Текст книги "Бомба для братвы [= Мастер взрывного дела]"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава 24

«Послезавтра», строго в назначенное время, к гостинице были поданы обещанные «колеса». Неброский отечественный «уазик». Что лишний раз доказывало разумный подход к делу продавцов, которые не козыряли иномарками, предпочитая дорогостоящую непричастность дешевому выпендрежу. Им не требовалось подчеркивать свой финансовый успех. Им надо было дело делать. Так, чтобы им не мешали.

– Вы готовы? – поинтересовался продавец.

– Как договаривались, – ответил представитель.

– Тогда спускайтесь через пять минут. Мы ждем внизу. Зеленый «УАЗ». Запаркован чуть в стороне. Ближе к автостоянке.

– Деньги брать с собой?

– Нет. Оплата, как мы договаривались, после осмотра техники. Зачем вам лишний раз рисковать средствами? И головой. Тем более денег, уверен, у вас все равно в номере нет.

Соображает продавец. Не то что прежние, которых жадность лишила остатков разума.

– Вы правы. Нет. После того случая нет.

– Ну вот видите. О чем тогда говорить? Выходите. Мы вас ждем.

Представитель вытащил, осмотрел, зарядил кейс. Они хоть и более цивилизованные продавцы, но кто их знает. Те тоже папуасов не очень напоминали. А повели себя как натуральные людоеды.

Машина ожидала там, где сказали. Чуть вдали маячил еще один «УАЗ». Может, их. А может, случайный.

– Садитесь, – предложил продавец, распахивая переднюю дверцу.

– Я лучше сзади, – попросил представитель. – Меня на переднем сиденье укачивает.

– Как хотите, – легко согласился продавец и слегка усмехнулся, заметив уложенный на колени кейс.

– Поехали.

Водитель тронул машину с места.

– Ехать часа полтора, – предупредил продавец.

– И трясти будет. Особенно последнюю треть пути. Когда на проселок выедем, – добавил водитель.

– Ничего. Я потерплю. Ради дела.

Машина выехала из города и очень быстро свернула на грейдер.

– Здесь полигон заброшенный. Мы иногда его используем. А чтобы местное население не лезло, одеваем охрану и испытателей в униформу. Так что вы не удивляйтесь, что они в камуфляже и при погонах.

– А на полигон идти пешком? Через лесок? – на всякий случай уточнил представитель шейха.

– Зачем пешком? Нет. Доедем сразу до места…

До места доехали действительно за полтора часа.

И действительно последнюю треть пути трясло. Видно, дорога была наезжена и хорошо знакома.

– Приехали, – показал водитель на заржавевший шлагбаум.

Возле шлагбаума стоял обычного вида солдат. С погонами младшего сержанта. С ремнем, свисающим пряжкой под самый низ живота. С темно-серым от долгого использования подворотничком. Расстегнутой верхней пуговицей. Суточной щетиной. И нагловатой улыбкой на губах. От натурального дембеля не отличить. Даже если под лупой рассматривать.

– Открывай, – крикнул, высунувшись из окна, водитель.

Сержант лениво надавил на загруженный конец шлагбаума.

– Проезжай.

За первым поворотом от шлагбаума открылся полигон. Типичный, с разрушенными и наполовину растащенными по окрестным деревням постройками.

– Где он? – заерзал на сиденье посланник шейха.

– Вот он, – показал продавец на укрытый зеленой маскировочной сетью бугор. – Давай.

«Солдаты» споро скатали сеть. На бетонной смотровой площадке стоял он. Танк «Т-80». Видно, что новый. Что чуть не только что с конвейера. И даже запасные траки, висящие на передке, покрашены.

– Нулевая эксплуатация, – не удержался, похвастался продавец. – Будете смотреть?

– Хотелось бы в деле.

– Ваше право. Позови-ка сюда водителя! – крикнул он стоящему ближе солдату.

