Текст книги "Проклятые Благословением. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Андрей Дичковский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Глава 16
Время, проведенное без сознания, всегда казалось ему одновременно и мгновением, и вечностью. Так случилось и на этот раз.
Шагающий-сквозь-Тьму очнулся от выплеснутой в лицо ледяной воды и последовавшего вслед за этим глумливого смеха.
Пока веки медленно открывались и глаза обретали видимость, Шагающий попытался прийти в себя и понять, что происходит и почему он все еще жив. Он находился в стоячем положении. Затылок болел, как и нога, по которой проехалась цепь; к счастью, за прожитые века Шагающему приходилось сталкиваться и не с такими мелочами. Он попробовал шевельнуться – не получилось. Руки ему предусмотрительно отвели за спину и сковали, по всей видимости, железными оковами на цепях. Как и ноги. В рот засунули кляп. Тот, кто его пленил, не оставил ему ни малейшего шанса на освобождение. Ничего не скажешь, разумно.
Шагающий-сквозь-Тьму посмотрел перед собой. Похоже, он находился в одной из печально известных подземных тюремных камер. В некотором роде ничего не изменилось – все та же темень, освещаемая лишь парой факелов, все те же трое вояк, только уже без оружия. И, конечно же, стоящий впереди других человек в белом. Теперь Шагающий мог разглядеть его: волевое лицо с треугольной аккуратной бородкой, прямой взгляд, гордая осанка, прикрывающая лоб повязка… Что-то до боли знакомое сквозило в этой внешности. Кто он такой? Один из старших адептов?
Словно прочитав его мысли, человек в белом сплел пальцы на груди и выступил вперед:
– Рад вновь встретиться с тобой, Шагающий-сквозь-Тьму. Извини за небольшие неудобства, сам понимаешь – слишком рискованно давать тебе свободу действий. Я – Тармелот, уже восьмой год как Магистр этого Ордена. Ты меня не помнишь, не так ли? – Магистр улыбнулся и, не отводя взгляда от Шагающего, продолжил: – Почему-то я так и думал. Кстати, рядом со мной одни из лучших воинов Триамны… Позволь представить: Керет-Небесное-Копье, Шарос-Меченосец и Наргун-Быстрый-Шаг.
Шагающий-сквозь-Тьму мысленно хмыкнул. Орден всегда любил разбрасываться весьма специфическими эпитетами.
– Между прочим, – Тармелот кивнул на Наргуна, – мой доблестный цепист уже несколько недель как точит на тебя зуб – видишь ли, на Безымянных Перекрестках ты убил его брата.
Шагающий чуть повернул голову и пригляделся. И вправду – те же самые черты, как у того, которого он про себя именовал Невидимкой. Даже схожая манера сражаться.
«Так вот почему ему не терпелось добраться до меня раньше остальных», – понял Шагающий.
– И Ронир мертв из-за этого ублюдка, – проскрежетал полным ненависти голосом Наргун, поравнявшись с Магистром.
– Да, Рониру немного не повезло, – с неохотой признал Тармелот. – Демоны, ты в курсе, что лишил Триамну одного из лучших стрелков? Мы называли его Ронир-Меткий-Выстрел. Он подавал большие надежды.
Шагающий-сквозь-Тьму издал звук, который только можно издать с кляпом во рту. Заинтересованный Магистр кивнул Наргуну, и тот вытащил кляп.
– Что-то не таким уж и метким оказался ваш Ронир, – заметил Шагающий-сквозь-Тьму.
Тармелот с улыбкой покачал головой.
– Вы обещали, Магистр, – сжимая руки от нетерпения, проскрежетал Наргун. – Позвольте.
– Валяй, – милостиво кивнул Тармелот. – Только не переусердствуй, ладно?
Убрав кляп в карман, Наргун сжал кулак и ударил Шагающего в область солнечного сплетения. Тот успел напрячь нужные мышцы и смягчить боль.
– Это тебе за Талекима!
«Невидимка ему шло больше».
Кулак дернулся назад и вновь прилетел в грудь. Шагающий-сквозь-Тьму стойко выдержал и этот удар.
– А это за Ронира!
Наргун вновь замахнулся, когда Тармелот положил ладонь ему на плечо:
– Все, хватит пока что с него. Остынь.
