Текст книги "Русский экзорцист (Отчитывающий)"

Автор книги: Андрей Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Это тебе не самогон хлестать, – прошептал он, сползая по стене на землю, – изнежился, сукин сын, очеловечился.

Женщина с детской коляской, вошедшая под арку, приняв его то ли за пьяного, то ли за припадочного, прибавила шагу, торопясь пройти мимо.

Упираясь в стену спиной и ладонями, Волохов поднялся на ноги. Сделал шаг, его шатнуло в сторону, ноги не держали. Но здесь след не кончался. Он вел во двор дома, через пешеходную дорожку в густые нестриженые кусты. Держась за стену, Волохов сделал несколько шагов, переступил через низкий металлический забор и, не удержавшись на ногах, рухнул на колени в некошеную траву. Рвотные позывы сотрясали тело. Он протянул руку и раздвинул ветки кустов. Туча черных и зеленых мух взвилась от его движения. Сглатывая слюну, чтобы не вывернуло наизнанку, он подался вперед. На земле, облепленные муравьями, лежали почерневшие пальцы отца Василия.

Он не помнил, как попал на трамвайную остановку. Сознание прояснилось рывком, осталась только слабость во всем теле. Слабость и тошнота, вызывающая спазмы в желудке. Рядом стояли молодые ребята и девчонки и, как обычно, не выбирая выражений, обсуждали сдачу зачетов в Пищевом институте. Волохов тронул разбитного с виду паренька за плечо и отдернул руку, увидев, что она в свежей земле.

– Чего вам? – спросил парень.

– Слушай, милый, где тут вода поблизости, – извиняющимся тоном спросил Волохов.

– Тебе какая вода нужна? Минеральная, проточная или дождевая, ухмыльнувшись, спросил парень. – А может, пивка лучше возьмешь?

– Нет, пиво не поможет. Река нужна, пруд, озеро. Ну, что-нибудь такое.

– Понятно, помыться желаем! А вот на этот трамвай садись и как раз доедешь. У моста слезешь, там тебе воды, – парень закатил глаза и развел руки, показывая, сколько там воды. – Вся Москва-река.

В вагоне было жарко. Волохов открыл окно и подставил лицо встречному ветру. Увидев мост впереди, Волохов выбрался из трамвая и перешел мост, сдерживаясь из последних сил, чтобы не броситься в воду через перила. По длинной лестнице он спустился вниз и побрел пыльной дорогой с заросшей высокой травой обочиной под деревья, растущие у реки. Берег был пуст, только пустые бутылки и оберточная бумага указывали, что место обитаемо. Не раздеваясь, Волохов вошел в прохладную воду. Последний раз оглянулся на берег – вроде никого, – и погрузился с головой. Он выдохнул воздух и полной грудью вдохнул слегка пахнувшую тиной речную воду. Тело отяжелело и, перевернувшись на спину, он опустился на песчаное дно. Скоро муть осела и вода стала почти прозрачной. Сквозь полутораметровую толщу пробивался зеленовато-желтый свет. Поверхность реки казалась мутным старым зеркалом. Стайка мальков проплыла возле лица и, испуганная движением воды, вызванным дыханием, метнулась прочь. Уходила слабость, отступала тошнота, прояснялось сознание. Волохов перевернулся на бок, подложил под голову руку и уставился в заросли водорослей. Окунь, затаившийся там в засаде, таращился на него, не понимая: то ли бежать, то ли не обращать внимания на эту несуразную рыбу.

– Сиди, сиди, – сказал Волохов, – я сам охотник.

Остатки воздуха, пощекотав губы пузырьками, вырвались из легких и устремились к поверхности. Он проводил их взглядом.

Он был явно не готов к тому, что встретил. Работа предстояла не только грязная, но и опасная. Надо было выработать план, однако прежде необходимо доложить, о том, что удалось узнать.

Медленно, стараясь не привлечь внимания, Волохов поднял голову из воды. Выводок уток, негодующе крякая, устремился прочь от непонятно откуда взявшейся опасности. Волохов оглядел берег. Похоже, все в порядке. Выйдя из воды, он встряхнулся и тут увидел девицу. Она стояла на коленях на покрывале, расстеленном среди кустов, и смотрела на него широко открытыми глазами. Из одежды на ней были только красные трусики из треугольника материи на веревочке.

