Текст книги "Игра Дракона или Конан в Вестеросе (СИ)"

Автор книги: Андрей Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

   -Конан,– проворчал варвар,– Конан из Киммерии, король Аквилонии.

   -Король,– Герольд усмехнулся,– никогда не слышал о такой стране, ну да и в пекло ее. Сегодня знаменательный день: один король умрет , но второй народится на свет. Можешь не беспокоится: я позабочусь о твоей лиссенийской шлюхе, когда взойду на трон.

   Он говорил, улыбаясь, и улыбались его глаза – не черные, как вначале показалось Конану, а темно-фиолетовые. Это выражение лица могло ввести в заблуждение многих, но Конан все же успел прикрыться щитом, когда Герольд, по-прежнему улыбаясь, вдруг метнулся вперед, готовясь одним смертельным ударом закончить бой. Ослепительно-белая сталь лязгнула о щит, оставив на нем глубокую зарубку и Дейн стремитльно отпрянул назад, чудом избежав ответного удара. Дорниец уже не улыбался, глаза его потемнели еще больше, когда лорд обрушил на Конана град ошеломляющих ударов. Он и впрямь мог считаться одним из лучших фехтовальщиков, когда-либо встречавшихся Конану и все же каждый раз, когда Рассвет готовился поразить киммерийца, его встречал меч или щит короля. Вскоре Герольд Дейн был вынужден сменить тактику: поняв, что не выдержит долго прямой схватки с более высоким и массивным Конаном, он принялся кружить вокруг киммерийца, стремясь его измотать и лишь потом прикончить. Смертоносную пляску он сопровождал быстрыми выпадами, дабы ослабить Конана потерей крови из небольших ран. Однако киммериец, несмотря на свой рост и вес, не уступал Герольду в быстроте и ловкости, всякий раз парируя его удары и нанося собственные. Вскоре Дейн перешел от наступления к обороне, с непривычным страхом понимая, что проигрывает этот поединок. Удары Конана становились все сильнее, отдаваясь болью в предплечье и Герольд все с большим трудом отражал их. Лязг клинков стал столь оглушительным, что, казалось, разносился по всей пустыне.

   С необычайной ясностью Дейн понял, что умрет, если не переломит ход битвы. Собрав остаток сил, он выплеснул их в одной стремительной атаке, столь яростной, что Конан невольно отступил. Вопользовавшись тем, что киммериец на мгновение раскрылся, Дейн рванулся вперед, стремясь покончить дело прямым ударом в сердце. Однако киммериец, крутнувшись вокруг собственной оси, ушел от удара, хоть и пробившего кольчугу, но оставившего лишь глубокую царапину на ребрах. В тот же миг меч Конана, описав смертоносный круг, перерубил шею Дейна. Его голова, с широко распахнутыми ярко-фиолетовыми глазами, в которых еще читалась ярость, откатилась в кусты. Конан выпрямился, тяжело дыша и окидывая свирепым взглядом застывших на месте лордов Дорна. Затем встретился с восхищенным взглядом Лиссы и с трудом улыбнулся ей.

   -Семеро вынесли приговор,– сказал Рион Аллирион,– даровав победу бойцу Принцессы. Лорд Уллер, лорд Кворгилл, лорд Вейт и лорд Горгален: хорошо ли вы помните клятву Дейна?

   Четверо лордов угрюмо переглянулись и Хармен Уллер первым шагнул вперед, преклоняя колено перед Лиссой Мартелл.

   Мутную зелень речных вод теперь разбавляла алая кровь, стекавшая в реку с обеих берегов. Здесь, возле безымянного брода сошлись, наконец, армии Лиссы Мартелл и Андерса Айронвуда, где род Принцев Дорна в очередной раз подтвердил свое право на жаркий пустынный край.

   Лисса вывела свое войско, увеличившееся более чем вдвое, на следующий день после поединка. Командование над армией Мартеллов принял Конан– и никто из высокородных лордов не осмелился противиться такому назначению. Они преодолели примерно половину пути от Дара Богов до Солнечного Копья, когда стало известно, что войско Айронвудов и союзных им лордов движется навстречу. Солнце уже стояло в зените, когда обе армии встали напротив друг друга по обеим берегам реки.

