Текст книги "Золотой лев"

Автор книги: Андрей Конев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ
«КАМОРКА ПАПЫ КАРЛО»

Тишина обходила дом Закидона стороной. Даже ночью, когда посёлок тонул в бесконечных волнах сновидений, дом художника оставался единственным островом среди безбрежного моря безмолвия. В кустах шиповника стрекотали цикады, чуть поскрипывали распахнутые ставни окна, из которого доносился могучий, сочный, насыщенный глубоким содержанием храп.

Закидон умел храпеть так, как никто другой в посёлке. Казалось, даже во сне старик продолжает вести беседы о жизни, о славных временах, которые ушли безвозвратно, и об искусстве, которого больше нет. И эти ночные рулады Закидона были увлекательнее любого шлягера.

– В ночное время, когда силы зла стелются по земле, подобно ползучим гадам, остерегайся бесовских капищ, ибо вид их, речи и храп могут лишить тебя рассудка… – загробным голосом произнёс Макс.

По плану вместе с Антониной он оставался снаружи: в случае внезапного возвращения Буратино должен был подать сигнал – трижды промяукать. Поэтому Макс мог себе позволить цитировать строки из магических наставлений сколько угодно – всё равно посетить бесовское капище предстояло Санчо.

– Заткнись, – вежливо попросил Знаменитый следопыт. – И без твоих слов мурашки по коже.

Из окна раздался храп, ничем не отличающийся от сдавленного стона. Так стонут плакальщицы по безвременно усопшим.

– Может, отложим операцию, – робко предложила Антонина. Ночью мистические страхи вернулись к леди-воительнице, и теперь она сильно сомневалась в необходимости предстоящего мероприятия. – Вдруг Чёрный Генерал всё-таки существует!..

– Я его выдумал, – напомнил Макс.

– Тогда существует кто-нибудь другой… Днём он – биолог Буратино, а ночью сбрасывает маску и принимает свой подлинный облик. Ой!..

Храп Закидона перешёл в глухое рычание, а потом внезапно стал тише, затаился, словно зверь, высматривающий добычу.

– Он является пожирающим, мстительным и губительным, – нараспев прошептал Макс. – Мольбы и стоны, скрежет зубовный существ, которых он пожирает, – всё это он. Число его имени составляет триста шестьдесят четыре дня. Дней же в году триста шестьдесят пять. Над одним днём он не властен. – Великий Магистр похлопал Санчо по плечу. – Так что ты не волнуйся. Может, сегодня именно этот день.

– Спасибо. Успокоил, – процедил Санчо.

– Знамя возьми с собой. – Макс свернул полотнище в трубочку и протянул Знаменитому следопыту. – Вдруг Антонина права… Вытащишь, значит, и скажешь: «Отойди от плоти моей, от мяса моего и от костей моих…». Понял?

– Брехня все это, – сказал Санчо, но знамя взял, засунул в карман и полез в распахнутое окно.

В комнате царила кромешная тьма. Пахло пылью, табачным дымом, масляными красками и чем-то сухим и терпким, напоминающим запах аптеки. Закидон лежал где-то в углу. Оттуда доносились громовые раскаты его храпа. Санчо засунул фонарик в карман, опустился на четвереньки и по-собачьи, медленно и осторожно, устремился к двери.

Наверное, Закидон никогда не смазывал дверные петли. Они повели себя самым предательским образом: обиженно заскулили, заскрипели сварливо и злобно – хватайте вора, держите его, вяжите его! Даже Закидон перестал храпеть, грузно заворочался, и сердце Знаменитого следопыта забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Но вскоре послышалось начало новой рулады, и Санчо, обмирая от страха, продолжал свой путь через освещенный луной зал.

Старый комод, кровать, кресло с выщербленными деревянными подлокотниками, платяной шкаф…

Вещи… Они окружают человека всю жизнь: одни уходят, на их месте появляются другие, осторожно осматриваются, потом привыкают, сживаются, становятся незаменимыми. Они впитывают дыхание человека, его мысли, звук его шагов. Они становятся продолжением человека, его товарищами, его защитниками, не позволяющими ему страдать от одиночества. Они создают иллюзию, что человек живёт среди своих друзей, похожих на него, таких же, как он. Судя по нагромождению мебели, у старого художника было очень много друзей среди вещей. Наверное, поэтому он избегал людей и разговаривал то с птицами, то с собаками, а то и сам с собой. В последнем случае он говорил, что с хорошим человеком и поговорить не грех.

