Текст книги "Легенды танкистов"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Ленд-лиз

(авиабаза World of Warplanes, последние числа декабря 2011)

– Да не влезет эта штука в кунг! Не влезет и точка! Расстреливайте, под трибунал отдавайте, в штрафную роту отправьте! Никак!

– Сэр, – английский майор в буром френче старался быть терпеливым и настойчивым одновременно. – Программа ленд-лиза подразумевает, что доставка груза союзникам не обязательно должна осуществляться страной-производителем! У нас попросту нет для этого ресурсов и транспорта! Пожалуйста, постарайтесь!

Сэр Генри, офицер британского Royal Armoured Corps, уговаривал русского летчика уже полчаса. Тяжелый бомбардировщик ТБ-3 был единственной машиной, способной хоть как-то транспортировать донельзя странный объект, привезенный англичанами на аэродром.

По островной традиции машину перевязали широкой красной ленточкой с надписями «Merry Christmas!» и «Happy New Year!», прилепили на лобовую броню портреты текущего премьер-министра и королевы, а в сам танк напихали бутылки с шотландским виски, теплые свитера (ведь известно, что русская зима – вещь опасная и лютая!), шоколадки и банки с тушенкой.

Встал вопрос с доставкой. Перед праздниками подданные ее Величества хотели доставить подарок эффектно – например сбросить с самолета с парашютом так, чтобы танк оказался прямиком на плацу базы танкистов. Одна беда: выполнить этот план было крайне затруднительно: самолеты World of Warplanes в большинстве своем являлись легкими этажерками времен Первой мировой, не способными поднять в воздух ничего кроме самих себя и очень тощего летчика. Только у русских был летательный аппарат в который можно было хоть как-то поместить ленд-лизовский сюрприз.

– Семь с половиной тонн! И думать забудьте! – втолковывал сэру Генри советский авиатор. – Грузоподъемность ограничена! Отправьте машину своим ходом!

– Невозможно, – покачал головой англичанин. – Поцарапается краска, износ ходовой… А танк должен выглядеть как новенький! Это же рождественский подарок! Вам бы понравилось, если бы вы получили, к примеру, поношенный макинтош?

– Мак… Что? – не понял русский. – Впрочем, неважно! Повторяю для глухих: нет! Нельзя! Инструкции про безопасности полетов!

– Это печально, – вздохнул сэр Генри. – Но может быть…

Очередную попытку уломать русского прервал могучий рев танкового двигателя. Через КПП аэродрома проследовало гигантское страшилище – «Маус». При своих габаритах и огромной массе «Мышка» неожиданно легко развернулась на одной гусенице, подъехала к ТБ-3 и выпустив облако выхлопов остановилась. Откинулся люк на башне.

– Здравствуйте, господин майор, – сэр Генри учтиво поклонился в ответ: «Маусом» командовал отлично знакомый ему унтер-офицер-Отто Фюрст, не столь давно спасший англичанина от фамильного проклятия на Топях. – У меня накладная из бухгалтерии на…

Унтер-офицер полез к карман кителя, извлек помятую бумажку и прочитал вслух: – Накладная на Light Tank Mk VII, Tetrarch. Приказано доставить в русский ангар.

– Глобализация, – вздохнул англичанин. – Дожили: английский танк отправляют русским через германское посредничество! Испортили весь сюрприз!

– Сюрприз? – из эвакуационного люка под мордой «Мышки» вылез Ганс Шмульке. Так было удобнее всего покидать «Маус», по крайней мере не нужна лестница. – Здравствуйте, герр майор… Ой. Что ЭТО?

– Десантный танк. Аэротранспортабельный. – сказал сэр Генри наприязненно покосившись на несговорчивого летчика. – Что вы смеетесь, господин Шмульке?

– Да так, – ефрейтор неимоверным усилием воли стянул лицо в неподвижную маску. – По-моему «Тетрарх» – вариация на тему «Хетцера»? Каточки такие кругленькие…

– А они по-вашему должны быть квадратными? – надменно сказал англичанин. – Или вы полагаете, что Британская империя способна производить только хорошие линкоры? Замечу, сэр, именно мы изобрели танки!

– «Изобрести» вовсе не значит «сделать хорошо».

– И тем не менее! – сэр Генри выпрямился, окончательно приобретая вид оскорбленного графа, которому плюнул на манжету пьяный грузчик из гаваней Ливерпуля. – Впрочем, я понимаю ваш сарказм, господин Шмульке. Воевать на супертяжелых танках куда привлекательнее, чем владеть легкой техникой! Как это у вас говорится? «Светляк»?

