Текст книги "Трени-ян (СИ)"
Автор книги: Андрей Кощиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Ну, Инсандон так Инсандон, – подумал я, – почему бы и нет? Вот, гуляем, глазею. Ну, что сказать? Старый район, он и есть – старый район. Но, поскольку архитектура для меня непривычная, всё смотрится весьма экзотично. И контрастно. Например, частный дом на возвышенности, со своим, буйно зеленеющим огородом, а ниже, на другом берегу реки – современные, блестящие стеклом, современные здания. Стык эпох! Не меньше.
Помнится, в дорамах про «золушек», частенько показывают подобные домики. Как несчастная главная героиня живёт в подобной развалюхе, выходя вечерами на крышу, чтобы посмотреть на город в огнях и помечтать о будущем, ну и о принце, когда он у неё появляется. И вся она страдает, живя в ТАКОМ. А я б, пожил. Отремонтировал бы всё, да и жил бы себе. Свежий воздух, зелень, почти центр Сеула, вид на реку. Что ещё нужно? Может, действительно, прикупить тут какую-нибудь развалюшку, да и жить? Один дом будет у моря, второй у реки. Чем плохо? Деньги появятся, нужно будет подумать...
Улочки чистеньки, ухоженные. Действительно, много всяких магазинчиков. Какие-то цветы и зелень в горшках, продаются так, без участия продавца. Товар на столике, или прямо на крыльце, выставлен на улицу, цена подписана. Рядом, на стуле, коробка для денег, куда нужно положить требуемую сумму и откуда можно взять сдачу.
Честно говоря, сильно удивился, увидев такую «самопродажу» товара, порадовав этим ХёнШи.
– В Америке такого нет? – обрадовался он, поняв, что тут Корея утёрла нос мировому гегемону.
Ну да, нет, – покивав, признал я. Не видел там такого. Да я такого, если что, и в России не видел ...
Кроме самопродающихся цветов, полно лавочек, продающих ювелирку. Но это уже не на улице, а внутри домов, никаких "самопродаж". Это меня слегка порадовало. Есть, значит, предел честности и у корейцев. А то уж, что-то вообще, моя Москва начинает мрачно выглядеть. По этому случаю вспомнилась мне фраза Маргадона из "Формулы любви": "Варварские обычаи: ключи раздают, а замков нет!". Я тут как Маргадон в России...
Походили с ХёнШи по лавкам. Небольшие помещения, заставленные стеклянными витринами. Некоторые продавцы так прямо и живут в своём магазине. В одном магазине, из торгового зала была видна обычная кухня. Эдакий дом-магазин.
Когда я увидел содержимое витрин, у меня просто глаза разбежались. Никогда не думал, что столько сразу красоты бывает! Всё блестящее, красивое, с разноцветными камушками. Сразу видно, что ручная работа, а не какая-то там, штамповка. И это бы купил и то, и то! И не дорого! Десять-двадцать тысяч вон, для авторской работы, я считаю, это совершенно не дорого. Почему я раньше не обращал внимания на украшения?
Купил ЮнМи брошку. Красивая, ей идёт. Приколол к левому вороту рубашки, теперь с удовольствием поглядываю на своё отражение в попадающихся стёклах. Нравится. СунОк пока ещё ничего не купил. Нужно обдумать, что именно ей подойдёт. Тут столько всего, что даже и не знаю, что будет лучшим.
– Тебе идёт, красивая брошка, – говорит ХёнШи, смотря на меня.
Улыбаюсь в ответ. Ну да, я знаю, что покупать. Мама всегда говорила, что у меня есть вкус.
– Твоя сестра такая же красивая, как и ты? – неожиданно спрашивает ХёнШи.
...Э? Что? В смысле? Не понял...
Удивлённо смотрю на собеседника. У того какой-то решительный вид. Словно что-то сделал такое... отважное.
– Я, красивая? – растеряно переспрашиваю я, не придумав ничего умнее.
– Да, ты очень красивая, ЮнМи-ян! – пылко повторяет ХёнШи.
Чёрт, так это ж... что, комплемент, что ли?! Комплимент мне? И что я теперь должен делать? Ээээ...
– Ой, ЮнМи-ян, ты так мило покраснела!
Я покраснел?
