Текст книги "Киллер из шкафа"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Глава тридцать вторая

Результаты работ докладывал один из замов по оперативной работе. Скучно докладывал. Как работал, так и докладывал. Конкретно этот зам ни на что другое, кроме докладов, был не способен, потому что всю жизнь был сугубо кабинетным работником, который в засады не ходил, допросы не проводил, в погонях не участвовал, а лишь осуществлял общее руководство. Это когда хорошо рассказываешь о том, что еще лучше сделали другие.

– Из окружения гражданина Иванова нами было выделено в общей сложности восемьдесят девять лиц, с которыми он имел близкие контакты в последние десять лет. Из них была сделана выборка двадцати семи адресов местонахождения лиц, у которых гражданин Иванов мог предположительно остановиться или к которым мог обратиться за помощью. При выборке наибольший упор мы сделали на ближних и дальних родственниках, друзьях последних лет и любовницах. Прочие возможные контакты в лице знакомых второго круга – друзей детства, школьных и студенческих приятелей, бывших сослуживцев и вышедших замуж любовниц и пр. – мы не прорабатывали из-за ограниченности во времени и финансовых возможностях.

Силами привлеченных к работе паспортисток жилищно-эксплутационных контор и участковых милиционеров мы проверили наличие по указанным адресам интересующих нас лиц. В силу чего пять адресов были признаны бесперспективными, так как обозначенные в документах жильцы по ним не проживали.

По всем прочим ближним адресам были откомандированы работники низового аппарата. Для проведения опроса адресатов, проживающих в отдаленных регионах, были задействованы силы региональных и областных управлений.

В общей сложности на сегодняшний день осуществлена проверка двадцати адресов. Проверка двух адресов не представляется возможной из-за отсутствия по неизвестной причине в квартирах жильцов.

Проведенная проверка установила отсутствие каких-либо контактов адресатов с гражданином Ивановым в последние несколько недель. Двенадцать адресатов согласились на то, чтобы сообщить о визите либо звонке гражданина Иванова в органы госбезопасности, в чем дали соответствующую подписку. Пять согласились сообщать о возможных контактах, но давать письменное согласие отказались. Три отказались сотрудничать с органами госбезопасности по данному, равно как любому другому вопросу...

– В общем, если говорить по-простому, вы ни черта не нашли! – не то спросил, не то подвел черту генерал Трофимов. – Не нашли вы Иванова. Прошляпили вы Иванова.

– Так точно. На сегодняшний день поиск гражданина Иванова результата не дал.

– Что еще?

– В ходе проверки нами был зафиксирован повышенный интерес ряда лиц к адресам проживания родственников и знакомых гражданина Иванова Ивана Ивановича.

– Кого интерес?

– Ряда лиц...

– Вы можете наконец перестать выражаться на казенном языке? Вы можете говорить по-человечески?

– Так точно. Могу.

– Кто конкретно интересовался адресами родственников?

– В первую очередь органы МВД в лице участковых инспекторов и откомандированных оперработников...

– Ну, это понятно. Где мы, там следом милиция. Принципы поиска одни. Разница только в скорости... Кто еще?

– Еще неизвестные лица.

– Неизвестных лиц не бывает. Бывают неустановленные лица. Вами не установленные.

– Так точно...

– По скольким конкретно адресам его разыскивали? Если кроме нас и милиции.

– По одиннадцати.

– Кем представлялись?

– Старыми друзьями, бывшими сослуживцами. Говорили, что хотят вернуть долг или передать письмо.

– Документов, конечно, никаких не предъявляли?

– Никак нет.

– И просили сообщить? Если что...

– Так точно. Просили.

– Значит; выходит, не одни только мы... И не одна только милиция. Значит, выходит, кому-то этот самый гражданин Иванов еще понадобился. Очень понадобился, раз они разъезжают по всей стране, чтобы с его родственниками и друзьями побеседовать. Понять бы только кому... Кому?!

– Не могу знать!

– И я не могу. А знать бы надо! Потому что не знать нельзя. Опасно не знать! В нашем деле как в вестерне – кто первый противника увидел, тот и победил. Потому что раньше успел «кольт» выхватить.