Волохов наклонился, выливая воду из легких и желудка.

– Тепло сегодня для начала лета, не правда ли? – дружелюбно сказал он. – Вы не против, если я здесь обсушусь?

Девица пошлепала губами.

– Нет, – наконец сказала она хриплым голосом, откашлялась и повторила: – Нет, пожалуйста.

– Благодарю, – сказал Волохов.

Он расстелил на траве куртку, снял, отжал и повесил на кусты рубашку и, присев, стал стаскивать джинсы. Девица, умащиваясь на покрывале, искоса поглядывала на него.

– Водолаз, что ли, – наконец спросила она.

– Почему водолаз. Просто поплавать люблю.

– Ха-ха-ха, – отделяя каждый смешок, сказала девица, – поплавать! Да вы минут десять под водой сидели! Я хотела на помощь звать.

– Ну уж, так уж и десять, – заскромничал Волохов. – От силы минут семь.

– Тоже неплохо. Эй, – вдруг вспомнила она, – а вас не шокирует, что я без лифчика?

– Нет, – сказал Волохов, с удовольствием разглядывая девушку. – У вас красивая грудь. К тому же, если это не шокирует вас, то почему должно шокировать меня?

– Логично, – одобрила девица, – а то ходят тут всякие. Вроде загорают, а сами так и зыркают. Я смотрю, ты продвинутый чел.

– А ты под тина косишь?

– Нет, просто нравится, как они говорят. Нравится их непосредственность. Эх, где мои шестнадцать лет?

– Я думаю, ушли в небытие лет пять назад, – сказал Волохов, прикинув возраст девушки.

– Почти угадал. Уже три года как ... – вздохнув о безвозвратно ушедшей юности, девушка, наконец, улеглась на живот, подложила кулачки под подбородок и уставилась на него. – Ну, ты тоже не ветеран труда.

– Это смотря как считать, – пробормотал он, растянувшись на траве лицом к ней и тоже положив голову на руки.

А действительно, сколько же мне лет? Нет, не так. Сколько мне было, когда я стал таким? Охо-хо... пожалуй, не вспомнить. Да и зачем? А вот девчонка нравилась ему все больше и больше. У нее были русые волосы, зеленые глаза и чуть курносый носик, который она забавно морщила, задумываясь или вспоминая что-то. Теперь, когда неловкость первых минут прошла, она тараторила без умолку. Волохов был благодарным слушателем, а потому скоро узнал, что зовут девчонку Света, а работает она в пиццерии на Соколе, а квартиру она снимает, и скоро отпуск, а щедрых папиков, пригласивших бы ее на Канары, пока не наблюдается. Волохов, конечно, парень ничего и ныряет здорово, но молодой, а значит лавэ в минусе и кроме себя, любимого, предложить ничего не может. Вот прошлой осенью она была на Кипре. Все хорошо, но этот жлоб...

Волохов перевернулся на спину, раскинул руки и стал глядеть в небо под журчание Светкиного голоса. В небе летели облака, стрижи и зеленое тарахтящее чудище. Сейчас оно будет бросать людей, а люди будут получать от этого удовольствие. Эх, человеки, зачем так сложно? Хочешь летать – лети! Никто же не мешает! Просто тела ваши забыли, что значит быть свободными. И оправдываться вы научились неплохо: рожденный ползать летать не может... Вот жить иногда вам не дают. Отнимают жизнь. Волохов положил ладонь на глаза, прикрывая их от солнца, и вспомнил, как он лихорадочно копал ямку во дворе того дома, где убили отца Василия. Земля забивалась под ногти, кое-где он ободрал руки до крови. Почему-то ему было важно похоронить пальцы убитого священника. Что же это было там, под аркой? Когда-то он встречался с этим, но встречался так давно, что в памяти сохранилось только отвращение и ненависть, не имеющая конкретного приложения.

– Эй, ты не заснул, водолаз?

Волохов открыл глаза, сообразил, где он, и, убрав ладонь с лица, посмотрел на девушку.

– Как я могу заснуть рядом с такой женщиной? Кстати, меня можно называть Павел.

Он подобрал ноги, сел и огляделся. Видимо, действительно заснул. Вечерело, солнце катилось за многоэтажки в Строгино, и воздух заметно посвежел. Светка достала из рюкзака джинсы и майку и теперь укладывала туда свою подстилку. Волохов встал, сладко потянулся, пощупал свои вещи. Рубашка высохла, а джинсы и кроссовки были влажными.

