Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга пятая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– А тебя никто за язык не тянул, – включился в разговор ухмыляющийся Андропов. – Теперь обязанностей у тебя прибавится и меньше времени на девушек оставаться будет. Не забудь завтра получить пакет и внимательно отнесись к поручаемому тебе делу.

– Но без подарка я тебя отпустить не могу, – сказал опять улыбнувшийся Брежнев. – Так как ты теперь член двух ЦК, тебе положена государственная дача. Вот и получишь её рядом с моей, в Завидово. Чтобы на охоту ходил чаще и если вдруг какие важные мысли придут тебе в голову, сразу ко мне забегал, по соседски. А Виктория Петровна просила Светлану почаще с собой брать, она её будет учить готовить.

– Спасибо, Леонид Ильич за подарок и Виктории Петровне спасибо за заботу передайте. Мне действительно в Завидово очень понравилось.

– Ну вот, значит с подарком я угадал. А завтра поедешь на Старую площадь и там отметишься. Во вторник в девять ноль ноль жду тебя здесь при полном парадном облачении. Как члену ЦК тебе положено присутствовать на военном параде в честь Дня Победы. А теперь иди и звони, если помощь моя какая нужна будет.

Я сказал спасибо и попрощался со всеми. Потом в приёмной написал заявление и расписался в учетной карточке. Партбилет за номером один был у Ленина, номер два – у Брежнева, а у меня – с плохо запоминаемым восьмизначным номером. Да, не было печали, купила баба порося. Офонареть, я уже коммунист, член двух ЦК и решаю вопросы за всю советскую музыкальную эстраду. Это что ж получается, хоры там всякие и разные трио бандуристов тоже на мне висеть будут? Тут вспомнился анекдот:

Конферансье на сцене в детском доме:

– А сейчас выступает хор мальчиков-туберкулезников.

Исполняет песню «Лучше нету Того Свету».

Солист – Вася Безнадежный!

И как я буду этими мальчиками– туберкулёзниками во главе с Васей Безнадежным руководить? Забрав свой ствол у комитетчиков и спустившись на лифте, я вышел на улицу. Вот ведь «кремлёвские старцы», даже чаем не напоили. Есть хочется зверски, поэтому пойду-ка я в КДС в буфет и там пообедаю. Домой тоже что-нибудь куплю, а то Маша сегодня заниматься с Солнышком приедет и после занятий они вдвоём холодильник начнут опустошать. Я хотел посмотреть Свердловский зал, где вручали Ленинские и Государственные премии и где мне тоже должны были вручать мою. В этом зале, который раньше назывался и скоро опять будет называться Екатерининским, был знаменитый Сенатский купол, но голод не тётка, поэтому ознакомительную экскурсию по зданию я решил отложить до следующего раза.

В буфете я набрал еды побольше, хотя знал, что когда ты очень голоден, то хочется купить всё и много. Но съел я, на удивление, всё, что купил. Видимо, мой организм истратил много калорий как с Наташей, так со «старцами». Пока я всё это ел, я обдумывал те подарки, которые я получил. С партбилетом понятно. Я теперь не комсомолец, а коммунист и обязан платить партийные взносы. Так как карточка моя была у секретаря Брежнева, значит она будет храниться в группе Особого сектора Общего отдела ЦК КПСС. Но членом ЦК ВЛКСМ я, попрежнему, остаюсь и могу теперь командовать Пастуховым как член ЦК КПСС. Вот это я круто поднялся в партийном табеле о рангах.

У меня ещё было удостоверение КГБ и теперь я буду носить обе кривы сразу, только в разных карманах. С этим более-менее понятно. С дачей ничего не понятно, потому, что я её не видел, и с работой тоже. По поводу работы хоть бы какую инструкцию дали. Ладно, вот завтра поеду на Старую площадь и разберусь. Удостоверение моё было за номером 288, это, видимо, такое количество секретарей ЦК было избрано два года назад на XXV съезде КПСС минус один мой. Ну что же, есть в этом деле свои плюсы и свои минусы. Пора уже выдвигаться в сторону дома, а то скоро моя дражайшая вторая половинка изволит приехать с дачи.