А как того противника увидеть, если он пред наши очи предстать не спешит? Как его из берлоги вытащить? Знаешь?

– Не могу знать.

– А как уток на ружье выманивают, знаешь?

– Я, товарищ генерал, не охотник.

– Манком выманивают. Свисток такой особый. Который, если в него дунуть, крякает, как утка. Кряк да кряк. Настоящие утки его слышат и за своего принимают. И выплывают под дробь-пятерку. Понял, к чему я это?

– Никак нет.

– Это я к тому, что Иванов для нас тот же манок. Который всех привлекает, на которого все выплывают и возле которого все хороводы водят. Вот только манка этого у нас, к сожалению, все еще нет. Иванов – центр всей этой комбинации. Сознательно ли, случайно ли – не суть важно. Нашедший его найдет все прочее. Раскроет всю комбинацию. Ненашедший – останется слепым и, значит, останется ведомым. Отсюда поиск гражданина Иванова остается главной на сегодняшний день задачей...

В кабинете раздался зуммер коммутатора.

– Да. Я слушаю.

– Товарищ генерал. Вам звонит Петр Васильевич Шабанов.

– Какой Шабанов?

– Петр Васильевич. Он сказал, что он ваш друг, что служил вместе с вами.

– Ах, Шабанов? Что ему надо?

– Он не сказал. Он просил соединить лично.

– Передайте ему, что я занят, пусть перезвонит... Хотя, с другой стороны, разговоры со старыми ушедшими в отставку сослуживцами – это тоже работа. Потому что старые сослуживцы хоть и старые но по сути прежние. В смысле по хватке, по отношению своему к делу, а главное, к информации. Школа, она и есть школа. А университеты, которые они совместно прошли, были всем университетам университеты...

Нет, старых сослуживцев игнорировать нельзя. Старые сослуживцы – это лучшие информаторы. Правда, хитрые информаторы, которые за услугу непременно потребуют услугу, а за предоставленные сведения требующиеся им сведения. Но это нормально. Это, как модно выражаться теперь, – бартер. Взаимовыгодный обмен. Так что здесь тот случай, когда перекладывать сегодняшнее дело на завтра себе дороже. Просто так, от нечего делать, старые сослуживцы звонить не станут. И перезванивать, возможно, тоже не станут...

– ...Слышь, дежурный, погоди с перезвоном. Давай-ка лучше соедини.

– Здравствуй, Степан Степанович.

– Здравствуй, Петр Васильевич. Рад слышать. Как твоя жизнь пенсионная?

– Работаем потихоньку. А как у вас?

– Служим помаленьку. Ты, Петр Васильевич, по делу? Или так? Если так, то лучше перезвони на домашний.

– Нет, я по делу. Нужно мне справки навести об одном человечке, который ко мне телохранителей нанимать пришел.

– А я здесь чем помочь могу?

– Человечек тот в милицейском розыске значится. А у меня, как ты знаешь, фирма законопослушная. Солидная фирма. Половина бывших наших служит. Мне лишние неприятности ни к чему. Вот я и хочу по старой памяти справиться, зачем его милиция разыскивает. Что он такого сотворил, что во всесоюзный розыск загремел? За что ему почет такой?

– А тебе не все равно? Если разыскивают.

– Э нет, не скажи. Если он пару человек топором зарубил – это одно. А если злостный неплательщик алиментов – это совсем другое. От алиментщика я отказываться не буду. Неуплата алиментов – это дело хоть и противозаконное, но не преступление.

Мухлевал, конечно, бывший сослуживец насчет своей законопослушности и борьбы за чистоту нравов в фирме. Ему что алиментщик, что тот убийца с топором – все едино. Он бы ни от того, ни от другого не отказался. Лишь бы только они платили исправно. По разной, естественно, ставке. Алиментщик платил бы меньше, чем находящийся в розыске новоиспеченный Раскольников. Раз в десять меньше.

Не из-за того звонил сослуживец, чтобы ненароком убийцу с алиментщиком не перепутать. Звонил разузнать, не проходит ли он по линии безопасности, с которой, в отличие от милиции, ссориться не хотел. Потому что одно дело противоправная бытовуха и совсем другое – защита государственных интересов. Здесь в случае чего на незнание и природную слепоту не сошлешься. Здесь вмиг лицензии лишат.

