Текст книги "Волчьи тропы"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

2

Казалось, даже стены коридоров расступаются в ширину, лишь бы ненароком не задеть стремительно идущего по боргу конунга. А тусклые фонари смотрели вслед и удивлённо переглядывались, обсуждая осунувшееся и помрачневшее лицо Торбранда. Северянин широкими шагами отмерял метры железного пола, пролёты лестниц и повороты коридоров, даже не обернувшись, когда на очередном из них ему за спину пристроился Атли.

Началось? Пришла наконец весна в Ульвборг или это пока ещё случайность, разборка деревенских между собой? Теребя пальцами подвешенное на поясе ожерелье из медвежьих зубов, Торбранд все ускорял и без того быстрый шаг, спускаясь в лабораторию, куда Орм и Бьёрн доставили прибежавшего мальчишку.

Если бы у самых дверей колдовских палат Оттара и Герд они с Атли не замедлились, то наверняка бы просто вбежали внутрь.

Пацан, бледный и полусонный от вколотых ему препаратов, сидел на высоком операционном столе, свесив тощие грязные ноги. Бьёрн и Хальвдан – в креслах у стены, Оттар мыл руки в соседней комнате, Герд стерилизовала шприцы.

– Рассказывай. – Торбранд подошёл к Бьёрну, не сводя внимательного взгляда с мальчишки.

Чумазое худое лицо, звериный блеск в глазах, сейчас чуть притушенный наркотиком. Парня звали Сергеем – старинное имя, само по себе мутант среди новых имён, больше напоминающих клички животных. Родом из Новокруглово, что на самой окраине подвластных конунгу земель, почти у самих нечистых Круглых Камней откуда человека тролли полвека как погнали, спалив старинное село Крутиково. Люди там работящие, честные и не особо-то враждебные. Платили зерном, древесным углём, иногда добавляли шкуры. Всегда вовремя и в полном объёме. Втройне жалко, что им не получилось вовремя помочь… Вся деревня – мужиков пятьдесят, да плюс вдвое больше стариков, баб и детей. Готовились вот к посевным скорым, ждали схода снега. Не вышло.

Отродья нагрянули вчера утром, по самому первому свету, когда спится слаще всего, и было их, по бессвязным словам Сергея, прямо целое море. Три деревни, наверное. Пришли быстро, но, видать, продуманно. Навалились на поселение, за пять минут запалив несколько домов, и принялись убивать. Не видел такого Сергей ещё в свои одиннадцать зим, чтобы тролли как единое целое действовали – слаженно, между собой почти не сражаясь, да ещё и ордой такой. Ну, мужики, конечно, отпор дать попытались, но против такого числа выродков ни арбалеты, ни охотничьи ружья долго не выстояли. Тролли согнали пленных в одну кучу и, к немалому удивлению и ужасу всех, добивать не стали, а увели прочь, сбивая, словно стадо.

Сам Сергей схоронился просто чудом: дома не ночевал, посланный отцом соседскую борону на сарае разобрать, винтики поснимав, чтобы потом за бесценок купить недели через две. Задремал на том же сеновале, на самом верху, а когда выродки в деревню ворвались, лесом и ушёл.

Торбранд опустился в кресло, почёсывая небритый подбородок. Взглянул на Атли, но сейчас, когда нужно было хоть что-то высказать или посоветовать, это только взбесило конунга. Бесстрастное лицо ярла, которое он так любил носить ради мужественного вида, было совершенно нечитаемо: что он думает, что тупит последним тормозом, что просто пьяный – не поймёшь, пока не присмотришься. Отвернувшись обратно к Бьёрну, конунг кивнул, прося продолжать. Только вот беда-то не в этом вся. Не в числе троллей, которых на эту весну в голодные походы больше сотни нагрянуло. И не в неожиданном воинском умении их, и не в жителях Новокруглово, угнанных в плен вместо немедленной казни и сожжения, как это любили делать отродья. Беда была в том, что когда молодой Сергей рванул на юг, к Оби, чтобы в соседнем колхозе предупредить о налёте, там снова наткнулся на троллей. Точнее на их следы. Побродив некоторое время по развалинам и горячим ещё костровищам колхоза, он так и не нашёл ни одного живого человека. Несколько десятков убитых, гора дохлых троллей да размокающие под солнышком следы толпы, угнанной на север. В колхозе, по словам пацана, жило человек триста. Охотники, лесорубы, был даже старый технический цех. Отродья все сожгли, а представляющееся ценным унесли с собой.

