Текст книги "Новый старый 1978-й. Книга третья (СИ)"

Автор книги: Андрей Храмцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Познакомьтесь, это Марина. – представил я всем девушку. – Она будет петь вместе с нами вместо Софии Ротару. Она тоже школьница, как и мы, но из Ленинграда.

– «Это город на Неве?» – спросил Димка голосом пьяного Мягкова из фильма «Ирония судьбы или С лёгким паром!».

– Не пугай девушку, – сказал я Димке. – Марина, не обращай на него внимания. Димка просто прикалывается. Он у нас командир нашего фан-клуба.

– У вас и свой клуб есть? Вот здорово. Я по одежде поняла, что они ваши поклонники, но не думала, что уже есть фан-клуб.

– Нас в клубе уже более ста восьмидесяти человек, – похвалился Димка.

– Ух ты. Вот это да. У моей группы «Яблоко» пока даже поклонников нет.

– Скоро будут обязательно, вот увидишь. Так, познакомились? – спросил я. – А теперь вперёд и с песней.

Мы все двинулись ко входу и пошли прямиком в зал. Все одиннадцать исполнителей были уже там. Ну вот, сегодня совсем другие взгляды и настроение. Даже Сенчина улыбалась, хотя слыла лучшей подругой Ротару. И самое главное, они стояли все вместе, а не отдельными кучками, как вчера. Я представил коллективу Марину и все приняли её тепло. Сейчас увидим, что она может. Не зря же её взяли исполнять эту песню в 1987 году. Будем надеяться, что ее талант уже раскрылся, а то неудобно будет перед всеми.

Как оказалось, я нисколько не ошибся в Марине. Она спела прекрасно, удивив всех своим молодым, но уже хорошо поставленным голосом. Большую часть времени мы репетировали то, как мы будем двигаться на сцене. Димка из зала контролировал синхронность наших движений, подходов к микрофонам и поклонов. В результате у нас получилось всё делать чётко и красиво. Разбившись на пары, мы стояли у шести стоек с микрофонами и пели, галантно уступая место партнерше, когда подходила её очередь петь. А потом синхронно пели все вместе, когда это были последние два припева. Я остался доволен и решил сообщить новую вводную.

– А теперь, – сказал я, – предлагаю подумать о том, что нам надо ещё записать нашу песню. Я уверен, что такое задание мы получим уже завтра сразу после того, как мы исполним её на съезде. Поэтому будьте готовы после окончания нашего выступления ехать на «Мелодию» и записываться.

– А можно позже собраться для этого? – спросил Макаревич.

– Не получится. Многие разъедутся кто в Ленинград, кто в Прибалтику. Поэтому, получив указание сверху, нам организуют двухчасовое свободное окно в студии звукозаписи. Значит на вторую половину вторника ничего не планируйте.

Народ проникся задачей и больше вопросов не задавал. Все стали собираться к переезду в Кремль и я предложил три свободных места в «рафике» тем, у кого нет машины. Рымбаева, Градский и Сенчина приняли моё предложение с удовольствием. У Кельми была своя машина, поэтому он вёз Йолу и Мяги. Пугачева была сама за рулём и взяла Макаревича, Антонов ехал сам, а Капуро находилась с нами.

На улице, перед тем, как сесть в «рафик», ко мне подошла Сенчина.

– Андрей, – обратилась она ко мне, – я слышала, что ты пишешь песни для других исполнителей?

– Есть такое, – ответил я и посмотрел в сторону Пугачевой, которая виновато пожала плечами. – Даже знаю, кто меня сдал. Только она вам сказала, что это не бесплатно?

– Да, сказала. Я согласна. Мне нужны две очень хорошие песни. Только у меня к тебе просьба. Я бы хотела сама выбрать их, хотя бы из трёх предложенных тобой. Это возможно?

– Получается, что я должен буду написать три песни. Хорошо, когда они нужны?

– Я буду в Москве до субботы, хотелось бы за это время получить их.

– Постараюсь успеть к пятнице.

– Заранее спасибо. Деньги у меня есть, поэтому можешь за это не волноваться.

– Договорились.

