Текст книги "Трени-ян (СИ)"
Автор книги: Андрей Кощиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Самое разумное, как мне видится, – написать пару хитов и попробовать предложить их какой-нибудь группе с более-менее вменяемым уровнем. Вылезти с ними наверх, заработать денег и нанять себе преподавателей пения и танцев. Пусть учат конкретно этому и конкретно меня. В агентствах, насколько мне помнится, обучение групповое и, пожалуй, страдающее избыточностью. Направленное на выявление и развитие таланта у учеников. Мне подобное не нужно. Мне бы просто петь научиться... Ну и как-то научиться ещё в такт музыке конечностями своими размахивать, так, что бы народ в зрительном зале не смешить. Уверен, что такой вариант развития событий будет для меня короче всех возможных остальных путей...
Что, за чем и как делать – ясно. Одно только непонятно. К кому идти-то? К мальчикам или девочкам? От этого же будет зависеть и выбор произведения! Как решить? Вроде и так и так, свои резоны есть... О! А не бросить ли мне жребий?! Точно! Монетку кинуть! Так... Монетки у меня ... и нигде рядом нет. А что есть?
Покрутив головою по комнате в поисках "чё-нить подходящего", обнаруживаю на столе крем для рук. Круглая низкопрофильная баночка, похожая на очень большую монетку. Беру в руки. На верхней крышке белые корейские иероглифы на синем фоне.
Хм... Малоинформативно...
Переворачиваю баночку. Вижу, что на днище приклеена бумажная этикетка со штрих-кодом.
О! Вполне себе стилизованное изображение группы мальчиков.Значит, так! Если выпадет толпа палок, то иду в boys – группу! А если нет, – то наоборот!
Предварительно пополнее поприжимав пальцами крышку, подкидываю баночку к потолку, стараясь придать ей вращение.
Шмяк!
Покувыркавшись, банка шлёпается на пол ребром и, отскочив, раскрывается, выляпывая на пол жидкий белый крем.
– Млляя-яя!
Выразив вслух невообразимый восторг, смотрю на дело рук своих. Дно банки лежит штрих-кодом вверх, а крышка прилипла к полу надписью вниз. Что ж? Будем считать, что жребий выпал, пережеребьёвку делать не стану, нечего крем переводить. Пойду к мальчикам...
Время действия: несколько дней спустя
Место действия: зал небольшого, но дорогого ресторана. За одним из столиков, под развесистой декоративной пальмой, частично прикрывающей столик от взглядов из зала, сидят дядя ЮнМи в джинсах и легкомысленной выглядящей в этом месте ковбойской рубахе, и мужчина в строгим чёрном костюме.
– Давно не виделись, ЮнСок, – говорит мужчина, поднимая вверх рюмку с соджу.
– Угу, – подтверждающе кивает в ответ ЮнСок, тоже, поднимая рюмку. Мужчины чокаются и опрокидывают в себя алкоголь.
– Надеюсь, что ты по мне соскучился, – закусывая смачно хрустящей кимчхи, говорит мужчина, – а не потому, что я тебе понадобился...
– Зря надеешься, ДжиХун, – отвечает ЮнСок, – тоже, активно двигая челюстями, – именно понадобился.
– Пфф... – недовольно выдыхает ДжиХун, – Когда ты научишься манерам? Мог бы и приврать...
– Тссс... – насмешливо тсыкает в ответ дядя ЮнМи и ухмыляется, – Зачем мне манеры для друга детства? Если я перестану говорить с тобою на панмаль, когда мы одни, то значит, что-то случилось. Либо это не я, либо, мы уже не друзья.
(панмаль – низшая степень вежливости в корейском языке. Используется по отношению к близким друзьям или по отношению к низшим в социальной иерархии. прим. автора)
ДжиХун хмыкает, с удовольствием смотря на друга.
– И ты же знаешь, – продолжает ЮнСок, – что я всегда рад тебя видеть. Без всяких слов.
– Знаю, – кивает в ответ его собеседник, – я тоже рад тебя видеть, хён! Сколько мы с тобой не виделись? Уже месяца три?
– Больше, – поправляет его ЮнСок, – месяцев пять. Почти с полгода.
– Как летит время... – качает головой ДжиХун, берясь рукою за бутылку, – Не успеваешь следить...
