Текст книги "78. Параграф (журнальный вариант)"

Автор книги: Андрей Лазарчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

16.

Генерал (он же Карбон) на генерала не похож, а похож он на работягу с железнодорожного склада – ну ладно, на бригадира работяг. И поначалу, в первые годы службы, мне время от времени начинало мерещиться, что так и надо, что это не спроста – типа, вот мы какие, чернорабочие всемирной историй, грузчики прогресса..

Потом это проходит – почти у всех. Но всё равно приятно.

В бедненькой простенькой переговорной комнате, где всех излишеств только кофеварка, он сидел, уставясь в пластиковую под бамбук столешницу и страдая: Стенку мерил шагами незнакомый мне слегка горбоносый бритоголовый мэн лет тридцати пяти с этакой благородной горской сединой в бородке. Выл он без очков, но казалось, что в очках. Мне сразу захотелось назвать его доктором, и оказалось, что я абсолютно прав. – Садись,-кивнул генерал на круглый стульчик.

Я сел, удивляясь про себя, на каких же это пигмеев затачивают мебель? На диване не повернёшься, на стул можно по неосторожности Надеться…

– Знакомьтесь. Это Гудвин, волшебник. Это Док… тоже, можно сказать, чудодей…

Мы обменялись кивками.

– Значит, так, – сказал генерал мне. – Слышал ли ты что-нибудь про «базу 304»? Она же «объект 304»?

Я полистал память и сказал:

– Нет.

– Хорошо. Это якобы заброшенная якобы буровая платформа в море немного севернее Дербента. Первоначально её предназначали только для размещения ракет «Булава-С»…

– Подводный старт?

– Да. Шесть лет назад ракеты разрядили, законсервировали, но полной Демилитаризации не произвели. Вернее, произвели – по документам. Понял?

– Это было намеренно?

– Нечаянно такое бывает только в анекдотах… Так вот, после того как ракетчики оттуда убрались, базу отдали военным медикам… вот им.

Док кивнул, как бы подтверждая сказанное. – Постоянно на базе находилось шесть-семь человек: трое из технического персонала, трое-четверо учёных..

– Военнослужащие?

– Да

– Тогда при чём тут мы?

– Объясню, когда надо будет. Ты слушай, не перебивай. Учёные там находились абсолютно инкогнито… или нелегально – в общем, ни по каким документам их там не было и быть не могло. Понял? -Отчасти.

– Работали вахтовым методом, две недели там – месяц дома. Без какой-либо связи с материком. Даже проводной. Чтобы те…:– генерал покрутил пальцем над головой,– ни сном ни духом…

Я кивнул.

– Двое суток назад на базе начал работать радиопередатчик. Без какой-либо кодировки в эфир поступает какая-то галиматья.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Бессмысленные тексты. Послания непонятно кому и непонятно о чём. – А кто передаёт?

– Мы не знаем. Но мы знаем, что те,– опять палец вверх, передачу засекли и насторожились. По крайней мере, со вчерашнего дня над объектом висит «Спайдернет».

Наши друзья бдительны и ещё раз бдительны. Внимательны и осторожны. Они хотят только добра. Много добра.

И не всегда своего. – Понятно…– сказал, я.

– Тебе понятно ещё не всё,– проворчал генерал. – Конечно, по идее это забота ГРУ. Но они сейчас буквально связаны по рукам и ногам… – Я знаю, – сказал я. -Видел в новостях. Утром.

– Так вот, чтобы было ещё забавнее: у нас примерно те же проблемы.

– Гости? – ВОСХИТИЛСЯ Я..

– Ага. С самыми широкими полномочиями.

– И… что? -Остаётся «Альянс». – Он ещё не под колпаком?

– Ещё нет. Даже если на этой операции мы его спалим, он себя оправдает.

– Всё так плохо?.. Генерал откинулся на спинку своего крутящегося кресла.