Бросившись обратно в леса и до сегодняшнего утра утекая от то и дело появляющихся на тропах троллей, Сергей почти без привалов добрался до Ульвборга. Измотанный, сломленный и полуживой.

Значит, все-таки весна пришла… Но мальчишка рассказывал интересные и даже невероятные веши. Тролли, сгоняющие рабов! Что дальше? Замена луков и копий на дробовики и автоматы? Словно читая мысли конунга, Бьёрн кивнул. Опасно.

Герд быстро мазнула ваткой по грязному предплечью мальчишки, придержала, вгоняя под кожу очередную блестящую иглу. Парень затравленно дёрнулся, но уже через секунду обмяк, поник плечами.

– Что с ним делать? – В комнате появился Оттар, вытирающий руки полотенцем.

– Это сейчас не важно, – удержал отмашку Торбранд, – пусть Герд его ещё раз внимательно обследует, потом отведите вниз, к тёткам, пусть комнату ему найдут в районе тюрьмы. Покормят, спать положат – после разберёмся… Ну, – он повернулся к Хальвдану и стоящему у дверей непроницаемому Атли, – что скажите, ближники?

– Мочить! – сказал Хальвдан, даже не изменив вальяжной позы. – Рвануть сейчас на север и всех замочить. Освободить пленных, конечно…

– В это лето страндхуг с пожженных деревень не брать, – добавил Бьёрн.

Ну да, каждый о своём…

– А ты чего скажешь? – Торбранд в упор взглянул на Атли.

– Для начала, наверное, неплохо бы тинг собрать, – сказал ярл, и Торбранд неожиданно понял, что тот пьян. Демократ херов, ну ладно…

– Через двадцать минут на камне тинга. Придёшь пьяный – застрелю! – Все поднялись за конунгом, а ярл умело потупил глазки. – Оттар, займись мальчишкой и подходи к камню…

Камень тинга – Скала у Прялки, место разрешения споров и вопросов, на котором каждый мужчина, в отличие от длинного дома, мог высказаться на равных со всеми, был устроен по любимому принципу раумсдальцев: «Сначала строим огромный зал, а потом притаскиваем туда что-нибудь нужное». Только в отличие от того же дома или музея с драккаром, тинг в Ульвборге проходил под открытым небом, в одном из самых крупных двориков почти у самой реки. Это чтобы Асам слышно было, о чем младшие говорят.

Раумы, собранные по всему боргу с помощью внутренней громкой связи, сошлись к камню через пятнадцать минут. Попритащили шкур ещё, одеял всяких, привычно раскидали вчерашний снег, полукругом располагаясь подле здоровенного, метра два высотой, валуна, вмонтированного прямо в деревянный пол, и дворик наполнился гомоном: о том, что произошло каких-то полчаса назад, уже знали абсолютно все. Сейчас придёт конунг и им предстоит вынести решение, а если так выткано Норнами, то, может, сегодня к вечеру кое-кто уже и в походе будет…

Торбранд появился последним, в сопровождении Атли, Рёрика и Бьёрна, молчаливый, небритый с утра, закутанный в красный плащ. Они уселись на свободные места у самого основания камня, передвинув не без причины появившиеся на поясах мечи на колени, и замерли. Бьёрн, которого конунг попросил донести последние вести до остальных раумов, тяжело полез на оледенелый камень, помогая себе короткой резной палкой. Взобрался, осмотрел собравшихся и традиционно поприветствовал всех, открывая тинг по разрешению самого конунга. Начал рассказ.

