Текст книги "Золотой лев"

Автор книги: Андрей Конев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Ать, два… Левой, правой…

Самое плохое в их блужданиях было то, что мальчишки не могли запомнить путь и несколько раз проходили по одним и тем же тёмным коридорам, сами того не ведая. Им уже казалось, что они всю жизнь только и делали, что блуждали в этом подземелье, заглядывали в покинутые комнаты, слушали тишину. Не верилось, что где-то светит солнце, поют птицы, дует свежий, наполненный запахами и жизнью ветер.

«А может, и не было никакого солнца? – подумал Санька. – Может, тот, другой, яркий и радостный мир нам только приснился, пока мы бродили по этим катакомбам? И нет неба, нет солнца, нет других людей и Антонины тоже нет…»

И тогда Санька подумал, что даже если он и выдумал всё это: солнце, небо, траву, сражения с левобережными пиратами из клана Синего Дракона и Антонину, – то это самая лучшая выдумка, и она гораздо важнее и лучше реальности этих коридоров. Может быть, это мрачное и угрюмое место и есть единственный мир, но тогда он никуда не годится! Всё равно воздушные замки прекраснее выгребных ям. И поэтому он не может предать свой выдуманный мир. Он будет грезить о Тоньке, глядя на покрытые лишайником своды коридоров. И пусть на свете, кроме него и Макса, никого больше нет! Но он будет жить достойно, как Знаменитый следопыт, потому что, зная худшее, нужно вести себя как можно лучше.

А силы были на исходе. Голод и жажда становились всё настойчивее, воображение рисовало белоснежные скатерти, уставленные всевозможными блюдами и напитками. Даже ненавистная манная каша казалась теперь Саньке лакомством.

– Наверняка выход из лабиринта находится совсем близко, за этим поворотом, – подбадривал он Великого Магистра. – Нет? Тогда за следующим. Опять ошибочка? Прекрасно, всё в порядке… Значит, за следующим… И кто только придумал эти коридоры!

Они шли вперёд, сворачивали в боковые переходы, поднимались по лестницам, заглядывали в пустые помещения… В одной из комнат они наткнулись на чьи-то кости. Отличные кости – каждая начисто обглодана.

– Наверное, здесь была гауптвахта, – предположил Макс. – А это узник, о котором все забыли. Бедолага!

– А дверь?! Посмотри!

– Ну и что?

– Она запирается изнутри! А где ты видел, чтобы узник сам себя запирал?! Так что никакая это не гауптвахта! Так – комната психологической разгрузки и отдыха.

– Хорошенькая разгрузка!.. – Максим посмотрел на кости и поморщился. – Вот тебе и отдохнул…

Санчо промолчал.

– Знаешь, – сказал Макс, по привычке дергая себя за ухо. – Я уже ничего не боюсь. Просто не хочется, чтобы всё закончилось вот так… Опять же, с пиратами из клана Синего Дракона нужно разобраться…

Санчо тяжело вздохнул, но тут его ухо уловило слабый звук. Сначала он подумал, что ему просто показалось и биение собственного сердца он принял за посторонний шум. Но звук повторился: неясный шорох, чей-то шёпот… А потом откуда-то сверху раздался оглушительный рёв, от которого заложило уши и весь мир завертелся в бешеной пляске. С воинственным клёкотом на рыцарей Золотого Льва обрушилась рассвирепевшая стая крылатых вампиров.

Их было много – целые сотни, а может, и тысячи. Воздух просто закипел от взмахов их кожистых крыльев, от пронзительного писка, который временами даже заглушал кровожадный рёв неведомого чудовища.

– Ура! – отчаянно закричал Великий Магистр и начал размахивать луком, как дубинкой.

Рыцари Золотого Льва приняли бой. Они сражались отчаянно, не жалея сил, сбивали на лету беснующихся демонов, однако врагов было слишком много – мальчишки буквально увязли в клокочущей ненавистью стае. Но они не сдавались, и стая дрогнула, стая умчалась прочь, в темноту, и остался только вой да треск, а потом что-то щёлкнуло и прямо с потолка, из крошечного динамика, грянул голос.

