Текст книги "Параметры риска"

Автор книги: Андрей Ильичев

Соавторы: Александр Шумилов,Леонид Репин,Виталий Волович,Юрий Рост,Сергей Лесков,Владимир Снегирев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Финиш

Ракитин всегда любил предотъездные сборы: с их суетой, тревогами, волнениями. Но в дни завершения любой экспедиции он всегда ходил с ощущениями какой-то подавленности, ожиданием расставания с людьми, ощущением потери чего-то очень дорогого и неповторимого. Он понимал, что, может быть, никогда не увидит снова эти края, и сердце его сжималось от грусти.

Весь день шла подготовка к возвращению в Ханой.

Образцы растений, пакеты с плодами, банки со змеями занимали свои места в коробках, которые тщательно увязывались. Шалеев кисточкой выводил на крышке огромный номер. Приборы, оборудование – все было свернуто и подготовлено к отправке.

Наступил последний вечер в лагере. Ярко пылал костер, и все, рассевшись вокруг огня, вели беседу с помощью жестов, знаков и скудного запаса выученных русских и вьетнамских слов.

Словно петарда, взорвался случайно брошенный в костер стволик бамбука, и фонтан искр взметнулся кверху. Из темноты вынырнул Тый. В руках он держал небольшую коричневую трубочку. Тый сел на корточки рядом с Фаном, поднес трубочку к губам, и вдруг тонкие певучие звуки незатейливой мелодии полились в наступившей тишине. Нежная, чистая, она была напоена звоном бегущего ручья, шепотом тростника, пением птиц, шорохом крыльев бабочек.

Ракитин как завороженный слушал пение свирели. Он никак не мог себе представить, что так играет Тый – круглолицый, добродушный весельчак. И звук этой свирели, изготовленной из тростника, срезанного неподалеку на болоте, и большая желтая луна, зависшая над вершинами деревьев, – все казалось каким-то нереальным. Время отступило, и девственный лес, скрывающий не ведомые тайны, молча внимал песне, как и тысячелетия назад.

Уже было далеко за полночь, но никто не хотел расходиться. Ведь это последняя ночь вместе. Последний костер.

Все поднялись засветло. Одна за другой палатки превращались в связки брезента. Когда со стороны дороги послышалось урчание автомобильных моторов, от всего лагеря остался лишь каменный очаг, да навес-столовая.

Синь молча стоял в стороне. Ракитин подошел к нему, протянул было руку, но вдруг отбросил условности и крепко его обнял. Вытащив из-за пояса свой походный топорик, с которым не разлучался ни на минуту, он вручил его Синю и, круто повернувшись, вскочил на подножку машины. Маленькая колонна тронулась в путь и вскоре исчезла в лесной чаще.

Небо заволокло тучами. Упали первые капли дождя. Чаще. Чаще… И вот уже на поляну обрушился тропический ливень, словно природа хотела смыть воспоминания о людях, нарушивших ее покой.

2. Трое в тайге (Леонид Репин)

Итак, мы начинаем!

Сразу стало как-то спокойнее, когда мы поняли, что наконец заблудились. Это, собственно, и было главной задачей эксперимента: нам предстояло как можно основательней заблудиться в тайге, имея с собой лишь то, что обычно берет с собой человек, отправляясь в лес за грибами, и самостоятельно – без компаса и без какой-либо помощи со стороны – вернуться к тому же поселку, из которого вышли.

Может возникнуть вопрос: зачем это нужно? Ответ очень прост. Когда-то, много тысячелетий назад, человек жил в лесу. Лес был ему домом, он кормил его, давал ему кров. А потом человек совершил естественный, неотвратимый, но довольно неосмотрительный шаг: он вышел из леса и расстался с ним навсегда.

И лес уже перестал служить ему домом. Порвалась связь, соединяющая человека с природой. Деревянные, а потом и каменные, стены больших городов стали ему ДОМОМ.

Попадая в лес, человек теперь часто теряется, потому что лес подавляет его. Человек уже не умеет прожить в нем долго без ружья и консервов и ощущает себя так, словно он в чуждом, враждебном мире. Мир, в котором некогда все было просто, понятно, естественно, стал суровым, таинственным. А ведь это не лес изменился. Изменился сам человек.

