Текст книги "Новатор - 2"

Автор книги: Андрей Кадник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

-43.-

Мы, конечно, не всегда работали, иногда мы и отдыхали. Особенно в последнее время, когда на нас работала значительная команда профессионалов.

Любимым нашим развлечением оставался Диснейленд. В те времена нас почти не узнавали в лицо, несмотря на многочисленные портреты в газетах и несколько интервью, переданных по телевизору. Наверное просто ни у кого не ассоциировались обычные подростки, какими мы были в Диснейленде и те хмурые имперцы, которых люди видели по телику.

Если бы нас узнавали, дела бы были плохи. В подобных парках мы никак не могли пользоваться защитными сферами, и нашей безопасности служила лишь инкогнитость… или как она там называется.

В парках развлечений у нас с девчонками были постоянные споры – нас с Жорой тянуло к механическим забавам – американским или русским горкам, крутилкам-перевертушкам, технокинотеатрам, а девчонки вечно нас пытались утащить или на водные аттракционы или в зоопарки.

Вот и на этот раз, Татьяна с Женей в один голос завопили, что они хотят покататься на кониках.

– Меня вообще в детстве в Майкопе лошадь укусила, с тех пор я их боюсь, – привёл я последний аргумент.

На Таню он, конечно, не подействовал – она взяла меня за руку и потащила на мини-ипподром, а Жора довольно хмыкнул:

– Это же была специальная адыгейская боевая лошадь. Адыги их тренируют, чтобы на поле битвы она могла закусать до смерти уже поверженного противника, чтобы всаднику не приходилось слезать.

Мда. В последнее время Жора действительно начал шутить… или он это серьёзно? Попробуй разбери…

-44.-

Автомобиль у нас получился на загляденье.

И большая скорость в нём была совсем не основным преимуществом, хотя это тоже неплохо. Важно было то, что как все отмечали, получился самый безопасный автомобиль за историю автомобилестроения.

За такую машину можно было даже сажать ребёнка, совершенно не разбирающегося в управлении – ну поболтается он в небе чуть-чуть, всё равно никого сбить не сможет.

Универсальность двух составляющих автомобиля стала почти нашим девизом. Гравицапа плюс блок управления – вот и вся машина, а на что прицепить эти два модуля решал уже сам покупатель – можно было на своё старое авто, а можно было и на русскую печь, на манер Емели.

Антиграв был совершенно стандартный, только выдававший скорость в несколько раз меньше, чем у самолёта, но точно так же защищённый – при попытке его вскрытия раздавался несильный хлопок и всё, его можно было выкидывать.

Блок управления мы тоже сделали универсальным. В принципе в него можно было воткнуть штекер от антиграва и летать, держась за провод… не самый безопасный вариант – довольно быстро задохнёшься из-за разреженного воздуха, но возможный тем не менее.

Конечно, можно было установить антигравитационный двигатель и на старый корпус машины, загерметизировав её и кинув в багажник баллоны с воздухом, но большинство людей хотели новые, вместительные корпуса, которые поражали меня своим разнообразием – тут были и просто стеклянная коробка и обтекаемый снаряд. Не пойму кому это было надо, наш двигатель разгонял любой корпус до максимальной скорости в тысячу километров в час вне зависимости от его конфигурации, разница в скорости разгона в зависимости от обтекаемости корпуса шла на микросекунды.

Машины в стиле автособачки из «Тупого и ещё тупее» стали довольно обычным явлением. Как только не извращались богатые люди. Кто-то заказал себе летающий паровоз, как в фильме «Назад в будущее», кто-то летающую тарелку, кто-то дракона для дочки из кино «Бесконечная история», а кто-то вообще догадался сделать себе летающий дом. Пока что мне нравилась подобная тенденция разнообразия, но я чувствовал, что если так пойдёт, то скоро в небе станет тесно и придётся вводить какие-то ограничения на максимальные габариты летательных аппаратов.

