нужны, – медленно сказал Ваня. – Он ясно дал понять. Любезному отечеству достался такой лакомый кусочек и на халяву!.. Сердце мне отчего-то вещует, будто Сам пытается через наше посредничество навести утерянные контакты в Антарктиде…

– Контакты? – Славик хлопнул себя ладонью по лбу. – С кем?! Ассоциация любителей морских львов? Общество защиты касаток? Лига ценителей подледного дайвинга? Проще к Чилингарову было обратиться! Ну не верю я в ваши эзотерические и конспирологические построения! Не ве-рю! Не бывает такого! А если бы было – об этом писала вся желтая пресса мира!

– Она и пишет, – пожал плечами Иван. – Отличное прикрытие по-моему. Статья в лондонской «Sun» по данной теме даст понять любому разумному человеку: это лажа, гонево и бред ополоумевшей журналистской борзоты, предназначенный для скучающих домохозяек. Доходчиво объяснил?

– Вполне…

– Поэтому заканчивай без толку шевелить извилинами и возьми конфетку – снижаемся, уши закладывает… Сами все увидим! И собственными ручками пощупаем!

Капитан включил громкую связь – ожили невидимые динамики в салоне. Господа, уважаемая фройлен, к сожалению международный аэропорт Йоханнесбурга сможет принять нас только через час, разгар дня, большая очередь на посадку. Горючее на исходе, поэтому борт перенаправлен на «Grand Central» в Преторию. Вас обязательно встретит сотрудник компании «Интерлюфт». Пристегнитесь, мы выходим на глиссаду.

«Hawker» заложил крутой вираж, изменив направление к северо-востоку. Справа по борту раскинулась панорама огромного города – Йоханнесбург, жемчужина Африки.

– Такую страну загубили, – с сожалением сказал Иван, непонятно к кому обращаясь. – Изумительные перспективы были – региональная супердержава, свое ядерное оружие, независимая политика… А теперь что? Сплошные вувузелы? Тьфу!

– Ты о чем? – отозвался Славик.

– Южная Африка при белых людях. Страна мечты, идеальное государство, павшее первой жертвой политкорректности. У нас в Иностранном легионе было несколько буров из ЮАР – выпусти этих парней на Гитлера, никакого второго Белорусского фронта не нужно, порвали бы голыми руками. Здесь они теперь не нужны, как и я оказался не нужен в нынешней русской армии… Лучше уж сам по себе.

– Какое тебе дело до буров?

– Судьба одинаковая. Мы не нужны никому кроме себя и своих друзей…

Глава пятая. Те, кто живет внизу

Антарктида, станция «Ноймайер»

3–4 марта 2010.

– Холод совсем не чувствуется. Южное полушарие, в марте здесь разгар лета… Минус тридцать или около того, самый сезон позагорать! А воздух какой!

«Hawker», высадивший концессионеров рядом с полярной станцией «Профессор Хулио Эскудеро», не заглушая двигателей развернулся, притормозил на несколько секунд и начал разбег, вскоре исчезнув в густо-сапфировом небе на севере.

Пейзаж глаз не радовал: выветрившиеся голые скалы, бурый щебень, пятна серого снега. Вымерзшая пустыня, единственным украшением которой были жилые и научные модули расположенной неподалеку базы – окрашенные в сине-голубой цвет домики на сваях, объединенные в единый комплекс.

На центральном корпусе надпись огромными буквами «Instituto Antarctico Chileno», рядом флагшток со знаменем Чили, чуть левее нелепо смотрящиеся здесь квадроциклы, на каких в России обычно катаются детишки богатеньких буратин и два легких снегохода. В полукилометре – берег океана.

Иван обмолвился, что на «Эскудеро» обычно живут два десятка исследователей, еще примерно столько же на близлежащих станциях – «Президент Фрей Монтальва» и русской «Беллинсгаузен»: остров Ватерлоо по меркам южного континента густо населен, аэропорт имени Тениенте Марша, способный принимать даже тяжелые транспорты, строили чилийцы и он является главными воздушными воротами в Антарктиду.

Правда, сейчас возле посадочной полосы из фауны наблюдались только мохнатая лайкоподобная псина без ошейника и до смешного похожий на Бармалея тип с густейшей разбойничьей бородищей. Пуховик на пирате пронзительно-алый, инструкциями предписывается носить яркую одежду – в случае чего, человека будет значительно легче найти.