Так что озабоченность бывшего коллеги вполне понятна.

Непонятно только, отчего он по такому пустяковому вопросу вдруг на столь «высокий» телефон звонить стал. Как видно, там что-то еще, кроме всероссийского розыска. Что-то его в том клиенте задело.

Но тогда тем более надо сослужить ему службу.

Чтобы еще более обязанным сделать. Чтобы поглубже на крючок взаимных услуг и обязанностей посадить.

Отчего не помочь по-приятельски, если эта помощь не входит в противоречие с прямыми служебными обязанностями, а дивиденды обещает немаленькие. Охранные фирмы, они в самой гуще криминальных событий варятся. Со всеми дружбу водят, за всеми следят, всех охраняют. И тех, кто с деньгами, и тех, кто эти деньги у них изъять мечтает. А у того сослуживца агентство действительно не из последних. Так что знает он очень много чего интересного, о чем другие не догадываются. Так что помочь ему самый прямой резон.

– Ладно, диктуй фамилию своего клиента. Только помедленней. Я записываю.

– Иванов...

– Иван...

– Иванович...

– Родился...

Мать честная! Верно говорят – на ловца и зверь бежит. Если, конечно, тот ловец ушами не хлопает...

– Ладно. Записал. Иванов Иван Иванович.

– Не проходил такой? Не помнишь?

– Такой? Нет. Первый раз слышу. Но справки наведу. Ты на всякий случай минут через тридцать перезвони.

– Зачем через полчаса? Это дело не срочное. Я могу погодить. Могу и завтра.

– Лучше через полчаса. Завтра мне не до того будет.

– Через пол так через пол. Нашим лучше... Генерал положил трубку. И взглянул на стоящего навытяжку зама. Который умел очень хорошо докладывать.

– Вот что, я передумал. Я отменяю приказ насчет розыска гражданина Иванова.

– Как отменяете?

– Так отменяю. Не надо искать гражданина Иванова.

– Почему не надо?

– Потому не надо. Потому что я его уже нашел!

– Нашли?! Когда нашли?

– Пока вы тут передо мной клювом щелкали, нашел. Так что расслабьтесь и идите.

– Куда идти?

– За майором Проскуриным идти. Быстро идти. Очень быстро идти. Чтобы через пять минут... Приказ ясен?

– Но...

– Приказ ясен?

– Так точно!

– Ну вот и идите...

Через пять минут явился майор Проскурин. Через двадцать пять минут перезвонил бывший сослуживец, который теперь руководил охранной фирмой, куда пришел находящийся в розыске гражданин Иванов.

– Здравствуй, Степан Степанович, еще раз.

– Это верно. Это хоть сто раз. Здоровье, око лишним не бывает.

– Ну что там у тебя по Иванову?

– По Иванову? Все нормально по Иванову. Наш он.

– Как ваш?

– Вот так – наш. Проходит тут по одному дельцу.

– Кем проходит?

– Пока свидетелем.

– А потом?

– Потом видно будет.

– Дело-то серьезное? Или так, мелочь?

– Ты меня, Петр Васильевич, прямо на должностное преступление толкаешь. По статье «Разглашение предназначенной для служебного пользования информации».

– Степан Степанович, ты же меня знаешь.

– Да я-то знаю. А вот новое начальство не очень. Новое начальство, если что, меня не поймет. Спросит – по какой такой причине лишнего натрепал? А если натрепал, что взамен получил? Уж коли натрепал... Закон сохранения информации знаешь?

– Энергии знаю.

– Ну так вот информации звучит примерно так же. Сколько информации из источника вышло, столько же для сохранения равновесия должно войти. Иначе может дно показаться. Понял?

– Понял. Не дурак.

– И что предложить можешь?

– Могу предложить свою помощь в поддержании требуемого уровня информации... Если мне вначале оттуда чуток отольют.

– Отлив дорого стоит.

– Прилив тоже не бесплатен.