Мне рассказали такую историю. Группа молодых людей с одного из предприятий Красноярска поехала на автобусе в тайгу за грибами. Стояло позднее теплое лето, грибов выросло столько, что их можно было косой косить, и корзинки очень скоро наполнились, хотя кос грибники почему-то не взяли.

После истечения срока, который, как водится, обговорили заранее, к автобусу вернулись все, кроме одного человека. Его долго ждали, искали, звали. А потом, осознав бесплодность поисков – близился вечер – и несколько успокоенные тем, что до города, мало сказать, недалеко, а просто близко – чуть более двадцати километров, уехали. Выйдет, куда он денется…

Но он и на следующий день не пришел. Со многих предприятий сняли людей на поиски. Несколько вертолетов кружились над тайгой во всех направлениях. И безуспешно. Через две недели оставили и эти попытки: найти человека в тайге много труднее, чем упавшую иголку в осенней траве. Значит, случилась трагедия, которая не такая уж редкость в тайге…

Он появился в городе для всех неожиданно: через двадцать с лишним дней после того, как потерялся в лесу. Истощен был совершенно! Те, кто встретил его, удивились тому, как разительно человек изменился. Глаза воспалены… Обеими руками он крепко прижимал к себе корзину, в которой лежали сосновые шишки… И долгое время от него не могли добиться ни слова. Судя по всему, шишки были его единственной пищей…

Все потом обошлось. Человек тот поправился, стал прежним. Но, подозреваю, за грибами в тайгу он больше не ездит. Суровое испытание стало ему уроком на всю жизнь. Такое не стирается в памяти!

В этой истории два интересных момента. Во-первых, то, что в тайге потерялся горожанин – человек, знающий тайгу только с внешней ее стороны и не обладающий навыками для поддержания своей жизни в лесу. Бывалый таежный охотник сумел бы там прокормиться. Во-вторых, то, что горожанин все-таки вышел победителем из острого поединка с тайгой. И сделал это исключительно благодаря своим личным достоинствам: он оказался сильнее. Но сколько и других случаев можно назвать, когда человека бесследно поглощала тайга…

Вот и возникла такая мысль: поставить реальный эксперимент. Проиграть такую ситуацию, когда люди, оказавшись в лесу, полностью теряют ориентацию и надолго остаются один на один с тайгой, с минимальными средствами для поддержания.

Такой эксперимент может оказаться полезным для медиков, для психологов. Да и просто с социальной точки зрения он может быть полезным, если удастся выработать какие-то необходимые практические советы, которые пригодятся тем, кто волей судьбы окажется точно в таком положении. Разве это разумно – каждый раз повторять с разным исходом одни и те же ошибки?!

Нас было трое в тайге. Я пригласил с собой своего старого товарища Анатолия Коваленко, доцента МВТУ имени Баумана. Три года назад мы были с ним в эксперименте на выживание, поставленном на необитаемом острове, где Толя показал себя не только отличным товарищем, на которого можно положиться в любую минуту, но и на удивление изобретательным человеком. Третьим стал Алексей Герасимович, врач. По своей специализации он психолог, и наш маленький коллектив – малая группа, как говорят специалисты, – обещал для него стать интереснейшим объектом наблюдений.

У каждого из нас был какой-нибудь нож – разве грибник пойдет в лес без ножа? Один маленький туристский топорик. У каждого бутылка или фляга с водой котелок. У Толи – корзина.

Алексей – единственный среди нас курильщик, вполне естественно, что в его кармане оказалась неполная коробка спичек. Это было одним из условий эксперимента. Мне, кстати, представлялось любопытным понаблюдать мучения ближнего, когда тот выбросит пустую сигаретную пачку…

Соли у нас было ровно столько, сколько берут собой люди, чтобы посолить пару огурцов и картошку. И конечно, никаких консервов или запасов еды, никаких неприкосновенных запасов Нам предстояло самим найти и добыть себе пропитание.

У нас не было ни рации, ни сигнальных ракет, решительно ничего, что помогло бы дать о себе знать. Мы не назначили никаких контрольных сроков, по истечении которых кто-то должен был начать наши поиски, и, признаться, это обстоятельство являлось грубейшим нарушением элементарной техники безопасности. Но было и условием эксперимента.

