Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга четвертая (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12

«Грэмми»

У вас никогда не возникало желания разбить телефон, который звонит в шесть часов утра? Было? Значит, я не один такой. Ну какого лешего, спрашивается, я его не перетащил вчера вечером на кухню, а оставил в гостиной. Пришлось вставать, так как Солнышко закрыла голову подушкой и продолжала дрыхнуть. Мол, твоя квартира, вот иди и сам отвечай на звонок. Мы вчера, да уже, получается, сегодня, пришли домой и сразу завалились спать. Получается, что наш сон длился менее пяти часов. Жесть какая-то. И странно, звонок был похож на междугородний, как будто или Стив звонит из Лондона, или родители их Хельсинки.

Оказалось, это был Стив. Обалдеть, у них там четыре утра, а он уже или ещё не спит. Значит что-то случилось.

– Привет, сэр Эндрю, – раздался очень радостный голос моего английского друга, означающий, что новость, которую он собирается мне сообщить, действительно хорошая. – Извини, что разбудил.

– Привет, Стив, – ответил я, понимая, что раз он назвал меня сэр, хотя делал он это только в сугубо официальных случаях, то новость ещё и официальная. – Я так понял, что случилось что-то очень важное и настолько потрясающее, что ты не смог подождать ещё час.

– Всё правильно. Мне только что позвонили из Нью-Йорка и сообщили, что ваша группа номинирована сразу на три музыкальные премии «Грэмми» в самых престижных категориях «Большой четверки».

– Вот это новость, так новость. Да, я бы тоже не выдержал и позвонил бы тебе даже в три часа ночи.

– Вот, именно, поэтому я и звоню. У нас ещё ночь, но я не смог вытерпеть и позвонил тебе.

– Всё нормально. И какие это категории?

– «Песня года» за вашу песню «The Final Countdown», «Альбом года» и «Лучший новый исполнитель». Так что можно практически на девяносто пять процентов быть уверенными, что одну, а то и две статуэтки «Грэмми» вы получите точно.

– Хотелось бы все три, но и одна – это очень круто. Спасибо за такую потрясающую новость. И когда состоится сама церемония награждения?

– Двадцать пятого мая, то есть через три недели.

– Получается, мы должны сначала лететь двадцать четвёртого в Лос-Анжелес, а двадцать шестого уже быть в Лондоне?

– Да, такой плотный график выпадает у вас на конец мая. И ещё ты должен нам четыре сингла. Надо пользоваться моментом и активнее продавать твои песни на волне ажиотажа к вашей группе. Ну это я тебе и прошлый раз уже говорил.

– Я через четыре часа еду встречаться с вашими московскими представителями и везу им не четыре песни, как обещал, а целых пять.

– И это замечательно. В связи с тем, что ты стал номинантом такой престижной музыкальной премии, твои песни, автоматически, становятся дороже. Только ты особо планку не задирай. Хорошо?

– Ну двести тысяч ровно я могу назначить?

– Да, спасибо, что грабить не стал. Многие исполнители сразу поднимают на пятьдесят тысяч, и это не предел.

– Да и так за эти пять песен целый миллион получается.

– И мы вам сегодня отправим ещё два миллиона, так что ты принесёшь своей стране сразу три миллиона фунтов стерлингов. И ещё хорошая новость. Со всеми исполнителями, кого ты просил пригласить в Москву в августе, я пообщался и они согласились. Почти у всех есть свободные пять дней с десятого по пятнадцатое августа, я остальные готовы перенести записи новых альбомов и песен на более поздний срок.

– Это вообще отлично получается. Нам нужно три дня, поэтому 11, 12 и 13 очень подойдут. С пятницы по воскресенье устроим наше совместное шоу под стенами Кремля. А что с нашими концертами в «Лужниках» в июле?

– Тоже всё прекрасно. Мы не стали тебя дергать и обратились в ваше Посольство за данными по «Лужникам». Также Маргарет выслала нам дополнительные сведения по прилегающей к стадиону территории. Сейчас ведутся расчеты всей суммы вложений и того, что мы сможем предоставить советской стороне.