– Ну то, что ты можешь предложить, это еще бабушка надвое сказала. А у меня информация горячая. Только что с плиты. Аж пузырится вся.

– Это я понимаю. И готов платить. По предложенной продавцом стоимости.

– И подписью готов платить?

– Шутишь, Степан Степанович. Кто же нынче подписи свои в таких учреждениях оставляет. Сегодня ты есть, а завтра тебя нет. А документик вот он, пришпиленный к делу, в шкапчике лежит. Как мина замедленного действия под седалищем. Брось, Степаныч. Зачем тебе я? Что у тебя, своих сексотов нет?

– Есть. Как не быть. Только они все, вместе взятые, половинки тебя не стоят. Я бы их всех за тебя не задумываясь. И все причитающееся им материальное вознаграждение.

– Нет, Степан Степанович. Это не цена. Это грабеж среди бела дня. Сбавь цену.

– Дешевле не смогу. Если дешевле, то тогда и с моей стороны, извини, только половинка «товара» будет.

– Половинка так половинка. Мне выбирать не приходится.

– Ну тогда, значит, считай, я с тобой уже в расчете. Предоплатой в расчете. Я тебе за ту цену, что ты мне предложил, все, что мог, про Иванова сказал. Про то, что он по нашему ведомству проходит, сказал. Дело за тобой.

– За мной не заржавеет. Что знаю – скажу. Если спросишь.

– Я спрошу. Это ты не беспокойся.

– Да уж не беспокоюсь...

– И еще об одной, в счет долга, услуге попрошу.

– Без подписей?

– Без.

– Ну, тогда чем смогу...

– Ты со своим клиентом Ивановым что делать дальше собираешься?

– Ничего не собираюсь. Раз он по вашему ведомству проходит, то совсем ничего. Расторжение договора и полный от нашего юридического лица их физическому лицу «от ворот поворот». Мне с государством ссориться не резон. Мне еще работать.

– Как так «от ворот поворот»? Кто же в нынешнее капитализированное время выгодного клиента за просто так упускает? Какой же это бизнес, если деньги мимо кассы? Ты погоди спешить...

– А как же мне его оставить, если вы потом сами же на меня всех собак навешаете?

– Так уж и всех?

– Ну не всех. Половину. Только мне и половины хватит. И даже четверти.

– А если мы компромисс найдем?

– Какой компромисс?

– Взаимовыгодный. Ты клиента получишь. Я информацию. Мне этот гражданин Иванов тоже небезынтересен. Конечно, не так, как тебе. Но тоже... Глупо не использовать удачу, когда она сама в руки прет.

– Что ты предлагаешь?

– Я? Ничего. Я прошу о небольшой услуге. Чтобы ты принял от меня человечка и приставил к гражданину Иванову в качестве телохранителя. Своего телохранителя. Причем даже без назначения ему оклада. Представляешь, какая выгода – клиент за телохранителя платит по полному прейскуранту, а ты телохранителю ничего. Прямой навар. Прямее не бывает.

– И мы в расчете?

– За что?

– За приставленного к Иванову телохранителя?

– Экий ты жмот стал. Даже разговаривать противно. Я тебя о том телохранителе как о небольшом личном одолжении просил. Которое тебе, между прочим, немалый барыш принесет. А ты торговаться...

– Я же не знаю, зачем ты к моему клиенту своего телохранителя приставляешь. И что с того может получиться.

– А тебе и не надо знать. И не надо беспокоиться. Тебе надо ему счет за предоставленные услуги предъявить. И причитающиеся деньги получить. За чужую, между прочим, работу.

– Мягко стелешь, Степан Степанович...

– И за эту пустяковую услугу и направленный в твою кассу барыш я готов скостить тебе четверть долга.

– Две трети.

– Хорошо, треть.

– Половину, и я соглашусь.

– Ладно, половинку с хвостиком, и по рукам?

– По рукам!

– Ну вот и договорились. Я своего человечка к тебе завтра подошлю. В твой отдел кадров. Ты там предупреди, чтобы все чин чином было. Чтобы собеседование, чтобы в трудовую книжку печать шлепнули и соответствующий оклад начислили. Скажи, какие ему документы надо при себе иметь?