Через лабиринты мебели Санчо добрался до комнаты Буратино, прополз внутрь и закрыл за собой дверь.

Каким жалким и несчастным выглядел луч карманного фонарика в этой огромной, почти пустой комнате! Матрас на полу, журнальный столик, несколько полок с книгами, картина на стене, под окном огромная плетёная корзина с крышкой и батарея пустых бутылок из-под вина в углу… И всё.

«Вот и хорошо, что Буратино не дружит с вещами, – подумал Санчо. – Он со своим Отелло дружит и с винными бутылками, а больше ни с кем. Вот и отлично. Долго искать не придётся».

Он быстро обшарил рюкзак, пересмотрел все книжки, заглянул в корзину, под матрас… Карты находились под журнальным столиком: были приклеены несколькими полосками лейкопластыря к нижней его поверхности. Санчо засунул плотный пакет за пазуху, а вместо него приклеил книжку под названием «Таинственные и загадочные случаи в истории человечества». Он уже собирался покинуть комнату, но во дворе раздалось тревожное мяуканье. Ещё одно. И ещё. Друзья подавали сигнал. Хлопнула входная дверь, послышались шаги… Тревога! Буратино неожиданно вернулся!

Санчо заметался по комнате, лихорадочно пытаясь найти место, чтобы спрятаться. Теперь он уже проклинал Буратино за то, что тот не дружит с глубокими платяными шкафами, с обширными комодами и вместительными тумбочками, которые могли бы укрыть в своём чреве Знаменитого следопыта. Не прятаться же ему под журнальным столиком, в самом деле! Между тем шаги приближались. Взгляд Санчо остановился на плетёной корзине.

Убежище было превосходным, только очень тесным. Санчо с трудом втиснулся внутрь и закрыл над собой крышку. Видимость оставляла желать лучшего: между прутьями были слишком узкие щели, но выбирать не приходилось. Санчо затаил дыхание. Дверь распахнулась, вспыхнул свет.

В комнату вошли трое. Первого Санчо узнал сразу, хотя мог видеть только ноги. Но сапоги сорок пятого размера в посёлке носил только Буратино. Второй мужчина был обут в кожаные ботинки на высоком каблуке. Ступал он уверенно и, видимо, весил немало: доски пола так и скрипели под его шагами. Санчо окрестил его Карабасом. А третий, наоборот, мелко перебирал ногами, обутыми в кроссовки, и всё время держался чуть позади толстяка, будто заискивал перед ним. Поэтому он и получил имя Дуремара.

– К чертям! – пробасил Карабас. – В жизни не поверю, что это невозможно! Что ты мне лапшу на уши вешаешь?! Просто смешно! Верно, Зяма?

– Верно, – откликнулся Зяма Дуремар. – Смешно и очень даже глупо. Как говорил один мой знакомый, царство ему небесное, смеётся тот, кто может себе позволить смеяться. А ты, док, этого позволить себе не можешь.

– Вот-вот… – снова забасил Карабас. – Копаешься здесь целый месяц, и никакого толку! Да за это время можно иголку в стоге сена отыскать! Темнишь, док! Ох темнишь… Я это нутром чую. А те, кто в последний момент бросает команду, добром не кончают. Верно, Зяма?

– Прямо в точку! – с готовностью поддакнул Дуремар. – Сказано – как отрезано! Не в бровь, а в глаз! Дай я ему врежу раз, и он сразу поймёт, кто он и чего стоит на этом бренном свете… У, гад!

– Подожди, подожди… – осадил Зяму Карабас. – Зачем так? Нужно и человека выслушать. Мы же не звери какие! Мы все друзья-товарищи, только некоторые об этом забывают. А, док? Ведь забывают?

Санчо сидел тихо, как мышка. Он боялся даже пошевелиться. Но тут, как назло, по его шее начал ползать какой-то зловредный паучок. Наверное, он жил – не тужил в просторной соломенной корзине, плёл свою паутину, а теперь выполз проверить, кто это такой здоровенный попался в его сети. Нельзя было сказать, что Санчо боялся пауков, но прикосновения мохнатых лапок были неприятны.