– Ваше веское слово, док,– сказал он.

17.

Док тогда рассказал не всё. Видимо, вбитые в него рефлексы были сильнее прямого приказа. Из него приходилось бит за битом вытаскивать прямо-таки клещами. И с одного раза это не получилось, нет. Я добирал позже– в дороге и на месте. В общем, лучше я расскажу сам.

Первые эксперименты со стимуляцией гиппокампа проводились ещё в девятьсот тридцатых годах, тогда модно было выжигать по мозгу и смотреть, что получится. И получалось так, что маленький шрамик в основании этого самого гиппокампа – а гиппокамп, «морской конек», это такая извилина – иногда очень сильно поднимал мыслительные способности человека. Иногда. Редко. В единичных случаях. Но поднимал. Чуть ли не до уровня гениальности.

Таких случаев описано шесть. Три в Америке и по одному в Германии, Италии и СССР. Шесть рукотворных гениев… и ни один из них в этом состоянии не протянул и года. Пневмония, несчастный случай, убийство на почве ревности, два самоубийства. Магда Квасневская, подопечная Бехтерева, просто исчезла-лишив тем самым советскую мозговую науку удовольствия вскрыть её черепушку ещё раз.

В любом случае, факт был налицо. Где-то в гиппокампе находится регулятор интеллекта.

Потом пришла пора стереотаксических манипуляций, введения электродов и канюлей. Ядра гиппокампа поджаривали, замораживали, стимулировали слабыми токами, травили ядами, подбадривали витаминами. Время от времени что-то получалось. Чаще не получалось ни черта.

Когда в восьмидесятых додумались до нанотехники (только додумались, ручками тогда ещё ничего делать не могли), одним из первых проектов был именно этот: точечное вмешательство в работу мозга.

Как известно, человек никогда не доволен собой. То ему надо укоротить нос, то удлинить хвост, то перекраситься. Самым же умным из дураков приспичило поумнеть… Первые реальные результаты появились лет десять назад. Тогда же столкнулись и с главной проблемой: будучи однажды запущен, процесс гениализации вскоре становился неуправляемым, развивался лавинообразно и приводил либо к глубочайшему аутизму, либо к коме. Его не удавалось ни притормозить, ни повернуть вспять.

Хуже того: одна из модификаций наноманипулятора приводила к тому, что на определённой фазе гениализации человек приходил в состояние агрессивности и глубочайшего негативизма. Он очень изобретательно и талантливо начинал громить всё вокруг, себя, а потом принимался за себе подобных. И кому-тоиз светлых умов в больших погонах пришла в голову потрясающая мысль: а не сбацать ли нам своего рода сверхоружие – благо, существует возможность настроить этих маленьких зелёненьких, мозгогрызиков на срабатывание либо по сигналу, либо по таймеру; таким образом, в час «Ч» какая-то часть армии, правительства, просто населения противника превратится в умных, изобретательных и вездесущих диверсантов. Наноманипуляторы же могли распространяться подобно вирусу гриппа, от человека к человеку: для этого у них была предусмотрена возможность самовоспроизведения и выработки веществ, раздражающих слизистую – для стимуляции чихания. Вдохнул ты этого вируса, он у тебя в носоглотке размножился, частью забрался в мозг и затаился в засаде, частью – полетел дальше…

До активации он никак не выдавал себя и не выявлялся стандартными тестами. Его можно было обнаружить, только если знать, что именно нужно искать..

Так в рамках проекта «Гений» родился проект «Еретик».

Всем этим занималось совсем немного людей, и ещё меньше из начальства знало об этих проектах. Генерал, например, не знал до сегодняшнего утра…

18.

– Ты понимаешь, что будет, если мы допустим утечку? – спросил генерал.

Утечку чего? – хотел спросить я. Вируса или информации о,нём? Чего мы больше боимся? Наверное, как обычно – разглашения.

– Угу, – сказал я.

