Текст книги "Среди серых валунов (СИ)"

Автор книги: Андрей Ребека

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Он ищет. Отчаянно ищет способ открыть двери. Мои знания продвинули его поиски.

Периодически он отправляется на обед. Я видел пару раз, как он ест. С тех пор я стараюсь не думать об этом. Я, конечно, тоже всякое творил, но то, что делает он...

Иногда он приходит и говорит со мной. Он не требует, но я, почему-то, отвечаю ему абсолютно искренне. Он любит изгаляться, вытаскивая самые гнусные и печальные моменты моей жизни на свет и обсасывая их. Словно питается этим...

– Ему следовало сожрать тебя, было бы меньше проблем, – раздался голос у них за спиной.

Хёрб и Надья подпрыгнули. Сердце девушки едва не ушло в пятки.

В темноте, неровно дыша, стоял Коред. Выглядел он ужасно. Одежда, тут и там порванная и разодранная, была пропитана кровью. Когда он приблизился, пошатываясь, Надья увидела, что через его лицо проходит длинный, широкий порез, от виска до челюсти, а половина верхней губы оторвана.

Хёрб кинулся к наставнику, но тот лишь отпихнул его:

– Разожги костёр, – велен он лекарю. – Я забрал с поляны пару сумок. Найди там что-нибудь, чтобы меня подлатать.

– Вы убили его? – только и смогла произнести Надья.

– Нет, но какое-то время он будет зализывать раны. Костёр, живо.

Хёрб бросился искать сухие ветки. Коред же, гневно хрипя, опустился на землю напротив Алистера. Чаровник опасался смотреть в лицо черноглазому, потому потупил взор.

– Твой хозяин не очень-то тебя ценит, раз позволил тебе уйти с ними.

Алистер помолчал, а затем произнёс:

– Он нашел, что искал. Я ему больше не нужен.

– Везучий сукин сын, – Коред сплюнул кровью. – Я бы тоже с радостью от тебя отделался, но мне ты ещё послужишь.

Алистер поднял голову. Уставился на черноглазого.

– Как ты меня вычислил?

– Вороны, – пожал плечами Коред.

Алистер вопросительно поглядел на него.

– Я уже говорил, – объяснил Коред. – Отродья могут пугать зверьё, даже подчинять его себе. Управлять волками, бродячими псами, змеями и прочей гадостью. Но вороны, вороны – совсем иной уровень. Эти птицы умны, они сродни фениксам. Чтобы приручить ворона, нужно обладать не дюжим магическим даром и понимать, как работают сложные магические арканы. Отродья, хоть и владеют некоторыми магическими силами, на такое не способны. Тут поработал человек. А ты единственный чародей в округе. Хотя я и не был уверен, пока твой владелец сам не раскрыл тебя на поляне.

Повисла тишина. Надья молча слушала разговор двух мужчин, Хёрб шуршал ветками, разводя костёр.

– Кто ты? – спросил Алистер, глядя в лицо черноглазому.

Коред неуклюже вскочил и поднял Алистера за грудки. Чаровник был выше, но Коред смотрел на него, снизу вверх, как на вошь.

– Я – как он, – Коред кивнул в гущу леса. – Я тоже охотник. Только вот от меня не сбежать. Моя смерть – лишь привал, время – всего лишь слово. Погляди мне в глаза, жалкий кусок дерьма. Покопайся в кладези своих знаний. Ты точно знаешь, кто я такой. И что я в себе ношу.

Надья не понимала, о чём говорит Коред, но нутром чувствовала, что за его словами кроется какой-то великий смысл. Алистер смотрел на него со смесью удивления и недоверия, а затем его взгляд выразил смирение и осознание.

– Я слышал о таких, как ты, – вымолвил он. – Думал, что это лишь старая, забытая века назад легенда, обросшая жухлой травой и похороненная среди песков.

Коред отпустил чаровника.

– Что же, этой ночью легенды притворяются в жизнь. А теперь ты расскажешь мне всё, что знаешь об этой твари. Я хочу знать всё. Все его слабые и сильные стороны. Но главное, я хочу знать, что за лежбище он устроил на нижних ярусах тех руин.

Хёрб разжег костёр, и Коред пихнул Алистера к огню. Обрезал путы на ногах, оставив его руки связанными. Компания расселась у костра, пока Хёрб, с молчаливой сосредоточенностью, обрабатывал раны наставника.

