Текст книги "Русский экзорцист (Отчитывающий)"

Автор книги: Андрей Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

На пересечении с Вятской троллейбус остановился. Впереди, закрывая проезд, стоял сошедший с рельсов на повороте трамвай. Зеленый тягач, зацепив трамвай тросом, исходил сизым дымом из выхлопной трубы, пытаясь вернуть его на рельсы. Ольга присела на мягкое сиденье. Что они хотят сделать с Вадимом. Может, он просто пьян, или под дозой? Когда мы были вместе, он любил покурить травки, иногда доставал кокаин. А девчонка, похоже, оправилась. Может, они даже втроем живут. Ты что, скажут, тетя, в компанию просишься? Посмеются и выпроводят, как побирушку... Но ведь она так мучилась, эта девочка. Нет, надо все выяснить, а там, будь, что будет!

Ольга подошла к водителю и попросила открыть двери, решив идти пешком.

Она узнала стоявшую у подъезда машину Вадима. Багажник был приоткрыт, в замке зажигания торчали ключи. Поднявшись на его этаж, она подошла к знакомой двери и нажала кнопку звонка. Железная, обшитая деревом дверь поглощала звуки, но все же далекий перезвон Ольга слышала. Она слишком долго добиралась. Они или опять ушли, или просто отключились. Отчаявшись, она заколотила по деревянной облицовке кулаками, пнула ногой, отбив пальцы, как вдруг дверь приоткрылась. В квартире было темно. Осторожно ступив через порог, Ольга пошарила рукой слева, где, как она помнила, был выключатель. Над головой вспыхнула лампочка, спрятанная в глиняный плафон с вертикальными прорезями. Узкие лучи, пробивая темноту, осветили призрачным светом лишенную простенков квартиру. В центре темнело кресло с повисшей над ним бестеневой лампой. Воздух в квартире был густой, неприятно затхлый, будто смешавшийся с запахами отхожего места. Ольга прикрыла за собой дверь и сделала два шага. Ей показалось, что каблуки слишком громко стучат по дереву паркета, и, скинув туфли, она снова шагнула вперед. Кто-то возник рядом с ней справа, она сдавленно охнула и шарахнулась в сторону. Нет, ее никто не преследовал, это было то самое огромное зеркало. Ей почудился прерывистый вздох. Медленно, прислушиваясь к шороху своих босых ног, она подошла к креслу. Ступням стало холодно, она посмотрела вниз. Под ногами был кафель. В кресле, в отраженном от стен свете, смутно проступала фигура человека. Чуть поодаль, на полу, темнело еще одно тело. Ольга провела рукой по стойке лампы, нащупала выключатель и нажала его. Свет водопадом обрушился на сидящего в кресле. Ольга поднесла ладонь ко рту, останавливая готовый вырваться крик ужаса. Несмотря на свои картины, от которых ее и саму иногда воротило, она никогда не видела, что можно сделать с человеком с помощью обычного медицинского скальпеля. Никогда не видела истекающего кровью человека, который дрожал то ли в ознобе, то ли в предсмертной агонии. Лоб и лицо сидящего пересекали зигзагообразные порезы. Темная кровь, стекая по лицу, заполнила брови, склеила ресницы, запеклась в бородке и, оставив потеки на шее, слилась в одно русло с вытекающей из ран на груди. То, что Ольга приняла за остатки одежды, оказалось лоскутами кожи, частично содранной с груди и живота и свисающей с тела наподобие обрывков рубашки.

Почувствовав, как желудок свело судорогой и к горлу стремительно поднимается заполняющий пищевод тошнотворный комок, она бросилась в кухню. Рот наполнился теплой полупереваренной пищей, губы разжались, и прежде, чем она успела добежать до мойки, рвотная масса хлынула изо рта. Сотрясаемая крупной дрожью, она повисла на мойке, опираясь на нее локтями и грудью. Слезы застилали глаза, но опустевший желудок снова и снова сжимался в спазмах, заставляя что-то мерзкое, полужидкое заполнять рот. На ощупь открутив кран, Ольга сунула голову под струю, жадно ловя губами бегущую по лицу воду. Наконец позывы стали реже, и она смогла отдышаться и вытереть лицо. Стараясь не наступить в рвоту, она вернулась к креслу и, стиснув зубы, взглянула в лицо сидящего в нем мужчины. Ах, как просто было живописать изломанные пытками человеческие тела.