– Ты пока окончательные результаты в Москву не отправляй. Я сейчас свой молодёжный центр «Демо» открываю. На следующей неделе мне его зарегистрируют и я, как директор этого центра и организатор концертов, подпишу с вами контракт.

– Ну ты и молодец. Мы тебя хорошо знаем и полностью доверяем, поэтому руководству будет намного удобнее работать с одним проверенным партнером, чем с несколькими вашими министерствами. По поводу королевского концерта 2 июня практически всё готово и согласовано. К твоему приезду тебе останется только организовать репетиции.

Вот так, за десять минут, я решил вопросы, которые стоят десятки миллионов фунтов и стал, помимо этого, номинантом престижной музыкальной премии. Жалко, что только в 1984 году появится номинация «За лучшее музыкальное видео». Вот бы Тедди порадовался, но у нас ещё всё впереди. Возможно, мы станем первыми в этой категории за наши клипы. Помимо всего прочего, сам процесс награждения «Грэмми» транслируется по всему миру и получение заветного «граммофона» приводит к резкому росту популярности, и, как следствие, росту продаж песен лауреата. Но из наших советских музыкантов мы в этой категории первыми не будем. В 1961 году эту статуэтку уже получил наш гениальный пианист Святослав Рихтер. Ну не везде же нам быть первыми, вторыми быть тоже очень престижно.

Так, раз меня разбудили в такую рань, то я должен тоже кого-нибудь поднять с кровати. Ну, Андропова с Ситниковым я будить не буду, а вот на Вольфсоне я, пожалуй, и отыграюсь. Оказалось, что разбудить его мне не удалось, так как он уже был на ногах. Я удивлённо его спросил:

– Вы что, Александр Самуилович, совсем не спите?

– Дел много навалилось, – ответил он бодрым голосом, – но я догадываюсь, что вы их мне ещё сейчас добавите.

– Новых дел нет, есть продолжения по старым. И есть очень хорошие новости из мира музыки.

После чего я ему, сначала, сообщил про 20-ю церемонию «Грэмми» и о наших трёх номинациях, чему он был тоже очень рад. А потом я ему рассказал о «Лужниках» и концерте на Красной площади. Поэтому очень остро вставал вопрос о скорейшей регистрации нашего центра.

– А вы думаете, почему я так рано встал? – спросил меня Вольфсон в своей известной национальной манере, правда без употребления слова «таки». – Я именно центром и занимаюсь в такую рань. Вчера все вопросы мы решили, теперь вот сижу с бумагами. Я как чувствовал, что всё теперь будет замыкаться на наш центр. Поэтому, в свете огромного размаха нашей деятельности, мне необходимо увеличить штат человек на десять и встаёт вопрос об увеличении моего оклада.

– С увеличением оклада я согласен и сумму мы обговорим при личной встрече, а по людям решайте сами. Сколько необходимо, столько и набирайте. Но чтобы к вечеру десятого мая все вопросы были решены.

– Мне понадобятся наличные деньги для стимулирования и финансирования людей.

– Тоже не вопрос и тоже обсудим при встрече.

– Тогда я сразу еду в ЦК ВЛКСМ и мы доделываем все текущие мелочи, которые ещё остались. Так как они сами готовят документы, то регистрации, как таковой, не будет. Борис Николаевич сам поставит свою подпись, как представитель организации учредителя. Вам надо будет сегодня часов в двенадцать-час туда подъехать и подписать протокол собрания номер один, банковские карточки и устав. Главного бухгалтера я нашёл, она тоже будет. Так что мы сможем это закончить уже сегодня, или, в крайнем случае, в понедельник.

– Это было бы отлично. Вы потом срочно поедете в разрешительный отдел и изготовите печать. Макет придумайте сами, она должна быть похожа на стандартные.

– Понял. Тогда до встречи у Пастухова.

Ну вот. Мой центр практически готов, а значит сегодня уже можно будет решить проблему с видеопроектором. В принципе, проблема ещё не возникла, но в ближайшее время возникнет, судя по жадности некоторых собратьев по песенному цеху. Письма в «Москонцерт» Вольфсон приготовит и сам съездит. И на бумаге переоформит видеопроектор на мой центр. А мне пора на зарядку и в ВААП к десяти.