   Андерс Айронвуд прибыл к переправе первым и, едва завидев противника, приказал переходить реку, не дав Конану времени на построение. Несмотря на усыпавший их град стрел и копий, вражеское войско все же выбралось на левый берег Зеленокровной, вступив в ожесточенную сечу с войском Лиссы. Исход битвы долгое время был неясен – Айронвуд и его союзники, все еще превосходили числом сторонников Лиссы. Им почти удалось обратить в бегство правый фланг, под командованием лордов Уллера и Кворгилла, когда за спинами дорнийцев вдруг послышались воинственные крики и в тыл им ударили воины под знаменем с золотым львом. Впереди, ревя не хуже зверя на своих знаменах, озверелым вепрем несся Лайл Крейкхолл.

   Конан усмехнулся, переведя взгляд на суетящихся возле берегов смуглых лодочников, поспешно забиравшихся на свои "хижины на плотах", ярко раскрашенные и покрытые искусной резьбой. Узнав о том, что навстречу идет Айронвуд он приказал задержать несколько десятков таких лодок, взяв по одному заложников от каждой семьи и пообещав "Сиротам Зеленокровной" щедрое вознаграждение от имени дома Мартеллов. Обеспечив, таким образом, их лояльность Конан посадил на эти лодки солдат Ланнистеров, разбавив их воинами Аллирионов, как наиболее знакомых с рекой. Всем им он приказал спускаться вниз по течению, держась, по возможности, не очень кучно, но и не теряя друг друга из виду.

   План удался как нельзя лучше: привыкшие к сновавшим там и тут "сиротам", Айронвуды не обратили на них внимания и сейчас. Проплыв, таким образом, несколько миль вперед, войско Ланнистеров вышло на берег и мощным марш-броском, вышло в тыл Айронвудам в самый напряженный момент. Удар оказался столь неожиданным, что задние ряды дрогнули и побежали, после чего и войско Конана перешло в наступление. Вскоре бегство стало всеобщим – из почти шести тысяч собранных Айронвудами, уйти удалось не более чем нескольким сотням. В битве пали лорды Манвуди и Виль, а Джинесса Блэкмонт попала в плен и, после недолгого разговора с Лиссой, присягнула ей на верность. Точно также на сторону Лиссы перешел и Дизиэль Дальт, рыцарь Лимонной Рощи.

   Но сам Андерс Айронвуд смог уйти, что немало беспокоило Лиссу – по ее словам Андерс мог бросить Солнечное Копьи и уйти морем в свой родовой замок, где мог доставить немало проблем новоявленной Принцессе Дорна. Не сбавляя темпа, Конан, дав войску немного времени на отдых, двинулся вниз по течению, стремясь застать Айронвуда до того как он укроется в замке.

   Уже смеркалось, когда на горизонте, наконец, появились башни замка Мартеллов – венчанная громадным куполом из хрусталя с позолотой Башня Солнца и изящная Башня Копья, увенчанная шпилем в виде настоящего стального копья. Однако реяло над ними не черная решетка Айронвудов -на башне Копья колыхалось знамя Мартеллов, а над башней солнца другой стяг, с изображением танцующей обнаженной женщины. Конан уже знал, что это символ Лисса– Вольного Города, где родилась новая принцесса Дорна.

   От стен Тенистого Города, раскинувшегося вокруг замка, уже двигались ряды вооруженных до зубов воинов. Конан узнал Даррена Пайка и его головорезов с Островов Василиска, барахтанских капитанов. Были тут и незнакомые ему воины, под знаменем с изображением вставшей на дыбы кошки. Конан припомнил, как Лисса говорила ему о них: Рота Кошки, один из многочисленных отрядов наемников, промышляющих по ту сторону моря.

   А перед всеми ними гордо вышагивали высокие чернокожие женщины, с причудливыми прическами и оружием. Впереди всех шла Йененга, держащая в руке светловолосую голову с грубым лицом, покрытым веснушками. Конан узнал Андерса Айронвуда, хотя видел его только пару раз в горячке битвы – рослого широкоплечего мужа, чем-то похожего на Крейкхолла.

