Текст книги "Адмирал Ушаков"

Автор книги: Андрей Андрущенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Широко развито было рыболовство. Много ловили кефали, икрой которой оживленно торговали.

Некоторые острова имели хорошо развитые ремёсла: кожевенное, ювелирное, ткачество, шелкопрядение и др. Однако Вяземский был невысокого мнения о ремесленных изделиях. В «Журнале» он отмечает, что на островах «художников много, но работают весьма нехорошо»^{223 224 225}. Остров Занте был известен выделкой кож, а Кефалония – ликёрами.

По французским данным в 1799 г., на островах жило 242 543 человека ^{226. Классовое расслоение населения было ярко выражено. Дворянско-аристократическая верхушка в конце XVIII в. была небольшой и довольно захудалой, но всё еще пытавшейся играть первенствующую роль . в управлении островами. Крепостнические отношения почти исчезли.}

Мелкое крестьянское землевладение было развито широко. Среди крестьян выделялась значительная зажиточная прослойка. В городах сосредоточивались буржуазия, ремесленный и мелкоторговый люд. Классовые противоречия в городе и деревне не раз обострялись.

Морской офицер Броневский, побывавший на Ионических островах в 1805—1810 гг., сообщает, как французы пытались воспользоваться классовым антагонизмом для закрепления своей власти на островах. Но они ничего не сделали для населения, «кроме того, что некоторым, кои более им помогали, дали лучшие земли», отобрав их у тех, кто нм не нравился

Не удивительно поэтому, что всё поголовно крестьянство, узнав о прибытии русской эскадры для изгнания французов, поднималось против них. Французская буржуазия давно уже перестала церемониться с чужой собственностью в завоеванных землях. Против неё на островах выступали местное дворянство, большинство буржуазии и крестьянства.

Таким образом, абсолютное большинство населения Ионических островов желало избавиться от тяжелого владычества французов и всемерно помогало русским.

Соединённые эскадры, выйдя из Дарданелл, только на короткое время останавливались у островов Хиоса и Идры, чтобы переменить лоцманов и захватить с собой восемь лёгких кирлангичей.

Ф. Ф. Ушаков решил завладеть сначала островом Цериго, самым южным из бывших венецианских островов, который служил французам промежуточным пунктом связи с Египтом.

24 сентября фрегаты «Григорий Великия Армении» и «Счастливый» отправились к Цериго с письменным воззванием Ушакова, в котором жители островов призывались «воспользоваться сильною помощью соединённого оружия... для низвержения несносного ига... и для приобретения прямой свободы...» ^{227 228}.

Из этого воззвания население острова узнало о целях прибытия русского флота в Средиземное море и единодушно поднялось против французов.

Французский гарнизон, состоявший из пяти офицеров и ста пяти солдат, покинул, город и укрылся в двух приморских крепостях.

28 сентября Ушаков с флотом подошёл к Цериго и высадил десант. Фрегаты открыли огонь по крепости. Французский отряд, находившийся там, без единого вы-

стрела спустил флаг и начал отступать в другую крепость, Капсала, стоявшую па противоположной стороне острова.

Крепость Капсала стояла на высокой и крутой скале и была обнесена высокими стенами. Засевшие в ней французы готовились упорно защищаться. Десантный отряд из трёхсот русских и двухсот пятидесяти турок, с несколькими полевыми пушками и боеприпасами, преодолев труднопроходимую горную местность, изрезанную оврагами, подошёл к крепости. С судов были свезены несколько тяжёлых пушек и доставлены к крепости. Скоро были построены две батареи для устройства брешей в крепостных стенах. К I октября всё было готово к штурму. Командир десанта капитан-лейтенант Шостак предложил осаждённым сдаться. Они отказались. Тогда по сигналу Шостака батареи открыли огонь. Три фрегата и авизо били залпами также по крепости. Противник отвечал довольно оживлённо. Несколько часов продолжался сильный обстрел крепости. Французы несли большие потери, особенно ранеными, но упорно сопротивлялись. Только увидев лестницы и другие приспособления для штурма, они выбросили белый флаг и запросили условия сдачи. Ушаков поставил мягкие условия: французы, сдав оружие, отпускались под «честное слово» не воевать против России, Турции и их союзников – солдаты в течение одного года и одного дня, а офицеры до– конца войны. Всем сдавшимся разрешалось уехать в Анкону, .где находился французский гарнизон, или Марсель.