– Вы ничего не понимаете, – ухмыльнулся Гунс Шмульке. – «Маус» – отличный светляк. Крепкий. Сэр, давайте не будем вдаваться в бесполезные споры – надо подумать, как отвезти вашего «Тетрарха» на базу! В конце концов русский комиссар Paramon Kotyatko сказал, что для транспортировки объекта лучше всего подойдет именно «Мышка»!

– Товарищу комиссару надо сталинскую премию дать! – просиял летчик, доселе в разговор не вмешивавшийся. – Дайте пять минут, подгоним кран, зацепим, погрузим и езжайте себе!

– Картина сюрреалистическая, – пожал плечами сэр Генри, наблюдая как крошечного «Тетрарха» устанавливают на «Мышку». Танчик размерами был сопоставим с башней «Мауса», на которой ему и предстояло ехать до базы танкистов. – Осторожнее, осторожнее! Не повредите украшения! Все-таки Рождество!

– Большевики Рождество не празднуют, – заметил Ганс Шмульке. – У них традиция, Новый год. Сэр, можно попросить документацию на агрегат?

– Разумеется, – кивнул сэр Генри, извлекая из кармана френча бумаги. – Страховой полис, гарантия от фирмы-производителя, всу как положено. Передайте русским, что претензии будут приниматься только в оговоренных страховых случаях!

– Если его Т-95 случайно переедет? – фыркнул Шмульке. – Но в целом, сэр, очень приятно видеть очередной шедевр британской бронетехнической мысли! «Матильда», «Черчилль» и «Валентайн» в прошлом показали себя неплохо. В песочнице, конечно.

– И не трясите его по дороге! – взволнованно сказал майор. – Блестки будет осыпаться!

– Так точно, сэр! Довезем в лучшем виде, как говорят эти русские!

– Сто восемьдесят восемь тонн нашего «Мауса», – почесал в затылке Отто Фюрст. – Еще семь в довесок. Нас хоть одна бетонка выдержит? Это ж какая масса!

– Бетон в «Варгейминге» делают отличный, – со знанием дела сказал англичанин. – Выдержит. И умоляю, аккуратнее на поворотах! Машина нежная, относитесь к ней, как к хрустальной вазе!

– Это вы про «Маус»? – озадаченно спросил Ганс Шмульке. – Ах, извините. Есть относиться к «Тетрарху» как к хрустальной вазе!

Два дня до часа икс

– Всем доброго ут… – Ганс Шмульке бодреньким шагом вошел в ангар и вдруг запнулся на полушаге. – Эт-то что еще такое? Господа, позвольте!

– Отойдите в сторону, герр ефрейтор! – мимо пронесся менеджер «Варгейминга», нагруженный коробками в яркой упаковке. – Посторонитесь, мешаете! У нас ответственное мероприятие!

– Мешаем? Мы? – возмутился Шмульке. – У нас, между прочим, высадка через полчаса!

Стараниями гостей с центрального сервера ангар преобразился: гирлянды под сводом и на воротах, елка в углу, с потолка падают конфетти – это, конечно, прекрасно, но если бумажная мишура забьется под решетку двигателя, никаких голдовых огнетушителей не напасешься!

Суета сует началась еще второго дня, когда наконец-то прибыли французы. Командование устроило торжественное открытие новой казармы с перерезанием ленточки, оркестром и банкетом в офицерском клубе, причем экипаж Ганса Шмульке на празднование не попал: их пересадили на «Маус» и заставили сгонять на авиабазу за подарочком для Иванов – «Тетрархом».

С раннего утра в рандомных боях творилось нечто уму не постижимое: ИС-4 с «Тапком» в большинстве случаев оказывались в конце списка, а выше можно было наблюдать сплошной железный капут: «Маусы», «Луноходы» и Е-100, отчасти разбавленные тяжелыми французами – кто-то уже успел перевести свободный опыт и купить AMX-50В, поэкспериментировать с новинкой.

По слухам, в песочнице дела обстояли ничуть не лучше – всего несколько минут назад из боя вернулись взмыленные янки с M2lt, сразу начав жаловаться на лютое засилье «Тетрархов». Командир «Комарика», стафф-сержант Ривера, сказал прямо: сегодня на низкоуровневых боях нормальной технике делать нечего, поскольку ленд-лизовские блохи устраивают натуральный свальный грех – только что в Ласвилле наблюдался локальный апокалипсис, когда в кишке над озером остались гореть, не больше и не меньше, восемнадцать английских каракатиц! Это невыносимо!