Глаза мужчины были открыты, и ей показалось, что они заполнены мутными, с красными прожилками бельмами. Но вот из-под век медленно выползли зрачки и перекатились в ее сторону. Искаженное страданием лицо показалось ей знакомым. Преодолевая отвращение к чужой крови и боязнь причинить боль, мокрыми ладонями она стерла кровь с лица сидящего.

– Оля, – прошептал он, – это ты... Помоги мне.

– Вадим, – потерянно сказала она, – что здесь произошло?

– Я тебе все расскажу. Это все она... это она меня... и его она убила.

Вадим повел глазами в сторону лежащего на полу тела. Из-под куртки, прикрывающей бедра, расползалась матово блестевшая лужа. Обойдя ее, Ольга склонилась над лежащим. Повернутое в профиль лицо было странно спокойным. Она коснулась запястье, проверяя пульс, и, ощутив под пальцами холодные, выступающие из кожи жгутики вен, поняла, кто перед ней.

– Это она убила, – прошептал Вадим, – она психопатка, маньячка...

Ольга вгляделась в угол комнаты, быстро вернулась в круг света и развернула лампу.

Привалясь спиной к зеркалу, глядя на нее безумными глазами, сидела Светка. Ее обнаженное тело, покрытое узорами золотых нитей, блестело, как перламутр. Бабочки и майские жуки, расправившие крылья под грудью и на животе, казалось, жили своей жизнью, подрагивая прозрачными крыльями в такт неровному дыханию. Ольга подбежала к ней. От безвольного рта тянулась нитка слюны, с влажных волос на лобке на пол стекали капли мутной жидкости.

– Она, она убила... Сначала она резала меня. Сумасшедшая... потом они трахались, потом она убила его. Оторвала ему ...

– Заткнись, – закричала Ольга, – это же ты привел сюда этого мальчишку! Ты свел его с ума своими бредовыми идеями, своей наркотой, ты изуродовал его тело! А он уже эту девочку... она же не хотела, она просила отпустить... Это ты убийца!

– Ты не понимаешь, – голос Вадима налился злобой, – дура истеричная! Что ты вообще можешь понять? Девочку захотелось? Сука извращенная... – он поперхнулся, тяжело дыша, – развяжи меня, мне врач нужен. Слышишь, ты...

Ольга подошла к нему и наклонилась, заглядывая в искалеченное лицо.

– Подыхай здесь, ублюдок! Ты сам виноват. Но больше ты никого не искалечишь.

– Ты не можешь... ты не должна так... Мы же с тобой... – голос Вадима стал тише, голова упала на грудь, – я прошу тебя...

Ольга, не слушая его, оглядела комнату, подобрала брошенную юбку и блузку и вернулась к девушке. Осторожно придерживая за плечи, надела ей блузку через голову и застегнула пуговицы под горлом. Потом, приподнимая ноги девушки, натянула юбку и кое-как затянула поясок.

– Давай-ка, попробуем встать, девочка, – она обхватила Свету за талию и потянула ее, поднимая с пола.

В глазах девушки мелькнул проблеск сознания. Ольга почувствовала, как она напряглась, пытаясь помочь ей.

– Вот так, вот так, – приговаривая, Ольга поднялась на ноги, привалившись к зеркалу. – Ну, давай, соберись, милая.

Положив Светкину руку себе на плечо, она потащила ее к двери.

– Она все равно сдохнет, – прошептал ей вслед Вадим, – она обколотая, как...

– Спасибо, что предупредил, – задыхаясь от тяжести повисшего на ней тела, сказала Ольга, – сам быстрее подохнешь, подонок.

Справившись с замком, она вывела Свету на лестницу и захлопнула дверь. Господи, как же я по ступенькам с ней пойду?

– А где Димка? – вдруг прошептала девушка.

– Он придет, он потом к нам придет, – пробормотала Ольга, – пойдем потихоньку.

– Он смеялся над нами, издевался..., а Димка ему так верил... Он ему вырвал все..., но мы успели... А потом он меня, – она хихикнула, словно вспомнила что-то веселое, – лицом в дерьмо... как котенка... и в кровь... и трахнул... он долго кончал, я думала, у меня все лопнет внутри.