По дороге домой я отложил решение всех рабочих проблем до завтра. У меня оставалось чуть больше часа до назначенного времени и я решил поработать над песнями. Мне в своё время очень хорошо запомнились две песни группы Bad Boys Blue «You’re a Woman» и «Pretty Young Girl», которые взорвали мировые танцплощадки в 1985 году. Для Солнышка я решил взять песню Cher «Believe», только там со звуком надо будет Серёге серьёзно поработать. Песня Cher долго занимала первые места в хит-парадах Англии и Европе, так что моя подруга будет ею очень довольна. И четвёртой будет песня Теренса Трента Д’Арби 1993 года под названием «Delicate». А потом мы запишем «Когда я стану кошкой» и «Я свободен!», которые я пел утром.

Только я закончил всё это играть на синтезаторе и на гитаре, позвонила Солнышко и сказала, что приехала с дачи и их можно с Машей забирать. Через пятнадцать минут я был у подъезда её родителей. Я поднялся к ним в квартиру, где был зацелован сначала Солнышком, потом Ниной Михайловной и даже Машей. Они в прихожей стали мне наперебой рассказывать свои новости, но я этих двух болтушек быстро вытолкал из квартиры, заявив, что у нас ещё сегодня запись помимо занятий.

По дороге я им рассказал, как я смотрел наше здание и сотрудница, которую я переманил у Пастухова, меня водила по стройке. Особенно мне понравился наш кино-концертный зал. Когда они услышали о моём визите в Кремль и встрече с Брежневым, то посыпалось множество вопросов и я сказал, что остальное дорасскажу дома.

Сразу после того, как мы вернулись домой и разобрали привезённые Солнышком вещи, я усадил их обеих за стол на кухне и торжественно сказал:

– У меня есть для вас три новости и они все хорошие. С какой начать?

– С самой хорошей, – мудро ответила Солнышко и Маша с ней согласилась.

– Хорошо. Главная новость – я стал членом ЦК КПСС.

И показал им своё удостоверение. Тут начался восторженный визг и опять поцелуи. Потом они внимательно изучили мою корочку и Маша спросила:

– А вторая?

– А вторая заключается в том, что мне, как члену ЦК, Брежнев выделил правительственную дачу в Завидово, рядом со своей.

Визг был громче и радости было больше. Конечно, цековская корочка – это хорошо, но по мнению женщин, цековская дача лучше. Ну а третья новость, что я стал коммунистом, была встречена, как довесок к первым двум. Естественно, после таких новостей заниматься уроками девчонкам абсолютно не хотелось.

– А что ты говорил про запись? – спросила меня Солнышко, чтобы увести разговор от темы учёбы.

– Меня достали англичане, торопят с альбомом, и я за сегодня написал им четыре песни, – ответил я. – Хочу сегодня записать их и завтра добить английский альбом.

– Ух ты, – воскликнула радостная Маша. – У вас готов новый альбом?

– Да, и ещё одну песню будет исполнять Солнышко. У меня такое чувство, что на музыкальном английском Олимпе будут только наши песни и наши две из них с Солнышком песни будут бороться между собой за их первое место. И мы сможем тогда называть хит-парад Великобритании заграничным советским хит-парадом.

– Так ты ещё написал для меня один хит?

– Да и он будет бороться за первое место с моими же песнями. Как тебе такой расклад?

– Потрясающе, – сказала Маша, а Солнышко поцеловала меня в знак благодарности за новую песню. – Может мы предложим Англии присоединиться к Советскому Союзу шестнадцатой музыкальной республикой?

– Это отличная идея. Ещё я написал одну рок-балладу на русском, надо и наших любителей музыки немного порадовать. И утреннюю песню про кошку я доделал. Так что у тебя, Солнышко, сегодня для записи будут две песни. А теперь собираемся и идём к Сереге, я с ним уже договорился.

Я взял свой Гибсон и мы доехали до дома Серёги на машине, чтобы не терять время на ходьбу туда-сюда пешком. Записывались мы четыре часа. Самая сложная, как я и предполагал, была «Believe». Меня долго не устраивал голос, получавшийся при микшировании. Но, в конце концов, получилось то, что я хотел. Звучало точь в точь, как у Cher.