Более того, никто и не представлял, где нас можно искать: конечный пункт отправления мы сохраняли в секрете. То есть сознательно сделали все возможное, чтобы надеяться исключительно на самих себя и ни в коем случае не ждать чьей-либо помощи.

Я убедился давно, что человек чаще всего полностью, или почти полностью, теряет инициативу, если у него есть хотя бы малейшая надежда на то, что ему могут помочь. Гораздо лучше, когда он рассчитывает на себя самого. А на кого еще рассчитывать человеку, заблудившемуся в тайге, как не на себя самого?

Прилетев в Красноярск, мы поступили следующим образом: сели на теплоход «Ракета» и проплыли вниз по течению Енисея около двухсот километров. Вышли на его правом берегу и сразу же совершили переход на двадцать километров по тракту, где нам иногда попадались самосвалы, груженные лесом. Затем круто свернули в тайгу и шли без троп и дорог.

Но, должен сознаться, долгое время нам не везло: никак не удавалось заблудиться. До нас доносились гортанные крики петухов, отдаленный собачий лай, изредка ревели на подъемах тяжелые самосвалы. Звуки эти доносились издалека – ослабленные, размытые расстоянием. Но все равно, сориентировавшись, можно было бы выйти на них. А именно этого и не было в наших планах: мы стремились как можно дальше заглубиться в тайгу.

А потом вдруг сделалось тихо. До странности тихо. Только ветер шелестел в кронах деревьев. Постояли, прислушались и уловили свое еще громкое дыхание: мы прошли много и довольно устали.

– Ну кто скажет, где Енисей? – спросил я товарищей.

И оба дружно показали в разные стороны. Это меня обнадежило, потому что обещало успешное начало эксперимента. Если так и впредь пойдет…

Однако для полной уверенности мы забрались еще Дальше в тайгу. Вот уж действительно шли "туда, не знаю куда"! А потом сели на влажную траву и как-то одновременно почувствовали: сегодня нам уже можно! никуда не идти.

– Перекусить бы… – вырвалось у меня против желания.

Мы выложили на траву то, что осталось от пышного завтрака в буфете гостиницы: один бутерброд с надкушенным кусочком сыра (утром его доесть не было сил) один огурец, одна маленькая долька чеснока и два небольших круглых печеньица. Все это мы разделили на три равные части и съели, изо всех сил делая вид, что каждому из нас предостаточно.

Потом Алексей закурил, затянулся, как после сытного ужина в ресторане, где пока еще курить разрешают, а мы с Толей, собрав сушняк, развели костер.

Быстро темнело. Сушняк наш только с виду был сушняком – горел неохотно, и костер грозил в любую минуту задохнуться в собственном дыму. Мы подбросили в него сухой сосновой хвои, и огонь немного оживился. Потом нарезали с берез тонких ветвей, постелили их на траву и, тесно прижавшись друг к другу – неожиданно сделалось холодно, – попытались уснуть.

Но только зря мы на это рассчитывали…

Ночная схватка

Комары атаковали нас внезапно, как сверхзвуковые истребители. Их налетело столько, что я подумал, будто они собрались погреться у огня и специально сидели засаде – под каждым листом и травинкой, – дожидаясь, когда мы появимся в их владениях.

Напрасно мы натягивали свитеры на голову, напрасно совали руки в карманы, поджимали под себя ноги или старались подсунуть их под товарища – комары непременно находили уязвимое место и безжалостно жалили.

Они совершенно свободно кусали через куртку и через свитер, через тонкие брюки, через носки. И я даже спросил Коваленко, не прокусили ли они ему сапоги. Мы еще крепились и пытались шутить, наивно полагая, что человек заведомо сильнее всего комариного царства. Но нас кусал еще и гнус, и целая куча каких-то кровожадных насекомых.

Алексей не выдержал первым. Он сел, сунул руки под мышки и мрачно сказал: "У кого-то из классиков читал, как комары и гнус насмерть заедали людей…а мы тоже сели, живо представив себе наши истерзанные, изорванные насекомыми в клочья тела. Наверное, от всех только и останется – топор да сапоги Коваленко.

– Очень просто, – сказал я товарищам. – Здешние комары совершенно не выносят дыма. Я читал: у них моментально начинается одышка и аллергия. Надо сесть поближе к огню.

– Так бы сразу и объяснил… – проворчал Коваленко.