– Свет, искупаться не хочешь?

– Что я, пингвин, что ли, – резонно возразила она. – Ты бы отвернулся мне одеться надо.

– Я думал – мы друзья, – изобразив обиду, протянул Павел.

– Ха-ха, таких друзей – за м-м-м... хрен и в музей!

– Ну, ты даешь, – усмехнулся Павел, направляясь к воде.

– Не всем, – уточнила Светка.

Он надел джинсы прямо на мокрые плавки, чтобы не заставлять ее ждать, и они пошли к мосту шлепая босыми ногами по грунтовой дороге. Влага от реки уже напитала пыль, и она не поднималась, как днем, а просто отпечатывала на себе их следы. Одуряюще пахла недавно скошенная трава, и Волохову казалось, что он не в десятимиллионном городе, а в забытой богом таежной деревеньке на сенокосе.

– Я не думал, что в Москве остались такие места, – сказал он.

– Наверное, это последнее, – отозвалась Света, – все застроили.

– А представь, как здесь было лет сто назад. Или двести. Тушино было подмосковным городком, а там, где сейчас академия Жуковского, была окраина Москвы.

Павел глубоко вдохнул прохладный вкусный воздух и вдруг замер, задержав дыхание. Он медленно повернул голову туда, откуда ему послышался какой-то звук. Нет, похоже, показалось. Он резко выдохнул и несколько раз коротко, будто принюхиваясь, втянул воздух носом.

– Что, насморк? Донырялся, водолаз, – съехидничала Светка.

– Да, наверное, перестарался. А это что, сюда со всего берега мусор тащат? – Павел указал на кучу пластиковых бутылок, пустых пакетов и объедков под мостом.

– Да, – Светка сморщила носик, – хорошо, хоть в одно место складывают.

– Ну и вонь, – пробормотал Волохов.

Светка принюхалась.

– Это еще ничего. Вот когда жара начнется, тогда – да!

– Ну, значит, почудилось, – задумчиво пробормотал Павел, еще раз оглядывая берег.

Трамвай ждать не хотелось, и они прошли до метро пешком. Светка села в подошедший автобус. Дальше проводить не разрешила, сказав, что рано еще до дома провожать. Пригласила заходить в пиццерию и, помахав через стекло, исчезла.

Павел постоял немного, глядя ей вслед. Пожалуй, действительно рановато набиваться в гости. Эх, то ли дело было при светлом князе, да и позже неплохо жилось. Ладно, Волохов огляделся, увидел вывеску ресторанчика на соседнем доме и решительно зашагал туда.

– Не понимаю, – нахмурился полковник, – не понимаю и все! Ну ладно, избили отморозки пьяные или под наркотиком. Убили ненароком. Но пальцы отрезать?

Он помотал головой и скривился, будто у него разболелся зуб.

Они сидели на скамейке в скверике, разделяющем Ленинградский проспект, напротив огромного дома, поднимавшегося над землей на тонких ножках. Вечер переходил в ночь, накрапывал редкий дождь, и автомобили проносились в вихрях водяной пыли, толкая перед собой конусы света.

– Так, – Волохов помолчал, искоса поглядывая на собеседника, – объясню попроще: на священника напал не человек.

Александр Ярославович вскинул голову.

– Что ты хочешь сказать?

– Я говорил с нищенками возле церкви Всех Святых, все отца Василия хвалят. Жил исключительно по заповедям, к грехам людским был терпим. Я думаю, он сумел бы договориться с любыми агрессивно настроенными людьми.

– Значит, не сумел.

– Был он человеком, несомненно, верующим, – продолжил Волохов. – Что сделает глубоко верующий человек, а тем более священник, встретив явное проявление нечеловеческой сущности?

Полковник потер подбородок.

– Вот оно что. Так ты думаешь, он хотел крестное знамение сотворить?

– Да, Александр Ярославович. И не успел. Ему отсекли пальцы, не позволив сложить троеперстие. Если бы успел, может быть, и жив остался. Я многое не приемлю в вашем учении, но троеперстный крест, сотворенный верующим, имеет исключительную силу. И еще: там был след. Очень сильный след.