Рыча от злости, Наргун подчинился и отошел. Тармелот подошел к Шагающему-сквозь-Тьму практически вплотную.
– Полагаю, у тебя накопилось определенное количество вопросов. Ты ведь пришел сюда именно за этим, не так ли?
Шагающий промолчал. Да и что тут было говорить? Магистр, к вящему разочарованию Шагающего, явно не был дураком.
– Конечно, за этим, – с улыбкой победителя продолжил Тармелот, – иначе зачем еще тебе было идти в подземелья. К счастью для нас, мы тебя ждали. Я раскусил тебя и твой план и придумал, как тебя подловить. Довольно впечатляюще вышло, согласись.
Шагающий вновь проигнорировал провокацию.
– Что-то ты не разговорчив сегодня. Жалко. – Тармелот потер подбородок. – Неужели ты даже не спросишь про Безымянные Перекрестки и тех Отнимающих? Ты ведь сгораешь от любопытства, я же вижу.
Шагающий-сквозь-Тьму внимательно посмотрел на стоящего перед ним человека. Чуть поразмыслил, складывая воедино полученные сведения, как кусочки мозаики.
Все становилось на свои места.
– А твои адепты знают, – спросил Шагающий, поднимая взгляд на Тармелота, – что во главе Ордена стоит Отнимающий?
Тот звонко расхохотался. Керет и Шарос поддержали его.
– Какой ты смешной, – сказал Тармелот, когда смех затих. – Скажу так: они знают, что во главе Ордена стоит человек, который стремится сделать Триамну воистину могущественным государством Юга, а не одной из заурядных стран.
«Значит, очередной мечтатель, сошедшийся с Сумеречными силами. Знакомая история».
Шагающий повстречал на своем веку немало безумных мечтателей. И, если его не подводила память, у большинства из них мечты так и не воплощались в реальность. А если и воплощались, то явно не так, как этого хотели сами мечтатели. Впрочем, с мечтами обычно так и происходит – Шагающий-сквозь-Тьму знал это в том числе и по себе.
Еще хуже было то, что безумному мечтателю никогда не объяснишь, что он безумен – какие аргументы не используй. Такие люди непоколебимо уверены в своей правоте и в том, что только они и никто другой знают единственно верный путь. Таким был Кэинан Темный. А до него – десятки, сотни, тысячи других… Шагающий подозревал, что такие люди будут всегда. Как бы не менялась Триамна.
Как бы не менялось Четвероземье.
– Ты метишь на пост Верховного Иерофанта? – приподняв голову, спросил он у Тармелота.
Шагающий-сквозь-Тьму знал, что время от времени Священный Синклит выбирал Верховного Иерофанта не из преторианцев, а из архонтов или орденцев. Если так случится на этот раз…
– Я? Упаси Боги. Я знаю грань и не собираюсь за нее заходить, поверь. Но, безусловно, я приложу все усилия, чтобы этот сан получил правильный человек. – Тармелот сдвинулся с места и принялся обходить вокруг него. – Эх, Шагающий… Ведь я оказал тебе милость, поручив отправиться на Перекрестки – дал возможность героически умереть в бою, как ты давно этого заслуживаешь. Но по непонятным мне причинам ты отверг этот дар. Почему? – Тармелот остановился за его спиной. Шагающий-сквозь-Тьму чувствовал на своей шее его холодное дыхание. – Разве жизнь – если такое существование можно назвать жизнью – не наскучила тебе еще несколько столетий назад? Разве ты втайне не мечтаешь о том, чтобы однажды уснуть вечным сном? И чтобы это однажды наступило поскорее?
Шагающий-сквозь-Тьму почувствовал, как учащается ритм его сердцебиения. Он и в самом деле много раз думал о смерти… Десятки, сотни, тысячи раз. И последние десятилетия она все чаще виделась ему не проклятием, но благословением. Благословением, дарующим заслуженное избавление от земных забот.
Однако это Благословение он еще должен был заслужить.
– Не важно, о чем я мечтаю. – Он повел головой в сторону. – Важно, что когда-то я дал клятву защищать Триамну, пока жив и могу держать в руках меч.