   Остановившись в паре шагов перед Лиссой, королева амазонок упала на одно колено, протягивая девушке жуткий трофей. Лисса приняв его, вскинула руку, показывая всем отрубленную голову и купаясь в раздавшихся отовсюду победных кличах.

  –

16.Мертвое войско и мертвый флот

Во мраке полыхали костры, освещая обступивший е

го со всех сторон причудливый

лес

.

Деревья со странными, болезненно искривленными стволами, сплетали свои кроны над его

головой

, а толстые лианы оплетали их подобно гигантским змеям. Выступавшие из земли корни покрывал толстый слой мха. В зарослях что-то шелестело, пищало, шипело. Время от времени по бокам мелькали смутные тени со святящими глазами, вверху тоже кружили какие-то странные создания – слишком большие для сов или летучих мышей.

Неведомая сила влекла его вперед: словно мотылек, лятящий на свет, он шел в направлении ярких огней. Вскоре он различил и темные силуэты на фоне сине-зеленого пламени, ивзивающиеся в дикой пляске. Порыв ветра

донес до него дикие

песнопения

и грохот бубна

.

Лесная чаща расступилась перед ним, ок

а

завшимся на краю огромной поляны, посреди которой

и полыхало кольцо костров

. Между ними, то припадая к земле, то взмывая ввысь

,

корчились странные люди – мужчины в облачении из страусиных перьев и полуголые женщины. Чем-то они напомнили ему обитателей болот – столь же низкорослые и худощавые

. Но

на этом сходство заканчивалось: кожа их была смуглой, покрытой причудливыми татуировками, волосы черными и прямыми, к

ак и глаза, напоминавшие

твердые блестящие бусины. Он не знал этого народа, но даже сейчас он содрогнулся от выражения тех глаз, выражавших мрачную дикость и

угрюмую

первобытную жестокость.

А посреди круга костров возвышалось нечто, принятое им за высокое черное дерево, с длинными ветвями – не то сломанными, не то просто склонившимися до самой земли. Даже с с такого расстоянии дерево производило отталкивающее впечатление – словно старая сгорбленная ведьма с растрепанными черными волосами, жадно протягивающая руки-сучья к своим жертвам.

От круга танцующих отделилась пугающая фигура

– худой

морщинистый

старик увешанный амулетами

. Вот он вскинул руки,–

полыхающие костры взметн

улись и опали, открывая

то, что скрывал

пламя

. На поляне лежали, искривленные в странных позах,

слабо шевелящиеся

окровавленные тела. Раны на

них

выглядели столь же странно, сколь и пугающе– казалось немыслимым, что их могла нанести человеческая рука.

А потом «дерево» шевельнулось

– и он, казалось бы, привыкший к самым невероятным ужасам, похолодел от страха. То, что он принимал за дерево, претерпевало

совершенно

невообразимые изменения. По маслянисто-черной, блестящей «коре» волнами пробегала рябь, длинные «ветки» извивались, словно щупальца и на них

распускалось нечто похожее на

уродливые зеленые цветы или гигантские сморщенные листья. Из их, непрестанно сокращающихся складок, потоками стекала на землю омерзительная зеленая слизь. Жуткая черная тварь, колышась словно желе, протягивала свои «ветви» к окровавленным телам

и его «цветы» впивались в их раны, с жадным чавканьем высасывая кровь

. Земля у основания «ствола» дрожала, вспучиваясь осыпающимся буграми и оттуда появлялось нечто, поначалу показавшееся ему корнями исполинского чардрева – но на самом деле это были покрытые бледной,

слабо

святящейся чешуей тела огромных змей. Недвижные глаза злобно поблескивали во мраке и с длинных острых зубов стекал прозрачный яд.

Жадно в

гры

зались они в человеческие тела, вырывая куски плоти.

А затем само «дерево» изогнулось подобно колоссальному змею и посреди него вдруг проступило узкое злое лицо, с заостренными ушами и раскосыми глазами, полыхавшими ядовитым зеленым огнем. Тонкие губы разомкнулись и по поляне, подобно рыку исполинского зверя, шипению змеи, кваканью чудовищной жабы разнеслись жуткие слова.