– Это точно будет хит, – сказала уставшая Солнышко, хотя она понимала, что я её и Серёгу не зря сейчас гонял. – Это лучшая твоя песня, которую ты написал для меня. Спасибо тебе. И за «Кошку» спасибо. Она такая милая. Думаю всем советским девушкам она понравится. Да, Маш?

– Обалденные песни, – сказала Маша счастливым голосом. – Я просто в поросячьем восторге от услышанного. Как будто на вашем концерте побывала.

Мы все сидели уставшие, даже Маша, хотя она ничего и не делала, а только болела и переживала за нас. Забрав кассеты, катушки, ноты, и, главное, две серегины анкеты, едва шевеля конечностями, мы спустились вниз. Правильно я сделал, что взял машину. Когда мы доехали до нашего подъезда, я подниматься домой не стал, а отдал только свою гитару Солнышку, чтобы она её отнесла в квартиру. А сам повёз Машу домой. Так как она тоже была уставшая, то не пыталась в этот раз заняться со мной сексом прямо в машине, а просто целовала меня и говорила, что я гений.

Назад домой я доехал очень быстро, так как в это позднее время машин на улицах не было. В спальне я нашёл сладко спящую Солнышко и, приняв душ, забрался к ней под одеяло. Она поцеловала меня сквозь сон и что-то пробормотала. И это было последнее, что я запомнил об этом суматошном и бесконечном Дне радио.

Copyright © Андрей Храмцов

Глава 4

Член ЦК КПСС

Первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я открыл глаза утром в понедельник, была о том, кто сейчас со мной спит рядом и где я нахожусь. Но глянув на потолок, я понял, я у себя дома в Черёмушках. Поэтому рядом должна тихо посапывать Солнышко. Да, это точно Солнышко. Просто сон мне приснился, что я опять лежу с Наташей, только в квартире на Юго-Западной. Помимо того, что я запутался в своих женщинах, ещё и в квартирах стал путаться. Чуть больше месяца назад я жил в трехкомнатной родительской квартире, потом переехал в эту, четырехкомнатную. Но со своими любовницами я встречаюсь в трехкомнатной на Юго-Западной. Я её пока снимаю, но в скором времени куплю. Вот так, у меня теперь три квартиры и четыре любовницы. Солнышко не считаем, так как она моя невеста и к любовницам её никак относить нельзя.

Поэтому немудрено утром не понять, в какой квартире я нахожусь и с кем я сплю. Особенно, если сон очень реалистичный приснился. Вот прошлая жизнь мне совсем не снится, а снится всё то, что происходит со мной в этом времени. Вот и приснилась Наташа и что мы с ней делали в постели, поэтому и возникла такая путаница.

Хорошо, что Брежнев с Андроповым не приснились, это, говорят, к дождю. Это ж надо было вчера такое удумать. Избрать пятнадцатилетнего пацана членом ЦК КПСС, минуя даже ступень кандидата. Слава богу, что работать я буду в Отделе культуры и заниматься вопросами, связанными с современной советской эстрадой. Получается, что я буду контролировать всех певцов и певиц в СССР. Членов Центрального комитета партии было двести восемьдесят семь, а со мной стало двести восемьдесят восемь. Такой порядковый номер стоял у меня в удостоверении. У меня теперь должен был быть, соответсвующий занимаемой мною должности, свой рабочий кабинет в здании на Старой площади, который мне вообще не был нужен. Я там сидеть не собирался. Мне сегодня надо будет там показаться после репетиции, познакомиться со своим номинальным начальником и назначить секретаря, который будет принимать и регистрировать всю корреспонденцию. И по поводу своих сотрудников следует тоже озаботиться, хотя брать мне их неоткуда. Все нормальные люди на такое место приходят со своей командой, а я вообще без никого. Ну не Вольфсона же мне туда тащить, у него своих забот полон рот.