– Клятву? Не смеши меня, старик. Не бывает клятв, от которых нельзя отречься. Впрочем, о чем это я? – Тармелот возник слева. Зубы Магистра обнажились в оскале. – Ты ведь понимаешь, что мы можем прикончить тебя, Шагающий, здесь и сейчас…
– Ну так что вас останавливает? – с раздражением спросил Шагающий. Ему начали надоедать эти словесные игры. – Разве не за этим ты послал меня на Безымянные Перекрестки?
– Видишь ли, ты обладаешь кое-чем крайне ценным. Своим бессмертием. Или правильнее будет сказать «так называемым бессмертием»? Оно не спасает от смерти, но не дает тебе стареть, разве не так? В любом случае, это Благословение гораздо нужнее тому, кто действительно готов служить Триамне, а не выполнять поручения раз в десять лет…
– Значит, – Шагающему-сквозь-Тьму осточертело слушать эту околесицу, – вы вернетесь в ближайшее полнолуние?
Магистр вернулся на прежнее место и обменялся взглядами с подчиненными. Затем вновь посмотрел прямо перед собой.
– Не совсем. Может, чуть раньше или чуть позже. Мы кое над чем работаем. – Тармелот растягивал слова, как если бы был не совсем уверен, стоит ли посвящать Шагающего в подобные детали. Но, видимо, решил, что ничем не рискует, и продолжил: – Над одной вещью под названием Длань Возмездия… Впрочем, не стану раскрывать тебе всех секретов. В конце концов, секреты ведь на то и нужны, чтобы держать их втайне? Пусть это станет… ну, чем-то вроде сюрприза. Ты ведь любишь сюрпризы, Шагающий? – Тармелот хищно ухмыльнулся. – В общем, не буду утомлять тебя подробностями. Как только закончим, так сразу же вернемся, чтобы опробовать Длань на тебе. – Выждав паузу, Тармелот вкрадчиво добавил: – Чтобы забрать лишь твое Благословение, без Проклятья, каким бы оно ни было.
Услышав подобную чепуху, Шагающий-сквозь-Тьму, впервые за много лет, расхохотался – сначала тихо, а затем звонко и раскатисто, так, что все четверо в недоумении подались назад.
– Ты глупец, Тармелот, – произнес он сквозь смех. – Какой же ты глупец…
– Неужели? Ну, это мы еще посмотрим, – прошипел Тармелот, сбрасывая добродушную маску с лица. – Смейся. Смейся, пока можешь, пес. Я вернусь за тобой. И мое ухмыляющееся лицо станет последним, что ты увидишь в своей никчемной жизни. До встречи, Шагающий-сквозь-Тьму. Наргун, не забудь кляп.
После того, как Наргун вставил кляп обратно в рот Шагающему, Магистр махнул рукой, и адепты поочередно покинули камеру заточения.
Шагающий-сквозь-Тьму глубоко вздохнул. Кто бы мог подумать, что его деяния кончатся так бесславно. Он остался во тьме, скованный по рукам и ногам – только вот через эту тьму шагать он больше не мог. Наверное, это была расплата за принятое тридцать пять лет назад решение уйти на покой, принимая от Ордена лишь задания исключительной важности. В любом случае, теперь он ничего не мог сделать – цепи, оковы и даже кляп ему подобрали на славу. Шагающий попробовал себя утешить, ведь в некотором роде его миссия даже увенчалась успехом: он хотел попасть в подземелья Ордена – он попал в подземелья Ордена. И узнал, что в очередной раз Орден Хранителей Триамны не оправдывал своего названия. Только вот кому теперь поможет эта информация? Нужно было догадаться, что к его приходу подготовятся… А впрочем, какая теперь разница?
Успокоившись и выбросив из головы переживания о провале, Шагающий-сквозь-Тьму погрузился в медитацию.
Он подозревал, что длиться она будет дольше обычного.
Гораздо дольше.
Глава 17
Завершив дело, Наллар застегнул ремень, поправил штаны и зашагал обратно по направлению к мелькающим среди импровизированного лагеря кострам.