– Начинай, – приказал Коред, глядя на Алистера.

– Хочешь понять его? – спросил чаровник. – Не думаю, что это возможно. Он – порождение сил, о которых нам и знать не положено. Я знаю, что он пришел в наш мир в паре. Он был любовником и мужем, пока не остался один. В моменты, когда он позволял себе сказать лишнее, он исходил ненавистью к тому, кого звал выродком, пустым, проклятым носителем губительной мерзости. Кто бы это ни был, он отнял у него жену, взмахнув лишь куском железа. Это сводило его с ума.

Тогда он ослаб. Потеряв жену, он вынужден был бежать, вынужден был начать прятаться и питаться самостоятельно. Он говорил, что это ни с чем несравнимое чувство, когда ты доводишь свой обед до необходимого состояния. Но страх – лишь первый этап его садистских развлечений. Страх маринует мясо, но боль – боль наполняет его изысканным вкусом. Страх и боль человеческие, пожравшие чистые души – для него это лучшая пища на свете.

Однажды он допустил ошибку. Ошибку, обернувшуюся для него двумя веками заточения. Некий рунный мастер нашел его логово и заточил внутри. Он голодал, иссыхал, превращался в кости, обтянутые сморщенной, зачерствевшей кожей.

Так продолжалось, пока какой-то человек не нашел его, пытаясь спрятаться в той расщелине от других людей. Он почувствовал его страх и сыграл на нём. Пообещав ему вечную жизнь в обмен на служение, он завладел его телом.

– Как? – спросил Коред.

– Он то, что он ест.

Алистер продолжал.

– Покинув пещеру, он понял, что больше не может быть один. Он говорил, что Мать не оставит своё дитя в одиночестве. И он стал искать. Рыскать по миру, в надежде найти место, где Мать родит ему новую пару. Но всё было тщетно. Десятки и сотни трупов за полтора века поисков и ничего. Пока он не встретил меня.

Моя жажда знаний и силы оказалась ему полезна. Он не чувствовал материнскую любовь, как его жена, потому он заставил меня искать места, отдающие определенной силой. Силой, проистекающей явно не из нашего мира. И я нашел такое место.

Коред покачал головой:

– Руины. Те самые постройки, в которых ты, якобы, никогда не был. Теперь ясно, почему они показались мне столь отвратительными.

– Да. Именно там он соорудил себе логово, в тех тёмных, кровавых подвалах. Он ждёт. Ждёт, когда Мать услышит его, чтобы это ни значило. Ты понимаешь, о чём идёт речь?

– Получше тебя, – ответил Коред. – Как с этим связана девушка? – Он кивнул в сторону Надьи.

– Никак, – покачал головой чаровник. – Она просто приглянулась ему, как еда. За то время, что он здесь обосновался, в округе пропало немало людей. Надья была бы не первой, и далеко не последней.

– С этим покончено, – резко сказал черноглазый. – Завтра всё это прекратится.

– Ты думаешь, что сможешь его одолеть? – Алистер вскинул бровь.

– Не в первый раз я убиваю легенды.

Коред принёс с собой именно те сумки, в которых Хёрб носил свои лекарские инструменты. Он обработал раны наставника, наложил повязки и даже сделал несколько швов.

– Они всё равно разойдутся, – буркнул Коред.

– Так я, по крайней мере, буду уверен, что вы не развалитесь по дороге.

Коред лишь пожал плечами.

– Вы планируете вернуться к руинам? – спросила Надья.

– Не только я. Все мы. Один я могу не справиться.

Все замолчали. Было ясно, что никому из них не хочется возвращаться в это проклятое место.

– Я пойду, – уверенно сказала Надья. Хоть страх всё ещё и теплился в ней, она твёрдо решила не поддаваться ему. – Я хочу видеть, как он умрёт. И хочу помочь, чем смогу.

Коред поглядел на неё с таким выражением, что Надья не смогла понять, что у него на уме. Восхитился ли он её храбростью, или же удивился её глупости и самонадеянности?

Хёрб пожал плечами:

– Я всегда с вами, вы же знаете.

На Алистера никто и не взглянул.