Торбранд смотрел на лица собравшихся. Разные: усталые и отдохнувшие, довольные и хмурящиеся, – но все без исключения родные. Безусловно, за зиму они соскучились по стрельбе, по походам, по звону меча, рассекающего плоть тролля. Что за вести принёс с севера ободранный и напуганный мальчуган? Конунг поднял голову к бледному небу, как любил делать на этом дворе, и вздрогнул, разглядев высоко вверху чёрный силуэт ворона. Это одна из птиц Одноглазого, Хугин или Мунин, каждый день облетающая Мидгард, чтобы вечером рассказать Всеотцу об увиденном.

Ворона заметили и другие, по сидящим перед камнем людям пошло движение, и не одна голова закинулась назад, чтобы разглядеть священного посланника. Даже Бьёрн прервался, всматриваясь в небо вместе с остальными. Знак. «Этот мир всегда рядом, – подумал Торбранд, – и не имей язычество реальных, ощутимых и видимых, всегда проявляющихся знаков своего присутствия, наши предки никогда бы не пошли по этому древнему и рискованному пути».

Конунг поочерёдно прикоснулся к медному браслету, железной руне на шее, молоту Тора на груди и рукояти меча. Но возбуждение постепенно стихло, птица исчезла из узкого голубого проёма вверху, и Бьёрн закончил рассказ.

И вроде вещи очевидные: подвластные деревни подверглись нападению, а значит, надо в поход, как бывало уже много зим, – но что-то держало конунга, не давая в течение ближайшего часа отдать ряд приказов и просто посмотреть вслед удаляющейся карательной экспедиции.

Тролли проявили признаки разума, собравшись в армию и не воспользовавшись результатами победы как обычно. Кроме того, они умудрились ворваться в Новокруглово, почти не потеряв своих, как утверждал пацан, и это несмотря на круглосуточную охрану и посты деревенских. Это значит, что тролли действовали не как всегда. И возможно, их кто-то вёл…

Торбранд читал лица. Кто пойдёт? Кого из своих людей он на этот раз пошлёт навстречу старой, давно знакомой угрозе, теперь сменившей тактику?

Бьёрн скатился с Камня Прялки, ритуально приглашая на место говорящего любого, кому есть что сказать. Домашний тинг проходит быстро, без жертв Асам, без приветствий и долгих представлений. «Ещё не стемнеет, – думал конунг, – как они наберут отряд».

За час с лишним, прошедший у Камня, сказали очень много, но почти ничего нового. Наверное, именно для этого тинг и нужен в Раумсдале, чтобы точнее очертить и без того всем известное. Взбирались, скользя расписными ботинками по оледеневшему боку камня, вставали в полный рост, здоровались и говорили. Конунг же молчал. Смотрел, слушал, видел, слышал и анализировал. Десятки мнений, единая идея, разбитая на двадцать осколков. Точки зрения и мелочи, способные утаиться от внимания. Закутавшись с ногами в суконный плащ, Торбранд • прислонился спиной к основанию камня и, казалось, погрузился в транс.Хальвдан – вояка, не умеющий читать, в быту растяпа и увалень, в бою убийца и самый быстрый клинок борга – всех рубать, никого не оставлять, парочку троллей в плен и Оттару их в лабораторию, чтобы все-все рассказали. Поехали прямо сейчас, пока следы не пропали. Я, конечно, идти хочу…

Орм – продумчивый, с решением никогда не торопящийся, сегодня какой-то мрачный, словно пристыженный (и где, кстати, его приёмыш-дверг? Неужто он его на тинг намеренно не пустил?) – пройти не напрямую к сожжённым деревням, а через уцелевшие, предупредить народ, заставить их взять палатки и на время отойти к боргу, под защиту стен. А уж потом в погоню и рубать…

Арнольв – гигант по имени Вероятность. Причём брат Атли мог выдать действительно умную мысль, а через мгновение полную ахинею – отправить гонцов по деревням, собрать народ у борга, но идти воевать троллей прямо сейчас, а то удерут и народу съедят много. И ещё, если тролли объединились, значит, у них есть предводитель и логово, некая база, их собравшая. Я берусь возглавить ударный отряд!