Прикасаюсь ладонями к своим щекам. Да вроде нет...
– Ты такая милая, когда смущаешься, – говорит ХёнШи, – тебе кто-нибудь из парней уже такое говорил?
– Нет, – категорически говорю я, отрицательно мотая головой, – такого мне никто из парней не говорил!
– Значит, я буду первым! – с глупым выражением на лице радуется ХёнШи, – ЮнМи, хочешь, я буду твоим оппой, а?
Пфф... приплыли... Что я должен на это сказать? Вот ж, чёрт!
Место действия: дом мамы ЮнМи. Первый этаж, прихожая. ЮнМи перед большим зеркалом на стене разглядывает себя с разных ракурсов. Мульча тоже участвует
– И что, я действительно сильно изменилась? – спрашиваю я котенка, не отрывая взгляда от своего отражения.
Прервав процесс самосозерцания, бросаю на неё быстрый взгляд. Мульча, наклонив вбок голову, смотрит в зеркало. Задумчиво.
– Вот и мне кажется, что нет, – вздыхаю я, вновь смотря в зеркало.
Обещанная красота явно где-то задержалась, поэтому совершенно непонятно с чего это ХёнШи вдруг "торкнуло"? На что кинулся? Сисек нет, задницы, тоже... Общая пухлость тела, моими стараниями, несколько спала, появился некий намёк на талию... Но, этого явно мало, что бы "кидаться". Может, он извращенец, этот ХёнШи? Педофил? Да вроде не похож... Мне кажется, поведение у педофилов должно быть иное. ХёнШи скорее относится ко мне как... Как? Как он ко мне относится? Ммм... Ну, наверное, как к младшей сестре. Я понимаю, что я полный профан в танцах, но когда он меня учит, он адски терпелив. По сто раз показывает без всякого проявления неудовольствия. Мне-то с ЮнМи трудно, а ему-то как с нами, обоими? Хм, а может его терпение как раз и обусловлено сексуальным влечением? Окажись на моём месте девушка которая ему не нравится, может, он бы уже десять раз послал бы её куда подальше, а так – терпит... А я-то, чудак, даже не задумывался над происходящим. Наивно думал, что эти парные походы по киношкам и красивым местам – это просто так, приятельские прогулки. Мда-с, как говорится, догулялся. Теперь нужно придумать, как отказать. Да ещё так, чтобы не обидеть, ведь видеться мы будем часто, может быть, каждый день. По себе знаю, когда девчонка, которая нравится, отказывает, обидно, блин! Даже если просто не хочет сходить куда-то вместе. Пфф... И что придумать? Из идей в голове лишь пошлый анекдот: Девушка спрашивает: Как отказать парню, чтобы он не обиделся? Ответ: Скажите ему, что у него очень большой член!
Но это явно не мой случай. Не тот возраст, для такой голимой пошлятины. Тогда... что? Что тогда? Что ему сказать? Хм...
Пим-бам! – блямкает телефон, сигнализируя о полученном смс. Достаю, смотрю, кто там. Супербанк предлагает суперкредит? Не-а, эсэмэска от ХёнШи... И что ему нужно, я же вроде взял тайм-аут на решение по его "офигтельному" предложению? Открываю сообщение, читаю: Только что видел плакат с Ли СиЁн. Она такая милая и ты очень похожа на неё. Когда в девушке есть что-то от ребёнка, это так мило.
Пфф... Это типа что, корейский комплимент, что ли? И кто такая эта Ли СиЁн? Травести-актриса? Нд-а... Похоже, хён, ты всё же педофил... Нравятся тебе ребятёнки? Окей, сейчас отвечу. Нужно использовать слово – "мило". Его здесь любят...
Быстро набираю текст: Как мило! Я как раз только что обкакалась!
Отправляю сообщение.
Ну-с, маньяк, что ты ответишь? Наверное, офигеешь от такой простоты и больше приставать с глупостями не станешь...
– Мне очень жаль. Тебе нужно внимательнее относиться к своему здоровью. Наверное, это из-за того, что корейская пища отличается от американской. Прими лекарство. Не расстраивайся. ? -? -?
(? -? -? ? «кх-кх-кх» – звук смеха при общении через смс. прим. автора)
Что? – ошарашенно смотрю на экран телефона, – Он что, ненормальный? Ненормальный педофил? А? Это как?
