Текст книги "Волчьи тропы"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Торбранд улыбнулся.

– А пока же, как и на любой войне, наши противники нанесли лишь ряд превентивных ударов. Руками самих же людей истощают наши ряды, прореживают, так сказать, будущего врага… Сказать проще, дверг, они пробуют свои силы и… сколачивают страшное войско для последней схватки на Земле. Готовят тех, кто будет должен окончательно сокрушить человечество как вид.

16

В доме было тихо, словно неторопливо перемещающиеся по нему северяне и в самом деле боялись разбудить спящих. Ивальд, вот уже в течение часа отрешённо разглядывающий доски потолка в отведённой ему клети, не переставал удивляться этим людям, возложившим на себя огромную, можно сказать даже нереальную, задачу и миссию, известную только им, и при этом ведущим себя столь наивно и несерьёзно. Звучал негромкий смех, стонали похмельные головы, кто-то точил нож. В голове, прокручиваясь с точностью, какой был способен позавидовать диктофон, повторялся ночной диалог дверга с конунгом. Мониторы, таблицы и снисходительно взирающие на это идолы древних богов все ещё стояли перед глазами.

Конунг ещё долго, до самого позднего утра рассказывал, нагружая и без того опухший мозг подземника. Сидел, уставившись в одну точку и отвернувшись от компьютера, и рассказывал. Об Асах и их силе, о зле и опасностях, окружающих борг и окрестные земли. Об устройстве мира, вера в который помогала раумсдальцам выжить, и о покровительстве великих, казалось, навсегда похороненных памятью людей. Ивальд слушал, запоминал странные, но такие знакомые слова, названия, имена. Удивлялся смелости и отчаянности первых северян, когда они и северянами-то ещё не были, восхищался подвигами в борьбе за жизнь, которую миссионерские Братья вообще ставили под вопрос. В притихшем зале святилища резали воздух пули, лилась кровь предков, налетал на камни и коряги первый драккар, а тролли утаскивали в плен истерзанных ранами героев. Были и распри, о которых тоже узнал кузнец, были ушедшие на восток викинги, от которых вот уже более пятидесяти зим ничего не было слышно.

За эту бессонную ночь Ивальд окончательно забыл своё старое имя, научился мерить годы зимами, а месяцы лунами, узнал главные законы и понятия, без которых и не прожить. Поединок спора, Суд богов – хольмганг, где все решается свыше, а с ковра из двоих уходит лишь один – тот, кто был прав. Собрание мудрых – тинг, где решают вопросы, тяжбы и выбирают дальнейший путь.

Меч – символ воина и его стальная душа, потерять его или умереть без клинка в руке достойно лишь слабого. Вергельд или вира – выкуп за смерть или поступок, деньгами или кровью. К Одину отправляются герои, в Хель идут умершие на ложе или от болезни. Валькирии – девы битв, крылатые воительницы, именно они относят души павших воинов вверх, в Асгард, жилище богов. Честь, храбрость, сила и ум – обрети – и станешь величайшим, но рванись в пьяную драку, убей семерых и пади – ворота Вальхаллы не откроются пред тобой: Один не любит глупых смертей. Имеющий множество имён Одноглазый так же дарит победы легко, как и предаёт тебя в битве – он просто ищет среди своих детей достойнейших – эйнхериев, верную дружину-хирд для последней битвы Миров.

Многое ещё предстояло узнать, выстроив по полочкам свалившееся на кузнеца духовное богатство: как эти люди женятся, как приносят и выполняют клятвы, как вводят в род детей и приёмышей. Как надевают на шею руну Раумсдаля, как берегут древнейшие медные браслеты предков, готовые отдать за них самих себя. Как сражаются, как шутят, как любят и ненавидят. «Возможно, – думал кузнец, вполоборота рассматривая ещё не пробудившийся от пьянки дом, – сам Тор, хранитель Мидгарда, действительно помогает этим людям, горстке безумных воинов, принявших решение очистить свой мир от скверны».