Эйвинд – невысокий рыжий ирландец, волею Норн угодивший в Раумсдаль почти десять зим назад, бывший Миссионер, от рождения звавшийся Эдвином – примерно между Юргой и Болотным есть база Братства, именно туда можно эвакуировать уцелевшие деревни сектора. Кроме того, всегда можно привлечь к уничтожению троллей самих воинов Миссии…

Рёрик – как всегда осторожный, расчётливый и постепенный – собрать полностью укомплектованный ударный хирд, провести по северу разведку боем, проанализировать информацию и, если будет необходимость, ударить более сильно. Какой смысл соваться, если их там сотни? Все равно что десять раумов пойдут, что двенадцать, без поддержки тех же Миссионеров не обойтись… А командовать поручить Атли – он карать любит.

Сигурд – настоящий берсерк, когда это слово означает уже не профессиональную военную машину, а заболевание головы – снарядить пять или шесть человек и по одному разослать в леса. Один раум стоит пять десятков троллей, и через день они все вернутся с охапками вражеских голов. Тактика партизан и спецназа. Он, конечно же, будет одним из этих пяти…

Харальд – убийца, теряющийся при пошлых анекдотах или когда нужно что-то сказать на людях, – согласен со всеми, конечно, и особенно с Арнольвом и Хальвданом. Принести добрую жертву, взять в качестве проводника мальчишку, двинуть в леса и, как они все это хорошо умеют делать, убить всех троллей. Если получится, то и пленных освободить…

Торкель – немного сумасбродный и замкнутый человек, но неплохой тактик – изучить карты местности, вычислить вероятные пути подхода троллей к деревням, обойти и нанести превентивный удар по логовам. Потом устроить засаду, дождаться возвращения караванов с пленными и закончить дело. Он готов сейчас же заняться расчётами…

Атли – как по мановению волшебной палочки начавший заикаться, но хоть трезвый – он согласен возглавить поход, но группу отберёт сам. Выступать действительно нужно быстро, но по растёкшимся дорогам сейчас техника не пройдёт, поэтому все равно надо ждать ночных заморозков. Так что и подготовить хирд, и наметить план операции время будет. Это в-всё…

На двор опустилась тишина. Раумы сидели, тихонечко обсуждая сказанное всеми или просто молча, обдумывая случившееся. Торбранд, наконец очнувшийся от своего медитативного состояния, вытянул вперёд затёкшие ноги. Мозаика, складывающаяся из привнесённых остальными воинами осколков, медленно обретала целостность. Выждав пару минут, когда уже никто высказываться не захотел, конунг поднялся, отбрасывая за спину плащ. Сдвинул золочёную фибулу на плечо, придержал меч, и одним лёгким прыжком оказался на камне тинга. Теперь, если никто больше ничего сказать не хочет, скажет он сам…

– Что ж, добро, что ни от кого из раумов не укрылась сама необычность случившегося. Орда троллей, по здешним землям доселе невиданная, уведённые в плен люди. Воевать, конечно, пойдём. Поведёт ярл Атли, хирд сам наберёт – человек восемь, не больше. Выступят по ледку, а значит, не раньше восьми вечера, так что время действительно есть, вот только мальчишку брать ни к чему. Пройти по деревням, быстро и не задерживаясь, предупредить население, в случае необходимости задействовать Миссионеров и их базу. Постараться выйти на логова троллей, как бы далеко для этого ни пришлось уйти на север. Провести разведку боем, по возможности нанести врагу наибольший ущерб, попробовать взять пленного. В случае чего – отступить, технику уничтожить, рассредоточиться и отойти к боргу. Один с нами, братья…