– Угу, – согласно кивает ЮнСок.
– Где пропал? – интересуется ДжиХун, разливая.
– Предложили расширить бизнес, – с бесстрастным выражением на лице отвечает ЮнСок, следя за процессом.
ДжиХун чуть заметно хмурится.
– Буду верить в то, что ты знаешь, что делаешь... – произносит он, ставя бутылку на стол.
ЮнСок кивает.
– Всё нормально, – говорит он.
– Тогда чем же ты так озабочен? – внимательно смотря на друга, спрашивает ДжиХун, – По тебе не скажешь, что у тебя – "всё нормально".
– С бизнесом я знаю, что делать, – отвечает тот, протягивая руку за рюмкой, – А вот что делать с детьми...
ДжиХун поднимает свою рюмку. Мужчины выпивают, закусывают.
– Рассказывай, – говорит ДжиХун, прожевав и проглотив закуску.
– Ты же знаешь, что после смерти моего брата, у меня остались две его дочери...
ДжиХун кивает.
– Так вот, – дождавшись кивка, продолжает ЮнСок, всё было нормально, но последнее время с младшей из них, с ЮнМи, происходит что-то невероятное. Я уже не знаю, что и думать... (ЮнСок, подробно, с перерывом на несколько рюмок рассказывает другу события, случившиеся в семье не рассказывая об уголовном деле).
– Если бы кто рассказал, я бы не поверил, – закончив смотреть записанное на телефон выступление ЮнМи, произносит ДжиХун, – но, сертификаты... И эта музыка... Не верить своим глазам нельзя.
ЮнСок кивает, убирая свой телефон, с которого он показывал запись.
– Но, в целом всё выглядит неплохо, – суммируя свои впечатления говорит ДжиХун, – здоровье твоей племянницы не вызывает опасений, а то, что она по-прежнему не помнит свою прошлую жизнь, с лихвой компенсируется успехами в музыке и изучении иностранных языков. Если бы мне кто вдруг предложил такой вариант, не знаю, что бы я выбрал...
– Это не всё, – чуть скривившись, говорит ЮнСок, – да, ЮнМи стала успешной. Но у всякого успеха есть завистники. Слушай, что случилось недавно!
(ЮнСок рассказывает другу об истории с кражей)
– Странная история...– задумчиво крутя в руках рюмку и смотря внутрь её, говорит ДжиХун, – очень странная...
– Ты говорил об этом со своей невесткой? – спрашивает он ЮнСока, поднимая на него глаза, – Что она сказала?
– А! – недовольно взмахивает рукой тот, – Три курицы! Сидят, крылышки сложили, на всё согласны! Видите ли, Кимы дали им адвоката, он всё решит. А у того одна задача – выгородить их сыночка. И плевать, что ЮнМи сумасшедшей объявят!
– Ты с ним разговаривал? – наклонившись к столу и заглядывая другу в лицо, интересуется ДжиХун.
– Конечно. Первым делом к нему и пошёл. Продажен, как и все! – кривится ЮнСок.
– Не обобщай, – говорит ДжиХун, откидываясь обратно на спинку стула, – Он работает на того, кто ему платит.
ЮнСок дёргает плечом, как бы говоря, что мол, да, понятно. Но всё равно, тварь он. Вслух же он произносит другое.
– От него я узнал, что судьёй будешь ты.
– Я? – удивляется ДжиХун, – Я же уже давно не занимаюсь ювенталкой!
(ювенальным (детским) – называется суд, который в пределах своей компетенции рассматривает уголовные, гражданские и административные дела, по которым одной из сторон является несовершеннолетний. прим. автора.)
– Адвокат сказал, что ты. Там кто-то у вас подал в отставку, и, пока не назначат нового, дела раздадут другим судьям.
– А он случаем тебе не сам об этом рассказал? – наклонив голову к плечу и с интересом смотря на друга, интересуется ДжиХун, – Ещё до того, как ты спросил?
– Да, – на пару секунд погрузившись в воспоминания, удивлённо подтверждает ЮнСок, – Я жёстко с ним поговорил и он сказал, что многое будет зависеть от нового судьи... И назвал твоё имя!
