Текст книги "Киллер из шкафа"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава двадцать шестая

Папа встретился со своим старинным, двадцатилетней давности, приятелем. Приятель служил в милиции, но не опером, и даже не следователем, и даже не начальником райотдела. Он служил в самом министерстве не на самой последней должности. И был вхож в самые высокие кабинеты.

У Папы было несколько таких приятелей, он поддел их на крючок еще в бытность их студентами юрфаков, и прослеживал, и помогал некоторым на протяжении всей их карьеры. Папа заранее знал, кем он будет, и поэтому заранее мостил дороги в правоохранительные органы, болтаясь в свое время по юридическим общагам, ссужая обездоленным студентам деньги, кормя и поя их на дармовщинку водкой. Ссужал деньгами и поил он одновременно десятки студентов. И потому везде был своим парнем, которого любили и прихода которого ждали. Большинство тех студентов канули в Лету. Не доучившись, вылетели из института, ушли в адвокаты и участковые, спились, поменяли профиль работы, эмигрировали, умерли и пр. Но несколько выбились в люди. В чем им оказал посильную помощь их старинный, еще по общаге, приятель. Из этих нескольких двое продвинулись в министерство. В общем, не зря Папа не жалел водки. Не зря сеял зерна. Пригодилось. Проросли зерна. Высоко проросли. Под самое небо.

Этого приятеля он взял на изнасиловании. Он заявился в общагу с дюжиной бутылок водки, сказав, что у него день рождения. С двумя приятельницами пришел. Водку поставили на стол. Приятельниц посадили на кровати, пододвинутые с двух сторон к столу. И стали праздновать. Вначале красиво – с тостами, музыкой и тихими танцами. Потом, когда была выпита почти вся водка и съедена вся закуска, безобразно – с иканиями, блевотиной, падениями лиц на стол и тел на пол, ссорами, слезами и угрозами.

Утром выяснилось, что участники празднования дня рождения совместными усилиями изнасиловали двух приведенных именинником приятельниц. По-всякому изнасиловали. В том числе в извращенной форме. По поводу чего оказавшиеся несовершеннолетними и оказавшиеся девственницами приятельницы белугами ревели в углу.

– Как же это так получилось? – недоумевали протрезвевшие студенты.

– Да уж случилось, – возмущался именинник. – Я думал, их в порядочное общество веду, а случилось вон как.

– А может, и не было ничего?

– Как же не было? Если было! – орали и плакали коллективно изнасилованные девственницы. – Что нам теперь делать? Что родителям говорить? А-а-а-а?!

Студенты пожимали плечами и прятали друг от друга глаза. Потому что были не просто студентами, а студентами юрфака. И лучше, чем кто-либо, знали, что на языке закона ночное празднование дня рождения называется групповым изнасилованием с отягчающими обстоятельствами. Потому что несовершеннолетних и в извращенной форме. По совокупности до десяти лет общего режима.

Вот тебе и именины!

– И что теперь будем делать? – прозвучал неизбежный в таких случаях вопрос.

– Может, жениться?

– Не хотим мы на вас жениться! На всех! – хором завопили изнасилованные подружки.

– Не можем мы на них жениться. Они несовершеннолетние.

– А что тогда?

– Не знаю.

– Я папе скажу! – выла одна из девиц.

– А я маме! – вторила ей другая.

– Кто у них родители? – спросили студенты.

– Папа – полковник в КГБ. А мама в милиции работает. Слышь, скажи, кем у тебя мать работает?

– Майором, – ответила сквозь плач девица.

– Майором.

– Ну, теперь все, хана, – ахнули студенты.

– Что же ты сразу не сказал, что у них родичи органах?

– Я же не знал, что вы их насиловать надумаете.

– Он же не знал, что насиловать... – завыли подруги.

– Может, им денег дать? – предложил один из студентов. – Чтобы молчали.

– Может, действительно дать?..

– Может, вам денег дать? – спросил именинник. – Чтобы без милиции? Чтобы полюбовно договориться?