– Я ничего не забыл! – Голос биолога дрожал от напряжения. – Вы отсыпали бабки, я согласился сделать карту всех уровней. Я и начертил вам карту. Чего вы от меня ещё хотите?

– Туалетная бумага это, а не карта! И толку от неё гораздо меньше.

– Сделал как мог! Забирайте её, и всё, – Санчо услышал, как зашуршала бумага, – я выбываю из игры. У вас свои танцы, у меня – свои песни!

– Щас я тебе станцую песню, – с угрозой прошипел Дуремар. – Лебединую.

Паучок счёл, что добыча ему попалась не по зубам, и уполз восвояси. Но тут свалилась иная напасть: Санчо почувствовал, что из-за неудобного положения начали неметь ноги. Будто тысячи маленьких и острых, как коготки котёнка, иголок вонзились в ступни, и те начали терять всякую чувствительность.

– Думаю, что ты врёшь, – веско сказал Карабас. – Думаю, что ты решил нас опрокинуть и загрести всё единолично. А ведь все люди братья. Они должны делиться друг с другом. Зяма, оформи клиента…

Онемевшие ноги так сильно занимали Санчо, что он не сразу обратил внимание на то, что кроссовки Дуремара и сапоги Буратино вдруг начали топтаться друг возле друга, смешно подпрыгивать, будто действительно два взрослых человека решили ночью станцевать лебединую песню. А потом сапоги сорок пятого размера вдруг подкосились и упали на пол. И были отчётливо видны рифленые подошвы и комья грязи на голенищах, и прилипший к каблуку окурок. Сапоги странно подрагивали, будто пытались подняться и снова пуститься в пляс, но у них почему-то ничего не получалось. И опять забасил Карабас.

– Аккуратнее, Зяма, – сказал он. – Так ты его совсем придушишь! А нам нужна карта… Настоящая карта. Где она, док?

– Откуда я знаю? – прохрипел Буратино. И тут его ноги начали выделывать такие забавные коленца, как будто назло своим противникам биолог решил танцевать лёжа.

– Зато я знаю, что кто-то похитил карту у здешнего легавого! Как его?

– Лейтенант Григорий Анохин, – подсказал Зяма. – Дядя Гоша.

– Вот-вот… Расскажи-ка нам, кто это мог сделать?

– Я не знаю, – продолжал упорствовать Буратино.

– Зяма! Товарищ не понимает.

Ноги биолога вновь начали отплясывать.

– Это я! – еле слышно прохрипел он. – Я. Я взял карту.

– Молодец, – похвалил Карабас. – Наконец-то ты решил говорить правду. И как ты это провернул?

Биолог начал рассказывать, торопливо, захлебываясь, но так тихо, что Санчо ничего не мог расслышать. А когда он закончил, Карабас грозно и страшно закричал:

– Карта! Где она? Говори, или тебе крышка!

Некоторое время Буратино молча продолжал дрыгать ногами, а потом сдался:

– Ладно… Всё, хватит! Довольно… Журнальный столик… Карта приклеена снизу.

– Вот это другое дело, – ласково произнёс Карабас. В поле зрения Санчо появились сначала его ботинки на высоком каблуке, а потом и весь Карабас – коренастый толстяк с густой чёрной шевелюрой. Вот только борода, в отличие от прототипа, у него не была такой длинной. – Вот теперь у нас наступят дружба и взаиморасчёт.

Он нащупал руками приклеенную Санькой книжку, вытащил её и несколько мгновений рассматривал. Потом перелистал, потряс, надеясь, что из неё что-нибудь выпадет. Но ничего из неё не выпало, и это обстоятельство повергло Карабаса в глубочайшее изумление. Наверное, он просто не верил своим глазам.

– «Таинственные и загадочные случаи в истории человечества», – прочёл он название книги и тут же отшвырнул её в сторону.

Щёки его налились багрянцем, брови нахмурились. Он вскочил на ноги и изо всей силы пнул бедного Буратино ботинком в живот.

– Сейчас произойдёт самый таинственный и загадочный случай в истории человечества, – прорычал он. – Но ты его не увидишь.

– Нет! Не нужно! Карта должна быть там!

– Её там нет! Где она?

– Я не знаю!

– Кончай его, Зяма!..