– Вот хитрожопый... – с насмешкой произносит ДжиХун, качая головой и имея в виду адвоката, – Отправил тебя делать свою работу. Уверен, что он знает, в каких мы с тобой отношениях. Вместо того, что бы попытаться самолично поговорить со мною, отправил тебя, рассчитывая на стопроцентный успех.
ЮнСок задумывается, а потом тоже качает головой, но уже сокрушённо.
– Ничего не меняется, – произносит он, – Что когда мой брат судился, что сейчас... Думаешь, Кимы убрали того судью, что бы дело попало к тебе?
– Вряд ли, – говорит ДжиХун, вновь берясь за бутылку, – Слишком мелкий вопрос, что бы такое затевать. Скорее всего, просто совпало. Судейский корпус сильно постарел за последнее время. Уже и телевиденье об этом репортажи снимали, и министр об этом уже говорил, да никуда ничего не движется, дальше разговоров. Старики сидят до последнего, уходят, когда здоровье совсем уже никакое.... Хотя... Могли ему и денег подбросить, что бы решил уйти именно сейчас. А отправить мне дело совсем не сложно, тем более, что я когда-то этой темой занимался...
ЮнСок понимающе кивает. ДжуХун разливает.
– Ты мне лучше скажи другое, – спрашивает ДжуХун, наполнив рюмки, и держа в чуть в отставленной в сторону руке, бутылку, – твоя племянница... Она могла это сделать, или нет?
Судья, наклонившись вперёд, пристально смотрит в глаза ЮнСоку.
– Да зачем ей это делать?! – начинает горячиться в ответ тот, – Это замечательно воспитанная девочка. Она никогда так бы не поступила! И деньги она зарабатывает. Зачем ей это?
ДжуХун кивает и ставит бутылку на стол.
– Да, ситуация похожа на подставу, – говорит он, подводя для себя итог услышанного, – И то, что причиной была ревность... Допускаю. Женские обиды порою приводят просто к ужасающим результатам. Ещё, могу представить, что кто-то решил расширить границы лично дозволенного, раз твоя племянница сказала, что это девушка из богатой семьи...
– Она не назвала имени, – отрицательно качает головой ЮнСок.
– Не важно, – говорит ДжуХун, – Тут вряд ли удастся что-то доказать. Раз организовали такое, уверен, что все улики они спрятали хорошо. Не дилетанты этим занимались.
ЮнСок согласно кивает головой.
– И всё бы у них получилось, – продолжает ДжуХун, – если бы не вмешалась семья Чжу Вона, и мы бы не дружили с детства... У врача был? Что он говорит? Могла ЮнМи совершить это, находясь в состоянии умопомрачения? Не отдавая отчёт своим действиям?
ЮнСок кривится.
– Он говорит, что такое возможно при тяжёлой форме развития шизофрении. Но у ЮнМи ведь совсем не это заболевание. У неё амнезия!
– Скажи мне, что сказал врач. Коротко.
– Он сказал, что нужно дополнительно обследоваться...
– Понятно, – кивает ДжуХун, – Значит, необходимо медицинское заключение... Хорошо. Я завтра запрошу её дело.
– Спасибо, – говорит ЮнСок, – ты же знаешь, что ЮнМи для меня как дочь. И СунОк, тоже. Всё, что осталось от моего брата...
ЮнСок опускает голову. ДжуХун наклоняется, протягивает руку и ободряюще похлопывает руку другу.
– Всё будет нормально, – обещает он, – отобьёмся. Не первый раз. Как в школе. "Рыбью башку" помнишь?
ЮнСок поднимает голову и ухмыляется.
– Он нас тоже помнит, – говорит он.
– Судя по тому, что я видел, – тоже ухмыльнувшись, говорит ДжуХун, выпрямляясь и вновь берясь за бутылку, – и то, что ты мне рассказал, мне кажется, что у ЮнМи есть неплохой шанс не дать нации забыть о твоём брате...
– Думаешь?
ЮнСок заинтересованно смотрит на друга.
– Считай это судейской интуицией. Нужно ей только помочь. Я помогу. Я до сих пор чувствую себя виноватым, что ничего не смог тогда сделать для твоей семьи.
– Ты тогда только начинал работать, – наклоняясь вперёд и протягивая свою пустую рюмку, возражает ЮнСок, – не вини себя.