Жертвы насилия переглянулись и первый раз за утро примолкли.

– А сколько?

– А сколько вам надо?

Подруги пошептались. И назвали сумму. Очень немаленькую сумму. На которую можно было одеться, обуться и безбедно прожить полгода.

Студенты вывернули карманы и собрали всю бывшую в них наличность. Набралось как раз на две бутылки водки.

– Мне родители скоро из деревни пришлют, – сказал один.

– А я могу плащ продать.

– Кому нужен твой плащ. И твои родительские копейки...

– Ладно, я их привел, я с ними и попытаюсь договориться, – взял на себя ответственность за решение именинник. – Я с ними расплачусь. Только вы мне расписки напишите, что отдадите деньги, которые взяли в долг для того, чтобы расплатиться с изнасилованными несовершеннолетними девушками.

– Что, прямо так и писать? Это же почти чистосердечное признание.

– Так и пишите. Иначе вы мне этих денег вовек не отдадите. А я расплачиваться в одиночку за коллективное удовольствие не желаю. Все барахтались, всем и платить. А если не хотите – то как хотите. То разговаривайте с их родителями...

Студенты вздохнули, вырвали из тетрадей двойные листочки и под диктовку своего кредитора написали требуемые расписки. Именинник собрал листки с подписями, внимательно прочитал, свернул и засунул во внутренний карман. После чего расплатился с потерпевшими, на счастье, оказавшимися при нем деньгами. На чем все и закончилось.

Потом на отыскавшуюся в карманах у студентов мелочь купили водку и тут же распили. И сбегали еще. После чего повеселевшие собутыльники предложили изнасиловать подружек еще раз, но в отличие от сумбурной ночи со вкусом, потому как деньги все равно уплачены.

Но именинник не согласился и увел уже было согласившихся задержаться девиц с собой. На улице он вывернул у них карманы и изъял большую часть отданных в виде компенсации денег.

– Ничего, ничего, вам хватит, – сказал он. Это даже больше, чем вы обычно зарабатываете.

– Но их же было много, – возразили девицы.

– А водка? – напомнил именинник. – Водки почитай, два пузыря вылакали. Так что все. Больше ни копейки...

В скором будущем те расписки и взятые у изнасилованных девственниц-проституток показания пригодились. И окупились. Сторицей окупились.

Выпускник юрфака распределился в районную прокуратуру, потом пошел на повышение и еще на повышение. И вместе с ним и ему подобными шел на повышение и Папа. Вначале он работал в масштабах района, потом города, потом большего города, потом областного центра... И на каждом этапе своей карьеры он не забывал прикармливать своих старинных, по общаге юрфака, приятелей. С которыми, сидя на продавленных общежитских койках, распил не одну бутылочку водки.

И вот снова те давние заделы пригодились...

– Машину к подъезду, – распорядился Папа. Приближенный к нему «шестерка» с соответствующей должности кличкой Шустрый взялся за сотовый телефон.

– Папин «мерс» к подъезду. Мгновенно.

– Не надо «мерс», – остановил его Папа. Приближенный озадаченно замер.

– "Волгу" давай. «Волгу» охраны. Старую «Волгу».

– Но...

– Я сказал «Волгу».

– "Волгу" к подъезду. Старую «Волгу» охраны. Папа сказал!

«Волгу» подкатили в парадной двери. Охрана пересела в «Мерседес». И кортеж двинулся по указанному адресу. Вначале по городу. Потом по пригородам.

– Скажите, пусть они отстанут. А на подъезде к месту пусть подождут где-нибудь в сторонке, – распорядился Папа.

– Но охрана...

– Я сказал!

К своему высокопоставленному в аппарате МВД приятелю Папа не хотел подъезжать на заметном «Мерседесе». Потому что не хотел иметь лишних разговоров среди его соседей. «Волга» была более подходящим для подобных целей видом транспорта, потому что более демократичным. И не так сильно бросалась в глаза, как навороченные иномарки.

