Текст книги "Шоу двойников (=Мистер бронежилет)"

Автор книги: Андрей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

СМЕРТЕЛЬНЫЙ НОМЕР

В раздевалке, под которую были отведена комната с душем, кроме «Мистера Бронежилета» никого не было.

Ночной клуб явно не отвечал его представлению о подобных заведениях в цивилизованной Европе. Скорее, он походил на пустующий склад, с несколькими служебными помещениями и площадкой для выступлений посередине. Но по шуму голосов и шарканью ног, слышимых за перегородкой, отделявшей раздевалку от арены, «Мистер» догадывался, что зрителей будет полный аншлаг.

Привычно разделся и натер себя тональным кремом, отчего тело стало выглядеть загоревшим. Размял мышцы, и стал ждать, пока крем впитается в кожу. Огляделся, в поисках зеркала, чтобы удостовериться, нет ли разводов и подтеков, но зеркала не нашел, даже самого маленького.

– Черте че, – пробормотал «Мистер». – У нас в самом захудалом клубе гримерка лучше.

За перегородкой прогремел голос, усиленный динамиками, и тут же перестали шаркать подошвы и бубнить голоса.

«Бронежилет» не смыслил в немецком, но решил, что конферансье объявляет первый номер программы.

Голландец, который привез его в это заведение, сообщил, что за «Бронежилетом» зайдут, прежде чем объявят его выход. Так что «Мистер» не боялся пропустить собственное выступление.

Наступившая после объявления ведущего тишина вдруг разорвалась криками, топаньем ног и свистом. Такого всплеска эмоций «Бронежилет» не встречал даже на футбольных матчах.

– Вот так публика! – изумился он. – Вот это зал! С большой буквы «З». А говорят, этих западников ничем не расшевелишь. Да они разорвут на части!

И он снова машинально поискал глазами зеркало. Ему стало страшно, что его выступление НЕ будет воспринято с таким энтузиазмом.

Неожиданно голоса смолкли, и молчание собравшихся в зале людей было настолько ощутимым, что «Бронежилету» показалось, он слышит дыхание каждого в отдельности.

Голос ведущего объявил следующее выступление.

Шум и крики толпы повторились почти с магнитофонной точностью, только после окончания этого номера в снова наступившей тишине вдруг раздался истошный, можно даже сказать истеричный женский крик.

– Надо же, как завели дамочку! – продолжал восхищаться «Бронежилет». – Интересно, что с ними будет твориться в конце программы?..

Дверь открылась, и злобного вида мужчина со сломанным носом заглянул внутрь.

– Нужна помощь? – спросил он по-английски, и в отличие от внешности голос звучал достаточно приветливо. – May I halp you?

– Зеркало, mirror, – попросил «Бронежилет».

Сломанный Нос непонимающе уставился на него.

– Хочу посмотреть… – «Мистер» не вспомнил, как будет по-английски «отражение» и сказал, – double, двойника.

– Партнера? – тот понял по своему. – Он уже готов.

– Я не знал, что буду выступать с партнером, – растерялся «Мистер». – Необходима хотя бы одна репетиция.

– Oh, it is easy, это просто, – заверил Сломанный Нос. – Saw.

– Что? – не понял «Бронежилет.

Немец испытывал те же трудности, изъясняясь на неродном языке.

– Saw, – повторил он. – Petrol, – уточнил.

И поспешил ретироваться за дверь.

Ничего не понимая, «Мистер Бронежилет» отыскал в своих вещах англо-русский словарик и перевел:

– Saw – пила. Petrol… Ну конечно, он имел ввиду бензопилу, – хлопнул себя по лбу лингвист. «Бензопила» – такой, стало быть, псевдоним у моего будущего партнера. Но все равно, это не объясняет, как мы с ним станем выступать в паре без единой репетиции.

* * *

– Быстрее, быстрее, шнель, – в проеме двери снова объявился Сломанный Нос и сделал приглашающее движение обеими руками.

«Мистер» оправил на себе сценический костюм, который соорудил загодя из купленного загодя в магазине строительных материалов полиуретана.

Костюмчик выглядел как средневековая кираса, хотя, конечно, не шел ни в какое сравнение с тем, что остался в Москве.

* * *

Арена была освещена фарами нескольких автомобилей, стоявших по периметру.