– У всех людей есть в прошедшей жизни моменты, за которые стыдно, – говорит ДжуХун, неспешно наливая в подставленную рюмку, – Мне стыдно за то, что я промолчал и не сделал заявление для прессы.
– И где бы ты потом оказался? – хмыкает ЮнСок, – В канаве?
– Может быть... – одним глазом задумчиво смотря сквозь налитую рюмку на друга, говорит ДжуХун, – может быть... Однако, у закона, перед твоей семьёй есть долг, ЮнСок. А долги – нужно отдавать. Как думаешь?
ДжуХун поднимает рюмку вверх, приглашая друга "опрокинуть".
– Пусть отдаёт, – кивнув, соглашается ЮнСок, тоже, поднимая свою рюмку вверх
Время действия: примерно в это же время
Место действия: улица. Вход в кафе. Дверь, сделанная в стиле американских салунов. Две половинки из дерева, вращающиеся туда-сюда.
Бах!
Дверцы распахиваются с громким звуком и на улицу из кафе вылетает ЮнМи, получившая коленом под зад. Дверцы, выпустив тело, с треском захлопываются. Тут же за ними появляется патлатый парень в зелёной футболке с короткими рукавами, на которой чёрными готическими буквами что-то написано. Вид у него весьма разгневанный.
– И не вздумай тут больше появиться! – потрясая рукой вслед своим словам, обращается он к ЮнМи, – Иди в школу, девчонка! Научись себя сначала вести, потом будешь со старшими разговаривать!
ЮнМи в этот момент разворачивается к оппоненту, скривившись и держась правой рукой за пострадавший зад.
– Поняла, идиотка?! – интересуется парень.
ЮнМи убирает руку от задницы и направляет её в сторону обидчика, поднимая вверх кулак с отставленным средним пальцем, а ещё, через мгновение, хлопает себя левой ладонью по правому бицепсу в районе локтя.
– Кисама! – по-японски произносит она, комментируя свой жест.
(кисама – грубое японское ругательство. прим. автора)
– Ах, ты...! – задыхается от возмущения парень и, тараня собой двери, выскакивает на улицу.
Не став дожидаться нового пинка, ЮнМи стремительно разворачивается к нему спиной и задаёт стрекача.
Время действия: немного позже
Место действия: сеульское кафе
Дебилы, придурки, олигофрены, дауны! Бездарно просрали единственный шанс в своей никчёмной жизни! Видите ли – не так сидишь, не так свистишь и «ку!» три раза не сделала! Ну и чёрт с вами! Других найду!
Сижу, в себя, после происшествия, прихожу, кофе пью, стараясь переместить вес тела на левую ягодицу. Правая болит. Похоже, синяк там уже знатный, раз так чувствуется. На чём свет стоит костерю про себя идиотов, с которыми пообщался. Это была группа, которую я решил осчастливить хитом мирового уровня. Но, в общении с ними что-то пошло не так. Настолько не так, что выкинули меня на улицу, буквально под зад коленом. Похоже, не стоило сразу переходить на равный разговор. Это было ошибкой, считать, что раз люди творческие, молодые, то главное для них это само творчество, а все эти приседания с "ку!", это вторично. А вот нифига, как говорится! Сначала уважение, а музыка – потом. Тссс... И как теперь мне быть? С этим бесценным полученным опытом? Ехе-хе-хе, грехи мои тяжкие... К девочкам, что ли, придётся подаваться? Подозреваю, что тараканы в их головах могут быть не меньшего размера, чем у мальчиков, а может, даже и большего. Там же ещё "красота" замешана будет! Тогда, что? С одногодками связаться? Так они же ничего не умеют! Почти как я...
Я задумался, неспешно мешая пластиковой палочкой кофе в бумажном стаканчике и, забыв о контроле над своей позой, уселся на стул всей задницей.
Блин!
Сильная боль стрельнула от правой ягодицы по спине вверх, шваркнув куда-то в затылок.
А шоб вас всех черти побрали, патриархи чёртовы! Развели тут конфуцианство, понимаешь! Рта открыть нельзя, без предварительных танцев с бубном! Значит, не хотите впускать своё счастье через двери? Хорошо, тогда оно залезет к вам через окно! Посмотрим, как вы после этого запоёте!