В этот момент слышу, как меня зовут.
....
– ЮнМи! – кричит мама из большой кухни в коридор, – ЮнМи, дочка, ты где? А ну, иди скорее сюда!
ЮнМи прячет в кармашек джинсового комбинезона телефон и бежит на зов. Прибежав, она обнаруживает маму, сидящую за одним из столиков её кафе в компании незнакомой молодой женщины.
– Дочка, скорее иди сюда! – командует мама, увидев её, – это репортёр из газеты, госпожа Ли ХинДжу. Она хочет написать о тебе репортаж! Госпожа, это моя дочь, ЮнМи.
ЮнМи кланяется, репортёр благосклонно кивает, с неподдельным интересом её разглядывая.
– Здравствуй, ЮнМи, – ласково произносит она, – я узнала, что в Сеуле есть очень необычная девочка, которая имеет пять золотых сертификатов по иностранным языкам и задержала возле своей школы маньяка. И эта девочка – ты. Хочу написать про тебя репортаж, что бы другие люди о тебе тоже узнали. Как ты смотришь на то, чтобы дать мне интервью? Твоё первое интервью для газеты?
Журналистка и мама с улыбкой смотрят на ЮнМи, уверенные, что та сейчас находится на седьмом небе от счастья.
– Нет! – категорическим голосом неожиданно отказывается ЮнМи, – Я не дам вам интервью и прошу ничего про меня не писать.
У женщин натуральным образом вытягиваются лица.
– Почему? – изумляется Ли ХинДжу, когда с неё спадает оторопь, – Это ведь сделает тебя известной на всю страну!
– Именно поэтому я и прошу вас ничего про меня не писать, – кивает головой ЮнМи, показывая, что прекрасно всё понимает, – это может нарушить мои планы.
– А что у тебя за планы? – задаёт вопрос журналистка, видимо по интонации, с которой были сказаны эти слова, "хребтом почуяв", что тут может быть ещё что-то интересное. Скажем, ещё на один репортаж. А может быть даже и на два!
– На данный момент это разглашению не подлежит, – категорически отказывается отвечать ЮнМи, и прощается, показывая, что аудиенция закончена, – Спасибо за ваш визит. Сожалею, что не смогла ответить на ваши вопросы. Как-нибудь в другой раз, госпожа Ли ХинДжу. До свидания!
ЮнМи кланяется, госпожа, округлив удивлённо глаза, кивает в ответ, ЮнМи кланяется маме и уходит.
– Пфуу, – проводив её взглядом, выдыхает воздух репортёр, сложив колечком губы и, поворачивается к маме, видимо, решив не сдаваться, – Какая у вас... уверенная в себе девочка, госпожа! Она такой родилась или вы её так воспитали?
– Ну-у, – растеряно мычит мама, приходя в себя и собираясь с мыслями, – ЮнМи всегда была у меня очень трудолюбивой девочкой...
...
Пим-бам! – булькает телефон у ЮнМи. Та вынимает его из кармана, открывает, читает новое сообщение от ХёнШи: Как ты покакала? Всё хорошо? Ты приняла лекарство? Я беспокоюсь о тебе.
– Блиииин, – вслух произносит она, – Что за ...? С кем я связалась? Это, что, нормально, что ли? Что за страна такая, странная?
....
Двигаюсь как по минному полю, тщательно выбирая слова, общаюсь с коренным корейцем. С ХёнШи общаюсь. Два раза я уже «подорвался». Первый – с вопросом кишечника. Когда отправил провокационную эсмэску, то думал, что ХёнШи это как-то... ну, отодвинет его от меня, что ли, на некую, скажем так, дистанцию. Что-то типа такого ожидалось в ответной реакции. Что он решит, что ЮнМи это не совсем та, с кем ему хотелось бы общаться. Но, куда там, мне, везучему! Всё оказалось с точностью до наоборот. Ожидаемый минус оказался здоровенным и жирным плюсом! ХёнШи просто пробило на заботу обо мне. После долгих расспросов о моём самочувствии при моей озадаченности столь подробным изучением столь личностного вопроса, он пообещал, что будет следить за тем, что я ем. Ну, по крайней мере, будет стараться это делать. Оказалось, что бездумно разбрасываясь эсэмэсками, я забыл о том, что корейцы не стесняются рассказать о своих проблемах с пищеварением. Для них, что естественно, то не безобразно. Корейский парень вполне может поделиться со своей девушкой печалью насчёт того, что у него случилась диарея. И я об этом не вспомнил, решив пошутить с ХёнШи, хотя в дорамах мне попадалось полно моментов, скажем так, туалетного юмора. Да я и так читал, без дорам, что тут есть музеи посвящённые какашкам и туалетам. Эта тема здесь совершенно не запретна, даже можно сказать – популярна и сопережевательна. Для корейца, опоздание на работу или в университет потому, что случилось расстройство желудка, вполне себе уважительная причина. Никто не будет смеяться, наоборот – посочувствуют. Вот, ХёнШи мне и посочувствовал. И не только посочувствовал, а решил уделять мне больше внимания, что мне, понятное дело, ну совершенно не нужно!