Уже второй вечер подряд он оттачивал свое мастерство арканиста. Вчерашний, проведенный в «Берлоге отшельника», выдался на редкость удачным и прибыльным: за четыре с половиной часа игры ему удалось заработать двенадцать бронзовых жаворонков; Ойлегер, правда, выиграл четырнадцать, но все равно Наллар чувствовал себя превосходно. Не сговариваясь заранее, они с торговцем отлично сыгрались между собой, при необходимости сбрасывая на свалку нужные другому арканы. Наллара грызли легкие сомнения, не является ли это в некотором роде жульничеством – однако поскольку они были далеко не единственными, кто садился за игровой стол вдвоем (а то и втроем), то и претензий никаких к ним не предъявляли.
Сегодняшний же вечер казался несколько более сложной задачкой – их противниками оказались трое купцов. Уже с первого круга стало очевидно, что даже несмотря на наличие обильного количества выпивки, просто так расставаться с жаворонками те не собираются. За четыре партии только Ойлегер один раз сумел опередить их, собрав пять аркан утра. Но Наллар не терял надежды – в отличие от купцов, на вино он не налегал, так что шансы имелись.
Насвистывая «Королевскую дочку», Наллар неторопливо шагал вдоль крутого морского берега. Внизу о зубастые скалы с плеском разбивались волны. Еще вчера Наллар по меньшей мере удивился бы, узнав, где будет проводить следующий вечер и ночь. Казалось логичным, что Ойлегер решит переправиться на Священный Полуостров, не сворачивая с тракта, но не тут-то было. Торговец, растолкав Наллара на рассвете, с видом бывалого знатока сообщил, что пешая переправа затруднена многочисленными заставами, и что петляющие по холмам и взгорьям дороги там никудышные, и что лучше чуть свернуть в сторону, чтобы добраться до Зеленой Гавани и переплыть узкую полосу воды (в мили эдак две) на пароме. Все утро и весь день торговец нещадно подстегивал лошадей, надеясь успеть на последний вечерний паром, но тот – сложная конструкция, представляющая собой нечто среднее между гигантским плотом и широким грузовым кораблем – отошел буквально перед самым их носом, заставив Ойлегера так возмущаться, что Наллар поневоле разучил несколько новых ругательств, как триамнийских, так и иноземных.
Зато теперь им предоставилась великолепная возможность облапошить нескольких толстосумов, что, как и они, прозевали паром и готовились ночевать прямо здесь, в прибрежной зоне. Наллар даже не стал бы отрицать, что азарт поторапливает его идти быстрее – вдруг игроки, не дождавшись его возвращения, начнут новую партию.
– Эй, пилигрим, – окликнул Наллара один из купцов, Сальзар, когда он, обогнув торговые фургоны, приблизился к костру, рядом с которым они играли. – Чего так долго? Ты там молился, что ли?
Остальные двое купцов загоготали. Даже Ойлегер, сидящий чуть в стороне, хихикнул.
– Давай садись, – продолжил Сальзар и, в подтверждение сказанного, неплохо приложился к бочонку. Затем, смачно рыгнув, передал его соседу.
Наллар опустился на подстилку по левую руку от Ойлегера и принялся ждать, пока второй купец – тучный Хар Кагар – перетасует колоду. Бочонок тем временем перешел к Ойлегеру, а от него – к Наллару. Наллар позволил себе лишь небольшой глоток. Он твердо намеревался содрать с этих балоболов как можно больше жаворонков (да и Ойлегер, кажется, подумывал о том же), так что относительно трезвая голова лишней не будет.
Хар Кагар собрался было раздавать арканы играющим, когда откуда-то сбоку раздались шаги, а затем рядом с костром появилась темная фигура.
– Рассветные Небеса, кого я вижу! – прогремела фигура, подходя в круг костра. – Сальзар, Пенлейс и Хар Кагар! Старые засранцы, неужели вы все еще не разорились?
Трое купцов разразились приветственными восклицаниями.
– Это Гелледан, – представил Сальзар подошедшего Наллару и Ойлегеру. – Самый жадный и нахальный из всех триамнийских оружейных купцов. Ха-ха. Гелледан, это Ойлегер, торговец пряностями, и Цэсэй, благочестивейший из пилигримов.
«О да. Точнее не скажешь».
Гелледан, дородный мужчина с роскошными бакенбардами, подошел к ним и поочередно пожал каждому руку.
– На тебя раздавать? – спросил Хар Кагар у Гелледана.
– Спрашиваешь, – отозвался тот, присаживаясь слева от Наллара. – Когда еще предоставится возможность обобрать вас, жуликов, до нитки.