– Остановите здесь! – приказал Папа. – Дальше я пойду пешком. Один пойду.

– Как же так?

– Один пойду!

К даче приятеля Папа шел пешком. Как какой-нибудь простой мужик. Он обошел капитальный бетонный забор, подошел к калитке с сигнализацией. Остановился. И нажал кнопку звонка.

– Кто? – спросил голос по домофону.

– Я.

– Ты?!

– Я. Открывай. Чтобы я тут перед глазами народа не маячил.

Калитка открылась.

Приятель Папы окучивал на единственной грядке помидоры. Приятель любил выращивать помидоры. Это было его отличающееся от других хобби.

– Здравствуй, – сказал Папа.

– Здравствуй, – ответил приятель.

– С помидорами возишься?

– Вожусь. А что, дело хорошее, доброе. По крайней мере лучше, чем спичечные этикетки собирать. Или пустые водочные бутылки. У меня корни крестьянские. Я запах земли люблю. А ты зачем ко мне?..

– Я тебе семена помидоров привез. Говорят, какие-то особенные, – ответил Папа и вытащил из кармана небольшой пакетик.

– М-м, – удивился приятель, прочитав название сорта. – Я давно о них слышал. Где достал?

– Из Мексики прислали. Самолетом.

– Спасибо.

– Не за что.

Фраза «не за что» была характерна для лексикона Папы. Не была характерна для его образа жизни. «Не за что» он ничего не делал. Просто зачастую он не брал оплату сразу. Брал после, когда должник о причитающемся с него долге уже забывал.

Именно поэтому, поблагодарив за семена, приятель перешел к делу.

– Я могу для тебя что-то сделать?

– Надеюсь – можешь. Один небольшой пустячок. Меня хорошие знакомые попросили узнать об одном деле. В которое кто-то из их родственников угодил. Они хотели бы знать подробности.

– Какое дело?

– Что-то такое на улице Агрономической. Я даже точно не знаю. Просто меня попросили...

На Агрономической никаких попавших под следствие родственников быть не могло. Потому что по делу на Агрономической никто не задерживался.

Потому что некого было задерживать. На Агрономической были одни только трупы... А подробности тем не менее были нужны.

– Это серьезное дело, – сказал приятель, – им даже министр интересовался.

– Неужели? Я не знал...

Приятель замолчал. И посмотрел на свою дачу.

– Вот, хочу еще один этаж надстраивать. А то тесно стало. Семья большая, постоянно в комнатах сталкиваемся. Внукам по-настоящему поиграть негде.

Папа тоже посмотрел на дачу. И прикинул сметную стоимость строительства. Вместе с внутренней отделкой и мебелью.

Выходило немало. Если за просто информацию. С другой стороны, добыть ее иначе было затруднительно. Ну не идти же ему, Папе, к рядовым следователям. Это как-то даже себя не уважать. И терять наработанный за все эти годы авторитет в глазах подчиненных. Первые лица должны обращаться за помощью только к первым лицам. Мелочь – к мелочи. Такова иерархия, которую лучше не нарушать. Пусть даже соблюдение ее стоит дорого.

– Надстраивать надо, – согласился Папа. – Это дело хорошее. Особенно когда семья большая. Когда дети и внуки. Внуки – они простор любят.

– Ну, значит, буду надстраивать. Раз ты советуешь, – утвердился в своем намерении приятель.

– Тогда я пойду. А то дела... Совсем дела заели. Пообщаться некогда, – вздохнул Папа. – Семена я передал. На помидоры твои посмотрел. Значит, всего тебе хорошего.

– И тебе тоже.

Папа пошел к калитке.

– А насчет твоих знакомых я узнаю, что смогу. Так им и передай. Пусть будут спокойны.

– Когда узнаешь?

– Как на работу выйду, так и узнаю. Ты позвони мне на днях. А лучше зайди.

– Вот за это спасибо. От знакомых спасибо.

– И тебе спасибо. За семена...

Глава двадцать седьмая

– Здорово, мужики! – радостно приветствовал вспомогательный персонал районного морга неизвестный, но очень веселый посетитель.