Когда мы ночью вышли от Сереги, около моей машины стоял «Москвич», из которого нам приветливо махнули рукой. Вот так, угрохал двух ментов и стал для кэгэбэшников своим в доску. Не любят они эту контору, ох не любят. И эта нелюбовь у них взаимна. А после убийства в 1980 году на станции метро «Ждановская» из-за бутылки коньяка и палки сырокопченой колбасы майора КГБ Афанасьева сотрудниками линейного отделения милиции, эта нелюбовь перерастёт в открытую вражду. На зарядке этот жест повторился, так что придётся и для сотрудников КГБ дать концерт в их клубе на Лубянке. Наверняка скоро намекнут об этом, так что лучше самому проявить инициативу. Вот бы нам в нашем здании концертный зал организовать, тогда бы и ездить никуда не надо было. У нас бы и проводили закрытые концерты для своих. Сегодня спрошу у Пастухова данные по зданию на Калужской. Может повезёт и зал там такой будет, хотя бы небольшой.

За завтраком я обдумывал тему денег. Вот они и понадобились на наше дело, на мой центр. Так что изначальная идея добычи денег не вспоминанием сведений из будущего, где и какие клады зарыты, а именно концертной деятельностью, принесла свои плоды. И самое главное, и дальше будет приносить. На начальном этапе потребуется много денег, а потом, с помощью хозрасчета, и сам центр станет приносить серьезную прибыль. Я прекрасно знаю, что сейчас в очень большом дефиците и на чём цеховики зарабатывают миллионы. И что в будущем будет очень востребовано и принесёт нам ещё десятки миллионов.

Пока поел, пока помыл посуду, время подошло к девяти. Можно было будить Солнышко и начинать собираться. Когда я вошёл в спальню, из-под одеяла на меня смотрел один глаз и следил за тем, что я буду делать дальше. А я ничего делать не стал, только улыбнулся и тихо сказал:

– Мы летим в Америку.

Одеяло мгновенно исчезло и моему взору предстала умопомрачительная картина, которую можно было назвать «Удивление обнаженной». Чем-то она была похожа на работу кисти испанского художника Франсиско Гойя «Обнаженная Майя». Ну, раз мою ненаглядную зовут не Майя, тогда назову этот шедевр «Обнаженная в мае».

– Куда? – переспросила меня эта обнаженная удивленным голосом.

– В Америку, – ответил я, абсолютно не реагируя на её наготу, хотя это мне стоило очень больших усилий. – Нас номинировали на три премии «Грэмми».

– Ух ты. А когда?

– Должны там быть двадцать четвёртого, а двадцать шестого нас уже ждут в Лондоне.

– Да, в Америке мы ещё не бывали. Значит, это Стив тебе звонил, когда только начало светать?

– Ну не Андропов же. Поэтому я поехал решать все наши вопросы, а ты сделай, всё-таки, уборку и подготовься к визиту Маши. А то неудобно будет, если звезда советской и мировой эстрады не будет знать, что такое квадратный корень.

– Это-то я знаю, правда не понимаю, зачем певице это надо знать?

– Ты намекаешь на русскую поговорку «Много будешь знать – скоро состаришься»? Не волнуйся, в ближайшие полвека состариться тебе не грозит. А школу заканчивать надо, а потом ещё и в институт поступать.

– Среди всех этих задач и целей, которые ты озвучил, мне явно будет не до детей.

– Вот-вот, я с тобой абсолютно согласен. Сам процесс деланья детей всем хорош и очень приятен, но с конечным продуктом этого процесса можно немного обождать.

– Ну и ладно, до августа время есть. А там решим.

На том и порешили. А потом я был расцелован на прощание и чуть не остался дома, так как Солнышко решила проводить меня до двери абсолютно голой. А в прихожей у нас висели на стенах зеркала и перед моими глазами предстала просто сказочная картина, которую «ни в сказке сказать, ни пером описать». Правда, в сказках царевны в своих дворцах голыми не ходили или авторы об этом умалчивали, а вот в моей сказке почему-то такое происходит сплошь и рядом. Солнышко поняла, куда свернули мои мысли, немного покрутила попой перед зеркалами, дразня меня, и со смехом убежала в ванную. Ну я ей вечером это припомню.