– Паспорт, трудовую, лицензию охранника, право на ношение оружия.

– Ну, это сделаем. Это самое простое. Только ты не жадничай, большой оклад, который тебе в прибыль пойдет, не назначай. Держись в рамках средних цифр. И никого о новом работнике в курс не вводи. Не вздумай. Мне своего человечка светить резона нет.

– А если он что-нибудь такое узнает?

– Что? У тебя же законопослушная фирма? Которая кодекс и постановления правительства чтит, как монах Божьи заповеди. Чего тебе опасаться?

– Ну мало ли... И на старуху бывает проруха. Вдруг он что-нибудь не то заметит? Или ему покажется, что он что-то не то заметил?

– Если что заметит... Считай, что не заметил. Ну все. Надеюсь на тебя.

– И я тоже...

– Будь спокоен. Ну ты же меня не первый год знаешь...

Генерал положил трубку и выключил магнитофон, на который записал разговор. На всякий случай записал. На случай, если он не добьется росписи под распиской о сотрудничестве, а прижать к ногтю старинного сослуживца надо будет.

– Все слышал? – спросил он майора.

– Слышал.

– Все понял?

– Понял.

– Ну, значит, действуй. Направь туда человечка посмышленей да поинициативней. Который сможет увидеть больше, чем ему покажут. Ну и чтобы подготовлен был на случай непредвиденных обстоятельств. Чтобы один трех стоил. Есть такой?

– Найдется.

– Кого думаешь?

– Сашку. То есть, я хотел сказать, лейтенанта Михайлова.

– Михайлова? Михайлов сможет. Ну давай действуй, майор... Теперь, если мы за кончик уцепились, непростительно будет всю ниточку не вытянуть. Ни тебе, ни мне непростительно!..

Глава охранной фирмы положил трубку и вытер вспотевшую лысину. Еще в самом начале разговора вспотевшую.

Зубр генерал. Еще больший зубр, чем раньше был. Ишь как в того Иванова вцепился. Всеми тридцатью двумя. Не оторвать.

Интересно только знать, зачем вцепился? Что в том гражданине Иванове такого особенного, что им сам генерал заинтересовался? Очень сильно заинтересовался...

Что?

Узнать бы... Потому что если не узнать, то тот генерал слопает его вместе со всем его агентством, не поперхнувшись. Хоть и старый сослуживец. Или именно потому, что старый сослуживец.

Прав генерал насчет закона равновесия. На нем все держится. И если это равновесие нарушится хоть на йоту – пиши пропало. Придется падать на самое дно самого глубокого колодца. Куда даже соломка не подстелена...

Глава тридцать третья

Майор Сивашов был доволен. И был радостно возбужден. Впервые за последнюю неделю. Он был доволен и был возбужден по одной-единственной причине – сверка номеров оружия, изъятого следствием с места боя, вывела на оружейку одной из войсковых частей. Именно на этом складе его враг получил оружие. По крайней мере большую часть участвовавшего в бое оружия, из которого расстрелял его боевых товарищей. Там, на квартире, расстрелял. И еще раз на квартире. И в морге...

Майор был доволен, потому что имел наконец возможность отомстить. За павших друзей, за позор проигранных боев, за преследующую его в последнее время невезуху. Теперь он мог отыграться за все. На виновных отыграться. Если вышестоящее начальство даст на то разрешение...

А даст? Даст генерал-товарищ Петр Семенович добро на бой-реванш? Или опять начнет мудрить? Свои замысловатые и совершенно непонятные воспитанному в пехотном строю и общевойсковых традициях майору каверзы строить?

Ведь не даст. Как пить дать! Начнет тянуть время, запрашивать дополнительную информацию, перепроверять информацию... А в итоге ребята останутся неотмщенными.

Черт бы побрал эти хитромудрые подковерные интриги. Насколько все проще в открытом бою. Здесь свои позиции. Там чужие. На своих позициях свои, в своей форме. На чужих – чужие, в чужой форме. Если на своих позициях кто-то в чужой форме – значит, он перешедший линию фронта чужой и с ним можно поступать по законам военного времени. То есть допрашивать и, если молчит, – расстреливать.