Тот отбежал в ближайшие кусты. И вернулся с человеком в новеньком танкистском комбинезоне. И даже с закатанной в пластик визиткой, закрепленной на нагрудном кармане с помощью специальной прищепки. Вот что значит высокая культура обслуживания и борьба за клиента.

Правда, фамилии и уж тем более телефона на визитке не было. Только имя и отчество. Геннадий Федорович.

– Наш механик-водитель. И консультант по такого рода технике. С удовольствием ответит на любые вопросы, касающиеся тактико-технических характеристик и устройства данной машины.

– Можно вопросы потом? Хочется увидеть, каков он на ходу.

– Вам со стрельбой или как? – спросил механик-водитель.

– А что, можно со стрельбой?

– Конечно. Демонстрационные испытания предусматривают отстрел двух снарядов и двух пулеметных лент. Правда, мы стараемся обходиться без этого, чтобы население не тревожить. Но если вы настаиваете…

– Нет-нет, что вы, – стал отказываться представитель. – Совершенно не обязательно.

– Ну тогда, я думаю, мы ограничимся имитационным отстрелом и ходовыми испытаниями.

Геннадий Федорович залез в танк и резко сорвал его с места.

– Идемте на трибуну. Там будет видно гораздо лучше, – предложил продавец, подавая в руки покупателя десятикратный бинокль.

С оставшейся от былых времен трибуны видно было действительно лучше. Командование полигона знало толк в подобного рода зрелищах. И умело обеспечить своему вышестоящему начальству наиболее выигрышную точку обзора.

– Я начинаю, – передал по рации механик-водитель.

Далее ведомый им танк разгонялся вперед, осаживал назад, вертелся на месте и вертел башней, вспархивал на искусственные холмы, взбирался на воздвигнутыe на его пути препятствия, обрушивался в рвы и тут же выбирался из них, тонул в непролазных лужах и непонятно каким образом выплывал на поверхность.

Продавцы не дурили. Продавцы предлагали настоящий товар, который стоил запрашиваемых за него денег.

– Ну что? Будете брать?

– Буду! – твердо ответил поверенный шейха в закупках военного имущества.

– Вам завернуть? – спросил продавец и показал на маскировочную сеть.

– Заверните!

Танк быстро накрыли сетью.

– Вот документы, – кивнул продавец на объемный деревянный ящик, стоящий чуть в стороне, – исходные данные, чертежи. Чертежи по отдельным деталям. Схемы. Если бы вы заранее предупредили о стране эксплуатации, мы бы могли перевести основную документацию на язык эксплуатирующей стороны.

– На любой язык?

– Нет, не на любой. На семь наиболее употребимых языков.

– Может, вы и гарантию даете? Как на холодильник.

– Нет, гарантию не даем, – улыбнулся продавец. – Гарантию дает ВПК – военно-промышленный комплекс. Очень надежную гарантию, которой, в отличие от выпускаемого ими же ширпотреба, можно доверять. Ну что? Будем считать образец принятым? Или есть какие-то рекламации? Или замечания? Или пожелания по окраске?

– Окраску тоже можно менять?

– Можно. Кроме данной, предусмотрен полярный, пустынный и субтропический варианты. По желанию заказчика. Окраска входит в предпродажную подготовку.

– Круто вы тут развернулись.

– Что поделать. Конкуренция. Кто не научится работать с клиентом, кто не научится ему нравиться – тот проиграет рынки сбыта. Приходится перестраиваться.

– С кем конкуренция? При такой-то организации дела!

– По-разному. В том числе с Росвооружением. Хотя они об этом и не знают. Ну так что? Перекраска требуется?

– Нет! Не требуется! Заберу как есть…

Расчет производили в том же гостиничном номере. Продавец взрезал несколько взятых наугад долларовых пачек, вытащил из них несколько сотенных купюр и посмотрел их на свет.

– Все в порядке?

– Все в порядке. Куда доставить товар?

– А как вы его обычно транспортируете?