И мы всей этой колонной отправились в сторону Кремля. Я знал, что Сенчина является любовницей Романова, поэтому установить хорошие отношения с первым секретарём Ленинградского обкома КПСС будет не лишним. Он будет противовесом Андропову, если у меня возникнут разногласия с Юрием Владимировичем.

Глава 13

Замыкая круг

Когда мы только отъехали от гостиницы «Советская», зазвонил телефон. Подняв трубку, я от неожиданности даже затормозил прямо посреди дороги. Хорошо сзади никого не было, а то разбили бы мне машину и я был бы в этом виноват. Но этот голос, известный на всю страну, кого хочешь заставит затормозить.

– Здравствуй, Андрей, – сказал в трубку Брежнев.

– Здравствуйте, Леонид Ильич, – ответил я, выруливая к бордюру. С Брежневым лучше не разговаривать на ходу, поэтому я остановился и стал внимательно слушать, что он мне скажет.

– Молодец, помнишь меня. В эту пятницу на банкете, после закрытия комсомольского съезда, у меня в гостях с частным визитом будет английский премьер-министр. Нужно ему показать, как наши музыканты умеют петь на английском языке. Как я слышал, ему нравится твоя группа «Демо», так как она нравится и его королеве. Поэтому нужна новая песня, зажигательная, как твоя испанская. Справишься с такой задачей к пятнице?

– Сделаю, Леонид Ильич. Только любому мужчине всегда приятней, когда песню для него исполняет молодая и красивая девушка.

– Да, тут я с тобой согласен. Напиши для своей девушки, её, кажется, Светлана зовут, такую песню и пусть она нам её споёт. Тогда не подведи меня, я ему уже обещал сюрприз.

Я положил трубку и молча уставился на дорогу.

– Кто звонил? Что случилось? – забеспокоилась Солнышко.

– Брежнев звонил, – слегка хрипловатым голосом ответил я.

– Сам Леонид Ильич? Вот это да! И что он тебе сказал.

– Попросил написать песню для английского премьер-министра, который прилетает в пятницу в Москву и будет присутствовать на банкете после закрытия съезда.

– И ты, как я поняла, согласился.

– А кто бы смог отказаться? Они все, как нарочно, в одно и то же время решили меня загрузить по полной своими песнями, когда у меня съезд на шее висит. Стив вчера просил песен для нового альбома, я ему пообещал две. Десять минут назад Сенчина попросила написать тоже две, ей Пугачева разболтала про мои три песни, которые я написал для неё. И вот ещё Генсек теперь дал задание, от которого нельзя отказаться. Я им, что, машина по производству песен?

– Андрей, получается, что вы всем звездам эстрады пишите песни? – восторженно спросила Марина сзади, от волнения снова перейдя на «вы». – Я и не знала, что многие песни других исполнителей принадлежат вам.

– Об этом лучше не распространяться и давай-ка снова переходи на «ты». Хорошо?

– Да, хорошо. Это я от волнения, когда услышала, кто вам звонил.

Тут опять раздался телефонный вызов. На этот раз звонил Андропов. Если мне позвонит ещё и Суслов, то пусть они тогда меня сразу вводят в состав Политбюро, я им там у себя, по четвергам, отдельно и песни писать, и концерты устраивать буду.

– Привет, Андрей, – сказал Андропов.

– Здравствуйте, Юрий Владимирович, – вежливо поздоровался я в ответ.

– Леонид Ильич тебе звонил с просьбой?

– Да, только что звонил.

– Твою новую песню надо сначала будет в четверг показать Ситникову, чтобы он проверил ее. А то опять про какую-нибудь маньячку напишешь, неудобно может получиться перед гостем. Заодно её и зарегистрируешь, если всё нормально будет.

– Понял, к среде напишу и в четверг отвезу её в ВААП.

– Молодец. Тогда работай.

Да, во дела. Что им там совсем делать нечего, как из-за моей песни проблемы устраивать. Хотя может я чего не догоняю. Чувствую, что это всё как-то связано с Елизаветой II, но вот как, понять пока не могу. Да и фиг с ним, потом разберусь. Главное к четвергу успеть написать, записать и зарегистрировать. Меня отвлёк голос Солнышка.