– Señorita, Señores, buenos tardes! Pasemonos para la oficina, voy a preparar un cafecito… – скороговоркой выпалил Бармалей. – Me llamo Fernando Alonzo, soy el superintendante del aeropuerto…

Иван, знавший испанский, переводил. Сеньор суперинтендант полностью в курсе дела. Вертолет с «Ноймайера» за вами вылетел, должен приземлиться в «Марша» приблизительно через полчаса. Подождем в диспетчерском центре, незачем мерзнуть!

Преувеличенная общительность дона Фернандо показывала, что гости с большой земли тут бывают редко – летом приезжают небольшие туристические группы, взглянуть на гнездовья пингвинов у южного побережья острова и морских львов, два раза в месяц самолетами подвозят продовольствие… Вы же русские, правда? Ваши соотечественники построили на острове Iglesia de la Santa Trinidad, церковь Святой Троицы – совсем рядом, пешком десять минут. Когда поедете обратно могу показать, если, конечно интересуетесь.

Ваню интересовало другое. Сеньор, вы бывали на базе «Ноймайер»? Нет? Что значит, «эти немцы какие-то странные»? Почему вы так думаете?

– Антарктида – демилитаризованная зона, – охотно объяснил суперинтендант. – А мне кажется, будто на «Ноймайере» обосновались военные. Сотрудничество с другими базами не поддерживают, грузы получают по линии НАТО, видел парней из персонала – выправка заметна. Туда, считай, никто не летает, я на острове Ватерлоо уже четвертый сезон, за все время к этим Alemanes arrogante посетители приезжали всего дважды – тоже господа на дорогих частных джетах, похожи на бизнесменов или политиков… Но почему вы спрашиваете? Если собрались на «Ноймайер», значит должны знать, что вам нужно на станции?

– Только отчасти, – сказал Ваня по-русски.

От необходимости и дальше отвечать на вопросы любознательного Бармалея избавил шум винтов – экая ностальгия, Ми-17-1В, экспортная модификация заслуженного трудяги Ми-8, раскраска серо-зеленая, цвета Люфтваффе ФРГ – отсутствует лишь опознавательный знак военно-воздушных сил, Flugzeugkokarde в виде «Железного креста» с белым кантом.

Похоже, дон Фернандо не ошибался и за «Ноймайером» присматривают люди в погонах.

– Очередное неоспоримое доказательство надежности советской техники, – проворчал Иван. – Прекрасно работает в любых условиях, не то что всякое барахло вроде «Еврокоптера». Идем, не стоит заставлять себя ждать…

– Доброго дня! – из вертолета выбрался подтянутый седой господин лет около пятидесяти, в брезентовой куртке с меховым воротником. – Густав Фальке, к услугам. Ваши бумаги?

– Прошу, – Иван передал конверты с берлинскими гербами. Фальке надорвал один, вытянул сложенный втрое лист, пробежался взглядом по строчкам. Кивнул, сунул письма в карман. – Очень хорошо. Вы готовы? Погода портится, нам лучше успеть до вечера…

– Вечера? Полярный день, лето…

– Порядок есть порядок, у нас отход ко сну в десять сорок пять пополудни. Прошу на борт, не забудьте пристегнуться. Салон отапливается, но если угодно – у меня есть термос с горячим чаем и коньяком.

Южные Шетландские острова остались далеко позади – маршрут пролегал над обширным морем Уэдделла, к материковым шельфовым льдам Земли королевы Мод. Внизу бескрайний океан с одиночными пятнышками айсбергов, ни единого судна в обозримом радиусе.

– Мы с вами заочно знакомы, – на вполне сносном русском сказал Славику господин Фальке. – Через барона Альберта фон Фальц-Фейна, поддерживаю связь со стариком… Удивляетесь, что знаю язык? Начинал в тысяча девятьсот семьдесят первом, после дрезденской военной академии «Фридрих Энгельс» в ГДР, потом разведывательный батальон девятой танковой дивизии в Торгелов-Дрёгехайде, курс академии ГРУ в Москве…

– Ого! – потрясенно выдохнул Ваня, прислушивавшийся к разговору. – Вызывает невольное почтение! Но ведь в девяностом Национальную народную армию ГДР разогнали самым безжалостным образом, офицерам не сохраняли звания и стаж! Как вы ухитрились остаться на службе?

– Лучше не вспоминайте. Эту мразь Райнера Эппельмана, – Фальке скривился и просюсюкал нарочно противным голосом, – министра «разоружения и обороны» в «демократическом правительстве»пристрелил бы своими руками! Такое могли придумать только наши диссиденты, которых не добила Штази – невероятное сочетание, «разоружение и оборона», вдумаетесь!