Периметр образовывали канаты, а за канатами толпились люди, одетые как для коктейля. Драгоценности на женщинах смотрелись как настоящие.

Подталкиваемый в спину человеком со сломанным носом, стриптизер добрался до освещенного круга. Теперь, из-за направленного света, он уже не видел зрителей, но по голосам понимал, что его приветствуют столь же бурно, как и предыдущих выступавших.

«Музыка, – подумал он, – Пора бы давать музыку».

Но вместо музыки раздался голос ведущего.

– «Мистер Бронежилет» из России, – прокричал на английском ведущий. – Боец элитного подразделения. Убивал и насиловал женщин и детей во всех точках земного шара, – и повторил то же по-немецки.

Толпа вопила от восторга.

«Зря он про – «убивал», – подумал «Мистер». – И про «насиловал» – то же зря.

Маньяк – это не мой имидж. Надо что-то романтичное…

Но толпа неиствовала.

«Может, ему лучше знать, какие здесь вкусы, – решил «Мистер».

Случайно он посмотрел под ноги и увидел лужу крови, присыпанную песком.

Отпрыгнул, словно наступил на змею.

«Что же здесь происходит?» – ужаснулся.

Но диктор уже представлял «Бензопилу»…

В круг света впрыгнул невероятно худой, жилистый человек. Из одежды на нем был бандаж, прикрывающий мошонку, а кожа намазана чем-то зеленым. В руках он держал рычащую и дергающуюся бензопилу…

Раз!

Он взмахнул пилой, и с одной стороны упали на землю рассеченные канаты, а толпа в этом месте завопила, перекрывая все звуки, и отпрянула.

Два – и бензопила, заурчав, врезалась в капот освещавшего арену автомобиля, там и завязла, выстрелив вверх снопом искр.

– Бои без правил! – продолжал бесноваться ведущий. – Победитель может быть только один. Все ставки сделаны.

И тут же бледно-зеленый вскочил на капот автомобиля, в котором завязла бензопила, а следом прыгнул ногами вперед, целясь прямо в «Мистера».

Пораженный внезапностью атаки, «Бронежилет» не успел увернуться, и получив удар в грудь, потерял равновесие. Падая, ударился затылком, и лучи света заплясали в глазах.

Увидев, что противник приземлился рядом, «Бронежилет» перекатился на левый бок, зацепил стопой его за лодыжку, а правой ногой попытался ударить его в коленную чашечку. Но «Бензопила» потерял равновесие и упал, так что вместо того, чтобы сломать ему ногу, «Бронежилет» только ссадил кожу.

Увидев кровь, зрители заголосили ожесточеннее.

Бледно-зеленый двигался чуть быстрее, и, не вставая с посыпанного песком пола, подкатился к «Мистеру» и, поймав его шею в захват, подобный тискам, зажал, одновременно приподнимаясь и упираясь в спину коленом.

Тело «Бронежилета» скрутила невыносимая боль, он издал полузадушенный крик, лучи света стали меркнуть перед глазами. Он попытался опустить голову и тем самым оттеснить удушающий захват, но чувствовал, что потеряет сознание раньше, чем успеет что-либо предпринять.

Неожиданно пенопластовый бронежилет лопнул, и коленка противника, при помощи которой тот ломал ему позвоночник, соскользнула.

Захват на мгновение ослаб, и этого оказалось достаточно, чтобы успеть вцепиться зубами в руку противника, ту самую, которой он его душил.

Бледно-зеленый замычал и попытался вырваться из хватки «Мистера». Но тот продолжал стискивать челюсти, чувствуя, как ломаются вставленные недавно в клинике на Вучетича коронки.

Неожиданно словно колокол бухнул прямо у него в голове, и продолжал бить все сильнее и сильнее. Это «Бензопила», пытаясь избавиться от вцепившегося в него противника, молотил свободной рукой «Мистера» по затылку.

Зазвенел гонг, или, вернее, стукнули железным по железному, и тут же подскочили два «секунданта», один из которых был тот, со сломанным носом. Совместными усилиями им удалось извлечь руку из пасти «Мистера».

– Я не подписывался… я не собирался драться, – задыхаясь, говорил «Мистер», в то время, как Сломанный Нос брызгал прямо изо рта ему в лицо водой. – Я думал, это обыкновенное стриптиз-шоу.

Но Сломанный Нос не понимал по-русски.