Мои мысли были прерваны сладким сонным чмоканьем Солнышка, показавшимся мне очень возбуждающим, и конечно, я не выдержал. После такого эротического сна мне захотелось свою вторую половинку использовать по её прямому гендерному предназначению. Ей, видимо, тоже снилось что-то подобное, потому что она с удовольствием ответила на мои ласки и мы занялись нашим любимым делом. Я за ночь отдохнул, набрался сил и не ударил в грязь лицом. А хорошо, всё-таки, когда женщина всегда находится рядом, на расстоянии вытянутой руки. Особенно, если это рука моя. По довольному лицу Солнышка было понятно, что ей тоже в этот момент было хорошо.

– Я на зарядку, а ты в душ, – скомандовал я себе и своей подруге, которая собиралась ещё немного понежиться. – Если хочешь, то оставайся дома и можешь валяться в кровати сколько влезет. А у меня сегодня дел столько, что я даже не знаю, как я всё успею.

– Не, я с тобой поеду, – ответила Солнышко и потянулась с грацией кошки, голый вид которой чуть не перебил мой деловой настрой. – Мне дома одной сидеть скучно. И я рада, что ты меня разбудил таким приятным способом. Я после вчерашней песни по-настоящему чувствую себя этакой кошкой. Хочется замурлыкать от удовольствия от такого восхитительного секса.

За завтраком мы уточнили наши планы.

– Сначала мы едем смотреть здание нашего молодежного центра, – сказал я, жуя бутерброд с чёрной икрой, две банки которой я купил вчера в буфете КДС. – Я вчера позвонил Димке и он отпросит утром с уроков своих заместителей и несколько командиров двадцаток, чтобы я показал им будущий их дом и указал фронт работ. Строители, конечно, начали уже всё убирать, но грязи и пыли всё равно там ещё полно.

– Ты хочешь после сдачи центра попытаться в этот же день в него въехать? – спросила Солнышко.

– Конечно. Пусть Димка организует всех своих уже десятого, так как девятого праздник и дёргать кого-то я не хочу. Да и часть ребят в концерте участвуют, так что в праздник пусть отдыхают или на парад сходят. Девятого, кстати, я, как член ЦК КПСС, должен присутствовать на этом параде. Верную боевую подругу, то есть тебя, я, конечно, беру с собой. Думаю, Леонид Ильич будет не против моего Солнышка и там найдётся одно лишнее место для моей любимой.

– Спасибо, любимый. Я очень хочу посмотреть военный парад с трибун, а не, как обычно, по телевизору.

– Далее мы едем в ВААП, потом к Краснову, потом на репетицию и потом на Старую площадь. Так что день предстоит насыщенный.

– Это хорошо. И правильно, что мы занялись сексом утром, к вечеру мы бы опять устали, а мне уже вчера чего-то такого хотелось. Я даже попыталась дождаться тебя, но заснула.

– Вот видишь, значит я правильно угадал сегодняшнее твоё желание. Ну а теперь одеваемся и в путь.

До нашего центра на Калужской нам ехать было от Черемушек три минуты, но мы туда приехали не первые. Я ещё издалека заметил наш дежурный «рафик» и стоящих человек двенадцать наших фанатов вместе с Димкой. Значит, он решил побольше с собой взять ребят и девчонок, чем мы договаривались. Ну и ладно. Раз смог отпросить с уроков столько, значит Людмила Николаевна ему разрешила. Видимо, многим также очень хотелось посмотреть на свой новый дом. А рядом с ними стояла машина Вольфсона. Я его вчера тоже вызвал для того, чтобы он как можно быстрее включался в работу. Да и письмо с данными о том, что видеопроектор теперь полностью наш на законных основания, он должен был мне сейчас передать. Я его собирался показать на репетиции Ольге Николаевне, чтобы разные охочие до чужого добра люди закатали назад свои жадные губы. Что-то опять похоже на некое подобие стиха в конце мысли у меня получилось. Может, правда, я становлюсь настоящим поэтом?