– Зря полагаете, что русские диссиденты оказались лучше…

– Вы хоть страну сохранили и есть надежда, что когда-нибудь вернете утраченное! У нас после объявления «демократии» и разрушения стены в Берлине началась дичайшая вакханалия – эти кретины за несколько месяцев уничтожили лучшую армию Европы, людей выбросили на улицу… – герр Фальке сокрушенно махнул рукой. – Меня не тронули, как уникального специалиста. Проблемой червоточин занимались всерьез исключительно в ГДР, у нас в руках были архивы SS и «Анненербе», в конце сороковых Адэнауэру и его преемникам не досталось ничего из документации нацистов. Впрочем, чин и награды я не сохранил, номинально числюсь гражданским руководителем антарктических исследований: «Ноймайер» на две трети частное предприятие, правительство втайне оказывает нам материальную поддержку лишь потому, что огласка приведет к неминуемой катастрофе. Получается в точности по евангелисту Матфею – «Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов».

– Можно подробнее про архивы? – задал вопрос Славик, не понявший смысл последней сентенции. – Я многое слышал…

– Да что вы могли слышать? – усмехнулся седой тевтон. – Бульварные сплетни и не более. Девяносто пять процентов россказней об оккультизме Третьего рейха не соответствуют действительности, а ценность тогдашних «исследований» в основном равна нулю или даже величинам отрицательным: эзотерический бред, игрушка для экзальтированных мистиков вроде рейхсфюрера Гиммлера или Вальтера Вюста. Занимались сразу всем и ничем, от вполне полезных дисциплин наподобие генетики растений, до парапсихологии. Но кое-что они все-таки знали. В противном случае наша встреча не состоялась бы, верно?

– Двери, – кивнул Иван. – Попробую угадать: исследования в области физики искривленного пространства?

– В том числе. Наработки были серьезнейшие – Вернер Гейзенберг, Карл фон Вайцзеккер, Отто Ганн, Макс фон Лауэ, Паскуаль Йордан, институт Макса Планка в Геттингене. Выдающиеся умы, гении физики, в тридцатых-сороковых они принимали участие в проекте «Эндцайт», пытаясь докопаться до причин возникновения аномалий.

– Успешно?

– Отчасти. Не хватило года или двух. А после войны прорывные технологии стали не нужны – русская и западная школы физики пошли по ложному пути, сосредоточившись на проблемах расщепления атома и термоядерного синтеза, начали развивать ракетно-космические технологии и, наконец, оказались в тупике. Полет на Марс представляется нам труднейшим и рискованным делом, до осуществления руки дойдут лет через тридцать самое раннее…

– Разве атомная энергия и космические полеты – тупик?

– Да поймите вы, не нужны никакие космические корабли и линкоры из «Звездных войн» – природа все придумала за нас! Искусственно созданная «червоточина» сделает Марс – да что Марс! Любую точку Вселенной! – доступной! Хватит одного шага, и вы очутитесь в другой звездной системе!

– Нуль-переход, – сказал Славик. – Копий на эту тему фантастами переломано столько, что на строительство новой Вавилонской башни с избытком хватит.

– Перспективы именно что фантастичные, – в тон продолжил Иван. – Революционные, не побоюсь этого слова. Цивилизационный переворот. Вообразите: нам вовсе не обязательно лететь самолетом через всю планету с несколькими пересадками и тратить уйму времени – использовал аномалию в Петербурге, вышел на «Ноймайере» полсекунды спустя. Тотальное отмирание транспорта – авиации, морских судов, железных дорог. Любой груз в любую точку мира за одно мгновение!

– Должна вас огорчить, – прервала мечтания компаньона прагматичная филологесса. – Никому такой цивилизационный переворот не нужен. Больше того, он фатально опасен. Радужные перспективы испаряются перед неизбежной и очень быстрой гибелью множества отраслей промышленности, сотен или тысяч профессий и как следствие утерей прикладных знаний. Полтора-два миллиарда человек остаются без работы. Что будет дальше, рассказать?

– Я знаю, – наклонил голову Иван. – Услышав о теоретической возможности создания транспортной сети на основе «червоточин» руководство таких разных структур как корпорация «Боинг», РЖД или «Северогерманский Ллойд» скинутся, не пожалев огромных денег заплатят самым лучшим наемным убийцам и вырежут всех, кто хоть как-то причастен к исследованиям. Лабораторию взорвут, документацию превратят в пепел, землю просолят и зальют сверху километровым слоем цемента.