Светка переступала негнущимися ногами, как заводная кукла. Несколько раз они чуть не упали. Руки у Ольги дрожали от напряжения, поясницу ломило. Она почти не поверила, что они дошли, когда в распахнутую дверь подъезда хлынул прохладный ночной воздух. Уложив девушку на заднее сидение, она села за руль. На этой машине Вадим учил ее водить. Права Ольга так и не получила, но навыки остались. Двигатель завелся сразу. Вывернув руль, она включила первую скорость. Погнув ржавый металлический забор, ограждающий чахлые кусты под окнами дома, джип выехал со двора.

Прикрыв глаза, Рец слушал: вот Ольга ведет Светку к двери, уговаривая ее потерпеть, голос стал глуше, хлопнула дверь. Криво улыбнувшись, он сбросил фиксирующие ремни, которые положил на руки перед приходом Ольги, привстал и выключил бьющий в глаза свет. Опускаясь в кресло, он почувствовал, как под ягодицами хлюпнула кровь, натекшая с рук и тела. Откинувшись, ощутил затылком мягкий подголовник, пошевелился, расслабляя мышцы, и замер с той же кривой ухмылкой на тонких губах.

Полутьма комнаты сгустилась вокруг порезов на теле, вокруг вывернутых вен на руках, иссеченной скальпелем кожи щек и лба. Влажно поблескивающие вены болотными змейками скользнули под кожу. Сглаживаясь, быстро зарастали шрамы, закрывались полуоторванные от мышц лоскуты кожи на груди. Следы скальпеля на лице исчезали, как пропадает след лески на воде.

Волохов присмотрелся к двери, надавил ладонью. Так и есть – броня, обшитая деревом. Он спустился к окну между этажами, открыл рамы и, смахнув с подоконника окурки, свесился наружу. До кухонного окна было метра три, а до застекленного балкона все пять. Сузив зрачки в вертикальные полоски, он оглядел двор. Чисто, пусто, тихо. Ухватившись за проем окна, Волохов влез на подоконник и прикрыл глаза. Почувствовав, как набухают, покрываясь ороговевшей чешуей кисти рук, как костенеют заостряясь кончики пальцев, он удовлетворенно улыбнулся. Затем, встав спиной к двенадцатиметровой пустоте, вытянул вверх левую руку и вонзил когти в цемент между кирпичами. Подтянувшись, выбросил вверх правую и, пробороздив кирпич, снова вогнал когти в цемент. Фонари, освещавшие двор, вряд ли помогли бы разглядеть тень, скользившую по серой стене пятиэтажки. Повиснув на одной руке напротив окна, Волохов очертил когтем круг на стекле и легонько стукнул по нему. Кружок стекла выпал, и межрамный вакуум с хлопком всосал ночной воздух. Повторив операцию со вторым стеклом, Волохов просунул руку, повернув ручку, открыл окно и, качнувшись на вытянутой руке, мягко спрыгнул внутрь.

Сухой кондиционированный воздух был наполнен запахом крови и рвоты. Капала вода в умывальнике. Медленно поворачивая голову, Волохов оглядел лишенную простенков квартиру. Вдоль стены он скользнул к входной двери, затем, поглядывая на стоящее в кафельном квадрате кресло и лежащее без движения тело, обошел комнату по периметру. Возле зеркала он задержался. Какой-то изъян в изображении привлек его внимание. Он махнул рукой – в одном месте, размером с ноготь, изображение исчезало. Постукивая по стеклу, он нащупал пустоту, очертил когтем по контуру и выдавил кусок зеркала. В углублении стены стоял коннектор. На выдавленном куске зеркала висела миникамера. Еще три провода уходили куда-то вверх и Волохов отключил их. Шнуры от коннектора вели в сторону кухни. Отодвинув холодильник и плиту, Волохов ощупал стены. Несколько плиток разделяла по вертикали ровная щель. Он надавил на кафель ладонями и два ряда плиток повернулись вокруг своей оси, выдвигая из ниши столик с ноутбуком. Волохов нажал пробел, прочитал появившуюся надпись некоторое время постоял в задумчивости, затем вынул сотовый телефон.

– Алло, Сергей?

– Да.

– Это опять я. Мне нужна ваша помощь.

– Где вы сейчас?

Волохов назвал адрес.

– Через двадцать минут буду, – сказал Брусницкий.

– Поднимайтесь в квартиру один, – предупредил Волохов.