Жители Цериго, главным образом греки, встретили русских с большой радостью. Ушаков объявил, что население получает право самоуправления и может свободно избрать себе «правление из дворян и из лучших обывателей и граждан, общими голосами признанных способными к управлению народом» ^229.

Выборное право получали только дворяне и «второй класс», т. е. купцы, домовладельцы, судовладельцы и другие представители буржуазии. Верховная власть оставалась в руках Ушакова, как главнокомандующего.

Это был первый шаг Ушакова в политическом устройстве островов. Он, повндимому, ещё раньше обдумал ^{230 231}

ферму будущего управления островов и избрал самоуправление.

Для охраны острова Ушаков оставил одиннадцать рядовых с офицером. Такой же отряд выделил и Кадыр-бей. При необходимости отряд мог быть увеличен за счёт мобилизованных жителей К

Вторым островом, которым наметил овладеть Ушаков, был Занте. Задержанный крепкими противными ветрами, Ушаков подошёл к о. Занте 13 октября. На острове находился сильный французский гарнизон, состоявший из 444 солдат и 47 офицеров. На берегу французы имели несколько батарей. Главным же укреплённым пунктом была крепость, стоявшая на крутой, трудно доступной горе.

Ушаков выслал вперёд два фрегата под начальством Шостака, приказав ему сбить батареи и высадить на остров десант. Меткий огонь фрегатов быстро подавил батареи противника, и десант начал высадку иа берег. '

Появление русского флота и орудийная стрельба привлекли внимание населения. Вооружённые толпы стали стекаться к месту высадки десанта. Жители о. Занте знали уже о действиях русских против французов и горячо откликнулись на призыв Ушакова. Они с восторгом приветствовали русских моряков, помогая им высаживаться на берег. Некоторое замешательство среди них вызвало появление турок, злейших врагов и угнетателей греческого населения. Но скоро они сравнительно успокоились, узнав, что главную роль в экспедиции играет русский адмирал.

К вечеру десант со всем необходимым для боя находился на берегу. Предстояло взять крепость, которую безуспешно обстреливали фрегаты, так как ядра их не долетали до цели. Капитан-лейтенант Шостак, командовавший и на этот раз десантом, послал коменданту крепости полковнику Люкасу требование о сдаче, но тот не согласился. Ушаков приказал взять крепость штурмом. Шостак с отрядом матросов и солдат пошёл к крепости. Толпы жителей сопровождали отряд, освещая фонарями гористый путь. Смелый поход отряда, окру– ²²⁹

жённого огромной толпой жителей, множество фонарей, мерцающих в вечерних сумерках, произвели на французов, видимо, сильное впечатление. Не дожидаясь штурма, полковник Люкас, в штатском платье, чтобы не быть опознанным греками, которые имели много оснований растерзать его, вышел навстречу Шостаку. *

Поздно вечером Шостак встретился с Люк асом и предложил условия сдачи.

Он согласился на соблюдение ВОИНСКИХ Ммк _иа острове Занте.

почестей при сдаче

французским гарнизоном крепости и оружия. Личное имущество солдат и офицеров оставлялось при них. Но французы должны были вернуть населению всё награбленное у них добро.

Утром следующего дня французский гарнизон сложил оружие. Когда французы покинули стены крепости, то их • с трудом удалось защитить от разъярённого населения, пытавшегося растерзать своих насильников и грабителей.

Ненависть эта объяснялась ещё и тем, что с приходом французов на острова почти прекратилась морская торговля, служившая для многих жителей главным источником существования и которая была пресечена англичанами, не позволявшими плавать в Средиземном море торговым судам тех городов, в которых находились французы. Всё растущее обеднение населения с прекращением торговли усиливалось повальными грабежами французских гарнизонов.

Французских пленных разместили на русских и турецких кораблях. Русские относились к побеждённому врагу великодушно. Но французы, попавшие на турецкие ко-

/Л?

рабли, испытали страшные насилия и унижения. Однако турки под влиянием Ушакова не посмели расправиться с пленниками по своему обычаю.

Восемнадцати офицерам с семьями Ушаков разрешил уехать в Анкону. Остальные пленные были отправлены в Константинополь. На следующий день по взятии острова Ушаков вместе с капитанами и офицерами съехал на берег. Всё население острова вышло встречать знаменитого русского адмирала.