Мы придвинулись к огню, но и это верное средство никакого облегчения не принесло: наверное, комары ничего не знали о тех книгах, где говорилось, что они должны бояться дыма. Кровососы бесстрашно залетали в самую гущу дымовой завесы, которую мы сами дольше нескольких секунд вытерпеть не могли, и вновь, вновь нападали. Так что нам, судя по всему, оставалось только одно: самим сесть в костер.

Тогда мы встали и подошли настолько близко к огню, что просто рисковали воспламениться. Когда появлялся легкий запах паленого, мы поворачивались, отдавали комарам на съедение грудь или спину, которые уже начинали куриться, и принимались поджаривать другие места.

Можно было бы еще попробовать закопаться с головой в землю, но у нас не было с собой лопаты. И я решил перехитрить комаров: резко отскочив от костра в темноту, сделал небольшую пробежку. Кажется, я слишком быстро бежал, потому что, когда упал, споткнувшись о поваленное дерево, удар оказался очень силен. Пока лежал на земле, распластавшись, потихоньку приходя в себя, комары безнаказанно ели меня. Вернулся к товарищам – еще больше искусанный.

Оценив результаты тактики, которую я применил, те решили ей не следовать и предпочли зажариться заживо. Я побоялся остаться в тайге в одиночестве и, стиснув зубы, встал рядом с ними. Мы решили стоять до тех пор, пока не упадем. Причем нам было уже все равно, куда падать – в костер или рядом.

Когда захотели подсчитать, сколько литров крови каждый из нас уже потерял, стало светать. Комары, видимо, утомленные бессонницей, разлетелись на отдых, а мы без сил повалились на подстилку из березовых веток и тут же уснули.

Пробудил нас утренний холод. Было половина шестого – спали мы всего часа полтора, костер погас, и только слабая струйка дыма говорила о том, что тепло его прячется в углях.

Подбросили огню свежей пищи и тут же подумали о том, что неплохо было бы и самим что-нибудь съесть. Мы тут же пожалели, что не прихватили с собой скатерти-самобранки, и, оглянувшись, поискали взглядом: нельзя ли тут найти что-нибудь съестное.

"Подберезовик!" – ахнул Коваленко. С прытью грибника, впервые в сезоне увидевшего добычу, он кинулся в траву, к корням старой березы, под сенью которой мы; провели нашу первую таежную ночь, и поднялся, торжествующий, держа в каждой руке по грибу. "Надо набрать побольше, – сказал Алексей. – Тогда у нас будет отличный завтрак".

Минут за пятнадцать мы насобирали грибов столько, что хватило бы на дежурное блюдо ресторана "Таежные дали", если бы только его решились открыть. Надо признаться, что чистили мы их не особенно тщательно потому что иначе не закончили бы эту работу и к вечеру.

Алексей поставил котелок на огонь, достал охотничий нож, в котором была ложка, и стал время от времени снимать грязную накипь. Когда, по нашим пред положениям, грибы приготовились, Алексей снял пробу – а мы с Толей в этот момент ему позавидовали и сказал не слишком уверенно:

– По-моему, очень вкусно…

Мы попробовали, сочли, что действительно вкусно необыкновенно, только чего-то все же не хватает. По совещавшись, пришли к выводу, что неплохо было б положить хоть немного соли. Соль я собирался со все строгостью экономить и доставать малюсенький пузыре чек из-под какого-то лекарства, где она содержалась, лишь в крайнем случае. Но мы все же бросили соль котелок, а я проследил, чтобы ни один кристаллик не остался на пальцах.

Алексей помешал варево и снова попробовал. Н этот раз заключение оказалось решительным: "Как будто не клали". Взгляд, который он бросил при этом н пузырек, красноречиво говорил, что и всего его содержимого на такой котелок мало.

Я спрятал пузырек подальше и тоже попробовал. Да конечно… Но что такое в конце концов соль? И зачем люди кладут ее в пищу? Это только привычка. Причем вредная очень. Человеку вполне достаточно соли, содержащейся в естественном виде в продуктах.

Я читал, что те, кто регулярно подсаливает свою еду, живут гораздо меньше всех остальных людей, потому что у них обязательно развиваются и необыкновенно быстро прогрессируют сердечно-сосудистые болезни. Не пользоваться солью – это значит подарить себе несколько лет здоровой жизни.