– Вам еще повезло, – наставительно сказал комиссар Котятко, как всегда старавшийся быть в курсе актуальных новостей и пришедший послушать американцев. – Выезжали поутру на «Черчилле», сами понимаете машина солидная, особенно если кумулятивы в боеукладке держать.

– О скорострельности, господин комиссар, мы вовсе умолчим, – поёжился американец, отлично знавший, что по большому счету «Черч» является забронированным по самое не могу пулеметом на гусеницах. Гроза ЛТ и СТ, страх и ненависть в песочнице.

– Между прочим, массово появились французские B1bis, – продолжил Парамон Нилыч. – Да вы их раньше видели, только в другой инкарнации: трофейный немецкий Panzer B2740 (f), премиум… Для четвертого-пятого уровней вещь далеко не самая приятная. Раньше B1 выезжали редко, а теперь уже целыми взводами кататься начали – мы едва ноги унесли, «Черчилль» все-таки не всемогущ! Вот и спрашивается, что день грядущий нам готовит?

– Вернее, год грядущий, – поправил товарища комиссара Ганс Шмульке. – Боюсь, эйфория от открытия французской ветки у нас пройдет быстро: столь эпохальная новинка как барабанное заряжание способна радикально изменить расстановку сил: в споре взвода «Королевских Тигров» со взводом АМХ-50-100 я бы отдал преимущество лягушатникам – скорость, быстрота поворота башни, упомянутый барабан. Я не успею даже оглянуться, как эта пакость всадит в корму шесть бронебоев и при этом запросто успеет удрать!

– Поживем, увидим, – философски сказал Парамон Нилыч. – Смена тактики неизбежна, это верно. Прошу прощения, должен идти – дела. Сами понимаете, праздники, надо заниматься работой с личным составом.

«Бедные русские, – подумал Ганс Шмульке, провожая взглядом комиссара, – у всех нормальных людей Рождество, Новый год, а им опять придется высиживать на политучебе и слушать доклады по марксизму…»

Громыхнуло, потянуло пороховым дымом и на плац выкатился КВ-220. Пока закрывались ворота ангара, можно было разглядеть знакомый пейзаж: ну разумеется, Перевал. А значит политучеба отменяется…

– Сгружаем, – командир «Розетки» выбрался на броню и жестом подозвал ремонтников. – Шесть канистр! Позовите кто-нибудь мосье Жака, они просили поделиться!

Объявился французский лейтенант. Открыл канистру, плеснул в любезно подставленную кружку добытого на Перевале божественного нектара. Продегустировал.

– Oh, c'est beau! «Genepi»? «Pastis»?

– Samogon, – фыркнул русский. – На что меняемся?

– Два ящика улиток, – твердо ответил мосье Жак. – Консервы, лягушачьи лапки. Крем-фреш, тимбаль, льезон. Гужер, оливье. На ваш выбор, господа!

– Оливье? – командир КВ-220 зацепился за знакомое слово. – Отлично! Нам на всех нужно четыре тазика. По рукам?

– Та… Тазика? – вытаращил глаза француз. – То есть, вы хотите сказать, что салат из рябчиков, каперсов, ланспика, сои-кабуль, раковых шеек и оливок вы кушаете из… Excusez moi, из тазов? На банкете?

– Из чего салат? – в свою очередь изумился офицер с КВ. – Какие каперсы?..

Ганс Шмульке не выдержал, захихикал и зажав рот ладонью быстро пошел в сторону. Ничего-ничего, галлам еще предстоит привыкнуть к веселой жизни на базе и некоторым национальным особенностям.

Мимо, отчаянно топоча и переговариваясь, промчался очередной табун менеджеров «Варгейминга». Было отлично слышно, как старший кричит едва ли не паническим тоном:

– Ёлки! Ёлки забыли на респах вкопать! Дуйте в центральный офис за лопатами! Пока не будет ёлок – никаких вам корпоративов!

– Боже мой, – покачал головой ефрейтор. – До нового года еще два дня, а у нас тут настоящий цирк! Воображаю, что начнется завтра к вечеру…

Исторические сказки

Сокровища Бонапарта

Пролог

– …Они исчезли почти неделю назад, – грустно сказал Быстрый Гейнц. – Черт побери, это же лучший экипаж дивизии! Вошли и не вышли!

– Может быть, стоит отправить внутрь поисковую команду? – предположил Роммель. – Набрать добровольцев…

– Пробовали. С пленным французским офицером в качестве проводника. Эти тоже пропали. Третьего дня.

– Попробуйте позвонить командованию егерей, пускай пришлют горноспасателей.

– А смысл?..