Сапоги сорок пятого размера застучали, зашаркали каблуками по полу, потом вдруг расслабились и обессиленно замерли, а во дворе протяжно и жалобно завыл Отелло. Говорят, собаки чувствуют смерть хозяев.

Это было ужасно. Санчо зажмурил глаза, чтобы ничего не видеть, потому что это было просто невыносимо. Одно дело, когда убивают в кино: ты знаешь, что всё это понарошку, где-то далеко, за мерцающим экраном телевизора. А вот когда так, в двух шагах от тебя, душат живого человека и ты понимаешь, что это по-настоящему, без дураков, – это совсем другое дело! Санчо был в панике. Он не знал, что ему делать: закричать во всё горло, чтобы проснулся сладко храпевший Закидон, или бежать за помощью, или броситься на убийц и погибнуть с честью?..

Как трудно выбрать верное решение из неисчислимого множества вариантов! И чтобы найти линию поведения, нужно понять, кто ты: отважный рыцарь Золотого Льва, известный своей выдержкой Знаменитый следопыт или маленький, испуганный донельзя мальчик?

Конечно, в данной ситуации хотелось бы проявить себя Знаменитым следопытом, смелым, отважным рыцарем без страха и упрёка. Следовало бы броситься на жестоких убийц и обратить их в паническое бегство. Но Санчо был в таком ужасе, что не мог и пальцем пошевелить. Он никак не ожидал, что кто-то способен вот так просто взять и убить человека. Взять и убить!.. Взять и…

Некоторое время стояла гробовая тишина. Потом раздался удивлённый голос Карабаса:

– Э! Да ты его задушил?!

– Так ты ж сказал: кончай его. Я и кончил!

– Дурак! Я припугнуть хотел. А ты!.. Как мы сейчас найдём карту?

– Не знаю.

– Чёрт! – Ботинки на высоком каблуке забегали по комнате. – Чёрт! Чёрт! Чёрт!..

– Ну, извини… Перестарался малость. Я просто не понял…

– Заткнись, осёл! – Ботинки прекратили свой бег по кругу и остановились. Значит, так… Перетащим его в багажник… Нет. Оставим его здесь. Повесим на люстру. Пусть легавые сочтут это самоубийством. Разочаровался человек в своей работе, надоели ему до смерти летучие мыши, вот он и полез в петлю. Верно?

– Гениально, – оживился Зяма. – Ну ты голова! Ну ты даёшь!..

– Верёвка есть?

– В багажнике.

– Неси. А я пока стремянку поищу.

– А если этот художник проснётся? Кончать?

– Не проснётся. Я ему бутылку дал. Да и зачем его кончать?

– Он же нас знает!

– Что он знает? Что мы друзья Бориса Устиновича, его, можно сказать, коллеги? Ну и что? Мы приехали помочь в работе своему сотруднику и не виноваты, что он повесился. Верно?

– Верно!

– Тогда за дело. А потом обыщем всю комнату. Может, карта спрятана где-то здесь.

Комната опустела: Зяма на цыпочках умчался за верёвкой, а Карабас шарил в зале – искал стремянку. Санчо понял, что ему представилась чудесная возможность покинуть помещение. Когда преступники начнут обыск, сделать это будет уже невозможно. «Ах, какой сюрприз, – скажут они, вытаскивая Санчо из корзины. – И что это у него за пазухой?» А потом кончат его, как кончили бедного Буратино, потому что ни один уважающий себя убийца не оставит в живых свидетеля. Санчо только на миг представил себе, как его сандалии отплясывают на полу лебединую песню, и ему стало очень плохо.

Он вывалился из корзины. Несколько мгновений лежал, не в силах пошевелиться – онемевшие ноги горели огнём, – а потом поднялся, открыл окно и прыгнул во двор.

Около крыльца слышалось яростное рычание Отелло и сдавленная ругань Дуремара. Пёс вцепился в убийцу, мстя за смерть хозяина. Потом послышался звук удара и собачий визг. Санчо на негнущихся ногах заковылял к дырке в заборе, где его напряжённо ждали друзья.

– Бежим! – прошептал он. – Быстрее! Иначе меня кончат. А за компанию и вас.