Автомобильная промышленность, к моему удивлению, сдохла далеко не вся. Закрылись лишь компании, производившие двигатели для автомобилей, колёса и различную механику. Некоторые фирмы – производители корпусов наоборот показывали настолько неплохие результаты, что иногда они даже перекрывали падение у чисто «механических» компаний.

Мы отдавали на свой завод в Питере только половину производимых механоидом антигравов, остальные продавали на свободный рынок. И любой человек (записавшись заранее конечно, а очередь была на полгода вперёд), мог купить антиграв и заказать к нему корпус собственного дизайна.

Проблемки возникли только со спецмашинами, которым для работы нужна была прочная сцепка с землёй, в числе которых была практически всея сельхозтехника. Тут принцип универсальности не срабатывал. Впрочем, решилась проблема довольно просто – лишь корректурой управляющей программы. Теперь при работе на поверхности она создавала поле не впереди корпуса, а чуть ниже, что обеспечивало необходимое давление. Правда для этого пришлось на спецтехнике на первой скорости отключить защитное поле и теперь она уже не была такой безопасной, как нам того хотелось бы.

Устройство управления, в отличие от самой гравицапы, не было защищено от вмешательства извне, и вскоре начался бум среди умельцев-программистов, переписывающих программы управления аппаратом. То им хотелось, чтобы их автомобиль мог летать зигзагом, то задом наперёд.

Многие умельцы тут же захотели «поразгонять» свои блоки управления – уж слишком у всех машин получилась одинаковая максимальная скорость, а многие водители желали, чтобы они могли притопить газ хоть чуть-чуть побольше, чем другие.

Это ещё ладно, но находились идиоты, которые стали отключать защитные поля, считая, что летать без них – очень крутой экстрим. Мы не придавали этому большого значения до тех пор, пока такая апградированная машина не врезалась в дом, разнеся его в щепки не хуже килотонной бомбы.

Прозрев, мы поняли, что выпустили на рынок огромную кучу автомобилей, которые в любой момент могут быть превращены в боеголовки, и под спонтанно возникшим давлением общественности закрыли код управления внутрь гравицапы и начали судорожно бесплатно заменять все ранее проданные модели. Заменить мы сумели лишь процентов девяносто, остальные покупатели, а их было несколько тысяч, предпочли оставить в своём домашнем арсенале такой опасный автомобильчик. Я понимал, что в недалёком будущем это может привести к большим проблемам, но ничего поделать не мог и лишь разводил руками под гневные вопли со стороны многих государств о том, что несколько таких машин, обладающих скоростью около тысячи километров в час, и способных снести любое сооружение, при желании запросто превратят в руины любой город.

-45.-

Как-то сама собой вскоре отмерла Формула-1. До этого она в основном держалась на рекламе автомасел, а теперь они становились никому не нужны. Да и зрителям было уже неинтересно смотреть на это действо – гонки на болидах выглядели в глазах многих счастливых владельцев антигравов чем-то вроде черепашьих бегов.

Нашлись энтузиасты, которые пробовали организовать гонки на антигравах, но пока это развлечение почему-то не приживалось.

Производство гравицап встало на поток, но я так и не решался сделать следующий шаг – начать энергетическую революцию. Мы и так своим автозаводом здорово подорвали бизнес по всему миру. Встал автопром, почти зачахла металлообработка, дышала на ладан нефтехимия. Мы стали богами для экологов и демонами для многих обычных граждан, вмиг потерявших свою зарплату и, что ещё более важно, свою профессию.

Но, если обычные граждане просто скалили зубы в нашу сторону и требовали действий со стороны своих правительств, то владельцы разорённых нами компаний были не так безобидны. Штат нашей службы безопасности рос не по дням, а по часам, но мы всё равно чувствовали угрозу, витавшую вокруг нас.