Взглянув на часы, он сбросил одежду и прошел в ванную комнату. Он стоял под ледяными струями, пока несущая силу холодная вода не перестала впитываться в тело.

Звякнул звонок, и Волохов, оскальзываясь мокрыми ступнями на полу, прошлепал к двери, разобрался с замками и распахнул ее.

Брусницкий вопросительно приподнял бровь.

– Во, бля, – сказал стоявший за его спиной Гусь.

– Жди внизу, – распорядился Брусницкий, входя в квартиру, – ну и запах.

Оглядевшись, он подошел к телу возле зеркала. Присев на корточки, заглянул в лицо, приподнял куртку, лежавшую на бедрах.

– Кто это?

– Не знаю, – сказал Волохов. – Скорее всего, очередная жертва.

Брусницкий поднялся и, сунув руки в карманы, обошел комнату, внимательно ее осматривая. Коннектор привлек его внимание.

– Это вы отключили камеры?

– Да.

– Чья квартира?

– Того, кто приходил к вам под видом отца Василия.

Брусницкий присел на подлокотник кресла. Лужица крови блестела на сиденье.

– Я видел подобные студии, – сказал он, закуривая, – используются для съемок фильмов класса "snuff".

– Что это?

– Пытки или казни, – пояснил Брусницкий.

– Угу, – пробормотал Волохов, – отсюда могли вести передачу в интернет?

– Вполне возможно. Компьютер здесь есть?

– На кухне.

– Если передача велась с одновременной записью на диск, мы сможем просмотреть все, что здесь происходило.

Аккуратно ступая, Брусницкий прошел на кухню.

– Кому-то здесь стало плохо, – прокомментировал он, обходя лужу рвоты. – "Здравствуй, Язычник. Ты опять опоздал", – прочитал он на экране ноутбука, – Язычник – это вы? А почему опять?

– Кажется, мы раньше встречались, – хмуро сказал Волохов, – это было давно.

– Кажется? Ладно, – сказал Брусницкий, – сейчас мы будем посмотреть, что у нас здесь. Кстати, Павел, вы не могли бы одеться.

Стараясь не ступить в мерзкую лужу, Волохов оделся, отошел к креслу и перебрал одежду, явно мужскую. Нижнее белье было в крови. Размазанная кровь была на подлокотниках и спинке кресла, скопилась подсохшей лужицей на сиденье. Зачем ему мужчина, снова внимательно оглядывая комнату, подумал Волохов. Не похоже это на жертвоприношение. Не приносят в жертву взрослых мужиков. А ну-ка... Волохов подошел к трупу, снова откинул куртку и перевернул его на спину.

– Павел, подойдите-ка сюда, – попросил Брусницкий.

– Одну минуту, – Волохов осторожно положил тело и прикрыл его курткой.

– Посмотрите, у нашего знакомого, похоже, был выход на компьютерную базу МВД. Видите этот список?

Волохов кивнул. Экран заполняли имена с краткой характеристикой каждого человека. Здесь были криминальные авторитеты, выписки из уголовных дел, сведения о нераскрытых преступлениях и подозреваемых. Несколько имен закрашенные желтым цветом, были выделены в отдельный столбик. Передвигая курсор от фамилии к фамилии, Брусницкий читал характеристики.

– Любопытный набор. Весьма любопытный, – бормотал он. – Может, вы мне объясните, что это означает? Подозреваемые в педофилии, проходящий по делу о серийных убийствах? Некрофил... пока под подозрением. Вот и наш Толян. Он, конечно, не извращенец, но с психикой у него точно было не все в порядке. Убить мог за сотню баксов. И пил, и на игле сидел, бывало. Ага, вот тут еще наркоша со стажем.

– Дайте взглянуть, – попросил Волохов.

Брусницкий уступил ему место. Несколько минут Павел читал, потом откинулся на стуле.

– Кажется, я понимаю.

Он достал из кармана мобильный телефон, поглядывая на экран монитора, набрал номер. На звонок долго не отвечали.

– Добрый вечер, – наконец жизнерадостно сказал он в трубку. – Что? Нет, вроде бы в своем. Да что вы говорите, третий час уже? Подумайте, как время летит! Да, больше никогда в жизни! Вы только скажите, если сегодня смена Семена Ильича, могу я с ним пообщаться?