Ну прелесть же что за жизнь! Всегда ясно, кто враг, кто друг. Всегда есть сосед справа и сосед слева. Есть прикрывающая ближние и дальние подступы артиллерия. Есть авиация, кухня и санбат в ближнем тылу.

А в этих их закулисных игрищах – сам черт ногу сломит. Кто враг? Где друг? С какой стороны пуля прилетит? И в какой санбат с той пулей в спине бежать?

Может, ну к ляху этого Петра Семеновича с его перестраховками? Может, на этот раз обойтись без него? Может, проявить инициативу и самому справиться? Расчихвостить этих подлецов, взять языка, узнать у него обо всем, о чем возможно, и лишь после этого выйти на доклад. В конце концов, победителей за самоуправство не судят. Правда, и не награждают. Ну да ему наград не надо. Ему бы только за ребят поквитаться...

– Дневальный!

– Я!

– Давай, дневальный, личный состав на построение! Шевелись давай!

– Есть, товарищ майор. Взво-од! Подъем! Мгновенный скрип пружин солдатских коек, удар множества босых пяток о пол казармы, шелест одежды, звон пряжек, топот каблуков... Сорок пять секунд на все про все.

– Товарищ майор, по вашему приказанию...

– Вот что, ребята. Долгие разговоры мне разговаривать с вами некогда. Скажу одно, но главное. Я, кажется, знаю местонахождение тех, кто... Ну, в общем, кто наших ребят положил. Тогда... Кто там тогда был, поймет. Короче, кто хочет поквитаться... Добровольцы – выйти из строя.

Большая часть взвода сделала шаг вперед.

– Равняйсь! Смир-но! Добровольцам напра-во, в красный уголок, всем прочим на месте... шагом марш!

В красном уголке майор развернул карту.

– Периметр охраняемой зоны. Склад. Автопарк. Казармы...

Задача – организовать скрытое наблюдение за объектом с целью обнаружения и опознания противника и выявления огневых точек и мест скопления живой силы и техники.

Задача ясна?

– Так точно!

– Выезд в двадцать один ноль-ноль. Форма одежды полевая. Приготовить маскировочное снаряжение, оружие, средства связи и сухпай на трое суток. Быть готовым к двадцати пятнадцати! Вопросы есть? Вопросов нет. Разойдись! Командиры пятерок, ко мне!..

В 20.15 личный состав построился во дворе казармы. Командир прошел вдоль рядов, внимательно осматривая каждого бойца, поправляя одежду и снаряжение.

– Подтяни... Шнурки завяжи. А то они в самый неподходящий момент... Что в карманах? Оставить документы и письма. Документы и письма сдать старшине... Все остальное на ходу. По машинам!

Бойцы один за другим попрыгали в крытые брезентом «КамАЗы». На этот раз они даже не переодевались в гражданку. На этот раз они действовали как нормальное воинское подразделение. Без обычных конспиративных заморочек...

Машины ехали пять часов. По асфальту, по грейдеру, по грунтовке, по бездорожью. И встали на поляне в глубине густого, поросшего мелким кустарником леса.

– Личному составу можно оправиться. Истосковавшийся по кустам личный состав рассредоточился по лесу. Чтобы через пять минут собраться и построиться между машинами.

– Отсюда до объекта три километра по прямой. Значит, реальных пять. Первая пятерка выходит через двадцать минут. Первой пятерке приготовиться к выходу. Оставшимся оборудовать лагерь. При контактах с гражданским населением объяснять свое здесь присутствие проведением плановых учений. Вопросы есть? Нет? Разойдись!

Личный состав разбежался в стороны. И занялся тем, чем должен был заняться. Растянул поверх машин и закрепил маскировочные сети, установил две армейского образца палатки и тоже замаскировал ветками и листвой, развернул антенну радиостанции, вырыл выгребную яму и приготовился ко сну... Кроме разосланных во все стороны дозоров и секретов, которым была поставлена задача наблюдать, обнаруживать на дальних подступах, сдерживать, уводить, а при необходимости принимать бой, если к лагерю опасно приблизятся передовые силы противника либо нежелательные гражданские лица.