Даже появляться в родном Тувалу стало небезопасно. Местные жители нас, конечно боготворили, но Тувалу стало довольно открытым государством, в которое съезжались бизнесмены и богатые туристы со всего мира. В виде одного из таких туристов вполне мог появиться и кто-то, желающий нас укокошить, тем более что мы отменили предполётную проверку багажа в аэропортах. Я рассуждал, что экономия времени и нервов пассажиров гораздо важнее потенциальной опасности взрыва гравилёта. К тому же, взорвать его не так-то просто – разгерметизация для него, как слону дробина.

Несколько месяцев без авиационной безопасности показали, что я был прав – никто не пытался приносить взрывные, да и смысла особого в том не было. Гораздо «выгоднее» совершить теракт на каком-нибудь рынке или в концертном зале, там и то больше народу погибнет, чем в наших аппаратах.

Упрощение процедур, снижение стоимости билетов привело к тому, что рейсы пришлось делать гораздо чаще, чем они были раньше. Вскоре отпала необходимость в больших лайнерах – по всем маршрутам мы пустили много небольших гравилётов, которые по популярным маршрутам летали каждые 10 минут. Сбылась мечта идиота, авиаперевозки стали такими же доступными, как трамвай, хоть и стоили пока подороже. Пассажир приезжал куда-нибудь в Шереметьево, покупал билет, через 5 минут уже был на борту, еще через 5 минут – взлетал, и меньше чем через час выходил в аэропорту Нью-Йорка.

Впрочем, даже такие доступные авиаперевозки постепенно отмирали по мере того, как народ покупал персональные антигравы.

Воздух над городами постепенно становился непривычно чист за счёт снижения выхлопов, но были и негативные моменты – например люди стали ломиться в места, бывшие до сих пор труднодоступными. Популярной фишкой стало поджарить шашлык на Эвересте, смотаться на выходные на Тибет и так далее. Всё бы ничего, но эти замечательные места стали попросту засираться. Тот же Эверест был и до этого похож на помойку, а теперь его склоны и вершину буквально устилал мусор.

Что с этим делать я не знал. Раньше хоть какие-то границы существовали для автомобилистов – визы, пункты пропуска на границах. Сейчас же все спокойно летали, наплевав на все границы, как это делали мы сами ещё совсем недавно. Пора было с этим делом хоть как-то бороться. Ладно ещё мусор на Эвересте, но гравилёты стали машиной мечты для наркодилеров и многого другого транснационального криминала, а уж развития преступности на планете мы никак не хотели.

-46.-

Пришло время открыть миру маленькую тайну, которую мы с Жорой встроили в механоида, производившего гравицапы. Я поручил Олегу собрать через неделю совет глав Российского союза.

Ни один руководителей 63 стран, а именно столько насчитывал союз к тому времени, не уклонился от того, чтобы прибыть на столь важное мероприятие в Тувалу.

Немаловажным стал и тот факт, что это было не только первое сборище всех членов нашего союза, но и собрание открытое – мы пригласили туда вообще все государства и все масс-медиа, которые хотели поучаствовать.

Прослышав про эти идеи, Олег схватился за голову:

– Ты что! У меня же конференц-зал рассчитан максимум на шестьсот человек. Какая может быть пресса!? К тому же этот зал одновременно и единственным кинотеатром страны является, несолидно как-то.

– Спокойно Маша, я Дубровский, – резюмировал я и как всегда в безвыходных ситуациях, побежал советоваться к Жоре.

– Ты как чувствовал, что я хочу испытать своё новое устройство, – обрадовался Жора, когда я изложил ему ситуацию.

Я насторожился. Испытывать Жорины изобретения на главах государств мне ой как не хотелось.

– Да не дрейфь, всё должно работать без проблем, – обнадёжил он меня, увидев сомнение в моих глазах.

– Ну расскажи что за устройство, – смилостивился я.

– Да ничего собственно нового, – махнул рукой Жора, – просто я научился придавать энергетическому полю любую форму, какую я захочу.