Я должен прикрыть ваши с большими звёздами задницы. Блин, ну и работёнку же ты себе отхватил, дружище Гудвин…

19.

– Как ты знаешь, за кадрами сейчас бдит Объединённый штаб, – сказал генерал, распахивая какую-то старинного вида ледериновую папку «под крокодила». – Поэтому, как я уже сказал, придётся задействовать «Альянс».

«Альянс» – это одна из наших дочерних фирмочек, которые выполняют разные задачи: от обеспечения работой тех ребят, которых контора вынуждена была выставить за дверь, до выполнения заданий, за которые никакая официальная организация взяться не имеет ни права, ни возможности. Головная контора «Альянса» зарегистрирована на Каймановых островах, и мы были уверены, что пока связь его с нами не прослежена.

– Вот посмотри, – генерал послал мне папку по столу. Я её остановил. Файлы, вложенные внутрь, раскрылись, как карточный веер.

– Из базы данных они исключены, – продолжал генерал. – Вообще эти документы существуют только в бумажном виде…

Ну да; Оперативный псевдоним «Фестиваль»… оперативный псевдоним «Спам»… оперативный псевдоним «Люба»…

– Это?..

– Твоя новая группа.

– «Кладбище домашних животных – шесть: возвращение "Мангуста"»… Значит; понадобились призраки?

– Да. Берёшься?

– Они все – члены «Альянса»?

– Да.

– Проблема Спама разрешима?

– Вполне.

– Ну, тогда… Не вижу ничего невозможного. Координаты ребят известны?

– Известны.

– Сколько у меня времени?

– Меньше суток. Нужно быть на месте завтра вечером. Правильно, доктор? – Док кивнул. – Помимо всего прочего, будет гроза – легче вы саживаться…

У нас всё навыворот.

20.

Файл Лисы, вложенный в папку, я сразу и не заметил. А когда заметил, было уже поздно от чего-то отказываться…

А потом я подумал, что всё само собой складывается в какую-то замысловатую, но очень интересную картинку.

21.

Не помню, кто это сказал, но я запомнил: делать быстро – значит делать без пауз.

Поэтому я сразу потребовал вертолёт.

Пай и Фест находились в Москве, Спам и Люба – под Калугой. Скиф, устроил себе дачу на дне бывшего Аральского моря, в старом буксире. Он туда летает из Астрахани на собственном «Скаймастере» и гордится, что единственный из нас обзавёлся личным самолётом для пикников. Впрочем, Арал понемногу возвращается обратно, так что лет через двадцать Скифу придётся искать себе новое романтическое место…

И Лиса, конечно. Но с Лисой всё очень сложно. И просто.

22.

Я позвонил ей на ходу. Лиса никогда не берёт трубку, телефон у неё всегда включён в режиме громкой связи. Поэтому я в первую очередь услышал характерное мягкое вжжж-вжжж-вжжж ножа по камню. Это могло означать только одно: Лиса перевоспиталась (часов на семь-восемь) и намерена извиниться, накормив меня мясом. Вероятнее всего, в горшочках. Этот способ она предпочитает всем остальным, поскольку блюдо получается довольно вкусным, а внимания не требует; его можно забыть в духовке хоть до утра, и ничего.

Не самый изобретательный, не самый эффективный, но довольно приятный способ испросить прощения.

Ещё налить капельку водки…

Вот что мне категорически нельзя. Если почему-то приспичит покинуть этом мир до окончания отпущенного срока, мне достаточно выпить сто грамм. Но это то, что знаю я, а больше знать никто не должен.

– Крошка, – сказал я, – жизнь удалась!

– Ага, – сказала она. – Ты, кажется, приходишь в себя?

– Именно! И направляюсь навестить старых друзей.

Наступила тишина. Потом я услышал, как она кладёт нож на стол.

– Это то, что я думаю? – напряжённо спросила она.

Я уже подходил к вертолётной площадке.