Через час лагерь был оборудован, секреты расставлены, личный состав накормлен выданным им сухпаем и уложен спать в палатки на подстеленные под спины и бока ветки и сухую листву. Армейские разведчики не туристы. Они, расставив палатки, костры не жгут и песен возле них до полуночи не орут. Они спят. Пока представилась такая возможность.

Первая пятерка, напялив маскировочные, напоминающие зеленые мохнатые шкуры комбинезоны, натянув на стволы маскчехлы и измазав лица темно-коричневым маскировочным гримом, двинулась в путь. В обход деревень, лесных кордонов и прочих населенных пунктов. Через полтора часа они были на месте.

– Двое на север. Двое на юго-восток. Я здесь, – приказал начальник пятерки; – Смена по темноте. Смена через двадцать два часа.

Двойки расползлись в стороны и, оседлав господствующие высотки, оборудовали временные наблюдательные пункты, вырыв саперными лопатками углубления в грунте, покрыв себя дерном и густо замаскировав подходы кустарником.

– Готовы! – доложила по рации первая двойка.

– Готовы! – доложила вторая.

Время пошло.

Пять пар глаз, вооруженных двадцатикратной оптикой, вцепились в объект. Они внимательно изучали каждое строение, каждую выезжающую или въезжающую машину, каждого попавшего в объектив биноклей человека и даже каждую болтающуюся в периметре части собаку, которая в дальнейшем могла их демаскировать, не вовремя залаяв. Они фиксировали время смены караулов возле складов вооружения. Подсчитывали общее количество личного состава и выделяли командиров. Вычисляли наиболее и наименее посещаемые здания и подъезды. Они делали все то, что делал бы разведотряд, отслеживающий в тылу противника тот или иной объект.

Но более всего они искали людей, лица которых им были знакомы. Которые были им памятны по второй вооруженной стычке на Агрономической. И из-за которых они сюда и прибыли.

– Вижу. Северная казарма. На выходе. Боец в лейтенантской форме. С вашей стороны его должно быть видно лучше. Подтвердите опознание.

– Какой из двух?

– Тот, что слева.

– Отсматриваю.

– Ну что?

– Похож. Я, кажется, помню такого.

– Я тоже помню. Есть опознание!

– Еще один. Крыльцо на выходе из столовой. В центре.

– Есть в центре.

– Похож?

– Нет. Не помню. Этого не помню.

– А мне кажется, он был.

Спорное опознание. Но все равно почти опознание!

– Двое! Со стороны КПП. Видите?

– Видим.

– Они?

– Они! Черт! Похоже, здесь собрался весь их отряд...

Скорее всего весь. Так и должно быть. Спецгруппы в промежуток между операциями и после операций по домам не распускаются. До момента, пока не утихнет поднятый ими во время очередной боевой вылазки шум, спецподразделения выдерживают одно-двухнедельный и более карантин, находясь на казарменном положении без права выхода за пределы части.

Бойцы этого спецподразделения выдерживают карантин в пределах этой части!

И значит, здесь они! Все! Ну или большая их часть! Отыскались-таки!

– Есть опознание! – передал командир пятерки в лагерь.

– Сокол передает – есть опознание, – доложил Дежурный радист майору.

– Ты уверен?!

– Так точно, уверен. Только что Сокол передал.

– Значит, есть... Значит, все-таки нашли! Значит, не зря... Командира второй пятерки ко мне!

– Товарищ майор... по вашему приказанию...

– Слушай боевую задачу. Первая пятерка узнала их. Тебе необходимо продублировать и подтвердить либо опровергнуть проведенное ими опознание. От твоей работы будет зависеть весь ход дальнейших действий. Поэтому ошибаться тебе нельзя. Возьмешь дополнительных бойцов. Из тех, что их видели и хорошо запомнили. Если результаты твоих наблюдений совпадут с выводами первой пятерки, если ты узнаешь их – переключись на отсмотр подходов к местам их сосредоточения, на маршруты и режим смены караулов. Мы выйдем на исходные к двадцати четырем ноль-ноль. Приказ ясен?