– Куда вы, чёрт побери, запропастились, маленькие шалопаи?! – спросил он. – Если вы меня слышите, то возьмите какой-нибудь камень и подойдите к ближайшему номеру, нарисованному на стенах. Там буква и три цифры. Если первая «А», стукните камнем по трубе один раз, если «Б» – два раза, если «В» – три раза… Понятно? Так мы и узнаем, где вас, чертей, носит. А потом определим цифры…

Это был голос дяди Гоши.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ТАИНСТВЕННЫЕ СЛЕДЫ

О, сколько было радости, когда из узкого бокового прохода, словно из стены, выскочила Антонина и закричала: «Ура! Нашлись! Нашлись!». Никогда ещё Санька и Максим не радовались её появлению так, как сейчас. Они бросились к ней обниматься, и жали руки, и пытались рассказать о своих злоключениях и не могли, потому что горло словно сдавила чья-то рука, а глаза набухли от слёз.

Зато Тонька говорила без умолку – захлебывалась в словах, торопилась и всё рассказывала и рассказывала: о том, как она досмотрела «Космических бродяг», а потом пошла к Максу, чтобы спросить о потерянной стреле, но Максима не было, и она ждала его, ждала, потом сбегала к Саньке, но того тоже не было дома, а Санькина мама сказала, что он получит на орехи, а когда начало темнеть и пошёл дождь, Тонька забеспокоилась всерьёз и побежала к дяде Гоше и всё ему рассказала, а дядя Гоша разгадывал, по обыкновению, кроссворд и не верил ей, а потом поверил и тоже пошёл к Санькиной маме, так что Санька теперь уже точно получит на орехи.

Санька кивал и улыбался. Теперь ему не была страшна предстоящая взбучка, а Тонька продолжала тараторить о том, как дядя Гоша взял карту из своего сейфа и как побежал на командный пункт полигона и дёрнул какую-то железную палку и сразу все лампочки загорелись, а потом он начал говорить в микрофон и прислушиваться к стуку в железной трубе, а когда мальчишки отстучали код номера, дядя Гоша развернул карту, нашёл на ней нужные цифры и начал говорить в микрофон, куда нужно идти, и Тонька тоже смотрела на карту.

– А потом, когда дело близилось к развязке, я побежала вам навстречу. Вот, – закончила она и посмотрела на Макса. – Классная на тебе фуражка. Теперь тебя в жизни не отличишь от того пугала, только лицо ваксой намазать надо. А где стрела?

– Мы отстреливались от призрака, – веско сказал Макс. – Он чёрный, похож на собаку, но не собака, потому что ходит как человек. И в глазах у него пламя адских костров. Нам пришлось отступить. Верно, Санчо?

– Верно, пришлось, – кивнул Знаменитый Санчо. – Только пятки засверкали. А всё потому, что ты промазал.

– Ага, – сказала Тонька. – Стало быть, стрелу вы посеяли? Размер контрибуции возрастает…

– Так ведь призраки… – старался объяснить Макс.

– Призраки! Вы сами похожи на призраков. Посмотрели бы на себя в зеркало, – фыркнула Антонина и презрительно дёрнула плечом: она не верила в призраков. – А ещё вы похожи на памятник Гоголю, что стоит рядом со школой. Его голуби так уделали!.. Как вас.

– На нас напали крылатые вампиры, – с жаром сказал Великий Магистр. – Тысячи. Мы их – раз, мы их – два!.. – Он замахал руками, разыгрывая баталию. – И они – фьють, улетели голодными, не испив нашей кровушки. Кстати, у тебя ничего перехватить нету? Так, знаешь, кушать хочется…

– У дяди Гоши есть. Он вам даст. – Тонька хохотнула и добавила: – На орехи. А о пропавшей стреле мы поговорим завтра. Побежали!

И они со всех ног понеслись к выходу, а потом с визгом промчались по мокрой от недавнего дождя траве, и это тоже было чудесно. Вокруг всё искрилось и шумело: свистел ветер, качались деревья, где-то далеко ухал филин, и не было никаких призраков, никто не подбирался к ним бочком, оскалив зубастую пасть. Всё это осталось в прошлом, позади, в кошмарном сне: и крылатые вампиры, и чёрный упырь в облике собаки, и сокровища Чёрного Генерала. Здесь, наверху, мир был прост и понятен – ясная звёздочка на чистом небе, красный диск солнца над тёмной кромкой леса и вольная воля, без которой ни один рыцарь Золотого Льва не мыслит своего существования.