– Ну, наверное, не совсем. Это мальчишник. Жёны и любовницы остаются в кроватках.

– Ты не оставишь меня одну! – завопила Лиса.

Интересно, подумал я, а захоти я тебя сейчас на самом деле оставить – что бы пришлось говорить? Впрочем, ничего не пришлось бы – улетел себе молча, и всё.

– Уже оставил, – сказал я. – Аривидерчи, миа памела! Турбину запустили, винт крутился, пилот махал мне рукой, Лиса что-то кричала в трубку, я не слышал.

23.

Пока летели, я изучил файл Пая. В общем, практически всё это я давно знал и так: он по-прежнему подвизался в «Булате», а конкретнее, в охране «Хилтона-Чертаново»; правда, мои сведения немного устарели: недавно у него поменялся начальник, Хряп перевёлся на другой объект, и выяснилось, что всё это время он Пая не столько гнобил, сколько покрывал. Похоже, мы имели шанс успеть в самый последний момент-Вертолёт сел на крышу отеля, я сбежал на этаж – двадцать первый, кажется, – и вызвал лифт.

По дороге вниз я изучал рекламу здешнего ресторана «Фишка» – рыбный стол; Наверное, фаршированный осьминог – это вкусно…

Пост охраны по определению находится на первом этаже. Я вышел из лифта – и увидел печальную перекошенную спину Пая. Он плёлся к выходу на парковку для персонала. В левой его руке была сумка цвета пустынного камуфляжа.

Четверо лощёных охранников стояли кучкой и смотрели ему вслед с непроницаемыми туповатыми выражениями на лицах. Один из них, похоже, был новым начальником. Знаете, есть такой характерный тип, ни за что не перепутаете…

Не нужно быть всеведущим, чтобы вычислить, что здесь только что произошло. Я направился вслед за ним, по гипотенузе минуя охранников. Начальник дёрнулся было за мной – не положено постояльцам выходить в технический двор, – но один из охранников что-то ему шепнул, и новая метла административный порыв сдержала. Похоже, охранник меня знал; странно, что я его-;нет.

Пай стоял возле своего ободранного пикапа и пытался прикурить. Меня он не видел.

Под шумок я подошёл к Паю почти вплотную. Да, он точно был с бодуна. С большого бодуна. Настолько потерять нюх…

– Сука, – он пнул передний скат. – Блядь. Подонок…

– Я тоже рад тебя видеть, – сказал я.

Он обернулся – сразу, рывком. Сделал кирпичную рожу.

– А с чего ты решил, что я говорю с тобой? Что я вообще хочу говорить с тобой?

– Ты же знаешь: из двух зол выбирают то, которое меньше воняет. Согласись, перед этим болотом у меня преимущество. Он поводил коротким носом.

– Ну… допустим.

Я достал зажигалку, высек огонь. Он подошёл и сунулся в огонь кончиком сигареты. Затянулся. Я смотрел, как на виске его бьётся жилка.

– Поехали? – сказал я.

24.

События в жизни склонны происходить как попало, по принципу «то густо, то пусто». В тот день они решили просто спрессоваться под огромным давлением.

Если бы Пай покуражился ещё две-три минуты, Феста нам пришлось бы добывать из полицейского участка – то есть терять несколько лишних часов на непредвиденные формальности.

По порядку: мы уже садились в вертолёт; когда позвонил генерал и; сказал, что на Феста выставлена засада, его ждут на точке, где он иногда сдаёт товар. Похоже, кому-то этот идиот перебежал дорогу, и его решили слить.

В общем, если я успею, то как бы сам его заарестую. Этот момент согласован. Хуже будет, если Фест попадёт в руки полиции – и не потому, что его нам не отдадут, а потому, что сам факт передачи арестованного попадёт в базы данных, а это пища для аналитиков.

Я уже говорил, что у нас очень подозрительные друзья? На грани паранойи.