– Какой след? – полковник непонимающе посмотрел на собеседника.

Волохов, не отвечая, посмотрел ему в глаза. Сухое аскетичное лицо Александра Ярославовича было очень похоже на свой киношный вариант.

– Ну, – не выдержал он молчания, – долго будем в гляделки играть? Чей след, я спрашиваю.

– След демона.

Полковник сощурился, шаря глазами по лицу Волохова. Молчание затягивалось.

– Ты не ошибся, парень? Не шутишь? Ведь сколько лет прошло, как они в мир являлись.

– Нет, не ошибся, к сожалению. Он недавно внедрился в человеческое тело и поэтому след очень отчетливый. Хотелось бы решить все проблемы до того, как его невозможно будет почувствовать. Я не смог на месте классифицировать след, но ошибка исключена. Если вы хотите, чтобы я продолжал работу, то мне будет кое-что нужно.

Полковник некоторое время молчал, поглаживая в задумчивости русую бородку, затем взглянул на собеседника, будто только сейчас услышав его слова.

– Что именно?

Волохов склонил голову набок и насмешливо подмигнул.

– А вы не понимаете?

Лицо у полковника стало кислое, как от набившего оскомину зеленого яблока. Он беспомощно развел руками, хлопнул себя по бедрам и с досадой сплюнул.

– Нет, ну вы посмотрите на него! Опять за старое? Ты думаешь, я все могу, что ли?

– Я не думаю, Александр Ярославович, я знаю. К вам прислушаются. Сейчас я просто премудрый пескарь. Много знаю, много помню и ничего не могу. Верните хотя бы ту часть моей силы, которой я пользуюсь на озере. В этом облике, – Волохов похлопал себя по груди, – я ничего не сделаю. Слаб человек, – он опять подмигнул, – и грешен.

– Я попробую, – хмуро сказал полковник, – но ничего не обещаю.

– Вот и договорились. Только учтите: то, чего меня лишили, нужно мне

навсегда. Навечно – то есть на всю жизнь. А жить я собираюсь долго!

Глава 5

В отличие от элитных клубов, расположенных в центре Москвы, в этом отдыхала, в основном молодежь, понимающая отдых, как возможность оставить за порогом многочисленные возрастные запреты, включающие алкоголь и ни к чему не обязывающий секс в полутемных переходах между залами.

Особо буйных вежливо, но быстро и твердо успокаивала охрана. Здесь можно было без проблем купить "экстази", "марку" или косячок. Для особо проверенных, в число которых входил Рец, поставлялось и кое-что покруче. Администрация закрывала на это глаза и только в дни милицейских проверок, известных заранее, вежливо выпроваживала и продавцов, и покупателей из заведения.

Подсветка, мигая в такт речитативу из мощных динамиков, глушила крики веселящихся посетителей. В центре зала, в кругу, образованном вопящими и аплодирующими зрителями, несколько человек пытались продемонстрировать что-то вроде брейк-данса на светящихся разноцветных квадратах танцпола. Рец, раздвигая плечом толпу, обошел импровизированную сцену, пытаясь высмотреть поверх голов нужного ему человека.

Кто-то схватил его за рукав. Рец опустил глаза. Девчонка лет шестнадцати, накрашенная, как индеец на тропе войны, повисла на нем, подмигивая обоими глазами и высовывая язык, проколотый двумя блестящими кольцами.

– Папа, я тебя люблю, купи мне "марку".

– Куплю, если покажешь, где. "Свист" здесь?

– Был здесь, пойдем.

Она потащила его за собой, ловко пробираясь через водоворот извивающихся тел. Полутемный коридор, ведущий в другой зал, был стилизован под древнее подземелье. На каменных стенах висели оправленные в металл старинные фонари с тусклыми лампочками. Под ногами похрустывали осколки ампул. В темных нишах, судя по доносившимся звукам, наслаждались любовью современные Ромео и Джульетты.

– ...придурок, ты мне лифчик порвал.

– А какого хрена надела?

– ...ты зубами поосторожней...

– ...с резинкой не хочу!

– ... и что мне, третий раз лечиться, что ли?

Девчонка втащила Реца в следующий зал. Он заморгал, ослепленный после полутьмы катакомб вспышками разноцветных прожекторов.

– Стой здесь, папа. Я сейчас.