Уговаривать рыцарей не пришлось. Измученные долгим ожиданием, полуночными страхами и тревогой за товарища, они припустились со всех ног, а Санчо на бегу рассказывал им о карте, о разговоре между бандитами, о жуткой смерти биолога Бориса Устиновича Ратинова и ещё о том, что он совершенно не представляет, что им делать дальше, потому что напуган до смерти и совершенно не в состоянии соображать.

Санчо испугался бы ещё больше, если бы узнал, что, вернувшись со стремянкой в комнату, Карабас увидел опрокинутую корзину, распахнутое настежь окно и сразу же всё понял. Он заглянул в корзину и вытащил оттуда скомканный кусок белой тряпки, на котором оранжевой гуашью было нарисовано странное существо.

– На колобка похоже, – сказал Зяма-Дуремар. – Только сильно небритого.

– Кажется, мы были здесь не одни, – задумчиво сказал Карабас. – Кажется, кто-то сидел в корзине и всё видел. И не удивлюсь, что этот кто-то прихватил с собой карту. Проблема… Но мы её уладим. Верно, Зяма?

– Верно сказано, – откликнулся Дуремар. – Лучше и не скажешь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ

Ася Чёрная Метка подкралась незаметно, как и подобает пиратской лазутчице. Эти сундуки неповоротливые – рыцари ордена Золотого Льва – ничего не заметили: сидели себе за своим дурацким круглым столом и во весь рот зевали, видно, не выспались. Зевали они так сладко, что Ася и сама зевнула, хотя спать совсем не хотела.

– Давайте что-нибудь решать, – сказал Великий Магистр. – А то сидим, молчим… Я сейчас засну. Да и не верю я… Санчо! Может тебе всё привиделось?

– Нужно идти и брать их за глотку, – рубанула с плеча леди-воительница. – А там и разберёмся!

– Ага, – протянул Санчо. – Они сами тебя возьмут за глотку. Мало не покажется.

Ася подобралась ещё ближе. Это было интересно. Значит, эти рыцари не такие уж и смелые. Ишь как Санька боится пиратов! А его приятели, видимо, настаивают на новом побоище. Ася устроилась поудобнее, чтобы выведать все секреты, а потом придумать в пику этим слепым курицам какую-нибудь каверзу.

– Хуже всего, что ты знамя посеял… Конец нашему Ордену. Это как в армии: если полк теряет знамя, его расформировывают. Где ты его мог потерять?

– Не знаю, – опустил голову Санчо. – Наверное, когда бежали по улице… Не помню.

– Без Золотого Льва мы проиграем прибрежным пиратам, – уныло сказало Тонька. – Они и сражаться с нами не станут. Скажут: что это за голытьба без роду, без племени? Нужно объявление повесить. Мол, кто найдёт штандарт Золотого Льва, тому ничего не будет.

– Ага! Пираты тоже умеют читать! – всплеснул руками Макс. – А если они узнают, что знамя пропало, то… засмеют.

– Тогда пошли к дяде Гоше, – предложил Макс. – Скажем: так и так. Потеряно знамя Ордена. Заодно расскажем и про убийство. Он отыщет нашего Золотого Льва, а преступников скрутит и отдаст под суд. А судья посадит их в тюрьму.

Из всего разговора Ася поняла только одно: рыцари потеряли свой боевой штандарт и теперь хотят привлечь к делу дядю Гошу. Это было нечестно. Ася даже хотела выскочить из укрытия и высказать рыцарям все, что о них думает. Это же надо: впутывать взрослых в поединок между кланами! Но тут, к счастью, Санька отверг предложение Верховного магистра.

– А на суде кого в свидетели вызовут? – спросил он и сам же ответил: – Нас вызовут. И все нас увидят. В газетах будут напечатаны наши фотографии, и по радио будут говорить о нас: вот они, герои, а проживают они там-то и там-то. А если у бандитов есть сообщник, он постарается покончить с опасными свидетелями. С нами, значит. Или если бандитов отпустят? Что тогда?

– Как это отпустят? – опешил Макс.

– А так… Под залог. В американских фильмах их всегда выпускают под залог, они расправляются со свидетелями – и делу конец.

– А доказательства! – кипятился Макс. – У нас есть карта полигона!

– Это не доказательство. Бандиты скажут, что видят её первый раз в жизни, и это будет правда.

– А труп Буратино?! Если ты не врёшь, то у них руки в крови. С таким доказательством их даже дядя Гоша не отпустит! Чего бояться?