Оружейные выстрелы, колокольный звон, восторженные приветственные возгласы тысячной толпы сопровождали Ушакова и его моряков. Все дома были украшены коврами, шелковыми материями, картинами и флагами. Дорогу Ушакова восторженная толпа устилала цветами. «Матери, имея слёзы радости, выносили детей своих и заставляли целовать руки наших офицеров и герб российский на солдатских сумках», – рассказывает очевидец Метакса в своих «Записках»; далее он пишет, что «из деревень собралось до 5 000 вооружённых поселян, которые толпами ходили по городу, нося на шестах русский военно-морской флаг»

–■ После торжеств по случаю освобождения Ушаков собрал «главнейших граждан» и объявил им, что они могут избрать себе временное правление «по примеру острова Цериго». На площади собралась огромная . толпа, ожидавшая результатов совещания.

Но когда зантиоты узнали, рассказывает Метакса, что они останутся под управлением избранного ими правления, «то все взволновались и начали громогласно кричать, что они не хотят быть ни вольными, ни под управлением островских начальников, а упорно требовали быть взятыми в вечное подданство России, и чтобы определён был начальником или губернатором острова их российский чиновник, без чего они ни на что согласия своего не дадут» ^{232 233}.

Эти настроения греков объяснялись боязнью попасть под власть турок, когда Ушаков уйдёт с эскадрой. Власть турок пугала греков ещё больше французского господства. Только русское покровительство казалось зантиотам самым надёжным и верным. Русский народ издавна оказывал поддержку единоверным грекам. Хотя самодержавие, используя ненависть населения Балкан к турецкому игу в своих захватнических целях, не раз поднимало его против Турции, но всё же в договорах оговаривало амнистию участникам восстания, а себе право защиты греков и славян перед Портом, как, например, в Кучук-Кайнарджийском трактате.

Такое категорическое и откровенное требование жителей Занте ставило Ушакова в очень затруднительное положение. Оно могло привести к конфликту с Турцией и нарушить только что наладившийся союз. Ушакову пришлось выступить перед зантиотами с очень интересной речью, отражающей некоторые его политические взгляды и симпатии, а также показывающей большой дипломатический такт и тонкое понимание международной обстановки. «Он (т. е. Ф. Ф. Ушаков. – А. А.) с ласкою доказывал им пользу вольного, независимого правления». Дальше Ушаков объяснял народу, «что русские пришли не владычествовать, но охранять, что греки найдут в них токмо защитников, друзей и братьев, а не повелителей, что преданность их русскому престолу, конечно, приятна будет императору, но что он для оной договоров своих с союзниками и прочими европейскими державами иорушать никогда не согласится» К

После долгих увещеваний Ушакову удалось несколько успокоить народ. Правление было составлено из «трёх первейших архонтов» и из «граждан ими избранных». «Городскую стражу» избрало само население.

Затем Ушаков позволил «дворянам и мещанам» избрать судей для рассмотрения политических и гражданских дел, «сходно обыкновенным правилам и заповедям божиим»^{234 235}. В случае же нарушения судьями «правосудия и добродетели», на их место избирались другие. Особенно поразило зантиотов распоряжение Ушакова о возвращении гражданам хотя бы частично долгов, сделанных французами. Это распоряжение вызвало у них ещё большую приверженность к русским. Молва о внимательном .и заботливом отношении Ушакова к нуждам населения широкой волной покатилась но островам и ещё больше привлекала симпатии греческого и слазян-

ского населения на его сторону, надежно обеспечивая военную поддержку против французов.

Занимаясь устройством самоуправления на о. Занте, Ушаков 14 октября отправил к о. Кефалонии капитана 2-го ранга Посконина с четырьмя кораблями для освобождения его от французов.

Поскочни успешно выполнил задачу, овладев островом без сопротивления. Когда он прибыл на остров, то к нему присоединилось много вооружённых жителей, среди которых было до тридцати офицеров, когда-то служивших в русском флоте. Французы, увидев скопление больших сил, бросили береговые батареи и поспешили укрыться в крепости. Однако Поскочни успел высадить отряд, который перерезал им путь к отступлению. Французы без сопротивления и с видимой охотой сдались в плен русским. Если бы они этого не сделали, то восставшее население расправилось бы с ними за грабительское хозяйничание на острове.