Девчонка ввинтилась в толпу, которая всосала ее, словно болото брошенный камень. Здесь, в отличие от первого зала, царил DJ, успевающий накручивать виниловые диски, подбадривать бодрыми возгласами уставших и, управляя подсветкой, прихлебывать из шеренги стоящих перед ним пластиковых бутылок.

– Нету его здесь, – девчонка снова возникла около Реца, вынырнув из клубящейся массы танцующих, – пошли в бар.

В баре, под обожженными потолочными балками, поддерживающими якобы закопченные своды, стояло несколько грубых столов из толстых досок. За небольшой стойкой бармен лениво помахивал шейкером, взбивая коктейль сидящей напротив девице.

– Вон он, – девчонка показала на столик в углу.

За столом, откинувшись спиной на спинку массивного деревянного кресла, сидел за чашкой кофе небольшого роста парень с покатым лбом и зачесанными назад волосами. Шелковая рубашка, расстегнутая до пупка, поражала переливами цвета даже в полутьме бара.

– Стой здесь, – сказал Рец девчонке, – я сам поговорю.

Парень, усталым жестом приподняв ладонь, приветствовал его.

– О-о, какие люди. Давненько не заходил.

– Привет, Свист, – сказал Рец, присаживаясь напротив, – недосуг все. Товар есть?

– Ты для себя или этой шкурке?

– Себе.

– Можно поискать, – Свист неторопливо закурил тонкую сигарету, – и много надо?

– Ну, так, чтобы каждый день к тебе не ходить.

– Сложно сейчас стало, – лениво прикрыв глаза, сказал Свист. – Крыша подорожала, опять-таки, но для тебя постараюсь. Чего и сколько возьмешь?

Рец наклонился к нему и шепнул на ухо несколько слов. Вся томность слетела с парня, словно сдутая ветром.

– Однако... – пробормотал он, отпрянув.

Пепел с сигареты упал на кожаные штаны, но он даже не заметил.

– Ты что, торговать собрался?

– Это мое дело. Ты достань, а я тебя не обижу.

Свист уставился в потолок, будто на деревянных балках было что-то написано.

– Мне надо позвонить, – наконец сказал он.

Отойдя в другой угол бара, он позвонил по сотовому телефону. Понизив голос, что-то долго объяснял, часто поглядывая на Реца. Спрятав телефон, подошел к столу и, усаживаясь, опять внимательно посмотрел на собеседника.

– Товар есть, Рец. Все, о чем ты спрашивал. Но предупреждаю сразу: могут кинуть. Ребята стремные, и я с ними дел не вожу. Нацмены. – Свист поморщился, – почти вся наркота под ними.

– Не любишь черных, – усмехнулся Рец, – а, Свист?

– Да мне без разницы славяне, или черные. Лишь бы работать не мешали. Но, честно говоря, больше всего на свете я ненавижу две вещи: расизм и негров, – Свист заржал, откинувшись на спинку стула.

– Где я их увижу?

– Через полчаса у входа. Черный "БМВ". Они тебя сами позовут.

– Годится, – кивнул Рец, – а теперь пойдем, угощу. Это тебе за хлопоты, – он сунул сложенную несколько раз купюру в нагрудный карман рубашки Свиста.

Тот оттопырил карман и, разглядев достоинство бумажки, заулыбался.

– Всегда рад помочь, о чем речь! Славик, – он щелкнул пальцами, привлекая внимание бармена, – организуй-ка нам фирменный!

Бармен оторвался от журнала.

– Как для дорогих гостей? – спросил он.

– Уж будь любезен.

Бармен поставил перед собой несколько разноцветных бутылок, вымыл шейкер и размял кисти рук.

– Смотри, – Свист подтолкнул Реца в бок, – сейчас покажет класс.

Бутылки замелькали, летая вокруг бармена, словно ручные голуби. Даже не голуби, а колибри, переливающиеся разноцветным оперением. Успевая одновременно наливать в шейкер из пролетающих бутылок и жонглировать пока не нужными, бармен наполнил шейкер, ловко подхватил его и, не заворачивая крышку, закрутил вокруг кистей рук и пальцев. Заставив шейкер в очередной раз перевернуться в воздухе, он крутанул его между ладоней, запустив по стойке, словно детский волчок. В руках у него возникли два бокала со льдом, он прихлопнул шейкер ладонью, останавливая вращение, и разлил напиток.