Пока Хар Кагар раскидывал каждому арканы, Гелледан обернулся в сторону Наллара и чуть прищурился. Наллар почувствовал себя неуютно – как и всегда, когда его так сверлили взглядом, – но виду не подал.
– Мне кажется, или я тебя где-то видел? – выдержав паузу, спросил Гелледан.
Ни одна морщинка не дрогнула на лице Наллара.
– Уж наверняка. И не раз. – Наллар выложил перед собой бронзового жаворонка и, повернувшись к Гелледану, растянул губы в улыбке. – В этой колоде целых пять таких, как я.
– Да нет же, я серьезно. – Гелледан не оценил его попытку отшутиться. – Твое лицо кажется мне знакомым.
Наллар принялся суматошно перебирать в голове варианты, когда, где и при каких обстоятельствах мог пересекаться с этим Гелледаном. В Гальтии? Вряд ли… Может, в Кирикийских княжествах?.. Как и всегда, в нужный момент память поворачивалась к нему спиной.
«Вспоминай! – подстегнул он себя. – Это может быть важно».
– Эй, да отцепись ты от бедного пилигрима, – пришел Наллару на выручку гнусавый Пенлейс, поднимая бочонок. – На лучше, выпей.
Гелледан поймал брошенный бочонок и с энтузиазмом приложился к нему. Наллар выдохнул. Затем заметил, как Ойлегер неодобрительно покосился на него, как бы спрашивая: «Что за хренотень, Наллар? Мне не нужны из-за тебя неприятности». Еще бы.
Тем временем пора было начинать игру. Наллар аккуратно взглянул на полученные арканы. Лекарь вечера. Архонт рассвета. Всадник вечера. Отшельник ночи. Иерофант рассвета. Весьма неплохой набор с возможностью собираться как в вечер, так и в рассвет.
Пенлейс, победитель прошлой партии, сбросил утреннюю деву. Ойлегер следом отправил на свалку рассветного солдата. Оба добрали аркану из колоды.
Наллар сбросил отшельника ночи – других вариантов не было – но чуть помедлил, прежде чем взять аркану. Можно рискнуть и вытащить из колоды, либо же сыграть в некотором роде более надежно, забрав сброшенного торговцем рассветного нищего. В таком случае, правда, остальные будут понимать, что не стоит сбрасывать без острой необходимости рассветную масть. Обычно Наллар пытался первый круг-другой добирать арканы из колоды, но сегодня подобная стратегия успеха ему пока что не принесла. Решившись, Наллар забрал рассветную аркану.
Гелледан протянул ему бочонок, а сам сбросил ночного солдата и взял аркану из колоды. Наллар сделал глоток и, вытерев рот, передал бочонок Ойлегеру.
– Какие новости, Гелледан? – Спросил Сальзар. Чуть помедлив, он сбросил дневного пилигрима. Аркану взял из колоды. – Я знаю, что ты в курсе всего, что происходит в столице.
Наллар навострил ухо. Новостей о происходящем в столице (не считая известия о смерти Верховного Иерофанта) он не получал уже десять суток. Было бы неплохо восполнить пробелы в имевшихся знаниях.
– Ничего такого, что может заставить нас свернуть с курса, – пожал плечами Гелледан, наблюдая за тем, как Хар Кагар кусает губы, прежде чем сбросить утреннего старца и забрать сброшенного Сальзаром пилигрима дня. – Завещание старик оставил стандартное, никакого имени преемника, все как полагается по Канонам. Орденцы грызутся с преторианцами, а преторианцы с архонтами. Думаю, пройдет еще не меньше недели, а то и двух, прежде чем им удастся сформировать Синклит.
«Это обнадеживает, – с облегчением подумал Наллар. – Значит, немного времени в запасе все же есть».
Пенлейс тем временем опустошил бочонок и, для уверенности тряхнув его в руке, отложил в сторону. Покачав головой, как будто был не уверен в правильности принимаемого решения, сбросил рассветного всадника и дневного слугу, после чего забрал сброшенные Налларом и Гелледаном ночные арканы. Такой ход одновременно и радовал, и настораживал Наллара – по всей видимости, у Пенлейса уже имелись три ночные арканы. А то и все четыре. Нужно торопиться.