– Обычно мы траспортируем до страны назначения. Или до указанного вами окна на границе. Но бывают случаи, когда покупатели сами увозят приобретенный товар. В этом случае мы предоставляем большегрузный прицеп, маскировочный кожух и сопроводительные документы. Мы, знаете, заинтересованы, чтобы товар уходил тихо. Вы как предпочитаете?

– Я предпочитаю сам.

– Тогда мы рекомендуем вам воспользоваться водным транспортом. На баржах танк практически незаметен. Особенно если засыпать его песком, опилками, щепой или землей. Но лучше всего навозом.

– Почему навозом?

– В навоз никто не полезет. Побрезгует.

– А где его взять? В таком количестве?

– На любой ферме или свинокомплексе. Они только рады будут избавиться от накопленного дерьма.

– Тогда я, пожалуй, выберу водный путь.

– Какой бассейн? Я имею в виду, в какое море вы предполагаете попасть? Каспийское? Азовское? Белое, Балтийское? Или какое-нибудь из северных? Где будет производиться перегрузка?

– На Азовском. Там через проливы – рукой подать.

– Помощь в урегулировании формальностей с пограничниками и таможней требуется?

– Нет. У нас там есть свои каналы.

– Ну тогда нам остается определить пункт передачи товара, – продавец расстелил на столе карту. – Я думаю, удобней всего будет вот здесь. Там есть удобная заброшенная пристань и почти нет народа. Мы несколько раз использовали ее, когда торговали с южными регионами. Вам необходимо подогнать баржу к указанному пункту не позднее чем через два дня. В свою очередь, мы возьмем на себя доставку товара до места передачи по суше.

Баржу представитель добыл в первом же порту. По очень сходной, не идущей ни в какое сравнение с танком цене. По цене металлолома. До места назначения баржу вытолкал речной буксир «отэшка». Он привалил баржу к пристани, закрепил с помощью наброшенных на кнехты канатов и, дав гудок, ушел вверх по течению. Ровно через сутки сюда должен был подойти другой толкач, чтобы доставить уже загруженную баржу по назначению. Обе эти транспортные услуги стоили тоже копейки, так как капитаны, согласившиеся помочь хорошему человеку, все равно шли туда, куда надо было заказчику. Отчего им было не прихватить попутный груз?

Навоз представителю привезли из ближайшего животноводческого комплекса на восьми «КамАЗах». И слили в трюм баржи.

– За каким тебе столько дерьма? – удивился один из водителей.

– Надо. Для улучшения состава почвы надо. У нас там, – махнул вниз по течению представитель, – в степи навоза почти нет. А урожай собирать требуют.

– А-а, – все понял водитель. – Ну тогда давайте, удобряйте. Дынь потом прислать не забудьте.

– Обязательно…

В назначенное время к пирсу вырулил «Ураган» с большегрузным, рассчитанным на перевоз гусеничной техники прицепом. И сдал задом к причалу.

На прицепе стоял здоровенный строительный вагончик. Вроде тех, что используют на трассах для жилья вахтовики-нефтяники. Двери и окна были закрыты на замки и опломбированы блямбами пластилиновых печатей.

– На случай проверок. Считается, что внутри ценный груз. Который проверять можно только после согласования с главком.

– А если все-таки проверят?

– На тот случай есть другие документы.

Внутри пустотелого кожуха вагончика находился товар. Находился танк.

– Орудие пришлось снять, потому что с орудием не умещается, – предупредил продавец. – Будем разгружаться?

Представитель согласно кивнул.

– Присмотрите там на всякий случай, – приказал продавец, посылая в три стороны наблюдателей, которые должны были придерживать случайных, опасно любопытствующих прохожих.

Сбоку к прицепу подогнали кран, подали стропы с крюками, подцепили вагончик за кольца на крыше и подняли.

– Давай! – махнул продавец.

Внутрь танка влез механик-водитель и, запустив мотор, согнал его с прицепа на пристань. Все щели на танке были затянуты брезентовыми полотнищами. На случай погружения в землю. Или, как в этом случае, в навоз.