– У меня нет выбора. Вновь. Я помогу вам сразить его, или умру, пытаясь.

Коред, ни к кому особо не обращаясь, добавил:

– Есть вероятность, что ты умрёшь в любом случае.

Чаровник никак не отреагировал.

– Ещё кое-что, – сказал Коред. – Я не намерен оставлять эти руины в целости и сохранности. Их нужно уничтожить. Похоронить эту мерзость под грудой собственных камней, чтобы лес навеки поглотил их, и навсегда забыл об этой язве на своём теле. У вас, учёных, есть мысли, как это провернуть?

Хёрб растерянно затряс головой. Алистер, какое-то время, отмалчиваясь, тихо произнёс:

– Вообще-то да, есть.

Все взгляды обратились на него.

– Правда, я не знаю, получится ли. Тут всё зависит от Надьи.

– От меня? – Надья изумлённо выпучила глаза. – Но как я могу здесь чем-то помочь?

– Я посылал тебя на ярмарку. Вспомни, руны, которые ОН передал тебе, всё ещё при тебе?

Надья в панике схватилась за сумку, перекинутую через плечо. Она напрочь забыла о камнях, которые носила с собой. Выудив среди припасов два кожаных мешочка и резную шкатулку, она выложила их перед костром.

– Но почему он передал их мне? Как они вообще у него оказались?

– Мы давно разыскивали эти руны. Они были нужны нам для того, чтобы пробиться вглубь пещерных тоннелей, что лежат под руинами. После длительных и многочисленных переписок я нашел торговца, который заверил, что привезёт их в Покой Левиафана на ярмарку. Я сообщил Дитору, как он себя называл, будучи в облике человека, эти сведения. Как раз пришло время очередной его охоты, и он сказал, что сам заберёт руны у торговца. Полагаю, он просто убил его.

Надья задумалась. А ведь Дитор и впрямь притворялся торговцем. И тут её осенило. Тело, выловленное изо рва! Изуродованный труп, взбудораживший даже ярмарочную стражу!

– Но почему он передал их мне?

– Он следил за твоей деревней, Надин. Ты уже давно ему приглянулась. Он велел мне отправить тебя к нему. Полагаю, когда ты покупала у него руны, он присмотрелся к тебе как можно более подробно. И именно тогда решил для себя, что ты – следующая. Ты была его едой, его игрой, и его курьером. Иногда я поражаюсь его жестокой изобретательности.

– Эти твари многое от нас почерпнули, – заметил Коред. – Что мы будем делать с этими рунами?

– Используя их комбинацию, – объяснил Алистер. – Мы сравняем руины с землёй, и навсегда закроем брешь, сквозь которую сквозит та Сила, что так важна для него. Конечно, прежде нам необходимо покончить с ним.

– Это моя забота, – подытожил Коред. – Хёрб, – сказал он. – Мне понадобится твоя помощь. С такими ранами я буду уже не так проворен. "Привратник" стал слишком тяжелым. Будь рядом, отгоняй тварь своими смесями. А если я погибну – ты знаешь, как поступить.

Хёрб коротко кивнул, но ничего не сказал.

– Поспите, пока есть такая возможность. С утренней зарей мы двинемся в путь.

Глава 10. Материнское лоно.

Надье показалось, что не успела она сомкнуть глаз, как Коред уже будил её, бесцеремонно тыча в бок своим дорожным, облепленным грязью и травой сапогом.

– Подъём, – велел он. – Выходим через пару минут.

Девушка с трудом разлепила веки. Она лежала на боку, на мокрой лесной траве, и утренняя роса влажными капельками оседала у неё на лице. Поднявшись, она поняла, что вся её одежда также пропиталась утренней влагой. Зевнув, она протёрла глаза.

Костёр давно догорел, и на его месте теперь лежала лишь кучка разваливающегося, грязного пепла. Надье хотелось есть, но еды у них не было. Хёрб, вернувшийся от ручья, протянул ей флягу, наполненную ледяной водой. Надья с трудом сделала несколько глотков, болезненно сковывающих нутро, но её желудок наполнился жидкостью и голод слегка поутих.