Торбранд спрыгнул с камня, придержав хлопнувший по бедру меч. – Решено! Вечером выступаете, возьмёте джипы – двух хватит. Отбирай людей, кто идёт – пусть знают уже сейчас. – Он кивнул Атли, и тот поднялся, бегая глазами по собравшимся.

Раумы сидели тихонечко, едва ли не как дети в школе, ожидающие, кого выберут идти в театр. Всем так хотелось…

– Торкель, Эйвинд, Арнольв, Орм, – качал головойярл, и от названных воинов доносились вздохи облегчения, – Харальд, Бьёрн и Олаф. Я буду восьмым, две пары недоукомплектованы, но Оттара брать туда я бы нестал, – он повернулся к Торбранду.

«Может быть, и неплохо», – подумал вождь. Хотя сам он укомплектовал бы немного по-другому.

– Одна пара, – все же поправил конунг, и Атли вопросительно изогнул бровь. – Недобор в паре ирландца; но я бы тоже не рекомендовал в такой поход Оттара. Однако у Орма напарник есть. – Начавший понимать ярл недовольно нахмурился, но перебить себя Торбранд не дал: – Тролли редко живут над землёй, Атли. Я хочу, чтобы девятым ты взял в этот хирд дверга…

3

Хотя к вечеру и стало холодать, Ивальд все ещё не решался встать из-за укрытия, чтобы движениями разогнать застоявшуюся кровь и немного согреться. Так и сидел, сдвинув под себя один из холоднющих мешков и выставив вперёд винтовку. А облака над головой с шумом кружились вокруг солнечной повозки, медленно ползущей от преследующих её небесных волков.

Сначала было осознание невыполненного долга, потом стыд, потом упорство, а ещё позже страх. Говорить было не с кем, а думы, так тепло встреченные им сегодня утром, сейчас гнались прочь.

Замёрзший, голодный и уставший от бессмысленного наблюдения за пустой опушкой, Ивальд, сам того не заметив, позволил одному из тонких пузырей, наполненных обидным гневом, взорваться глубоко внутри. Оплеуха, отвешенная отцом, уже не казалась правильной и нужной. Бред какой-то – человек, ему максимум в братья годящийся, будет за всякий проступок руки распускать! Отец, тоже мне… Как и все эти дурацкие игры, которыми просто упиваются раумсдальцы. Отец нашёлся, да он, поди, самого подземника по зимам прожитым ещё моложе! Ивальд представил себе, как с помощью собственного немалого умения ломает викингу руку…

Красочное тканое полотно, заботливо натягиваемое северянами на сознание кузнеца в течение почти шести лун, в один миг лопнуло, сваливаясь, обнажая, и сразу стало ещё холоднее от царящей внутри пустоты. Проклятый Фенрир в крови завыл, кусая вены изнутри. Дверг! Что за имя вообще? Он, кузнец из Убежища, всегда был человеком, а не каким-то там карликом, созданным из пожиравших первого мёртвого великана червей! Раумс-дальцы – нацисты настоящие, и кто им только позволяет так насмехаться над другими? Тролли, альвы – да это же все просто люди, просто такие же уроды, как и эти самые северяне. Понапридумывали со своей языческой мифологией… Далеко-далеко, подталкиваемая изнутри пузырями, наполненными отчаянием, обидой и глупостью, зашевелилась, подобно Мировому Змею на дне океана, мысль о побеге. Учёные Убежища дорого бы дали за секрет сыворотки северян…