– Я так поняла, что тебе сейчас звонил Андропов?

– Да, – ответил я и увидел в зеркало заднего вида обалдевшие от озвученных фамилий тех, кто мне звонил, глаза Марины. – Юрий Владимирович сказал, что надо будет заранее эту новую песню показать и зарегистрировать в ВААПе. Ты слышала, что мы с Брежневым договорились, что ты будешь её исполнять на банкете.

– Андрей, – снова раздался голос Марины, – а ты что, лично знаком с Брежневым и Андроповым?

– Да, – сказал я, улыбаясь, – и почти все те награды, которые ты сегодня видела у меня на груди, кроме одной, они мне сами вчера и вручали.

– А я на репетиции хотела вас, то есть тебя, спросить о них, но не решилась. Для меня Герой Советского Союза как персонаж из народной сказки про доброго молодца.

– Ну я то не из сказки, я живой, можешь меня потрогать. Кстати, как тебе репетиция и состав участников?

– Репетиция прошла классно, все старались. И коллектив ты грамотно подобрал, получилось отличное звучание и слаженность выступления каждого.

– Молодец, разбираешься. После скандала с Ротару они всё прекрасно поняли. Да, хочу тебя обрадовать, все мы, а теперь и ты, в начале августа будем выступать с английскими певцами на Красной площади. Так что на это время никуда не уезжай. Я потом ещё дополнительно с тобой свяжусь, когда точная дата будет согласована.

– Вот здорово. А можно мне будет тогда тоже в гостинице «Россия» пожить, там так уютно и вид из окна на набережную Москвы-реки просто потрясающий. Да и до Красной площади рукой подать.

– Хорошо, сделаю. Чуть не забыл радио включить, на «Маяке» сейчас должны прозвучать две наши новые песни.

После пяти минут новостей раздались мои испанские горячие мотивы. Солнышко аж поцеловала меня за такое исполнение, хотя сама сидела рядом во время записи и на банкете видела, как я выступал. Видимо, она у меня действительно очень хорошо получилась, раз Солнышко так на неё реагирует. А потом мы услышали, как поёт уже Солнышко мою песню «Стань моим». Да, вот это получился настоящий хит. Даже ведущий отметил потрясающее исполнение Светланы Соколовой и саму песню тоже не забыл похвалить. Солнышко сияла ярче, чем настоящее солнышко. Я же говорил, что женщинам надо иногда дарить хорошие песни. Теперь уже пришла моя очередь целовать Солнышко за прекрасное исполнение моей новой песни.

– Какие у вас замечательные песни получаются, – сказала восхищённо Марина, находясь под впечатлением от услышанного, – я бы тоже так хотела.

– У тебя тоже всё будет отлично, – ответил я, отрывая свои губы от губ Солнышка. Хотя одновременно целоваться и вести машину было довольно сложно, но что не сделаешь ради любимой.

Когда мы подъезжали к нашему месту стоянки у Кутафьей башни, то ГАИшник, увидев издалека мой пропуск и антенну на крыше, махнул жезлом, что мы можем здесь парковаться. За мной этот манёвр повторили и все остальные. Когда наши фанаты вылезли из «рафика», то стали нас с Солнышком бурно поздравлять. Я их заранее предупредил перед выездом, чтобы они включили «Маяк» в пять часов и слушали две наши новые песни.

– Мы все дружно обалдевали от каждой вашей песни, – восторженно сказал за всех Димка, – они абсолютно разные, но обе просто потрясающие.

Рымбаева и Градский тоже подтвердили, что им песни очень понравились. Роза вообще девушка открытая и честная, раз сказала, что песни хорошие, значит так и есть. А вот Градский мужик сам себе на уме, но ничего плохого я о нем не слышал. Будем считать, что он честно высказал своё мнение. После поздравлений ко мне подошла Сенчина и сказала, что именно такие, как песня «Стань моим», она бы хотела, чтобы я и ей написал. Я ответил, что постараюсь. Остальные, кто ехал в машинах, как оказалось, наши песни не слышали, но это и к лучшему. Пугачева бы тогда тоже стала просить чего-то подобного, поэтому пусть лучше потом услышит.