Снова ударил гонг, и «секундант» вытолкнул его на середину арены.

Теперь бледно-зеленый был осторожнее. Прокушенная рука у него кровоточила, и он старался ее беречь. Несколько ударов ногой в туловище и скользящий в голову – вот что досталось «Бронежилету» первые несколько секунд. В ответ он сломал противнику нос, и тот стал сплевывать кровь, стекавшую на губы.

Публика требовала большего. Из темноты кто-то кричал по-немецки, подбадривая бледно-зеленого. Постепенно выкрики эти стали злыми и презрительными.

И тогда тот решился. Бросился вперед, нанося как прямые, так и рубящие удары, словно позабыв о самосохранении.

Расчет был прост. Вынужденный уйти в глухую защиту, «Бронежилет» мог не найти лазейку для контратаки, и, рано или поздно рухнет, от боли и сотрясения.

Но…

«Момент истины», – пронеслось в голове у «Бронежилета».

Прикрывая согнутыми руками голову, он дождался, когда противник приблизится настолько…

И ударил его коленом в пах.

«Бои без правил», – оправдал он себя, и тут же, видя округлившийся от боли рот противника, похожий на букву «О»… – «Бронежилет» начал свой «крюк» почти от пола, вкладывая в удар силу не только руки, но и корпуса.

Длинноногая женщина в черном платье с глубоким декольте, что стояла у самых канатов и кричала громче всех, периодически отхлебывая из бутылки пива, и размахивая в воздухе этой бутылкой, так, что соседям приходилось уворачиваться от брызг, вдруг замерла.

Клац!

Словно столкнулись два бильярдных шара, и рот бледно-зеленого превратился из «О» в «~».

Глаза его затуманились.

«Все, – подумал «Бронежилет», – достаточно одного прямого удара… А, может, проще чуть-чуть толкнуть.

В этот момент женщина в платье с таким декольте, что лучше бы ей просто вырядиться голой, неуклюже размахнулась, как размахиваются женщины, собираясь что-то бросить далеко, и швырнула на арену бутылку.

Спустя мгновение донышко бутылки вошло в соприкосновение с темечком «Мистера Бронежилета».

Он покачнулся, наклонился вбок, и медленно стал заваливаться вниз.

Тем временем глаза бледно-зеленого прояснились. Он увидел, что противник лежит на земле.

Теперь глаза его вспыхнули ярко, торжествующе и мстительно. Последнее, что увидел «Мистер Бронежилет», прежде чем провалиться в темноту, это как на его теле прыгает и как-то ухает при этом бледно-зеленый, а разбитое лицо того кажется безносым.

Даму в декольте попросили немедленно покинуть бои. Она была так пьяна, что, возмутившись, облевала охранника.

Поединок признан недействительным.

Вздох разочарования прокатился по залу, где проводились подпольные бои.

Бледно-зеленого оттащили. «Мистера Бронежилета» унесли.

Кровь засыпали песком.

* * *

– Здесь, – человек со сломанным носом остановил машину. – Как раз подходящее место, чтобы избавиться от тела.

Вместе с напарником они вылезли, открыли багажник и выволокли оттуда окровавленного человека.

– Здесь уже был случай, когда турист упал со склона, – пояснил свой выбор Сломанный Нос. – Турист переломал себе все, что можно. Разницы не будет никакой, – и он поглядел на человека, который лежал у них под ногами. Затем достал бумажник, который принадлежал покалеченному человеку.

Просмотрел, а потом обратно рассовал по кармашкам кредитные карточки, затем вложил увесистую пачку банкнот из собственного кармана:

– Никакого ограбления, у полиции и сомнений не должно возникнуть, что это несчастный случай. А вот с паспортом… Пусть кто-нибудь из твоих людей съездит с этим паспортом в Германию. В компьютер должны занести сведения, что этот человек выехал из страны.

– Может, столкнем его еще дальше по склону? Чтобы наверняка? – предложил помощник.

– Нет, – Сломанный Нос оказался настроен очень решительно.

– Парень хорошо дрался. Последний шанс мы должны ему оставить.

ДАСТ ИСТ ФАНТАСТИШ

С двух сторон голову пациента стягивала стальная скоба, к которой был привязан груз. Груз не давал поврежденным позвонкам давить друг на друга. Разбитое лицо представляло собой комическую маску, в которой непонятно, где нос, а где – уши.

