Текст книги "Посмертный бенефис"

Автор книги: Андрей Стрельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

10 октября 1996 года. Калифорния, США

Вчера сняли повязки. Лебеф полдня проколдовал над швами, а потом куда-то испарился. Лицо жгло. Божко взглянул в зеркало – и в ужасе вздрогнул: было что-то мистическое в этом перевоплощении.

Лицо человека, которого он знал давно. Надо привыкать к мысли, что теперь это – его лицо.

Божко открыл дверь на террасу и зажмурился. После почти месяца тьмы глаза резануло, как ножом. Подождав, когда они привыкнут к свету, он вышел на террасу и подставил лицо под ласковые лучи утреннего калифорнийского солнца. Еще неделька, и новый житель этой планеты готов функционировать взамен истрепавшегося и вышедшего в тираж Кирилла Божко.

Он вспомнил встречу с Веркой. Зря он столько дней к этому готовился – Верка поверила ему сразу, она очень хотела ему поверить. И сама же, без всякой подсказки с его стороны, предложила сделать пластическую операцию. Да еще предложила помощь в покупке нового паспорта… Смех, да и только… «Всего двадцать»! Да… яблочко от яблони…

Внизу бородатый турист в гавайской рубахе навыпуск пялился на балконы и фотографировал их какой-то чудовищной камерой, которая с трудом помещалась на его внушительном брюхе. Их взгляды встретились, и Божко с улыбкой помахал ему рукой. Толстяк тотчас же одобрительно поднял вверх большой палец, «прицелился» камерой и несколько раз щелкнул. Досадно.

Но толстяк уже вовсю щелкал балкон на противоположной стороне улицы, на котором «обозначала» зарядку дама в бикини. Ей-богу, рано она его надела. Чтобы это бикини было ей впору, она должна делать зарядку лет двадцать, не останавливаясь.

Залюбовавшись этой жертвой «Макдоналдса», Божко забыл о толстяке. А тот, казалось, понял это – сразу утратил всякий интерес к архитектурным красотам, сел в серебристый «Бьюик» и укатил в сторону Лос-Анджелеса.

Где же Лебеф, черт его дери?! Нельзя его отпускать!

4 ноября 1996 года. Москва

«…Аудиторская комиссия, назначенная по настоянию Интерпола для проверки финансовой ситуации в компании „Ситас Импекс, С.А.“, не обнаружила ни одного нарушения закона. Кроме того, полиция Португалии не видит причин связывать работу компании с нелегальной частной деятельностью ее бывшего президента г-на Божко.

Со счетов компании снят арест, после двух с половиной месяцев вынужденного бездействия сотрудники приступили к выполнению своих обязанностей. Новый президент будет назначен до Рождества на Совете учредителей. Точные сроки и место съезда учредителей пока не определены.

Идальго. Севилья».

Все возвращается на круги своя. «Ситас», любимое детище Божко, функционирует. Этого и следовало ожидать.

– Что-то ты, Сармат, странновато выглядишь. И тебя доконала эта чертова война?

– Боюсь, что так, генерал. Хотя скорее всего всех нас доконает грядущий мир.

– Ладно. Вернемся к делам нашим скорбным, как говаривал Горбатый. Так что там с Призетко?

– Там все в высшей степени интересно. Неделю назад он вдруг отбыл в Грецию. В Салониках встретился с двумя русскими. Показывал им фото на фоне яхты. Встреча писалась из машины, поэтому качество записи – не блеск. Но персонажи, генерал, какие персонажи…

«– …Начальник, ты меня убил! Если это тот, о ком я думаю, – хана тебе!

– Говори, говори…

– Вам там, в МВД, наверное, известно, что служил я в спецназе ГРУ. Он был у меня инструктором. Фамилии не знаю, там в ходу были прозвища. Кликухи, одним словом.

– Он что, русский?

– Черт его знает… Советский, во всяком случае. Он командовал диверсионным отрядом где-то в Африке. После Африки какое-то время провел у нас, в спецшколе. Потом совсем исчез. Говорят, ушел в то самое подразделение, которое называют „спецназ в спецназе“. Это все.

– Твое личное мнение о нем?