По дороге я набрал телефон завуча нашей школы. Раз вчера решил ей сам позвонить, то вот и звоню. Когда я услышал голос Людмилы Николаевны, то сказал в трубку:

– Здравствуйте, Людмила Николаевна. Это Андрей Кравцов, ваш ученик звонит.

– Привет, Андрей, – ответила немного запыхавшаяся завуч. – Тут опять школу лихорадит и причиной этого опять являешься ты. Прежде всего поздравляю тебя со второй высокой наградой. Это событие было для нас очень радостным. А вот сегодня утром нам подтвердили, что мемориальную доску и твой бюст будут устанавливать уже девятнадцатого. И перед уроками твой Димка мне сообщил, что двадцать наших лучших учеников будут учавствовать вместе с тобой в праздничном концерте в Кремлевском Дворце, посвящённом Дню Победы. Это правда?

– Да, это так и есть. Вчера была уже первая репетиция и мы неплохо справились. Но им надо ещё много репетировать. Вот поэтому я и звоню. Людмила Николаевна, можно они проведут сегодня репетицию в актовом зале вместо уроков? На концерте будет присутствовать сам Леонид Ильич Брежнев, поэтому очень хочется, чтобы наши два выступления были лучшими.

– Я рада, что наши ученики примут участие в таком ответственном концерте. Конечно, пусть репетируют. Я уже разрешила и сама проконтролирую, как они будут справляться. Дима сказал, что форма для выступления у них есть с собой. Её им выдали под твою ответственность.

– Да, они должны были её вчера дома ушить по размеру и побольше в ней ходить, чтобы привыкнуть перед выступлением. И этот концерт будут показывать по Центральному телевидению, так что наша школа опять прогремит на весь Союз.

– Да о ней и так, из-за тебя, уже все знают. Вот даже в понедельник к нам репортеры собирались. Опять о нас, о музее 43-й армии и о твоей группе писать будут.

– Судя по вашему голосу, вам такая известность нравится.

– Не без этого, конечно, но уж очень хлопотно. Твои тут уже два дня строем перед входом в школу усиленно маршируют. Вот девятнадцатого и поучаствуют сразу в двух мероприятиях. Ты сам тоже должен на этом событии присутствовать.

– Обязательно. Я ещё вас хотел предупредить, что 24 мая мы улетаем в Америку. Нам должны будут вручить музыкальную премию «Грэмми», а потом мы сразу летим в Лондон, чтобы организовать концерт к юбилею коронации королевы Елизаветы II.

– Вот это ты размахнулся, с одного континента на другой летаешь и с королевами общаешься. Поздравляю. Я так понимаю, что экзамены надо успеть провести до двадцать четвёртого?

– Очень бы хотелось. Светлана готовится и я между выступлениями стараюсь не отставать. А иначе мы в Москву вернёмся только четвёртого июня, а там у нас очередные концерты намечаются.

– Да уж понятно, что времени у тебя нет. Ты вон и на трибуне Мавзолея с Брежневым постоял, и в концерте участвуешь. Давай на двадцатое назначим вам сдачу. Это будет суббота и в школе будет тихо. И из РОНО никто в свой выходной ехать не захочет.

– Хорошо. Мы со Светланой согласны.

– Ну и отлично. Тогда я всех предупрежу и назначу на десять утра.

– Спасибо большое. Рад был вас услышать и передавайте привет Василию Васильевичу.

Ну вот, ещё одно хорошее дело успел сделать. Надо срочно предупредить Солнышко, что экзамены у нас будут двадцатого и чтобы они с Машей сегодня позанимались как можно интенсивнее. Мой звонок оторвал её от уборки квартиры.

– Ты там всё голой ходишь или уже оделась? – спросил я свою вторую половинку, потому, что сцена в прихожей всё ещё стояла у меня перед глазами.