Фанатам с Димкой я сказал оставаться в машине с нашими музыкальными инструментами и ждать нас, а я взял с собой только нашу «минусовку». Если мы не будем исполнять «Замыкая круг» вживую, то тогда я фанатов и Серегу отпущу домой. На входе в бюро пропусков только нам троим выдали делегатские пропуска, но я это никому не стал говорить. Раз так сделали, значит так надо. Остальные разницу между нашими и их пропусками не заметили и мы сразу направились в сторону концертного зала, а потом и сцены, где нас уже ждала Ольга Николаевна.

Увидев меня с Золотой Звездой, она от души поздравила со столь высокой наградой. Мы поздоровались уже как старые добрые друзья и она нам сразу рассказала, что мы будем делать дальше. Лещенко тоже был уже здесь, и по глазам было видно, что он уже заметил мою Звезду. Мы просто вежливо кивнули друг другу, а вот Антонов и Градский с ним поздоровались за руку. Пугачева с Сенчиной так вообще с ним расцеловались, видимо были друзьями. Мне на это было фиолетово, нас никто друг с другом не знакомил, поэтому пока ограничивались кивками. Я краем глаза наблюдал за Мариной. Девушка постоянно крутила головой по сторонам и восхищённо комментировала увиденное. Да, на впервые попавших сюда, даже взрослых, Кремлевский Дворец съездов производит неизгладимое впечатление. Сегодня он, действительно, был красиво украшен многочисленными флагами, плакатами и транспарантами, посвящёнными предстоящему съезду.

Я первым делом спросил Ольгу Николаевну, как мы будем выступать. Мы прошли уже на полностью готовую к съезду сцену и поняли, что с нашими инструментами нам здесь делать будет нечего. Всю сцену занимала огромная многоярусная трибуна и ещё перед ней, на авансцене, закрыв оркестровую яму, стояла отдельная трибуна с микрофонами для выступающего с докладом. Задний фоновый занавес сцены или просто задник был уже другой, не такой, как в субботу. С левой стороны от уже нового бюста Ленина на нем были прикреплены огромные буквы, которые собирались в такие слова: «Решения XXV съезда КПСС выполним!», а справа от бюста было написано: «XVIII съезд ВЛКСМ». Ольга Николаевна сказала, что Лещенко будет исполнять свою песню под фонограмму.

– У нас нет готовой фонограммы, так как такую задачу нам никто не ставил, – сказал я, готовый к такому варианту. – Указание Суслова было написать песню, собрать коллектив исполнителей и выступить с ней на съезде. У нас есть только минусовка, поэтому нам нужны шесть микрофонов на стойках и петь тогда, получается, мы будем вживую.

– Это не проблема, – сказала Ольга Николаевна, уже спокойно отреагировав на, как бы между делом, произнесенную мною фамилию второго человека в государстве. – Давай минусовку, микрофоны сейчас принесут и поставят. Там как раз будет первым выступать Лещенко, поэтому один микрофон там уже стоит.

Я отдал «минусовку» и она подозвала какого-то своего сотрудника, который забрал катушку и ушёл. Я собрал всех своих и объявил, что мы будем петь под «минусовку». Все прекрасно знали, что это даже лучше и спокойно к этому отнеслись. Серегу, так как в живую мы играть не будем и он нам не будет нужен, я решил отпустить, сказав, чтобы он шёл к «рафику» ребятам и ехал с ними домой. Но он попросил разрешения поприсутствовать на репетиции, и так как репетиция обещала быть короткой, то я разрешил ему остаться. Мы посмотрели, как выходят из дверей зала нарядные знаменосцы с комсомольскими флагами и чётко идут между рядами к сцене. Там они выстраиваются вдоль большой трибуны, заходя на сцену слева и справа колоннами по двое. Лещенко в это время стоял слева на авансцене у микрофона и открывал рот под свою новую песню «Любовь, комсомол и весна», написанную Пахмутовой и Добронравовым специально к открытию съезда. Потом должно было по плану состоятся выступление Брежнева. После выступления Брежнева, которого на репетиции имитировал кто-то из работников КДС, на смену комсомольцам вышли офицеры и сержанты различных видов и родов Вооруженных Сил СССР в парадной форме и заняли места комсомольцев.