– Ничего хорошего. Моя репутация тебе известна, так вот что я скажу: упаси меня Господь иметь такого врага!

– Ты не ошибся? Может, просто очень похож?

– Может, просто похож… Только очень».

– Это тот знаменитый сбежавший киллер?

– Он самый, генерал… Интересная встреча, правда?

– Да уж. Особенно – если послушать МВДэшных генералов. По их словам, они стоптали по сто пар сапог, разыскивая его. Ладно. Что в Америке? От ФБР новости есть?

– Есть фотографии ухажеров Вероники. Вот. Абсолютно случайные люди.

– Что это за Радж Капур?

– Энтони Гринфилд, банкир с Большого Каймана. Родился в Гоа. Наполовину индус, наполовину португалец. Имя при рождении – Антонио Жоаким де Камповерде. А этот красавец-латинос – некто Алекс. В Штатах недавно. Приехал из Бразилии.

5 ноября 1996 года. Гибралтар

Через полтора часа на судно вернется команда, отпущенная на берег еще утром, а телефон все молчит. Кирк бродил по палубе в сомнамбулическом состоянии, пытаясь придать своим невеселым мыслям какую-то законченность. Не помогало ни дневное пиво, ни обеденное вино, ни вечернее виски.

Он спустится в каюту, открыл гардероб. После длительных поисков надел шелковую сорочку с широким воротом и шелковый же светлый костюм. Критически осмотрел себя в зеркале. Повязал на шею легкомысленный платок, этакий общий штрих всех богем мира – от Монмартра до Бродвея. Легче не стало.

Прихватив с собой бутылку «Чивас Салют» и ведерко со льдом, Кирк поднялся на палубу. Насыпал в стакан лед, налил виски, закурил. Сделав четыре затяжки, выпил залпом виски. Налил еще. Страх не уходил. Страх, живший в нем в полуэмбриональном состоянии почти три месяца, вырвался наружу и полностью овладел им.

Надо было покончить с Божко еще там, в Виламоуре. Теперь все усложнилось до предела. Глупо и недальновидно было рассчитывать на то, что Божко, сделав пластическую операцию, заляжет на дно.

Кирк твердо решил никогда не возвращаться к финансированию наркобизнеса – себе дороже. Но возвращать Божко все заработанные деньги он тоже не собирался. Линию поведения он выбрал давно, осталось лишь набраться мужества и следовать ей до конца.

Звонок резанул по слуху и нервам. Кирк сделал глубокий вдох, досчитал до десяти, поднял трубку.

– Алло, Гросс?

– Кирк Фицсиммонс. С кем имею честь?

– Это я, Кирк… Энтони Гринфилд.

– Мы с вами знакомы?

– Не сходи с ума, Гросс! Это я!

– Не понимаю… Где мы с вами встречались? И почему вы называете меня Гроссом?

– Почему? А ты Божко не помнишь, ублюдок? Или тебе память освежить? Ты знаешь, за мной не заржавеет!

– Это угроза? Глупо с вашей стороны, г-н Грин… э-э-э… Грюнвальд?.. Что касается г-на Божко, то он, кажется, был президентом компании «Ситас»?

– Да, был… Между прочим, мне и сейчас принадлежит большая часть акций «Ситаса».

– Приятно слышать. Все свои соображения по нашим финансовым взаимоотношениям я направлю факсом новому руководству компании в ближайшие дни. Если возникнут вопросы – почту за честь встретиться. До свидания.

И тут страх ушел. Кирк понимал, что больно ранил зверя. Таких, как Божко, можно только убить. Победить их нельзя. Да и насчет «убить» – проблематично. Как правило, они стреляют первыми.

Кирк отставил в сторону стакан. Мозг заработал, мысли приобрели привычную стройность и законченность.

Вернувшийся через час капитан увидел бодрого, уверенного в себе босса, который громко диктовал что-то по телефону.

9 ноября 1996 года. Калифорния, США

– Завтра в одиннадцать, помнишь?

– Да, Джоан. Встретимся здесь же.

– Привет твоему ниндзе! Когда он тебе наскучит, дай знать, не забудь.