– И чё? – удивился я, – как квадратное или треугольное защитное поле поможет нам в нашей беде?

– Дурак ты Дима, – вздохнул Жора.

– Если я дурак, то сам проводи съезд, – надулся я.

Впрочем, после того, как Жора объяснил принцип действия нового устройства, то я уже был готов простить ему и «дурака» и много чего другого.

В тот памятный день уже с утра в столицу Тувалу начали падать гравилёты с членами правительственных делегаций. Чтобы сэкономить время, мы дали разрешение пилотам вести гравилёты прямо к гостиницам, в которых и располагались делегаты. Несмотря на все усилия Олега, возвёдшего в Тувалу довольно много элитных отелей, для такого количества гостей их никак не хватало. Часть делегаций пришлось размещать в наспех сооружённых шатрах, в которых, впрочем, наличествовали все удобства. Сделать это за неделю та ещё задачка. Но, когда у тебя есть бесконечное количество денег, сверхскоростной транспорт и головастый премьер, всё становится решаемо.

Недоделки конечно были, как же без этого, но я не думаю, что критичные… по крайней мере никто не жаловался, все понимали, что сделать достойные помещения для проживания высоких делегатов в государстве, в котором всего 10 тысяч граждан довольно сложно. Нас ещё спасло то, что почти половина делегаций не стали оставаться здесь на ночёвку, а улетели сразу после съезда, иначе на всех могло просто не хватить воды.

Проблемы с пресной водой у Тувалу были уже тогда, когда мы только купили это государство. Принимая во внимание, что мы будем спешно строить современный город, их надо было как-то решать. Пробурив с километр под землю, никаких подземных вод мы не обнаружили. Опресняющие установки тоже себя не оправдали, в результате мы просто построили гигантский резервуар в центре страны и соорудили летающую цистерну с цикличной программой, которая летала на одно из горных озёр мира, выбирая их в случайном порядке, заполнялась там водой, возвращалась и выливала воду в резервуар. Если тот был полон, программа приостанавливалась, но в последнее время город потреблял так много воды, что приостанавливалась она только по ночам.

Ну да ладно, я отвлёкся. Какого же было удивление делегатов, когда вместо конференц-зала их привезли на берег моря. Погода свирепствовала, бушевал шторм, лил сильный дождь, но в том месте, где на абсолютно сухие ковры высадили глав государств не было ни дождя, ни ветра. Пока все здоровались, недоумённо переглядывались и пили кофе, я кивнул Олегу, чтобы тот включал освещение.

И вот, невидимый до тех пор купол конференц-зала словно возник из ничего, повиснув в воздухе в нескольких метрах над морем. Мы долго подбирали такой освещение, чтобы оно подсветило поле таким образом, чтобы то оставалось полупрозрачным, но в то же время, всем было ясно куда надо ставить ноги.

Все ахнули. Пресса защёлкала фотоаппаратами, видеокамерами, пытаясь перевести в электронный вид всё это великолепие… забегая вперёд, хочу сказать, что это у них не получилось. По телевизору наш конференц-зал выглядел совсем не так круто как в реальности.

Я пригласил делегатов следовать в зал и все недоверчиво и осторожно ступили на почти прозрачные ступени. Честно говоря, я опасался, что у кого-нибудь из делегатов разовьётся какая-нибудь фобия и они останутся на берегу. Так и оказалось, двое делегатов и троё репортёров категорически отказались подниматься в этот чудо-зал. Такой вариант событий был предусмотрен – им мигом подкатили кресла и предложили послушать трансляцию заседания сидя прямо здесь.