– Ты с какой-то конкретной целью спрашиваешь или просто так интересуешься? – ехидным голосом и вопросом на вопрос ответила Солнышко.

– С конкретной целью воспользоваться тем, чем ты утром меня соблазняла.

– Так ты приезжай пораньше и пользуйся на здоровье. Разве кто-то против.

– Согласен. Но тебе придётся сегодня потрудиться. Особо не радуйся. Не в смысле кровати, а в смысле подготовки к экзаменам. Я только что разговаривал с Людмилой Николаевной и она нам, в связи с нашей поездкой в Штаты, их сдачу назначила на двадцатое.

– Ого, осталось всего пятнадцать дней. Значит, с Машей мы будем до вечера заниматься. Она сегодня тоже репетирует песню к 9 Мая, но обещала быстро освободиться. Поэтому я сейчас побыстрее заканчиваю уборку и берусь за повторение пройденного. В связи с этим сладкое получишь сегодня попозже.

– Ну вот, надо было утром тебя догнать, англичане бы подождали.

– Тогда бы ты не рвался домой, а так приедешь пораньше и всё получишь. Твоё сладкое никуда не убежит.

Вот хитрюга. Они, женщины, все такие; нас, мужиков, на сладкое заманивают. А сами что, этим совсем не любят заниматься? Ладно, меня «первым делом – самолёты» ждут, «Ну, а девушки? А девушки – потом».

Так как я был сегодня загружен песнями, хотя я и с бо́льшим количеством в ВААП совсем недавно приезжал, мне пришлось, для придания ускорения моему делу, взять с собой булькающие и звякающие подарки. Мотивация – великая вещь, и не я её придумал. У нас в народе говорят: «Не подмажешь – не поедешь». Так что смазывать надо и механизмы, и людей. А для мужчин самая лучшая смазка – это дорогой алкоголь. Для секретарши я нёс коробку конфет с ликером Fazer, что тоже можно считать завуалированным слабеньким алкоголем.

Конфеты я отдал сразу, как только зашёл в приемную. За это был удостоен улыбки и кивка в сторону двери начальника. Начальник же встретил меня ухмылкой и своеобразным приветствием:

– Тебе за городом стрельбы мало было, теперь в центре Москвы решил охоту устроить?

– И вам доброго утра, Василий Романович, – сказал я Ситникову и поставил ему на стол бутылку такого любимого им двенадцатилетнего виски. – А что, мне надо было подставить свою голову, чтобы её какие-то менты продырявили?

– Тебя же страховали. Что, подождать не мог?

– А вы давно стреляли из пистолета?

– Давно. А это тут при чем?

– И я давно. Вот и решил размяться. А то пистолет подарили, а пристрелять я его даже не успел.

– Посмотрите на этого разминальщика. Вся контора на ушах стоит, а он и в ус не дует. Вот твой пистолет, забирай. Но больше так не делай.

– Вместо того, чтобы похвалить за то, что двух убийц на ноль помножил, вы меня ругаете.

– Это для порядка. А за виски спасибо, знаешь, что это мой любимый напиток.

Ситников убрал бутылку в стол, а я убрал в кобуру свой ПМ, по которому успел соскучиться. Да, мужики скучают по оружию, по машинам, по удочкам. Вот такие мы странные. Не всё же женщинам быть странными, у нас тоже свои тараканы в голове имеются.

Потом я достал из сумки всё, что было необходимо для регистрации моих пяти песен. Ситников вызвал своих помощников, которым я тоже вручил две бутылки виски, но только трехлетнего. И процесс пошёл. Думаю, справятся быстро. Я приехал специально пораньше, чтобы обрадовать Ситникова новостями.

– Василий Романович, – обратился я к нему, – нам надо всем троим слетать в Америку на два-три дня.

– Это ещё зачем?

– Нас собираются награждать музыкальной премией «Грэмми» 25 мая, так что мы должны лететь всем составом. Мне Стив в шесть часов утра из Лондона позвонил и обрадовал.

– Вот это вы молодцы. Это очень почетно для страны. Первым, если я не ошибаюсь, был Рихтер, а теперь вы. Однозначно полетите. Я свяжусь сегодня с американским посольством и уточню детали.