«Ну же, Ойлегер. Не найдется ли у тебя на сброс еще одной рассветной арканы?»
– А что с Зимними Ярмарками? – поинтересовался Ойлегер после того, как выбросил дневного ремесленника и потянулся к колоде за арканой. Видимо, второй рассветной арканы у него не нашлось. Либо же он, не догадываясь, что у Наллара есть всадник, решил повременить один круг.
– А что с ними может статься? – удивился Гелледан. – У нас ведь не стихийное бедствие. Всего лишь Верховный Старик концы отбросил.
Ход был единственный. Наллар сбросил всадника и лекаря вечерней масти, после чего взял рассветного всадника, а вторую аркану – с верха колоды.
Гелледан размахнулся было для сброса, но Наллар остановил его:
– Прости, приятель, но полная аркана.
Наллар выложил на обозрение всем пять рассветных аркан, последняя из которых – рассветный старец – пришла к нему только что. Повезло так повезло.
Купцы издали возмущенные вздохи – партия крайне редко заканчивалась на втором круге. Пенлейс с досады швырнул арканы (из которых, как и предполагал Наллар, четыре были ночными) о землю и принялся рыскать вокруг себя в поисках нового бочонка.
Наллар сгреб выигрыш. Удовольствие от победы (пусть и довольно случайной) несколько портило то, что Гелледан опять принялся разглядывать его, как витринный экспонат. Все купцы, что ли, так делают? Наллар с трудом подавил желание врезать этому Гелледану как следует.
– Нет, серьезно, я тебя где-то видел. – Гелледан помолчал, затем добавил, то ли в шутку, то ли всерьез: – У меня Благословение помнить лица. Когда смотрю на кого-то, всегда узнаю, виделись мы с ним раньше или же нет… Я однозначно тебя где-то видел, только вот не могу вспомнить, где.
Неожиданно для Наллара заговорил Ойлегер:
– Цэсэй рассказывал мне, что по молодости путешествовал едва ли не по всей Триамне. Да, Цэсэй? – Когда Наллар повел плечами, Ойлегер обвел рукой вокруг себя с таким умиротворенным выражением на лице, как если бы они сидели на весеннем горном лугу в окружении юных дев, а не в пригородной части портового городка, окруженные фургонами и палатками. – Неужели в такой чудесный вечер ты, Гелледан, будешь ломать голову над тем, что лишено всякого смысла? Брось. Давайте-ка лучше выпьем за упокой Верховного Иерофанта!
Данное предложение встретило бурное одобрение со стороны купцов. Новый бочонок отправился по кругу. Гелледан вздохнул и отвел взгляд от Наллара. Гальтиец едва заметно кивнул Ойлегеру.
Затем собрался с мыслями, готовясь к следующей игре. Сейчас ему крупно повезло, так что расслабляться нельзя. К тому же ему казалось, что Сальзар и Хар Кагар играют, как и они с Ойлегером, то есть сбрасывая друг другу нужные арканы. Похоже, подобное явление распространено у тех, кто умеет играть.
Ничего. Он еще проявит свое мастерство. Если, конечно, удача резко не отвернется от него.
Было бы весьма некстати.
На третий час игры, когда время уже близилось к полуночи, они с торговцем пряностями наконец-то вышли в лидеры. То ли четыре бочонка вина, то ли усталость и невнимательность, то ли и то, и другое делали свое дело – Наллар с Ойлегером умело подлавливали противников на ошибках и завершали сбор мастей (собирать пять одинаковых аркан после того обидного поражения Наллар не пытался) раньше них. Кучка из пятнадцати жаворонков у Наллара и десяти у Ойлегера поднимали гальтийцу настроение куда лучше, чем вино. Да и Гелледан, хоть и продолжал время от времени на него поглядывать, больше никак не комментировал свои подозрения.
В последней партии Наллар едва не заклевал носом, из-за чего сделал не самый лучший ход; благо, свезло Ойлегеру, и купцы опять остались с носом. Подавив очередной зевок, Наллар зажмурил глаза, а затем резко открыл их и проморгался. Потом чуть помотал головой, пытаясь взбодриться. Пожалуй, последнюю партию и хватит. Завтра на рассвете (ну, или хотя бы просто рано утром) им с торговцем нужно быть на ногах, чтобы не прозевать очередь на первый паром.