Один глаз полностью заплыл, но в щелочке между распухших век на другой стороне блестел зрачок. Этот зрачок, казалось, жил самостоятельной жизнью, отдельной от закованного в гипс и скрепленного стальной проволокой тела.

Зрачок с интересом наблюдал за медсестрой, которая ставила телу клизму.

Это была уже вторая «кружка Эсмарха» и пациент сильно раздулся, но результата – никакого. Кишечник отказывался функционировать.

Медсестра была пожилая, еще двенадцатилетней девочкой она ухаживала в госпитале в Берлине, где ее отец работал хирургом, за ранеными солдатами, привезенными с Восточного фронта. После войны им удалось всей семьей перебраться в Швейцарию.

Теперь она скрывала свой возраст, иначе ей ни за что бы не получить эту работу.

А без госпиталя свою жизнь она не представляла. Тоталитарная закалка.

Другая медсестра, средиземноморской внешности, держала судно. Она была родом из итальянского кантона.

– Надо позвать герра Розенфельда, – предложила итальянка.

Розенфельд был молодым врачом, неженатым, и потому весьма интересным в ее глазах. А пациент ей был совсем неинтересен. Может, «при жизни» он и был крупным мужчиной, но сейчас похож на сломанную и выброшенную на помойку куклу.

– Попробуем старый способ, – поджала губы пожилая медсестра.

Молоденькая отвернулась, увидел, что та засовывает пациенту палец в задний проход.

– Больно? – спросила она.

Распухшие веки на мгновение сомкнулись, спрятав зрачок, и тут пациент словно взорвался, изукрасил и себя, и халаты медсестер.

– Дерьмо, – сказала немка.

– А вы что ожидали? – вдруг поинтересовался пациент разбитыми губами.

* * *

– Да, да, – сказала яркая крашеная блондинка. – Яволь.

Немецкий язык она учила еще в школе.

– Это наш товарищ. Наш комрад, – она еще раз посмотрела на документы, которые разложил перед ней полицейский чиновник. – Не комрад, конечно, всего лишь актер, маленькая роль в фильме. Мы снимаем шоу, понимаете? Куда, зачем? – запротестовала она, увидев, что чиновник жестом просит ее пройти следом за ним.

– У нас нет денег платить за лечение, у нас есть страховая медицинская карточка, пусть они теперь и занимаются…

Чиновник что-то принялся объяснять, из чего блондинка не поняла ни слова. Потом снова призывно махнул рукой.

– Вот бестолочь какая, – вздохнула блондинка по-русски, – объясняю же ему – я-то тут при чем?

Выйдя из полицейского участка они сели в машину и не спеша, притормаживая у каждой пешеходной «зебры» добрались до госпиталя. Потом, мимо дежурной медсестры, проследовали в палату, где лежал похожий на забинтованную мумию человек.

– Этот? – спросил полицейский по-немецки, и тут же повторил на английском. – This?

– Откуда я знаю, когда он так упакован? – возмутилась блондинка и сделала круговые движения рукой вокруг собственной головы, словно что-то на нее наматывала.

Полицейский подозвал пожилую медсестру, и, как догадалась блондинка, потребовал, чтобы с пациента сняли повязку. Медсестра возражала. Ее немецкий был какой-то резкий, лающий, в отличие от того, как говорил на том же языке швейцарский полицейский.

Полиция победила. Блондинку попросили выйти из палаты и подождать в коридоре. Ей хотелось закурить, но она не знала, разрешено ли, а спросить у топтавшегося рядом чиновника было неудобно.

Наконец, медсестра позвала их обратно. Поначалу блондинка боялась посмотреть на пострадавшего, но встретив требовательный взгляд полицейского, пересилила себя.

У лежавшего на койке человека был сломан нос, выбиты передние зубы и несколько глубоких ссадин.

С двух сторон голову стальная скоба. Один глаз полностью заплыл. Но все равно сомнений не было – это тот самый человек, чьи документы она недавно рассматривала.

Полицейский тоже это понял и даже не стал снова спрашивать:

– This?

А только утвердительно кивнул.

– Я свободна? – облегченно вздохнула блондинка, а он снова кивнул, но только сделал жест, как будто что-то подписывает.

– А, протокол? – улыбнулась она, считая, что слово «протокол» на всех языках звучит одинаково. – Протокол опознания?