... Итак, мне нужна новая группа и новая легенда...
Время действия: ещё три дня спустя
Место действия: зал суда
Сижу, разглядываю помещение в целом, судью и присутствующих – в частности. Буквально пару минут назад, всех, участвующих в суде, пригласили из предбанника, где мы почти час «накапливались», ожидая начала. Вот, расселись на скамейки, ждём. Судья, не обращая внимания на вошедших, что-то пишет за своим столом, так же, как и мужик, сидящий с ним рядом. Наверное, его помощник, раз за одним столом с ним. Как-то «пролетело мимо меня», состав суда и кто, где из них сидит в зале. Смотрю сейчас на всё это, вспоминая виденные мною раньше всякие кинофильмы и дорамы, пытаюсь создать общую картину происходящего. Мы, с моим адвокатом, находимся с левой стороны, мы – обвиняемые. Напротив нас стол, тоже как у нас, отгороженный от зала с трёх сторон деревянными перилами. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что это место для «жертв». Правда, тётку там не видно, сидит какой-то мужик, в костюме, но, по логике, это должно быть место истца. А я – ответчик. Ещё тут должен быть обвинитель и омбудсмен, поскольку ЮнМи несовершеннолетняя...
В зале – мама и онни. Сидят, стараясь делать печальный вид. Но я уже их знаю и вижу, что нифига они не печальны, а очень даже довольные. Интересно, почему? Дядя всё порешал? Позавчера приходил, о чём-то разговаривал с мамой и Сун Ок за закрытыми дверями. Меня они к себе не взяли. Но, после их тайного совещания, я сразу почувствовал перемены в эмоциональном фоне в доме. Старшие расслабились и подобрели. А до этого, ходили злые, хмурые и все в напряжении.
Это уже второй дядин приход по моему вопросу. Первый раз он всем просто выписал люлей. Конкретных, я бы сказал .... Люлей! Впервые наблюдал дядю в гневе. Да-а, взбешённый кореец, "правящий" баб, да ещё усиленный бонусами патриархата... Лично мне очень не понравилось, но вякать поперёк, я, честно говоря, не рискнул. Пусть проорётся сначала... Тогда, дядя ушёл, приказав нам ни на что не соглашаться и говорить со всеми по моему вопросу только после него. Сказал, что позаботится обо всём.
Позавчера, когда он пришёл во второй раз, он меня жёстко проинструктировал, чего мне говорить, а о чём молчать. Вчера, мама и Сун Ок, за день, ещё несколько раз "прогнали" меня по оставленной им инструкции. Дядя что, купил судью? Судя по дорамам, в Корее это сделать можно, но очень непросто. Лучше всего, опять же, по дорамам, это дело идет, когда на судью есть компромат. Дядя так крут? Хмм... Это ж связи какие иметь нужно! Это не чернорабочим на кухню, в отель, девчонку пристроить!
– Прошу внимание!
Перед стоящим на возвышении массивным судейским столом из полированного тёмного дерева, появляется мужчина в форменном костюме голубого цвета. Обвинитель?
– Слушается дело Пак ЮнМи! Всех участвующих в суде прошу занять места. Посторонних, прошу выйти из зала!
Судья перестаёт писать, закрывает папку и, отложив её в строну, окидывает сверху взглядом зал.
А как же – "Встать, суд идёт!"? Впрочем, он не идёт, а уже сидит... Может, это потому, что в этом зале слушаются дела несовершеннолетних? По-быстрому, в конвейерном варианте? Перед нами, тоже, дело какого-то парня рассматривали...
– Ваша честь! – поднимает руку мужик в костюме, сидящий за заборчиком напротив нас, – прошу позволить мне сразу сделать сообщение по ходу процесса!
– Сообщайте, – благосклонно кивает ему судья.
Мужик встаёт со своего места и начинает говорить: В связи с состояньем здоровья моей подзащитной, госпожи Гё ХоЧжу, она не может присутствовать на сегодняшнем заседании. В данный момент, госпожа Гё ХоЧжу, находится на лечении в больнице. Вот справка из лечебного учреждения...
Адвокат Гё Хо Чжу берёт со своего стола лист бумаги и издали демонстрирует его судье.