Внутрь баржи краном опустили сходни – два толстых сваренных друг с другом металлических швеллера. Танк вполз на них и по ним в баржу. Навоз закрыл башню почти под самый верх. Так, что механик-водитель еле выбрался наружу.

Рядом с танком, подцепив краном, опустили на дно баржи зашитые в брезентовые мешки основной и запасной орудийные стволы. И запасной мотор. Рядом положили четыре бетонных фундаментных блока, расперев ими танк от бортов. Навозная жижа поднялась и скрыла башню танка.

Кожух вагончика поставили на место. Сопровождающие лица расселись по машинам.

– Все, – сказал продавец. – Наша часть обязательств выполнена. Охрана не требуется?

– Нет. Спасибо.

– Ну тогда – спасибо за покупку…

Исполнено действительно было все. Все, что обещалось. Продавец держал слово до запятой.

Машины вырулили на дорогу и скрылись из виду.

Представитель остался один. С баржей, танком и несколькими десятками тонн навоза. В который по причине исходящей от него вони действительно никто соваться не станет.

Через полтора часа к пристани подвалил буксир.

– Ну что? Будем цеплять, – крикнул с мостика в мегафон капитан.

Палубная команда спрыгнула на пирс, сняла с кнехтов концы, занесла и закрепила их на буксире.

– Вы что, остаетесь? – крикнул капитан.

– Нет.

Ну тогда идите сюда.

Выполнивший поставленную перед ним торгово-закупочную задачу представитель шейха спрыгнул на буксир и поднялся к капитану.

– Груз у вас, того, в нос шибает, – сказал капитан. – Знал бы – не взял.

Буксир оттянулся на середину реки и встал на курс. Через три часа посредине широкой излучины реки представитель попросил застопорить ход.

– Зачем? Нам же еще четыре часа ходу.

– Нет. Оставьте меня здесь.

– Зачем здесь? Здесь же на полста верст, ничего нет.

– Меня подберут. Через полтора часа. Другой буксир.

– Ну смотри. Хозяин – барин, – пожал плечами капитан, мало сожалеющий по поводу того, что избавится наконец от не способствующего аппетиту команды груза. – Правда, это не дело болтаться на несамоходной барже посредине фарватера.

– Да кому она здесь может помешать? Не то что судов – рыбацких лодок не видно.

– Тоже верно. Загнали речфлот. В то, что ты везешь, загнали. Раньше на фарватере развернуться было невозможно, чтобы кого-нибудь не задеть, а теперь как в пустыне… Ну что, не передумаешь?.

– Нет.

– Ну, тебе виднее. Палубной команде подняться наверх.

Из нутра «отэшки» вылезла палубная команда – заспанный и недовольный всем на свете матрос.

– Слышь, Серега, руби концы. Они дальше не пойдут.

Буксир отвалил от оставленной им посреди реки баржи и, вставая на курс, дал короткий прощальный гудок. Представитель махнул в ответ рукой. Когда буксир почти скрылся из виду, человек на барже раскрыл сваренный из металлических листов и покрашенный в красный цвет противопожарный ящик, в котором должен был быть песок. Но не было ничего. И вытащил из него резиновый сверток. И ножной насос-лягушку. Сверток был надувной двухместной лодкой, которую он накануне купил в магазине культтоваров.

Человек на барже накачал лодку за пять минут. И спустил ее на воду. Потом достал из ящика еще два свертка. Но гораздо меньших, чем лодка. И достал зажигалку.

Потом бросил свертки в баржу, стараясь угодить между бортом и бетонными фундаментными блоками. Быстро сел в надувнушку, вставил в уключины весла и отгреб на несколько сотен метров. После чего бросил весла и стал ждать, медленно сплавляясь по течению.

Заряд сработал через десять минут. Два килограмма тротила взорвались на дне баржи, ломая и куроча бетон и разрывая в куски металлический борт баржи. Фонтаны дерьма, словно прощальный салют, поднялись на много метров в воздух. Не пострадал только танк, который был рассчитан на гораздо более серьезные взрывы.