Потом, как будто первое заседание дня открытия съезда закончилось, вышли на сцену уже мы, двенадцать исполнителей моей песни. Прямо, как в поэме Блока «Двенадцать». Правда сам Блок даже не смог ответить, когда его спрашивали, его произведение это сатира на революцию или слава ей. Но на двенадцать апостолов Христа мы точно не тянули, а вот на сплоченный единой задачей певческий коллектив вполне. Как только мы начали, военнослужащие Советской Армии организованно стали покидать сцену. А стоящие в проходах шеренги развернулись и синхронно двинулись к открывшимся дверям зала. Значит вот так и завершится завтрашнее первое заседание съезда. Завтра будут, как оказалось, три заседания, поэтому второе и третье к нам не относилось. Поэтому мы сможем освободится довольно-таки рано, хотя потом придётся, наверняка, ехать на «Мелодию» в их студию звукозаписи и записывать нашу песню, чтобы она зазвучала по радио уже в среду в новом исполнении.

Мы чётко всё отработали, но я попросил Ольгу Николаевну ещё раз прогнать музыку, чтобы мы полностью привыкли к окружающей обстановке и чтобы наше исполнение было безупречным. Против такого моего рвения она не возражала и мы ещё раз повторили наше выступление. Теперь получилось идеально, даже все остальные участники это почувствовали. После этого репетиция закончилась и я разрешил всем своим быть свободными до девяти тридцати завтрашнего утра. Мы все дружно попрощались, а затем я подошёл к Пугачевой и спросил:

– Алла, а что ты мне не рассказала, что выступала раньше в зале гостиницы «Советская»?

– Я за эти четыре года где только не выступала, – ответила Пугачева, махнув равнодушно рукой. – Ты извини, я Сенчиной рассказала о тебе. Она просто пожаловалась мне, что у неё сейчас нет хороших песен, вот я и вспомнила про тебя. Она баба нормальная, поэтому проблем с ней не будет. Слушай, а что там на стоянке тебя все поздравляли?

– Наши две новые песни по «Маяку» прозвучали и всем очень понравились. Одну ты слышала, это моя испанская. А вторую Солнышко исполнила, очень хорошо у неё получилось.

– А мне ещё можешь что-нибудь написать? Я на гастроли в Ташкент через пять дней улетаю, там хорошо новая песня пошла бы.

При слове Ташкент я сразу вспомнил узбекский город Учкудук и группу «Ялла», которая напишет через три года знаменитую песню про три колодца. Правда, это была как бы мужская песня, но Ташкент и Учкудук будет точно от неё на ушах стоять. Но я Алле этого не сказал, а продолжил иначе наш разговор:

– Тут мне Сенчина с твоей подачи заказала две песни, но чтобы, видите ли, она могла выбрать из трёх. Вот одну тогда тебе смогу отдать.

– Спасибо. Буду ждать. Слушай, тут Лещенко хотел с тобой познакомиться и поговорить. Ты как, не против?

– Пошли, познакомлюсь. Давно пора, а то только киваем друг другу при встрече.

Мы подошли к Лещенко и Алла нас представила друг другу, а сама расцеловавшись с нами обоими, упорхнула по делам.

– Давно хотел с тобой познакомится, Андрей – сказал Лещенко, пожимая мне руку. – Поздравляю с высокой наградой. И вчера я видел клипы вашей группы в «Международной панораме», отличные и очень необычные они получились.

– Спасибо. И мне приятно с вами познакомиться, Лев Валерьянович, – ответил я, улыбаясь певцу.

– Твои песни сейчас очень популярны у молодежи, и не только у неё. И самое главное, ты их сам пишешь.

– Да, пока у меня это неплохо получается.

– Очень даже хорошо получается. Ты не мог бы для меня написать какую-нибудь тоже молодёжную песню?

– На этой неделе я чертовси занят, вот потом я более-менее буду свободен.