Харальд и… Ивальд зажмурился, вспоминая имя этого северянина. Ах да, Харальд и Олаф, круглолицый светлобородый здоровяк, вышли на пространство перед столами, где Арнольв ночью ломал кузнеца, и тут же разделись до пояса, обнажая короткие мечи. Мечи были не боевые – просто железки, сохраняющие форму, и Ивальд, почуявший было неладное, перевёл дух, всматриваясь в воинов. Не здоровяки, но жилистые и крепкие, словно струны, рослые фигуры начали кружить по пятаку, профессионально разминая руки и ноги. Похмелье, так откровенно посетившее их лица, пока уходить не собиралось.

Приподнявшись на локте, кузнец разглядывал украшавшие тела северян цветные татуировки. То ли у Арнольва их не было вовсе, то ли подземник по пьянке не рассмотрел, но у этих двоих их было в достатке. Одинаковая гранитная руна в кольце из змея была выбита у каждого на левом плече, стилизованные вороны на груди, переплетённые узоры, языки пламени; тату были на запястьях, предплечьях, боках, плечах. И шрамы…

Воины наконец сошлись, мгновенно разбросав по дому целый сноп искр, и Ивальд привстал повыше. Вот чего стоят такие отметины! И что нет бойцов в этой земле лучше ни на ножах, ни на мечах, было очевидно, как солнце в полдень. Выгоняя из крови злую воду, кружили по дому северяне, увесисто окучивая друг друга железными полосами.

– Меня зовут Бьёрн, – Ивальд обернулся на голос, разглядывая бородача, подошедшего к столу со стороны очага, – я отвечаю за кузню. Ты там вроде уже был…

– Я слышал про тебя от Харальда, – Ивальд не без интереса рассматривал непьющего викинга, раздумывая – каково это, жить полную жизнь, не отрубаясь вообще никогда?

– Может быть, хочешь попробовать, Ивальд? – Северянин прищурился, глядя на кузнеца поверх толстых очков, сдвинутых на нос. – По ковке у меня есть вопросы, но по части ювелирных вещей и сам могу чего подсказать. – Он огладил бороду и вопросительно взглянул на дверь: – Пока у этих алкоголиков не было толкового кузнеца, возникла потребность в целой куче вещей… Так что, может быть?…

– Да, конечно. – Ивальд сбросил короткие ноги вниз, нащупывая ботинки. – Конечно, попробуем, и именно сейчас. Вопросы, ответы… да, конечно, идём в кузню!

Он быстро зашнуровался, подтянул пояс и обернулся к северянину, впервые с момента прибытия в борг привычно, хотя и с опаской, скаля зубы в своей рабочей улыбке. Такой спокойной и открытой, что после, в минуты напряжения и боевого срыва, так часто будет бесить наиболее горячие головы Раумсдаля. Тяжёлые мысли полетели прочь, до отдыха, до вечера. Уже прикидывая, из чего бы соорудить для себя возвышение у наковальни, он двинулся к выходу из дома.

Пожалуй, действительно, начать стоит с ножа…

САГА ВТОРАЯ

1

Человек привыкает ко всему. К новому уровню радиоактивного загрязнения, к изменению вкуса воды в реке, к новым необычным размерам волков, таскающих с колхозных полей корову за коровой. Также он привыкает и к изменениям незримого, но существующего рядом мира, что окружает его каждую секунду. – к его течениям, к его хозяевам. Прикуривая только что скрученную сигарету, Ивальд неторопливо размышлял, что с двергами дело обстоит ничуть не иначе…

Разобраться – та же кровь, тот же Всеотец-Создатель. И у тех и у других полно как достоинств, так и недостатков, вот и привыкать умеют одинаково. Кузнец затянулся, вместе с жёстким дымом самосада втягивая запах старого талого снега. Редкий момент, привередливая удача – когда вот так, спокойно и без помех можно днём выкроить полчаса для раздумий. Обо всем: о приближающейся весне, о заветных узорах на ботинках, о северянах, двергах, о богах, в конце концов. Оглядываясь в недалёкое прошлое, Ивальд поразился, как редко за прошедшие месяцы удавалось ему просто посидеть вот так и подумать. Ну, несколько разговоров с конунгом да пьяный трёп по вечерам, когда в голове зреет и растёт нечто космически важное и громадное. Но после приходит тяжёлое похмельное утро и мыслей нет. Глупо и обидно. Потом кузня, гаражи, стрельбище, тренировочные залы… Не до размышлений. Ивальд хмыкнул, криво улыбнувшись самому себе: вся жизнь его сейчас – это своеобразный и эффективный метод поглощения информации, как любит шутить Бьёрн, – вкалываешь, варясь во всем этом языческом безумии, да невольно мотаешь на ум, а через полгода и вспомнить-то не сможешь, во что и кого верил в своей прошлой жизни. И действительно, так и было. Выстраивалась новенькая крепкая картинка мира, шумел кроной Игдрассиль, и бурлили в венах, вместе с необычной кровью, странные законы северян, принятые и заученные.