– Ну? Допустим.

– Впрочем, какое здоровье в морге. В морге желать здоровья как-то даже неприлично.

– Чего тебе надо?

– Место забронировать.

– Для кого?

– Для тещи.

– Она что, умерла?

– Пока нет. Но если будет место...

– У нас места заранее не бронируются. У нас покойники поступают согласно живой очереди, – не понял юмора санитар.

– Раз живой, тогда она подождет, – согласился посетитель.

– Ты зачем пришел?

– Об одном деле потолковать.

– Мы о делах не толкуем. Нам после одного такого дела такого строгача влепили... Премию сняли и в разряде понизили.

– То есть теперь, я так понимаю, вы испытываете некоторые материальные затруднения?

– Ничего мы не испытываем.

– А жажду?

– Что жажду?

– Жажду тоже не испытываете? – спросил посетитель и выставил на стол две бутылки водки, споро срезав пробки. – Как говорится – имидж ничто, жажда – все!

– Мы на службе.

– Я тоже в некотором роде на службе.

– Не. Мы не будем. Мы теперь не пьем.

– Что же мне, ее выливать? – возмутился посетитель. – Бутылки вскрыты. В таком виде я их все равно довезти не смогу. Э-эх... – И пошел к умывальнику.

– Ты что это удумал?!

– Отлить маленько. Чтобы не облиться, когда нести.

– Как так отлить?!

– Четверть отлить. Ну, чтобы не плескало. И посетитель слил в раковину первые капли.

– Ты что!!! – жутко заорали санитары. – Ты что творишь, гад! Это же водка!!!

– Я и говорю, водка. А вы отказываетесь... Санитары молча схватились за мензурки.

– Лучше сюда, чем в канализацию.

– Вам же на работе нельзя.

– А выливать можно? Да?!

– Ну, тогда за знакомство.

Две бутылки водки кончились быстро. Ну, наверное, оттого, что малость выплеснулось. Но у посетителя нашлась еще одна. А потом еще.

– Хороший ты мужик, – расчувствовались санитары. – Правда, гад! Потому что вылить хотел. – Ну не вылил же.

– Ну и скажи спасибо... что не вылил! А то мы тебя... за это... быстро бы на полку укатали...

– Ну, тогда еще по одной. За счастливое избавление.

Налили еще по одной. И опорожнили.

– А я ведь к вам за советом, – напомнил посетитель.

– Говори. За совет спросу нет.

– Сестра у меня. Любимая.

– Ну?

– Помирает.

– Царство ей небесное, – потянулись санитары к мензуркам.

– Да вы что? Она живая еще.

– А-а.

– Но помрет. Если вы не подможете.

– Да чем же мы можем? Мы же не врачи.

– А здесь врачи не нужны. Здесь вы нужны.

– Мы?

– Ну не совсем вы. Но то, что у вас есть.

– У нас ничего нет. Кроме мертвяков.

– Ну!

– Что «ну»?

– Они самые и нужны.

– Покойники, что ли?

– Ну да! Правда, не сами. И не все. Но часть – точно нужна.

– Да ты что!

– Ну точно вам говорю. Вы о пересадке органов что-нибудь слыхали?

– Ну?

– Так вот ей почка нужна. Женская. Или детская.

– Она же от мертвячки!

– Ну так верно. А живую кто даст?

– Это точно. Живую никто не даст. Живые самим нужны.

– Ну вот, про что я вам и толкую.

– А как же ты ее? Она же замороженная. Замороженную, поди, нельзя?

– Раньше было нельзя. А теперь можно. Если не больше недели сроку.

– Иди ты!

– Ну гадом буду! Рыбу замороженную через полгода есть можно. И ничего. А чем человек хуже?

– Не. Мы так просто не можем, – возразил старший санитар.

– Почему не можете? Она же не живая. Ей все равно. Ее все одно в землю закапывать. Что с почками, что без.

– Это верно.