Алистер, чьи руки были всё ещё связаны, стоял рядом с Коредом. Черноглазый пытался привести в порядок свою одежду и закрепить свой меч на ремне так, чтобы его было удобно вытаскивать больной рукой. Надья видела, что каждое движение доставляло ему неудобство и боль. Он хмурился, кривил изуродованные губы, и бормотал ругательства себе под нос. Когда Коред двигался, Надья заметила, что он прихрамывает на правую ногу. "Он не переживёт ещё одной такой схватки, – подумала она про себя, но решила смолчать".

Когда их и без того скромные пожитки были собраны, а запасы еды пополнены, вся компания двинулась в путь. Идти им предстояло долго, и, к тому же, пешком. Коред, вернувшийся в ночи, не привел лошадей. Когда Надья спросила, что случилась с животными, тот ответил:

– Мой вороной и твоя кобыла мертвы. Остальные сбежали.

Эти новости не принесли Надье ничего, кроме новой боли. Она успела привязаться к Бельчонку и её игривому, любопытному нраву. Девушка хотела было спросить, как они умерли, но решила этого не делать. Правда вряд ли придётся ей по душе.

Голод вернулся. Вода из фляги уже не успокаивала желудок, и Надья чувствовала, как урчит у неё в животе. Поглаживая его, она пыталась представить, как после всего этого до отвала наестся на ближайшей же кухне. Если, конечно, ей суждено пережить то, что грядёт.

Они продолжали идти. Деревья сменяли другие, полянки, и высокие заросли подлеска менялись из раза в раз. Однажды им на пути попался олень, выскочивший из-за огромного, необъятного бука. С ужасом Надья подумала, что и сама бы застрелила оленя из лука, лишь бы ощутить вкус мяса. Но стрелять она не умела, да и лука у неё не было. А уж освежевать огромную тушу животного она бы не смогла и подавно.

Положение спас Хёрб. Требуя остановки, он нырнул в заросли и пропал на несколько минут, а затем вернулся с целой кучей красных, размером с бусинки ягод, которые нёс в подоле своего камзола. Ягоды оказались ужасно кислыми, и от них желудок Надьи побаливал, но это было лучше, чем идти голодной и обессиленной.

Куда им идти, она не имела никакого понятия. Вокруг были лишь деревья, и останься она одна, Надья бы навсегда заблудилась в этом глухом лесу. Но Коред, как всегда, безошибочно определял направление. Он двигался вперёд, иногда огибая овраги, сворачивая и меняя маршрут, но ни разу не остановился. Надье казалось, что в голове у черноглазого хранится какая-то подробная лесная карта. О том, что навыки следопыта у Кореда развиты лучше, чем у кого бы то ни было, она, как-то, не задумывалась.

Они продолжали идти. Ноги Надьи устали, съеденные ягоды давно переварились, и её тело требовало новой пищи. Вода во фляге почти закончилась. Единственным желанием было лечь и уснуть, прямо здесь, на мокрой земле, и будь что будет.

Коред, казалось, был не в лучшем состоянии. С каждой пройденной милей он всё больше хрипел и прихрамывал. Несколько раз он останавливался, опираясь на дерево, и скрючивался в приступах сухого кашля. Со спины не было видно, но Надье казалось, что опосля этих приступов, он вытирает руку о свой камзол. "Если он кашляет кровью, значит он ранен сильнее, чем хочет того показать, – решила девушка".

Ей было жаль Кореда, но искреннее восхищение этим суровым бродягой затмевало чувство жалости. Израненный, злой, голодный и не выспавшийся, он продолжал вести их на бой с неведомым злом, ни разу не выказав слабости. Только один раз, когда черноглазый осознал, что его мех с вином остался на в спешке покинутой ими поляне, он разразился бранью настолько гадкой, что Надья, невольно, прикрыла ладонями рот.

Девушка видела, что Хёрб внимательно следит за наставником. Юный лекарь тоже выглядел уставшим и изнеможенным, на обычно добром лице залегла усталость. Глаза, в коих ранее искрилась доброта, погасли. Под ними залегла пара тёмных, словно ночное небо, кругов. И всё же он внимательно наблюдал за тем, что происходит с Коредом. Всякий раз, как тот слишком сильно кряхтел, или съеживался в новом приступе кашля, Хёрб норовил броситься ему на помощь. Но прежде, чем лекарь успевал сделать шаг, Коред приходил в себя и двигался дальше.