Некоторое время он молча слушал, потом сдержанно поблагодарил и спрятал трубку в карман.

– Похоже, мы действительно опоздали, – сказал он после недолгого молчания.

– Вы звонили насчет предпоследнего в этом списке, – Брусницкий постучал ногтем по экрану.

– Да.

– Так, посмотрим. Работал в морге, среди сослуживцев имел кличку Верблюд, подозревался в некрофилии. И что?

– Убит вчера ночью. Скажите, Сергей, у трупа вашего руководителя были повреждены гениталии?

– Как вы узнали? – спросил тот. – Да, у него была вырвана мошонка.

Волохов поманил его за собой. Они вернулись в комнату, Павел откинул куртку с тела и перевернул его на спину. Брусницкий поморщился.

– Так это что, один и тот же маньяк поработал? Это его квартира? И вообще, что происходит?

– Вы мне не поверите... – покачал головой Волохов. – Что вы еще нашли в компьютере?

– Передача шла адресно. Вам и еще одному юзеру.

– Кому?

– Ну, пользователю.

– Адрес или телефон можете вычислить?

– Попробую, но потом вы мне все объясните.

Глава 22

Волохов осмотрел лежащее на полу женское белье, затем развернул лампу, чтобы она освещала угол комнаты. Белесые капли подсыхающей жидкости привлекли его внимание. Он коснулся их пальцем, поднес к носу и, брезгливо сморщившись, вытер пальцы о куртку, прикрывавшую труп.

– Павел, – позвал его Брусницкий, – есть запись.

Волохов быстро подошел к нему. На экране была пустая комната. Часы в правом углу монитора показывали время. Щелкнул замок входной двери, засветился глиняный плафон. Волохов наклонился, пытаясь разглядеть входящих. Один из них тащил бесчувственное тело, второй, переступив порог, бессильно прислонился к косяку двери. Свет с лестничной площадки осветил бледное изможденное лицо.

– Кто это?

– Я не знаю его, – сказал Волохов.

Вошедший первым бросил свою ношу посреди комнаты. Обмякшее тело упало на пол, голова глухо стукнулась о паркет. Бледный парень оторвался от двери и шагнул внутрь.

– Дверь закрой.

При звуке этого голоса Волохов подался вперед.

Бледный парень послушно запер дверь, прошел в комнату и, бессильно опустившись на пол, привалился спиной к зеркалу.

Вспыхнула бестеневая лампа.

– Светка, – ахнул Волохов.

– Ваша знакомая?

– Да. Она пропала в конце июня.

Парень позвал Свету, она подошла к нему со шприцем в руке. Парень снял рубашку. Брусницкий присвистнул.

– Вот это да.

Девушка сделала парню укол и стала раздевать бесчувственное тело незнакомого мужчины. Парень помог ей, а она сделала себе инъекцию. Склонившись над мужчиной, они о чем-то тихо переговорили. Затем парень пристегнул мужчину и, обернувшись к Светке, что-то сказал.

Волохов попросил сделать погромче. Брусницкий пожал плечами.

– Встроенный динамик, что вы хотите. К тому же у камер направленный микрофон.

Берет не все.

Парень поцеловал Светку в уголок губ, и она прильнула к нему, словно пытаясь отвлечь от ненужных вопросов. Они прошли к водяному матрасу, и парень снял со Светки юбку и блузку. Темнота в комнате скрыла от наблюдателей подробности, но что они занялись любовью, было ясно и так.

Волохов вздохнул.

– Что поделаешь, Павел, нет ничего постоянного, тем более в женщинах, попытался утешить его Брусницкий.

Видно, у молодых людей не получалось. Парень застонал, и Светка отпрянула от него. Волохов пригнулся поближе к ноутбуку, но разобрал только обрывки фраз. Она просила его потерпеть немного.

Мужчина в кресле зашевелился, она надела блузку, прикрывшую ее до бедер, и подошла к нему. Парень на матрасе корчился и постанывал.

Светка включила полный свет, приподняла голову сидящего мужчины и вытащила кляп. Щурясь от яркого света, он посмотрел на нее. У него было бледное лицо и аккуратная черная бородка. По лицу было видно, что он ее узнал. Криво ухмыляясь, он что-то сказал. Светка обернулась к парню.

– Ты слышишь, – крикнула она, – ты слышишь что он говорит?