– А тут живому человеку помочь можно. Сестренке моей. Или с вас трупы по описи принимают? И за каждый орган спрашивают?

– За требуху-то? Нет, за требуху не спрашивают. Это же не рука или нога, которые видно. Требуху в бак кидают. А после на свалку увозят.

– Ну вот. К примеру, если бы вы из мусорного бака чего для себя попользоваться взяли, разве бы вас за то наказали?

– За мусор? Из бака? Нет.

– Вот и за почку тоже нет. Ее же один черт на свалку.

– Думаешь?

– Мамой клянусь. А я вам за тот «мусор» пять тысяч баксов башляю.

– Не. Мы не можем...

– Ну тогда тысячу бутылок водки.

– Сколько?!

– Тысячу!

– Тысячу?!!

– Ну да. Три тысячи стаканов первоклассной водки. Это если каждый день пить, то на десять лет хватит...

– Может, поможем? Все-таки сестра, – засомневался один из санитаров. – Все равно все на свалку уйдет.

– Ладно, мужик. Раз такое дело, пошли. Там из бака возьмешь сколь надо.

– Нет. Из бака нельзя.

– А откуда можно?

– Из бабы можно. Из той, которая самая свежая.

– Из бабы резать надо.

– А вы что, не можете?

– Мы? Отчего не можем? Можем. Мы их знаешь сколько за день пластаем.

– Ну тогда вот вам мешок полиэтиленовый. И задаток.

– А так можно?

– Конечно, можно. Я счас мешок водкой промою...

– Водкой?! А может, так сойдет? Она же мороженая...

– А может, и так сойдет.

– Ну, тогда ты посиди здесь пока. А мы по-быстрому.

– Только самую свежую!

– Ну ты что, мужик! Ты даже не сомневайся. Мы что, не понимаем, что ли. Самую-самую. Тут одну как раз привезли сегодня...

Когда санитары вернулись, неся в руках наполненный пакет, посетитель был совершенно трезв. И с фотоаппаратом.

– Ты что? – удивились санитары.

– Не что, а кто. Я сотрудник органов государственной безопасности.

– Кто-кто?

– Майор госбезопасности!

– А ты зачем... почку?

– Дело я расследую. О хищении человеческих органов.

– Ты же говорил, для сестры.

– Нет у меня сестры. У меня три брата. Тоже майоры. Но станут подполковниками. Если мы это дело размотаем. И тех, кто потрохами торгует, к стенке поставим.

– Куда поставите?

– К стенке. Согласно статье Уголовного кодекса. А после стенки к вам привезем. А вас – на рабочее место.

– Ты же говорил, это мусор!

– Человек не может быть мусором. Человек – это достояние нации. А вы это достояние за пять тысяч долларов.

– Так он же мертвый!

– Может, мертвый, а может, специально мертвый. Это предстоит выяснить следствию. Так что придется проехать со мной.

– Куда?

– Сперва в следственный изолятор. А потом в Норильск. Лес валить.

– Да ты что? Да разве мы что? Мы ничего! Мы так...

– Как же «так»? Если не «так»? На сговор с третьим лицом пошли. Деньги взяли. Женщину взрезали, дай Бог не зарезали. Вот у меня и фотографии имеются. И диктофонные записи. И отпечатки ваших пальцев на банкнотах. Налицо состав преступления. Так что собирайтесь. Лет на пять.

– Слушай, ну ты же сам... И деньги дал... Ну чего ты от нас хочешь?

– Хочу? Чистосердечного признания. По факту незаконного потрошения покойников. И продажи их внутренностей на сторону. Или показания, что это делали не вы. А кто-то другой.

– Кто другой?

– Ну мало ли кто. К примеру, у нас есть подозрения, что группа пока не установленных следствием лиц совершает разбойные нападения на морги с целью завладения чужими трупами и дальнейшей их розничной распродажи. И есть показания, что они бывали у вас. Так это? Или нет? Или вы сами приторговывали?

– Нет! Мы нет!