18 октября с о. Занте Ушаков отправил капитана 1-го ранга Сенявниа с русско-турецким отрядом из четырёх судов для овладения о. Св. Мавра, а сам с эскадрой пошёл к о. Кефалонии. По дороге он неожиданно узнал от шкипера одного купеческого судна, побывавшего в Анконе, что там французы спешно грузят два 60-пу-шечных корабля, которые якобы должны были отвезти на о. Корфу 2 000 солдат для усиления местного гарнизона. Ушаков решил помешать французам усилиться в Корфу.

20 октября отряд из трёх кораблей и трёх фрегатов под начальством капитана 1-го ранга Селнвачёва был отправлен– к о. Корфу. Он должен был наблюдать за французской эскадрой, стоявшей в Корфинской гавани, и прервать связь гарнизона с Италией и островами, где находились французские войска.

23 октября Ушаков с остальным флотом прибыл к Кефалонии. К нему привели французского коменданта крепости Ройе, который, по словам Метаксы, очень благодарил Поскочнна «за вежливое и человеколю-. бнвое обхождение», называя его «избавителем, защитившим как его, так и .всех французов от мщения кефало-нитов» ^!. • ²³⁶

Ф. Ф. Ушаков был сторонником широкой амнистии всем, кто так пли иначе был замешан в связях с французами.

Маяк на остропс Кефалонии.

И он нс позволил совершить никаких насилий над приверженцами «якобинцев». В городах о. Кефалонии были расставлены пикеты с двумя заряженными пушками перед каждым из них на случаи возможных погромов домов сторонников «якобинцев».

к

Встретившись с Главным советом Кефалонии, составленным из дворян, Ушаков ответил на изъявления чувств благодарности за освобождение и с своей стороны «просил правителей соблюдать правосудие: быть в тесном между собою согласии и предать совершенному и искреннему забвению поступки псех тех, кои принимали какое-либо участие в последних политических событиях, или были защитниками введённого французами республиканского правления» ^!.

Даже тогда, когда Ушакову были предъявлены на «некоторых злоумышленников», заседавших в учреждённом французами муниципалитете, прямые улики, то он «входя в положение сих несчастных граждан, покорствовавших, вероятно, более от страха, нежели от верных намерений, не обратил никакого внимания на донос сей и избавил мудрым сим поведением обвинённых, не токмо от неминуемых гонении, но и от бесполезных нареканий» ^{237 238}.

Вообще Ушаков во всех случаях капитуляции французских войск всегда охотно ставил в условиях пункт

«всеобщего прощения» за «обольщение правилами французской республики».

Павел I и его посол Томара придерживались противоположного мнения. От последнего Ушаков получил даже замечание за допущение амнистий.

«В присланной от вашего превосходительства капитуляции о сдаче крепости острова Корфу в 9 артикуле . означен двухмесячный срок на невозбранный выезд с имениями обывателей преданных французам и таковых же остающихся в островах за политические правила не беспокоить»,– писал Томара Ушакову в марте 1799 г. Но потому только, что французы нарушали эту статью, Томара требовал от Ушакова невыполнения взятых обязательств. «Вследствие чего прошу... внушить новому правлению изгнать без пощады всех прилепленных к правилам французских людей» ^239.

Однако Ушаков в данном случае и в ряде других твёрдо и последовательно выполнял взятые обязательства. Поэтому его слову верили беспрекословно и друзья и враги.

Ушаков, закончив организацию самоуправления Кефалонии и амнистировав местных жителей, собрался идти прямо к о. Корфу. Но пришло донесение от Сенявина о довольно сложной обстановке на о. Св. Мавра. Он доносил, что уже начал осаду хорошо укреплённой крепости . с сильным французским гарнизоном под командованием генерала Миолетта, который намеревался упорно защищаться. Далее Сенявин сообщал уже совершенно неожиданную новость о том, что Али-паша Я пинский ведёт тайные переговоры с французским генералом Миолеттом о сдаче ему крепости и острова Св. Мавра и предлагает за это тридцать тысяч червонцев и отправку гарнизона на свой счёт в любой порт по указанию французов. Одновременно Али-паша засылал своих агентов и к «островским старшинам», обещая нм всякие блага под своей властью.

Паша действовал хитро и смело. Он делал вид, что старается для общего дела союзников. Поэтому русские не должны ему мешать, а скорее помогать. На самом же деле Али-паша хотел присоединить остров к своим лнч-

ним владениям, отделённым от острова узким проливом, на «ружейный выстрел».