Мужчина продолжал объяснять, поглядывая на них по очереди, издевательски ухмыляясь. Парень на матрасе корчился, закрывая руками голову.

Светка плюнула мужчине в лицо.

Потом она взяла скальпель с обломанным лезвием.

– Можно промотать вперед, – попросил Волохов.

– Конечно.

Скальпель замелькал, бросая по сторонам блики. Светка сделала надрезы на верхней части груди сидящего. Брусницкий включил нормальную скорость и увеличил изображение. Окровавленные пальцы девушки расширили надрез на груди мужчины, захватили отошедший от мышц край кожи и рванули его вниз. Мужчина зашелся в крике. Лоскут кожи вместе с соском свисал с груди, как мокрая тряпка.

– Однако, – пробормотал Брусницкий, – и вы с ней спали?

– Дальше, – с трудом проглотив комок в горле, сказал Волохов.

Брусницкий переключил камеры. Теперь на экране было лицо девушки. Она не морщилась, когда брызги крови попадали ей на лицо. Только кривились плотно сжатые губы и нервный тик, время от времени, передергивал левый глаз и щеку. Она орудовала скальпелем без определенной цели. Просто уродовала беспомощное голое тело, бившееся в ремнях.

Схватив мужчину за волосы, она откинула ему голову и стала резать лицо.

Волохов закрыл глаза.

– Павел, – позвал его Брусницкий.

Он включил нормальную скорость. Светка стояла выпрямившись, с закрытыми глазами. Руки ее бессильно повисли вдоль тела, зазвенел о кафель выпавший из пальцев нож. Слезы брызнули у нее из глаз и потекли по щекам, размывая кровь. Закрыв лицо ладонями, она опустилась на пол и завыла в голос, как плакальщица на похоронах. Давясь рыданиями, она выкрикивала бессвязные слова.

– Что... что ты сд... сделал... со мной что... за что это... с нами... за что?

Парень у стены слабо шевелился.

– Свет, Света, – позвал он.

– Да, да, сейчас, – чтобы успокоиться, девушка несколько раз глубоко вздохнула, – сейчас, Димочка.

Поминутно вытирая бегущие слезы, она достала из холодильника несколько шприцев, пакетик с порошком, взяла из стола свечу и металлическую ложку. Зажгла свечу и, накапав на пол воска, поставила ее в застывающую лужицу.

– Давно она на игле? – спросил Брусницкий.

– Она не была наркоманкой.

– А паренька как бьет. Похоже, последняя стадия.

Светка быстро приготовила дозу.

– Сейчас, Дима, сейчас, милый, – шептала она.

Отложив подготовленный шприц, она посадила Димку, прислонив спиной к зеркалу.

– Да, – сказал Брусницкий, разглядывая шрамы на теле парня и жгуты вен поверх кожи тонких рук, – работа мастера. Правда, вены поверх кожи – это уже чересчур.

Светка придержала пальцами вену на руке паренька и быстро ввела небольшую дозу. Он облегченно вздохнул и расслабился. Улыбка тронула его губы.

– Хорошо. Только приход непонятный. Что это?

– Поможет на некоторое время, а потом сделаю, как обычно.

Несколько минут она сосредоточенно работала, растворяя наркотик в ложке над пламенем свечи и набирая его в два шприца. Потом отложила их в сторону.

– Слишком большие дозы, – покачал головой Брусницкий.

Зеркало отразило подсвеченное свечой Светкино лицо с дорожками слез. Губы что-то беззвучно шептали.

Волохов подался к экрану.

– Паша, прости меня. Прости... – прочитал он по губам.

Резкий скрип заставил Брусницкого скосить глаза. Вместо руки, которой Волохов опирался на подставку для ноутбука, лежала зеленая бугристая лапа с кривыми, тускло блестевшими когтями. Глубоко продирая пластик, когти скребли подставку.

Опрокидывая стул, Брусницкий рванулся в сторону.

– Черт возьми, – заорал он, – что происходит, кто вы?

Волохов повернул к нему окаменевшее лицо. Глаза у него были желтые, как янтарь на солнце, и черные прорези зрачков рассекали их сверху вниз.

– Это не важно, Сергей Владимирович, – сказал он скрипучим неприятным голосом, – мы на одной стороне. Давайте продолжим.

Глаза его приняли обычный вид, когти превратились в побелевшие от напряжения пальцы.