Уже направляясь к дверям, она на мгновение задержалась у койки пострадавшего.

Медсестра не только сняла повязки с его лица, но и разбинтовала остальное тело.

Остался только гипс на обоих ногах и левой руке.

Когда-то это был крупный, красивый мужчина. Кажется, совсем недавно блондинка сама нашла его в подмосковном стриптиз-клубе и предложила сняться в шоу двойников.

– Бедная сломанная кукла, – вздохнула она, и, хотя и встретила неодобрительный взгляд медсестры, мягко погладила его по обнаженной груди.

– Ой, – вдруг сказала блондинка и отдернула руку, словно провела ею по раскаленной плите.

Полицейский встрепенулся.

– Нет, нет, ничего, – успокоила его женщина, а себе под нос пробормотала. – Просто чудо какое-то. Даст ист фантастиш.

* * *

Франсуа был новеньким санитаром. Еще вчера он был ночным портье в дешевом мотеле на окраине Цюриха, но служба трудоустройства студентов предложила ему эту работу в госпитале. У Франсуа накопилась масса проблем, начиная от предстоящих двухнедельных военных сборов, и до старенького мерседеса, который он разбил из-за того, что какой-то идиот бросился под колеса. Поэтому на работу приходится добираться городским транспортом, а подружка запросто может с кем-нибудь переспать, пока он будет изображать из себя альпийского стрелка.

Наверное, поэтому, увидев открытую дверь в пустую палату, где только что сделали влажную уборку, он не задумываясь вкатил туда пациента. Пострадавшим был намибиец, провозивший в кишечнике упакованный в капсулы героин. Когда таможенники предложили ему пройти на личный досмотр, он бросился бежать и вышиб головой прочное стекло, которое, по замыслу создателей, должно было выдержать удар пули. Пациенту наложили с десяток швов, и достали из задницы героин, а теперь он спал после дозы успокоительного, так что ему тоже было все равно, где провести эту ночь.

Голова и конечности африканца были все в повязках, так что он напоминал мумию.

* * *

…А тем временем два человека остановились у стойки дежурной медсестры. Один из них держал в руке букет вызывающе желтых цветов, а другой – газету.

– Наш друг попал в ваш госпиталь, – сказал с акцентом тот, что с газетой. – Вот, здесь написано, – он показал заметку о несчастном случае, в результате которого некто неизвестный свалился с высокой набережной.

– Мы приехали снимать кино, – с еще большим акцентом пояснил парень с цветами, лицо которого по независящим ни от кого причинам выглядело уродливым. – И надо же было такому случиться! Мы его искали несколько дней, пока не увидели эту газету. Какой ужас, – он сделал вид, что промокнул рукавом выступившие на глазах слезы.

– Этот парень был очень известным актером в нашей стране, – с гордостью сообщил парень с газетой.

– Он раздевался перед публикой, – пояснил другой. – Мужской стриптиз.

– Мы хотим его навестить, – добавил первый.

– В нашей стране так принято – навещать, – уточнил второй.

Немного подивившись на странных посетителей, медсестра назвала номер палаты, где лежал их друг. Случай-то был не криминальный, поэтому никаких особых условий в связи с этим пациентом не предусматривалось.

Обыкновенный несчастный случай.

* * *

А тем же временем русского пациента вымыли в специально приспособленном для этого помещении и переложили на другую каталку, в чистые простыни.

Пожилая медсестра подсоединила капельницу.

– У вас хорошо получается, – зрачок под распухшими веками весело сверкнул.

– Что именно? – спросила медсестра.

– Входить. Будь то в вену, будь то в… – он не стал уточнять.

– И у тебя все получится, – вдруг улыбнулась медсестра. – Во время войны я видела парней с куда более серьезными ранениями.

Она сама удивилась этой, неожиданно откуда нахлынувшей симпатии в незнакомому пациенту.

– У что стало с этими парнями? – поинтересовался больной.

– Они научились играть в гольф, раскатывая на инвалидной коляске?

– Человек ко всему привыкает, – сказала она.

– Мне не подойдет коляска, – серьезно возразил больной.

– Я же сказала, у тебя все получится, – сказала пожилая медсестра и вдруг, не сознавая, что делает, наклонилась и поцеловала его в лоб.