Один из "странных" корейских ресторанчиков с подушками в форме какашек
А второй «подрыв» у меня случился, когда я счёл ХёнШи педофилом, из-за его странных комплиментов. А вот нифига, как говориться! В Корее, дети – это ангелы, которым позволено всё, до тех пор, пока они не пойдут в школу и на них не обрушится груз обязанностей и правил. Взрослые, зная на своей собственной шкуре «почём фунт лиха» балуют и «залюбливают» родных кровинок, как только могут. Корейцы не просто любят детей, они их обожают. Поэтому, когда ХёнШи говорил, что ЮнМи похожа на маленькую девочку, он имел в виду, что она для него как самое ценное в корейской семье – маленький ребёнок. Которому можно всё и его при этом его всё равно будут любить, лелеять и баловать. И ничего иного, не то, о чём я подумал своими европейскими мозгами. Вот уж этот другой, азиатский мир...
В данный момент у меня последний "акт Марлезонского балета". Помня о своих бездарных проколах, осторожно выстраиваю слова, пытаясь "отбояриться" от предложения, не обидев его сделавшего.
Объяснил, что кроме него, в группе ещё есть участники. И если заниматься "отношениями" то могут возникнуть проблемы уже в отношениях с ними. Привёл пример возможной ситуации: вот, например, сейчас, я ставлю всем английское произношение. Если я скажу, что у тебя с этим – ок, другие могут подумать, что я говорю так, потому, что даю тебе поблажки, поскольку мы в отношениях и обидятся. Это не приведёт к росту психологической устойчивости группы, а ведь мы собираемся быть на сцене долго, зарабатывая хорошие деньги. Историй о разругавшихся вдрызг исполнителей – полно. Такие группы распались! А ведь было потрачено столько сил, нервов, денег. Стоит ли подводить под созданное таким трудом "мину"? Не лучше ли быть просто деловыми партнёрами в проекте?
Говорю не спеша, делая между предложениями паузы, что бы лучше в голове у ХёнШи укладывалось. Делаю акцент на совместную работу и заработок.
– It is better to have a permanent income than to be fascinating! – в заключении говорю я и перевожу в вольной форме, – По мне так лучше иметь постоянный доход, чем быть очаровательной...
На этом заканчиваю, внимательно смотрю на ХёнШи. Тот стоит с недовольным лицом и думает. Завершив мыслительный процесс, он неожиданно делает шаг, подходя вплотную, и смотрит на меня сверху вниз.
Чего он? Надеюсь, он не собирается устроить тут поцелуйки? Если да, то он получит по роже и с дальнейшей совместной работой будут проблемы. Причём, большие. Чёрт, наверное, зря я с парнями связался. О таком аспекте как-то не подумал. С девчонками такого бы не было бы... Чё он на меня вытаращился? Здоровый такой, нависает... Неприятно.
– Чё? – набычившись, спрашиваю я.
– Ты такая американка, – говорит ХёнШи, смотря мне в глаза.
– В смысле? – не улавливаю я информационного посыла его фразы.
– У американцев на первом месте успех и деньги.
– Что в этом плохого?
– В жизни есть не только это.
– В жизни вообще много чего есть.
– Вот вырастешь, поймёшь.
– Вырасту, пойму.
– Не обижайся. Пожалуй, то, что ты сказала, правильно, но ...