Али-паша вообще вёл себя, как ничем неограниченный сатрап. Султан боялся его и не раз подсылал к нему под видом придворных чиновников убийц, но осторожный и хитрый паша избегал смерти, лишая голов тех, кто доносил или жаловался на него.

Али-паша был юридически подвластным султана, числился его слугой и изредка, когда хотел или находил выгодным, посылал султану дань, а сановникам дивана подарки (бакшиши). В действительности же он был полновластным властелином на западе Балкан. Столицей Алн-паши был г. Янина (в Эпире). Его власть простиралась на Эпир, некоторые районы Фессалии, на Албанию, а иногда даже на западную Македонию. Он мог выставить до 40 тысяч пехоты и до 10 тысяч фессалийской конницы. В мирное время янннский паша держал 10 тысяч пехоты и 3 тысячи конницы. Албанцев считал он лучшим своим войском. Обладая хорошо вооружёнными отрядами, Али-паша занимался организованным разбоем на Балканах, истребляя при этом целые селения, предавая пленников самым невероятным пыткам.

Ушакову было ясно, что яиинский паша чувствует себя на западе Балканского полуострова суверенным властелином.

«Милостивый государь, – писал Ушаков послу То.маре 18 декабря 1798 г. – Если возможно сказать истинную правду, мне кажется по всему, что господин Али-паша весьма сомнителен в верности Порте Оттоманской... даже из собственных его слов .и из всех поступков заметно, что старается он быть самовластным и кажется сие близко. Он укрепляется сильно в своих местах, содержит войска свои и наводит страх другим пашам и местам, и как я предвижу, опасается только бытности моей здесь с российскою эскадрою» *.

Томара в подтверждение правильности предположений Ушакова сообщал: «Должно знать, что Али-паша есть один из своевольнейших пашен турецких, весьма мало повинующихся Порте, которая в повелениях своих ему и не изъясняется с тою твёрдостью, какую бы употребила ^{240 с другими, и более надеется на уважение со стороны его к Вам и на убеждения Ваши, нежели на свои предписания»}

Нельзя было позволить янннскому тирану овладеть о. Св. Мавра. И Ушаков изменил свой первоначальный план. Он отправил к Корфу на подкрепление Селнвачёва корабль «Св. Троица», два турецких фрегата и корвет, сам же с остальными судами соединённой эскадры 29 октября, оставив Кефалонию, пошёл к о. Св. Мавра. Через два дня эскадра бросила якорь на рейде острова.

Ещё до прибытия Ушакова Сенявнн энергично распоряжался осадой французов. Он окружил крепость пятью батареями, которые непрерывно вели огонь. Четыре были поставлены на возвышенностях острова, а пятая – на албанском берегу против крепости.

Ушаков одобрил действия Сенявина. Он осмотрел крепость и решил как можно скорее овладеть ею. Ушаков написал коменданту крепости письмо, в котором указывал на бесполезность сопротивления. Французы были окружены со всех сторон, помощь к ним уже не могла прийти. Добровольная сдача могла обеспечить благоприятные условия плена, в противном случае – генерал Миолетт «никакой пощады ожидать не должен».

С приходом эскадры Ушакова французы поняли безнадёжность своего положения. До этого они могли уйти с помощью Али-паши. Теперь этот шанс пропал, так как Алн-паша не смел открыто показать свои связи с французами.

После некоторого размышления французы сообщили, что они сдадутся, если Ушаков переправит их на своих судах во Францию. Ушаков категорически отверг такие условия. Обстрел крепости возобновился. И Миолетт стал просить отправить гарнизон хотя бы в Анкону. Но и это предложение не было принято. От французов требовали полной капитуляции.

В это время «старшины» острова сообщили Ушакову, что 8 тысяч добровольцев ждут позволения принять участие в штурме. В крепости были уже пробиты бреши, и французы, боясь штурма, 1(12) ноября выбросили белый флаг, а на следующий день, приняв все условия Ушакова, капитулировали. ²⁴¹

В плен было взято 512 человек, в том числе 46 офицеров. Среди трофеев были два знамени, 59 медных и чугунных пушек и мортир, 8! 7 ружей, 10 110 ядер и много других боевых припасов. Месячный запас продовольствия также достался победителям.

Маяк на острове Св. Мавра.

Таким образом, янин-ский паша не смог получить остров, который ему так хотелось иметь.

При всей своей дерзкой смелости он побоялся открыто выступить против Ушакова.