Немного жалко, конечно, ведь за это время он действительно много узнал и принял, но если дело и дальше так пойдёт, чтобы каждый на него запросто руку поднимал, то простите… Ивальд забыл, как полгода назад мог быть если не убит, то просто стать трэлем, как отправившийся в Хель этим январём Юрик. Сейчас его мысли и память работали по-другому. Ему же не двенадцать зим, как прибежавшему в борг мальчишке! Отрок нашёлся! Да его все хирдманы и ярлы благодарили, когда он им за простое спасибо веши и оружие делал, а тут! Честолюбие кузнеца, взлелеянное за зимние луны раумами, неподдельно возмутилось, неожиданно спросив подземника: а чего это ему раумсдальский браслет и ботинки просто за хорошие вещи не дать?! Тут, правда, появилась на внутренней арене и искренность, заявившая, что если кузнец на такие вопросы самому себе ещё не ответил, то дураком и помрёт, но её с позором загнали обратно в темноту.

Да, это правда, узнано много – и обычаев, и судеб, и секретов даже. Но это все равно не даст утихнуть праведному гневу. Сколько ему ещё батрачить, пока этот зазнайка конунг его не заметит? Вон ирландец Миссионер, взятый в плен около десяти зим назад. Ничего, один раз сразился с альвами на стороне раумов, и уже не трэль он, а свободный и взятый в хирд, на драккаре на рум посажен. И вот у него уже титановая руна на шее! И ничего, освоился, даже со своими видался несколько раз. Говорит, что будет их вирой за убитых Братьями в той распре северян. И живёт! А тётка?

Незаметно для себя Ивальд фыркнул, выдыхая в промерзающий с каждой минутой воздух струю пара. Тётка в хирде! Чем он хуже этой доморощенной валькирии? Полевой хирург и по совместительству разведчик, всей дружине ну просто как родная сестра, любимая и ненаглядная… Обидно было ещё и потому, что на праздновании Йоля, что в середине зимы, в момент почти случайного и очень пьяного приставания Ивальд умудрился-таки схлопотать по соплям. А потом ещё и от кого-то из мужиков, так, для закрепления опыта. Ох, как все посмеялись тогда…

А весь этот детский сад с верой в давно почивших богов и разрисовыванием оружия? Ивальд скользнул взглядом по иссечённому письменами прикладу и подавил в себе желание оторвать со ствола заячью лапку. Игрушки, одно слово. Великие воины – всю зиму квасили водку и жрали захваченные у местного населения продукты. А их татуировки? Да никогда!

Разогнанные тяжёлыми шагами по железным ступеням, предательские мысли завизжали и бросились врассыпную, натыкаясь друг на друга и ещё более истошно вопя. Испуганно обернувшись к лестнице, подземник подумал, что тому, кто идёт сюда, все давно известно о его слабости.

На стене появился Орм, и Ивальд только сейчас действительно понял, как долго к нему никто не поднимался. Отец переоделся – теперь поверх рубахи были застёгнуты чёрный бронежилет, пояс с подсумками, боевой нож скрамасакс и меч. Искоса поглядывая влево, на тёмную опушку за стеной, он подошёл к позиции кузнеца, держа в одной руке высокую деревянную кружку, от которой валил пар, а в другой мягкую кожаную флягу. Чуть наклонив голову и словно подбирая слова, поджал губы и после секундного раздумья заговорил:

– Ты не серчай за утро… У всех нервишки взвинтились, после зимы-то. На вот, глотни. – Ивальд встал, одновременно разминая затёкшие и замёрзшие ноги, и взял флягу. – Бить мне тебя не стоило, наверное, но будь вместо меня Атли или Харальд – могли бы и не просто рукой приложить… Так что пей да обдумывай.

Дверг сделал мощный глоток, чувствуя, как возвращает к жизни оледеневшее тело обжигающий поток внутри. Орм забрал флягу и протянул кружку. От горячего бульона все ещё шёл пар. Ивальд, сморщившись от принятой водки, резко выдохнул, благодарно кивнув. Выждав несколько секунд, начал пить похлёбку.