Хотя, сказать честно, не он один тут таким был – впитавшим их в подкорку, но до конца так и не осознавшим. Были Рагнар, например, или тот же Арнольв, что верили, знали, но понимали не все и не всегда. Это и необязательно, наверное, для этого есть годи-жрец, он же конунг Торбранд, да фанатики вроде Рёрика или Харальда. Новая жизнь терпеливо приняла кузнеца в свои подчас неласковые объятия и воспитала, вскормив, словно младенца. Новой верой, новой жизнью, новым будущим.

«Наверное, – с блаженством катая на языке дым, подумал Ивальд, – это и есть то самое, о чем так Торбранд говорить любит. Чувство клубящейся вокруг тебя жизни».

Кузнец задрал голову, поплотнее запахивая на груди сшитую из тёплых шкур безрукавку, и всмотрелся в блеклое синее небо. Железная крепостная стена, на которой предавался размышлениям подземник, медленно отогревалась от убегающей зимы, где-то над рекой разлетался птичий гам. «Каково это! – вдруг пришла новая мысль. – Я с облегчением вижу таянье снега, словно действительно всю жизнь свою только и верил, что в Вечную зиму…»

А под стенами, стекая от недалёкого леса к реке и боргу, уже начинали звенеть ручьи. Ивальд ещё несколько раз затянулся, притушил окурок и спрятал его за отворот ботинка. Не без гордости прикоснувшись руками к своим сокровищам, сдвинул на поясе тяжёлый нож собственного изготовления и новый кошель, не так давно подаренный отцом. Весна кружилась вокруг Ульвборга, обещая вот-вот начать безумную пляску, неотвратимо превращая подступы к крепости в непроходимое болото. Может, это и хорошо: оклемавшиеся от спячки тролли меньше гадить под стены станут.

Металлическая лестница, ведущая на стену с одного из внутренних двориков, загудела под тяжестью шагов. Ивальд отошёл от края стены, обложенного мешками с песком, сейчас тяжёлыми и серыми от мокрого весеннего снега, и оправил рубаху, вытаскивая из-за отворота непослушный Мьйолльнир – крохотный медный молоточек, символ Аса Тора, тоже подарок отца. А через секунду, осматривая весеннее безобразие сквозь прищуренные веки, на стене появился и сам Орм. Стройный, до смешного выше собственного сына, сейчас он казался ещё выше, так как нёс на плече длиннющий брезентовый свёрток. Остановился, оправляя сдвинутую на макушку шапку с коротким меховым околышем, и опустил свёрток к ноге.

– Я вас категорически приветствую, дорогой Ивальд, – по всему было видно, что Орм находится в приподнятом настроении. Без тёплого плаща, без меховой жилетки, без меча. Не торопясь миновать последние шесть-семь метров до места, где стоял кузнец, он медленно достал из кисета сигарету и столь же неторопливо прикурил. – А благодать-то какая нынче на улице, клянусь жирной задницей Атли…

Он глубоко затянулся, снова подбросил мешок на плечо и двинулся дальше.

– Я никого не хотел обидеть своим опозданием, но так вышло. – Он сгрузил длинный свёрток к зубцу, построенному из железного листа с отбортованными краями, и Ивальд не без оснований почувствовал, что сегодняшним утром Орм уже успел немного нагрузиться. Наверняка с Сигурдом… – Принимай ношу.