Вероника отделилась от стайки однокурсниц, перебежала дорогу – и сразу за углом увидела джип Алекса. Пустой. Значит, ждет в кафе.

Она наклонилась к боковому зеркалу, поправила челку, облизала губы и, обогнув джип, увидела Алекса. Он сидел на открытой террасе кафе и читал журнал. Странная привычка – любую свободную минуту использовать для чтения. У них что – вся Бразилия читает? Сомнительно. Алекс вообще весь соткан из странностей. По-английски говорит старательно, как студент Оксфорда. Американизмов не использует.

В высоком стакане плавает огромный кусок льда. Значит, сидит недавно.

– Молодой человек, вы не меня ждете? – Верка чмокнула его в щеку. Он, как всегда, смутился. Еще одна странность – полное несоответствие внешности и поведения.

– Здравствуйте, Вера. – Алекс церемонно поцеловал ей руку. Эта привычка времен позднего неолита приводила в восторг всех ее подруг; ее же начинала уже раздражать. Она давно ждала более реальных знаков расположения. – Рад, что вы сегодня склонны шутить.

– Это вы о чем? – удивилась Вера.

– Это я о «молодом человеке», – усмехнулся Алекс. – Сегодня утром вспомнил, сколько мне лет, и весь день грустил. А вы развеселили.

– И сколько же? – улыбнулась она.

– Добрый вечер, – выдавил, наконец, официант, давно стоящий рядом. Наверное, здоровался он исключительно от нетерпения.

– Привет, – кивнула Верка. – Кофе принеси. Сандвич с сыром и салатом. Грейпфрутовый сок. Очень холодный, но без льда. – Официант, качнув женственными бедрами, уплыл, и Верка проворчала: – Попросишь со льдом – одной воды принесет, гей неотесанный.

– Не любите геев? – спросил Алекс.

– А вы?

Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Один-ноль в вашу пользу, – заключил Алекс. На столе появились сандвич, сок и кофе.

– Ну, что я говорила? – грустно вздохнула Верка. – Сок, естественно, теплый, а кофе – холодный. Хорошо, хоть безо льда. Почему они так любят во все лед класть?

– Наверное, горячая американская кровь постоянно в нем нуждается. Тем более – в Калифорнии.

– Да здесь настоящих американцев – один на квартал! – Верка хохотнула. – Я думаю – обычное жульничество. Вместо двухсот граммов сока наливают сто, а дерут – как за литр.

– Это не простое жульничество, Вера. Это – Аmerican Life Way [1]1
  Здесь – американский образ жизни.


[Закрыть], – улыбнулся Алекс, и они опять рассмеялись.

Верка сделала глоток кофе, и Алекс поморщился, точно от зубной боли.

– Что такое? Что-то не так? – испугалась она.

– Вера, вы же умная девушка, с хорошим вкусом. Как вы можете пить эти помои?

– С удовольствием пила бы хороший кофе, да где его взять?

– Когда-нибудь, Вера, – он отобрал у нее стакан и выплеснул вонючую жидкость в кадку с пальмой, – когда-нибудь мы с вами поедем в Бразилию. Там вы узнаете, что такое настоящий кофе.

Верка отодвинула в сторону пустой стакан.

– Самый лучший кофе в жизни я пила в Португалии, когда гостила у отца.

– А ваш отец, разве он португалец? Вы же русская, насколько я понимаю?

– Я украинка. И отец, естественно, тоже. Он живет в Португалии. – Глаза ее увлажнились, и она тихо добавила: – Жил…

– А где же он теперь? – спросил Алекс, не замечая перемены в ее настроении.

– Он умер. Недавно, – с трудом проговорила Верка, вытирая глаза салфеткой.

Алекс снял очки, протер стекла.

– Ради бога, простите. Я не мог этого знать. Вы никогда не говорили о нем.

– Ничего, Алекс, ничего. – Она накрыла ладонью его руку. – Я уже почти привыкла к этой мысли. Не будем о грустном. Сейчас сюда должен приехать один его друг. Я хочу вас с ним познакомить. Очень интересный человек. Владелец заводов, газет, пароходов…

– Что это значит?