Окончательно придя в себя, он с удивлением заметил, что тканое покрывало жизненных устоев северян как ни в чем не бывало лежит на своём прежнем месте, заботливо укутывая разум кузнеца. Целое и невредимое.

Орм нагнулся, подбирая винтовку и чехол, спрятал оружие и, дождавшись, пока кузнец допьёт, сказал:

– Как стемнеет и подмёрзнет, мы выдвигаемся в поход. На троллей. Идём на север, к порушенным деревням, проведём разведку боем, попробуем спасти пленных людей. Ведёт Атли-ярл. Ты в хирде, так что пошли в оружейный сарай, надо бы тебя приодеть…

Они закинули на места сползшие за день мешки и направились к арсеналу борга.

Двери, за которые Ивальд уже проходил как минимум шесть раз, и в седьмой послушно расползлись перед Ормом. Замигал, включаясь, свет.

– Брони там. – Раум махнул рукой, ставя винтовку в ближайший свободный угол сарая, а пустую кружку на один из стеллажей. – Выбирай пошустрее, нужно ещё размер подтянуть…

Ивальд, ещё не до конца пришедший в себя от свалившейся на него новости, деревянно пошёл в указанном направлении. Остановился у горы бронежилетов, начал копаться в ней, подбирая пошире и покороче. Мысли скакали, не в силах остановиться. Поход – значит, стрельба. Стрельба – значит, кровь. Кровь – значит, убитые. Убитые – значит…

– Подойдёт, – сказал Орм, одобряя выбранный кузнецом доспех. – Теперь снимай пояс и надевай броню.

Подтягивая ремешки и липы, они подогнали чёрный бронежилет под необходимый подземнику размер.

– Сделаешь потом немного пошире: придётся пододеть вниз ещё одежды, прохладно в лесу, – а так вроде нормально. – Орм легко хлопнул его по плечу. – Вскроешь серый пакет у меня в клети: там тёплые носки и исподнее: плащ и безрукавку возьмёшь свои. Шапку там, флягу, медпакет, нож сам бери, тут у нас полная свобода. Теперь к оружию.

Они подошли к оружейным стеллажам.

– Прошло целых четыре луны с тех пор, как ты начал обучаться военному ремеслу. Предпочтения появились? – Ивальд слушал викинга, задумчиво прохаживаясь между полками. Одно дело изучать оружие, но совсем другое – когда его подбираешь для боя. Для настоящего, не тренировочного.

– Пожалуй, только не наше, – сказал кузнец, минуя российские образцы, чем вызвал на лице Орма неподдельное удивление, – может, что-то вот из этого… – Дверг провёл пальцами по ряду выложенных винтовок и пистолетов-пулемётов. – Что-нибудь полегче, не очень громоздкое, но чтобы при этом… Вот!

И кузнец выдернул из залежей матовую американскую автоматическую винтовку, построенную по старинной модели «Кольт-коммандо». Оружие когда-то явно было именным – цевьё и рукоять пестрели странными надписями, значками и изображениями распятого Бога. Зная, что северянин внимательно за ним наблюдает, дверг умело вынул пустой магазин, проверил затвор, предохранитель и снова зарядил оружие. Перед походом он его обязательно переберёт, почистит и смажет. Оружие было сравнительно новым, ещё блестевшим от масла и без характерных раумсдальских следов. Забытая добыча. Наблюдая, как кузнец вертит в руках винтовку, Орм пояснил:

– Это трофей, доставшийся от Миссионеров. Просто никому из наших он не по душе… Но если хочешь, вещь неплохая. Тридцать патронов, стрельба одиночными, а в очереди – по три патрона, двойной предохранитель, можно прицел навертеть…

– Можно, – кивнул Ивальд.