Накрашенная девчонка захлопала в ладоши, даже девица у стойки несколько раз приложила ладонь к ладони, демонстрируя одобрение.

– Славик, ты – гений, – покачал головой Свист.

– Теряю квалификацию, – пожаловался тот, протягивая соломинки, клиентов мало.

Свист подхватил бокалы и принес их на стол.

– Папа, ты про меня не забыл?

Рец оглянулся. Девчонка, с обиженным видом сложив за спиной руки, ковыряла пол носком бесформенного ботинка.

– Дай ей "Симпсонов", Свист, – попросил Рец.

– А колесом не обойдешься? – спросил тот, доставая из пакетика "марку" и передавая девчонке.

– Нет, – та категорично замотала головой и сунула марку в рот.

– На, запей, – протянул свой бокал Рец.

– У-у, папа, ты добрый и красивый, – девчонка отхлебнула половину коктейля. – За марку чего спросишь? Хошь, на клык возьму, только "през" у него купи, – она ткнула пальцем в Свиста. – Клубничный мне нравится.

Рец криво улыбнулся.

– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о минете в туалете, продекламировал он, – гуляй пока, дочка. В следующий раз заплатишь вдвое.

– Нет проблем, – пискнула девчонка и, взметнув короткой юбкой, выскочила из бара.

– Прекрасная молодежь растет, – равнодушно сказал ей вслед Свист.

Поставив на стол недопитый коктейль, Рец встал.

– Ну, ладно, пора.

Свист поболтал льдинками в бокале и искоса взглянул на него.

– Слышь, Рец, товар на людях возьми. Оно спокойней. Мне они комиссионных не платят, а несколько моих клиентов после таких вот встреч, исчезли.

"БМВ" с затемненными стеклами уже стоял неподалеку от входа. Тонированное стекло со стороны водителя поползло вниз. Водитель из-под нависших клочковатых бровей мельком окинул взглядом улицу. Черные глаза придирчиво ощупали фигуру Реца.

– Тебе товар нужен? – голос был гортанный, с резким акцентом.

Рец облокотился на крышу машины и, заглянув внутрь, выпустил в салон клуб сигаретного дыма.

– Мне.

Глаза водителя зло блеснули.

– Крутой, да?

– В некоторых местах, – подтвердил Рец.

– Садись в машину, говорить будем.

Рец открыл заднюю дверцу. Сидящий там еще один южанин подвинулся. Несмотря на теплую погоду, он был в плаще. Горло по самый подбородок было замотано шелковым шарфом. "БМВ" сорвался с места, завернул в ближайший переулок и остановился в тени корявого дерева. Водитель развернулся на сидении и уставился на Реца глазами на выкате. Щеки его до самых глаз были синеватыми от проросшей щетины.

– Почаще брейся, родной, а то клиентов распугаешь, – участливо сказал Рец.

Водитель дернулся и зашипел, словно кипящая скороварка.

– Спокойно, брат. – Сосед Реца положил ладонь на плечо водителя. Рука была холеная, с ухоженными пальцами и аккуратно подстриженными и отполированными ногтями. На среднем и безымянном пальце пристроились крупные перстни. – Дело прежде всего. Чего желаешь, уважаемый, – спросил он немного простуженным голосом, неловко, всем корпусом, повернувшись к Рецу.

Тот вынул листок бумаги, развернул и протянул ему.

– Зажги свет, брат.

Водитель щелкнул выключателем. Желтоватый свет залил салон автомобиля.

Пробежав глазами по листку бумаги, простуженный взглянул на Реца и снова, теперь уже не торопясь, прочитал записку.

– Ну, что ж, уважаемый. Покупатель ты хороший, и товар есть такой. Только недешево встанет. Здесь, – он помахал листком, – редкий товар, дорогой. Очень дорогой.

– Сколько?

Достав калькулятор, простуженный, сверяясь с запиской, пощелкал клавишами.

– Вот, смотри, – он развернул калькулятор экраном к Рецу.

– Договорились, – кивнул Рец, – когда и где?

– Цирк на Цветном знаешь? Вот там, позади во дворах, стройка. Приходи через два часа. Все будет.

– Только без обмана, ребята, – Рец поднял палец, – не люблю. Если я не торгуюсь – это не значит, что я лох.