Мы все поздоровались друг с другом, а Солнышко сразу оказалась в центре внимания. Её обступили наши ребята и стали спрашивать, куда она пропала. Вот так, стоит только ей на несколько дней уйти в отпуск, как наши фанаты уже по ней соскучились, особенно девчонки. Радуются, как дети. Я то с ними всю неделю работаю, а они её с прошлой недели не видели. После бурных взаимных выражений чувств, мы направились на стройку. Там кипела работа. Сторож меня запомнил и пропустил нас без проблем, но вот подошедший прораб, тоже узнав меня и Солнышко, но по нашим с ней фотографиям, отвёл нас в строительный вагончик и заставил всех надеть каски. В вагончике сидела учётчица, которая, увидев нас, радостно засуетилась и стала раздавать каждому эти пластмассовые головные уборы. Из радиоприемника, который стоял у неё на столе, был слышен мой голос, который пел «Единственную». Немного комичная ситуация получилась. Видимо, эта учётчица, слушая мою песню, представляла себе меня, а тут появляюсь я собственной персоной.

После этого мы всей группой направились внутрь здания. Я вчера всех предупредил, чтобы взяли халаты и сменную обувь. Мы переобулись сразу, как только приехали, а халаты надели только что. Нас в таком прикиде было и не узнать. Один даже очень ретивый бригадир отделочников пытался возмущаться, что мы своим хождением туда-сюда мешаем ему работать. Но моё удостоверение члена ЦК быстро привело его в чувство. Весть о том, что на стройку приехали солисты группы «Демо» быстро облетела всю стройплощадку и все старались работать на совесть и с огоньком, что нам было очень даже на руку.

Мы пробыли здесь почти час. Я всё рассказал и показал, как заправский гид. Правильно, хозяин должен знать свой дом как свои пять пальцев. Димка и его ребята были в восторге от увиденного. Теперь им будет, где развернуться. Солнышко, как и меня, прежде всего интересовал зал для выступлений. Она осталась довольна увиденным, даже не смотря на то, что площадь зала была небольшая.

К нашему отъезду приехал и начальник участка. Видимо, прораб ему доложил и тот примчался, чтобы отчитаться перед начальством в моём лице. Наверняка бригадир разболтал, что на стройке присутствует член ЦК и начальник участка решил предстать перед нами лично. Ну я ему и нарезал задач. Главное, чтобы к четвергу, когда я, как глава приёмной комисси, буду принимать здание, везде была чистота. Возможно, на перерезание красной ленточки приедет телевидение.

Начальник участка проникся моментом и был очень рад, что около ста пятидесяти юных помощников и помощниц приедут в среду помогать ему наводить чистоту на объекте. Он сказал, что основные силы уже переброшены на новый участок, но он сегодня же пришлёт сюда дополнительно двадцать человек.

Ну что ж, увиденным и услышанным я остался доволен. Себя, в качестве новой для себя роли партийной шишки, показал и других посмотрел. Димке я тоже рассказал, что я теперь уже не комсомолец, а коммунист и дополнительно ещё и член ЦК. Димка был слегка потрясён услышанным. Когда мы прощались с начальником участка и прорабом, я специально перед ними снял рабочий халат и они увидели мои две Звезды. Да, вот так. Это к вам не простой человек с проверкой приехал. Ну теперь точно к четвергу моё здание будет сиять, как начищенный самовар. Ну очень мне хочется въехать в него уже в четверг.

Так, с Димкой и его бойцами мы ещё сегодня увидимся на репетиции. Они сейчас возвращаются в школу и продолжат уроки. Чувствую, что школа сегодня будет опять стоять на ушах и кипеть, как чайник на плите со свистком. Димка доложит Людмиле Николаевне, что её любимый ученик стал членом ЦК и эта новость взбаламутит всех, ну кроме началки. А что, благодаря мне, наша школа стала известна на всю страну, а теперь ещё и образцово-показательной станет. Я смогу выбить дополнительные фонды для строительства третьего корпуса, так как уже остро чувствуется нехватка новых помещений под классы. Вась-Вась уже озвучивал идею второй смены, а тут я предложу элегантное решение проблемы. За лето, как раз, строители успеют построить третий корпус и туда можно будет перевести с первого по четвёртые классы, изолировав, тем самым, малышню от «старшаков». Во как, я уже начал мыслить глобальными категориями. Ничего, дайте только срок. Не в смысле тюрьмы, а в смысле дополнительного времени для привыкания и раскрытия всех моих организаторских талантов.