Оба генерала, приехавшие лично взглянуть на «стальной кошмар Эльзаса» и сопровождавшие их штабные мрачно уставились на гигантского угловатого монстра притаившегося на железнодорожной платформе. Выглядело чудовище зловеще, от него ощутимо тянуло холодком, в вечерних сумерках создавалось впечатление, будто по броне скользят огни святого Эльма…

– Эрвин, надо уже что-то решать, – не выдержал изнервничавшийся Гудериан. Давайте сообщим Гейдриху, в Вевельсбург. Пусть пришлет магов из Анненербе!

– Вы спятили, Гейнц, – Роммель поморщился. – Незачем связываться с СС, сами разберемся. Если не вернутся к завтрашнему утру, поднимайте по тревоге комендантскую роту и начинайте прочесывание. Каждый взвод снабдить полевыми рациями! Друг друга из виду не терять! Докладывать обстановку через каждые полчаса! Все поняли? Отставить панику, господин генерал!

16 июня 1940, Франция, железнодорожная станция Брийе

– Очень интересно, – обер-лейтенант Панцерваффе Генрих Кнопке взял со столика перед командирским креслом пухлую книжку с заголовком на французском языке: «Char FCM-2C. Руководство пользователя с приложениями и картами». Повернулся к своему мехводу, ефрейтору Шульцу. – Ты читаешь по-французски?

– Так точно.

– Взгляни…

Экипаж герра Кнопке первым ворвался в оставленную французами деревушку Брийе, сопровождаемый мотоциклистами Pz-II подъехал к вокзалу, командир открыл люк, осмотрелся и вдруг замер. По спине пробежали мурашки. Прямо впереди находился разбитый авиацией эшелон, был виден сошедший с рельсов паровоз. Ничего особенного, если бы не груз, перевозимый эшелоном – он-то и вызвал у обер-лейтенанта состояние близкое к обмороку.

– Шульц, что это по-твоему?

– Это? – ефрейтор вылез из «двоечки» и недоуменно оглядел возвышавшегося неподалеку титана. – Похоже на… На корабль. Может, французы перевозили свои эсминцы из Тулона в Дюнкерк? По суше?

– Чепуха, – покачал головой наводчик Майер, считавшийся в экипаже самым умным после командира, как-никак Гейдельберг заканчивал. – Это же танк! Скорее всего. Гусеницы, орудийные башни, вон пулеметы торчат…

– Тогда почему у него дверь в борту? Не люк – настоящая дверь?

– Откуда я знаю, герр обер-лейтенант? Пойдемте посмотрим! Если французы его бросили, запишем трофей на свой счет!

Вошли. Как выяснилось, невиданное сооружение и впрямь обладало дверью, с начищенной бронзовой ручкой – чтобы открыть, потребовалось нажать на пупочку.

– Наверное, боевое отделение, – зачарованно сказал Кнопке. – Ничего себе! Что же оно такое?

Устроились франки с удобствами, ничего не скажешь. Внутри просторного помещения можно было ходить в полный рост. Кресла обитые красным плюшем. Шкаф с брошенной гражданской одеждой и парадной формой, бар, набитый бутылками бургундского и Мадам Клико. За парчовой занавеской – вот диво! – будуар, двуспальная кровать. Возле будуара табличка «Только для офицерского состава». Добавим сюда корзину с клюшками для гольфа, холодильник, дверь в ванную комнату, расположенную в соседнем отсеке, и с тем сочтем картину законченной. Куда-то наверх вели две винтовые лестницы, темный проход уводил в сторону кормы.

– Это что угодно, но только не танк, – недоверчиво сказал Кнопке и тут же увидел валявшуюся на столике пятисотстраничную книгу, то самое «Руководство».

Пока Шульц изучал пухлый технический труд обер-лейтенант с наводчиком занялись трофеями: бутылочка красного, креветки, пармезан, свиная шейка и даже свежая французская булка – накрыли на командирском столе, над которым сияли медью трубы перископов. В буфете отыскались хрустальные бокалы.

– За Великую Германию! – провозгласил Кнопке. – Шульц, тебе отдельное приглашение нужно?

– А? – поднял взгляд мехвод. Глаза у него были совершенно ошалевшие. – Да, за Германию и победу! Хох! Минуточку, герр обер-лейтенант… Тут в книжке… Я даже не знаю, как сказать…

Шульц развернул вклеенный в руководство и сложенный в восемь раз план. На схеме можно было увидеть как привычные слова вроде «трансмиссия», «гидравлическая система» или «боеукладка орудия № 4», так и абсолютно непонятные значки. Несколько красных крестиков.