– Есть такой русский стишок… Про гнилого капиталиста. – Она виновато улыбнулась и сменила тему. – А когда вы собираетесь в Бразилию?

Алекс в задумчивости посмотрел на кончик сигареты. Стряхнул пепел.

– Вчера. Сегодня. Завтра. Каждый день. Пока мне сложно ответить на этот вопрос. Не знаю, Вера.

Она посмотрела в сторону дороги – и вдруг спросила:

– Скажите, Алекс: вы очень любите свою родину?

Он улыбнулся, хитро при этом прищурившись.

– Странный вопрос. Да, Вера. Я очень люблю свою родину. Но, к сожалению, не могу пока туда вернуться.

– Здравствуйте, молодые люди!

Перед столом стоял высокий, статный индус, широко улыбавшийся в роскошные усы. Верка бросилась ему на шею, расцеловала.

– Вероника, вы балуете старика! – Индус шутливо ворчал, не пытаясь, впрочем, отстраниться. – Лучше представьте меня вашему другу.

Алекс выжидательно рассматривал магараджу сквозь очки, незаметно оказавшиеся на носу. Индус тоже вцепился в него взглядом, оценивая его, как боксер неизвестного противника в первые секунды боя. Оба едва заметно улыбались, скорее отдавая дань этикету, чем испытывая друг к другу какое-то расположение.

– Мистер Энтони Гринфилд. – Верка присела в реверансе. – Лучший друг и основной партнер моего отца. – Индус вежливо кивнул.

– Сеньор Алекс Герра. – Верка зажмурилась и нараспев продекламировала: – Истинный кабальеро. Прямой потомок конкистадоров. Живой укор современной молодежи.

– Рад знакомству, мистер Гринфилд. – Алекс пожал широкую сильную ладонь индуса.

– Взаимно, сеньор Герра, взаимно. – Гринфилд взглянул в непроглядную темень очков и заметил: – Интересная у вас фамилия. Что, действительно от португальских конкистадоров?

– Наверное, что-то было. Во всяком случае, все мои предки по мужской линии были военными.

– Что ж, это неплохо. – Все трое сели. – Служение Родине – высокая миссия, которую раньше доверяли только лучшим. Сеньор Алекс… Вы позволите мне так вас называть? – Получив утвердительный ответ, индус продолжил: – Сеньор Алекс, как лучший друг и компаньон отца этой очаровательной юной леди, считаю себя ответственным за ее судьбу, поэтому стараюсь знакомиться со всеми ее друзьями. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Безусловно, мистер Гринфилд, – кивнул Алекс, ожидая продолжения.

– Вот и хорошо, – улыбнулся индус. – Вы знаете, что Вера – русская.

– Я тоже так думал. Оказывается – украинка.

Гринфилд добродушно рассмеялся.

– Это – одно и то же, сеньор Алекс, поверьте мне. Если ваша Бразилия – не дай бог! – разделится по чьей-то прихоти на два государства, – скажем, по десятой параллели, – станут ли два народа разными?

– Нет, конечно, – хмыкнул Алекс. – Бразильцы этого и не допустят. Война между Севером и Югом у нас ограничивается футбольными баталиями. Ну, еще самбой.

– То же самое и с Россией. Резанули по живому, а у народа никто не спросил. Кирилл мне рассказывал. – Гринфилд на несколько секунд задумался. – Жуткое это зрелище. Один народ, разделенный политиками на три, – там еще есть Белоруссия, если вы о такой слышали.

Алекс вежливо промолчал. Индус, воодушевившись, продолжал:

– Так вот у Веры на родине есть такой обычай – отмечать знакомство шампанским. Или водкой. Но для водки жарковато, не так ли?

– Да, конечно…

– Официант! – Гринфилд откинулся на спинку стула и внезапно стал похож на настоящего магараджу. Не хватало только чалмы с огромным рубином на лбу. – Бутылку «Дом Периньон». Холодного, но не ледяного. Что значит – нет? Так сбегайте и найдите! – В голосе его зазвучал металл. Официант в испуге кивнул – и словно испарился.

– Сейчас, сеньор Алекс, – прищурился индус, – я угадаю, где вы работаете. Наверняка в Голливуде!