Кузнец покачал головой и хмыкнул, разматывая плотный зелёный брезент. На слабое солнышко приближающейся весны взглянула оптикой снайперская винтовка.

Пока Орм докуривал, наслаждаясь видами со стены, Ивальд окончательно распеленал оружие, проверил магазин, предохранители и поднял винтовку на широкое плечо. Зрелище, должно быть, весёлое – коротышка с винтовкой в собственный рост.

– Финальный зачёт по снайперской стрельбе. – Орм сдвинул с груди в сторону бинокль, который только сейчас заметил кузнец, и вынул из кошеля идеально заточенный надфиль, незамедлительно приступив к чистке ногтей: – Сегодня утром мы с Атли раскидали на воон той опушке семь стеклянных бутылок. Какие-то лежат на виду, какие-то нужно найти, но в течение определённого времени ты должен уничтожить все семь. – По виду Орма можно было уверенно сказать, что перед разбрасыванием часть этих бутылок была ещё полна. – Занимаешь позицию по моему сигналу, я наблюдаю в бинокль и отдаю команду о начале стрельбы. Вроде все просто… Вопросы?

– Да, – Ивальд наклонил голову, – Атли тоже накачаться успел или ты в одного так?

– Вот ещё! – фыркнул Орм, но голову не поднял, продолжая опираться плечом на зубец и чистить ногти. – Подумаешь, опохмелились маленько… Тоже хлебнуть хочешь? – дружелюбно предложил он и улыбнулся, поворачиваясь боком и демонстрируя висящую на поясе флягу.

– Не, спасибо, – Ивальд улыбнулся в ответ, – у меня сегодня даже не гудит… На позицию?

– На позицию, – кивнул Орм.

Он – названый отец Ивальда – а также Сигурд и Рагнар – неунывающий живой моторчик, вот уже три месяца обучали подземника обращению с различными видами оружия. Но так просто и с полным отсутствием напряжения, как в общении с Ормом, у него с остальными не получалось. Видать, действительно знают Норны, чью жизнь с чьею переплести…

А вообще, у Ивальда все более или менее ладилось: и техника, с которой он вообще «на ты» был, а то и самим северянам мог чего рассказать, и оружие, и рукопашка, занятия которой с теми же Рагнаром и Арнольвом оживили его память о спортивной школе Убежища. Это не говоря уже про его подвиги в кузне, посмотреть на которые сбегался весь хирд и даже тётки. Ножи поначалу, потом пробный меч, пусть неудачный, затем ещё один, и понеслось… Детали, инструменты, холодное оружие, украшения и просто безделушки – что вышло за зиму из-под его рук, Ивальд всего и не упомнил бы, даже если б захотел. Ему были рады, его нахваливали, а большей награды, как неожиданно для самого себя вдруг осознал тщеславный дверг, ему и не надо было. Вот только одно обидно: он все вкалывает на радость Торбранду, а заветные башмаки с узором, не говоря уже о собственном мече, все не приближаются…

Ивальд подошёл к укреплению из мешков, привычно бросил под ноги брезентуху и опустился на колени, поднимая к щеке приклад и сдвигая на затылок круглую зеленую шапочку из толстого сукна. Длинная винтовка перевешивала малорослого кузнеца, её приходилось всякий раз укладывать на опору, но это ничего, это только тренировочный образец, Сигурд обещал потом укороченную красавицу подобрать. Орм, поднявший к глазам бинокль, встал за плечом подземника. не переставая попыхивать сигареткой.

Вот обшитый резиной упор надавил в плечо, а к глазам приблизились вырезанные на прикладе руны. Как и учил его Орм, кузнец протянул вперёд руку и замотал вокруг длинного ствола свисающие с цевья на кожаных ремешках кроличьи лапки, открыл крышки прицела.

– Выравнивай дыхание, протри глаз, – в сотый раз повторил наставник, – надеюсь, ты помнишь, как нужно спускать курок… Я, конечно, не Сигурд и грузить тебя, что оружие живое, не стану, но о почтении к этой машинке смерти забывать тоже не пристало. Внимание, концентрация и точность. Ищи бутылки.

Глаз кузнеца навалился на прорезиненный край трубки прицела, и ствол медленно пополз влево, словно рассматривая опушку. Метров семьдесят, не больше.