– Мне казалось, прошла целая вечность! – прокричал на бегу Санчо. – А солнце ещё не спряталось. Какой длинный день! Будто время остановилось.

– Время порой откалывает номера! – весело откликнулся Макс. – На переменках летит, как стрела, а вот на уроках тянется, тянется… Папа говорит, что время относительно. Понятно? Носит его – туда, сюда… Такие дела.

– Отнесло бы его подальше сейчас, когда дядя Гоша собирается дать нам на орехи…

– Даст, даст, – уверенно сказала Тонька. – Будет кровавое избиение младенцев во мраке ночи… А я посмотрю.

Только избиение младенцев не состоялось, потому что дядя Гоша лежал на полу, нелепо раскинув руки, рот его был открыт, как будто он собирался закричать, а глаза – закрыты. Его милицейской фуражки нигде не было видно, а русые волосы были измазаны чем-то чёрным.

Максим склонился над дядей Гошей, дотронулся до его головы, посмотрел на кончики пальцев, измазанные влажным и липким.

– Кровь, – прошептал он.

– Ой! – Антонина обессиленно прислонилась к дверному косяку. – Что-то мне нехорошо…

Санчо подошёл ближе и тоже осторожно ощупал голову потерявшего сознание милиционера. Дядя Гоша тихо застонал.

– Живой, – облегчённо вздохнул Макс. – Сознание потерял… А на голове шишка. – Он нагнулся ниже. – Ого! Какая огромная! Всем шишкам шишка! И, главное, она продолжает расти.

Тонька со стоном сползла на пол.

– Он стоял у окна. – В Саньке проснулся Знаменитый следопыт. – Высматривал нас, а некто подкрался сзади и – бац: ударил чем-то по голове!

– Кто подкрался? – Макс осторожно подложил под голову милиционера фуражку чучела. – И чем ударил?

– Копытом, например. – Санчо со значением посмотрел на Макса. – Или стальным протезом. Понимаешь, о ком я говорю?

– О ком? – не понял Макс.

– О Чёрном Генерале, – пояснил Знаменитый следопыт. – Его работа. Призрак-убийца! Представляешь?!

– Зачем ты это говоришь? – слабо спросила Тонька. – Мне и без того плохо!

– Дяде Гоше наверняка ещё хуже. Что делать-то?

– Ничего страшного не случилось… Наверное. – Макс ещё раз потрогал голову дяди Гоши. – Может, сотрясение мозга?.. Нужно «скорую» вызывать.

Тонька как-то странно сглотнула, но тут дядя Гоша открыл глаза и тихо попросил, чтобы «скорую» не вызывали, потому что он чувствует себя просто превосходно и всё в порядке, только не нужно так сильно раскачивать комнату. Нет, никаких вурдалаков он не видел и крылатых вампиров тоже: просто стоял у окна, а потом очнулся на полу и теперь хочет знать, что произошло и почему так шатаются стены…

Санчо посмотрел на стены, даже коснулся их рукой. Они стояли прочно и незыблемо. Странно… А дядя Гоша, охая, встал на ноги, поднял с пола фуражку пугала и нахлобучил себе на голову.

– Смирно, – хрипло сказал он. – Вольно. – Он опять застонал и схватился за голову. – Все по домам, я вырубаю ток.

– А как же вы? Мы можем кого-нибудь позвать…

– По домам, – строго повторил милиционер.

– Пошли. – Макс дёрнул Саньку за рукав. – Что ты стоишь, как памятник неизвестному отличнику?

Санька молча указал дрожащей рукой на пол, и Максим тоже окаменел. На светлых бетонных плитах отчётливо выделялись ещё влажные от недавнего дождя тёмные отпечатки сапог сорок пятого размера с набойками в виде трезубца. И тут раздался сдавленный стон дяди Гоши:

– Карта! Куда исчезла карта полигона?!

Следы то рельефно выделялись на мокром песке, то вдруг терялись в траве, и тогда Тоньке и Максу приходилось останавливаться и смотреть, как Знаменитый следопыт Санчо рыщет вокруг них по расширяющейся спирали, и ждать, пока не раздастся его крик – мол, след найден и можно продолжать преследование.

А между тем заметно похолодало. Солнце уже наполовину спряталось за горизонтом, и всё стало лиловым и розовым, и был слышен каждый шорох: скрип песка под ногами, пение цикад и голодное ворчание в животе у Макса.