Остальные медленно, но верно проходили в зал, искали таблички с названиями своих стран и рассаживались прямо на силовом поле, сделанным амфитеатром. Сиденьями служили сами внутренние ступени, которые немного продавливались под ногами, но зато на них было довольно мягко сидеть – мы с Жорой долго подбирали нужную упругость поля, чтобы и ходить и сидеть было нормально. В результате получилось что-то вроде мягкого ковра. Наши ребята бегали по рядам и помогали всем рассесться таким образом, чтобы не пинать ногами впереди сидящих делегатов. Места вполне хватало, чтобы все сели через ряд и таким образом, между рядами вполне смогли ходить официантки, разносящие квас, компот и традиционное тувальское чампуту. Зал был прекрасен в своём минимализме. Загвоздка вышла только с туалетами – их пришлось сделать на берегу, но, опять же, никто не жаловался.

Я решил не тянуть долго время и ровно в 15-00, как и было назначено, кивнул Жоре, чтобы тот открывал съезд. Тот прочитал проникновенную приветственную речь на тему «как я рад, как я рад, что вы приехали в Ленин… в Тувалу» и передал слово мне для управления парадом. Приветственная речь – это максимум на что согласился Жора, он со всей ответственностью заявил, что будет молчать всё заседание, не ответит ни на какие вопросы и тихо смоется, как только всё закончится. Я хотя и понимал нелепость подобных действий со стороны императора, тем не менее согласился, ибо выбора мне не оставалось.

– Спасибо, – поблагодарил я Жору и обратился к делегатам:

– Со своей стороны, тоже хотел бы поприветствовать вас песней, – заявил я.

В последнее время я сам себя не узнавал. Власть она видимо стирает все комплексы и если раньше я даже в ванной петь стеснялся, то теперь вот решил попробовать себя перед столь представительной аудиторией. Наверное на меня повлияли мысли из одной книжки по экономике, в которой описывался один из способов подготовки менеджеров – их там заставляли выходить на людный перекрёсток и громко декламировать стихи собственного сочинения. Вот я и решил опробовать на себе нечто подобное.

Впрочем, поддерживало меня ещё и то, что Женя сумела доделать свою экспериментальную установку по изменению голоса и слуха и опробовала её на мне. Я заказал себе голос Мартина Гора и результатом остался вполне доволен, хотя Татьяна первое время недовольно морщилась, слыша незнакомый голос из моего рта, но потом, когда я ей спел пару песенок, смирилась.

Сейчас я решил исполнить один из шедевров – «Behind the wheel». Жорина акустика не подвела и музыка буквально проникала в каждую клеточку тела всех, сидящих в зале.

Замечательная музыка, волны прямо под ногами, свинцовые тучи, всё это, на мой взгляд, должно было создавать замечательную атмосферу праздника.

Если на вступительном соляке никто ничего не понимал, то когда я затянул

"My little girl

Drive anywhere

Do what you want

I don't care

Tonight…"

все начали удивлённо переглядываться. Часть «невъехавших» корреспондентов потом написали, что съезд открылся приветствием императора и гимном российского союза, исполненным первым помощником императора. Другое поколение, что с них взять, им бы Битлы хорошо вкатили бы.

Думаю Мартин Гор даже в годы своего расцвета не собирал такой значимой аудитории. Закончив петь и увидев, что недоумение на лицах достигает накала, я решил не радовать собравшуюся аудиторию ещё и «Black celebration» и перешёл к делу.

– Собрали мы вас, конечно не на концерт, – сказал я, немного разрядив обстановку, – во-первых мы здесь для того, чтобы познакомиться. Сейчас Российский союз вторая в мире по величине после ООН организация, как по количеству входящих в неё стран, так и по количеству их жителей и экономическому потенциалу.

Представители США, Франции, Великобритании и Китаю, которые не участвовали в союзе, но присутствовали на съезде в качестве наблюдателей, недовольно поморщились после слов об экономическом потенциале, но остальной зал взорвался аплодисментами. Представляю, как обидно было смотреть бывшим экономическим лидерам, как страны третьего мира вершат историю, а они присутствуют при сём действе далеко не на самых почётных ролях. И, наоборот, африканским, азиатским, латиноамериканским государствам, которые составляли основу нашего союза, было очень приятно утереть нос зажравшимся янки.