– Ну а кто тогда? Кто у вас был за последние несколько недель? И интересовался трупами? Были такие? Или нет? Или это вы...

– Были... Парни были. Два раза. Первый раз...

– И что они делали?

– Мертвяков смотрели.

– Просто смотрели? Или как-то по-особенному?

– Не, не просто. Вертели по-всякому. И еще это, шланг такой, в который смотрят, совали. Везде совали. И туда совали. И сюда совали. А второй раз и вовсе забрать хотели.

– Ну вот, а вы говорите, трупы никому не нужны. А чего же они тогда ходят? И смотрят? И деньги платят?

А ведь точно... Ходят, смотрят и деньги платят.

Значит, что-то ищут... Значит, точно ищут! Ищут!

Глава двадцать восьмая

Генерал Трофимов решал очередной кроссворд. Не журнальный, который на последней странице в разделе «Домашний досуг». Служебный. Где вместо пустых клеточек были люди. Или группы людей. И которые все вместе, пересекаясь и накладываясь друг на друга, составляли какое-то слово. Неизвестное слово. Или какое-то значение. Тоже неизвестное. Именно эти слова и эти значения кроссвордист Трофимов обязательно желал узнать.

Генерал был хорошим кроссвордистом. За свою почти двадцатилетнюю службу в органах государственной безопасности (как бы они за это время ни переименовывались) он разрешил не одну головоломку. Иногда такую запутанную и замысловатую, что все прочие отгадывальщики обламывали об нее зубы. А он не обламывал. Он находил зашифрованные слова. С каждым тем новым словом повышая свои умение и опыт.

На этот раз генерал Трофимов пытался связать гражданина Иванова Ивана Ивановича, покойного подполковника Лукина, ныне здравствующего генерала Петра Семеновича, улицу Агрономическую, морг и неизвестный предмет, который, по всей видимости, разыскивали все те стрелявшие друг в друга люди, в единую цепь.

Каждого ставшего ему известным и соприкоснувшегося с делом человека он обозначал квадратиком. И от каждого такого квадратика он тянул к другим квадратикам тонкие стрелки. Стрелки пересекались, упирались в одни и те же квадратики или упирались в отдельно стоящие, тупиковые квадратики, где исчерпывали свое движение.

В этой сложно пересекающейся системе информационных взаимосвязей генерал искал ответы на интересующие его вопросы. И находил их. Не на все. Но на многие.

О значимости для расследуемого дела того или иного квадратика он судил по количеству подходящих к нему со всех сторон стрелок. Самым значимым получался квадратик, помеченный буквой «икс». Квадратик с буквой «икс» единственный обозначал не человека и не группу людей, а обозначал неизвестный предмет, за которым предположительно охотились и возле которого вращались все прочие нарисованные на плане квадратики.

Если рассматривать все произошедшие в последний месяц события во взаимосвязи с данным, обросшим, как дикобраз иголками, десятками упершихся в него стрелок иксовым квадратом, то все эти события упорядочивались и находили более или менее правдоподобное объяснение. Ну вот, пожалуйста.

Допустим, вначале икс-предмет оказывался в квартире на Агрономической. По любовной надобности его хозяина оказывался. И в ту же квартиру, в то же время, за тем же предметом являлась толпа вооруженных автоматами и пистолетами неизвестных. Которые желали его получить. Но вместо него получали хорошо организованный вооруженный отпор. От других неизвестных, которые охраняли владельца данного предмета. В результате и первые, и вторые оставались ни с чем и оставались с простреленными головами на поле недавнего боя.

Пока все логично.

Затем этот предмет вновь пытались отыскать в той же самой квартире, по всей видимости, те же, хотя и в новом составе, участники событий. И вновь теряли личный состав в спонтанно вспыхнувшем вооруженном столкновении.

Это тоже понятно. И тоже укладывается в схему.

Затем имел место первый визит в районный морг. С поиском неизвестного предмета с помощью эндоскопов и прочей вспомогательной медицинской техники. Везде, где только возможно.