– А как мы его арестуем? – спросила Тонька. Она всегда отличалась практичностью.

– Там видно будет, – отмахнулся Санчо.

Всем его существом овладел охотничий азарт, и он не мог отвлекаться на всякие мелочи. Странные люди, эти девчонки! Ведь любому было понятно, что стоит только обнаружить преступника, похитившего карту полигона, как тот сразу поймёт, что деваться ему некуда и с удовольствием пойдёт в тюрьму. Да, – в тюрьму! Это слово Санчо перекатывал во рту, как сладкий леденец. Потому что не дело вот так, с бухты-барахты, бить дядю Гошу по голове тупыми предметами и при этом оставаться безнаказанным. Это непорядок! И поэтому нужно выяснить, куда ведёт след, и не мучиться дурацкими вопросами. А след вёл на свалку.

– Высокий, – сообщил Санчо приметы преступника. – Под два метра. Его шаг равен двум моим. И тяжёлый… Отпечаток глубокий. Чёрт… Свалка началась. Какие теперь следы…

Солнце спряталось за лесом, незаметно на землю опустилась темнота, поднялся ветер, и тучи в небесах набухли, повисли над полигоном тяжело и страшно, и оттого свалка изменилась. Она гудела и ворчала с глухой угрозой, и в этом ропоте слышались и стоны, и плач, и отчаянные крики. А над кирпичными горами, и над лесом железных ежей, и над башнями танков, как испуганная птичья стая, метался ветер. Он касался лиц друзей холодными лапками, пронзительно свистел на оперении стрел. Казалось, что кто-то идёт следом, огромный и мокрый, в сапогах сорок пятого размера – разевает пасть, то рычит, а то воет как собака на луну, жалобно и надрывно. И безнадёжность дышит в затылок могильным холодом.

– Вон он! – пригнулся вдруг Санчо. – Стоит у самой ограды, руки раскинул, будто ловит кого.

Сыщики замерли, затаили дыхание и смотрели на зловещий силуэт, чёрный на фоне пламенеющего неба.

– Так ведь это пугало, – облегчённо вздохнула Антонина. – То самое, утреннее. – Она нервно рассмеялась, хлопнула Саньку по плечу. – Эх ты!.. Шерлок Холмс липовый.

– Не может быть…

Но это действительно было то самое соломенное чучело – в солдатской шинели, в штанах с лампасами, с фуражкой на чугунном горшке. Чучело улыбалось нарисованной улыбкой, словно насмехаясь над незадачливыми сыщиками.

– Пошли домой, – зябко повела плечами Антонина. – Холодно.

– Пошли, – уныло согласился Санчо. Он поковырял носком кроссовки слежавшийся мусор, ещё раз посмотрел на чучело и вдруг напрягся, будто собирался куда-то бежать, прошептал горячо и страшно:

– Фуражка!

– Что фуражка?

– На чучеле! Мы её сбили, а потом нашли, а потом её надел дядя Гоша.

– Ну и что? Пусть поносит. Она ему очень идёт. – Максим посмотрел на чучело и вдруг начал дергать себя за мочку уха с такой силой, что, казалось, вот-вот её оторвет. Так они и подошли к чучелу: ничего не понимающая Тонька, молчаливый Санчо и отчаянно дёргающий себя за ухо Максим.

Они стояли и смотрели на милицейскую фуражку с блестящей, тщательно отполированной кокардой, смотрели и не произносили ни слова, потому что это была очень знакомая фуражка и принадлежала она дяде Гоше, но теперь она почему-то сидела на чугунной башке чучела. И сапоги у чучела были сорок пятого размера. Это Санчо определил сразу, едва взглянув на подошвы. И набойки на каблуках были в форме трезубца. А в правой руке, в своих скрученных из верёвки пальцах чучело сжимало чуть согнутый отрезок металлической трубы, и место сгиба было испачкано бурыми пятнами.

– Кровь, – побледнел Макс. Он попятилась, забормотал речитативом: – Отойди от плоти моей, от мяса моего и от костей моих…

И в этот момент за его спиной глухо и мрачно заухал филин.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
СОВЕТ РЫЦАРЕЙ ЗОЛОТОГО ЛЬВА

На следующее утро, мрачные и растерянные, они собрались за круглым столом в рыцарском зале – в увитой плющом беседке во дворе Антонины. Её бабушки не было дома, и поэтому никто не мог помешать их тайному совещанию. Председательствовал Санчо, потому что, по его словам, время чехарды кончилось и наступил час анализа. Что это за час, ни Тонька, ни Максим не понимали: для них слово «анализ» ассоциировалось с больничными процедурами.