Друг Уго даже вскочил и начал что-то скандировать со своего места. Я помахал ему рукой, чтобы он успокоился, но зал всё равно продолжал шуметь. Что не говори, а государства в наш союз собрались довольно импульсивные и экспрессивные.

– Так вот, – продолжил я, – на повестке заседания всего один вопрос.

Дождавшись наконец тишины в зале, я объявил:

– И этот вопрос заключается в том, что водители гравилётов, которые в основном из так называемых экономически-развитых государств, постоянно нарушают наши границы, портят нашу экологию, охотятся в наших лесах на животных, занесённых в Красную книгу, и всё это делают совершенно безнаказанно.

Я намеренно попытался перевести гнев общественности за все эти действия на самих водителей, подавляющее большинство которых действительно было из развитых стран. Пока только у них были деньги, чтобы покупать сравнительно дорогие личные гравилёты.

В зале снова поднялся шум, причём теперь уже в основном шумели возмущенные наблюдатели. Я понимал, что они могут привести уйму контраргументов на тему «вы же сами производите эти гравилёты», но им-то я слова давать не планировал.

– Собрали же мы вас для того, чтобы передать вам в руки средство для охраны ваших границ и для борьбы с преступными действиями, которые зачастую совершаются владельцами гравилётов. Каждая страна сегодня получит по пятьдесят перехватчиков, у которых в два раза увеличена скорость по сравнению с обычными гравилётами. Кроме того, на этих перехватчиках стоит оборудование, способное дистанционно отключать двигатель у частных машин. На этом всё, спасибо за внимание.

Я сошёл с трибуны, а зал ещё посидел с минуту, ожидая продолжения и только потом начал недоумённо вставать и тянуться к выходу. Это, наверное был самый короткий съезд с момента сотворения мира. Нас потом пресса сильно гнобила, что мы оторвали от работы столько важных людей лишь для того, чтобы сделать небольшое по сути объявление. Только немногие поняли другую, главную цель проведённого мероприятия, которая была в том, чтобы показать всем, что власть на планете Земля сменилась.

-47.-

Жору, по-моему, немного раздражила пафосность проведённого мероприятия, к тому же он, как и многие другие, так и не понял его смысл. Нет, он конечно полностью полагался в политических вопросах на меня и даже не пытался возражать, но определённый скепсис и недоумённость у него проскальзывали. Я, честно говоря, и не пытался объяснять ему суть вещей – захочет, сам сообразит.

Но, похоже, ему думать об этом пока совершенно не хотелось. В то время он был полностью погружен в свои исследования и вытащить его из лаборатории мог разве что смерч или землетрясение.

Вот и теперь, спустя всего день после съезда, я, просматривая газеты, удивился увидев посреди дня в гостиной Жору, который направился ко мне с явным намерением что-то рассказать.

Отложив газету, я насколько мог изобразил почтительное внимание. Его это немного озадачило, но не остановило.

– Слушай, – заявил он, – ты чего-то заигрался в политику.

– Что тебя не устраивает, – повёл я плечами, – дела идут хорошо.

– Не спорю, пока всё просто отлично, – кивнул он, – но ты за всей этой шелухой забыл за чем мы вообще тут собрались.

– И зачем же? – озадаченно спросил я.

– Космос покорять, – невозмутимо ответил он.

– Ну, – осторожно начал я, – мы конечно говорили об этом, но я как-то не думал, что в этом цель нашей жизни.

– Цель может и не в этом, но развивать это направление нужно активнее, а то ты со своими земными проблемами совсем про него забыл, – сумничал он и снова скрылся в лаборатории.

Император, блин! Я реально рассердился, хотя и не мог не признать его частичной правоты. На космос, да и на полёты вообще, я действительно забил большой болт после того, как получил оттуда необходимые для работы на Земле деньги.