В образовавшиеся в бортах пробоины хлынула вода. Баржа накренилась и стала погружаться, задираясь вверх кормой.

В этом месте, если верить карте, глубина была больше тридцати метров. И еще был очень вязкий, илистый грунт. Он должен был расступиться в стороны, принять и поглотить баржу вместе с ее содержимым. Так поглотить, что никто никогда не смог бы ее отыскать.

Несколько больших пузырей лопнуло на поверхности воды. Запахло потревоженным сероводородом. И поплыло, поплыло огромным языком по реке дерьмо.

Дело было сделано. Самое главное дело было сделано. Резидент вышел на людей, торгующих оружием. Настоящим оружием, которое нигде, кроме как у них, купить было нельзя.

И еще он своей покупкой доказал им серьезность своих намерений. И свою платежеспособность. Это было очень важно, доказать им свою платежеспособность. Потому что на покупке танков Резидент останавливаться не желал. Потому что его интересовали не одни только танки. Вернее, танки – в самую последнюю очередь…

Глава 25

Начальник президентской охраны снова выслушивал снятые с микрофонов записи. Бесконечные вздохи, ахи, скрипы, кряхтения, причитания и разговоры самого с собой.

– Он еще с кем-нибудь, кроме себя и своей Машки, разговаривает? – спросил начальник.

– Никак нет. По крайней мере, мы не слышали.

– Идиотизм! Он что, так и сидит дома?

– Так точно. Сидит. Безвылазно. Выходит только в булочную и в подъезд за газетами. А иногда и в булочную не выходит. Просит соседку хлеб купить.

– Но этого не может быть! Не может человек сутки напролет находиться в четырех стенах!

Командир группы наружного наблюдения развел руками.

– Что он делает сейчас?

– В каком смысле сейчас?

– Вот сейчас он что делает? Сию минуту.

Командир группы наблюдения протянул своему патрону наушники.

– Эх, жизнь моя копеечная. Ни событий, ни радости, ни даже горести. Одна какая-то тягомотина. Уж лучше бы помереть, честное слово. Помереть – и никаких тебе забот… Как ты считаешь, Машка? Слышишь меня, Машка? Где ты? Кис-кис-кис… – раздался в наушниках занудливый, бубнящий голос. Голос человека, находящегося от этого места за несколько километров.

– И что? Так всегда?

– Всегда…

Начальник охраны снова надвинул на уши наушники.

– Ну куда ты спряталась? Машка? Ну откликнись. Нету… И здесь нету… И здесь… Может, в ванной…

– Может, действительно в ванной?.. – сам себя спросил Митрофан Семенович. И пошел в ванную комнату.

По дороге он рассуждал о неверности по отношению к своим хозяевам домашних животных, которых кормишь, поишь, холишь, а они все норовят в лес глядеть.

– Машка! Кис-кис! – позвал Митрофан Семенович, заглянув в ванную комнату. И под ванну. – Нету. Нигде нету. И куда она, интересно, запропастилась?

Митрофан Семенович сел на край ванны и включил воду.

– Черт с тобой. Прячься. Жрать захочешь, все равно выйдешь. А я пока ванну приму…

Митрофан Семенович встал, снял с зеркальной полки, висящей на стене, шампунь, мыло и мочалку. И снял полку. За полкой были кирпичи. Не кафель. А именно кирпичи.

– О-ох! Горячо! Как же это я не рассчитал, – сам себя упрекнул Митрофан Семенович и снова крикнул: – Машка! Ну иди сюда, Машка! Ну смотри, чего я тебе дам.

И вытащил первый кирпич. Потом он дурным голосом напевал популярные эстрадные песни. И одновременно вытаскивал второй и третий кирпичи.

Потом ругал Машку. И вытащил еще два кирпича.

Потом плескал рукой в воде, другой вытягивая и бесшумно складывая на пол другие кирпичи.

Наконец образовался вполне приличный, в который легко мог пролезть взрослый человек, лаз в соседнюю квартиру.