– Я не верю, – заявила Тонька. – Этого просто не может быть. – Она выспалась, плотно позавтракала, и вчерашние страхи казались ей пустой выдумкой. – Потому что быть этого просто не может.

– Хорошо, если так. – Санчо пребывал в глубоком унынии. Вчера он получил от матери на орехи: и за позднее появление, и за испачканную одежду, которую он, по её мнению, старательно прополоскал в курином помете. Поэтому сегодня Санчо всё видел в чёрном свете. – Но некоторые вещи существуют независимо от того, веришь ты в них или не веришь. Я вот, например, не верил, что мать может взять в руки отцовский ремень, а поди ж ты…

– Или сидишь на уроке и не веришь, что тебя вызовут, – поддержал друга Максим. – А тут, как на зло, – бац! И опять два балла. – Он покачал головой, сетуя на странное устройство мира, и добавил: – Опять же факты…

– Подумаешь, факты! – хмыкнула Тонька. – Вон, к примеру, стоит банка сметаны – я люблю есть клубнику со сметаной. Это первый факт. Если я её уроню, то она разобьётся, и мне влетит от бабушки по первое число. Это второй факт.

– Это уже не факт, – заметил Санчо. – Это уже следствие. Печальное.

– Вовсе нет. Вот когда я вымажу в эту сметану нашего Мурзика, а бабушка воспримет это как факт, тогда и начнётся следствие. Очень печальное для Мурзика.

Санчо вздохнул. Логика была железной. Только Мурзика было жалко.

– Уж не намекаешь ли ты на то, что мы всё придумали?! – завёлся Макс. – И про заваленный булыжниками люк, и про чёрного вурдалака, и про летучих вампиров!.. А следы от сапог сорок пятого размера?! Ты ведь сама видела эти сапоги на чучеле! А фуражка? А железная дубинка, измазанная кровью? Это тоже выдумки?!

– Да я не о том… Я говорю, что факты, как и время, тоже можно относить туда-сюда. Возьмите дядю Гошу.

– Ну?

– Он целыми днями обедает, смотрит телевизор, разгадывает кроссворды… Это факт, да?

– Да.

– А на самом деле он сторожит полигон, – торжествуя закончила Антонина. – Бдит.

– Во-первых, сейчас он не обедает, не смотрит телевизор и не разгадывает кроссворд, а лежит в кровати с мокрым полотенцем на голове, – возразил Макс. – А во-вторых…

– Всё. Хватит. – Санчо стукнул рукой по столу. – Так мы ни к чему не придём. Давайте начнём, как положено у всех порядочных сыщиков, с мотива. Кому было выгодно запереть нас в блиндаже?

– Известно кому. – Макс сплюнул через левое плечо, трижды постучал по круглому столу и прошептал: – Чёрному Генералу. Хотя, конечно, всё это брехня…

– Вот именно, – констатировала Тонька. – Факт, что брехня.

– Тихо, тихо…

Санька достал из кармана огрызок карандаша, раскрыл блокнот и в начале чистой страницы написал: «Факты». А чуть ниже: «Факт первый. Некто закрыл люк и завалил его камнями с целью…». Здесь Знаменитый следопыт долго грыз карандаш, пока его наконец не осенило: «…с целью удушения оных».

– Чтобы, значит, из нас душа вон, – пояснил он.

– А потом некто послал чёрного вурдалака с целью угрызения оных, – продиктовал Макс. – И это факт второй.

– Откуда ты знаешь, некто его послал или не некто, – встряла Антонина. – Может, пёс сам по себе хотел вас укусить. И мотив у него был. Гуляла себе собачка по подземелью, о косточке мечтала, а тут свалились, понимаешь, на голову два лоботряса и сразу ну стрелять! Я бы на её месте тоже вас укусила.

– Да не собака это была! – вскричал Максим. – Оборотень! Вурдалак. Весь чёрный, а на лбу белая отметина – печать дьявола! И одно ухо висит.