Он был слишком умён, чтобы не понимать риска, связанного с этим шагом.

Али-паша попробовал поссорить Ушакова с турками. Тайные агенты его подбивали турецких матросов не повиноваться русским. Однажды, вскоре после взятия о. Св. Мавра, большая группа турецких матросов учинила ночью на острове грабёж населения. Сбежавшиеся жители разогнали бандитов и, захватив несколько человек, доставили их к Ушакову. Событие было неприятно Ушакову, и он решил в корне пресечь турецкие грабежи. Отправляя к Кадыр-бею пять захваченных на месте преступления турок, Ушаков 5 ноября 1798 г. писал:

«Можем ли мы угнетённым жителям края сего обещать независимость, уважение к религии, сохранение собственности и наконец освобождение от ига французов, общих наших неприятелей, когда поступками нашими будем отвергать даваемые нами обещания» *.

Ушаков обещал не сообщать об этом султану, «зная строгость законов его султанского величества в подобных случаях». Он предлагал Кадыр-бею строго наказать про-

1 «Записки Метаксы», стр. 100,

т

винившихся и принять меры к поимке других преступников, укрывшихся на острове.

Ушаков потребовал от турецкого адмирала «подтвердить подчинённым... флагманам и капитанам, чтобы наблюдаема была иаистрожаншая дисциплина, и чтобы команды оказывали совершенное повиновение начальник нам своим».

Затем Ушаков предложил Кадыр-бею объявить по турецкой эскадре следующие правила:

В десантные отряды отбирать людей «доброго поведения» и посылать на берег только во главе с «лучшими и исправнейшими офицерами», за поведение которых отвечают начальники.

Самовольные отлучки с кораблей строжайше запретить. Увольнение матросов на берег производить «малым числом», непременно без оружия и под присмотром «исправных урядников». Отпущенные матросы обязаны возвращаться на корабли с заходом солнца. He-явившихся в срок строго наказывать.

Подтвердить «нижним чинам», чтобы обходились с обывателями ласково, не причиняли никому обид, не требовали от жителей ничего и старались «поведением своим снискать их дружбу и доверенность».

Десантным отрядам доставлять во-время продовольствие, чтобы они не имели оснований требовать его от жителей или брать силой.

В заключение Ушаков рекомендовал Кадыр-бею «отличать и награждать исправных • и послушных для поощрения» ¹.

По свидетельству Метаксы, приказ Ушакова подействовал на турок «сильным образом, и беспорядки прекращены были на долгое время»^{242 243}.

Потерпев неудачу в отношении захвата островов, Али-паша тем не менее примялся захватывать бывшие венецианские владения на албанском побережье (крепости Бутрннто, Парга, Превеза и Воница), захваченные ранее французами.

В то время как союзные эскадры освобождали острова, Али-паша с 10-тысячным отрядом напал на г. Превезу, вырезал французский гарнизон в 250 человек

и большую часть населения, а также схватил русского -консула майора Ламброса. Таким же образом он занял Воницу и Бутринто. Такая же тяжёлая участь ожидала и г. Паргу, которую Али-паша давно хотел захватить, чтобы в портах её держать свой пиратский флот. Янин-ский паша окружил Паргу и требовал добровольной сдачи. Паргиоты решительно отказались подчиниться эпирскому наместнику и обратились за помощью к Ушакову.

Старшины города явились к русскому адмиралу с письменной грамотой и, говорит Метакса, «неотступно умоляли его приобщить их к числу подданных российского императора».

Просьба паргиотов поставила Ушакова в очень трудное положение. На присоединение городов и островов • к Российской империи он не имел полномочий. Кроме того, такие действия были опасны. Порта сама хотела присоединить бывшие владения Венеции. Выполнение просьбы паргиотов могло привести к осложнениям с Турцией, союз с которой в то время считался выгодным и необходимым.

Поэтому Ушаков настойчиво объяснял депутатам Парги: «Государь император предпринял сию войну единственно для того, чтобы освободить Ионические острова от французов..., что он ни мало не уполномочен приобретать для России новые земли или подданных; почему, к сожалению своему, требование жителей Парги удовлетворить не может и не в праве». Ответ Ушакова, рассказывает Метакса, «привёл несчастных депутатов в величайшее отчаяние; они пали к ногам адмирала Ушакова, зарыдали и просили...» позволить им хотя бы поднять русский флаг на* крепости и дать трёх или четырёх русских солдат. В отчаянии депутаты заявили, что если им откажут в покровительстве и Парга не будет причислена «к прочим островам», то они предпочитают смерть, чем отдаться Али-паше. Если же он «явится с войсками и будет требовать сдачи города и крепости и признания власти его, тогда они, – пишет Метакса, – будучи доведены до крайнего отчаяния и не имея иных средств от него избавиться, перережут жён и всех детей своих, пойдут против пего с кинжалами и будут драться до тех пор, пока все падут до единого с оружием в руках».