-Джеббал-Саг! Джеббал-Саг! Джеб

ба

л

-Са

г!!!

   -Лорд Старк! Лорд Старк, с вами все в порядке?

   Трехглазый Ворон открыл глаза, возращаясь в свое искалеченное, обливающееся холодным потом тело. Он по-прежнему сидел в инвалидной коляске под сенью чардрева, а рядом стоял испуганный мейстер Волкан.

   -Слава Старым и Новым богам,– произнес он,– у вас было такое лицо...

   Если бы у него еще сохранилась способность смеяться, то, наверное, он бы усмехнулся. Мейстер до смерти перепугался только от вида его лица – чтобы он сказал увидев то же, что и он? Это уже не первое видение жестокого смуглого народа, свершающего изуверские ритуалы – но только сегодня он увидел чем заканчивается обрад. Безобразная тварь с корнями-змеями и испускавшими слизь листьями, мало чем напоминало чардрева и все же Трехглазый Ворон чувствовал, что они как-то связаны. Чудовище в неведомой чаще зачем-то выделило его, зовя к себе и Трехглазый Ворон боялся и думать о том, что это может значить.

   Он ни с кем не говорил об увиденном: сестра и все остальные и без того смотрят на него с опаской и недоумением. Нет толку рассказывать им о том, что он и сам не понимает– и вряд ли кто в Вестеросе знает об этом больше него. Прежний Трехглазый ворон может и смог бы что-то понять, но сейчас он мертв.

   Единственное утешение во всем этом – где бы не находился этот лес, это место явно пребывало далеко от Винтерфелла, от Севера, а может и от всего Вестероса. Намного ближе к ним находилось иное зло, ничуть не менее страшное. И оно не будет ждать, пока Трехглазый Ворон наберется смелости вновь открыть в себе зеленовидение. Он привычно закатил глаза, чувствуя как покидает тело, как входит в покрытые перьями черные тела, распадаясь на множество созданий. Послышалось оглушительное карканье и стая воронов, сидевших на ветвях чардрева, взмыла вверх, устремившись на север.

   Ледяной холод охватил птиц, разом пробравшись под перья, так что Брану приходилось немало стараться, чтобы заставить их лететь дальше. Когда вороны от холода только что не падали замертво – он, наконец, увидел их.

   Войско. Бескрайнее, растянувшееся до самого горизонта, скопище мертвой плоти, медленно, но неумолимо двигавшееся на юг. Ходячие мертвецы – в остатках доспехов и обрывках одежды, утреченной вместе с немалой частью плоти. Свежие, почти похожие на живых людей, сгнившие трупы и почти голые скелеты, медленно переставлявшие белые кости. Медведи и сумеречные коты, с торчащими сквозь шкуру голыми ребрами. И, словно горы над холмами, над ними возвышались мертвые великаны, медленно переступавшие колонноподобными ногами.

   И у каждого из тех оживших трупов полыхали светящиеся синим льдом глаза.

   Они пролетели еще почти милю, прежде чем он увидел предводителей этого жуткого войска. На полуразложившихся трупах лошадей ехали они – бледные, как сама смерть, сухопарые, словно мумии, с такими же мерцавшими синим огнем глазами, что и у оживших трупов. Вот один из них,– облаченный в черный костюм, с острыми отростками венчавшими его голову, подобно короне,– вскинул голову, встретившись взглядом с птичьими глазами. В следующий миг Трехглазый Ворон почуствовал острую боль, будто его разрывают на множество частей, в его глазах померкло и он почуствовал, как освобожденная черная стая разлетается в разные стороны.

   Обычно после такого он возвращался в свое тело, но сейчас его вдруг повлекло вверх, с силой столь мощной, что Бран, испугался, что он так и сгинет в холодных небесах. Мертвое войско внизу превратилось в едва различимые темные точки, затем сгинули и они: перед Вороном открылась бескрайняя белая пустошь, простершаяся от моря до моря. А потом та же сила повлекла его на восток, одновременно вновь приближая к земле. Что-то темное мелькнуло перед его глазами, послышался недовольный клекот и в следующий миг Трехглазый Ворон ощутил, как его сознание вновь облекается теплой плотью. У него появились острые когти, изогнутый клюв и могучие крылья, стремительно несущие его на восток.