– Сейчас это не бутылки, Ивальд. Сейчас это гнусные рожи троллей или альвов, высматривающих тебя на стенах, чтобы заставить застрелить самого себя, не забывай. Свыкнешься – и станет легче палить по живым…

Ивальд ровнял дыхание, краем уха прислушиваясь к уже многократно слышанному от отца. Высматривал, подстраивая резкость левой рукой, и вот первая бутылка, небрежно приставленная к дереву, вползла в прицел. Чёткая картинка, хоть руку протяни и достанешь. Да, по живым существам стрелять еше не приходилось, это правда. И сказать честно, он не знал, как поведёт себя, когда, не ровен час, доведётся. Видел троллей пару раз за зиму со стен, стрелял по птицам, да один раз на охоте Харальд показал ему на снегу следы настоящего альва – Светящегося. Но как Орм? Ивальд ещё хорошо помнил, как снайпер срубил одного из контрабандистов прямо у него на глазах, тогда в деревне… Кузнец расслабил плечо и осторожно переключил рычажок предохранителя.

Винтовка качнулась, по-дружески толкая в плечо, и он буквально всем телом ощутил выдохнутый во все ещё морозный воздух жар. Мгновением позже над стенами прокатилось звонкое эхо выстрела, а стекло бутылки-мишени лопнуло от удара пули. Не рассматривая осыпающиеся в талый снег осколки, Ивальд повёл прицелом дальше, внимательно всматриваясь в следы на земле и сплетения древесных корней. Ещё одна! Выстрел. Гильза улетела со стены.

– Два, – констатировал Орм, гася сигарету, – время идёт.

Лес, такой близкий и тёмный в сетчатом окне прицела, двигался, двигался. Блеск стекла – стоп! Наведение – доля секунды – выстрел. Кружащуюся в агонии по металлическому полу гильзу наставник поддел ногой. Дальше…

– Близится весна, – рассуждал тот, изредка поглядывая в бинокль на оставшиеся не тронутыми цели, – а это означает походы. Та вылазка, совершенная луну назад Атли и Арнольвом, не в счёт, я говорю о настоящем вике. Проверить колхозников, собрать страндхуг, запастись посевными, закупиться, сдать больных трэлей, найти новых, посвежее. Продать, купить. Ещё ни один весенний вик, будь он хоть в глушь, а хоть и до Города, без стрельбы не обходился, учти. А то, что конунг тебя отрядит в одну из дружин, – к гадалке не ходи. Так что…

Выстрел.

– Нужно тебе к оружию как к письке своей привыкнуть, Ивальд. Куда ты – туда и она. Главный аргумент, так сказать…

Выстрел.

– Пять…

– Человек, – сказал Ивальд.

– В людей труднее, согласен. Выродки, что на людей-то не похожи, это попроще, там хоть не дрогнет ничего, а сброд да приключенцы всякие, что до твоего добра жадные, так это еше и задумаешься перед выстрелом, бывает. Так что и с этим свыкаться придётся…

– Человек в прицеле. – Ивальд повысил голос, не отрываясь от винтовки.

– Чего? – Орм мгновенно вскинул бинокль, а голос его подозрительно окреп. Может, показалось, что выпивший был?

– На два часа, под Молодой Ведьмой. – Ивальд отнял палец со спускового крючка.

Молодая Ведьма – младшая сестра Ведьмы Старой – корявая высоченная берёза, что служила подобием ориентира на стрельбище северян, заполнила прицел. От берёзы, спотыкаясь и поминутно падая в холодную грязь, к боргу северян бежал пацан. Оборванный, почти босой, на вид – зим двенадцать, не больше. Орм ухватил беглеца в объектив, и лицо его словно окаменело. – Чтоб тебя йотуны запинали! Ивальд, перезаряжай винтовку! Держишь позицию, следишь за опушкой, ты же и прикроешь, пока мы паренька внизу не подхватим!

Увидишь что, хоть чуток на человека не похожее, – пали без приказа! Из укрытия до моего возвращения не вставать! – Орм метнулся к лестнице и через секунду уже был во дворе.