Митрофан Семенович закрыл краны, громко пошуршал полотенцем о совершенно сухие волосы и прошел в комнату.

– Ах вот она где! – радостно заорал он, вставляя в переносной магнитофон кассету. – Спряталась! Думала, я тебя не найду. Ну иди сюда. Иди, милая…

И включил магнитофон.

– Мур-р-р-ррр, – сказал магнитофон.

– Больше не будешь от меня бегать? Не будешь шататься? – сказал магнитофон. – А то обижусь и перестану тебя кормить…

Магнитофон был не простой. Магнитофон был очень хороший, который не искажал тембры голосов и звуков. За этот магнитофон пришлось заплатить больше чем за иной навороченный музыкальный центр. И еще за то, чтобы всунуть его в обшарпанный, ширпотребовский корпус.

– Ну вот, видишь. Видишь, как хорошо, когда не упрямишься. И тебе хорошо, и мне…

– Мур-р-р-ррр…

– Я вот тебе сейчас из ванной гостинчик принесу, – пообещал отходчивый на проказы братьев наших меньших хозяин. И пошел в ванную комнату.

Там Митрофан Семенович встал на колени и акуратно вполз в образовавшийся лаз. И оказался в соседней квартире.

– А-а! Видала! – радостно сказал магнитофон голосом отсутствующего Митрофана Семеновича. – Видала, какой мосол я тебе принес! Какой здоровенный мосол.

– Ур-р-ррр – зарычала в магнитофоне увидевшая кусок мяса Машка.

– То-то. А в следующий раз, если ты будешь снова прятаться, я тебе ничего не дам. Так и знай. Совсем ничего не дам. Бездомным кошкам скормлю, которые не прячутся. Да они за такой кусок мяса не то, что некототорые…

– Маразм. Совершенный маразм! И занудство! – сказал начальник охраны Президента, досадливо отбрасывая наушники. – Это какой-то абсолютный маразм! И дерьмо! Полное дерьмо! Я бы на месте его кошки сожрал не мосол, а его!

– Будете дальше слушать? – поинтересовался командир группы наблюдения.

– Что слушать?

– Ну вот это.

– Это – сам слушай. С меня историй про Машку хватит! Во где мне его передача – «в мире его животных»!

– Так, может…

– Что! Только попробуй! Только попробуй отключить! Не для того я туда вбабахал чуть не весь резервный запас микрофонов. За которые, между прочим, налогоплательщик… Слушай! Каждую секунду слушай! И если вдруг чего-то не услышишь, я тебе голову от погон оторву…

Эта квартира была не простой квартирой. Эта квартира была с двойным дном. Как тот ящик фокусника, откуда он то вытаскивает, то вновь прячет голубей и кроликов.

Эта, первая, квартира, в которой проживал и был прописан Сидорчук Митрофан Семенович, соединялась с точно такой же соседней двухкомнатной квартирой, но только имеющей выход в другой подъезд.

Эти квартиры были приобретены одновременно. Одна на Сидорчука, вторая не суть важно на кого. В первой проживал Сидорчук. Во второй не проживал никто. Вернее, захаживали иногда благообразного вида старичок или его взрослый внук, которые рассказывали случайно встретившимся с ними соседям, что со дня на день собираются переехать в приобретенную жилплощадь, да все никак не соберутся.

Поэтому квартира пока пустовала.

В непонятно чьей квартире Митрофан Семенович вставал на ноги, проходил в комнату и быстро переодевался. В благообразного старичка. Или его внука. На этот раз во внука.

Он напяливал на себя «адидасовский» спортивный костюм, надевал «адидасовские» кроссовки и черную кожаную куртку с металлическими заклепками. Подбородок, щеки и рот, чтобы спрятать свой возраст, заклеивал бородой и усами. Поверх своих волос насаживал парик, изображавший давно не мытую и нечесаную шевелюру. На плечо взгромождал здоровенный муз-центр. И еще распрямлялся, выпячивал грудные мышцы и приобретал совершенно другую, никак не ассоциирующуюся с затюканным жизнью Митрофаном Семеновичем походку.