Хмурый Пенлейс разбросал каждому по пять аркан. Наллар мельком взглянул на свои: по одной каждой масти. «Суточная рука», как называл такой заход Ойлегер. И ни одного всадника. Похоже, в этой партии ему ничего не светит. Что ж, такое тоже случается. Остается следить за игрой остальных и сделать все возможное, чтобы помочь Ойлегеру.
Заставив себя сконцентрироваться по максимуму, Наллар сбросил дневного слугу, чтобы не совпасть мастью со сброшенной арканой Ойлегера. Гелледан, рассказывавший какую-то юмористическую историю о своем последнем плавании в Аккао, вспомнил про необходимость ходить только в тот момент, когда приунывший Сальзар привлек его внимание. Похоже, азарт играющих заметно упал.
– …а я такой: «Так ты из племени га-нуби?» А она: «Да нет же, я из га-буби». Представляете, а? – И Гелледан изошелся бурным смехом. Наллар давно перестал вслушиваться в чушь, которую несли купцы, желая покрасоваться перед другими. – Из га-буби… Вот умора… Ты ходить будешь, Хар Кагар?
– Ты достал уже! – огрызнулся тот. – Дай подумать.
– Да кого ты обманываешь, – махнул рукой Гелледан, – ты и подумать такие же несовместимые вещи, как Сальзар и трезвость.
– Это верно, – рассмеялся Сальзар и пихнул Хар Кагара под бок. – Давай, не тяни время.
Выругавшись, Хар Кагар сбросил аркану и взял со свалки ту, что перед этим сбросил Сальзар – Наллар не успел заметить, что за масть.
«Черт. Отвлекся на этих шутов».
Видимо, не желая выслушивать подобные остроты в свой адрес, Пенлейс торопливо сбросил дневную аркану – кажется, архонта.
– Твою ж налево! – Пенлейс внезапно приблизил лицо к свалке и досадливо покачал головой. – Не ту аркану сбросил. Дайте переходить.
– Ну уж нет, – азартно заартачился Гелледан, потрясая пальцем. – Смотреть надо, что сбрасываешь, умник.
– Так темно же, как в сумеречной заднице! – Голос Пенлейса пропитался досадой. – Я виноват, что за костром никто не следит, а луна уже второй час подряд сидит за облаками?
– Ой, да заткнись ты, – махнул рукой Гелледан. – У тебя всегда кто-то другой виноват. Не костер, так луна. Не сосед, так гергельярские наймиты… – Гелледан оборвал обличительный монолог и медленно повернулся к Наллару. На еще секунду назад веселом и беззаботном лице промелькнула тень запоздалого узнавания. – Гергельяр! – Гелледан вскочил на ноги и, отступив на шаг назад, ткнул в Наллара указательным пальцем. Вместо пьяного веселья его голос наполнился ужасом. – Пресвятые Боги, ты был там, в Гергельяре, когда это случилось! В Тар-Толтогге! Двенадцать лет назад! – Гелледан сделал еще один шаг назад и с опаской посмотрел по сторонам, будто бы ожидая увидеть за фургонами толпу ухмыляющихся гергельярцев. Нетвердой рукой он вновь указал на Наллара. – Ты… Ты выдавал себя за бастарда князя Альгасгерда! Ты был тем, кто помогал наместнику Таллануйину совершить революцию! Это ты был его правой рукой! Я помню!
Теперь и Наллар вспомнил, при каких обстоятельствах видел своего собеседника.
Ну конечно. В его памяти разноцветными огнями вспыхивали и угасали картины и образы дней, предшествующих той кровавой резне, что в итоге охватила весь Гергельяр двенадцать лет назад. Жадный до славы, но лояльный к Гальтии Таллануйин. Поиски благоприятной возможности. Тщательная подготовка к восстанию, включающая в себя и добродушного триамнийского толстячка, что тайком поставлял в резиденцию наместника оружие. Кто бы мог подумать, что тот толстячок не только запомнит его лицо, но и попадется на пути двенадцать лет спустя…
Проклятье.
Проклятье!