– Не трудитесь, мистер Гринфилд, я сам скажу. – Алекс улыбался одним уголком губ. – Я адвокат. Но здесь, в Калифорнии, преподаю восточные единоборства в актерских школах.

– За это хорошо платят? – поинтересовался индус.

– Не очень, – признался бразилец. – Но я не требователен. Довольствуюсь тем, что имею.

– Что-то не верится – при взгляде на вас, – улыбнулся Гринфилд.

– Увы, часть имиджа, – пожал плечами Алекс. – Если бы я выглядел иначе, я не получил бы этой работы.

– Интересно… А почему вы уехали из Бразилии?

Алекс не торопился отвечать. Он медленно отпил шампанского, потом внимательно посмотрел на индуса и поинтересовался:

– Если я откажусь отвечать, то буду вычеркнут из списка друзей Веры?

– Нет, конечно. – Гринфилд в смущении отвел глаза. – Извините меня за назойливость. Надеюсь, ее причины понятны. Кстати, – он мгновенно сменил тему, – мы могли бы с вами встретиться… ну, скажем… завтра? Часа в три? У меня к вам предложение, как к адвокату.

– Если это серьезно – то согласен. Почему бы и нет? – Алекс кивнул и, видимо, о чем-то вспомнив, добавил: – Только не в три. В половине пятого вас устроит?

11 ноября 1996 года. Алгарве, Португалия

«Ситас Импекс. С.А.

Уважаемые Господа!

В связи с печальными событиями последних месяцев, повлекшими за собой значительные кадровые изменения в руководстве вашей Компании, считаю своим долгом напомнить вам о некоторых фактах, имевших место в истории наших финансовых взаимоотношений.

1. В декабре 1991 года между мной, Президентом финансовой группы „Траст оф Гибралтар“ Кирком Фицсиммонсом, и г-ном Кириллом И. Божко, Президентом компании „Ситас Импекс, С.А.“, было подписано кредитное соглашение на сумму 30.000.000 фунтов стерлингов со сроком погашения пять лет. Все детали соглашения вы, безусловно, найдете в вашем архиве.

2. Безупречно выполняя договор в части выплаты процентов по кредитам, ваша компания, однако, до сих пор не выплатила ни одного фунта в счет погашения основной суммы долга.

3. Все эти годы наша группа закрывала глаза на эти нарушения, веря в деловую хватку г-на Божко и зная его безупречную репутацию в финансовых кругах Европы и Ближнего Востока.

4. В связи с новыми, крайне неприятными для всех нас фактами деятельности г-на Божко, а также его гибелью наша группа не может более позволить себе отсрочку платежа по этому кредиту. Кроме того, срок погашения истекает ровно через месяц.

5. Все технические детали выплаты мы могли бы обсудить на встрече, которую считаю целесообразным провести на следующей неделе в удобное для вас время.

6. Надеюсь, что неофициальный характер моего послания послужит знаком доброй воли и стремления к взаимопониманию.

Президент финансовой группы „Траст оф Гибралтар“ Сэр Кирк Р. Фицсиммонс».

18 ноября 1996 года. Москва

Снегопад, начавшийся еще утром, к обеду сменился мелким противным дождем. Снегоуборочная техника, устало повесив ковши, медленно потянулась в свои ангары. Тяжелые тучи висели, казалось, над самыми крышами домов, висели, нанизанные на шпили антенн, как добрые куски мяса на шампурах. Машины, едва набрав скорость, поднимали волны жидкой грязи, заставляя пешеходов жаться к стенам домов и подставлять свои зонты под струи еще более грязной воды, стекающей с крыш. Липкая, зловонная атмосфера обреченности окутала Москву, стерла с лиц улыбки. Радоваться, откровенно говоря, было нечему.