Потом забрасывал в рот сразу пять подушечек «Орбит» без сахара и, шумно чавкая и врубая на полную мощность музцентр, выходил на улицу.

Он не прятался. Потому что чем меньше он прятался, тем меньше его замечали.

– Хай! Чувиха! – орал он первой встретившейся ему на дороге четырнадцатилетней, еще детского вида, прохожей. – Потрясемся под музон?

– Ты чего, дядя? – удивлялась школьница. – Вам же лет тридцать.

– Молодость это не возраст. Это состояние души! – резонно возражал панкующий переросток. – Ну так потрясемся или нет?

Школьница смущенно хихикала и убегала.

– Тебе же хуже! – орал ей вслед отвергнутый партнер по тряске. И шел на улицу, вспугивая громовыми раскатами музыки окрестных кошек и воробьев.

По пританцовывающему полупанку лениво скользили глаза двух кого-то ожидающих на скамейках парней. Одного, ожидающего возле первого подъезда дома. И другого, ожидающего возле последнего.

Панкующий гражданин Степанов шел к ближайшему телефону-автомату и набирал известный ему номер.

– Я насчет обмена. Четырехкомнатной на две двушки. Я вам на прошлой неделе звонил.

Звонок по этому конкретному телефону обозначал необходимость встречи. Его со своим Куратором. Или с кем-то еще, кого посчитают нужным к нему подослать.

Сидорчуку Митрофану Семеновичу необходимо было ответить на несколько очень заинтересовавших его в последнее время вопросов. В том числе и о часами сидящих на приподъездных скамейках молодых людях.

– Назовите, пожалуйста, ваш адрес.

Степанов называл адрес. Кому надо – очень известный адрес. Кому не надо – совершенно бесполезный, обозначающий совсем не то, что было продиктовано.

– Что бы вы хотели?

– Я хотел встретиться с одним из вариантов обмена.

– С каким?

Степанов назвал еще один адрес.

– Хорошо. Я перезвоню данному варианту. И договорюсь о встрече. Спасибо, что вы позвонили нам, – благодарил за внимание к фирме приятный женский голос.

Вполне вероятно, что даже не представляющий, кому, что и для чего передающий голос. Вполне может быть, свято верящий, что подыскивает страждущим согражданам подходящие варианты обмена. Не исключено, что был действительно подыскивающий обмены. А заодно выполняющий роль почтового ящика.

Степанов заканчивал разговор и смотрел на часы. Кассета должна была крутиться еще двадцать две минуты. Но он должен был объявиться дома раньше.

Через пятнадцать минут нагруженный купленной в киоске упаковкой баночного пива Степанов возвращался в свою квартиру. И, снимая на ходу «адидасовские» костюмы и парики, проходил в ванную комнату. И переползал в другую ванную комнату.

– Ну что? Наелась? – спрашивал магнитофонный Митрофан Семенович магнитофонную кошку.

– Мур-р-р-ррр, – отвечала магнитофонная кошка.

– А ведь другой бы о тебе не позаботился. Другой бы о тебе забыл, – корил неблагодарную животину ее хозяин. – Другой бы пнул в сердцах…

Сидорчук осторожно останавливал кручение магнитофонной ленты.

– …А я хоть бы раз! А почему? Потому что люблю тебя, дуру. Как прямо родную. Потому что больше, кроме тебя, у меня никого нет… – продолжал бубнить живой Митрофан Семенович. Который для того и бубнил, для того и приучал невидимых им соглядатаев к столь своеобразной манере общения самого с собой, чтобы иметь возможность покидать помещение… Продолжая оставаться в нем.

– Эх, киса, киса…

– Точно, больной! – высказал свое мнение отслушивающий запись наблюдатель. – Правильно шеф сказал. На таких надо в общество охраны животных жаловаться. За издевательство в форме… занудства.

– И в общество охраны людей. За издевательство над людьми.

– Над какими?

– Над нами с тобой…