Надо будет попозже позвонить завучу и предложить мою идею. Хотя два таких известия вместе точно сорвут сегодня весь учебный процесс в школе, поэтому я сделаю это в среду, после праздников. С Вольфсоном мы попрощались, так как он с Наташей поедет в ЦК ВЛКСМ набирать нам сотрудников и решать мелкие технические вопросы по поводу нашего пятничного концерта у них. Теперь он наш администратор и мой заместитель по молодежному центру в одном лице, и кадровый вопрос оставался пока на нём.

Печать я посмотрел, красивая получилась. Молодец, Зинаида Павловна. Быстро всё сделала. Я решил печать оставить на первое время у себя. Пусть пока согласовывают все вопросы со мной, а там посмотрим. Вольфсон моим выбором наших кабинетов остался доволен. На мою просьбу, чтобы весь женский персонал нашего центра состоял из молодых и симпатичных девушек, он только, улыбнувшись, хмыкнул, но ничего не сказал. Он уже знал, приблизительно, мой вкус в отношении женщин, поэтому будет сравнивать с Наташей и Солнышком. Других моих женщин он не видел и ничего о них не знает. И не надо ему о них знать. Я ему ещё вчера позвонил и сказал, что я теперь член ЦК КПСС и что наши возможности резко возросли. Этим моим новым статусом он был очень доволен, так как сразу понял, какие перспективы в связи с этим перед нами открываются.

Дальше мы разъехались по своим оговоренным делам. Нас ждал Ситников и куча моих песен, которые надо срочно зарегистрировать. Из машины я ему набрал и сказал, что везу много песен и чтобы он выделил троих сотрудников.

– Андрей, – сказал он, смеясь, – может специально для тебя отдел открыть, который только тобой и твоими песнями будет заниматься?

– Тогда уж ко мне в молодежный центр на Калужскую его лучше перевести, – ответил я. – Я отдельный большой кабинет под него выделить могу. Всё рядом с домом будет.

– Категорически не согласен. Тогда я тебя совсем не увижу, да и пакеты тебя только тут могут дожидаться.

– Знаю я про пакет. Мне его автор и отправитель ещё раз вчера напомнил об этом.

– Значит тебе и в воскресенье отдохнуть не дали. Ладно, жду. В кабинете поговорим.

В ВААПе нас действительно ждали. Информация о том, что нас номинировали на «Грэмми» была уже всем известна. Поэтому каждый, кого мы встречали, поздравлял нас с Солнышком и желал удачи. Только Ситников этой темы уже не касался, так как сам об этом, видимо, всем и сообщил. Он сразу вызвал своих специалистов и они ушли работать ударными темпами над регистрацией наших песен. Затем он протянул мне пакет со знакомыми тремя буквами, которые были золотом нанесены и на моё персональное удостоверение.

Солнышко села в кресло и стала листать журнал мод, который она купила в «Берёзке», а я вскрыл пакет и быстро прочитал напечатанное. Там была всего одна строчка: «Присмотрись к леди Ди». Я так и знал, что этот жук с Лубянки о наших особых отношениях с будущей принцессой Дианой прекрасно знает и его аналитики просчитали высокую вероятность вхождения её в королевскую семью. В записке не требовалось её вербовать или предлагать стать советским шпионом. Я бы на такое никогда не согласился. Я со своими нынешними способностями мог и так всё узнать. Но теперь леди Ди становилась для меня прикрытием того, что я смогу выудить из головы королевы и её окружения. Теперь я всегда смогу сослаться на то, что мне это, якобы, сообщила Диана во время нашей частной встречи. Все сразу будут понимать, что эта встреча происходила в особой приватной атмосфере, в так называемой «горизонтальной плоскости». А Андрей Андреевич станет называть это успехами «советской горизонтальной дипломатии».

Я посмотрел на Василия Романовича и сказал:

– Задание понял. О результатах после выполнения доложу.