Надежды, связанные с предвыборными обещаниями Президента, не оправдались. Впрочем, никого это и не удивило. Грустные, с отрешенно-сосредоточенными лицами бродили по Москве недавние гегемоны, несколько месяцев не получающие зарплату. Сквозь стекла витрин за ними без всякой надежды во взоре наблюдали продавцы коммерческих магазинов и киосков, оживляясь лишь при появлении сизоносых «постоянных клиентов». У этих все изменения в жизни сводились лишь к смене ценников на бутылках. Смена времен года, общественно-политических формаций и названия страны прошла мимо них. Если что-то и ухудшилось, так это, по их мнению, качество потребляемого спиртного. Зато никаких временных и территориальных ограничений.

Гнетущая безысходность наполнила капилляры мегаполиса, поразив его вирусом тотальной ненависти и страха. «Новые русские» оттягивались в казино и борделях, сорили деньгами, как больной СПИДом миллиардер. Может показаться парадоксальным, но это поддерживало и экономику Москвы, и ее высокий международный имидж города богатого и щедрого.

В самом центре, недалеко от храма Христа Спасителя, величайший ваятель современности (какова современность, таковы и кумиры) заканчивал свой очередной шедевр – вершину кича. Во всем мире не сыскать места менее подходящего для этого чугунного чудовища, порожденного воображением любителя «Хванчкары».

В ЦКБ американский кардиохирург Майкл Дебейки учил российских врачей, как надо держать скальпель, когда режешь Главного Россиянина, и при этом восхищался их понятливостью, мысленно усмехаясь. Усмехаться было чему: полмира наводнили безработные русские хирурги-эмигранты, каждый из которых способен сделать эту операцию лучше самого Дебейки… России есть чем гордиться…

Самый упорный лучик солнца самоубийственным рывком пробил душную кучевую перину и на миг облагодетельствовал клочок отсыревшей земли к северу от Москвы. Успел лучик блеснуть и на золотой оправе классического «Рэй-Бэна», плотно сидящего на носу не по погоде одетого представительного господина. Впрочем, светлый плащ господина и кремовые брюки отнюдь не бросались в глаза на фоне разношерстной толпы, обтекающей его, стоящего у самого подножия широкой лестницы «Новотеля». Неординарной скорее была внешность господина. Чем-то он походил на героев латиноамериканских сериалов, причем – на всех сразу. Из индивидуальных черт можно было отметить лишь иссиня-черные волосы, собранные на затылке в хвостик.

Представительный господин улыбнулся блеснувшему солнышку, вздохнул и пружинистой походкой направился к стоянке такси. Таксисты и частники, более походившие на разъевшихся боевиков криминальной группировки, бросились ему наперерез. Самый толстый из них оказался, на удивление, и самым проворным.

– Куда, мистер? – дохнул несвежей колбасой в лицо потенциального клиента.

Господин не спеша достал из кармана лист бумаги с нацарапанным на нем адресом. Таксист взглянул на лист, ручкой приписал внизу «100$» и вопросительно поглядел на иностранца. Тот недобро усмехнулся, поднес к носу таксиста увесистый кулак и медленно выпрямил средний палец. Таксист в растерянности обернулся к коллегам. злобно стреляющим глазами. Зачеркнув написанное, вывел «50$». Господин кивнул и уселся на заднее сиденье. Грязно-желтая «Волга», дребезжа и портя воздух, выкатилась со стоянки и поплыла по снежно-дождевой реке в направлении Ленинградского шоссе. «Кожаные» таксисты проводили ее завистливыми взглядами, а высокий белобрысый бугай, облокотившись на крышу раздолбанного «Опеля», сплюнул сквозь зубы и процедил – громко, чтобы все слышали:

– Опять цену скостил, козел!

Иностранец вылез из машины недалеко от станции метро «Динамо» и уверенной походкой направился в арку монументального здания эпохи сталинского барокко. Таксист подождал несколько минут – вдруг вернется? – и, не дождавшись, покатил в сторону Белорусского вокзала. Господин в светлом плаще миновал несколько дворов и вышел на Беговую улицу. Остановил машину.

– Хорошевское шоссе, рядом с метро «Полежаевская», – бросил он водителю на чистейшем русском языке. Тот хотел было поторговаться, но, взглянув на внешность пассажира, молча кивнул. Ясное дело: человек богат, а едет, наверное, на пьянку, потому и не за рулем. С таким лучше насчет цены не бодаться – сам даст, сколько сочтет нужным.