Алистер двигался вместе со всеми. Ступая позади Хёрба, чаровник неустанно перебирал ногами и смотрел в землю. Его щёки ввалились, глаза были по-прежнему красными. На лице играла смесь грусти и сожаления. Ни разу он не подал голоса, не издал ни звука. Даже когда все набивали рот ягодами Хёрба, чаровник лишь тихо стоял в стороне. Руки его так и остались связанными.

Они продолжали идти. Шаг за шагом. И вот, когда Надье стало казаться, что они уже никогда не придут, что им суждено вечно бродить по этому огромному лесу, что монстр убил их всех, и этот поход – их вечное наказание, они вышли к тропе. Тропа эта была хорошо заметна. На примятой траве отчетливо виднелись следы вереницы лошадиных копыт, накладывающихся друг на друга и переплетающихся между собой. "Мы проезжали здесь верхом! – поняла Надья. – Значит, идти осталось недолго".

И она оказалась права. Меньше чем через час из-за густой листвы показались огромные каменные изваяния, покрытые росой, мхом и неизвестными, выщербленными на камнях рисунками. Коред и Хёрб обнажили сталь и слегка замедлили шаг. Алистер нервно сглотнул и стал испуганно озираться по сторонам. Надья прижала руки к груди, готовясь к тому, что из любого куста в любой момент может показаться безносая морда, с усеянной острыми зубами пастью.

Выйдя из чащи, они остановились. Руины казались Надье такими же, какими они их оставили, когда поспешно выехали отсюда по приказу Кореда. Но нет, что-то в них, всё-таки, изменилось.

Сам воздух, казалось бы, был пропитан чем-то ужасным. Надья не могла видеть их, но готова была поклясться, что неясные чёрные сполохи окутывали руины пугающей дымкой. И даже пахло здесь по-другому. Лесной запах травы и влаги сменился удушливым смрадом. "Так пахнут трупы, – поняла девушка. – Десятки и сотни мертвецов, чьи жизни оборвало обитающее здесь существо".

В прошлый раз, при виде этих каменистых развалин, Надья с трепетом вспоминала свои детские годы, проведённые здесь с друзьями. С вечно серьёзным Йолимом, с шутником-Ориллом и острой на язык Майей. Теперь этих воспоминаний здесь не было. Среди серых валунов рыскал один лишь голод.

Коред внимательно осматривал каждый угол, каждый камень, каждый кустарник. Меч в его руки был опущен, но Надья не знала, что из такого положения можно было атаковать почти мгновенно. Черноглазый, свободной рукой маня их за собой, двигался боком, всматриваясь в каждую щель, вслушиваясь в каждый звук. Наконец, убедившись, что монстр не прячется в ближайших кустах, и не залёг среди груды камней, он, полушепотом, произнёс:

– Так я и думал.

По его лицу было видно, что он что-то понял, и осознание этого не приносило ему никакой радости. Наоборот, показалось Надье, Коред потемнел и осунулся ещё больше. Длинный порез, пересекающий его лицо, увлажнился от выступившей, желтоватой сукровицы.

– Нам придётся спуститься вниз, – сказал он. – Тварь ждёт нас там. Он ранен, и не выйдет сюда, на открытую местность. Внизу, в окружении своих жертв, рядом с источником материнской силы, он будет куда сильнее.

– Вы уверен, что нам стоит туда спускаться? – обеспокоенно спросил Хёрб. – Вы ранены, и кто знает, что ещё ждёт нас там, во тьме.

Коред шмыгнул носом, закашлялся. На этот раз он не успел вовремя прикрыть рот, и брызги карминовой крови разлетелись во все стороны. Хёрб, не выдержав, бросился к своему учителю, но тот выставил руку вперёд, останавливая лекаря.

Подавив приступ кашля, и несколько раз сплюнув на землю вязкими красными сгустками, он объяснил:

– Спускаться придётся, – тяжело дыша, начал Коред. – Там, внизу, он восстановится куда быстрее меня. Даже раны, нанесённые "Привратником", рядом с "разломами" заживают довольно быстро. Он бежал от меня израненный, обожженный, еле передвигающий ноги. Не удивлюсь, если сейчас он уже наполовину здоров. Нет, – очередной приступ кашля. – Ждать нельзя. Вы все знаете, что делать.