– Так точно. Продублировать опознание. Отсмотреть подходы и перемещения караулов, быть готовым к приему основных сил.

– Добро. Сверим часы.

– Девятнадцать ноль семь.

– У меня ноль восемь. Ставь по моим. Ну все, Иди готовь своих бойцов.

Бойцы второй пятерки спали. Бойцы второй пятерки отсыпались перед суточным бдением.

– Егоров, Дроздов, Матвеенко... подъем!

Через два часа усиленная тремя бойцами вторая пятерка вышла на маршрут. Через четыре – была на месте.

Наблюдавшие за объектом бойцы первой пятерки выползли из своих убежищ. Чтобы наконец расправить затекшие ноги и руки, размять одеревеневшие мышцы. В их еще теплые логова вползла новая смена.

– Первая двойка готова.

– Вторая двойка готова.

– Третья двойка...

Сдавшие наблюдательную вахту бойцы не ушли. Еще по меньшей мере час они вводили в курс дела новоприбывшую смену. Потому что, отлежав здесь двадцать два часа, лучше, чем кто-либо, ориентировались в обстановке.

– Это третья казарма, это столовая, это котельная...

Чаще всего они появлялись возле четвертой казармы... возле столовой... в физкультурном городке...

Место постоянной дислокации, по всей видимости, четвертая казарма...

Смена караулов через три часа... Посты по углам. Там, где фонари... Караулка с северной оконечности... Несение службы оставляет желать лучшего. Бойцы на постах дремлют, подходы надлежащим образом не отсматривают. Сменный караул подпускают без предписанного уставом окрика... В общем, нормальный среднеарифметический бардак...

Ну что, все понятно?

– Все.

– Тогда мы пошли.

– Счастливо.

Отработавшая свое боевое дежурство первая пятерка шагнула в темноту и растворилась в ней, как черные кошки.

– Вторая казарма. Три человека. Один, мне кажется, похож.

– Вижу. Который?

– Крайний слева.

– Вижу. Но не узнаю.

– Я тоже не узнаю. Ложное опознание.

– Еще пятеро. Тот, что с правого края, и тот что в центре.

– Заметил.

– Похожи?

– Эти похожи. Особенно крайний.

– Согласен. Это они. Опознание!

– Двое возле плаца... Опознание.

– Шесть бойцов на волейбольной площадке.! Трое...

Опознание. Опознание. Опознание...

– Опознание подтверждаю! Перехожу к выполнению второй половины работ, – передал команддир второй пятерки.

– Подтверждение опознания, – доложил paдист. – Запрашивает, какие будут дополнительные указания.

– Никаких дополнительных указаний не будет. Работать. И ждать подхода основных сил. Передайте.

– Есть!

– Дневальный?

– Я!

– Доведите до сведения личного состава – всем быть готовыми через три часа. Лагерь свернуть, все за собой подчистить. И чтобы ни одного окурка, ни одного следа... Ясно?

– Так точно.

Через три часа лагерь был свернут. Палатки и маскировочные сети сняты, сложены и заброшены в машины, сорванные ветки равномерно разнесены по округе на триста и более метров, отверстия в грунте от колышков и палаточных стоек выровнены, выгребная яма засыпана и покрыта дерном. Местность приобрела первоначально нетронутый вид.

– Взвод... стройся!

Бойцы коротко пробежались по поляне и замерли, подперев друг друга плечами и выровняв в единую линию носки.

– Слушать боевую задачу. Нашему подразделению предстоит совершить скрытый марш, выйти на рубеж атаки и через два часа двадцать пять минут атаковать и уничтожить превосходящие силы противника, максимально используя эффект неожиданности. Силы того противника... которого вы знаете. Сдаваться без боя они не будут. А будут оказывать сопротивление, где и как только можно. Так что потери в личном составе не исключены.

Раненых, убитых, оружие и предметы, по которым можно опознать нашу принадлежность, на поле боя не оставлять. Выносить. Или уничтожать подрывом толовых шашек и гранат. В случае попадания в плен – молчать и отдуваться самостоятельно. Убить они, вполне возможно, не убьют, а вот под суд подвести могут. Всем все ясно? На что идем, чем это может быть чревато?