   А еще у него был разум – не человеческий, но и сильно превосходящий птичий. Разум достаточный для того, чтобы понять, что с ним случилось и свирепо борющийся против захватчика. На миг перед Трехглазым Вороном проступило незнакомое худое лицо с крючковатым носом и светло-голубыми глазами. В голове даже всплыло имя – Орелл.

   Два разума схлестнувшиеся в птичьей голове дрались друг с другом за одно тело, тогда как могучие крылья уже несли орла над морем. Милю за милей миновали они, летя на восток, пока, наконец, внизу не замаячило темное пятно на воде. Крылатый хищник устремился вниз и вскоре Трехглазый Ворон смог увидеть огромное уродливое судно, следюущее прямо на свер. Возле мачт и бортов копошились со снастями приземистые волосатые люди с уродливыми лицами. Снег, то и дело срывавшийся из темных туч не таял на их лицах и волосах, а глаза выглядели пустыми, словно ночное небо без звезд. Здесь же стояли и высокие худощавые люди со светлыми глазами и гривами бесцветных волос. Иные из них носили черные одеяния со странным алым пятном на груди, другие были в кольчугах и при оружии.

   А на носу, застыв словно статуя, стояла прекрасная светловолосая женщина в одеянии из белых песцов и черно-бурых лис. Внезапно она вскинула голову и бледно-серые надменные глаза, словно уставились в самую душу Брана. Он почуствовал резкую боль перед его глазами все потемнело и та же сила, что забросила его сюда, вновь властно вырвала его из птичьего тела.

   Он очнулся все так же сидя под чардревом, обливаясь холодным потом и сотрясаемый крупной дрожью, чувствовавшейся даже в давно недвижных ногах.

   -Вороны,– прохрипел он подскочившему мейстеру,– надо послать воронов.

   Королева Вамматар не глядя, протянула руку и на нее с хриплым клекотом опустился орел. Она чувствовала в нем человеческий разум,– пусть и стремительно растворявшееся в птичьем сознании,– также как только что ощущала второй разуме, куда более сильный и деятельный. На миг перед ее глазами проступила странная картина: огромное дерево с кроваво-красными листьями и белой корой, на котором было вырезано задумчивое лицо с глазами, затянутыми затвердевешим древесным соком. Под деревом сидел худощавый юноша с темными волосами и бледным лицом. Вамматар понимала, что он как-то видит ее, но это ее не сильно беспокоило: в случае чего она закроет глаза мальчишке. Куда больше ее беспокоил иной возможный противник – предводитель воинства мертвецов, обретающийся за огромной стеной изо льда. Вамматар не знала, что это за тварь, но чувствовала, что их сила имеет общий источник, разве что там где она поднимала десятки мертвецов, тварь с ярко-синими глазами поднимала тысячи.

   Ксальтотун мог бы помочь и Тот-Амон тоже, однако Вамматар не хотела привлекать внимание жрецов Сета. Ее вотчина– Север, которым правят иные боги, здесь свои тайны и своя магия. Гиперборейцы остались ближе всех к истокам своей расы: единственные среди всех хайборийских народов, никогда не принимавшие Митру, они остались верны богу предков Бори и его угрюмому сыну Иль-маринену, богу кузнецов и воинов. Поклонялись тут и чужеземным богам, привнесенными невольниками с востока и юга – гирканцами, бритунцами, заморийцами. Но колдуны и ведьмы, в изобилии населявшие древнюю страну, все чаще взывали к богам асов и ванов из Нордхейма, почитавшим Ледяного Гиганта Имира и его бесчисленное потомство: морозных великанов и нечеловечески прекрасных дочерей. К одному из таких порождений Инеистого Великана собиралась воззвать и Вамматар, дабы заполучить собственное войско не менее жуткое, чем армия мертвых.