Хотя… на их месте я был бы такой же.

С руководителем операции по захвату Феста, майором Колесниковым, я связался тут же, из вертолёта. Он оказался понятливым парнем – особенно когда я объяснил ему (совсем чуть-чуть привирая), чем славен Фест, – и напомнил классическое кино «Рембо». Только то, что делал Рембо в лесу, Фест натренирован делать в городе. Тебе это надо, майор?

Нет, сказал майор, ну его на фиг.

25.

И всё-таки я чуть не опоздал. Думаю, Фест почуял неладное, поскольку в лавочке не задержался: когда я выскочил из-за угла, он уже стоял, насмешливо приподняв руки, саквояжик болтался на большом пальце левой руки, глаза косили куда-то влево, что-то он там видел… поцы держали его на мушках, но стрелять не только не хотели, но и не могли: Фест замер ровненько между двумя их группами, так что изрешетить его они вполне сумели бы – но только вместе с собой; думаю, их опыта хватало как раз на то, чтобы осознавать ситуацию и не делать лишних движений. И Фест, разумеется, тоже это понимал и продолжал на что-то надеяться – на то, что кривая вывезет, разумеется. Вряд ли у него были сообщники…,

Нужно было вмешиваться, и быстро. Патовые ситуации в жизни редко кончаются ничьей.

Я просто позвонил ему. До него было метров семьдесят, но в кромешной тишине я слышал, как в кармане его зазвучал «Мой милый Августин».

Он что-то сказал одному из поцов, наверное, старшему там, на месте. (и это был точно не майор Колесников, потому что майор Колесников стоял рядом со мной) и медленно-медленно полез в карман.

– Рад тебя видеть, дорогой, – сказал я. – Только не надо бежать мне навстречу и бросаться на шею.

– Ты где?

Он всё ещё меня не видел.

– Сейчас подойду.

– Э-э… – сказал Фест неуверенно. – Может быть, пройдёшь мимо?

– И оставлю тебя наедине с твоими проблемами? Старые друзья так не поступают.

– Я могу и сам решить свои проблемы… наверное…

Я видел, как он осматривается. Он меня до сих пор не видел – или хорошо притворялся, что не видит.

– Ну да, – сказал я. – Главное, что у тебя будет прорва времени для решения проблем. Лет шесть минимум.

– А у тебя есть другие предложения?

– Разумеется.

26.

В вертолёте я им дал прочитать и подписать контракты. Они прочитали и подписали. Типовой контракт, никаких отступлений от шаблона. Когда вертолёт заходил на посадку на крышу административного корпуса, я позвонил начальнику тюрьмы; дабы не.терять времени на формальности и пустоты. Как оказалось, мы опять успели вовремя…

Спам сидел за убийство при отягчающих:– причём, по иронии судьбы, которого он не совершал и даже не намеревался. Но на нём повисли четыре трупа политиков среднего звена и самого скверного разбора, и отмазаться Спаму не удалось, – он там был, хотя на самом-то деле спал мертвецким сном. Я это знаю точно, потому что сам готовил операцию. Трое из четверых были замешаны в торговле детьми, четвёртый их мягонько шантажировал, сам при этом будучи педофилом-садистом.

Этот четвёртый и приволок туда Спама как орудие устрашения, но Спам выхлебал вискарь, предназначенный нами дляфигурантов, и вскоре уснул в сауне. И, разумеется, ничего не видел…

Ничего удивительного, что в итоге он и оказался во всём виноват.