– Дальше ставлю вас в известность. Концерт на Красной площади состоится с 11 по 13 августа, это очень удобно английской стороне. Можно с уверенностью сказать, что все, кого я приглашал, будут здесь. А это мировые звезды первой величины.

– Ну что ж. Это тоже очень хорошо. Вот ты их и встретишь. Ты же директор фестиваля, вот и занимайся. Создай в своём центре отдел и пусть они работают. А мы поможем тебе бытовые вопросы организовать, типа гостиниц, театров и всего остального.

– Хорошо. В Лондоне я всё с ними обговорю. Но я думаю, придётся их всех селить в гостинице «Националь» и чтобы окна номеров выходили на Кремль. Они это дело очень любят. Да и к тому же четыре года назад потолки залов на втором этаже были заново расписаны нашим известным художником. Как я знаю, в том же году «Националь» внесли в список памятников истории и культуры, охраняемых государством. А иностранцы очень любят жить в таких культурных и исторических местах.

– Это мы сделаем, ещё три месяца впереди.

– Да и возить их скопом на экскурсии будет проще. К тому же сцена, где они будут выступать, будет у них рядом с гостиницей. Пешком прогуляются и автотранспорт туда-сюда гонять не надо.

– Смотри, ты уже всё продумал. Грамотный у тебя подход к делу. А я тоже хочу тебя обрадовать. Руководство расщедрилось и, как я и говорил, добавило с английских траншей тебе два процента. Так что готовь большую сумку для денег.

– Вот за это спасибо. Самый дорогой виски, который я найду в Лос-Анжелесе, считайте уже ваш.

– Ну ты и хитрец. Знаешь мою слабую сторону, вот этим и пользуешься.

– Так и я вас ещё порадую. Мне Стив сказал, что в связи с номинацией меня на «Грэмми», мой рейтинг значительно вырос и теперь я смело могу просить двести тысяч за каждую свою песню. Хотя некоторые номинанты сразу после такого известия задирают цену аж в полтора раза, я наглеть не буду. Да и сумма круглая сегодня получится. За пять моих песен вы через час получите чек на миллион фунтов.

– Знаешь, как тебя моё руководство прозвало? Миллионщиком. Потому, что ты постоянно приносишь миллионы в твёрдой валюте и сегодняшний случай тому подтверждение.

– И ещё Стив добавил, что утром они вышлют очередные два миллиона за наш диск.

– Вот, что я и говорил. Ещё только утро, а ты, считай, уже три миллиона государству принёс. Значит правильно они тебя миллионщиком прозвали.

– Главное, чтобы не внуком Брежнева называли, а то уже молва это разнесла по всей стране.

Тут появились улыбающиеся англичане и сходу объявили, что указание по цене из Лондона уже получили, так что осталось только прослушать песни и подписать контракт. Молодец Стив. Сразу решил этот вопрос. Может подумал, что я возгоржусь и по дороге ещё подниму цену? Так мне это не надо. Доверие партнёров стоит намного дороже. Или он своим сотрудникам мозги вправил? Теперь его мотивов не узнаешь, а в мозгах этих лимонников мне сегодня копаться не хотелось. Мне вчерашнего за глаза хватило, до сих пор голова немного побаливает. Видимо, когда на пределе расстояния пытался почувствовать третьего участника нападения, слегка перестарался.

Я передал кассету Ситникову и мы, вчетвером, под хороший кофе, а кто-то и виски в два бокала плеснул, двадцать с лишним минут слушали результаты наших вчерашних посиделок с ребятами. А ничего получилось у нас, сам с удовольствием слушал. Что уж говорить об англичанах. К концу прослушивания принесли мои документы на песни, так что теперь их можно спокойно продавать.

Англичане были очень довольны. Главное, мы договорились, что мои песни прозвучат в нашем эфире только через четыре дня, начиная с сегодняшнего. Завтра их начнут крутить в Англии, поэтому три дня – это нормальный срок и за такие деньги мы можем подождать. Мы быстро подписали контракт и Ситников получил чек на один миллион фунтов стерлингов. Вся процедура заняла у нас меньше часа, поэтому я ещё успел сбегать и забрать свои пять пачек чеков крупными купюрами, часть которых положил в карманы пиджака, а часть – в сумку, где до этого в одном из отделений лежали подарки для сотрудников агенства. Когда я вернулся в кабинет Василия Романовича, то он с кем-то разговаривал по телефону.