– Прошу приобщить документ к делу и перенести слушанье на другую дату, Ваша честь...
Закончив говорить, адвокат выходит из-за своего "загончика" и направляется к столу судьи, с целью предъявить тому документ.
– На какой срок вы хотите перенести слушанье дела? – секунд десять спустя, пробежав глазами текст и осмотрев печати на документе, интересуется у адвоката судья.
– Лечащий врач госпожи Гё Хо Чжу прогнозирует её излечение в течении двух недель...
– Значит, три недели, – плюсанув к сроку ещё неделю, подводит итог разговору судья, – хорошо, передайте справку секретарю, для приобщения к делу.
Адвокат кивает и, с бумажкой в руке направляется к девушке, сидящей за столом с компьютером, у стены.
– Внимание! – громко произносит судья, – по причине уважительной неявки одной из сторон, слушанье дела переносится. Точная дата нового заседания суда будет определена позже, исходя из существующего графика заседаний. Все участники процесса будут уведомлены о ней заранее, в срок, определённый законодательством Республики Корея. На этом, сегодняшнее заседание считать закрытым!
Бах!
Судья громко бьёт судейским молотком по деревяшке и кладёт его рядом с ней. Заговорив, немногочисленные люди в зале начинают вставать со своих мест.
И это – ВСЁ?! Блииин... Трёх минут даже не прошло! Столько готовились и нате вам! Пфф...
Время действия: вечер того же дня.
Место действия: Дом мамы Юн Ми. Маленькая кухня. Мама с дочкой пьют цветочный отвар.
– Как я сегодня устала! – жалуется СунОк маме и добавляет, – Хорошо, что у нашего папы есть такой брат. Прямо так вовремя вмешался! ЮнМи должна быть ему благодарна до конца своих дней!
Мама молча кивает, явно о чём-то думая.
– Я так волновалась эти дни, – продолжает делиться впечатлениями СунОк, – просто спать не могла.
Мама опять молча кивает.
– Ма, ты чего молчишь? – желая общения, спрашивает её СунОк, – Ты совсем устала? Ты ведь тоже сильно волновалась?
Мама с лёгкой улыбкой отрицательно качает.
– Что, нет? – изумляется СунОк, – Не волновалась? Ты ведь всегда за нас волнуешься, особенно за ЮнМи! А сейчас – нет? Почему?
Мама втягивает в себя губы и плотно их сжимает, показывая этим, что "нет, не скажу"!
– О, не хочешь говорить? – удивляется СунОк, широко распахивая глаза, – почему?
Мама снова молчит, но видно, что она борется с желанием рассказать. Наконец она не выдерживает.
– Нагнись, – командует она дочери, делая жест рукою к себе и тоже нагибаясь к столу, – только никому об этом не говори, поняла?
– Угу, – округляя глаза в ожидании тайны, кивает Сун Ок.
– Когда я ходила к мудан, – наклонив голову к голове дочери, восхищённым шёпотом рассказывает мама, – она мне сказала, что у ЮнМи есть сильный небесный покровитель! Сама Гуань Инь! Именно она помогла ей вернуться оттуда, откуда не возвращаются!
Сказав это, мама отодвигается назад, что бы посмотреть, какое впечатление произвели её слова. СунОк несколько раз ошарашенно моргает.
– Эта мудан – настоящая! Она всё правильно говорит, я уже в этом убедилась. Покровительница не могла бросить нашу ЮнМи в такую трудную минуту. Она должна была помочь! И она послала твоего дядю ЮнСока сделать это!
Мама с удовольствием смотрит на не знающую, что сказать на такое, дочь.
– Поэтому, я и не волновалась! – гордо выпрямляясь, заканчивает рассказывать мама, – Я знала, что всё будет хорошо!
– Ну... – опять не находя слов, мычит СунОк и мямлит, – ну... Я бы не стала так сильно надеяться ... на кого-то... Ты же сама говорила, что всегда нужно сперва надеяться на себя!
– Да, – кивает мама, – правильно! Поэтому, мы сегодня с тобою разбросаем соль! Чтобы злые духи боялись даже к нашему порогу подойти!
– Тсссс... – выдыхает СунОк, – сссс...