«Пусть же истребится весь несчастный род пат!» – кричали представители Парки *.

Полная драматизма сцена эта очень взволновала присутствующих русских офицеров. Все напряжённо смотрели на Ушакова, который медленно шагал по каюте, не зная, на что решиться. Наконец, он твёрдо объявил депутатам, что «уважая горестное положение» их «и желая положить пределы дерзости Али-паши, он соглашается принять их под защиту соединённых эскадр на таковом же основании, как и освобождённые уже русскими Ионические острова». Ответственность за это, «зная великодушие своего государя», он берёт «охотно на себя» ².

Радости депутатов не было предела. Они получили русский и турецкий флаги, небольшой русско-турецкий гарнизон с несколькими пушками и одно судно дли защиты города.

Не зная, как отнесётся Павел I к объявлению покровительства Парге, Ушаков послал в Петербург рапорт с объяснением причин, принудивших его принять такой шаг, и ходатайство за паргиотов.

Павел I одобрил действия Ушакова относительно Паргн, участь которой он собирался определить одновременно с решением вопроса об венецианских островах. В самом конце декабря 1798 г. Томара сообщал Ушакову, что Порта, получив много жалоб на Али-пашу, посылает к нему «два повеления». В одном Али-паше предписывалось проявлять к Ушакову «более умеренности и наидру-жественнейшсс сношение». В другом же повелсвалось ему «учредить в Парге правление наподобие установленным» Ушаковым «в островах Венецких»³. В Константинополе считали, что в «Превезе, Воннце и Бунтрннто, таковые правления уже учреждены Али-пашой»⁴. Турецкое правительство делало вид, что Али-паша, хотя и допускает излишнюю жестокость, но делает то же дело, что и соединённые эскадры.

Томара рекомендовал Ушакову: «С Али-пашою яко с человеком весьма сильным должно будет стараться... ^{244 вести дружественные сообщения не только для того, чтоб заставить поступать по желанию Порты с обывателями, но и для собственной Вашей пользы в виде получении из Албании разного скота и других припасов...» ■.}

Ушаков понимал и без наставлений посла, что с янин-ским властелином нужно быть очень осторожным, но в то же время решительным образом пресекать его вероломство. Он поддерживал с Лли-пашой деловые связи в сдержанной и деликатной форме. По, узнав о зверствах его в Прсвезе и наглом захвате русского консула, Ушаков решительно выступил на защиту чести своего государства и одновременно попытался спасти паргиотов.

Он послал к Али-паше лейтенанта Е. П. Метаксу с письмом от 29 октября 1798 г., в котором категорически потребовал немедленного освобождения консула.

«Узнал я..., к крайнему моему негодованию, что при штурмовапии войсками города Превезы, Вы заполонили пребывавшего там российского консула майора Ламброса, которого содержите в галере Вашей скованного в железах. Я требую от Вас настоятельно, чтобы Вы чиновника сего освободили немедленно и передали его посылаемому от меня... лейтенанту Мстаксс». В противном же случае Ушаков предупреждал, что известит султана и своего государя о его «неприязненных поступках» ^{245 246}. Затем Ушаков сообщил, что совместно с турецким адмиралом Кадыр-бесм принял меры к защите населения Парги, которое Али-паша покушается «поработить».

«Я обязанным себя нахожу защитить их, потому что они, подняв на стенах своих флаги соединённых эскадр, объявили себя тем под защитою Союзных Империй», – писал Ушаков ^247.

Али-паша принял представителя русского адмирала сдержанно вежливо и с любопытством. Он спросил лейтенанта, нс «тот ли это Ушаков, который разбил в Чёрном море славного мореходца Сенд-Алн?» Метакса подтвердил, что именно тот самый.

«Ваш государь знал, кого сюда послать», – с открытой досадой заметил Али-паша. Затем он прочитал письмо, написанное на греческом языке.