– Какой обман, дорогой, – простуженный пошевелил пальцами. Перстни брызнули искорками радужного света, – это бизнес, нам с тобой еще работать и работать, а?

– Все возможно, – Рец вышел из машины и, захлопнув дверь, наклонился к водителю, – не скучай, кудрявый.

"БМВ" сорвался с места, как в гонках с общим стартом.

Рец подошел к стройке позади цирка со стороны Садового кольца за час до назначенного срока. Недостроенный дом серой громадой нависал над стройплощадкой. Темные проемы окон были похожи на провалы пустых глазниц. Решетчатая ферма подъемного крана походила на гигантскую виселицу. Единственным освещенным местом была площадка утрамбованной земли перед синей бытовкой прораба. Поправив на спине небольшой рюкзак, Рец перелез через сложенные штабеля кирпичей и арматуры, вошел в черную дыру подъезда и встал в тень под лестницей, приготовившись к ожиданию.

Ждать пришлось недолго. Свет, падающий через дверной проем, на секунду померк. Вошедший постоял несколько мгновений, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте и, не особенно таясь, прошел к лестнице. Поправив под мышкой длинный сверток, он стал подниматься наверх. Несколько раз он останавливался, прислушиваясь, пока не добрался до третьего этажа. Здесь он подошел к дыре в стене. Судя по всему, здесь должен был быть балкон – из стены на уровне пола наружу торчали стальные балки. Посмотрев вниз, человек присел на корточки и развернул сверток. Тускло блеснул металл – лунный свет отразился от ствола винтовки с оптическим прицелом. Человек поднялся, расставил пошире ноги и, навернув ремень на руку, стал осматривать стройку в прицел. Удовлетворенно цокнув языком, он прислонил винтовку к стене и достал из кармана длинный глушитель.

Он не успел среагировать, когда перед его лицом из-за спины возникла ладонь с длинными пальцами. Сухие, похожие на мертвые сучья кустарника пальцы легли ему на горло, перекрывая возможный крик.

Когда двое продавцов подошли к бытовке, Рец вышел в круг света от забранной в решетку лампочки и приветливо кивнул.

– А я уж заждался.

– Все, как договорились, уважаемый, – успокоил его простуженный, – не беспокойся. Деньги принес?

– А товар?

– Э-э, дорогой, товар рядом. Где деньги?

Рец сбросил с плеча рюкзак, развязал тесемки и распахнул его.

Небритый шагнул вперед и заглянул в рюкзак блестящими, как мокрые маслины, глазами.

– Хорошо, очень хорошо. Считать не надо? – он недобро взглянул на Реца.

– Не надо считать, брат. Такое недоверие обижает, – успокоил его простуженный.

Они переглянулись и отступили на шаг.

Рец поднялся на ноги и, нехорошо улыбаясь, покачал головой. Ожидание затягивалось. Продавцы снова переглянулись. Недоумение в их глазах сменилось тревогой.

– Чего ждем? – спросил Рец, – Еще кто-то подойти должен?

– Нет.

– Правильно, – кивнул Рец, – никто не подойдет. Я же просил без обмана, – он обернулся к серой громаде дома и показал рукой, – ваш знакомый отдыхает. Проветривается.

Простуженный шагнул вперед, всматриваясь.

Под стальными балками на уровне третьего этажа покачивалось тело с безвольно болтающимися руками. Ремень, свисающий с уложенной поперек балок винтовки, обвивал вытянувшуюся, скрученную, словно у битой птицы, шею.

Замешательство длилось недолго. Одновременно рванув из-под одежды пистолеты, продавцы нацелили их Рецу в голову.

– Ты будешь жалеть, что родился, – прошипел небритый.

Словно тень с тихим шорохом скользнула между ними, удар под колени бросил их на землю. Чьи-то гибкие длинные пальцы пауками поползли по лицам, нащупывая глаза. Там, где только что стоял Рец, сиротливо валялся рюкзак.

– Стволы на землю, парни.

Закрыв глаза, Рец стоял за спинами упавших на колени продавцов, положив ладони на головы, и поглаживал пальцами их веки и брови.

– Стволы на землю, – повторил он негромко, – зачем нам шум?

Глухо звякнув о камень, оружие упало на землю.