Возразить было нечего. Даже самый доверчивый милиционер вынужден был бы арестовать убийцу, на руках которого ещё не высохла кровь жертвы. Однако Санчо считал дядю Гошу доверчивее самого доверчивого милиционера и потому согласился с предложением Макса при условии, что карту полигона они пока оставят у себя. Хватит с дяди Гоши и трупа Буратино.

– Пошли, – сказал Санчо. – Только говорить буду я. А то Макс опять про призраков начнёт и всё дело испортит.

Неразлучная троица поднялась из-за стола и помчалась к калитке. Ася была в недоумении. Потерянный штандарт, труп, карта, бандиты… Это кто бандиты! Это пираты – бандиты! Какая наглость! Пираты – это пираты, а никакие не бандиты! Она всё расскажет своим, и тогда наступит время мести: реки покраснеют от крови и небо переполнится павшими душами! Ася Чёрная Метка вылезла из укрытия и побежала на берег, где её с нетерпением поджидали друзья-разбойнички.

Они сидели в комнате – да, да, в той самой комнате – и разговаривали, как будто ничего не произошло. Санчо отчётливо слышал каждое слово. Он наотрез отказался зайти в дом вместе с дядей Гошей. Максим и Тонька тоже не изъявили желания сопровождать милиционера. Вместо этого рыцари притаились под окном и старались не пропустить ни слова.

– …А не попрощался он, потому что очень торопился. Дело не терпело отлагательства.

Это был голос Зямы.

В этот момент раздался стук. И в комнату вошёл дядя Гоша.

– А-а, – весело закричал Закидон. – Моя милиция меня бережёт! Заходи, Григорий Иванович, заходи, дорогой. Присаживайся. Мы тут с приятелем сидим, вином балуемся… Зиновий, налей товарищу.

– Никаких «налей», – отрезал лейтенант. – Я при исполнении. Пришёл по делу.

– Нужно иногда забывать о делах, – поучительно сказал Закидон. – В мире есть столько прекрасных вещей! Вино, дружеская беседа, искусство… Впрочем, искусства уже нет. А почему?

– Почему? – спросил дядя Гоша.

– Ну всё, – с досадой пробормотал Санчо. – Теперь Закидон заморочит ему голову. Никого он не арестует, потому что через минуту забудет, зачем пришёл. Говорили же ему… Эх!

– А потому что мало осталось художников, – сел на своего конька художник – И совсем не осталось настоящих ценителей, которые бы понимали и чувствовали живопись!

– Ну, знатоков у нас хватает, – подал голос Зяма. – Этого добра у нас пруд пруди.

– Невежды они, а не знатоки, – взревел старый художник. – Некоторые ходят раз в год в музей и считают себя знатоками, а сами ни ухом ни рылом… А нужно ходить каждый день и смотреть на картины часами. Ты садись, Иванович, садись. И посмотри на эту картину. Месяц назад закончил. Ну как?

– Ну… – неопределённо промычал дядя Гоша. – Я, собственно…

– По твоему лицу я угадываю, что ты о ней думаешь. Всё правильно: ничего путного ты о ней не думаешь, потому что не в силах угадать творческую мысль художника.

– Да?.. – с сомнением произнёс лейтенант.

– Уверен. А ведь мне удалось вложить в своё произведение глубочайший смысл! Я проанализировал традиции нашего общества и отобразил их на этом полотне. Что ты видишь?

– Цыплёнка. Наверное, только что вылупился из яйца. Вон скорлупа. Только цыплёнок почему-то фиолетовый. Но я хотел спросить…

– Минутку. Я сейчас тебе отвечу. Ребята…

Послышалось бульканье, звон стаканов, причмокивание.

– Ну и гадость! – брезгливо пробормотал художник.

– Картина?

– Нет. Вино. И как его люди пьют?! Н-да… На чём я остановился?

– На цыплёнке, – услужливо подсказал Зяма. – Ты закусывай, Кирилыч, закусывай. А то досказать не сможешь. А народу интересно, почему из яиц начали вылупливаться фиолетовые цыплята.

– Никто ниоткуда не вылупливается! Речь идёт о превращении.

– Всё понятно, – ахнул Зяма. – Яйцо превратилось в цыплёнка. Гениально!