Медленно, словно взвалив на плечи невидимый валун, Коред двинулся вниз по лестнице, к зияющему чернотой проходу. Каждый шаг по ступеням давался ему с трудом, и Надья стала опасаться, как бы он не упал. Она, Хёрб и Алистер спустились быстрее черноглазого, и с вежливым пониманием ожидали его у прохода.

– Колдун, – хрипло сказал черноглазый. – Ты пойдёшь первым. У нас только один факел, потому не вздумай его потерять. Я буду за тобой.

Коред неуклюже выудил из-за спины кинжал и перерезал верёвки, связывающие руки чаровника. Алистер, морщась, потёр затекшие запястья, вокруг которых образовались яркие красные ссадины. Хёрб зажег факел и передал его чаровнику.

– Ты будешь нужен, чтобы сравнять всё с землёй, – напомнил Коред. – Так что не вздумай подыхать до того, как сделаешь это. Парень, – обратился он к лекарю. – Будь осторожен.

Надья смотрела на черноглазого и, с каждой минутой, ей становилось за него всё страшнее. И без того не слишком высокий, Коред, казалось, стал ниже ещё на пол фута. Обветренное и израненное лицо перестало напоминать лицо человека, и всё больше смахивало на лик мертвеца. Кожа стала столь тонкой, что сквозь неё можно было разглядеть череп. Его бил мелкий озноб и меч в руках легонько подрагивал.

Подавив очередной приступ кашля, Коред положил руку ей на плечо.

– Послушай меня, девочка, – сказал он, через силу выдавливая из себя каждое слово. Надья почувствовала, что его рука на её плече уже не просто лежит – он опирается на неё, подобно тому, как калека опирается на костыль.

– Вам нельзя говорить, – беспокойно пролепетала она. – Вам нужно беречь силы. Вы расскажете мне всё позже, когда мы выберемся оттуда и вылечим вас!

Коред лишь мотнул головой, прикрыв глаза. Даже этот жест вызывал у него приступы боли.

– Выслушай, – мягко сказал он. – То, что хранится в подвалах, может тебя напугать. Оно не призвано к этому, но оно напугает. А чем больше ты будешь бояться, тем сильнее он станет. Ты уже видела мертвецов. То, с чем сталкиваешься однажды, перестаёт быть ужасным. Прогони свой страх! – он вцепился ей в плечо. – Замени его чем-то, что эта тварь ненавидит. Радостью, смехом, любовью. Вспомни что-то хорошее, зацепись за эти чувства и не отпускай, чтобы ни произошло. А теперь идём.

Они спускались медленно, следуя за возглавляющим их колонну Алистером. Узкий, уходящий вниз каменный коридор с невысоким сводом, был выложен тем же серым булыжником, что и постройки снаружи. Всё здесь поросло мхом, сквозь потолок пробивались твёрдые коричневые корни деревьев, оплетенные паутиной, которая таяла при соприкосновении с факельным пламенем.

Пахло влажностью, плесенью, и мертвецами. Надья была готова зажать нос – такой отвратительный запах стоял в этих древних тоннелях.

Всё ниже и ниже. Всё темнее, всё отвратительнее. Воздух внизу был куда более холодным, и Надья стала поёживаться и пытаться согреть себя, растирая руками. Вонь стала невыносимой. Стены, выложенные каменными плитами и рисунками, давно облупились, и нужно было ступать крайне осторожно, дабы не споткнуться об лежавшие под ногами осколки.

Пробивающиеся сквозь потолок корни пропали, вместе с пауками. Но жизнь была и здесь. Надья отчетливо слышала множество шорохов, а иногда до неё доносился отвратительный писк. "Крысы, – поняла девушка, и её передёрнуло от отвращения".

Наконец, после длительного спуска, где-то впереди забрезжил свет. Слабое, пляшущее вдали пламя говорило о том, что их сошествие в пучину этих развалин почти закончилось. Они замедлили шаг, и последние несколько десятков ступеней показались им вечностью. Отбросив сомнения, они прошли сквозь пролёт и оказались в огромном, освещенном дюжиной факелов, зале.