Ровненько перед моим прилётом Спам выиграл в рэндзю (эта нехитрая игра стала котироваться в последние годы даже выше традиционных карт) у одноглазого «червонного» сидельца (погоняло Глаз) шестьсот стаканов воды (Глаз их должен был выпить в течение дня); Глаз, естественно, выпить не смог, и его присудили к штрафу по стошке за каждый невы-питый стакан; требуемую сумму он собрать и отдать не сумел; его снова присудили к штрафу в виде второго глаза, который Сиам мог востребовать в любой момент, когда ему этот глаз понадобится., -: Глаз был псих; он два месяца продержался под этой угрозой, а потом сорвался, чем-то Спама обидел, и тот потребовал должок. Сегодня к вечеру. И Глаз решился на последнее средств: убить кредитора. Тогда долг будет списан.

А ещё один срок… Кто его боится, ещё одного срока? Глаз попытался убить Спама ножом по дороге на прогулку. Спам, понятное дело, возразил. Глаз слёг с переломами левой руки (он был левшой) в двух местах (Спам редко останавливался на достигнутом), коленной чашечки и нескольких костей стопы.

Я не знаю (хотя и могу вычислить), на чём сговорились наше начальство и Минюст; в общем, мне это и не интересно. Факт тот, что Денис Даутов, ID 499F23UYNN, ОП «Спам», поступил в моё полное распоряжение.

Гораздо больше времени заняло увольнение стрелка охраны Константина Любарова, ID 502G99CCWS, ОП «Люба». Но, в общем, за час мы управились.

Был уже поздний вечер. В график я кое-как укладывался.