– Нет. На картине вы видите не превращение яйца в цыпленка, а наоборот, превращение цыплёнка в яйцо. Я воспользовался старой, всем известной поговоркой, чтобы показать движение нашего общества.

– А куда направлено это движение?

– Конечно же, к первоистокам! – вдохновенно воскликнул Закидон. – К стародавней гармонии, к первозданной чистоте нравов, прочь от ужасов, которые несут с собой прогресс и американские стереотипы. Именно в этом и заключается нравственный подвиг цыплёнка!

– Кто бы мог подумать… – пробормотал дядя Гоша.

– Зиновий!.. – Закидон снова призвал собутыльника к действию. – Наливай. Лейтенант?..

– Я при исполнении, – машинально ответил дядя Гоша. – Кстати, а где Борис Устинович?

– Нашему коллеге пришлось срочно уехать, – сказал Зяма. – Но вы не огорчайтесь: мы с коллегой продолжим его дело. Он оставил нам план работы, наметил цепь экспериментов… Наука не должна стоять на месте. За это и выпьем!

И снова послышался звон стаканов.

– А где ваш коллега?

– Он подбросил Бориса Устиновича к городу. Скоро вернётся. А я вот остался. Ногу поранил. Собака цапнула.

– Собака? Может, она бешеная?! Нужно вызвать врача!

– Нет. Не нужно. Спасибо за заботу.

– Как знаете… А что ж Борис Устинович так торопился? – продолжал расспросы дядя Гоша. – Не попрощался даже.

– Его любимый племянник заболел… – пояснил Зяма-Дуремар. – Температура под сорок. Вот Ратинов и сорвался с места, позабыв обо всём.

– А адресок племянника случайно не помните?

– Нет. Случайно не помним. Где-то в Подмосковье… – продолжал беззастенчиво врать Дуремар. – Дело в том, что мы с Ратиновым соседи. Телефона у него нет, поэтому звонят обычно мне. Я как узнал об этом несчастье, сразу сюда, а Боря сразу отсюда. Мы с коллегой подменим друга, чтобы ему от начальства не влетело. Начальство у нас строгое.

– У нас тоже, – кивнул дядя Гоша. – А документики у вас имеются?

– А как же! Вот, пожалуйста, начальник. Проверяйте. Это мой паспорт.

– Ну зачем так? – смутился дядя Гоша. – Какой я начальник? Я для порядка спрашиваю…

– Понимаем, понимаем… – хохотнул Дуремар. – Наша служба и опасна и трудна…

Едва лейтенант начал изучать паспорт Дуремара, как раздался стук и в комнату вошёл почтальон Петрович.

– Телеграмма, – сказал он. – На имя Зиновия э-э…

– Это от Ратинова, – вскричал Дуремар. – Что с его племянником?

– Распишитесь в получении… Вот здесь. Хорошо.

– Доехал благополучно. У племянника свинка… Борис. Хм. При чём здесь свинка?

– Это болезнь такая, – пояснил дядя Гоша. – Дайте мне телеграмму… Ага. Отправлена сегодня утром из города… Подпись: Борис… Н-да…

– Вас что-то удивляет?

– Да так…

– А всё-таки?

– Поступил сигнал, что в этом помещении произошло убийство. По должности я обязан проверить.

Раздался громкий хохот, и громче всех смеялся Зяма.

– Убит! – заливался он. – А он телеграмму прислал! Это покойник-то! Да… Плохие у вас осведомители, товарищ лейтенант. По-моему, они над вами просто подшутили.

– Возьмите телеграмму… И документы. Всё в порядке. – Дядя Гоша прокашлялся. – Прошу меня извинить. Неверная информация. Ух и задам я этим шутникам!..

Санчо в отчаянии обхватил голову руками. Бывают на свете наивные простаки, но дядя Гоша им всем фору даст!

– Нет, начальник! – заливался Зяма. – Ты должен все здесь осмотреть. Может, мы спрятали труп под матрасом? Или в той соломенной корзине? Или в бутылке? Ой, не могу!.. И кто ж тебе такой сигнал дал, а?

– Да так… Мальчонка один.

– Уходим! – шепнул Санька друзьям. – Конец мне!