– Постой, постой… – наморщила носик Антонина. – Кажется, этого вашего вурдалака я уже видела… Здоровенный такой?

– Угу. – Макс развёл руками. – С добрую корову.

– А ну-ка, за мной!

Антонина сорвалась со скамейки и помчалась к калитке, а потом вниз по улице до самой реки и остановилась перед домом номер шестьдесят шесть. Это был дом художника Захара Кирилловича Донского, имя и фамилию которого Антонина сократила до начальных слогов: получилось звучно и ёмко – художник За… Ки… Дон.

– Похож? – шёпотом спросила Тонька.

– Нет, – покачал головой Макс. – У Закидона голова как голова, и шерсти нет.

– Да я о собаке!

Только сейчас мальчишки заметили, что у ног старика лежит пёс – лохматый, чёрный, как смола, с белой отметиной на лбу. Даже левое ухо у него висело точно так же, как у подземного вурдалака.

– Не похож, – дёрнул себя за ухо Максим. – Тот был с корову, а этот и на телёнка не тянет. И на задних лапах он не ходит, и адского пламени в глазах нет. Точно, не похож.

Закидон, по своему обыкновению, разглагольствовал о жизни. На этот раз слушателей у него не было, и он вразумлял чёрного пса, называя его именем венецианского мавра.

– …А всё дело в том, Отелло, дурья твоя башка, – говорил он, – что в жизни не осталось ничего героического! Люди не понимают героев, не любят героев. А почему? А потому что герои слишком шумные, слишком активные, слишком требовательные! Герои задают вопросы, которые смущают простых смертных, потому что те не знают на них ответов, а во всём нужна мера. Ты согласен?

Отелло зевнул. Конечно же, он согласен. Конечно же, во всём нужна мера. Кроме еды.

– Ахиллес, Гектор, Персей… Скажу тебе, куриные твои мозги, что это всё выдумки. Может, и существовали люди с такими именами, но они были простыми смертными, как ты и я… То есть, как я. А потом их возвели в герои. А почему? А потому что людям нужны обманы, которым можно поклоняться. Верно, бревно ты неотёсанное?

Пес слабо вильнул хвостом. Мол, верно, старик. Я хоть и бревно неотёсанное, а тоже понятие имею. Возьми, мол, к примеру, соседскую болонку. Уж как ей поклоняются хозяева, уж как поклоняются!.. Педикюр делают! А та только хвостом виляет! Так и задушил бы! А что в этой болонке особенного?! А ничего. Шерсти клок и ледяное сердце, которое не в силах растопить даже огонь истинной любви. Я пробовал, знаю…

– Ложные герои, Отелло, ослиные твои уши, – сокрушённо вздохнул Закидон. – Вот что нужно людям. Возьми Геракла. Уж какой, казалось бы, боец-молодец. Настоящий герой, скажешь ты. И ошибёшься! Потому что такого проходимца, как этот древний грек, мир не видывал. Всё он что-то шустрил, что-то выискивал, доставал: то пояс царицы амазонок выторгует, то золотые яблоки Гесперид украдет… А эта история с авгиевыми конюшнями?! Позор…

Рыцари перемахнули через штакетник и под прикрытием куста сирени подобрались ближе. Они хотели убедиться, горит в глазах Отелло адское пламя или нет.

– …Потому что истинный герой вовсе не Геракл, а Авгий, дубина ты стоеросовая, – продолжал рассуждать Закидон. – Почему бы Гераклу самому не заняться скотоводством? Так нет же! Это для него не работа. Ему подвиг подавай. Хотя для некоторых любая работа – подвиг! И молчи! Даже не спорь со мной, бесстыжие твои глаза!..

Отелло послушно молчал и не спорил. Только язык высунул и дышал тяжело и часто. Ему было жарко. А глаза у него были вовсе не бесстыжие – грешил на него старый Закидон. Обыкновенные глаза с золотыми искорками, преданный собачий взгляд, и никакого адского огня. Это Санька видел определённо. А вот Макс не видел: ему мешала листва. Он осторожно подвинулся поближе к Санчо, и тут под его ногами предательски треснула сухая ветка. В ту же секунду Отелло сорвался с места и с лаем бросился на подозрительный шум. А клыки у него были белыми, как сахар, и длинными, как наконечники стрел. Мальчишки обмерли.