– Фу-у, – выдохнул Брусницкий, – так можно и до инфаркта довести. Думаю, что позже я все-таки попрошу объяснений.

Поглядывая на Волохова, он поднял стул и присел к компьютеру.

Светка гладила парнишку по лицу, ерошила волосы. Склонившись, она что-то зашептала ему в ухо. Парень открыл глаза и слабо улыбнулся.

– Это было бы здорово, только я вряд ли смогу.

– А ты расслабься и ни о чем не думай. Я все сделаю. Давай?

– Давай.

Волохов вышел в ванную и сунул голову под холодную воду. Напился, подставляя под струю сложенные ковшиком руки. Светка здесь была, время шло, а они почти не продвинулись в поисках. Не вытираясь, он вернулся на кухню. Вода побежала за воротник рубашки. Мужчина в кресле стонал и корчился.

– Сергей Владимирович, мы теряем время.

– Самое интересное начинается. Не желаете взглянуть?

Стоя перед зеркальной стеной, девушка сняла одежду. Яркий свет, словно ореолом, окутал ее фигуру. Выдавив гель на ладонь, морщась, она растирала руки, грудь и живот, покрытые выпуклыми шрамами и вырезанными на коже насекомыми. На спине выступали прошитые золотом руны. На животе и ягодицах выделялись едва зажившие ожоговые рубцы.

– У нее, пожалуй, рисунки покруче, – заметил Брусницкий.

– "...окружит чрево ее знаками дьявольскими...", – пробормотал Волохов, – стоп, остановите запись. Ручка есть?

Брусницкий подал ему шариковую ручку. Волохов, поглядывая на экран, быстро зарисовал очертания рубцов на своей ладони.

Встав на колени над обнаженным телом Димы, Светка склонилась к его лицу, покрывая щеки, лоб, закрытые глаза поцелуями. Опускаясь все ниже, она ласкала губами его шею, грудь, живот.

– Можно еще быстрее, мы теряем время, – сказал Волохов, отходя в сторону и набирая номер на сотовом телефоне.

Ответили сразу.

– Иван?

– Да.

– Я сейчас опишу два рунических знака, сможешь зарисовать?

– Смогу.

– Большой круг, разорванный сверху... – Волохов быстро описал рисунки. – Если не сможешь опознать – свяжись с Александром Ярославовичем.

– Понял, – сказал Иван, – я вам перезвоню.

– Как у вас дела? – спросил Волохов.

– Все в порядке. Очень приятные люди. Один даже хотел помочь мне корешок растереть. Только миску раздавил.

– Ну да, – пробормотал Волохов, – сила есть, ума не надо.

Он спрятал телефон и постоял над трупом. Неужели его убила Светка, вогнав огромную дозу наркотика? Нет, она не стала бы его уродовать. Может, здесь был кто-то еще. И где человек, которого она истязала?

– Павел, или как вас там, – позвал Брусницкий, – идите сюда. Посмотрите, сейчас я увеличу.

Он переключил камеры и увеличил изображение подлокотника кресла с пристегнутой широкими ремнями у локтя и запястья рукой. Пальцы, как бы в ожидании, барабанили по ручке. Однако стонать мужчина не переставал.

Внезапно широкие ремни дрогнули, зашевелились и поползли из стальных застежек.

– Лицо, – потребовал Волохов, – дайте крупно лицо.

Экран заполнило изуродованное порезами, окровавленное, но спокойное лицо. Что-то медленно, почти неуловимо менялось в нем. Глубже западали глаза, заострялся подбородок.

– Что у него с глазами, – спросил Брусницкий.

Будто черная пленка скользила вниз из-под век по глазному яблоку. Так падает занавес в театре, скрывая сцену и склонившихся в поклоне лицедеев.

– Вот он, – сказал Волохов, – вот кто приходил к вам вместо отца Василия. Вот, кто нам нужен! Дайте общий план.

Мужчина медленно поднялся из кресла и поднял к лицу скрюченные пальцы. Кровь перестала течь из многочисленных порезов на теле, застывая темными струпьями. Удлинившиеся пальцы становились суставчатыми, покрываясь сухой сероватой кожей. Он шагнул вперед. Чудовищно раздутая посиневшая мошонка болталась между ног, словно наполненный грязью пластиковый пакет.

Полулежа между раздвинутых ног Дмитрия, Света энергично двигала головой, лаская губами его член.