– Приятно иметь дело с разумными людьми, – удовлетворенно кивнул герр Фальке. – Жуткие картины вырисовываются, вы правы. Зачем создавать средства доставки ядерного оружия, когда заряд мигом перебрасывается в заданную точку? Пойдем дальше: открыть червоточину между поверхностью Солнца и территорией потенциального противника – warum nicht? Но это совсем уж маловероятно… А вот всеобщий финансовый и промышленный крах – реальность. Сто, или даже пятьдесят лет назад, человечество перенесло бы эдакий прорыв если не безболезненно, то с допустимыми потерями, но только не сейчас – погибнет всё, от инфраструктуры и управления, до семьи распоследнего трамвайного кондуктора из захолустнейшего Графсвальда – людям просто станет нечего есть. Понимаете, что я хочу сказать?

– Время упущено, – ответил Иван. – Постиндустриальный мир не готов принять нововведения такого грандиозного масштаба. И будет сопротивляться всеми доступными способами, включая грубые и насильственные. Неужели действительно тупик?

– Однажды свернув в неверном направлении человечество заплутало, – философски сказал Фальке. – Случись подобное открытие при кайзере Вильгельме или даже перед Второй мировой, мы бы теперь исследовали отдаленные звезды и планеты, постепенно осваивали Галактику. Но не судьба… Потому-то все знают, что на станции «Ноймайер» ведутся метеорологические исследования, работают гляциологи вместе со специалистами по климату, о которых пишет журнал «Шпигель», и только нескольким людям на Земле известно, что мы делаем на самом деле: мертвые хоронят своих мертвецов.

– Вы дважды повторили слова Левия Матфея. Что они означают?

– Скоро узнаете.

* * *

Изумительная немецкая основательность виделась здесь во всем. Новейшие «шагающие» жилые модули, не шедшие ни в какое сравнение с халупами «Эскудеро», могли перемещаться по леднику, настоящая канализация, много строительной и вспомогательной техники – снегометы, экскаваторы, небольшой авиационный парк, включавший в себя не только вертолеты Ми-17, но даже такую сказочную древность как винтовой «DC3 Basler» производившийся с 1935 года. Хозяйственные люди!

– «Ноймайер» – общее название не одной, а сразу трех станций, – объяснял Фальке, подогнавший к посадочной площадке вездеход. – Основная – NM-III, мы сейчас находимся на ней. Красивая витрина, которую иногда можно показывать интересующимся и журналистам. Второй комплекс в пяти километрах севернее, неподалеку от «ледяной гавани», к которой швартуются крупные суда. Самая старая база NM-I, построенная специалистами ГДР при помощи Советского Союза вместе с вашей «Новолазаревской» в середине шестидесятых, стоит еще дальше, у самого края ледника толщиной больше трехсот метров… Под ледником – скала. Залезайте в машину, ветер поднимается! Едем!

Начиналась метель, но заблудиться в снежных пустошах было невозможно, благодаря многократно дублированным системам безопасности. Радиомаяк, спутниковая навигация да и простейшие столбы-вешки с проблесковыми огнями позволяли миновать расстояние до старого поселка без затруднений.

NM-I выглядела брошенной. Ни души. За снежными вихорьками вырисовывались темные силуэты коробкообразных строений, живо напоминавших бравурные репортажи телевидения эпохи позднего СССР о героической трудовой вахте полярников. Мачта радиоантенны покосилась, стекол в окнах двух балков нет, облезлые коричневые контейнеры составлены неопрятной группой. Кажущееся запустение.

– Не посоветовал бы ходить сюда посторонним, – бывший полковник военной разведки ГДР заглушил турбодизель гусеничной машины. – Вот там, там и еще справа – тепловые детекторы движения и лазерные сканеры. Обнаружат любого недоброжелателя еще на подходе, в действие сразу вступит охранный абтайлюнг, у которого множество сюрпризов для любителей совать нос в чужие дела… Не говоря уже о том, что те, кто живет внизу, предпочитают не афишировать свое существование и ревностно оберегают собственный покой. Задача моих подчиненных – пограничная стража.

– Напомните, во сколько отбой? – поинтересовался Иван. – Мы валимся с ног, Алёна Дмитриевна засыпает на ходу.

– Метафора не самая точная, но близкая к истине, – украдкой зевнула филологесса. – Очень долгий и тяжелый перелет.

– Вас устроят незамедлительно, – отозвался Фальке. – Встреча состоится не раньше, чем вы отоспитесь и приведете себя в порядок. Комплекс оборудован с современным комфортом…

Встретили двое – отворили металлическую дверь, ведущую в бывший административный модуль. Шерстяные вязаные маски, обязательные темные очки – солнце ползло высоко над горизонтом, хотя по местному времени было около десяти вечера, – вооружены незаменимыми «Хеклер-Кохами». Молча проводили к подъемному механизму. В глубины прорубленной в тысячелетних льдах наклонной шахты можно попасть используя клеть-лифт, куда свободно помещались человек десять.