Вмиг окоченевшими пальцами кузнец нашарил в брезенте под ногами запасной магазин и перезарядил оружие, удивляясь, как же медленно и неумело у него получается то, что так гладко проходило на тренировках.

Когда он снова вскинул тяжеленную винтовку, паренёк уже проделал большую половину пути до стен. Бежал, то и дело оглядываясь, словно за ним на самом деле гнались от опушки, размахивал грязными руками и что-то пытался кричать прямо на бегу. Переводя помутневший прицел с парнишки на темнеющую кромку леса, Ивальд вдруг понял, как холодно ещё на улице. Как никуда не уходила пока зима, как мёрзнут руки и напряжённая спина, как сводит упёртое в брезент колено. Он вдруг осознал себя – одинокого, оставленного всеми на крыше с этой дурацкой винтовкой, а ставший почти родным борг вдруг словно опустел.

Внизу распахнулись ворота, под стены вылетели викинги, человек пять, все с оружием, действуя чётко и слаженно, так же как и кузнец, не сводя глаз с опушки. Подхватили паренька, о чем-то отчаянно вопящего, но, к удивлению поглядывающего со стены дверга, внутрь запускать не торопились. Ивальд узнал среди северян Герд, что присела возле пацана, проводя по его тощему телу зелёным лучом сканера, затем заглянула в глаза, наскоро обыскала лохмотья. «Да, – подумал Ивальд, – верно…» Ещё не забылась рассказанная зимним вечером история о заминированном альвами хладнорёбром – зомби, мёртвом живом человеке, пришедшем в борг просить помощи. Его вовремя оглушили, отнесли подальше к лесу и расстреляли из снайперской винтовки…

– О, Ас Тор, – большим пальцем Ивальд поддел на груди шнурок амулета, не отрывая от винтовки руки, – пусть в этот раз будет не так, молю! Пусть это будет нормальный живой человек! Только не в ребёнка…

Ещё полминуты внизу продолжалась суета, потом Герд что-то вколола мгновенно успокоившемуся пареньку, и того буквально внесли в борг на руках. Северяне мигом исчезли из-под стен, и тяжёлые ворота с грохотом затворились.

Едва успев поставить оружие на предохранитель, Ивальд подхватил его в обе руки. Рванулся к лестнице, буквально скатившись с неё во внутренний двор, на котором когда-то, по первому прибытию в Ульвборг, выкурил с Харальдом свою первую сигарету. Забросив винтовку на плечо, бросился к дверям, ведущим в крепость, но не успел миновать и одного поворота, как навстречу широким чеканным шагом вышел отец с пистолетом в руке. Высокий, узловатый, как коряга, и совершенно трезвый, он замер перед кузнецом, будто вкопанный, а его лицо неожиданно исказила столь редкая для этого человека гримаса.

– Ах ты лишенец! – Он надвинулся на отступившего назад дверга и без лишних разговоров влепил ему звонкую затрещину. Ивальд, даже не подумавший о защите, лишь ухватился за ухо и едва не упал, удерживая шапку. – Ах ты… – Он задохнулся, теряя слова. – Тебе кто приказывал стену покидать, отрок?! – Крепкая ладонь взметнулась в новом замахе. – А ну бегом обратно! Держать позицию, в оба смотреть, огонь открывать без приказа! Быстро!

И стало не то что бы обидно, стало очень стыдно. И за оплеуху, словно пацану какому-то, и за безумное, полное любопытства бегство со стены. Задрожали колени, захотелось упасть, раскаяться и в слезах вымолить прощение.

Но звонкий командный голос Орма не дал этого сделать – подхватил и отшвырнул:

– Быстро, я сказал! Весь борг под нож подвести захотел?! Пшел! Сутки сидеть будешь, стыд окупать!

И кузнец побежал. Побежал быстро и без оглядки, взлетев обратно на позицию ещё быстрее, чем покинул её. Замер и первый раз вздохнул, уже рассматривая опушку через прицел винтовки. Пусто, никого, только бутылки недобитые из-под кореньев выглядывают. Резина оптики холодила веко, отбитое отцом ухо горело, а пересохшее горло просило воды.