– Отелло! Стоять! – закричал старый художник – Ко мне! Эй, кто там прячется? А ну, выходи на белый свет!

Рыцари Золотого Льва, подталкивая друг друга, обречённо покинули своё укрытие. Пёс обстоятельно обнюхал каждого из них, отчего сердца мальчишек отчаянно затрепетали.

– Не бойтесь, – успокоил друзей Закидон. – Это он выясняет, кто из вас вкуснее.

– Мы невкусные, – заверил художника Санчо. – Кожа да кости. – Он покосился на пса и для убедительности добавил: – Так мама говорит.

Отелло насторожился, завилял хвостом.

– Не говори ему про кости! – всплеснул руками старик. – Его сегодня ещё не кормили, а кости для собаки, известное дело, – деликатес.

– А почему вы его не кормите? – подала из-за забора голос Антонина. – Не стыдно вам голодом собаку морить?!

– Так ведь собаку хозяин должен кормить, – пожал плечами Закидон. – А хозяин ещё не проснулся.

Пёс утратил к мальчишкам всякий интерес и снова улегся у ног художника.

– Так это не ваш пёс? – удивилась Антонина.

– Это мой пёс.

На крыльце появился высокий сухощавый мужчина в спортивном костюме. Лицо его было удивительное: большую часть занимал невообразимых размеров нос. Мальчишкам ещё никогда не приходилось видеть ничего подобного: огромный, пористый, с розовым бликом на кончике. Чтобы обхватить этот нос, понадобилось бы две руки.

Они как завороженные разглядывали это чудо и молчали. И мужчина тоже молчал и настороженно смотрел на мальчишек. Глаза у него были чёрные, несколько удивлённые, ещё окончательно не проснувшиеся и чуть испуганные, как будто мужчина ожидал от мальчишек какой-нибудь мелкой пакости. И спал этот тип до полудня!.. Всё это показалось Саньке крайне подозрительным. Он хотел тут же достать из-за пазухи блокнот и записать особые приметы незнакомца, но Отелло глухо зарычал, и Знаменитый следопыт решил отложить это занятие на потом.

– Значит, это ваш пёс? – спросила Антонина.

– Да. А что?

– А то, что он чуть не съел прямо с костями Макса и Санчо! Я так испугалась!

– Отелло! – укоризненно покачал головой мужчина. – Как тебе не стыдно? Зачем ты пугаешь нашу очаровательную гостью, заставляешь её переживать за друзей?

– А я нисколечко не испугалась, – покраснела Тонька: ещё никто не называл её очаровательной. – И за друзей не переживала. А вот за собаку вашу переживала. Она могла подавиться.

– Ага. Понятно, – улыбнулся мужчина. Взгляд его оттаял и уже не был таким колючим. – Ну раз все страхи позади, давайте знакомиться. Меня зовут Борис.

– А по батюшке? – деловито осведомилась Тонька.

– Борис Устинович Ратинов, – поклонился мужчина. – К вашим услугам.

– Б… У… Ратино… – привычно сократила Антонина. – Буратино. – Она посмотрела на нос Бориса Устиновича. – Ну, полный вперёд… Как вылитый!

– Буратино так Буратино, – развёл руками Ратинов. – Видно, мне никогда не избавиться от своего прозвища. А вас, сударыня, как по батюшке?

– Антонина. Просто Антонина.

– Очень приятно, Просто Антонина.

– А вашего пса зовут Отелло, – подал голос Макс. – Я знаю. И он голодный, а вы спите.

– Дело в том, что я работаю в основном по ночам, – смутился Буратино. – Я – биолог. Изучаю летучих мышей… А Отелло вовсе не так голоден, как ты думаешь. Но конечно, он никогда не откажется от кусочка сахара. Верно, Отелло? – Борис Устинович вытащил из кармана кусочек сахару. – Служить!

Пёс моментально вскочил на ноги и звонко залаял. А потом случилось невероятное: Отелло встал на задние лапы и забавной полуприсядкой, бочком, запрыгал к хозяину.

Максим застонал и обхватил руками голову. Великому Магистру, рыцарю Золотого Льва и знатоку чёрной и белой магии было стыдно. Надо же! Обыкновенного пса он принял за вурдалака! Какой позор! К чёрту регалии Магистра! К чёрту рыцарское звание! В монастырь! В изгнание!.. Обескураженные донельзя, Макс и Санчо побрели прочь, даже не попрощавшись ни с Закидоном, ни с Буратино. А на заборе заливалась серебристым смехом Антонина.