Невысокие потолки, едва достигающие девяти футов, подпирали девять четырёхугольных колонн. На каждой из них висели держатели с горящими в них факелами. Точно такие же факелы висели и на стенах. Почти каждый свободный фут был заставлен деревянными столами. Даже вдоль стен, поставленные вертикально, красовались старые, дощатые столешницы. Смрад в комнате стоял такой, что дышать было почти невозможно. И Надья ясно видел причину этого запаха.

Каждый стол был усеян телами. На каких-то лежало по одному мертвецу, на других покоилось сразу два, а то и три тела. Мужчины, женщины, дети – все они разлеглись на столах, словно здесь произошла какая-то неведомая, жуткая, немыслимая попойка. Но только эти люди не проснутся, при всём желании.

Большинство тел были в таком состоянии, что невозможно было установить, кем они являлись при жизни. У одних были вырезаны кишки, у других освежеваны конечности. У большинства были вырваны глаза. Множество тел было распорото от шеи до паха, а нутро других представляло собой ужасное месиво, словно они взорвались, подобно коровам, объевшихся клевером.

Почти у каждого тела недоставало конечности. Взглянув в один из углов, Надья заметила там сваленные в кучу руки, ноги и головы. Зловонная гора человеческих частей кишела мертвенно-бледными личинками, лакомившимися мертвечиной.

Там, где пространство пустовало от столов, с потолка свисали мясницкие крюки и цепи. Изуродованные людские тела свисали с них, подобно свиным тушам. Надья заметила висящее над каменным полом тело молодой женщины. Руки её, раскинутые в разные стороны, крепились к двум металлическим цепям. Чёрные, облепленные кровью волосы, закрывая лицо, свисали до пояса, ниже которого ничего не было – тварь просто разорвала её пополам, и оставила висеть, словно некое подобие ужасающего акта искусства.

Надья лишилась дара речи. Она пыталась изо всех сил следовать наставлению Кореда – вспомнить что-то приятное, и не отпускать эти мысли. Но человеческая бойня, в которую они попали, никак не давала ей это сделать.

– Недурно, правда? – прохрипел Коред. – Его личная кладовая.

Он взглянул на Алистера.

– Ты же бывал здесь, верно, колдун?

Алистер коротко кивнул.

– Наверное, служить ему было одно удовольствие. Но нечего здесь задерживаться, – сказал Коред. Он снял с одной из колонн горящий факел и махнул им в другой конец зала. – Идём.

Ведущий из омерзительного жальника коридор больше напоминал выдолбленный в стенах узкий проход. Здесь не было ни плиточной кладки, ни ступеней. Только бугрящиеся пещерные стены, покрытые влагой, блестящей в свете факелов, что они сняли со стен. На этот раз спуск занял ещё больше времени. Не менее получаса они шли, согретые горящим пламенем. Коред передвигался всё медленнее, всё чаще хрипел. Хромота его, и до того заметная, теперь заставляла его качаться в разные стороны. Это, почему-то, напомнило Надье детскую игрушку – куклу, которая никак не могла упасть. Качаясь на своём круглом основании, она заваливалась в разные стороны, но всегда возвращалась в вертикальное положение.

Коред не был куклой. Но продолжал идти. Надья подумала, а смогла бы она, вот так, невзирая на раны, следовать вперёд? И поняла, что нет, она бы не смогла. Она бы упала, сдалась, разревелась и умерла. Но Коред шел. Шел, плюясь кровью, шел, с гниющими ранами, с дрожью в теле. И, несмотря на всё это, он продолжал заботиться о том, чтобы она не боялась. Никто не поступал так ради неё. Ни мать, ни друзья. Только бабушка могла бы поступить также. Но её здесь нет. А Коред был здесь.

Коридор оборвался. Сначала Надья подумала, что это тупик, но затем заметила из-за спин впереди идущих узкую расщелину, проходящую вдоль стены. Расщелина была мала, и чтобы пройти сквозь неё, пришлось бы двигаться друг за другом. Постояв немного, Коред поднял факел и стал аккуратно протискиваться внутрь. Он двигался медленно, ведь стены почти прижимались друг к другу, тормозя шаг и цепляя одежду. Алистер пошел следом. Когда мужчины преодолели несколько футов между сжимающимися стенами, Хёрб мягко шепнул ей:

– Иди.