Теперь его прикрытие висело на тончайшем из волосков. Разум Наллара суматошно искал выход из тупика…
– Да ваш приятель, кажись, перебрал лишнего. – Ойлегер не остался в стороне. Торговец, понимая, что под угрозой и его жизнь, умело разыгрывал искреннее недоверие, чуть приправленное раздражением. – Какой, к демонам, Гергельяр? Какая Тар-Толтогга? Иди проспись, купец.
– Ойлегер дело говорит, – присоединился Хар Кагар. – Га-нуби, га-буби, гергельярская революция… Что-то в последние годы ты совсем башкой тронулся, приятель. Пить тебе надо меньше, вот что я тебе скажу.
– Да нет же! – Гелледан вертел головой по сторонам, надеясь обрести поддержку хоть у кого-то. – Я вам клянусь!.. Он…
– Да мать вашу! – Сальзар бросил арканы и вскочил на ноги. – Какого гребаного Отнимающего каждая игра заканчивается вот такой херней, а?! Все, наигрались! Спасибо!
– Но…
– Заткнись, Гелледан! Не умеешь пить – не берись! Остохренело твой бред выслушивать! Все, пойдемте спать.
Гелледан тяжело вздохнул и выдохнул.
– Да, наверное, вы правы… – наконец пробормотал он. – Перебрал я… Память моя – враг мой. Прости, Цэсэй, наверное, я обознался.
Наллар с максимальным равнодушием махнул рукой.
– Я не в обиде, старина. С каждым случается. А спать и в самом деле пора.
Как ни в чем не бывало, Наллар сложил выигранные жаворонки в кошель, помог Пенлейсу собрать колоду и, пожелав всем нового рассвета, отправился с Ойлегером в сторону повозки.
* * *
Гелледан собирался отправиться на боковую, когда обилие выпитого вина дало о себе знать.
Кряхтя, он вылез из своей одиночной палатки. Помедлил, раздумывая, не взять ли фонарь, но решил, что оно того не стоит; в конце концов, не настолько он пьян, чтобы не углядеть и свалиться с обрыва. Гелледан обошел угасший костерок и, миновав ряды фургонов и повозок, зашагал вдоль берега моря. Все затихло. Ни ругани, ни смеха – ожидающие паром мирно спали.
Гелледан шагал, размышляя. В чуть кружащейся голове вертелось множество мыслей и вопросов, но один из них затмевал все остальные.
Мог ли он обознаться?
Благословение никогда прежде не подводило его: любое увиденное лицо намертво запечатлевалось в памяти. Обычно он сразу же вспоминал и обстоятельства встречи, но не всегда; как, собственно, и сегодня. Но все сомнения развеялись, когда он вспомнил Гергельяр двенадцатилетней давности. Те времена он не мог забыть – слишком уж много крови было пролито. Он помнил, словно вчера, как не мог найти себе места, когда узнал, на что пошло привезенное им оружие. Помнил, как проклинал кирикийского бастарда, подбившего его на это дело. Помнил, как шестью годами спустя заглянул в южное Кирикийское княжество и выяснил, что князю Альгасгерду не исполнилось и сорока, а старшему из его наследников и вовсе двадцать один. Какие, к Сумеркам, тридцатилетние бастарды?
Гелледан, помнится, долго ломал голову, кем же, в таком случае, был тот таинственный человек, приложивший свою руку к тому, что наместник Таллануйин заполучил трон и, вдобавок, погрузил половину страны в кровавый хаос? И вот, спустя столько лет, он встречает этого самого человека у Зеленой Гавани в облике триамнийского пилигрима. Ну не чудеса ли?..
Конечно, тот не захотел сознаваться. Логично. Во всем виноваты эти купцы, не захотевшие его даже выслушать. Боги, ну почему он вспомнил обо всем под самую полночь, когда все изрядно надрались?
Ничего. Завтра с утра, еще до первого парома, он пойдет к этому «Цэсэю» и потребует во всем сознаться. Причем прилюдно. А заодно и того торгаша, что по неясным пока причинам покрывал его. За какими демонами они вообще здесь очутились? Внезапно жуткая мысль посетила голову Гелледана, заставив замедлить шаг: что, если появление этого лжепилигрима как-то связано со смертью Верховного Иерофанта и грядущими Выборами? Боги Милосерднейшие, неужели Триамну может ожидать та же участь, что постигла тогда Гергельяр? Нет, нельзя допустить подобное. Ни за что.