Молча смотрю на него, ожидая продолжения. Явно он ещё что-то должен сказать, судя по незаконченности фразы и выражению его лица.
– И что ты предлагаешь? – спрашивает ХёнШи, не став продолжать своё "но".
Я? Да я вроде бы всё сказал... До него не дошло?
– Я предлагаю вернуться к деловым отношениям, которые были.
– Просто деловые отношения? – нахмурившись, уточняет ХёнШи.
– Просто деловые отношения, – кивнув, подтверждаю я.
ХёнШи секунды три молчит.
– Ладно, тогда я пошёл. Пока, – говорит он.
– Пока.
Смотрю вслед уходящему ХёнШи.
Человек явно обиделся. Блин! Совершенно непонятно как разруливать такие ситуации. Наверное, нужно было какие-нибудь другие слова сказать. Или те же, но расставить их по-другому... А как, по-другому?! Можно подумать, что я знаю! Вот, чёрт...
Место действия: дом мамы ЮнМи. На маленькой кухне мама и СунОк ругаются с ЮнМи, пытаясь переубедить твердолобую младшенькую.
– Что я там забыла? – упирается ЮнМи, – Армия, это не место для нормального человека.
– Да как ты такое можешь говорить?! – подпрыгивает от возмущения на стуле СунОк, уже доведённая до точки кипения, – Эти люди защищают тебя, даже когда ты спишь, а ты говоришь про них такие ужасные вещи!
– От кого защищают?! – упорствуя в отрицании очевидного и продолжая идти путём эскалации, спрашивает ЮнМи.
– От северян! Если бы не наша армия, знаешь, что бы они с нами сделали?! Всех бы нас уже давно закопали!
– Да ладно, – не верит ей ЮнМи, – если бы правительство ерундой не занималось, никакой армии не понадобилось бы. Ну, или не такой большой.
– Ерундой?! – восклицает СунОк, – Какой ещё такой ерундой?!
– Обыкновенной, – говорит ЮнМи и поясняет, – С соседями нужно договариваться. Не понимаю, откуда к ним столько ненависти? Они же тоже корейцы. Ну, будь они чужие, китайцы или, японцы, там, которые тут невесть что творили... Тогда бы было ещё как-то понятно. Но с японцами мы дружим, а своих, корейцев – ненавидим. Не понимаю.
ЮнМи пожимает плечами. Онемев, онни смотрит на сестру, вытаращив глаза. Та же, воспользовавшись наступившей тишиной, продолжает делиться с родными своими взглядами на геополитику.
– Торговать нужно, – уверенно говорит она, – Когда северяне увидят, что у нас есть жвачка и джинсы, они сами у себя всё развалят и к нам сбегут. Проверено. Наше же правительство, загоняя их в угол и пугая оружием, добьётся лишь того, что они вместо нас сбегут в Китай. Будет у китайцев ещё одна провинция, а в КНДР, я читала, есть много ценных месторождений...
Бац! – оглушительно хлопает всей ладонью по столу, прерывает политинформацию пришедшая в себя мама.
– А ну, цыть! – неожиданно зло командует она, и, выставив на младшую дочь указательный палец, продолжает, – Слушай меня, ЮнМи и крепко запомни мои слова! Если я ещё раз от тебя услышу что-то подобное, я тебя – выпорю! Не справлюсь сама, позову на помощь СунОк! И под замок посажу! Улица носа твоего не увидит! Ты меня поняла?!
– Эээ... да, – растеряно отвечает ЮнМи, озадаченно смотря на выставленный мамин палец.
– Не смей, – категорически требует мама, – не смей что-то говорить о политике! Никогда! Ты меня поняла?!
– Поняла, – поджимая губы, опуская голову и смотря исподлобья, говорит ЮнМи.
– И ты завтра пойдёшь в академию, как тебе сказал дядя! И сдашь все тесты до одного! И сдашь их хорошо! Не смей меня позорить перед деверем, который для тебя и для всех нас, столько сделал! Ты меня поняла?!
– Да, мама, – глубоко вздохнув, отвечает ЮнМи.