Надья, повернувшись боком, и держа факел на уровне глаз, стала пробираться вглубь. Она была меньше остальных, и это давалось ей чуть легче, но стены всё равно упирались ей в грудь. В месте, где они особенно сужались, какой-то выступ оборвал пуговицы её рубахи, обнажив поддетую под неё майку и пучок нерид, которые Надья, по-прежнему, носила с собой под одеждой.

Расщелина тянулась футов на тридцать, но пробираться через неё пришлось очень долго. Когда впереди, наконец, замаячил выход, девушка облегченно вздохнула.

Вынырнув вслед за Алистером, она очутилась в огромной пещере, чей свод был так высок, что терялся в подземной мгле. Пещера эта образовывала собой широкое кольцо, никак не меньше шестидесяти футов в поперечнике. На стенах её, причудливыми наростами, висели неизвестные Надье растения и грибы. Но больше всего её поразило то, что находилось в центре пещеры.

Там, паря в пяти-шести футах над землёй, кружилась причудливая, меняющая форму дымка. Она то образовывала идеальной формы шар, то растягивалась в длину, походя на большую, плоскую лепёшку, то извивалась, извергая из себя сотни мелких, вьющихся дымных щупалец. Переливаясь различными цветами, она была то лазурной, как воды Синебродки, то приобретала оттенок ночного неба, или становилась бордово-алеющей, словно кровь.

Дамка эта неясным образом манила к себе. Надья могла поклясться, что чей-то елейный, неведомый, потусторонний голос, чьё-то пение, сладкое, как материнское молоко, зовёт её изнутри. Приглашает войти, прикоснуться, погрузиться в её объятья.

Надья уже было шагнула вперёд, как хриплый голос черноглазого вырвал её из сладкого наваждения:

– Не смей, – сказал Коред. – Не думай об этом, не слушай её. Даже не смотри.

Послушавшись, Надья сделала шаг назад.

Коред поднял факел и уставился в потолок, которого снизу не было видно из-за скрывающей его темноты.

– Ну, – крикнул он. – Мы здесь! Давай допоём нашу песню!

Никто из присутствующих не понял, к кому он обращается. Кроме них самих и этой причудливой дымки в пещере никого не было. Пока сверху не донёсся тихий, озлобленный рык.

Надья подняла глаза, но заметила его не сразу. Медленно, плавно выныривая из темноты под сводом пещеры, он перебирал своими серыми лапами, скользя по стенам. Когда он сполз ниже, и свет, испускаемый дымкой, упал на его фигуру, Надья смогла лучше его рассмотреть. Все его тело было усеяно запекшимися порезами разной величины – от совсем небольших, до проходящих через всю спину. Голова, бок, и лапы монстра были обожжены, но уже покрылись плотной коркой. Часть серебристых волос сгорела. Когда тварь выгнула шею и посмотрела на них, Надья с отвращением заметила, что у чудовища нет одного глаза.

Коред и Хёрб двинулись вперёд, подняв свои клинки. Отбросив факел, освободившейся рукой лекарь держал горсть одному ему известного порошка. Коред тоже выбросил факел, поудобнее перехватив "Привратник" двумя руками.

Монстр, тем временем, сполз к самой земле, и неистово изогнувшись, ступил на пол. Теперь он двигался только на четвереньках, осторожно перебирая обожженными лапами. Как и в прошлый раз, никто из противников не спешил нападать. Тварь жадно всасывала воздух дырой, что служила ей носом, и Надья поняла, что та пытается оценить, как тяжело ранен Коред.

Тот, в свою очередь, двигался в сторону чудища мелким, почти незримым шагом, сохраняя равновесие и держа меч в боевом положении. Хёрб следовал за ним. И тогда всё началось снова.

Тварь дёрнулась на врагов, но проворности в ней явно поубавилось. Хёрб среагировал молниеносно, скакнув вперёд, и оттесняя монстра вбок своей кривой саблей. Отскочив от жалящей стали, монстр едва не попал под мощный удар коредова меча. Извернувшись, он отошел назад и бросился на черноглазого, но Хёрб метнул в него горсть своего порошка. Белая, как молоко, дымка, взвилась на несколько футов, укрыв собой и монстра, и Кореда. Раздался чудовищный визг. Черноглазый, прикрывая лицо одной рукой, вывалился из клубов дыма, едва удерживая себя на ногах. Почти с ног до головы он был покрыт инеем.