– Вот вам и подземный вурдалак! – Антонина видела огорчение мальчишек и хотела, чтобы они испили чашу унижения до дна. – Наверняка и крылатые упыри из той же оперы – какие-нибудь птицы или стая летучих мышей. Здорово они вас вчера уделали! Тонны помёта опрокинули прямо на ваши пустые головы. И для этого им не понадобилось никакого мотива.

– Глупости всё это! – мрачно сказал Макс. Он был страшно зол на Санчо. Если бы тот не затеял поиски мотива, то остался бы и чёрный вурдалак, и стая крылатых вампиров… А теперь выяснилось, что ничего этого нет, а есть только два дурака, он и Санька, принявшие белое за чёрное.

– Для любого преступления нужен мотив, – сказал Санчо. – Просто так, за здорово живёшь, обрезком трубы по голове не лупят.

– Подумаешь, мотив… – упорствовал Макс. – Я и сам под конец учебного года отлупил бы человек пятнадцать – весь педсовет. И мотив у меня был: они мне до смерти надоели. Особенно училка математики Швабра. А если бы я это сделал, то нужно было бы арестовать весь класс. У всех был тот же самый мотив!

– Одно дело Швабра, – рассудительно заметил Санчо. – А совсем другое – дядя Гоша.

Знаменитый следопыт открыл блокнот и в графе «Факты» вторым пунктом написал: «Некто ударил дядю Гошу трубой по голове с целью…» Здесь он опять впал в задумчивость.

– С целью потери сознательности, – подсказал Макс. – То есть сознания. И про следы напиши, и про фуражку, и про чучело, и про шишку на голове дяди Гоши!..

– Это уже не факты, – покачал головой Санчо. – Это улики. Их нужно записывать отдельно, потому что улики ведут прямиком к преступнику. Как и мотив. В этом и состоит дедуктивный метод великого Шерлока Холмса.

Макс уже пропитался стойким отвращением к мотивам. Поэтому он начал протестовать заодно и против улик.

– Даже жуку колорадскому понятно, что это дело не обошлось без вмешательства тёмных сил, – уверенно сказал он. – А если Чёрный Генерал действительно существует и если это он треснул дядю Гошу по голове, то ему наплевать на все улики. Призрака за хобот не поймаешь!

– Если, если… – передразнила Макса Антонина. – Слишком много «если». А если… тьфу ты чёрт. Короче, Чёрный Генерал тут ни при чём. Призраки оживают только ночью, в темноте.

– Дело было в подземелье, – напомнил Максим. – Знаешь, как там темно?!

– Всё равно, – упорствовала Антонина. – Не такой Чёрный Генерал дурак, чтобы оставлять после себя улики. Да и какие улики он может оставить?! Он же привидение! И вообще, никакого Чёрного Генерала нет!

– Как это нет?! – возмутился Макс. – Есть! Я его придумал, и он ожил.

– Нет, нет и ещё сто миллионов раз – нет!

– Есть!..

В пылу жаркого спора Антонина так размахалась руками, что нечаянно задела банку со сметаной. Банка упала, и густая белая масса растеклась по полу огромной лужей. Спор моментально прекратился.

– Интересно, что скажет бабушка, – задумчиво произнесла Тонька.

Однако было очевидно, что это ей совсем не интересно.

– А где твой Мурзик? – Тонька оглянулась по сторонам. – Мурзик, Мурзик… Кис, кис…

– Отважная охотница и леди-воительница не может сваливать свою вину на другого, – как бы между прочим заметил Санчо. – Это обман!

– Никакого обмана! Я же не собираюсь говорить неправду. Просто покажу Мурзику на эту вкусную лужу. А уж какие выводы сделает бабушка – это её дело.

– Ловко! – восхитился Макс и принялся загибать пальцы. – У Мурзика был мотив разбить банку – это раз, есть факт – разбитая банка, и есть улика – измазанная в сметану морда. Ни один Шерлок Холмс не подкопается… Вывод: Мурзика нужно садить в тюрьму.

– То-то! – назидательно сказала Тонька. – А ты: призраки да призраки… Для таких фокусов никаких призраков не нужно.