Рец собрал в горсть жесткие волосы на голове небритого, рывком поднял его на ноги и развернул лицом к себе. Медленно открыв глаза, он уставился угольно-черными бельмами в посеревшее лицо.

– Сейчас ты принесешь товар, – тихо сказал он. – Если через десять минут тебя не будет, он – труп. Пошел, – он оттолкнул от себя небритого.

Неловко перебирая негнущимися ногами, тот поспешил в сторону гостиницы Центрального рынка.

Рец поднял за волосы простуженного и пошел к бытовке, ведя его за собой, как быка за кольцо в носу. Присев на ступени, он наклонил в сторону голову продавца и размотал шелковый шарф на шее.

– Ну-ка, что тут у нас? Горлышко побаливает.

В шею была воткнута медицинская игла с отводной трубкой, идущей в карман плаща.

– Неплохо, – одобрил Рец, – и целый день кайф, только пузырьки в кармане меняй. Сам придумал?

– Уважаемый, давай поговорим спокойно, – чуть дрожащим голосом сказал простуженный, – это ошибка.

– Да, это ошибка. Но я не злопамятный. Я же говорил, возможно, мы еще поработаем вместе.

– Конечно, брат, конечно поработаем.

– Вот и я братом стал, – кивнул Рец, – а вон и еще один родственник поспешает.

Небритый подбежал к ним, шумно отдуваясь. В руке у него был объемистый кейс с кодовым замком.

– Открой, – приказал Рец.

Тот быстро набрал код, щелкнул замками и, раскрыв кейс, услужливо предъявил содержимое. Рец перебрал одной рукой упаковки и целлофановые пакеты.

– Если здесь не то, что я просил..., – не договорив, он по очереди взглянул на продавцов.

– Здесь все, уважаемый.

– Ну, тогда порядок, – Рец отпустил волосы простуженного и, слегка оттолкнув его от себя, встал с деревянных ступенек, – деньги в рюкзаке. Там больше, чем договаривались. Возмещение ущерба, – пояснил он, кивнув в сторону повешенного. – Возможно, мне понадобятся серьезные ребята. Деньги не проблема. Не против продолжить сотрудничество?

– Конечно, дорогой, с удовольствием.

– Вот и ладненько, – ласково улыбнулся Рец, – телефончик оставь мне.

– Пожалуйста, пожалуйста, – простуженный достал записную книжку, вырвал листок и быстро записал телефон.

– Ну, что, мир? – спросил Рец, пряча бумажку.

– Мир, уважаемый.

– Я найду вас.

Рец повернулся к ним спиной и медленно пошел в сторону Цветного бульвара, небрежно помахивая кейсом. Небритый показал приятелю на пистолеты. Тот отрицательно покачал головой.

Глава 6

Витек проснулся от птичьего гомона. Время было, как он сам определил по высоте солнца, около семи утра. Во рту было погано, правый глаз открылся только наполовину. Витек перевернулся на бок и мучительно застонал. Вчера они с Люськой-челюстью высосали по шесть пузырьков настойки шиповника. Угощал, естественно, Витек в надежде на интим. Но Люська, падла, наотрез отказалась. Да еще глумиться вздумала – угадай, говорит, с трех раз, что значит: ни дать, ни взять. Витек отгадывать не стал, а потребовал законного, после возлияния, минета. Но Люська заорала, что русским языком объяснила простыла она, насморк. И месячные к тому же! Вот и получается: ни дать, ни взять. Витек презрел эти дикие отмазки, но Люська саданула его в глаз сумкой с пустыми бутылками и, пока он приходил в себя, вставила ноги от греха. С горя Витек съел еще четыре пузырька шиповника и, конечно, выпал в осадок.

Однако надо было вставать. Похмелиться сейчас вряд ли найдешь, так хоть куревом разжиться. Почесываясь и ругаясь, он поднялся на ноги и пошарил в мешке на всякий случай, но чуда не случилось. Выпито и съедено было все.

– У-у, зараза щербатая, – сказал Витек.

Отряхнув с пиджака и брюк листья и траву, Витек забросил мешок на плечо и вдруг замер, ощутив чей-то взгляд. Он медленно повернул голову. В нескольких метрах, прислонившись спиной к дубу, сидел молодой парень в джинсах и кожаной куртке. Парень видимо только что проснулся, потому, что лицо у него было помятое, а светлые волосы всклокочены.