– Мне только что подтвердили, что деньги поступили на корреспондентский счёт нашего банка, – сказал Ситников, кладя трубку. – Но на счёт нашего агенства их зачислят только после обеда, поэтому с тобой мы рассчитаемся в понедельник. Так что прощаемся до понедельника. Надеюсь, что за выходные ты больше никого не убьёшь.

– Постараюсь. А вы подыщите мне, пожалуйста, тир, где бы я мог пострелять от души. А то вчера сделал всего два выстрела и даже не почувствовал. А сегодня свой ПМ придётся разбирать и долго чистить.

Ну вот, ещё кучу дел сделал. Осталось в ЦК ВЛКСМ всё закончить и можно ехать домой. Забыл, надо обязательно там пообедать в их замечательном буфете и обязательно взять десяток устриц. А то Солнышко настроена на вечер очень решительно, надо постараться свой же рекорд побить. Главное, чтобы по дороге никто из женщин меня не перехватил. Тут ещё Маша с Прокловой на горизонте маячат. А то, я как шмель, который «на душистый хмель», опылю их по дороге и на домашнее опыление меня уже не хватит. Я, конечно, шучу, но всякое может случиться.

На часах ещё не было двенадцати, но я решил ехать к Пастухову и там найти Вольфсона. Александра Самуиловича я увидел ещё когда только вошёл в здание. Он шёл по коридору с какой-то молодой симпатичной сотрудницей и о чём-то с ней разговаривал. Увидев меня, Вольфсон поздоровался и попытался представить мне свою спутницу. Девушка, когда увидела меня, впала в ступор, как вчера мои помощники при виде Пугачевой. Моя популярная внешность и две Звезды действовали на девушек завораживающе. Александр Самуилович с улыбкой наблюдал реакцию своей собеседницы на меня. Тот ещё естествоиспытатель выискался. Нравится, видите ли, ему наблюдать за замешательством красивых девушек при моём появлении.

А девушка была действительно красива. Да, так ведь точно до дома можно не доехать. Но вот девушка отошла от моего неожиданного появления и Вольфсон, со второй попытки, мне её представил. Оказалось, её зовут Наташа и она работает здесь в отделе, который занимается подготовкой документов организаций, похожих на наш центр.

– Очень приятно познакомиться с такой очаровательной девушкой, – сказал я, протянув ей руку для знакомства, которую она бережно, как будто боясь уронить и разбить, пожала своей маленькой и тёплой ладошкой.

Есть тактильный контакт. Я получил четкий сигнал, что я Наташе очень нравлюсь. Я и в прошлой жизни был кинестетиком, а здесь у меня вообще все чувства обострились. Вот кто меня сегодня утром дома сладким соблазнял? А тут, между прочим, тоже сладкое есть и очень даже ничего. Основная ошибка женщин заключается в том, что они считают, что после третьей постели с ними мы уже полностью стали их добычей. И что мы никуда от них уже не денемся и нас можно переодически, чтобы не сорвались с крючка, приманивать на сладкое. А сладкого кругом полно и это сладкое уже меня считает сладким. Вывод простой: дай утром мужику перед завтраком сладкое и до вечера его на чужое сладкое не потянет. Есть, конечно, исключения и о себе я из скромности умолчу.

Наташа от моего комплимента зарделась, что дало мне возможность ещё раз убедиться, что я ей небезразличен. Видимо, как и у Маши, вся её комната обклеена моими фотографиями.

Я решил совместить приятное с полезным и пригласил всех в спецбуфет.

– Но он же только для руководства? – попыталась вяло сопротивляться Наташа.

– Так я и есть руководство. Я член ЦК и дважды Герой Советского Союза.