Но тем не менее, каков нахал! Я тут кручусь как суслик в колесе, а этот сраный император будет ещё мне указания давать.

К утру я, конечно уже успокоился, и решил что в Жориных претензиях есть довольно большая доля истины. Если мы сейчас не закрепим за собой космос, пока остальные страны до этого не доросли, то потом будем локти кусать. Я решил, что с местными проблемами Олег уж как-нибудь разберётся сам, и все свои усилия направил на космическое направление.

Перво-наперво я вытащил Жору из его научного закутка, и мы стали инвентаризировать наш НЛО на предмет всё ли готово к полётам. Как ни странно оказалось готово практически всё. От космической радиации нас теперь защищала огромная внешняя воздушная прослойка и защитное поле, новая установка позволяла как угодно конфигурировать поля внутри этой оболочки, когда гравитационный двигатель бездействовал, а когда он работал, получалось, что ему даже не нужны были баллоны с водой, которые так и висели по бокам НЛО – теперь для создания чёрных дыр вполне хватало воздуха, который захватывался защитным полем при вылете из атмосферы.

Почесав в голове, мы были вынуждены признать, что можно лететь хоть сейчас, но всё же решили отложить до завтра, чтобы было время вспомнить, как это часто бывает, какую-нибудь позабытую, но жизненно-важную мелочь.

Забавно, что наш первый вылет в космос прошёл очень буднично.

Дело в том, что Олег переслал мне ноту протеста, подготовленную Натовским объединением по поводу экспансии наших антигравов и о том, что это всё ведёт к дестабилизации в мире и росту военной напряженности.

Нет, ничего серьёзного в этой бумаге не было. На этот раз они обошлись даже без ставших уже милыми моему сердцу угроз типа 'сдавайтесь или пожалеете', наоборот послание было предельно политкорректным, но в конце стояла маленькая приписочка, что они были бы рады провести совместную встречу между нами, Генсеком НАТО, Генсеком ООН и президентом США. Фактически это было первое приглашение на переговоры и моя голова болела только об одном – проигнорировать это приглашение или нет.

В результате, я практически на автомате поднялся на 15 километров в воздух, включил там наружное защитное поле, захватив тем самым воздух, который нужен был нам в космосе для генератора чёрных дыр и с удивлением обнаружил, что на навигационном экране загорелась новая зелёная кнопка, которой я раньше не видел. 'Выход в космос разрешён' гласила она.

Это немного отвлекло меня от земных забот и я стряхнул оцепенение.

– Ладно, разрешён, так разрешён, – решил я и притопил джойстик, направляя иранский аппарат в безбрежную синеву, видневшуюся на экране.

Через несколько секунд экран потемнел и на нём ярко вспыхнули многочисленные звёзды. Тихонько пискнула и замигала панель 'Орбитера', предупреждая о своей готовности к работе.

– Ну вот мы и в космосе, – сказал я Жоре, отпустив джойстик, – как-то всё слишком буднично.

– Могу открыть шампанского, – предложил он.

– Да не, – отмахнулся я, – ну её, эту бормотуху.

Некоторое время мы смотрели на экраны вращая НЛО и наслаждаясь то видом звёзд, то солнца, а то нашей родной планеты, висевшей под нами, словно воздушный шарик, покрытый коррозией облаков.

– Жалко смотреть на такую красоту через экран, – сказал я, наконец, – вот бы нам иллюминаторов пару сделать как в настоящих ракетах.

– Чем же наша не настоящая, – обиделся Жора, – наша даже лучше.

– Да нет, я не про это. Просто когда смотришь на наш экран, то кажется будто какой-то интерактивный фильм смотришь про космос и нет особого ощущения, что я сам в этом участвую. А вот с иллюминатором появляется сопричастность.

– Подожди, я тебя удивлю, – хмыкнул Жора и начал колдовать с управлением.