– Я и не тороплюсь. Мне Алла шепнула стоимость твоих услуг и я на всё согласен.

– Хорошо. На следующей неделе сделаю обязательно.

Мы дружески попрощались и я пошёл к Солнышку, Серёге и Марине, которые ждали меня в сторонке. Метрах в двадцати от нас прошёл мужчина в сером костюме и меня неожиданно обдало знакомым чувством опасности. Это ощущалось, как резкий порыв ветра, которого, кроме меня, никто не почувствовал. Угроза была направлена не на меня, но эгрегор этого человека излучал именно агрессию и злобу, причём смертельную. На кого она была направлена я не чувствовал, так как этого человека или людей здесь, видимо, не было, но сами низкочастотные колебания я прекрасно ощущал. То есть я опять уловил через эгрегор общее энергетическое выражение мыслей данного мужчины в сером, но вот в детали мне опять не удалось проникнуть.

Я спокойно подошёл к своим, отслеживая краем глаза, в какую сторону направляется незнакомец. Поцеловав Солнышко, я отдал ей ключи от машины и сказал, чтобы они шли к нашим фанатам и ждали меня там. А на ухо тихо шепнул:

– Так надо.

Солнышко посмотрела на меня удивлённо, но увидев моё сосредоточенное лицо, молча кивнула и повела за собой ребят. Тут я увидел Ольгу Николаевну и того, кто был мне нужен. Я подошёл к ним и обратился к сотруднику из пятнадцатого управления КГБ, который меня прошлый раз благодарил за спасение Андропова.

– Можно тебя на минутку? Кстати, я до сих пор не знаю, как к тебе обращаться.

– Хорошо, давай отойдём, – ответил тот, – а зовут меня Николай. И с наградой тебя.

Мы отошли и встали так, чтобы я был повернут спиной к незнакомцу, а Николай его мог видеть.

– Спасибо за поздравления. Ты, наверняка понял, за что я получил Звезду. Николай, вон тот человек в сером костюме представляет очень большую опасность. Я должен доложить об этом Андропову, он в курсе дела.

– Понял. Я сейчас сообщу своим, они проследят дальше за ним. Да, я ещё раньше тоже обратил на него внимание. Мои проверяли его, но он показал спецпропуск, поэтому больше вопросов ему не задавали.

– Это уже не важно. Я не могу тебе отдать приказ на его задержание, так как я для тебя никто и что-либо обьяснить тебе не имею права. Поэтому я должен связаться лично с Юрием Владимировичем.

– Я вызвал по рации двоих, они уже идут к нам. Сейчас я им быстро обрисую ситуацию, а потом мы пойдём в комнату со спецсвязью. Только смотри, если ты ошибся, то тебе и мне здорово влетит за такое самоуправство.

– Лучше перебдеть, чем недобдеть. Если что, я сам отвечу, вали всё на меня.

Николай направился к двоим оперативникам, а я медленно пошёл тоже в их сторону. Получив указания, они пошли следом за незнакомцем в сером.

– Николай, учти, – сказал я кэгэбэшнику, – это мужик непростой. По повадкам настоящий волкодав.

– Мои тоже не первогодки, – ответил Николай, ведя меня куда-то наверх.

Мы быстро дошли до неприметной двери без таблички и вошли в неё. Там сидел оперативный дежурный за столом с несколькими телефонами. Николай поднял трубку красного телефона. Он доложил, кто он и назвал комбинацию каких-то цифр и кодовое слово. После этого он попросил соединить его срочно с председателем КГБ. На том конце провода, видимо, проверяли допуск Николая, но потом, через секунд двадцать, Николай вытянулся и доложил:

– Здравия желаю, товарищ председатель Комитета государственной безопасности. Майор Колошкин докладывает, что у нас на объекте ЧП. Передаю трубку тому, кто является непосредственным инициатором этого вызова.

Николай передал мне трубку и я сразу сказал:

– Юрий Владимирович, ещё раз здравствуйте. Это говорит Андрей Кравцов.

– Докладывай, только коротко, что там у вас произошло.

– В КДС находится один из тех людей, о которых я вам говорил вчера в Завидово.

– Так, понятно. Он один?