   Гиперборея никогда не имела выхода к морю, за исключением крайних северных областей, соприкасавшихся с покрытым вечным льдом океаном. Сейчас же, север королевства тоже омывало море – холодное, но большей частью свободное ото льда, кишащее рыбой и морским зверем. Здесь же сновали и огромные суда низкорослых волосатых китобоев.

   Вамматар уже знала, что этот народ зовется иббенийцами, что проживали они на большом острове, именуемом Иб, сгинувшем неведомо куда, когда на его месте появились Нордхейм и Гиперборея. Однако к востоку и к северу осталось немало китобоев и рыболовных судов, вышедших на промысел, но вместо родного порта, вернувшихся в неведомую унылую страну, населенную доселе незнакомым народом. Вамматар быстро принудила их к повиновению – показательно казнив несколько экипаже, оказавших ей сопротивление, она столь же демонстративно подняла их из мертвых, приговорив к вечной службе на собственных кораблях. Остальные иббенийцы покорились и Вамматар расселила их на восточных границах, теперь превратившихся в побережье. Им она поручила проплыть так далеко на восток, как только можно, утверждая власть Гипербореи в дальних иббенийских колониях.

   А восставшие экипажи китобоев стали ее Мертвым Флотом.

   Сейчас он шел к Белой Пустоши – север Студенного Моря, где по заверениям иббенийцев не было ничего, кроме сплошных льдов. Плавучие льды и впрямь попадались на пути все чаще, из обычных льдин превращаясь в горы айсбергов. Ведьма уже слышала жуткие рассказы от иббенийских капитанов: о голубом тумане, скользящем над водами – столь холодном, что любой оказавшийся на его пути корабль мгновенно промерзает насквозь; о духах утопленников, являющихся ночами, чтобы утянуть живых в серо-зеленые глубины, о ледяных драконах выдыхающих холод, столь жуткий, что он может за полмгновения обратить человека в кусок льда и о многих иных вещах, слишком жутких, чтобы говорить о них вслух.

   Но моряки ее флота уже избавлены от подобных страхов и сомнений – безмолвные, хоть и не утратившие прежних навыков. Сама же Вамматар столь давно занималась некромантией, что требовалось, что-то посерьезнее, чтобы напугать ее. Что же до немногих гиперборейцев сопровождавших ее, то они всегда беспрекословно следовали приказам своей госпожи.

   День и ночь и еще один день они плыли на север, пока впереди что-то не заблестело, причем так ярко, что становилось больно глазам. Когда флот подошел ближе стало ясно, что это отблеск заходящего солнца, отразившегося от исполинской ледяной стены, тянувшейся через все море. Хаотичное нагромождение смерзшихся айсбергов напоминало стену, виденную Вамматар в ее видениях, но сие было созданием не рук человеческих, а грозных богов Моря и Льда.

   -Мы не пройдем тут, госпожа,– к Вамматар подошел высокий гипербореец, кутавшийся в меховую шубу,– эти места не для людей.

   -Ошибаешься, Ветехинен,– рассмеялась колдунья,– это очень людные места.

   Повинуясь ее приказам, мертвые иббеницы развели свои корабли, впустив между них огромную плавучую льдину, закрепившись на ней якорями. Вамматар сошла на лед, а вместе с ней – несколько мертвяков и гиперборейцев. Другие открывали трюмы и выводя оттуда связанных, дрожащих от холода юношей и девушек. Их испуганные глаза смотрели то на королеву Гипебореи, то на возвышавшуюся перед ними стену, то на обступивших их мертвецов. Однако никто из рабов не молил о пощаде – один взгляд на прекрасное, будто выточенное изо льда, лицо Вамматар, яснее любых слов говорил о тщетности таких надежд. Меж тем двое гиперборейцев, сошедшие на лед, расчистили небольшую ровную площадку, ставшую своего рода естественным алтарем, вырубая боевыми топорами во льду желобки для стока крови.

   Действо началось с наступлением темноты: на льдине уже полыхал костер и мертвецы уложили первого из пленников на ледяной жертвенник. Один из гиперборейцев с поклоном подал Вамматар жертвенный кинжал с рукояткой из мамонтовой кости, с лезвием усеянным рунами.