– Э-э, поосторожнее, – предупредил я его на всякий случай. А-то от него всякого можно ожидать… в последнее время он вообще во время полётов не прикасался к управлению, предпочитая работать на твёрдой поверхности, а уж в воздухе весь контроль переходил ко мне.

– Да не боись, – отмахнулся он, – тут мягко падать.

– Да уж, – нервно сглотнул я, – только уж очень высоко.

– Готово! – не дал развиться моим страхам Жора.

И я вдруг почувствовал, что меня подкинуло к потолку.

– Что готово? – скептически поинтересовался я, когда мой желудок немного привык к невесомости.

– Сформировано небольшое внешнее защитное поле, чтобы удержать наш воздух, и мы могли выйти из корабля – осмотреться.

– Это как? – выпучил я глаза.

– Элементарно, – хмыкнул Жора, – в полутора метрах вокруг НЛО создано второе поле, которое не даст воздуху улетучиться во внешнее, километровое поле и можно повисеть в нём, полюбоваться видами.

Я представил себе в голове подобную схему и усомнился:

– А ты уверен в том, что это безопасно?

– Это не более опасно, чем тот конференц-зал над океаном. Там если бы исчезло поле ты бы разбился о воду, а здесь тебя просто разорвёт давлением изнутри.

– Да уж, – поёжился я неприятной перспективе, – а что есть такой шанс?

– Ну, насколько я знаю, пока мы не включим гравицапу с полем ничего не случится, – пожал Жора плечами.

– Как-то ты уж очень неуверенно это сказал, – хмыкнул я.

– Повторить увереннее? – переспросил он.

– Да ладно, не надо, пошли проверять открытый космос. Кстати, а зачем невесомость?

– Защитные поля сформированы вблизи корпуса. Это автоматически отключает искусственную гравитацию, чтобы аппарат не взорвался.

Я, посмотрев на экран, убедился, что НЛО висит всё в том же месте, не пытаясь никуда лететь и со вздохом медленно направился к люку.

Подлетев к нему, я понял, что Жора не собирается предпринимать никаких действий – тот встал за мною спину держась за переборку.

Вздохнув ещё тяжелее, я нажал на кнопку, разблокирующую люк и открыл дверь.

Меня словно толкнуло в спину и вышвырнуло наружу вместе с люком.

Последнее, что я увижу в своей жизни – как же он всё-таки красив, открытый космос, – пронеслось у меня в голове за пару мгновений.

-48.-

Вылетев как пробка из люка, и не больно шмякнувшись в защитное поле, которое действительно находилось всего в полутора метрах от корпуса корабля, я в первую очередь порадовался тому, как всё быстро закончилось.

Продлись мой полёт над бездной на секунду-другую подольше, мой сфинктер мог бы и не выдержать.

А так я просто обнаружил себя повисшим перед НЛО и грустно качающим головой.

– Ты чего молчишь? – удивился Жора, высунув голову из люка.

– Жизнь невесёлая, – ответил я, – а вдвойне грустно, когда она у тебя вся за предсмертное мгновение перед глазами пролетает.

– Дышать-то нормально? – поинтересовался он.

– Да вроде нормально, – ответил я, вдохнув полной грудью, – а что, могли быть проблемы?

– Да нет, – пожал он плечами, – просто давление почти на четверть упало, мы сейчас как будто в горах на высоте двух-трёх километров находимся по земным стандартам.

Я посмотрел под ноги. Люк сейчас находился на теневой стороне аппарата и окружающие звёзды и родная планета светились необычайно ярко. Довольно странное ощущение видеть Землю в тысячах километров под подошвами своих кроссовок. Через иллюминатор ещё куда ни шло, но вот так, сквозь прозрачную преграду это было нечто.

Впрочем, у меня моментально развилась боязнь высоты, которой я раньше у себя не замечал и я осторожно добрался до люка и ввалился в аппарат.