–
(Раскидывать соль – по корейским верованиям это акт очищения дома от чего-то плохого или грязного. прим. автора).
Время действия: неделю спустя
Место действия: Кафе в подвальном помещении. Немноголюдно. За одним из столиков, в углу, расположилась компания из четырёх парней. Деревянный стол перед ними практически пуст. Лишь зелёные бутылки соджу да закуска к ней из пёстрых пакетов. На лицах парней хмурое выражение.
– Это уже в пятый раз, – говорит один из них, положив руки на стол и окружив ими пустую рюмку.
– Ну и что? – явно хорохорясь, бодро пожимает плечами его сосед напротив, – Не тридцать третий же? Вон, "DestHot" пять лет участвовали в конкурсах, прежде чем их заметили! А мы лишь пятый конкурс провалили...
– Мы до того, как стали на конкурсы ходить, три года играли, – уныло уточняет ещё один парень, сидящий за столом.
– Да ладно вам, парни! – пытается приободрить всех "бодрячок", – что вы сразу руки опускаете? Продюсер из KBS ведь сказал, что мы классно танцуем! Слышали же?
(KBS – крупнейшее развлекательное агентство Кореи. прим. автора)
– Ну да, – возражает ему оппонент, – только толку-то с этого? Мы же даже во вторую десятку не вошли... Был бы он главным продюсером, а так...
Парень делает безнадёжный взмах рукою.
– Но уже хорошо, что хоть он нас заметил! – начинает горячиться "бодрячок", – Вдруг им потребуются новые лица? В KBS такое постоянно случается. Раз, и вспомнит про нас!
– Пффф...– раздаётся в ответ насмешливый выдох и совет: Дорам меньше смотри!
– Я не смогу так дальше, – не поднимая головы, говорит парень с рюмкой, – время идёт, а мы так никуда не продвинулись за эти пять лет...
– Наверное, нужно было начинать с простых конкурсов, а не ходить на самые главные, – подаёт голос ещё один из участников "поминок".
– Нет, наверное, просто нужно быть честными перед собой, – отвечает ему парень с рюмкой, – ничего у нас не выйдет...
Ответом ему служит тягостное молчание.
– Пора думать о будущем, – помолчав, продолжает тот же парень, – О том, на что мы будем жить и чем кормить свои семьи, когда они у нас появятся. Если до начала учебного года ничего не случится, то я... закончу с этим. Лучше приложить больше усилий в последний год учёбы, чем заниматься делом, от которого нет отдачи...
Над столом опять повисает тягостное молчание. В этот момент в дверях кафе, появляется ЮнМи в своём любимом брючном джинсовом костюме и с короткой стрижкой. Оглядев с верхней площадки зал, она спускается по лестнице вниз и, подойдя к стойке, задаёт вопрос бармену. Тот в ответ кивает и показывает рукою в сторону столика парней. ЮнМи благодарит и направляется в указанном направлении.
– Hi guys, how are you?! – подойдя к столу, на английском приветствует она присутствующих, – Are you a group called "2am"?
– Эмм? – озадаченно оборачиваются к ней парни, и с удивлением осматривают её с ног до головы.
– О, excuse me, – извиняется ЮнМи и переходит на корейский, – простите. Я недавно переехала из Америки и, когда волнуюсь, бывает, путаю языки. Прошу, если я что-то сделаю не так, не обижаться на меня. Я плохо знаю real Korean tradition...
ЮнМи на пару мгновений задумывается, подняв глаза к потолку и опустив взор, повторяет уже на корейском: Я плохо знаю корейские традиции. Простите.
Ещё чуть-чуть подумав, Юн Ми кланяется.
– А-а, – приоткрыв рот и с удивлением смотря на представление, издаёт звук парень с рюмкой и, придя в себя, кивает в ответ, – Извини, а мы разве знакомы?
– Вы со мной – нет, – не тушуясь, отвечает Юн Ми, – а я с вами – да!
– Ты – ЫнХёк, – смотря на только что с ней говорившего называет она его имя и перечисляет дальше, переводя взгляд с парня на парня, – Ты – ХёнШи, ты – КванРи, а ты – ХиБом. Я видела запись вашего выступления в интернете. Вы отлично танцуете! А меня зовут Пак ЮнМи!