– Да, один. Я передал его людям майора Колошкина и они продолжают вести за ним наблюдение. Обращаю ваше внимание, что в пятницу утром вы были в КДС и завтра собирались здесь тоже быть. И ещё, ваши сотрудники уже проверяли у него документы, он показал им спецпропуск.

– Ни во что больше не вмешивайся и передай трубку майору.

Я выполнил то, что мне велел Юрий Владимирович. Николай взял у меня из рук телефонную трубку и стал внимательно слушать, что ему приказывает Андропов. В конце его сосредоточенного молчания прозвучало короткое «Есть!» и разговор прервался. Николай связался по рации с кем-то и буквально через десять секунд в кабинет влетели четыре оперативника. Одному из них он приказал сопроводить меня до выхода из здания, а остальные должны были следовать за ним.

– Ты свою работу уже сделал, теперь тебя здесь быть не должно, – сказал посуровевший Николай. – Приказ Андропова. И о том, что ты здесь видел, никому ни слова.

Я кивнул и последовал за подчиненным майора. Мы шли какими-то хитрыми коридорами, видимо, обходили возможное место нахождения незнакомца. Я его продолжал чувствовать, но об этом я не мог никому рассказывать. О моих странных паранормальных способностях знал только Андропов и Ситников, и никому больше я об это говорить не собирался.

На выходе из здания провожающий мне кивнул, давая этим понять, что он приказ начальства выполнил и быстрым шагом отправился обратно. Пока я шёл до машины, я напряжённо анализировал сложившуюся ситуацию. Появление незнакомца говорило о том, что покушавшиеся в пятницу на Андропова не прекратили свои попытки ликвидировать его. Видимо, он завтра должен был приехать на съезд с Брежневым и там, в толпе, уже новый киллер должен был довершить начатое дело. И странно, что во всех двух случаях фигурирует КДС, но это странное совпадение без дополнительных данных я объснить не смогу да и Андропов мне ничего не стал объяснять по телефону.

Получается, если бы я не почувствовал «чёрный» эгрегор незнакомца, причём совершенно случайно, то завтра бы Андропова убили. Значит я, невольно, способствовал тому, что Андропов разворошил это осиное гнездо и теперь потревоженный улей хочет, во что бы то ни стало, убрать внешнюю угрозу. Самое интересное, что заказчики этих покушений прекрасно понимают, что с шефом КГБ договориться полюбовно невозможно.

Но судя по пятничному покушению и сегодняшнему киллеру, исполнителей у них немного. И всегда они действуют в одиночку. Правильно, одиночку практически невозможно отследить, если не знать, где он нанесёт удар. Это не Ильич по кличке «Шакал», которого сначала сдали свои, а в 1994 году власти Судана выдадут французам. Самое интересное, что этот Ильич Рамирес Санчес набрался революционно-террористических идей, учась в Москве в «Лумумбарии».

Сегодня я застал киллера в момент его рекогносцировки, поэтому, если его кэгэбэшники сейчас возьмут, то завтра нового покушения на Андропова не состоится. Я рассматривал также версию попытки покушения на Брежнева, но эта версия не выдерживала никакой критики. Окружение Щелокова не будет устранять Брежнева, так как он им нужен и абсолютно для них неопасен. А вот Андропов представляет для них смертельную угрозу, поэтому абсолютно не нужен. Пастухова я вообще не рассматриваю в качестве цели для киллера. А больше в КДС никого на съезде из руководства страны завтра не ожидается. Вдруг я неожиданно почувствовал, что моя связь с эгрегором незнакомца пропала. Похоже, это то же самое, что случилось и с пятничным снайпером. Да, видимо при захвате его только что ликвидировали или он сам покончил с собой.

Возле наших машин стояли мои ребята, которыми, в отсутсвие меня, руководила Солнышко. Правильно, она по популярности и авторитету вторая после меня, да и четкий приказ от меня получила. Во, я даже думать стал по-военному. Как говорится, с кем поведёшься, от того и наберешься.

– Я немного задержался, – сказал я всем, – надо было кое-что уточнить по поводу завтра.