Мои слова произвели на Наташу магическое действие и она безропотно пошла с нами. Меня в буфете встретили улыбками и показали на свободный столик у окна. Сегодня нас обслуживала другая девушка, но тоже очень любезная. Видимо, прежняя официантка рассказала, что получила в качестве чаевых и я не собирался расстроить её ожидания. Я не стал даже читать меню, а заказал по памяти тоже самое, что-то вчера. Вольфсон решил почитать сначала меню и, как я, удивился здешним очень низким ценам.

– Наташа, – обратился я к девушке, – вы не стесняйтесь. Я сегодня англичанам продал пять своих песен, поэтому денег у меня на всё хватит.

Это её приободрило и она заказала себе тоже королевские креветки и чёрную икру. Ну вот и умница.

– Александр Самуилович, – обратился я к своему администратору и будущему заместителю моего центра, – пока нам принесут заказанное, вы, пожалуйста, введите меня в курс дела.

Прослушав доклад Вольфсона, иногда прерываемый нескорыми добавлениями и уточнениями Наташи, я понял, что сегодня он всё здесь закончит. Судя по словам Александра Самуиловича, основную часть работы с документами выполнила Наташа, что не могло остаться без вознаграждения.

– Наташа, – сказал я, когда мы немного утолили голод первым блюдом, – я так понял, что вам нравятся песни нашей группы и поэтому вы досрочно, на одном своём энтузиазме, сделали всю работу очень быстро.

– Да, – подтвердил Вольфсон, – без Наташи я бы провозился намного дольше.

– В качестве благодарности за ваш бескорыстный труд я дарю вам наш английский диск, который, говорят, в Москве пока не достать.

Я вынул из сумки, где всегда носил, в качестве подарков, наши пластинки и другие вещи с нашим логотипом, наш диск, расписался на обложке и протянул девушке. Наташа сначала отнекивалась, но по глазам было видно, что об этом нашем диске она только слышала, но мечтала когда-нибудь его приобрести. И тут вот он, у меня в руках и я при ней его подписываю. В результате она прижала его к своей груди, и я хочу сказать немаленькой, и клятвенно пообещала доделать все бумаги и сама зарегистрировать наш центр в течение часа.

Поблагодарив за обед, Наташа убежала выполнять обещанное.

– А девушка-то красавица и в вас по уши влюблена, – сказал Вольфсон, допивая кофе.

– Я это заметил, – ответил я. – У меня в отношении неё другие, далеко идущие, планы. Вам нужны хорошие помощники?

– Конечно, нужны. Я вас понял, вы хотите забрать её в свой центр.

– Хочу. Она ведь только после института?

– Да, она рассказала, что только в прошлом году его закончила.

– Ну вот, нам, как раз, такие и нужны. У нас же молодёжный центр. Да, я понимаю, что главбух не может быть двадцатидвухлетней девушкой. Но других надо набирать именно молодых, но толковых и преданных нам. Улавливаете?

– Конечно. Главбух у нас будет не очень молодая, но очень опытная женщина. Она должна скоро подойти. А остальных я буду подбирать помоложе и без согласования с вами не стану принимать на работу.

Потом пришла Зинаида Павловна, наш главный бухгалтер. Она была возрастом лет под пятьдесят, но старалась выглядеть молодо за счёт косметики и модной одежды. Внешне она мне понравилась. Мы с ней поговорили о перспективах нашего центра и о той начальной сумме, которая была необходима на первое время, чтобы набрать людей и купить нужные нам предметы мебели и необходимые для работы вещи. Ведь здание будет сдаваться пустым, а у Пастухова просить не хотелось. У неё уже была готова черновая смета и по её прикидкам нам требовалось на май порядка восьми тысяч рублей. Вот так, практически «Волга» уйдёт на расходы. Но обладая моими средствами, это было нормально.

– Хорошо, – сказал я, доставая пачку сторублевых купюр, которые я предусмотрительно захватил из дома, зная, что разговор сегодня пойдёт о деньгах. – Вот вам десять тысяч рублей на май. Расход я потом проверю. Мы не должны быть дотационной организацией. Основная прибыль будет пока идти с нашей концертной деятельности, но через два-три месяца мы должны начать зарабатывать деньги и другими видами работ.