Парни удивлённо переглядываются.
– Так ты девушка? – доходит, наконец, этот факт до КванРи.
Юн Ми делает полшага назад и, изогнувшись, изображает шутливый поклон, одновременно разводя руками и как бы говоря – "ну, так получилось"!
– Фанатка? – подавшись вперёд и наваливаясь локтями и животом на стол, с живым интересом спрашивает ХёнШи, – Наша фанатка из Америки?
– Нет, – отрицательно крутит головою Юн Ми, – теперь из Кореи. И я не фанатка, а поэт-песенник и композитор. Я написала для вас песню. Пришла показать и договорится о сотрудничестве.
– Ого! – изумлённо округлив глаза и пройдясь взглядом по фигуре девушки сверху вниз и обратно, произносит ХёнШи.
– Песню?! – искренне удивляется ЫнХёк, – Для нас?
– Да. Я посмотрела, у вас одни каверы. С таким репертуаром вы далеко не уедете.
– Хм, – недовольно хмыкает ЫнХёк вновь окидывая собеседницу взглядом, – извини, а сколько тебе лет? Не слишком ли ты молода, что бы сочинять песни?
Парни за столом тоже хмыкают, поддерживая лидера группы.
– Возраст значения не имеет, имеет значение талант. Вот...
ЮнМи снимает со спины рюкзачок и достаёт из него прозрачный файл, в котором видны белые листы бумаги и серебряного цвета CD-диск.
– Текст и музыка, – говорит она, одной рукой протягивая файл с содержимым ЫнХёку. Тот озадаченно берёт его у неё из рук.
– Английский? – удивляется он, достав лист бумаги и пробежав глазами текст.
– Да, – кивнув, подтверждает Юн Ми, – В Корее маленький музыкальный рынок и очень большая конкуренция. Лучше сразу ориентироваться на международный.
– Ты можешь писать стихи на английском? – не верит Хён Ши, округлившимися глазами заглядывая в текст через плечо ЫнХёка.
– Она жила в Америке, – повернув к нему голову, говорит тот, – не тупи.
– Да, но писать стихи на английском... – возражает Хён Ши, видимо не в силах представить себе такое.
– Я присяду? – скромно спрашивает ЮнМи и, получив молчаливое согласие, присаживается к уголку стола.
Устроившись, она достаёт из рюкзака ещё один прозрачный файлик, но уже с жёлтыми листами.
– Мои сертификаты, – говорит она, вынимая листы и раскладывая их по столу.
– Фига се! – поражается ХёнШи, которому в руки попал сертификат по английскому, – девятьсот девяносто девять баллов! Да-а, вот что значит, жить в Америке! А это что, японский? Девятьсот девяносто один бал? Фффф... Как можно так хорошо знать разные языки?
– Просто у меня есть к этому способности, – спокойно поясняет Юн Ми, – Английский, японский, немецкий, французский. На следующей неделе получу сертификат по итальянскому. Песни могу писать на всех этих языках.
– Офигеть... – изумлённо выдыхает Хи Бом, просмотрев сертификаты, – все оценки выше 990 балов! Слушай, зачем тебе с такими знаниями эстрада?
– Хочу быть знаменитой и богатой, – сразу, без паузы, так, словно она заранее обдумала ответ на такой вопрос, говорит Юн Ми, – хочу быть мировой звездой и жить так, как считаю нужным, а не кланяться всё время начальству, если стану переводчиком.
– Хм... – озадаченно крутит своей шеей Ын Хёк в воротнике рубахи, – а почему ты не хочешь пойти в агентство? Дебютировать там?
– Слышала, что композиторы там не имеют имён. Всё, что они напишут, принадлежит агентству. Что им за это платят, вообще неизвестно. Подозреваю, что не так уж и много, – объясняет своё нежелание Юн Ми, – А для звезды, я не умею петь и танцевать. В агентстве этому могут научить, но, сколько на это потребуется времени? Потом, ещё пишут, что время дебюта, агентство тоже определяет исходя из каких-то своих, ведомых лишь ему,соображений. Я читала, что дебюта можно ждать годами. Мне такое не подходит.
– Понятно, – кивает ЫнХёк, – но, чтобы стать знаменитой, ведь всё равно придётся научиться петь и танцевать?