Время действия: следующий день
Скромно сижу на скамеечке в коридоре, жду, когда пригласят. Пока нечего делать, перебираю в голове последние случившиеся события. Поговорил с ХёнШи. Итог – разжопились, говоря по-простому. А точнее – он со мною разжопился. Обиделся. Интересная, вообще-то ситуация. Он сам это всё, значит, затеял, хотя всё было нормально и без того, получил в ответ – нет, теперь он, значит, обижается. Не звонит и на занятиях танцами подходит так, для проформы, для галочки. Интересно, он что, надеется, что я мириться приползу? Ага, щас, три раза даром, за амбаром! На обиженных воду возят. Вот пусть и работает, водовозом, коль нравится...
В общем, какая-та непруха пошла. Журналистка прибегала, предлагала рассказать всей Корее обо мне. Раньше не могла прийти? Парням как раз нужно узнать, что я такая же американка, как они балетные примы Большого театра. Особенно ХёнШи это сейчас нужно узнать. Дядя тут тоже, похоже, рамёна переел... С чего его вдруг торкнуло отправить меня пройти тесты в военную академию, непонятно. Дядя конечно, имба, но, блин, это моя жизнь, в конце-то концов, а не его! Не хочу я в армию, никогда она мне не нравилась! Уважаю всех военных, совершивших подвиги и боровшихся с врагом до последней капли крови. Уважаю как смелых людей и настоящих мужиков, но, сама армия, как организация... Мне просто не нравиться. Чисто как студенту, привыкшему к свободной жизни, а не потому, что меня постоянно запугивали – "попадёшь в армию, попадёшь в армию, в армию попадёшь, учись!" Не, совсем не по этому. Просто там нужно соблюдать приказы, подчиняться старшему по званию, даже если старшой – дуб ветвистый, многолетний.... Это не для меня. Мне нравиться свободная жизнь. Не быть обязанным и опутанным с головы до ног правилами и долгом. Я считаю, что в жизни нужно иметь возможность выбора – делать или не делать, уйти или остаться. А в армии такого нет. Ну, мне так каа-аажется...
Однако, чтобы иметь возможность выбора, нужно кем-то для этого быть... Ну, хотя бы, миллионером, что жизнь в который раз и продемонстрировала. Вчера, дома, по поводу свободы выбора, был грандиозный скандал, на котором мама порвала все мои претензии на самостийность как Тузик грелку. Пришлось заткнуться и не вякать поперёк, в итоге пообещав не опозорить семью и дядю. Ну, в принципе, ничего плохого они мне не сделали, можно и сходить, проявить уважение к их просьбам. Онни, потом, в шоке от обнаруженных у меня волюнтаристических взглядов на проводимую правительством политику, весь вечер, допоздна объясняла, что тут и как устроено.
Та-дам!! В Республике Корея, совсем не республиканские порядки! Заотносительно свободы слова в отношении Северной Кореи. Оказывается, тут ничего про неё нельзя говорить! Точнее – говорить хорошего, ругать можно сколько угодно. А за хорошее – тюрьма. За прослушивание радио КНДР, за чтение книг и газет КНДР, за просмотр телевизионных программ КНДР... За всё – тюрьма! Понятно, почему мама на меня так наорала. С перепугу, видно представив ЮнМи за решёткой, куда она угодила по глупости за свой длинный язык. Ну и ладно. В каждой избушке свои погремушки. Раз тут так, не буду ничего про север говорить. Оно мне надо? Совсем не надо. Людоедский режим и всё.
Сегодня дядя самолично привёл меня "в академию поступать", сдав с рук на руки знакомому ему майору в какой-то подозрительной конторе. Подозрительной она мне кажется потому, что я помню, как сам поступал в институт. Должна быть приёмная комиссия, должен быть большой зал со стендами вдоль стен, рассказывающими вчерашним школьникам как тут классно и какими они станут крутыми, если, конечно, хе-хе, доживут до конца учёбы, должны быть толпы испуганно-восторженных абитуриентов, наконец! Ничего всего этого тут нет, а есть длинные коридоры со множеством дверей, есть я и майор, который водит меня полдня по каким-то специалистам в военной форме. Я уже успел сделать короткие тесты на уровень знаний английского, японского и немецкого. Потом ещё один длинный компьютерный тест непонятно на что. Потом сказали подождать. Вот, сижу, жду. Наверное, результатов.