Все эти соображения тут же высказал товарищам, но они почему-то довольно вяло восприняли их. Чтобы показать пример, я решительно съел пять или шесть ложек грибного блюда – больше не смог. Алексей тоже немного поел. А Толя сказал: "Я есть не буду. Я и дома-то их стараюсь не есть… Желудок их не принимает". Но Алексей, воспользовавшись авторитетом врача, заставил и его съесть несколько ложек.

Если вдуматься, гадость, конечно, эти грибы… Подозреваю, что каждый из нас подумал так же, но вслух мы высказали бодрую мысль о том, что грибы все же вкусны и, главное, очень питательны. Так что можно считать проблему пищи на время эксперимента закрытой.

Ну что ж, теперь, подкрепившись, пора трогаться в путь. Хотя, по правде сказать, нам больше хотелось лечь и соснуть – пока спят комары. Но тут же возник новый вопрос: а куда, собственно, двигаться? Неплохо бы сориентироваться, определить, где север, где юг…

"Сейчас, – сказал Коваленко. – Определим части света по солнцу". Мы дружно подняли головы. Все небо было сплошь затянуто тучами. Ни проблеска! Подумалось, что солнце в этот момент наверняка сместилось с обычной орбиты и освещает другую планету.

Тогда мне пришлось сознаться, что я знаю несколько проверенных способов ориентирования в лесу. Например, по мху на стволах старых деревьев. Дело в том, что мох растет всегда на северной стороне дерева. Или на южной. Забыл, на какой… Но это пока не важно. Важно найти деревья со мхом.

Обежав несколько гектаров тайги, взмыленный, я вернулся к товарищам и сообщил неприятную новость: не обнаружено ни одного дерева, поросшего мхом. Я высказал предположение, что здешние деревья страдают каким-то заболеванием, раз мох к ним не пристает, и сказал об этом товарищам. Они тут же объяснили, что я сам, по-видимому, страдаю каким-то заболеванием, если не заметил вот этого пня и упавшего дерева, благодаря которому я едва не остался калекой.

Приблизившись к нему, я увидел, что пень действительно густо порос мхом. Только он почему-то покрывал пень по всей поверхности. Я внимательно изучил дерево и с удивлением обнаружил, что мох на нем растет исключительно на стороне, обращенной земле.

Ни слова не говоря, показал пальцем на это необъяснимое явление природы в надежде на то, что, может быть, Толя, кандидат наук, объяснит, как это получается. Что север (или юг) находится у нас под ногами. Кажется, так быть не должно!

"Это от влаги", – объяснил Коваленко.

Да, влаги в тайге больше, чем нам хотелось бы… Определенно, от ее недостатка мы не страдали. Вода выступала вокруг ступни буквально на каждом шагу. А мы еще отважились улечься спать на этой земле, позабыв о наших радикулитах и пестром букете заболеваний, которые обычно приносит с собой простуда. Следующую ночь, вероятно, придется провести на деревьях, хотя там, наверное, очень сквозит…

И тут мне пришлось выложить резервный способ ориентации – по кронам деревьев. С южной стороны; это я уже точно запомнил, они много гуще. Мы тщательно оглядели крону ближайшей сосны, и мнения наши разделились как раз на четыре части: я показал дважды в разные стороны. Поскольку совпадений во мнениях не было, мы решили, что данный экземпляр дерева не характерен, и принялись изучать другую сосну. Но и ней получилась такая же картина. Кроны других деревьев настолько переплелись, что у нас зарябило в глазах. Поэтому мы взяли и пошли куда глаза глядят. То есть прямо.

Но наши попытки сориентироваться в тот день не закончились. Мы наткнулись на обширный участок леса, где множество деревьев обросли пышным мхом. Радостно бросились к ним и тут же увидели, что одно дереве обросло с одной стороны, в то время как его ближайший сосед – с другой. И наоборот. Да, в этом лесу царила полная неразбериха!

Следуя старой примете, нам оставалось только одно: разойтись на все четыре стороны. Хорошо, что мы так не поступили, а то бы никогда больше не встретились.

– Придется сделать прибор, – вроде бы самому себе сказал Коваленко.

– Какой? – спросили мы с надеждой.

– Увидите, – уклончиво ответил ученый.