   Ведьма вскинула руки, по направлению к морю обращаясь к ледяной стене.

   -Имир! Господин холода и льда, насылающий метель и вьюгу, безжалостный, неумолимый. Выведи первую из дочерей твоих из мрака полярной ночи. О, дочь ледяного гиганта и Той, чье имя неведомо, выйди на мой зов из пучин Студеного моря, ты, что повелеваешь чудовищами моря и принимаешь на ложе утопленников, что несешь смертным ужас, а взамен берешь кровь. Услышь мой зов и соблаговоли принять мое подношение.

   Острый клинок вспорол грудную клетку лежащему на алтаре рабу. Вамматар наклонилась и выпрямилась снова, держа в руках еще трепещущее сердце. Глаза ее блеснули ледяным огнем и, демонически расхохотавшись, она швырнула окровавленный ком в разбушевавшееся море. Семь гибких темноволосых юношей из Заморы и семь златокудрых девственниц из Бритунии легли на алтарь. Четырнадцать раз поднимался и опускался клинок и четырнадцать сердец было брошено в море, под громкие заклинания ведьмы. После каждой принесенной жертвы, она окунала палец в кровь, чертя на снегу причудливые руны.

   Поднялся ветер, быстро превратившийся в метель, заметавшей снегом кровые пятна. В ее воле слышались чьи-то голоса, жалобные крики и издевательский смех. В небесах замерцали призрачные огни, вспыхивавшие разноцветными сполохами. Орел, сидевший на мачте одного из кораблей, издал громкий крик, тревожно хлопая крыльями. Вода вокруг льдины бурлила в ней мелькали острые плавники, высовывались исполинские клешни и щупальца, раскрывались забастые пасти. После безымянных чудовищ сменили бледные русалки с черными чешуйчатыми хвостам . Они плясали в волнах, корча жуткие рожи и скаля острые зубы, покрытые редкими чешуями руки с перепончатыми пальцами, зазывно махали, маня к себе. Все быстрее двигались они, стремительно сливаясь воедино в безумном хороводе.

   Последняя жертва рухнула, окропив кровью лед, а ее трепещущее сердце исчезло в морской пучине. Вамматар выкрикнула последнее заклинание и ночное небо очистилось мерцая огромными звездами. Стих и ветер, исчезли русалки и прочие твари. Вместо них над льдиной нависла великанша не менее пятнадцати футов ростом. Под волнами угадывалась и нижняя, куда более длинная, половина туловища: не то огромные щупальца, не то змеиный хвост. Белая словно алебастр кожа, словно светилась изнутри, тогда как черные как смоль волосы, спускались до талии, растекаясь по поверхности моря. В глазницах не было зрачков – только черные бельма.

   Вамматар опустилась на колени, также как и остальные гиперборейцы. Тонкие, почти бесцветные губы раздвинулись в жуткой ухмылке, открывая острые, как у акулы зубы.

   -Приветствую тебя, Вамматар,– произнесла великанша.

   -Приветствую тебя, Кольга,– ответствовала королева-ведьма.

   Немногие жрецы отваживались взывать к первой из дочерей Имира. Все его прочие дочери и сыновья, родились от связи морозного Гиганта с дочерьми человеческими, но Перворожденная родилась от связи Имира с некоей ужасающей тварью из Пучины. Даже в самых старых песнях не упоминалось имени сей твари либо ее обличье, никто не знал, пребывает ли она еще в морских глубинах или вернулась во Изначальный Мрак, породивший ее. Но ее Дочь, рожденная от Ледяного Гиганта, почти безраздельно владела северными морями.

   -Второй раз ты взываешь ко мне,– речь великанши напоминала треск ледяных глыб, давящих борта корабля,– много лет прошло с тех пор, как ты впервые принесла мне жертву.

   -Много веков наша страна была далеко от моря,– произнесла Вамматар,– много лет мы не могли отдать тебе должное. Но сейчас все изменилось – ты получишь столько жертв, сколько не получал никто из дочерей Имира и сам Имир. Тысячи умрут на твоих алтарях и никто из богов Льда не будет обижен жертвой. Взамен я прошу тебя только об одном – отворить Голодный Залив.