***

К итогам "Всемирного года Афганистана", или Есть ли будущее у ЮНЕСКО?» Я не знаю, чем руководствовались чиновники ЮНЕСКО, выбирая в качестве темы для празднеств, под которые тихо спишутся очередные миллиарды, страну, которая вот уже двадцать лет просто-таки нагло отсутствует в политическом пространстве. Действительно, а существует ли страна, территория которой управляется неизвестно кем и неизвестно каким способом, президент объявляет в международный розыск премьер-министра, правительство для своих целей снимает комплекс вилл на Лазурном берегу и там и живёт, а армией командует уругвайский подполковник? Конечно, прошли выборы. Поскольку выборы проводились под патронажем ООН, то о нарушениях говорить просто неприлично (как неприлично в доме повешенного говорить о верёвке). Новый парламент должен будет одобрить конституцию (на неодобрении которой погорел старый), и больше от него ничего не требуется. Ну да, он может принять какой-нибудь закон. А толку? Что толку от законов там, где нет никаких инструментов для их работы? Попытайтесь написать компьютерную программу для садовой лейки. Двадцатилетняя оккупация страны привела, помимо всего прочего, ещё и к укреплению тотального иждивенчества. Даже мелкие торговцы – эта, казалось бы, самая незыблемая и самодостаточная страта любого общества, – живут за счёт перераспределения гуманитарной помощи, поставляемой по каналам ОБС, ООН и неправительственных фондов. Ещё пятнадцать, ещё десять лет назад можно было говорить о какой-то, пусть чудовищно извращённой, экономике Афганистана. Страна была крупнейшим производителем нелегального героина, обеспечивая, по некоторым данным, до девяноста пяти процентов потребления (к этим цифрам стоит относиться скептически, поскольку Мьянма, Камбоджа и Лаос отнюдь не ушли на морское дно), но начиная с две тысячи двенадцатого года и эта отрасль начала испытывать кризис сбыта в связи с тем, что государственные импортёры стран ОБС (вернее, тогда ещё ЕС и ЕврАзЭС) могли иметь дело лишь с сертифицированными экспортёрами наркосырья, каковых в Афганистане не было и не могло быть по определению. Ни одна провинция, ни один город не мог существовать, если не имел своей армии; на содержание же армии заработать можно было проще всего именно производством и продажей наркотиков. Думаю, понятно, что делиться лёгкими деньгами с мифической и непонятно для чего нужной столицей не собирался никто… Но когда эти деньги стали быстро иссякать, оказалось, что зарабатывать иначе афганцы просто разучились. Теперь это несколько (никто не знает точно, сколько) миллионов безработных, которых человечество довольно равнодушно кормит – а почему бы и не покормить, собственно?.. Непосредственно на питание и предметы первой необходимости тратится процентов десять-двенадцать от той помощи, которая поступает в Афганистан. Остальное идёт на поддержание видимости существования государства. Вот проведён «Год Афганистана». По мировым столицам прокатились несколько выставок ковров, с десяток коллективов этнографической музыки (в основном узбекских) и три фильма, где так или иначе присутствовал Афганистан, засветились на разного рода фестивалях. Это всё. Кстати, о фильмах. Один сделан в Японии, на японские деньги и японским режиссёром, и повествует о нелёгкой службе японских солдат на краю земли, о непростых половых взаимоотношениях в сугубо мужском коллективе и т.д. На всю двухчасовую ленту есть ровно четыре минуты, когда в кадре возникают какие-то местные реалии… Не буду тянуть резину: это окрестности Андижана. И то правильно: зритель схавает и так, а рисковать дорогой техникой, которую в Афганистане непременно попятят, дураков нет. Другой, «Принц Фархад», костюмно-постановочный, гламурный, снятый в стилистике старого индийского кино, разве что помедленнее, рассказывает о любви афганского принца к молодой жене своего старшего брата, короля… Некоторое время развесистая история даже занимает, пока не становится понятно: нам пересказывают классическую парфянскую поэму Гур-гани «Вис и Рамин». Но «Вис и Рамин» без эротических сцен – ничто; здесь же режиссёру вкус изменяет, а может быть, актёры стесняются… Но у этого фильма есть хотя бы один существенный плюс: очень качественная операторская работа Вернера Истца, известного нам по артхаузным шедеврам Доминго Кастелланци: «Гнев отца», «Перевал Чёрная радуга», «Две самые смешные смерти»… Третий фильм, «Сто тысяч золотых дирхемов», псевдодокументальный, микробюджетный, рассказывает об одном дне «маленького человека», который помешан на том, что знает тайну огромного клада. Весь день он мечется по своему городку, доделывая какие-то маленькие дела, которые нельзя отложить на завтра, потому что завтра он станет чудовищно богат и про маленькие дела забудет; ночью его убивают. Фильм снят молодым афганским режиссёром с афганскими же актёрами, но – в Пакистане. Ничего не поделаешь, так надёжнее. Вот таков сухой остаток «Всемирного года Афганистана», проведённого ЮНЕСКО. И возникает сразу несколько вопросов, которые можно свести к одному: зачем поддерживать внешними вливаниями существование страны, которая никому не нужна – даже населяющим её народам? Не один раз – особенно в преддверии очередных «выборов» – высказывалось опасение, что если не удерживать ситуацию какими-то специальными (ну, что там может быть «специального» – много денег, и всё) способами, не укреплять режим, то страна распадётся на части. Так может быть, мы зададим наконец законный вопрос: ну и что? А может быть, пусть она себе распадается? Там нет ничего, скрепляющего эти застрявшие в средневековье провинции воедино. Даже дорог. И этот распад ничем не грозит соседям. Почему бы даже не разрешить суверенным провинциям к кому-то присоединиться (если их захотят взять)? И так известно, что в Кандагаре куда внимательнее прислушиваются к Исламабаду, чем к Кабулу (и уж тем более к Лазурному берегу). В принципе распад Афганистана предопределён и даже подготовлен, осталось, как говорил классик, только разрешить… Что касается второго вопроса, вынесенного в заглавие, то скажу так: содержание ЮНЕСКО и стоимость его программ составляют от 18 до 22 миллиардов евро в год – и всё время растут. Может быть, имеет смысл сделать им переносную штаб-квартиру (в комфортабельных двухэтажных трейлерах) и перемещаться на время проведения очередного «Года» в заглавную страну? Теперь это должна быть Гвинея. А что, глядишь, и был бы какой-то толк от этих акций…

Антон Ф. Пробоев

***