Он казался ей ребенком. Ее никогда не рожденным ребенком.

Хорошо, что никто этого не видел.

* * *

Несмотря на то, что он напустил на себя серьезный вид, полицейскому чиновнику откровенно нравилась эта яркая блондинка. Такие снимаются в порнофильмах, подумал он, и представил ее голой.

Что-то шевельнулось в его организме.

– Все? – спросила блондинка, ставя размашистую подпись. – Вы сможете забрать пострадавшего через несколько дней, – сообщил полицейский, и представил ее же, голую, сидящую прямо на его столе. Если монитор отодвинуть на край, вполне…

По статистике, здоровые мужчины думают о сексе шесть раз в течение часа, когда не спят. Этот думал чаще.

– Зачем мне его забирать? – возмутилась блондинка. – Я ему не родственница.

«Нет, пусть лучше она обопрется руками на край стола и, нагнувшись, расставит пошире ноги», – полицейский чиновник достал платок и вытер вспотевшие ладони.

– Можно один вопрос? – спросила блондинка.

«Сейчас она спросит, свободен ли я вечером, – с надеждой подумал швейцарец. – Но вечером я обещал детям покататься вместе с ними на велосипедах…» – Эти документы, – блондинка показала пальчиком на паспорт пострадавшего, использованный авиационный билет и тощий бумажник. – Они были у него в кармане?

– Да, – еле сдерживая вздох разочарования сказал полицейский.

– Странно… – по-русски удивилась блондинка.

– Не понимаю? – по-немецки переспросил полицейский.

– У меня сегодня свободный вечер, – сообщила блондинка на его родном языке.

– О! – сказал чиновник, и немного подумав, добавил:

– О?

* * *

…А тем же вечером, когда полицейский чиновник катался с детьми на велосипедах, в палату, где лежал намибиец, зашли два белых человека. Один из них держал на вытянутой руке букет желтых роз, а другой похлопывал себя по ляжке свернутой в трубочку газетой.

– Здесь, – сказал по-русски тот, что с газетой.

– Ты уверен? – переспросил другой.

– На сто процентов. С какой стати понадобилось бы этой дежурной вешать нам лапшу на уши? Она назвала эту палату.

– Он? Они подошли поближе.

Негр застонал под бинтами.

– Разве поймешь, когда он весь запакован? Но, по размеру, вроде подходит.

– Тогда нечего рассусоливать…

Сквозь дурманный сон африканец услышал какой-то клацающий звук, но не понял, откуда он идет, а в это время посетители уже достали из подплечной кобуры пистолеты с неуклюжими глушителями на стволах, и, как по команде, одновременно, произвели по десять выстрелов каждый в лежащего перед ними человека. По последней пуле они выпустили в замотанную бинтами голову.

Бросив на простыню, на которой кровавыми пятнами проступали следы от выстрелов, оружие, они собрались было уходить, когда один, тот, что поменьше ростом и криворотый, смахивающий на гоблина, хихикая, вернулся и положил сверху букетик цветов.

– От товарищей по оружию, – давясь смехом, пояснил он.

Белые так и не додумались выяснить, какого цвета кожа у человека под бинтами. На то они и белые.

Выстрелов не было слышно даже в коридоре, а труп медсестра итальянского происхождения обнаружила только утром.

* * *

Полиция, занимавшаяся расследованием этого убийства, так и не смогла допросить дежурную медсестру, потому что ее той же ночью застрелил из автоматической винтовки бой-френд, собиравшийся на военные сборы.

Спасаясь от жизненных неурядиц, Франсуа после дежурства в госпитале, накачался наркотиками, которые провез в страну неизвестный ему африканец. Франсуа, вообще-то, не был наркоманом. Так получилось. Ну и с девушкой, которой он снес половину черепа первым же выстрелом, тоже – так получилось.

Случай с Франсуа попал на первые полосы утренних газет. А про застреленного в госпитале намибийца – в самом конце. Он ведь не был гражданином этой страны, к тому же, этим наркодельцам – туда и дорога.

Оба случая попали в ленту новостей, их перепечатало до полусотни крупных газет по всему миру. И назавтра, если первого попавшегося спросить, кого убили, он бы, без сомнения назвал швейцарскую медсестру. А подумав, вспомнил бы про наркокурьера.

И не слова про собственного соседа.

Кстати, а что там, с соседом?