– Давайте сходим туда, – сказал мехвод, кивнув в сторону бокового прохода. – Нужны фонарики и набор инструментов. Это ненадолго.

– Зачем? – удивился Кнопке.

– Похоже, наши трофеи не ограничатся сыром и бургундским. Французы спрятали там кое-что посущественнее… Только герр обер-лейтенант, возьмем с собой небольшой запас еды.

– Зачем? – повторил ошеломленный Кнопке.

– Мало ли…

– Вот ты вещмешок и потащишь!

Десять минут спустя бравый экипаж скрылся в гулком коридоре и с тех пор всех троих не видели уже целых шесть дней, что вызвало нешуточную тревогу у командования…

21 июня 1940, где-то в недрах FCM-2C

– …Нам никогда отсюда не выйти, – сокрушенно вздохнул Кнопке. – Хорошо хоть консервы нашли, только хватит их дня на три, не больше… Если бы не хронометр, я бы окончательно потерял счет времени! А все твои идиотские идеи, Шульц!

– Виноват, герр обер-лейтенант. Выберемся, я уверен… При каждом повороте направо я отмечал угол двумя крестиками, а налево – одним. Отыщем неотмеченный поворот, значит нам туда…

– Тихо, что это? – простонал Майер. – Слышите?

– Ерунда, летучие мыши, – ответил мехвод. – Их тут полно.

Экспедиция в непознанные глубины FCM-2C продолжалась почти неделю, и если бы не случайно обнаруженный на третий день продуктовый склад (он был опечатан, на сургучной блямбе стояла дата 1927 год, январь) экипаж Кнопке умер бы с голоду. А маркировка на консервных банках с говядиной и фруктами свидетельствовала: произведены они и того раньше, в 1919 году.

Путешествие по лабиринту ужасов не прекращалось – бесконечная череда переходов и коридоров, мертвые электрощиты, в одном из темных закутков обнаружился скелет в полуистлевшей форме французского пехотинца времен Первой мировой. Однажды наткнулись на покрытую странными иероглифами золоченую панель и Майер, изучавший в Гейдельберге труды Шампольона, перевел с древнеегипетского: «Здесь покоится фараон Атонхотеп VI, проклятие богов настигнет любого смертного, посягнувшего на покой повелителя». Панель решили не вскрывать – неприятностей и так хватало с избытком.

Батарейки фонариков сели в первый же день, но оказалось, что потолки коридоров покрыты светящейся плесенью. Кроме того, изредка встречались тусклые электрические лампочки. В набитом устрашающего вида механизмами зале отыскалось старое кострище, на стене поодаль надпись угольком: «Все надежды потеряны. Пришлось съесть рядового Лаваля, сержанты Шарни и Дарбье посматривают на меня нехорошо. Прощайте. Унтер-офицер Жерар де Ре, 15.03.1931». Кнопке, Шульц и Майер содрогнулись, увидев рядом с кострищем обглоданные берцовые кости.

– Не останавливаться, – твердил обер-лейтенант, – и не сдаваться! Шульц, негодяй, это ты завлек нас в ловушку! Что ты здесь хотел найти?

– Карта, по-моему, неточна… Точно, в книге вклейка – «Возможны опечатки по вине издателя»… Стойте! Остановитесь! – мехвод воспрял духом и ткнул грязным пальцем в план. – Все правильно! Схождение четырех коридоров, рядом дверь в трансмиссионное отделение номер 32 и центральная труба гидравлики! Восемь шагов на север, два на юг – так записано в «Руководстве»… Черт, компас плохо работает, слишком много металла! Еще пять на восток… Майер, ты монтировку не потерял?

– А в чем дело? – безнадежно спросил наводчик.

– Крестик на карте! Это здесь, я уверен! Дай сюда!

Шульц аккуратно обстучал монтировкой стальной пол, прислушался к более высокому звуку и подцепил одну из плит. С трудом вывернул. В коридоре будто бы стало светлее.

– Вот оно! – провал был заполнен золотыми слитками маркированными латинской буквой «N» в лавровом венце. – Сокровища Наполеона вывезенные из Москвы и переплавленные в слитки! Тонны две, не меньше!

– Шульц, – устало окликнул наводчика Кнопке. – Зачем тебе прямо сейчас две тонны золота? У нас осталась одна банка тушенки. И все. Ты хоть понимаешь…

– Молчите! – заорал наводчик. – Что это? Там, справа?

Где-то в глубинах FCM-2C гулко лаяли овчарки.

– Бежим! Бежим на звук! Господи, только бы повезло!