– Сейчас, – выдохнул он, – сейчас. Но я не хочу так, я хочу тебя чувствовать, я хочу остаться в тебе, пусть ненадолго.

Она встала над ним на колени и, направляя пальцами мокрый от слюны член, опустилась на него. Затем, склонившись вниз, прижалась грудью и животом к телу паренька и энергично задвигала бедрами.

– Любовь или жалость? – пробормотал Брусницкий.

Вопрос остался без ответа.

Дима обхватил ладонями лицо Светки, нашел ее губы и припал к ним, лихорадочно целуя. Она отвечала на его поцелуи. Руки его опустились на ее покрытые едва зажившими ожогами ягодицы, пальцы впились в них, сильнее прижимая к себе. Она застонала, но не оттолкнула его. Стон получился глухой из-за слившихся в судорожном поцелуе губ. Он сильно подался вверх бедрами и замер на несколько мгновений. Затем тело его расслабилось, руки безвольно опустились.

– Спасибо, – прошептал он, – спасибо, моя хорошая.

Светка приподнялась, как бы в забытьи пошарила вокруг, нашла шприц и сняла с него колпачок. Шрамы на ягодицах кровоточили. Смахнув тыльной стороной ладони слезы, бегущие по лицу, она закусила губу и быстро ввела иглу в вену на руке Димки. Контроль не понадобился. Поршень пошел вниз, вгоняя смертельную дозу. Выдернув иглу, девушка отбросила пустой шприц и взяла полный.

– Подожди меня. Мы вместе, – тихо сказала она, откинувшись назад и поднимая к свету левую руку.

Внезапно ее глаза встретились в зеркале с черными провалами глаз стоящего за спиной. Светка вскрикнула, попыталась обернуться, но мужчина схватил ее сзади за шею и сдавил так, что лицо ее мгновенно побагровело.

– Ну, что, детки, позабавились, – спросил он низким хриплым шепотом, теперь моя очередь.

Стащив девушку с тела, он пригнул ее лицо к мокрому от спермы и влагалищных выделений члену.

– Ты хочешь, чтобы он умер?

– Да, да, ублюдок, – прохрипела она, – теперь он уже не в твоей власти.

– Он умрет, но не так красиво. Продолжим наши игры, – костлявые пальцы захватили член и мошонку Дмитрия у основания и вырвали резким движением.

Димка слабо ахнул, дернулся. Из раны хлынула кровь. Вряд ли он почувствовал сильную боль – наркотик уже блокировал нервные центры. Подергивающееся тело почти без агонии расставалось с жизнью. Мышцы сфинктера расслабились, выпуская содержимое прямой кишки. Света забилась, когда ее ткнули лицом в кровавое месиво, но пальцы сильнее сдавили шею. Почти захлебываясь кровью и фекалиями, она перестала сопротивляться, ловя воздух посиневшими губами.

– Такого я еще не видел, – угрюмо сказал Брусницкий. – Если он не убьет ее, то девчонке прямая дорога в сумасшедший дом.

– Он не убьет ее. Он позволил им спариться, чтобы не терять время. Теперь он сам изнасилует ее. Помните список в компьютере? У всех убитых была вырвана мошонка. Он собрал испорченное семя. Сперму выродков, наркоманов, подонков, полуразложившихся трупов. Сделал Светку наркоманкой и психопаткой, окружил ее чрево сатанинскими знаками. Он хочет зачать чудовище. Он сделает из нее "черную мадонну".

– Бред какой-то.

– Нет, к сожалению, это не бред. Мы не успели помешать, но можем очистить ее, если найдем. Давайте посмотрим конец записи.

В кармане у Волохова зазвонил сотовый. Он достал трубку.

– Да. Александр Ярославович? Ах, Иван сказал. Да, я уже знаю, кто это и чего хочет. Если найдем. Простите, конечно, не "если", а "когда". Теперь это стало личным делом, – он помолчал, слушая собеседника, и вдруг сорвался на крик, – а мне плевать, князь, что там подумают ... простите, Александр Ярославович. Да, я буду держать вас в курсе.

– Князь – это кличка? – спросил Брусницкий.

– Нет, – буркнул Волохов, – титул.

Светка лежала в углу комнаты, бесстыдно раскинув ноги. Демон вернулся в кресло, погасив в квартире все огни.