Они помчались прочь от проклятого дома, от кровожадных злодеев и от бестолкового дяди Гоши, которого не обманет только ленивый. Смертельная опасность нависла над головой Знаменитого следопыта, и надеяться ему уже было не на кого. Оставалось только бежать – бежать на край света, подальше от бандитов и от попустительства властей, сменить имя, причёску, спрятаться под одеяло, всё позабыть и начать новую жизнь, потому что не хотелось, ох как не хотелось ему танцевать лебединую песню под дудку беспощадного Зямы.

Ася Чёрная Метка так спешила рассказать пиратам о разведанных секретах, что едва не попала под машину. Чёрный «Форд» вильнул в сторону и затормозил так резко, что развернулся поперёк дороги. Ася остолбенела.

Когда осело облако пыли, она открыла глаза и увидела перед собой водителя. Это был полный мужчина с такими же чёрными, как его машина, глазами. Брови мужчина сердито хмурились.

– Тебя в школе не учили правилам дорожного движения?! – строго спросил он.

– Я… Меня… – в растерянности промямлила грозная пиратка. – Обходите автобус, троллейбус сзади, трамвай – спереди. Вот.

Руки её дрожали, губы тряслись, а в голове царила полная сумятица. Видно, сердитый водитель понял её состояние. Он усмехнулся, погладил Асю по голове, словно она была совсем маленькой, и спросил, как её зовут.

– Ася, – ответила девочка. – Но можно называть Ася Чёрная Метка.

– Ага, – закивал головой водитель. – Припоминаю. Пираты, остров сокровищ, последнее предупреждение, пиастры, пиастры… – Он улыбнулся ещё шире и протянул руку. – А меня зовут Константин Михайлович. Но можно называть Костя Золотой Пиастр.

– Нельзя, – покачала головой девочка. – Вы не приняты в Береговое братство. И на золотой пиастр вы не похожи…

– А на кого я похож?

– На Карабаса-Барабаса.

– Годится. – Карабас пожал Асе руку. – А ты куда так спешила? Не на абордаж? Может, подвезти?

– Мама не разрешает мне садиться в машину с незнакомыми людьми, – сказала девочка.

– Но ведь мы уже знакомы.

– Да, действительно… Тогда подвезите меня на Тортугу.

– Куда?

– К реке. – Ася решительно направилась к машине. – Я вам покажу. Только побыстрее: мне нужно предупредить своих друзей о заговоре. В любую секунду может начаться битва, и тогда реки покраснеют от крови и небеса переполнятся павшими душами. Понимаете?

– Нет, – честно признался Карабас. Он завёл мотор, и машина медленно тронулась с места. – А кто плетёт нити заговора? Если, конечно, это не секрет.

– Конечно, секрет… – многозначительно сказала Ася. – И я не могу рассказать его непосвящённому, хотя о подлости рыцарей Ордена Золотого Льва нужно бы трубить на каждом углу. Представляете, они хотят пожаловаться дяде Гоше! Сами потеряли знамя, а свалить всё хотят на нас! Теперь поверните налево… И прямо – вон до того столба.

– Пожаловаться милиционеру?

– Угу. Хотят, чтобы он отыскал их Золотого Льва. А ещё называют нас бандитами, хотя мы пираты, – пожаловалась Ася. – А ещё вынашивают коварные планы: хотят взять нас за горло и посадить в тюрьму, но боятся, что у нас есть сообщник! Только никакого сообщника у нас нет, просто рыцари такие трусливые! Мухи они сонные! Целое утро зевают, зевают… Будто ночью не спали.

Карабас с интересом посмотрел на девочку.

– Не спали?.. Хм… А вот знамя… Как оно выглядит?

– Ничего особенного. Белый фон, Золотой Лев. Вернее, не золотой, а оранжевый, потому что золотой краски у них не было. Но на самом деле лев, конечно, золотой. В честь него рыцари и назвали свой орден. Говорят, что Лев – это сила добра, потому что он сильный и сверкает. И перед ним в ужасе разбегаются тени зла. Только наш Синий Дракон в сто раз лучше! Он ужасный и…

– Подожди, подожди, – прервал девочку Карабас. – А как зовут рыцарей и где они живут?

Ася Чёрная Метка подробно перечислила рыцарские звания своих недругов и дала адреса их родовых замков.

– А ещё у них есть карта, – прошептала она.

Машина вильнула в сторону и чуть не врезалась в телеграфный столб. Карабас еле справился с управлением.

– Какая карта? – спросил он.