– Никто не страдает клаустрофобией? – Фальке нажал зеленую кнопку на пульте подъемника. Клеть мягко заскользила вниз, тихонько гудели сервомоторы. – Непривычно, да, но в итоге мы окажемся всего лишь на уровне моря. Ледяной щит надежен, за всю историю эксплуатации обрушений не отмечено. Ниже лед настолько спрессован под собственным весом, что почти не отличается от камня.

– Что это? – Славик вдруг поежился, ощутив мощную вибрацию, вызванную отнюдь не механикой лифта. Знакомое чувство, недоступное другим! – Гос-споди, ведь там…

– Заметили? – выпрямился герр Фальке. – Да-да, червоточина. Одна из самых крупных аномалий на планете.

– Вы… Получается, вы тоже аргус?

– Аргус. Охраняющий не принадлежащую ему Дверь.

* * *

Вышла длительная заминка, ожидание растянулось на сутки – Фальке обошелся ничего на значащими объяснениями о «техническом сбое». Нет, это не «слепой период» и не «затемнение», просто на той стороневозникли какие-то непредвиденные проблемы, к которым мы никакого касательства не имеем.

Первые впечатления Славика о базе NM-I оказались смазанными – очень хотелось пожевать горячего, растянуться на койке и вырубиться часиков эдак на десять. Спустились, прошли скупо освещенным изогнутым коридором, затем показалась металлическая лесенка ведущая к естественным пустотам в толще ледника, где были установлены сборные «цилиндры» жилых и технических модулей.

– У нас тесновато, – сообщил Фальке, отодвигая дверь-люк «цилиндра». – Надеюсь, четырехместная каюта не вызовет возражений? Душевая кабинка, ватер-клозет и микроволновка для разогрева индивидуальных рационов в наличии. Давайте я закажу на камбузе ужин? Дело нескольких минут. Вы пока располагайтесь.

– Хотелось бы знать, откуда у них энергия? – сказал Иван, сбрасывая с плеча сумку с вещами и ноутбуком. – Генератор? Запаха выхлопов дизеля в пещере я не почувствовал. На глубине в три сотни метров приходится решать множество проблем – утилизация мусора, отопление, термоизоляция жилищ, сброс сточных вод…

– Не все ли тебе равно? – Славик пощупал одеяло на верхней лежанке. Каюта смахивала на купе в дорогом фирменном поезде, разве что площадь побольше и окон нет. – Заметили, в пещере гораздо теплее, чем на поверхности?

– Минус пять-семь, по моим прикидкам, – отозвался Иван. – Обычное дело, доступ холодного воздуха снаружи ограничен, особый микроклимат. Думается, пещера здесь не одна… Попросим герра Фальке провести экскурсию?

– Только не сейчас, – взмолилась Алёна Дмитриевна. – Ужинать и спать!

В столовой приятно пахло домашней пищей и тайскими приправами. Восемь столиков, кухня за пневматической дверью, на стенках идиллические мещанские пейзажики с кирхами, овечками и старинными замками. Оказалось, один из сотрудников увлекается акварельной живописью.

– Картофельное пюре, шницели в соусе, сыр и зеленый салат, – провозгласил Фальке, как только «Smut»-кок принес блюдо с закрытыми крышками никелевыми тарелками. Сам кок отчетливо смахивал на подводника времен Второй мировой: аккуратно постриженная рыжая борода, черная пилотка без кокарды и такой же комбинезон, впечатление портил только умилительный фартучек с вышитой свинкой. – Клаус, нам кофе, даме – горячего молока с печеньем!.. Господа не стесняйтесь, приступайте – у нас тут запросто, по-семейному. Знаю, страшновато, но комплекс абсолютно безопасен, теоретически здесь можно пересидеть воздушный ядерный взрыв над «Ноймайером», особенно если уйти в карстовые пещеры под континентальной плитой.

– Существует вероятность? – подняла бровь Алёна.

– Мизерная. Однако, по нашим данным «Ноймайер» является одной из целей американских и русских стратегических сил.

– Это по каким данным?

– По оперативным, – неожиданно едко сказал Фальке и рассмеялся. – Ничего не бойтесь, столько лет прошло, а наши vis-à-vis с той сторонывполне самостоятельны и не проявляют назойливого интереса к жизни этого мира. За редкими исключениями.