Затем был еще один поиск. По всей видимости, из-за того, что первый ничего не дал. Второй поиск закончился очередным добавившим мертвецов побоищем.

После этого никаких новых событий не случилось. Пока не случилось.

Отсюда вопрос – где предположительно может находиться столь интересующий всех предмет, если известно, что ни в квартире в первый и во второй раз, ни в морге в первый и во второй раз, ни следственной бригадой при расследовании всех эпизодов он не был найден?

Где может быть этот предмет, который, все-таки хочется надеяться, не иголка в стоге сена? Где?

Здесь цепочка более или менее правдоподобных объяснений прерывается и начинаются гипотезы.

А проще сказать, домыслы и догадки.

Куда мог исчезнуть этот предмет? В принципе. Версия первая – он никуда не исчезал, потому что при первом визите в квартиру его не было. И все последующие претенденты на него разыскивали то чего не было. Разыскивали пустышку.

Ну что же, может быть и такое. Но в этом случае все поиски предмета и выяснения целей охотящихся за ним сторон бессмысленны и не дадут никакого результата. Отсюда эту версию, приняв как вполне возможную, все-таки рассматривать не следует. Потому что она никуда не ведет.

Вторая версия, что кто-то все-таки этот предмет получил, но продолжает изображать у себя его отсутствие, критики не выдерживает. Слишком много жертв для подтверждения подобного рода дезинформации. Причем жертв, которые оставляют для потенциальных сыщиков новые следы.

Нет, эта версия отпадает.

Третья версия. Что кто-то из попавших в квартиру или в морг нашел и оставил тот предмет себе, доведя до сведения вышестоящего начальства информацию об его отсутствии. Может быть, так?

Нет, не так. Потому что все квартирные визитеры погибли и были осмотрены в морге. Кроме того, укрывать предмет от начальства, чтобы потом вновь отправляться черту в пасть на его поиски и гибнуть, охотников не найдется. Зачем предмет, если нет возможности его использовать по причине утраты жизни?

Не проходит.

Тогда четвертая версия. Что кто-то из той квартиры этот предмет унес. Еще в первый раз унес. Отчего все дальнейшие поиски никакого результата не дали. Если предположить такое?

Ну что ж. Пока самая убедительная и самая реалистичная версия из всех предложенных. Так, может, имеет смысл рассмотреть ее более подробно?

Но тогда придется ответить на вопрос, кто и каким образом мог унести тот неизвестный предмет из квартиры, если известно, что все бывшие в ней персонажи погибли? Кроме одного, погибли. Кроме того, что в момент боя сидел в шкафу, о чем свидетельствуют отпечатки пальцев, волосы и частички перхоти внутри.

Значит, если предположить, что интересующий всех предмет из той квартиры был похищен, то похищен он мог быть только человеком из шкафа. Только Ивановым Иваном Ивановичем.

И значит, наиболее вероятное местонахождение данного предмета – Иванов Иван Иванович. Он нынешний владелец предмета. Он единственный знает, где тот в настоящий момент находится.

Отсюда и следует плясать. От Иванова Ивана Ивановича следует плясать...

Генерал Трофимов вызвал одного из своих подчиненных.

– Продумайте и не позже сегодняшнего вечера доложите ваши соображения по поводу поиска гражданина Иванова Ивана Ивановича, родившегося в... Начните, как обычно, с родственников, друзей, одноклассников, любовниц и всех прочих близких ему людей, у которых он может находиться или за помощью к которым мог в последнее время обратиться. Если он не профессионал, значит, он пойдет к тем, кого знает... Потому что больше ему идти некуда. Выявите их, найдите, допросите и отыщите способ убедить выдать своего родственника или приятеля, если он вдруг у них объявится. Найдите его. Где бы он ни был, найдите! Такая у меня к вам будет просьба!

– Есть! – ответил озабоченный «просьбой» начальства подчиненный. И вышел из кабинета. Чтобы искать и найти до сей минуты неизвестного ему гражданина Иванова Ивана Ивановича.