– Чем ещё порадуешь? – спросил меня Ситников.

– Если в порядке возрастания важности, то я стал коммунистом, затем членом ЦК КПСС и получил правительственную дачу, которую ещё не видел.

– Ого, растёшь. А в Верховный Совет тебя ещё, случайно, не избрали?

– Пока нет, но какие мои году. Следующий раз Леониду Ильичу намекну об этом его упущении.

Мы все втроём рассмеялись, даже Солнышко. Она слышала наш разговор, но старалась в него не встревать.

– Да, ты стал теперь прямо как «кум королю и сват министру», – сказал удивленный Василий Романович.

– Проблем и дел теперь много, – ответил я. – С сегодняшнего дня у меня будет свой личный кабинет на Старой площади. Секретаршу я там длинноногую себе заведу.

– Только попробуй, – всё-таки не выдержала и вставила свои пять копеек Солнышко. – Тогда домой можешь не приходить.

– Строгая у тебя Светлана. О, вот и документы твои готовы. Как песни?

– Очень хорошие, – ответил один из спецов. – А песни, которые Светлана поёт, просто потрясающие.

– Спасибо, – ответила довольная Солнышко, – мне ещё песня Андрея «Я свободен!» очень нравится.

– Скоро по радио услышим, – утвердительно сказал Ситников, обращаясь ко мне.

– Да, после вас на «Маяк» поедем. Там Краснову эти катушки с песнями и отдадим. А он их долго держать под сукном не будет. Анатолий о наших новых потенциальных хитах уже всем раструбил.

– Ты анкеты всех троих привёз?

– Да, все шесть. Анкета Вольфсона у вас есть.

– Я пойду, кофе попью, – сказала Солнышко, встав из кресла. – У вас сейчас заумные переговоры начнутся. Андрей, я в буфете тебя буду ждать.

Да, правильно она поняла моё подмигивание. Приедут англичане и пойдет разговор о деньгах. А деньги очень большие, ей о них лучше не знать. Во, легки на помине, «Шерочка с машерочкой». Маргарет и Брайан были, как всегда, пунктуальны. Ну, я сейчас их обрадую.

После взаимных приветствий и политесов я им сообщил, что вместо одной песни я им приготовил пять. Они этому очень даже обрадовались, так как новую пластинку не надо будет готовить в спешке, подгоняя день открытия продаж к нашему прибытию в Лондон. Пластинку я предложил назвать «Don’t cry» по названию одной из моих рук-баллад, с чем они дружно согласились. Просто, коротко и всем понятно. Как говорится, краткость – сестра таланта. Думаю, англичане знают эту поговорку. Далее я им передал реквизиты моего молодежного центра для составления двусторонних контрактов и по поводу концертов, и по поводу звукозаписывающих студий. По вопросу студий специалисты прилетят на следующей неделе и начнут делать замеры и составят калькуляцию, а затем перейдут к подготовительному процессу. Я их обещал устроить в гостинице «Интурист» на улице Горького. Чтобы было ближе ездить до нашего центра очень подошла бы гостиница «Спорт» на Ленинском проспекте, но она ещё строилась и должна была вступить в строй лишь в следующем году. Была ещё одна гостиница под названием «Аструс», правда все её будут называть ЦДТ или Центральный дом туриста. Но её сдадут ещё позже, в 1980 году.

Процесс прослушивания наших песен занял около двадцати пяти минут, после которого восхищенные англичане не раздумывая подписали контракт, на котором я тоже поставил свою подпись. Чек был опять выписан на миллион фунтов, что не могло меня не радовать. После торжественного отбытия гостей, я получил две платежные ведомости, одна на двести сорок четыре тысячи чеков с двух миллионов пятничного транша, и вторая за сегодняшнюю продажу пяти песен в размере ста пятидесяти двух тысяч чеков. Итого я стану богаче почти на четыреста тысяч чеков.

– Ты скоро станешь миллионером, – сказал Ситников, прощаясь со мной.

– Если бы не ваш Фонд мира, куда я отдал кучу своих кровно заработанных, я бы им уже стал, – ответил я ему, пожимая руку.