Все отнеслись к моему заявлению спокойно и только Солнышко внимательно посмотрела на меня. Я улыбнулся ей и она, поняв, что проблем у меня нет, поцеловала меня. Любит и волнуется за меня, что приятно. Повезло мне с ней, а я о всяких Машках думаю. ГАИшник подошёл к нашей группе и хотел было возмутиться нашим сборищем в неположенном месте, но увидев у меня Звезду Героя, предпочёл права не качать.

Мы сели по машинам и поехали опять в разные стороны. Я объяснил Димке, что мне надо вернуть Марину в гостиницу, а они пусть едут и помогут Серёге с аппаратурой. Димка, на всякий случай, отдал мне видеокассету с записью вчерашней «Международной панорамы», где, оказывается, показали не один, а даже два наших клипа. Я представил себе на секунду, что сейчас в нашей стране тоже, как и в Англии, начнётся «демомания». Ну как же, солист «Демо» теперь не только рыцарь и герой Англии, но и их родной герой тоже.

По дороге Солнышко не выдержала и спросила:

– У тебя всё нормально?

– Всё нормально, – ответил я абсолютно спокойным голосом. – Надо было решить некоторые технические вопросы. Марина, как тебе Кремлевский дворец съездов?

– Красота, – ответила девушка, находясь под впечатлением от всего увиденного за день. – Я его по телевизору много раз видела, но побывала в нем сегодня первый раз. Вот наши в школе будут мне завидовать. Говорят, и телевидение будет.

– Будет, вот поэтому я и задержался.

Тут раздался телефонный вызов. Я поднял трубку и почему-то не удивился, что это Андропов.

– Андрей, что ты можешь вспомнить о том неизвестном?

– Могу его описать в деталях, так как он прошёл в относительной близости от меня, но это вам уже не нужно.

– Почему не нужно?

– Его больше нет. Ведь я прав, Юрий Владимирович?

– Да. Я хотел проверить точность твоих слов по пятничному событию. Теперь вижу, что всё совпадает. Тебе надо будет завтра подъехать к половине девятого в КДС и подойти к Колошкину, он тебе объяснит, что нужно будет сделать. И спасибо тебе за незнакомца.

Разговор прервался и я понял, что Андропов будет проверять меня постоянно. Такая у него работа. Тяжело никому не верить. Солнышко не удержалась и спросила:

– Это опять Андропов?

– Да, – сказал я, – он просил подъехать завтра к половине девятого, а не к началу. Марина, ты завтра с нами, к половине девятого поедешь или сама дойдёшь к девяти тридцати?

– Лучше с вами, к половине девятого. Мне всё очень интересно, что вокруг вас происходит.

– Только мы с тобой договорились, что о том, с кем я общаюсь по телефону в машине, никому говорить нельзя.

– Да, я поняла.

Когда мы подъехали к гостинице «Россия», я увидел недалеко киоск с мороженым.

– Девчонки, а вы хотите мороженого? – спросил я у своих пассажирок.

– Хотим, – ответили обе с горящими, как у детей, глазами.

– А нам можно? – спросила Солнышко.

– Если только одно и есть медленно, то тогда можно. Не волнуйтесь, горло не застудим.

Я вышел из машины и Солнышко с Мариной последовали за мной, но остались стоять у «Волги». Я по своим воспоминаниям знал, что в это время работники столичного хладокомбината № 8 начали выпускать новый сорт мороженого по названием «Филевское». Новинка выглядела очень необычно: это был двухслойный пломбир с орехами и джемом или вареньем из клюквы. Жалко, что с появлением этой новинки уже перестали выпускать некоторые другие сорта мороженого, полюбившиеся покупателям. Например, «Клюквенное» мороженое в стаканчике за 5 копеек и «Пломбир» на палочке за одинадцать копеек в золотце.

Подойдя к киоску, я сразу попросил три «Филевских». Молодая продавщица как-то странно на меня посмотрела, а потом спросила:

– Вы ведь Кравцов из «Демо»?

– Да, это я, – ответил я. – И Светка Соколова со мной.

– Ух ты, мне же никто не поверит, что у меня солисты «Демо» покупали мороженое.