   -Голодный Залив,– великанша оскалилась в жуткой улыбке,– дорогую плату ты просишь, Вамматар из Халоги. Те, кто обитает в Заливе– моя любимая забава, а ты хочешь лишить меня ее?

   -Скоро тебе больше не придется довольствоваться такой малостью,– усмехнулась Вамматар,– весь мир станет Голодным Заливом для твоих развлечений

   – Дети Льда не верят людям на слово, – рассмеялась Кольга,– дай мне залог своей преданности.

   Поколебавшись, Вамматар вытянула руку и решительно полоснула себя ножом. Алые капли окропили снег, когда Кольга, склонившись медленно слизала кровь с израненных пальцев. Выпрямившись, она издала торжествующий хохот, в ночном небе полыхнули разноцветные огни, столь яркие, что Вамматар на мгновение зажмурилась. Когда она открыла их, Кольга исчезла, зато ледяная стена ходили ходуном, роняя в воду исполинские глыбы. От ледяных утесов разносился жуткий вой, подобном вою безумцев в ночном бреду. А затем раздался громкий треск и ледяную стены расколола огромная трещина мигом превратившаяся в зияющий белый провал. По ушам ударил многоголосый вой и следующий миг из прохода стали выплывать корабли – пузатые китобои иббенийцев, узкие боевые галеи, рыболовные суда, торговые галеры и многие другие. А с бортов кораблей угрожающе скалились странные существа: невероятно тощие, с бледной кожей и странно деформированными лицами. Налитые кровью глаза смотрели на людей на корабле с жадным вниманием, рты капали голодной слюной, скаля острые, необычайно длинные клыки.

   Вот к льдине подошла огромная галера с гиппокампом на носу. Возле него, обхватив рукой лошадиную шею, стояло тощее чудище, с горящими безумными глазами. В буйной седой шевелюре и всколоченной бороде виднелись остатки синей краски.

   -Мясо,– облизываясь, произнес он,– мясо, хорошее вкусное ...

   -Я дам вам...

   -Мясо!!!– не дослушав колдунью, тварь, расставив тощие руки с длинными, похожими на когти, ногтями, кинулось на Вамматар. Колдунья выставила ладонь, выкрикнув короткое заклинание, и вокруг головы чудовища возникла голубоватая дымка, окутавшая его призрачным облачком. Жуткий вой прервался, сменившись трескучим морозным стуком и белесое чудовище рухнуло, промерзшее насквозь. Вамматар посмотрела на остальные тварей: уже начавшие спрыгивать на льдину, они испуганно шарахнулись назад к кораблям.

   -Я дам вам столько мяса, сколько вы не ели за всю свою жизнь,– повторила Вамматар,– если вы будете слушаться, я до отказа наполню ваши чрева человечиной. А пока– можете съесть их,– она обвела лежащие на льду окровавленные тела, – и их,– она указала на мертвых иббенийцев, которые, медленно переставляя ноги, спускались с кораблей на лед.

   Жуткий вой ударил в уши, когда Вамматар, развернувшись, поднялась на свой корабль. Он был единственным, где она оставила восставших мертвяков – без них добраться до дому все же нелегко. Туда же поднялись и все гиперборейцы. А за ее спинами уже слышался торжествующий вой орды людоедов, разрывавшей на части оживших покойников и тела жертв, наполняя мертвой плотью снедаемые вечным голодом утробы.

  –

17.Огненный шторм

   Огромные черно-зеленые валы, с грохотом обрушивались на скалистый берег, будто желая утащить в пучину исполинский утес вместе с стоящим на нем замком. Свирепые ветры, доносили соленую влажную пыль до вершины массивной башни, встроенную в толстую крепостную стену. Долетавшие брызги сделали влажными лицо и волосы стоящего меж массивных зубцов высокого воина, задумчиво глядевшего на разбушевавшуюся стихию.

   -Говорят, что раз в семьдесят лет, боги моря и неба пытаются уничтожить Штормовой Предел,– послышался негромкий голос за его спиной,– насылая на замок сильнейшие штормы.