На противоположной стене коридора – плакат не плакат, скорее, стенгазета. Как я понимаю, на фотографиях – дети сотрудников этого учреждения, проводящие выходной или каникулы в военном лагере на острове Даэбу в Ансане. Ну, по крайней мере, есть фразы – "Привет из Ансана" и остров Даэбу. Где это, совершенно без понятия, но, судя ещё по одной надписи сбоку, это место, где "тренируют будущих солдат". Могу ошибаться, в местной военной форме я не Копенгаген, но с виду смахивает на форму морпехов. В Голубые драконы, что ли готовят? Вполне возможно. На фотографиях дети ползают в грязи, в ней же делают физические упражнения, потом их отмывают водой из пожарных шлангов.
Самое нужное занятие для будущей элиты армии – в грязи возиться. На наших ВДВшников тоже, посмотришь, когда они о свою голову кирпичи ломают да бутылки бьют – такое впечатление, что людям голова нужна только для того, что бы в неё есть. Ну и ещё – для крепления глаз. А так, для всего остального, мозг им не нужен. Отбить его, да и дело с концом...
Ещё на одной фотке – толпа уже преимущественно из лиц мужского пола держит в руках толстые брёвна. Зачем они их держат, тяжело ведь? У всех открыты рты, видимо, что-то кричат. От натуги, что ли? Вот тот пухлячок, третий слева во втором ряду, судя по его лицу, явно изнемогает. Да и первый, в этом же ряду и стой же стороны, тоже, похоже, богу молится. От страданий избавить просит, бедолага...
Холод, физические страдания... Прикасаться голыми руками ко всяким грязным и грубым вещам? Мозоли, занозы, грязь под ногтями? И, главное, для чего всё? Не понимаю. Не, армия, это не моё...
– Нравится? – внезапно спрашивает майор, незаметно для меня выйдя из кабинета, – Это школьный лагерь в Ансан.
Вздрогнув от неожиданности, я выпадаю из задумчивости и оборачиваюсь на него.
– Детям очень нравится, – продолжает говорить майор, рассказывая о лагере, – Они выполняют разработанные специально для них различные упражнения, получают представление о работе в команде, укрепляют физическое состояние и моральный дух...
Забалтывает, – думаю я о майоре, – контакт со мною укрепляет...
-... Ты была в таком лагере, ЮнМи-ян? – интересуется собеседник.
– Нет, – отрицательно качаю я головой.
– Хочешь побывать? Они есть для разных возрастных групп. Если хочешь, мы можем это обсудить.
Пфф! Вот ещё этого мне не хватало!
– Господин майор... – отвечаю я.
Отвечаю вежливо, тоном чопорной английской леди, которой, не подумав о её статусе, предложили какую-то фугню: – Думаю, что мой возраст и пол исключают развлечения вроде ползания в грязи и обливания холодной водой из шлангов. А так же – перетаскивания брёвен.
– Да-а? – искренне удивляется майор, услышав отказ.
Ага! А ты думал что, что я зубами и руками вцеплюсь в эту уникальную возможность?
– И тебе не интересно будет посоревноваться в команде сверстников?
– Я сама себя с собою прекрасно чувствую.
– Ага, – мотнув головою, глубокомысленно произносит майор, похоже, мысленно ставя где-то галочку в моих характеристиках, и манит меня рукою за собой, – Пойдём, со мною, ЮнМи-ян.
Вздохнув, встаю с насиженной скамеечки и без всякого удовольствия чапаю за ним следом.
Может, ноги поволочить и поохать? Как положено корейской девочке? Настроение – подходящее...
(вечерний телефонный разговор. Беседует дядя ЮнМи ЮнСок и майор МинГи)
....
(МинГи) – ЮнСок, мои поздравления. Твоя племянница меня удивила. Замечательная девочка.
(ЮнСок) – МинГи, твои слава радуют моё сердце. Значит, ей есть смысл готовиться к поступлению?
(МинГи) – Да, смысл есть. Великолепное знание языков, великолепная память. Логика оценена на высокий бал. Всё отлично.
(ЮнСок) - Спасибо, МинГи! Я так рад!
(МинГи) – ЮнСок, но есть кое-какие вопросы...
(ЮнСок) – Какие?