– Скажи спасибо, что и эти твои сегодняшние в какой-либо фонд не забрали.

– Я теперь член двух ЦК и сам могу у кого хошь забрать.

Мне выдали в кассе один запечатанный «кирпич» и ещё больше половины такого же «кирпича» самыми крупными купюрами, которые я убрал в предусмотрительно захваченную с собой сумку. Потом я нашёл свою невесту в буфете, беседующую с какими-то девушками. При моём появлении они смутились и, достав наши фотографии, где уже стояла подпись Солнышка, попросили оставить и мой автограф. А затем я забрал у них свою подругу и мы поехали на «Маяк» к Краснову.

Время уже поджимало и я торопился не опоздать на репетицию. Какой-то вредный ГАИшник попытался меня остановить, но я ему сунул в окно сразу два удостоверения, предложив выбрать, с какой организацией из этих двух он хочет потом бодаться и доказывать, что он не верблюд. При виде двух грозных надписей на красных корочках, одна другой страшнее, гаишник решил поберечь свои нервы и здоровье и принял правильное решение вообще со мной не связываться. Да и лицо моё он сразу узнал, только делал вид, что меня никогда не видел.

С Красновым в его кабинете мы обменялись рукопожатием, а он с Солнышком – дружеским поцелуем. Анатолий всё не мог никак налюбоваться на мои две Звезды. Он ведь их не видел, поэтому поздравлял сразу с двумя наградами. Затем я подарил ему бутылку виски в подарочном тубусе за вчерашний День радио. Дальше я объяснил, какие песни и когда нужно давать в эфир. Главное не перепутать английские песни между собой и не поставить одни раньше других, иначе англичане могут обидеться.

– Я всё понял, – сказал Анатолий, глядя на разные коробки с катушками, – Сегодня ставим только русские. Две про войну, одну, которую Светлана исполняет про кошку и твои «Я свободен!» с «Эсмеральдой». Завтра пять английских на этой катушке с номером один и в четверг пять с «Belle» на французском на этой с номером два. Вижу, ты на них предусмотрительно даже даты написал. Значит, не перепутаем.

– До тебя дошла информация, что наша группа номинирована сразу на три «Грэмми»? – спросил я у Краснова.

– Нет, вот это новость. Сегодня вдвойне порадуем наших радиослушателей. Это за твой англоязычный альбом они так расщедрились?

– Да, за него. Через три недели летим в Штаты. Предполагаю, что две статуэтки точно должны получить. Кстати, есть ещё одна новость. Я теперь введён в состав ЦК КПСС.

– Ух ты, всё чудесатее и чудесатее.

– И ему Леонид Ильич цэковскую дачу рядом с собой в Завидово выделил, – добавила довольная Солнышко.

– Ну ничего себе ты поднялся. А в ЦК чем будешь заниматься?

– Всей советской эстрадой. Так что теперь всяким Ротару и подобным ей придётся ко мне сначала на поклон идти, а уж потом на Украину ехать.

– Да, все, кто пытался на тебя бочку катить, затихнут и попрячутся.

– Ты теперь Пугачевой сможешь помочь с гастролями на Украине, – опять вставила своё веское слово Солнышко.

– Анатолий, а ты слышал новый анекдот про поручика Ржевского?

– Нет, расскажи.

– Тогда слушай.

Тургеневская барышня спрашивает у поручика Ржевского:

– Скажите, поручик, это правда, что в молодости вы были членом суда?

– Членом туда, членом суда! – ответил Ржевский, мечтательно глядя в

потолок. – Так и прошла вся молодость.

Мы все трое рассмеялись. Этот анекдот ещё не появился в этом времени и я рисковал прослыть не только сочинителем популярных песен, но ещё и анекдотов. А потом эта информация дойдёт до Брежнева и он попросит меня рассказать какой-нибудь анекдот про него. Вот тогда я и выступлю во всей своей красе. Я их около тысячи про него знаю. Слышал, что он анекдоты про себя даже собирает, вот я их ему кучу и подкину. Только не все сразу. Это удовольствие надо выдавать частями.