– Тогда вперёд! – улыбнулся Орм, приглашающее протягивая руку в сторону. – Вот только магазины запасные найти будет трудновато, но время у тебя ещё есть. Там пустые подсумки, там ремни и чехлы, там прицелы. Запомнил уже, наверное. Пистолет выбери, если нужно…Действуй! Как закончишь, не забудь захлопнуть за собой дверь. Я в доме…

И он вышел, впервые предоставляя подземнику полную свободу действий в одной из самых важных комнат крепости. Ещё не веря, Ивальд побрёл в угол с патронными ящиками. Ох, неспроста он видел сегодня над боргом чёрную ворону…

Как ни заняты были все присутствующие сейчас в длинном доме, напоминающем полевой штаб, но с появлением на пороге вооружённого дверга лица многих повернулись к двери и на них появились улыбки. В бронежилете, с винтовкой на плече, обвешанный подсумками, с грозным выражением лица, он вошёл в дом.

– Вот теперь мы точно победим, – сказал кто-то, и раумы привычно захохотали.

Ивальд улыбнулся в ответ, прошёл к своей клети и сбросил ношу. Начал переодеваться, поглядывая по сторонам. Тех, кто идёт с Атли в поход, было видно сразу: чистят оружие, осматривает броню и одежду. Остальные помогают, но под ногами не мешаются. Со столов убрано все, сейчас тут царят автоматы, мечи и старинные пластиковые карты области. Жарко горит очаг и пылают все до единого светильники. Рядом с местом конунга расположился оперативный совет – Рёрик, Атли, Арнольв, Торкель и сам Торбранд. Склонились над картами, что-то замеряя и постоянно переговариваясь. Ярл уже готов к походу – хоть сейчас выступать, но оно северянам и проще: у них боевое оружие прямо в доме живёт, постоянно под присмотром.

Пододев под рубаху свитер и воспользовавшись запасными тёплыми вещами Орма, Ивальд плотно зашнуровал ботинки и выложил на стол винтовку, приступив к чистке оружия. Заметивший знакомый ствол Эйвинд хмыкнул и подмигнул подземнику, а к столу приблизился Сигурд, наблюдая за разборкой оружия, но не вмешиваясь. «Интересно, – подумал кузнец, – а зачем в этом походе им вдруг понадобился дверг?»

– Так захотел сам конунг, – неожиданно сказал Сигурд и так же резко отошёл, не глядя на кузнеца.

Ивальд замер, пытаясь понять, но время поджимало, и он снова принялся за оружие.

– До этой точки, – долетало от короткого стола, – потом на восток.

– Тут машины придётся оставить…

– Я вообще хочу, что бы отсюда вы двинулись пешком и прочесали этот район.

– Благоприятные условия для довольно большого убежища. Может быть?

– Па! Десять килограмм тротила их явно озадачат!

– Перестань квохтать, придурок, там же сотня пленных людей…

– Пешим маршем до этой речки, дай прикинуть… думаю, что к следующему утру мы там будем.

Ивальд старался не поднимать глаз. Северяне, неоднократно занимавшиеся подобными вылазками, конечно же знали, на что идут и что нужно делать каждому из них, но он, до сегодняшнего вечера простой кузнец, чувствовал явное смятение. В доме, ставшем ему привычным и едва ли не родным, сейчас царило нечто чуждое и опасное. Оглушительно щёлкнув затвором пулемёта, из-за стола поднялся Бьёрн и кивнул Торкелю, своему напарнику:

– Я отнесу вещи к машинам и проверю, как там с ними разобрался Олаф. – Взвалив на одно плечо оружие, а на другое плотно набитый синий рюкзачок, он начал пробираться к выходу, когда его взгляд случайно упал на кузнеца: – Готов? – Почти, – выдохнул Ивальд, понимая, что ещё долго не будет по-настоящему готов. – Постарайся ничего не забыть. – Бьёрн понимающе кивнул и вышел из дома.