(МинГи) - Твоя племянница. Поведением она мало похожа на кореянку. Сразу так это не видно, но когда больше с ней общаешься, это становиться заметно. Она словно долго жила заграницей. Причём в Европе или Америке.
(ЮнСок) - Аджжж, МинГи, это всё последствия той аварии, а которой я тебе говорил! Она никак не вспомнит все, что было до неё. Но, врачи говорят, что она полностью здорова.
(МинГи) – Да, да, я знаю. Просто тут приходит в голову очевидный вывод о том, что у неё не будет проблем в общении с иностранцами. Глупо будет использовать такой талант как обычного переводчика. Думаю, здесь нужно думать об особенных заданиях для такого человека...
(ЮнСок, ошарашено) - МинГи...
(МинГи) – Но это только пока мысли. Сам понимаешь, для этого потребуются дополнительные тесты, учёба и проверки на профпригодность. Ничего обещать не могу сейчас.
(ЮнСок) - Ты меня озадачил, МинГи... Не знаю, хорошо ли это или плохо? Что у неё будет за жизнь тогда?
(МинГи) – Мне кажется, что жизнь, которую ты хочешь для неё, её тоже не устроит. Очень уверенная в себе девочка. Сказала, что учиться в академии не желает, армия, как организация, ей тоже не нравится, и пришла она сюда только из уважения к твоей просьбе.
(ЮнСок) – Что, правда? Ну, упрямая девчонка!
(МинГи) – Сказала, что решила стать мировой звездой эстрады. Всё остальное её не интересует.
(ЮнСок) – МинГи, прошу меня простить. Я извиняюсь за слова моей племянницы и...
(МинГи) – Погоди, ЮнСок, не спеши извиняться. Девочка демонстрирует хорошие качества лидера – постановка цели и уверенность в её достижении. Плюс, психологическую устойчивость при внешнем давлении. Такие люди нам нужны. Ну, а насчёт мировой звезды... Если выйдет, то это открывает очень интересные возможности. Увеличение поля доступа к информации, воздействие на общественное мнение и конкретные персоналии. Я решил подать рапорт руководству с рекомендацией поставить твою племянницу на контроль, как перспективного сотрудника.
(ЮнСок) - Нн-да?
(МинГи) – Только ты заставь её школу закончить. Она сказала, что в неё больше не пойдёт и учиться больше не будет. А как её тогда в академию принять?
(ЮнСок) – Аджж! Ну что за дети нынче пошли! Тут ночами не спишь, думаешь, как жизнь ей устроить, а она в школу ходить не хочет!
(МинГи смеётся в трубку)
(ЮнСок) – Не беспокойся, МинГи. Школу она закончит. Я тебе обещаю.
Время действия: несколько дней спустя
Место действия: танцзал. На одной из длинных низких скамеек у стены, сидит с закрытыми глазами ЮнМи, устало привалившись спиною к стене.
Сижу, в себя прихожу. Похоже, танцы это тоже – «не моё». Точнее, не ЮнМи. Результаты после месяца «скаканья» – практически никакие. Похудел только, вот и все результаты. Полоса препятствий, выставленных жизнью, продолжается. Сегодня меня выперли с работы. Буднично так. Пригласили в отдел кадров и поставили в известность, что в моих услугах больше не нуждаются. Не, ну ожидаемо, конечно, было, однако, всё же неприятно. Дома ещё не говорил, после работы пошёл сразу на тренировку, приду, скажу. Чувствую, восторга будет по этому поводу... До небес.
Да ладно, с этим скорбным прозябанием в отделе переводчиков давно уже пора было заканчивать. Нужно заниматься главным, а не бессмысленно коптить небо. Однако, там давали деньги, а жизнь, почему-то, большей частью состоит из ожидания. Две недели до окончания учебного года в Корее. Ещё две недели, после чего всё должно начаться. Чёрт с ним, с деньгами, хоть я и прилично уже потратился на лечение онни, но всё равно, оставшаяся сумма позволяет с оптимизмом смотреть в ближайшее будущее. По моим прикидкам, денег на старт группы должно хватить. Главное, чтобы он не оказался пустым пшиком. Чтобы парни не подвели. А то смотрю я на то, как дело движется у нас с песней и начинают меня терзать смутные сомнения. А тому ли я дала, как говорится? Ладно, две недели, переживём. Дольше ждал.
